Оракул с Уолл-стрит 7

Глава 6 Удар с неба

Кабинет Merchants Farmers Bank утонул в клубах сигарного дыма и золотистом свете настольных ламп с зелеными абажурами. Зимний вечер за окнами растворялся в зимних сумерках, а фонари Стоун-стрит превращали падающий снег в серебристую завесу. В камине потрескивали дубовые поленья, отбрасывая уютные блики на стены, обшитые панелями из красного дерева.

За длинным столом из полированного ореха расположились мои соратники, О’Мэлли, Бейкер, Маккарти и Винни Коротышка. На столе стояла бутылка французского шампанского «Вдова Клико» 1921 года, которую я приберегал для особого случая, и серебряный поднос с кубинскими сигарами «Парtagas». Хрустальные бокалы переливались в свете ламп, а дорогой табак наполнял воздух ароматом победы.

— Джентльмены, — поднял я бокал с игристым вином, — сегодня Continental Trust получил урок, который запомнит надолго.

О’Мэлли, массивный ирландец в безупречно сидящем темно-синем костюме, отложил сигару и взял свой бокал. Золотая цепочка карманных часов поблескивала на его жилете, а белоснежные манжеты рубашки были закреплены запонками с изумрудами, подарок от благодарного клиента из доков.

— Босс, — его грубоватый голос звучал торжественно, — за время работы с вами в этом городе я видел много финансовых сражений. Но сегодняшнее было произведением искусства.

Бейкер поправил очки в стальной оправе и развернул вечерний выпуск «New York Herald». Его худощавая фигура в сером костюме выражала сдержанное удовлетворение профессионала, который видит, как его расчеты воплощаются в жизнь.

— Уильям, — сказал он, зачитывая цифры со страниц финансовых сводок, — окончательные итоги дня превзошли все ожидания. Continental Trust потерял на бирже одиннадцать миллионов восемьсот тысяч долларов. Их дочерняя компания American Steel Corporation упала с сорока семи до двадцати девяти долларов за акцию, падение на тридцать восемь процентов.

Маккарти, щеголеватый мужчина в клетчатом жилете и с тщательно уложенными черными волосами, усмехнулся:

— А их Continental Shipping Trust рухнул еще сильнее, с сорока одного до двадцати четырех долларов. Сорок один процент за один день! Восворт, наверное, рвет и мечет в своем кабинете.

Винни Коротышка, несмотря на прозвище, был плотным мужчиной среднего роста с аккуратными усиками и внимательными темными глазами. Его серый костюм с тонкими полосками и белый шелковый галстук выдавали человека, который умеет выглядеть респектабельно в любых обстоятельствах. Он сидел тихо, поглядывая на нас.

Я встал и подошел к письменному столу из светлого клена, на котором под стеклом лежала утренняя газета с заголовком «СКАНДАЛ НА УОЛЛ-СТРИТ: CONTINENTAL TRUST ПОД СЛЕДСТВИЕМ».

О’Мэлли поднялся из кожаного кресла:

— Босс, позвольте тост. За память мисс Элизабет Кларк, журналистки, которая не побоялась говорить правду. И за нашу победу над убийцами.

Мы подняли бокалы. Шампанское «Вдова Клико» играло пузырьками в хрустале, а за окнами снег продолжал падать на пустеющие улицы финансового района.

— Босс, — Бейкер достал из кожаного портфеля толстую папку с отчетами, — вот детальный анализ ущерба. Continental Trust потерял за день больше денег, чем некоторые банки зарабатывают за год.

Он разложил на столе графики и таблицы, исписанные мелким аккуратным почерком:

— Европейские операции принесли дополнительные четыре миллиона триста тысяч долларов потерь. Наши партнеры в Лондоне и Цюрихе сработали безупречно. Массовое изъятие депозитов началось в половине одиннадцатого утра по лондонскому времени.

— А судебные иски? — спросил я, затягиваясь сигарой.

Бейкер перелистнул блокнот:

— Розенберг подал все четыре иска одновременно в половине пятого. Мошенничество, нарушение банковского законодательства, заказное убийство Элизабет и антимонопольные нарушения. Общая сумма исков восемь миллионов долларов.

— Их адвокаты будут драться, — заметил О’Мэлли.

— Пусть дерутся, — ответил я. — У нас есть документы, свидетели и общественное мнение. После сегодняшних публикаций половина Нью-Йорка считает Continental Trust преступной организацией.

Винни налил себе еще шампанского:

— Мистер Стерлинг, а что планируете делать с активами, которые Continental Trust будет вынужден продавать? Их недвижимость на Лонг-Айленде стоит как минимум два миллиона.

Я задумался. В эйфории победы легко забыть о практических последствиях. Continental Trust, терпя поражение, мог стать источником выгодных приобретений.

— Хорошая мысль, Винни. Пусть мисс Левински изучит их портфель. Возможно, среди руин их империи найдется что-то ценное.

Часы на камине пробили семь ударов. Снаружи послышался звук мотора. Перед входом в банк остановился автомобиль

— Кто-то опоздал к празднику, — усмехнулся О’Мэлли.

Но я чувствовал легкое беспокойство. В такой поздний час посетители обычно не приходили в банк без предварительной договоренности. Особенно в день, когда мы нанесли Continental Trust сокрушительный удар.

— Патрик, — сказал я, — проверь, кто там.

О’Мэлли встал и направился к окну. Раздвинув тяжелые шторы из бордового бархата, он выглянул на заснеженную Стоун-стрит.

— Босс, — его голос изменился, — черный «Паккард» с правительственными номерами. Двое мужчин в темных пальто идут к входу.

Атмосфера праздника мгновенно испарилась. Мы переглянулись с Бейкером и Маккарти. Правительственные автомобили в такое время обычно не предвещали ничего хорошего.

— Возможно, это из муниципалитета, — предположил я. — Они обычно разъезжают на служебном транспорте.

Но внутреннее чутье подсказывало, что этот визит связан с чем-то более серьезным, чем обычная отчетность перед местными властями.

В дверь постучали. Твердо и настойчиво, стук людей, привыкших к тому, что им открывают немедленно.

О’Мэлли быстро встал из кожаного кресла и направился к двери кабинета.

— Патрик, — тихо сказал я, — осторожно. Посмотри сначала, кто там.

О’Мэлли кивнул и вышел в приемную. Через минуту он вернулся, его обычно невозмутимое лицо выражало легкое недоумение.

— Босс, — сказал он вполголоса, — трое мужчин в официальных костюмах. Один представился как инспектор Уолтерс из Банковской комиссии штата Нью-Йорк. У них есть документы на проверку.

Я нахмурился. Банковские инспекторы обычно приходили утром, в рабочие часы, и всегда предупреждали о визите заранее. Неожиданная проверка в вечернее время выглядела, мягко говоря, странно.

— Документы выглядят подлинными? — спросил я.

— На первый взгляд, да. Печати, подписи, все как положено. Но они настаивают на немедленном осмотре банковских книг.

Бейкер поправил очки в стальной оправе:

— Уильям, это не стандартная процедура. Плановые проверки проводятся в деловые часы, а внеплановые — только при серьезных подозрениях в нарушениях.

Маккарти откашлялся:

— Босс, после сегодняшней атаки на Continental Trust такой визит выглядит подозрительно. Может, это их люди под прикрытием?

Винни Коротышка тихо добавил:

— Мистер Стерлинг, мои источники предупреждали о возможных провокациях. Continental Trust имеет обширные связи в государственных структурах.

Я встал и подошел к окну. Черный «Паккард» с правительственными номерами по-прежнему стоял на Стоун-стрит, но теперь к нему добавился еще один автомобиль, темно-синий «Бьюик» без опознавательных знаков.

— Впустите их, — решил я после паузы. — Но пусть они знают, что мы готовы к сотрудничеству только в рамках закона.

Через несколько минут в кабинет вошли трое мужчин. Первый, представившийся инспектором Уолтерсом, был худощавым мужчиной лет пятидесяти с седеющими висками и холодными серыми глазами.

Его темно-синий костюм сидел безупречно, а кожаный портфель выглядел дорого и солидно. За ним следовали два помощника, молодые люди в одинаковых серых костюмах, с одинаково бесстрастными лицами.

— Мистер Стерлинг, — Уолтерс протянул руку для рукопожатия, — благодарю за возможность встретиться в столь поздний час. Понимаю, что это необычно, но обстоятельства требуют немедленного реагирования.

— Какие именно обстоятельства? — спросил я, указывая на кресла перед письменным столом.

Уолтерс достал из портфеля официальную бумагу с печатями:

— Банковская комиссия штата получила анонимную жалобу на возможные нарушения в ведении документооборота Merchants Farmers Bank. Конкретно — подозрения в сокрытии части операций от налоговых органов.

Бейкер нахмурился:

— Инспектор, наши книги проверялись три месяца назад. Никаких нарушений обнаружено не было.

— Мистер Бейкер, верно? — Уолтерс внимательно посмотрел на него. — Да, я знаком с результатами предыдущей проверки. Но новая информация требует дополнительного изучения.

Один из помощников, молодой мужчина с аккуратно зачесанными темными волосами, открыл блокнот:

— Мистер Стерлинг, не могли бы вы предоставить документы по крупным транзакциям за последние три месяца? Особенно операции свыше ста тысяч долларов.

— В такое время? — удивился Маккарти. — Обычно подобные запросы делаются в письменном виде с указанием точных сроков предоставления документов.

Второй помощник, невысокий мужчина с круглыми очками, вежливо улыбнулся:

— Понимаем ваше недоумение. Но жалоба содержит информацию о возможном уничтожении документов, поэтому комиссия сочла необходимым действовать оперативно.

Я изучал лица визитеров. Что-то в их поведении настораживало. Слишком отрепетированные фразы, слишком синхронные движения, слишком профессиональный интерес к деталям, которые обычных банковских инспекторов не интересовали.

— Инспектор Уолтерс, — сказал я, — я готов сотрудничать с комиссией. Но хотел бы уточнить процедуру. Имею ли я право связаться с нашим юристом?

— Разумеется, — кивнул Уолтерс. — Это ваше законное право. Но надеюсь, мы сможем решить все вопросы в дружелюбной атмосфере.

О’Мэлли, который молча стоял у двери, подошел к нам:

— Босс, позвольте уточнить один момент. У вас есть ордер на изъятие документов?

Уолтерс на секунду замешкался:

— Пока мы проводим предварительную проверку. Если понадобятся дополнительные меры, соответствующие документы будут оформлены.

— Тогда предлагаю назначить встречу на завтра утром, — сказал я твердо. — В присутствии нашего юриста и с полным соблюдением процедуры.

Помощники обменялись быстрыми взглядами. Уолтерс убрал бумаги в портфель:

— Мистер Стерлинг, вы, конечно, имеете право на отсрочку. Но хочу предупредить, любые попытки сокрытия или уничтожения документов будут рассматриваться как препятствование правосудию.

— Понимаю, — ответил я. — Все документы будут сохранены в неприкосновенности.

Когда посетители ушли, мы остались в полной тишине. За окнами оба автомобиля медленно отъехали от банка, но я был уверен, что наблюдение продолжится с других позиций.

— Босс, — О’Мэлли первым нарушил молчание, — это были не обычные банковские инспекторы.

— Согласен, — кивнул Бейкер. — Слишком много вопросов о крупных операциях. Обычно проверяющих интересует общая отчетность, а не детали конкретных сделок.

Я налил себе виски из хрустального графина. Янтарная жидкость не принесла облегчения, слишком много вопросов висело в воздухе.

— Джентльмены, — сказал я, — это только разведка боем. Continental Trust проверяет нашу готовность и изучает слабые места. Настоящий удар последует позже.

— Что будем делать? — спросил Бейкер.

— Готовиться к войне, — ответил я. — И выяснять, насколько глубоко у них связи в правительственных структурах.

За окнами февральская ночь укрывала Нью-Йорк снежным покрывалом. Но я чувствовал, что это затишье перед бурей. Continental Trust показал, что готов использовать любые средства для достижения своих целей.

Следующий день начался тревожно. Зимнее утро выдалось пасмурным, низкие тучи висели над Нью-Йорком, угрожая новым снегопадом. Я прибыл в банк в половине девятого, на час позже обычного, и сразу заметил изменения.

У входа в Merchants Farmers Bank стоял незнакомый мужчина в сером пальто, якобы читавший утреннюю газету. Слишком внимательно он посматривал на каждого входящего.

Еще двоих я заметил в кафе напротив. Они сидели у окна уже полчаса, но так и не притронулись к остывшему кофе.

— Босс, — О’Мэлли встретил меня в вестибюле, — нас определенно взяли под наблюдение. Смена караула произошла в шесть утра. Профессиональная работа.

Поднявшись в кабинет, я обнаружил на столе стопку утренних газет. Бейкер, пришедший еще раньше меня, разложил их веером и мрачно покачал головой:

— Уильям, взгляните на заголовки.

«New York Herald» вышла с материалом «Вопросы к молодому банкиру», «Wall Street Journal» опубликовал статью «Проверки частных банков усиливаются», а «Financial Times» поместил на первую полосу заметку «Подозрительные операции в финансовом районе».

— Ни одной прямой атаки, — заметил Маккарти, изучая тексты, — но общий тон настораживающий. Создается впечатление нестабильности.

Весь день прошел в напряженной атмосфере. Клиенты задавали больше вопросов, чем обычно. Трое мелких вкладчиков закрыли счета, сославшись на «семейные обстоятельства». Телефон звонил реже.

После обеда я понял, что нужна срочная встреча с агентом Харрисом. В половине пятого я набрал номер, который знал наизусть, но никогда не записывал.

— Алло, — ответил незнакомый мужской голос.

— Мне нужен мистер Джонсон из отдела страхования, — произнес я кодовую фразу.

— Мистер Джонсон на совещании. Перезвоните через час по номеру Медисон 4–7732.

Я положил трубку. Это означало, что встреча назначена на семь вечера в конспиративной квартире на 47-й улице.

В семь ровно я поднимался по скрипучей лестнице четырехэтажного дома в Мидтауне. Квартира 4-В служила одним из многих тайных мест встреч Бюро расследований. Агент Харрис уже ждал меня в небольшой гостиной с потертой мебелью и задернутыми шторами.

— Стерлинг, — он не подал руки для приветствия, что было непривычно, — садитесь. Нам нужно серьезно поговорить.

Харрис выглядел усталым. Его обычно безупречный костюм был слегка помят, а под глазами залегли темные круги. Он нервно курил, что тоже было для него нехарактерно.

— Харрис, что происходит? — спросил я, располагаясь в потертом кресле.

— Происходит то, что кто-то очень влиятельный хочет прекратить наше сотрудничество, — ответил он, затягиваясь сигаретой. — Сегодня утром директор Гувер лично вызвал меня и задал несколько неприятных вопросов о ваших связях с организованной преступностью.

Я почувствовал холод в груди:

— Мы же уже решили данный вопрос, разве не так?

— Предполагалось, что решили. Но кто-то предоставил директору детальное досье на ваши контакты с Оуни Мэдденом и другими фигурами Синдиката. Фотографии, записи разговоров, финансовые документы. Там ваше сотрудничество выглядит несколько иначе.

Харрис встал и подошел к окну, осторожно приподняв край шторы:

— Стерлинг, моя позиция в Бюро теперь под вопросом. Меня фактически отстранили от всех операций, связанных с организованной преступностью, под предлогом «возможного конфликта интересов».

— А что насчет информации, которую я предоставлял?

— Ценность информации никто не отрицает, — Харрис вернулся к столу. — Но руководство считает, что источник слишком «скомпрометирован связями с преступными элементами». Официально наше сотрудничество приостановлено до выяснения обстоятельств.

Я сжал кулаки. Continental Trust действовал даже более системно, чем я предполагал.

— Сколько времени у нас есть?

— Не знаю, — он честно посмотрел мне в глаза. — Может быть, неделя, может быть, месяц. Все зависит от того, насколько далеко готовы зайти ваши противники.

— А вы? Какую позицию займете?

Харрис долго молчал, докуривая сигарету:

— Стерлинг, я двадцать лет служу в федеральных органах. У меня семья, дети, пенсия через пять лет. Не могу рисковать всем этим ради… извините за прямоту, ради одного информатора.

— Понимаю, — кивнул я. — Значит, я остаюсь один.

— Не совсем один, — Харрис достал из внутреннего кармана конверт. — Здесь копии документов, которые могут вам пригодиться. И еще, если ситуация кардинально изменится, дайте знать через обычные каналы.

Я спрятал конверт во внутренний карман пиджака:

— Что вы посоветуете?

— Лежать на дне. Никаких громких операций, никаких связей с Синдикатом, никаких действий, которые могут привлечь внимание. По крайней мере, до тех пор, пока не изменится расстановка сил.

Мы расстались молча. Спускаясь по лестнице, я понимал, что потерял важного союзника. Федеральная защита, на которую я рассчитывал, испарилась.

Вернувшись в банк, я застал О’Мэлли в состоянии крайнего волнения:

— Босс, звонил Дэвид Роквуд. Просил срочно перезвонить. Сказал, что дело не терпит отлагательств.

Я набрал номер особняка Роквудов на Пятой авеню. Трубку поднял сам Дэвид, высокообразованный человек, получивший экономическое образование в Гарварде и считавшийся наследником нефтяной империи.

— Уильям, — его голос звучал напряженно, — нам нужно встретиться. Но не в офисе и не дома. Есть серьезные проблемы.

— Какого рода проблемы?

— Сегодня днем к отцу приезжали люди из Министерства финансов. Задавали вопросы о наших инвестициях в ваш банк. Очень детальные вопросы.

Я почувствовал, как ситуация становится все хуже:

— Что им ответил ваш отец?

— Пока ничего конкретного. Сослался на необходимость изучить документы. Но Уильям… — Дэвид понизил голос, — отец серьезно обеспокоен. Он не привык к тому, что правительство интересуется его частными делами.

— Дэвид, мне нужно с ним поговорить.

— Именно об этом я и звоню. Отец согласен на встречу, но только в поместье в Покантико-Хиллз. Завтра вечером. И Уильям… приезжайте один. Без охраны, без помощников. Отец хочет откровенного разговора.

— Хорошо. Во сколько?

— В семь вечера. Автомобиль встретит вас на станции Тарритаун. И еще одно. Готовьтесь к трудному разговору. Отец ощущает давление не только от правительства.

Я повесил трубку и посмотрел в окно. За стеклом сгущались зимние сумерки, а снег снова падал на пустеющие улицы финансового района.

Continental Trust явно действовал на всех фронтах одновременно, используя рычаги, о существовании которых я только догадывался.