Охота на королеву

Глава четвертая. В гостях у Богини

– Рогатый Бог дикой природы, наш Лучезарный Бог Солнца! Я взываю к тебе среди стоящих камней, молю тебя, о Древний, чтобы ты благословил мои мистические церемонии, о Великий Бог!

Песня длилась и длилась, абсолютно не имеющая рифмы. Хотя, может, это только моё восприятие, потому что женщины, стоявшие в кругу камней на широком зеленом поле, пели настолько самозабвенно, что я даже засмотрелась.

Куда уж мне, весьма посредственной травнице (и я не прибедняюсь, нет), до такой силы молитвы Богу! Женщины были прекрасны!

Они были обнажены, как и положено на правильном праздновании. По погоде ощущалось, что это был Мабон. Хотя, я также могла ошибаться.

На камне в центре лежали ветки дуба, румяные яблоки и яркие осенние листья.

– Пока Богиня кутается в земную мантию, наш Великий Бог Солнца плывет на запад, в страну волшебства. Окутанный холодом ночи, только ты поддерживаешь нас, даже наблюдая это видимое угасание сил природы! О, Великолепный Солнечный Бог, даруй мне силы быть радостной и доброй, мудрой и терпеливой, помоги и поддерживай меня на моем пути к Вечности!

Женщины пели и пели, а я, замершая в сторонке, и не очень понимающая, как я здесь оказалась, наблюдала за ними.

Если бы это был Самайн, рассуждала я, наверняка их было бы больше, чем семеро. Небольшой, я бы даже сказала, очень узкий круг ведьм, восхваляющий Бога.

Внезапно пение прекратилось, и в свете факелов, которые были установлены вокруг женщин, практически в центре круга засияло пятно белого света, увеличиваясь в размерах.

Женщины замерли с масками ужаса на лицах. Мне не доводилось видеть вживую круг ведьм в сезонное празднество, поэтому я не понимала, чему они были испуганы.

Подумаешь, пятно света. Это же темные ведьмы, чего им вообще боятся.

– Вы, мерзкие еретички! – из света появилась женщина, высокая, светлокожая и светловолосая, словно утренний рассвет.

О, Великий Бог, это что же, сама Богиня?

Она стояла на центральном камне, который, по-видимому, являлся алтарем в круге. Какая она интересная, эта Светлая Богиня, не чурается топтать священный алтарь другого Бога.

– Как вы смеете призывать на помощь Его прямо здесь, в центре моего мира?

Одна из женщин выступила вперед, абсолютно не стыдясь своей наготы. Я узнала в ней себя, и это одновременно удивило и ужаснуло меня.

– Ты ошибаешься, Богиня, – она спокойно говорила с великой Богиней, как с обычной женщиной. И я поняла, что это Верховная, моя мать.

– Я не ошибаюсь, ведьма. Я никогда не ошибаюсь! Почему-то ваш божок решил, что может управлять миром, который всегда верил в меня.

– Ты не права, великая, – вновь перебила её Верховная. – Этот мир наравне с тобой всегда верил в Солнечного Бога. И мы, его жрицы, всегда следовали за ним.

– Ты считаешь, что ты имеешь право говорить со мной таким тоном? – Богиня рассматривала Верховную, как букашку.

– Она имеет право говорить с тобой, как ей вздумается, жена, – в круг заступил Темный Бог, одетый в темные одежды и длинный плащ. – Это мои жрицы, и они отмечают праздник осеннего равноденствия. Чего же ты здесь забыла?

Богиня с усмешкой рассматривала Бога.

– О, любезный Драйтен, – протянула она, – я оказалась здесь потому, что это маленькое существо решило вызвать меня, – и она завела за спину руку и вытащила из-за спины сверток с младенцем. Держа сверток двумя пальцами на вытянутой руке, она продолжила:

– Это создание где-то научилось способам призыва меня, и я оказалась внезапно над её кроваткой, в темной спальне. Сдается мне, – она окинула взглядом женщин в каменном круге, – это ребенок одной из вас. Как же может ребенок с такими ошеломительными силами иметь в матерях ведьму?

Верховная напряглась, и я поняла, кто этот ребёнок.

Этим ребёнком была я.

– Остановись, жена, – Бог поднял руку в предупреждающем жесте.

– Зачем мне останавливаться? – она улыбнулась, и извлекла из свертка ребёнка за ножку. – Я сейчас всё приведу в равновесие. У темной матери не может быть светлого ребенка, даже если эта мать изменила своей Богине.

Она занесла вторую руку над младенцем и погрузила её прямо в маленькую грудку. Ребёнок заплакал, а я вдруг ощутила, как мою грудь буквально разрывает на части.

Богиня вытащила руку из груди ребенка, вытягивая следом и нити светлой силы. Ребенок плакал от боли, но Богиня не останавливалась, пока ребенок не замер, синея на глазах.

– Лови, еретичка, – она сошла с камня, подошла к Верховной и протянула ей тело ребенка. – Теперь всё на своих местах – темная ведьма и её ребёнок, у которого больше нет светлых сил. Тебе же, божок, я советую лучше обучить своих жриц поклонению. До встречи.

Богиня хлопнула в ладоши над головой и исчезла. А верховная с ужасом упала на колени, сжимая крохотное безжизненное тельце.

– Темный Бог! – взвыла она, поднимая голову вверх, туда, где в оцепенении стоял Бог. – Спаси моего ребёнка! Спаси мою дочь! Она не виновата в нашей ссоре с Богиней!

Бог медленно подошел к Верховной, склонился над ней, и положил ладонь на грудь ребенка.

И именно в этот момент боль в моей грудь потеплела и медленно растворилась.

– Не ты виновата в ссоре с Богиней, а её жизненные ценности. Вера в Светлую Богиню, которая всегда оставалась мудрой, независимо от ситуации, пошатнулась после последних изменений в правилах семейных ценностей.

– Я не готова принимать эти ценности! – воскликнула Верховная, вытирая ладонями слезы со щек. – Я ушла от мужа именно поэтому! Я не хочу терпеть такое отношение!

– Успокойся, – Бог погладил Верховную по голове, – Тебе не нужно больше этого делать. Я буду защищать тебя и твой круг. Но ты должна пообещать мне.

– Что? – женщина прижимала к себе ребенка, который обнял ей за шею.

– Ты создашь ковен, который будет принимать к себе женщин, которые пострадали от влияния веры в Триединую Богиню. Я постараюсь направлять их к тебе разными способами, и буду защищать твою дочь, как свою, – он улыбнулся, рассматривая женщину и ребенка. – Она теперь наполовину состоит из моей Тьмы. Но ты не сможешь вырастить её, иначе судьба, предначертанная ей, не сможет свершиться.

Верховная подняла ребенка на руках, рассматривая в свете факелов.

– Я всегда буду тебя любить, Гликерия. И всегда буду ждать тебя здесь.

Бог поднялся и посмотрел в упор прямо мне в глаза.

Мне, которая смотрела на всё происходящее со стороны.

И я поняла, что именно в тот момент моя судьба изменилась, и изменилась кардинально.

Ближайшее крупное святилище Богини находилось в соседнем городе. В городке под названием Стагиль, где я теперь поселилась, тоже было святилище, но совсем крохотное.

Утром, после пробуждения, пока я одевалась и завтракала, все размышляла – отправиться в большое святилище или достаточно стагильского?

Уголёк был молчалив, будто и он видел страшный сон про своё прошлое.

– Иди в местный храм, Гли, – пробормотал он, когда я уже натягивала куртку. – Не заслужила эта Богиня стольких трудов.

Я кивнула, мысленно соглашаясь.

После того, что я увидела во сне, мне хотелось содрать кожу со своего запястья, лишь бы избавиться от золотой полоски, связывающей меня с Лукой.

– Не нервничай, хозяюшка, всё будет так, как нужно. Я думаю, Богиня не будет сопротивляться.

Кота я оставила дома. Кто его знает, эту Светлую Богиню. Неадекватная она какая-то.

Топая через лесок, прямо в центр городишки, я вспоминала с какой ненавистью Богиня смотрела на Верховную, с каким упоением вытягивала светлые силы из моей груди.

Ужасная женщина, даром что Богиня.

Я очень плохо знала правила почитания Богини, не знала, по каким правилам живут люди в её вере, потому что дома папа никогда не обсуждал это, а в мою бытность в Тыштах я почти не сталкивалась с людьми веры в Триединую.

Вообще, считалось, по крайней мере раньше, что сама Богиня очень добрая и справедливая, мудра и нежна, образец добродетели. Если бы я не увидела то, что произошло, я бы продолжала думать, что Богиня – прекрасный цветок, сотканный из света и любви.

Святилище было небольшим, сложенным из светлого крупного необработанного камня, видимо с каменоломен. Купол был не очень широким, здание больше напоминало часовню или молельню, чем храм.

Трижды поклонишись, я вошла. Всё было практически также, как и в валедском святилище, где я выходила замуж, но только зал был меньше, скамеек было тоже меньше.

– Зачем ты пришла сюда? – этот голос я не спутаю ни с одним в мире.

– Лука, – я кивнула ему, и пошла по проходу дальше. Он сидел почти в конце ряда скамеек, у входа.

– Гли, – он догнал меня и схватил за руку. – Не делай этого, Гли.

Он засучил рукав моей крутки, обнажая запястье, где сиял золотой тонкий обруч истинных.

– Гли, – он с мольбой смотрел мне в глаза, словно побитая собака. – Я люблю тебя, очень люблю. Если ты уберешь браслеты, мы не будем связаны, и станем никем друг другу. Гли!

– Интересно, ты думал об этом, когда укладывал в постель Милаву? – я улыбнулась. – Оставь это, Лука. Я не знаю как, каким образом ты сможешь исправить ситуацию. Но если ты…

Я не успела договорить.

– Очень хорошо, что вы оба здесь. Ты, вероятно, пришла ко мне, ведьма, – у алтаря появилась женщина, моложе той, что я видела во сне сегодня ночью. – Это я, ты не ошибаешься.

Она была также стройна, светловолоса, но совсем юна, возможно только вступила в возраст созревания.

– Лука, дитя мое, я сниму браслеты с вас. Потому что вижу взаимные противоречия в ваших сердцах. Это никак не связано с тем, что ты видела, ведьма. Обручая вас, я надеялась, что Лука сможет преломить себя, превозмочь, и даст пример всем остальным, следующим моим вздорным старым законам…

Она тряхнула головой, словно прогоняя какие-то мысли.

– Давайте руки, – она повернулась к нам лицом и протянула ладони. – Ваше время, возможно настанет, если вы постараетесь. А если вы продолжите сомневаться, совершать то, что не нужно совершать, – и она строго посмотрела на Луку, – то вы больше не сможете быть вместе.

– Ты же сказала, что если я не найду Гли, то умру! Разве не ты подтолкнула меня к Милаве? – он смотрел на Богиню укоряющим взглядом.

– Ты забыл мои слова напрочь, дитя-император, – она улыбнулась ему нежной улыбкой. – Я сказала тебе – остановись и посмотри вокруг, истинная всегда рядом, ищи правильно.

Лука закатил глаза.

– И как же я должен был понять твои слова? Я посмотрел, рядом была Милава и она была похожа на Гли.

Какой же Лука идиот!

– Богиня, будь добра, убери браслеты, и я пойду, я не хочу больше слушать эту ерунду.

Она с пониманием кивнула.

Я осторожно вложила руку в её, и Лука сделал тоже самое. Легкое покалывание, наши руки обволокло светом, и всё.

Никакого браслета.

Никакого предательства.

– Лука, останься, – проговорила Богиня. – Гликерия, то, что произошло с тобой тогда – стечение обстоятельств. Я не прошу прощения, я считаю, что всё сделала правильно тогда. Просто знай, что в самом начале у тебя был другой путь.

Да пожалуйста.

Я кивнула и пошла по проходу, оставляя позади Луку, любовь к которому до сих пор сжигала моё сердце, а воспоминания о его поцелуях, руках и любящих взглядах я никогда не смогу стереть.

Наверное.

Почти ничего не видя перед собой, я дошла до харчевни Рисы, и ввалилась в пустой зал. За стойкой был вечный парнишка-нежить.

– Привет, старый приятель, – кивнула я ему. – Есть что покрепче?

– Гли? – Риса сбегала по ступенькам так легко и невесомо, будто она была розовым облачком.

– Риса, – я махнула ей рукой.

– Гли, зачем тебе выпивка с утра? Что-то случилось? Я сегодня отправила к тебе двух торговцев, которые ищут редкие травы. Наверное, ближе к обеду они доберутся к тебе.

Точно. Рогатый Бог меня предупреждал ночью.

– Выпивка отменяется, Кир, – Риса махнула рукой своему несменному бармену. – Я перенесу тебя, подожди несколько минут.

Я вновь кивнула, и поняла, что моё внутренне опустошение отступает.

Всё верно! Ведь у меня осталось моё ведьмовство, мой гримуар, мой кот, мои силы. Я не одна, как было тогда, когда Лука впервые уехал. Теперь я нашла маму, ковен, и всё у меня будет хорошо.

– Пошли, Гли, – Риса что-то закончила делать за стойкой, и махнула рукой перед собой. Мы вместе шагнули в портал, который открылся прямо перед дверью моего домика.

– Спасибо, Риса! – искренне поблагодарила я её. – Заходи в гости как-нибудь.

– Обязательно, – кивнула Риса. – До встречи!

Уже перешагивая порог дома, который я покинула по ощущениям всего час назад, я поняла, что солнце уже было в зените.

– Зачем ты это сделала? – я был в ярости. Моя Гли, та самая женщина, которая всегда жила и живёт в моем сердце, больше не принадлежит мне. Мы оба снова сами по себе и любой какой-нибудь Тит может присвоить её себе.

Богиня улыбнулась доброй улыбкой.

– Ты всегда меня понимал неправильно, сколько я тебя знаю. Когда ты был маленьким мальчиком, я предупреждала Зенона, что с тобой будет сложно. Я всегда думала, что раз уж ты мой сын, ты унаследовал мою мудрость.

– Ты же знаешь, как сильно я люблю её! Зачем ты нас снова разлучила?

– Я вас не разлучала, Лука. Я отправила к вам Шустрика, чтобы вы могли встретиться и поговорить. Сколько еще бы вы бегали друг от друга?

– В первый раз ты разлучила нас после поездки на охоту. Ты помнишь? Ты приходила к Флавиану тогда, я уверен. Сам бы он не принял такого решения!

Лицо Богини стало серьёзным.

– У меня при каждом вашем типичном мужском поступке складывается ощущение, что где-то есть мужское общество по интересам, где главное правило – совершать самые глупые поступки в отношении близких вам женщин. Флавиан думал, что если он разлучит вас, то Гли сможет избежать участи всех императриц.

– Но ей не обязательно было тогда становиться императрицей! Я вообще хотел отказаться от престола и отдать трон Титу. Он лучше меня, серьёзнее.

Богиня вздохнула.

– Наверное, поэтому, Флавиан и решил сосватать Гли за Тита. Он подождал несколько лет, пока она не успокоится и не перестанет тосковать по тебе, и сговорил Гли за Тита. Они хорошо подходили друг другу, Лука.