Партизан

6. Бег по выжженной земле

Дела обстояли хреново. Мало того, что мы остались всего вдвоем, да еще и без особых запасов продуктов и боеприпасов, так еще угораздило найти себе пристанище, прямо на пути лавины немецких войск. Хоть волком вой. Да еще что-то с ногой, совершенно невозможно передвигаться в каком-либо нормальном темпе. Если даже наши 'перелетные' выберутся из образующегося котла, вряд ли они смогут убедить кого-нибудь вернуться за нами. Тут армии сгорают в огне сражений, что для страны еще несколько человеческих судеб, когда на кону стоит сама Родина. Правда, мало, кто на данный момент готов признать надвигающуюся катастрофу. Для нас, правда, это уже, практически, не играет роли. Не сегодня, завтра, подтянутся пехотные части немцев, отставшие от танковых дивизий, и перекроют все лазейки на выход, а затем, начнут прочесывать окрестности, сужая кольцо окружения и уничтожая оставшиеся подразделения и отдельных, выживших в этом кошмаре, красноармейцев. Времени у нас с Серегой было совсем немного, чтобы убраться отсюда, как можно дальше. Первым делом, решили убираться из района аэродрома. Наверняка, немцы, если не сейчас, то утром точно будут там, а потом выйдут и на нас. Уходить надо было сейчас, в ночь. Иначе, мы не сможем вырваться. Мы находились между шоссе Ружаны - Слоним и дорогой Слоним - Коссово. Уходить то надо, вот только вопрос - куда? Куда бы мы не направились, везде было бы больше шансов погибнуть, чем проскочить. На восток и северо-восток идти было нельзя, Слоним в руках фашистов, к тому же, чтобы прорваться, нужно было пересечь два шоссе, по крайней мере, на одном из которых хозяйничали немцы. На севере и западе ловить было нечего, какой смысл самим лезть в захлопывающуюся мышеловку. Оставались южное направление, с его непроходимыми лесами и болотами, и юго-восточное направление, где также были лесные районы. На прорыв к советским частям мы даже и не рассчитывали, да и особого желания не было. Пятьдесят на пятьдесят, что нас бы шлепнули, как диверсантов, после проверки. Итак, примерные направления мы выбрали, везде были свои недостатки, главное, нужно было пересечь несколько дорог, а на юго-восточном направлении, предстояло еще и форсирование Щары. Но ломать голову было некогда. Главное, вектор движения был определен, и до определенного места предстояло двигаться одним маршрутом, а там, в более спокойной обстановке, можно было поразмышлять о дальнейших действиях. Не теряя больше времени, выступили в путь. Идти старались, как можно тише, правда получалось не очень. Особенно у меня. Сами попробуйте поскакать по лесу с импровизированным костылем. То то же. Часа через два наших мучений, вдалеке, левее движения, послышался лай собак. Мы удвоили осторожность и постарались идти так, чтобы не приближаться к неспокойному месту. Наверняка, там немцы, поскольку от Слонима здесь не далеко, а насколько я помнил карту, от Слонима на юг шла дорога, вдоль берегов Щары. Еще, минут через сорок блужданий по ночному лесу, Серега, идущий впереди, вдруг встал, как вкопанный, а потом присел, махнув мне, чтобы я повторил его действия. Я, на четвереньках, осторожно подполз к Сереге, напряженно рассматривающим что-то в темноте.

- Что там? - Спросил его я, устраиваясь рядом.

- Хутор, наверное, или деревенька небольшая, - Свистящим шепотом ответил он, - Смотри , вон там, правее...

Действительно, левее, за деревьями, на опушке, в темноте угадывались очертания нескольких изб.

- Ну что, валим стороной? - Спросил я, - Смотри, через ручей топать придется.

- Да, вижу я ручей, - Серега нервно сплюнул, - Жрать охота. Может, заглянем на огонек? Я посмотрел на него, как на идиота, - Ты что, сдурел? Там нацики могут быть.

- Может, глянем, - Просительно заявил он.

- Ага, иди, иди, а я за тобой, как кавалерия поскачу, - Съязвил я.

Он тихо усмехнулся, - Не, я серьезно, жрать охота, силы нет. Мы ж так долго не протянем. Еще денек, и нас тепленькими возьмут, от бессилья на дороге развалившимися.

- Жрачка - это хорошо, а одежда - лучше, - В ответ сказал я.

- Что?

- По моде, говорю, приодеться надо бы, для начала, - Ответил я, - А потом-пожрать.

- Думаешь, нас без нормального прикида не покормят? - Спросил Серега.

- Я думая, нас без него расстреляют, .... Смотри, - Сказал я, бросив взгляд на командирские часы на своей руке, - Сейчас три часа, все, наверное, десятый сон видят, давай подберемся поближе и посмотрим что почем.

- Давай, - Согласился Серега, - А про расстрел, ты, правда, так думаешь?

- В каждой шутке есть доля правды, - Философски ответил я, - Ну что, выдвигаемся? - И, дождавшись утвердительного кивка, сказал, - Вперед, мой друг, нас ждут великие дела.

И мы поползли к домам.

Пока ползли, я, потихоньку, наставлял Серегу, - Ты смотри, поаккуратнее здесь себя с местными веди.

- А что? - Спросил Сергей, всматриваясь в темноту.

- А то, - Ответил я, - Здесь 'западники' в основном живут.

- Кто?- изумился Сергей, даже перестав ползти.

- Конь в пальто, - Рыкнул я, - Пару лет назад они к полякам себя причисляли и жили в демократии, потом пришлось стать товарищем, а сейчас у них есть маза самим стать 'хозявами'.

- А,.... 'бендеровцы' - нашелся Серега.

Тут уж остановился я, - Слушай, а ты, в каком году школу закончил?

- Да причем здесь это, - Набычился он, - Эти, как их, 'лесные братья'?

- Да ну тебя, - Плюнул я, - Хотя, считай, что ты прав. Так сказать, это борцы с коммунизмом. Ползи, давай. Хватит болтать, ночью звук далеко идет, а до хутора - всего ничего.

Мы, наконец, подобрались к забору, огораживающему первый из домов. Было тихо. Это и неудивительно, в такое то время. Мы осмотрелись. На веревке, за баней, сушились вещи и постельное белье.

- Что, будем сами брать? - Хрипло спросил Сергей.

- Нет, подождем, когда поднесут.... . Самим то взять недолго, вопрос в другом: Долго ли мы после этого гулять будем?

Вдруг, неожиданно для нас, скрипнула дверь баньки, и оттуда показался бородатый дед. Мы затаились. Дед покашлял, покряхтел, сел на завалинку, достал кисет и стал сворачивать козью ногу. Прикурил, сладостно затянулся и почесал бороду. Дымил он минут десять и, по-видимому, совсем не собирался возвращаться на боковую.

- Вот же старый пердун, - В сердцах, прошептал Серега.

Дед встал и пошел в нашу сторону, чуть левее. Мы практически перестали дышать, боясь выдать свое присутствие. Селянин остановился от нас метрах в пяти и, демонстративно оглядывая лес, картинно, но негромко, прошмакал, - От пердунов слышу. Лежат тут, понимаешь, воздух портят.

Эти слова вызвали у нас шок.

- Да тише вы, - Чуть громче, сказал он, - Кто такие?

- Прохожие, - Сказал я, двинув чуть было открывшего рот Серегу, - Немцы на хуторе есть? - Задал я мучивший нас вопрос.

- Нет, эти гости, дорогие, заезжали давеча на трех мотоциклетах, прирезали пару свиней, да и укатили. Мыслю, в Жировичи.

От него не ускользнул наш облегченный выдох.

- Вы, сынки, куда путь держите?

- Нам бы от немца уйти, - Вклинился в разговор Серега, - Бать, а поесть, ничего нет?

- Сидите здесь тихо, - Подумав немного, сказал абориген.

- Хотя нет, вы, лучше, потихоньку, вдоль забора проползите. Метров через десять, лаз увидите, и, через него, вдоль поленницы, дуйте в сарай. Да смотрите, сторожитесь, в третьем доме один панове обретается. Дюже в немецкий порядок влюбленный, -Сказал и, тихонько посвистывая незатейливую мелодию, направился к избе.

Выждав, минут пять, мы двинули по предложенному маршруту. Наконец, мы заскочили в сарай. Селянин появился через полчаса, неся, в одной руке застиранный сидор, а в другой, длинное удилище. Зашел, аккуратно притворил за собой дверь, пристроил на входе удилище и положил на пол сидор.

- Ну что, молодежь, где вы тут спрятались?

Мы настороженно выбрались из-за каких-то мешков, сваленных в углу. На улице уже светало, но в сарае еще стоял сумрак.

Дед осторожно зажег летучую мышь. При свете, хоть и скудном, оказалось, что хозяин и не дед вовсе, а вполне еще крепкий мужик лет пятидесяти. Борода его старила, да и ходил он, сильно сутулясь, вот в предрассветных сумерках мы и приняли его за деда. Тут же, в сарае, он развернул свои плечи, с шириной которых мы с Серегой могли поспорить только вместе взятые. Через левую щеку, от виска, шел застарелый шрам, прячущийся в буйной растительности.

Петр Сергеевич, - Представился селянин, - А вас как звать-величать, люди добрые?

- Александр, - Представился я, - А это, Сергей, - Сказал я, кивнув на Серегу.

- А, главный пердун, - Усмехнулся 'дед', - Да ты не тушуйся, - Сказал он покрасневшему Сереге.

- Значит так, в сидоре: хлеб, сало, лук, картошка и бутыль с молоком. Берете все и ховаетесь на сеновале, наверху. Сидите тихо, как мыши. Неча вам посветлу шастать, народ беспокоить. Не все тут вам рады будут. Вечером приду, еще вам в дорогу чего-нибудь поснедать принесу.

- Петр Сергеевич, - Обратился я к уже повернувшемуся к выходу мужику, - Нам бы одежку, какую, гражданскую.

- Что ж, в дезертиры решили податься, - Сказал он, обернувшись и недобро сверкнув глазами.

- Да мы и не солдаты, вовсе, - Попробовал оправдаться Сергей.

- Больно приметно мы в нашей одежде выглядим, - как на духу выпалил я, - Не немцы, так селяне, а того гляди и наши вояки нас по незнанию постреляют.

- А вот это мысль здравая, - Согласился Сергеич, - Чекисты вас точно замудохают, это к бабке не ходи. Ладно, что-нибудь придумаем, - сказал он, задул светильник и вышел из сарая, плотно прикрыв дверь.

Мы посидели еще немного, выжидая неизвестно чего, а затем, последовав совету Сергеича, подхватив увесистый сидор, полезли наверх, на сеновал. Обосновались мы со всем комфортом, устроив себе в сене своеобразную берлогу. Правда, перед тем, как поесть и завалиться спать, мы не поленились спуститься, и замести следы своего присутствия в сарае. Так на всякий случай.

***

Проснулся я от надоедливых толчков в бок. Хотел обматерить Серегу за его непоседливость, но мой рот плотно закрыла чужая потная ладонь. Спросонок, я не сразу проморгался. Бледный Серга, сидел надо мной, одной рукой зажимая мне рот, а другой подавая сигнал молчания, помимо этого он нервно шептал, - Вставай, только тихо, немцы.

Я вскочил, как будто и не спал вовсе, сразу схватившись за верную СВТшку. На хуторе, действительно, хозяйничали немцы. Приехали они, как ни странно, на полуторке. Правда, на капоте и на дверях кабины белой краской были намалеваны кресты. Рядом с машиной стоял мотоцикл с коляской. Всего мы насчитали восьмерых фрицев. Большая часть из них крутилась по дворам, трое же, видимо командир и водители, курили возле техники и о чем-то разговаривали. Среди немцев ходил какой-то плюгавенький мужичонка и что-то пытался им втолковать, отчаянно размахивая руками. Все бы ничего, но уж больно активно он махал в сторону двора нашего добровольного помощника. А хозяина нашего, как раз, по ходу дела, не было дома. Мы переглянулись и привели оружие в боевое положение. Мы понимали, что в принципе, имели шанс перестрелять незваных гостей, эффект неожиданности и парочка ф-1 в гущу компании. Но, с другой стороны, если бы мы и отбились, то уж местным жителям после таких подвигов житья бы не было. С третьей же стороны, как-то не хотелось умирать, если не в бою, то уж в плену точно. Не помогли бы и россказни о 'пришельцах из будущего'. Передали бы нас в гестапо и все, пиши пропало, по любому все секреты бы выдали, даже те о которых забыли или о важности которых и сами не догадывались. Вырванные 'наживую' зубы и иголки под ногти - лишь малая часть того арсенала, который применяли для приватных разговоров. А мы не знаменитые ниндзя, чтобы языки себе откусывать, а о том, чтобы пустить себе пулю в лоб, тоже не могло быть речи. Не так-то это просто. Инстинкт самосохранения очень силен у всех людей и, чтобы его перебороть, нужна серьезная психологическая подготовка, например, патриотизм, подойдет, только не уровня двадцать первого века в России, слабоват он для такого. Это надо с детства впитывать, системно и беспрерывно. Поэтому, мы закопались поглубже в сено, не забыв, правда, приготовить к бою все средства уничтожения людей людьми, включая взрывчатые.

По видимому, немцы плохо понимали, чего от них добивается плюгавый, однако, пошли за ним к нашему двору. Вдруг, когда 'вражины' были уже, практически у ворот сарая, из леса показался наш 'хозяин' с удочкой и ведром.

- Meine Herren, was suchen in meinem Haus?*- Сказал Сергеич фашистам.

Они недоуменно развернулись к новому действующему лицу.

- А ты, Тимофей, какого ..... тут крутишься, - Обратился он к плюгавому.

В ответ, плюгавый что-то невнятно начал блеять.

- Towarischtsch spricht deutsch?** - Перебил плюгавого один из немцев.

- Nat?rlich, - Ответил Сергеич, - Herrschaften m?gen Schnaps?***

Немцы весело загоготали, обступив Сергеича и не обращая внимания на плюгавого, подобострастно скачущего вокруг.

- Diese engstirnigen Farmer hat l?ngst sein Auge auf meine Immobilie ****, - Сказал Сергеич, за что плюгавый получил от 'комрадов' пинок под зад и больше его никто не слушал. Немцы толпой пошли за Сергеичем в дом, а плюгавый поплелся к себе, что-то бурча себе под нос. Через час подвыпившие немцы вывалились из гостеприимного дома Сергеича, да не просто так, а с подарками. Кстати, немцы все же заглядывали проверить сарай, правда, сильно не старались. Мы отделались только легким испугом. Наконец, немцы уехали.

***

Вечером, когда стемнело, заглянул Сергеич.

- Ну что, дезертиры, пора Вам. Немцы могут и вернуться, а фортуна, штука такая, сегодня она к тебе лицом, а завтра - наоборот.

Мы были согласны. Да и плюгавый, по нашему мнению, вряд ли бы успокоились.

*Господа, что вы хотите получит в моем доме? (нем.)

**Товарищ, вы говорите по немецки? (нем.)

***Конечно. Господа желают шнапс? (нем.)

****Этот подлый колхозник давно положил глаз на мое добро (нем.)

Сергеич, принес нам 'гражданку', еще еды, на дорожку, и бутыль мутного самогона.

Мы быстро переоделись и приготовились к выходу. Свою старую одежду мы, по совету Сергеича, взяли с собой.

- Лучше в лесу прикопайте и подальше, - сказал он, - Компас есть? - И, дождавшись утвердительного кивка, продолжил, - Идите по лесу на юг, километра два, потом, строго на восток. Главное, вам, дорогу проскочить, а там, километров через пять-шесть, и берег Щары будет. В тех местах, лес, как раз, прямо к реке подходит. За ночь дойдете. Днем переправляться не суйтесь. Только ночью. И лучше, для вас, следующей, чтобы отдохнувшими были.

Мне достался главный подарок - костыль. Всем подаркам подарок. Прощались мы, как близкие люди. Русские всегда так. Горе и катаклизмы сближают. Мы шагнули в ночной лес Белоруссии.

***

Шли мы, строго по советам Сергеича. Часа через три, вышли к дороге. Несмотря на ночное время, мимо нас, прячущихся в придорожных кустах, минут сорок двигалась колонна немецких войск. Правда, в основном, шли грузовики и мотоциклы, было и несколько бронетранспортеров на колесном и гусеничном ходу. Наконец, движение на дороге затихло. Мы выждали, на всякий случай, еще минут двадцать, и, не дождавшись никакого сигнала опасности, проскочили через дорогу. Вернее, скакал я, а Серега - просто перебежал, непрестанно вертя головой по сторонам. Снова нырнули в лес и двинули дальше, на восток. Как раз к утру, как и предсказывал Сергеич, подошли к берегу реки. Огляделись. Деревья, действительно, подходили, практически, к реке. Правее росли камыши, и, видимо, берег был заболочен. Справа, была та же петрушка, только еще на противоположном берегу, до леса было, примерно, с километр. Зато перед нами, как по заказу, лес спускался к самой воде, вернее к обрыву, ведущему к берегу, да, на противоположном, пологом, берегу, лес начинался от самой реки. В предрассветных сумерках, лезть в воду не решились. Мало ли, кто может оказаться на берегу, еще перестреляют, или донесут, куда следует. Это место Сергеич нам описал довольно точно. По его словам, где-то здесь должен находиться брод. Если пройти вдоль берега, на юг, то выйдем к деревеньке Углы. Там должна быть переправа, мост то есть. Правда, не факт, что он цел, и что там не окопались немцы. Поэтому, мы просто завалились спать, правда, по очереди, чтобы не оставлять видимый участок реки без наблюдения. Так и провели весь день. К вечеру подкрепились салом с хлебом. Дернули по сто грамм наркомовских. Не пьянства ради, здоровья, для. Кто знает, насколько тепла водица в Щаре? Может, и много кто, но для нас с Серегой, это, пока, было тайной. Когда совсем стемнело, мы пробрались к берегу. Обрыв, в этом месте, был не очень высокий. Ну что ж, наконец-то на нашей тельняшке пошла белая полоса. Брод отыскали не сразу. Так что, промокли изрядно, но перемахнули через речку. Не такая уж она и широкая была, в данном месте. О температуре воды, как-то не думалось, видимо, сыграли свою роль самогон и адреналин. Лишь только, когда оказались глубоко в лесу, на другом берегу, у обоих застучали зубы. Отходняк, однако. Костер разжигать побоялись. Просушили одежду, развесив ее на ветках. Сами же согрелись самогоном. Из демаскирующего, не отказались только от никотина, который в избытке набрали в немецких сигаретах, пару пачек которых нам подарил Сергеич, храни его Бог. Наверное немцы ему отдарились, за самогон и сальцо. Реемтсма, сорт 6. Не Кент, конечно, но на безрыбье и чай - табак. Спасибо, хоть не самосад тянем. Согревшись и слегка подсушив шмотки, двинули дальше, на восток. Ничего, на теле быстрее высохнет. Не капает и ладно. Прошли по бурелому километра четыре и снова завалились спать. Теперь уже без дежурств. Просто, вымотались, и физически, и психологически. Будь, что будет.

Проснулся я от странных звуков. Казалось, кто-то, недалеко, долбит железом по железу. Я прислушался. Кажется, я различил и приглушенный разговор. Я подхватил винтовку и, подобравшись к безмятежно дрывхнувшему Сереге, толкнул его в бок, - Слышь, соня, вставай, только тихо. Тут, вроде, гости...

Тот, спросонок, непонимающе вытаращил глаза, будто соображая, где это он находится?

- Чего?

- Ничего, - Ответил я, - Копошиться кто-то рядом, слышишь, опять застучали.

Чуть в стороне, за раскидистыми деревьями, опять стали раздаваться мерные удары. Сергей мгновенно соскочил, подхватив МП, лежавший тут же, прислоненный к дереву.

- Уходим или посмотрим? - Задал он только вопрос.

- Можно и посмотреть, - Сказал я, немного подумав, - Там, вроде, по-нашему болтают. Хотя, кто знает, что там за люди?

- Так, мы им, сразу-то, показываться не будем, - Разумно ответил Сергей.

Мы осторожно выползли, через колючие кусты, на пригорок. Оказалось, что мы дрыхли, прямо у шоссе. Рядом с дорогой, в орешнике, стоял КВ, возле которого суетились трифигурки в танкистской форме.

- Наши, что ли, - Пробормотал Серега, - Кажись, в кино такие танки видел. Ну, похожие очень.

- Ага, это Клим Ворошилов, - Подтвердил я.

- О, а как ты его узнал то, - Изумился Серега, - История уже меняется что ли. Что он на фронте то делает?

- Дурак, - Чертыхнулся я, - Это танк так называется. КВ сокращенно.

А, - Протянул Сергей, - Так бы и сказал. За КВ то, я в курсе.

В курсе ты, - Усмехнулся я, - Ладно, сейчас, не сорок пятый и перед нами не ИС, а то бы ты, предполагаю, очень удивился, услышав, смотри Иосиф Сталин Два.

Ха-ха, - Угрюмо ответил Серега, - Что делать то будем?

- Давай, посмотрим пока. Кто, зачем, куда?

- Ну, давай, - Согласился Сергей, - Дурное дело нехитрое.

И мы начали наблюдать за танкистами. Танк располагался к нам кормой, чуть повернув башню влево и нацелив пушку на шоссе. Из-за кустов, было плохо видно, и, совсем непонятно, чем же заняты танкисты. Тем временем, из зарослей, с юга, появился еще один танкист. Он быстро подбежал к своим и что то стал говорить, отчаянно размахивая руками. Видимо, они приняли, какое то, решение и двое, вытащив из люка ДТ-29 и увесистый мешок, наверное, с дисками, стремглав побежали обратно в кусты. Оставшиеся двое, заскочили в башню. Издалека, с юга, послышалось нарастающее урчание моторов. Наконец, на шоссе, из-за поворота, показалась колонна. Впереди шли две 'трешки', за ними бронетранспортер, следом, четыре-пять грузовиков. В клубах пыли, окутывавших хвост колонны, угадывались очертания какого то легкого танка.

- Блин, - Протянул я, - Говно попало в вентилятор!

- Что? - переспросил Серега.

- Того, - Ответил я, - Как бы, не забрызгало.

Практически, стопроцентно, я был уверен, что танкисты решили дать бой. Может, устали прятаться, может, не могут уйти, бросив технику. Кто знает? Главное, что силы были неравны, хотя, может и повезет. Броня у КВ крепкая, пушка нормальная, уж 'трешки' то потрескает, как орехи.

Наши танкисты, сначала, немного пропустили голову колонны. Немцы, пока, подвоха не заподозрили. Да это и неудивительно, КВ был хорошо замаскирован ветками и кустами. Наверняка, его с дороги не видно. Там метров двести. КВ медленно сопроводил орудием движение немецкой колонны. Ба-а-а-м! Неожиданно рявкнула пушка Клима, и немецкая 'троечка', идущая во главе колонны, жадно зачадила черным дымом, получив снаряд в борт. Немцы засуетились в моментально остановившейся колонне. Доворот орудия. Б-а-а-м! Вспыхнула 'двойка' в хвосте. Рвануло так, что любо-дорого. Башню у немца сорвало и откинуло, метров на двадцать. Наверное, боекомплект сдетонировал. Немцам стало совсем грустно, зато наши, стали веселиться от души. Куй железо, не отходя от кассы. Оставшаяся 'троечка', попыталась сползти с шоссе, отчаянно вертя башней и выискивая цель. Нашли. Поймали. Ба-а-а-м! А на башне нашего танка, только вспышка рикошета. Ответный выстрел, и немецкая 'тройка' встала, как вкопанная, получив свою порцию гостинца. А нехрен лезть. Настала очередь грузовиков, из кузовов которых, как горох, сыпались бравые солдаты вермахта и разбегались по окрестностям. В стороне заработал ДТ танкистов. Пули рвали тенты и борта автомашин, косили вражеских солдат. Надо отдать должное немцам, несмотря на неожиданность нападения, потерю всей бронетехники и, практически, полный разгром колонны, они быстро пришли в себя, заняли оборонительные позиции за противоположным кюветом и открыли ответный огонь. Они даже умудрились установить Pak - 35/36, вот только, ее снарядики нисколько не могли повредить советскому бронированному монстру, они просто отскакивали, расцветая на броне яркими вспышками рикошетов. Как назло, орудие КВ стало стрелять реже, видимо боезапас был ограниченным. Вот, замолчал ДТ, может, перезаряжались. Вдруг, мы с Серегой увидели, как с десяток гитлеровцев пытаются зайти в тыл нашим пулеметчикам. Да, боевой опыт у немцев был великолепный. Другие бы, на их месте, давно бежали отсюда без оглядки, эти же сориентировались, практически, мгновенно. Не сговариваясь, мы с Серегой открыли по этой группе немцев плотный огонь. Главное было не нанести урон, а прижать их к земле и обозначить опасность для наших танкистов. Помогло. А может, решающим было то, что немецкая 'колотушка' подлетела в возникшем цветке разрыва 76мм снаряда, разбросавшего изломанными куклами расчет вражеской пушки. ДТ застрочил в сторону прорвавшихся фрицев. Попав под перекрестный огонь, немцы все же решили ретироваться, оставив на месте несколько замерших тел. Да и на противоположной обочине, огонь стал затихать. Только за бровкой мелькнула тушка 'ганомага', увозящего с поля боя остатки разгромленного подразделения.

Мы с Серегой затаились. Еще неизвестно, как воспримут нашу огневую поддержку танкисты. В этот момент раздалось: Эй, лесники, каких будете?

Мы притихли. Кто знает, возьмут и пристрелят, под горячую руку.

- Мы, никаких не будем, - Неожиданно для меня, крикнул Серега,- Не некрофилы мы. Сами долбали, первые выбирайте.

Я пихнул Серегу локтем под мышку.

- Ты чего? - Зашипел он.

- Чего? - Словно эхо, раздалось от танка.

- Свои мы, - Истошно крикнул я, - Не стреляйте...

Возникла небольшая заминка, а затем, нам крикнули, - Выходите! Руки вверх, стволы на землю!

- Ага, щас, - Не унимался Серега, - Мы выходим, вы нас стреляете и, в дамки.

- Куда? - Удивились танкисты.

- Куда попадете, - Ответил я, - Ты что, дурак? - Пихнул я Серегу, - Грохнут нас, и привет!

Серега недовольно дернул плечом, - Пусть попробуют. Давай, сначала ты, а я, прикрывать буду.

- Пока рядиться будем, немчура припрется, - Шикнул я, - С другой стороны, обоих, сразу, не завалят

Мы немного помолчали, раздумывая.

- Долго вас еще ждать? - Крикнули от кустов, где засели пулеметчики.

- Да иду, иду! - Крикнул я, - Серега, - уже шепотом сказал компаньону, - Ладно, ты сиди, смотри в оба. Я пошел, - Немного помедлив, ляпнул, - Если что, считай меня коммунистом.

Ага, - Согласился спутник, - Хоть дерьмократом!

Меня эта мысль остановила, - Что?

- Будь спок! - Успокоил Серега, - Прикрою, как смогу, - И добавил, с серьезной миной на лице, - И отомщу, как завещал великий Ленин.

- Клоун, - Сказал я, вставая в полный рост, - Не стреляйте, свои мы, - Добавил я для танкистов.

- Сын за отца не отвечает! - Высоким, противным голоском прокудахтал Серега.

- Чего баете? - Раздалось от танка, - Не бачу, шо?

- Заткнись, придурок! - Свистящим шепотом сказал я, стоя среди кустов, как тополь посредине поляны, - Себя не жалко, о других подумай!

- Свои, говорю, - Другим, более громким голосом крикнул я.

- Стрелять будете, всех завалим, - Встрял Серега.

Я хмыкнул и осторожно двинулся к КВ, из-за туши которого вышел танкист с ППД в руках и напряженно следил за моими движениями, готовый в любую минуту отпрыгнуть под защиту брони. Из башни никто не показывался. Видимо, кто-то страховал сотоварища из пулемета, установленного в кормовой части башни. Да и спиной я чувствовал чей-то внимательный взгляд. Наверняка, это танкисты с пулеметом, засевшие в кустах. Главное, чтобы нервишки у танкистов не шалили, а то вмиг располосуют пулеметными очередями. От этих мыслей меня пробил холодный пот. Вот ведь, герой. Идиот, а не герой. Надо было по лощинке в лес уматывать. Нахрена нам эти танкисты сдались. Толку-то от этого. От таких размышлений, я еще сильнее отставил левую руку, с зажатой в ней СВТ, в сторону. Идти было совсем не удобно, учитывая, что я опирался на костыль и сильно хромал. От напряжения руки стали подрагивать, а левая, против воли, стала опускаться.

- Руки, руки, - Грозно 'подбодрил' танкист с пистолетом-пулеметом.

Я остановился, будто натолкнувшись на стену. Сейчас, точно, завалят. Скользкое от пота цевье СВТшки, упрямо не хотело держаться в руке. Все, карачун. Главное, в штаны не навалить от страха. Первый раз, так близко заглядываю в глаза смерти так близко. А глаз этих, целых три, и все черные, вороненые, бездонные.

- Че встал? - Крикнул танкист, - Давай, шевелись! Второй-то где? Сбег, небось?

- Да не нервничайте вы, - Ответил я, - Мы же вам помогли, немцев от пулемета вашего отсекли.

- Давай, не разглагольствуй тут, - Прикрикнул на меня вояка, - Щас стрельну меж глаз, а дружку твому, гранату кину.

- Слушай, - Срывающимся от напряжения голосом, сказал я, - Может, я винтовку положу, а? Сил уже нет, ее держать. Уроню ведь, а ты пальнешь, с перепугу.

- Ага, пугач нашелся, - Хорохорился танкист, - Ладно, лож аккуратно, - Смирился он, - Вон взмок весь.

Я, не спуская глаз с направленного на меня ствола ППД, медленно положил верную 'светку' на траву.

-Аще оружие е? - Спросил танкист.

Я, молча, левой рукой, вытянул из-за голенища колотушку и штык-нож от СВТ. Танкист напрягся.

- Не балуй, - Все же голос дрогнул и у него.

Я медленно, избегая резких движений, положил извлеченное добро рядом с винтовкой.

- А шо енто у тебя за ремешок сзади заткнуто? - Не унимался боец, - Давай-ка, вынимай.

Я вздохнул и по очереди достал пару тэтэшэк.

- Может, хватит уже, - Спросил я.

- Усе может быть, - Казалось, что этот танкист небольшого роста, похожий чем-то на конопатого колобка, просто упивается создавшейся ситуацией, - Дружка-то своего позови. Неча ему там загорать.

Из башенного люка вылез еще один боец в танкистском шлемофоне, из-под которого был виден окровавленный бинт, закрывающий левый глаз, - Агафонов, что ты там телишься? С минуты на минуту немцы могут появиться. Бронетранспортер-то по твоей милости ушел.

Агафонов обиженно засопел, - Да вот, вдруг, диверсант, товарищ младший лейтенант. Гляньте, сколько оружия таскает, а ведь не вояка совсем, судя по одежке.

Лейтенант окинул меня внимательным взглядом, - А что это, по-твоему, диверсант по своим лупил? - И ехидно посмотрел на подчиненного, - Зашли бы они, родимые, с тыла, да закидали нас гранатами. Сейчас бы, как раз, догорал, наверное, - И помолчав, добавил, - Спасибо хоть скажи.

Сзади раздался какой-то шум, и танкисты посмотрели в ту сторону.

- Вот, взяли голубчика, - Не скрывая радости, сказал Агафонов.

Я обернулся и увидел, что Серегу ведет ко мне боец, подталкивая в спину стволом пулемета. Серега шел понурый, таща в правой руке увесистый сидор, а левую руку задрав вверх. Его МП болтался на левом плече бойца.

- Чего крутишься, - Рявкнул неугомонный Агафонов, но тут же заткнулся от окрика командира.

- Сергеев, а где старшина? - Крикнул младший лейтенант.

В ответ, тот только отрицательно покрутил головой.

- Вот же ж суки, - Прошипел Агафонов.

- Отставить, - Сказал командир.

Тем временем танкист подвел Серегу к КВ, - Вот, принимайте гостя.

- Кто такие? - Строгим голосом спросил младший лейтенант.

Я без запинки сказал первое, попавшееся на ум, - Да наш поезд под Слонимом разбомбили, - Как бомбежка началась, паровоз взорвали. Как состав остановился, мы из вагона выскочили, в чем были. Вагон уже горел. Ну, мы в лес и побежали. Сначала, думали к составу, потом, вернуться, да какой там. Вагоны сгорели. Бомбардировщики немецкие, такие с лапами, постоянно над железкой летают. Вот мы и пошли по лесу. Плутали долго, а когда к Слониму вышли, оказалось что там фашисты. Вот и пробираемся, как можем.

- А откуда и куда вы ехали? - Задал командир закономерный, но такой поганый вопрос, что мне стало не по себе.

- А мы у дядьки моего гостили, в Гриньках, - Скороговоркой сказал Серега.

Мне стоило больших сил сдержать удивление.

- У Ананьева, Петра Алексеевича, - Вдохновенно врал Сергей.

- Где? - Переспросил Агафонов.

У меня сердце упало вниз, - Все, приплыли, - Подумал я.

- Как же? - Удивился Серега, - Да, прям, рядом с Костенями, - Без тени смущения ответил он.

Видимо, я не смог сдержать удивления, и командир подметил это, - А ты что скажешь? - Обратился он ко мне.

- А что сказать? - Спросил я.

Звать вас как, хотя бы, - Сказал он.

- Меня Александр, его Сергей.

- Да вы нас с собой возьмите, - Снова влез в разговор Серега, - Как до наших доберемся, вы в Наркомате Внутренних Дел можете о моем родственнике узнать, а он все подтвердит.

Младший лейтенант еще раз окинул нас взглядом, - НКВД, говоришь?

- Ну да, - Без тени сомнения подтвердил Сергей.

- Извините, - Осторожно спросил я, - Может, уедем отсюда? Не ровен час, немцы подъедут, пока мы тут разговоры разводим, или бомбардировщики прилетят. Наверняка, они уже о разгроме колонны знают. Дым, вон, столбом стоит.

- А вот тут ты прав, - Согласился младший лейтенант, - Только уехать мы не можем, танк не на ходу, а бросать его для немцев нельзя.

- А взорвать? - Спросил Сергей.

- Чем? - Ответил Агафонов, - У нас всего два снаряда, да и те бронебойные.

- Агафонов! - Как от зубной боли поморщился командир.

- А если у пушки немецкой пошукать? - Спросил я, - Да и танк, вон тот, - ткнул я в сторону 'трешки' рукой, - Чадить перестал.

- Хорошо, - Согласился командир, - Агафонов, Сергеев....

- Остапов, - Подсказал Серега.

- ...Остапов, - Продолжил младший лейтенант, - Бегом, проверить колонну, взять оружие, боеприпасы, гранаты и снаряды. Осторожнее там, может, не добили кого, - Он посмотрел на Сергея, - Автомат парню верните, - перевел взгляд на меня, - А с тобой, хромой, мы тут покумекаем, как нам быть.

Пока мы с младшим лейтенантом кумекали, Серега с Егором Агафоновым и Вовкой Сергеевым натаскали кое-какого взрывоопасного добра. На все, про все, в нашем распоряжении оказались пять гранат М-39, с десяток 'колотушек' М-24, четыре 37-мм снаряда, два 50-мм, три 81мм мины и полупустая бочка с бензином. Вкупе с двумя 76мм снарядами КВ, это была неплохая база для подрыва танка. В люк мы залили бензин, прямо на пол боевого отделения, а весь взрывчатый арсенал сложили компактно под башней. Для инициации взрыва решили использовать одну 'колотушку', у нее задержка секунд в восемь-девять. Вполне достаточно, чтобы успеть нырнуть в небольшой овражек. Пока бойцы собирали оружие и продукты, мы прикрыли башенные люки КВ, чтобы пары бензина заполнили боевое отделение танка. Наконец, решили, что пора. Кстати, оружие нам вернули. Не тянули мы на матерых диверсантов.

Подрывником вызвался быть Володя Сергеев. Мы убрались подальше от танка, на другую сторону дороги, а Сергеев пошел к люку механика-водителя, откручивая на ходу предохранительную крышечку на рукоятке гранаты. Внезапно, сверху раздался рев самолетных двигателей и бешеный вой сирен. Мы, как по команде, задрали головы вверх, стараясь разглядеть, с какой стороны исходит опасность. С неба пикировала пара лаптежников.

- Воздух! - Истошно заорал Агафонов.

Застывший мгновение назад Сергеев, рванул в нашу сторону, не выпуская из рук гранату. Застучали пулеметы, но, каким-то чудом, Вовке-танкисту удалось проскочить сквозь фонтаны пыли, поднятыми пулями, абсолютно невредимым. В этот момент, вой сирен перекрыл свист падающих бомб. Сдвоенный взрыв прозвучал в тот момент, когда Сергеев рыбкой, как в воду, нырнул в кювет с дороги. Разрывы накрыли КВ. На первый взгляд, танк не пострадал, его бронированная туша вынырнула из клубов дыма. Внезапно, из люка механика-водителя вырвался столб огня. Видимо, в открытый бронещиток влетел раскаленный осколок и воспламенил бензин, разлитый в боевом отделении. В это время, второй пикировщик сбросил свой смертоносный груз. Одна бомба легла метрах в десяти от танка, а вот второй двухсот пятидесяти килограммовый подарок закончил свой последний полет прямым попаданием. Взрыв второй авиабомбы, практически, совпал со взрывом внутри танка. Рвануло, дай Боже! Можно было не волноваться за боевую машину. Вряд ли ее можно будет восстановить в ближайшее время, если вообще будет возможно. Чудовищной силой башню сорвало с погона и бросило на землю. Мы рванули в лес, однако, через триста метров деревья поредели, а, еще метров через сто, под ногами захлюпало. Мы заметались, так как эти долбанные стервятники решили проштурмовать и лес, окружающий дорогу. Может, они решили отбомбиться, просто так, для профилактики, а может, заметили наше поспешное ретирование. Конечно, по сравнению с теми бомбами, которые обрушились на КВ, это был детский лепет, но и взрывы пятидесятикилограммовых гостинцев не придавали оптимизма. У нас даже не возникло мысли затаиться под кронами деревьев, так как, наверняка, за штурмовиками появяться пехотные подразделения, чтобы зачистить место нападения на колонну. В любом случае, надо было уходить, и как можно дальше. Так мы и неслись через кустарник сквозь фонтаны грязи, поднятые пулями и взрывами бомб. Хотя, если честно, это 'товарищи' неслись, причем, как испуганные лоси, а я скакал за ними, как помолодевший капитан Сильвер, попугая на плече только недоставало. Серега, надо отдать должное, несколько раз делал попытки помочь моим перемещениям, но, видимо, своя рубашка ближе к телу и я его за это винить не могу. Сам не знаю, как повел бы себя на его месте, когда вокруг свистит смертоносный металл, который может убить по-настоящему. И это, вовсе не игра. Танкисты, а за ними и Серега, побежали левее, к еле заметной балке, заросшей кустарником. Я не успел. Рядом разорвалась авиабомба и меня, словно пушинку, подкинуло в воздух и швырнуло в болото. Последнее, что помню, это смачный шлепок в жидкую грязь, комья грязи и земли, падающие сверху, жуткая боль во всем теле, выбивающая дух и сухой щелчок в колене, раздавшийся, казалось, на всю округу. Потом меня поглотила спасительная темнота. Не знаю, через сколько, я очнулся. Сначала, в уши ворвалась тишина. Да, да, именно, тишина. Не было рева моторов, свиста бомб, рявканья пулеметных очередей и грохота разрывов. Потом, проступило кваканье лягушек и чириканье птиц. Я приподнял голову, она жутко гудела, словно, с перепоя. Я лежал в болоте, весь заляпанный грязью. Светка и костыль, как ни странно, находились подо мной, крест-накрест. Видимо, это и удерживало меня на поверхности, не давая соскользнуть в вонючую трясину. Вдруг, я услышал голоса. Говорили на немецком. Что-либо понять я не мог, за исключением выражения ...gefangen vier russischen Panzersoldat.... Уж, последние два слова в особом переводе не нуждались, а первое, никак, не было похоже на слово стрелять или убить. Эти слова хорошо были знакомы по фильмам о войне. Скорее всего, моих знакомых взяли в плен, причем, всех четверых. Тут тоже ошибиться было сложно. Не знаю, как другие, а я, изучавший в школе и университете английский язык, все же мог свободно считать по-немецки до десяти и эти числительные нисколько из памяти не стерлись и, не смотря на чистый немецкий говор, вполне адекватно ассоциировались. Я перестал шевелиться, боясь выдать свое местонахождение, даже, лишний раз вдохнуть боялся. Но немцы и не собирались лезть в болото, так, дали веером несколько очередей, по наиболее подозрительным местам. В мою сторону не стреляли. Не удивительно, моей маскировке позавидовал бы Рэмбо из одноименного фильма. Я, скорее, был похож на обычную болотную кочку, коих было немало вокруг. Фашисты еще минут десять, видимо, для собственного самоутверждения, погорланили и свалили. Я, даже, понял куда. Просто, слово Mogilitsa очень сильно выбивалось из арийского лексикона. По-видимому, пленных увезли с собой. Знать бы еще, где эта Могилица находится? Мелькали еще слова Schara и Volka. Затем, голоса удалились в сторону дороги, послышался звук мотоциклетных моторов, который постепенно стих в южном направлении. И то, хлеб. По крайней мере, буду знать направление. Полежав, на всякий случай, без движения еще минут двадцать, я осторожно вытянул из-под себя винтовку. Снял с нее ремень, с одной стороны, и закрепил его, рядом с другим концом на одной антабке. Получилась своеобразная петля на довольно длинном шесте, если можно так выразиться. Затем, взяв светку за ствол, попытался накинуть петлю на какой-то пенек, или некое образование покрытое мхом. Получилось с третьего раза. Причем, во время моих болотных заигрываний, ноги довольно глубоко погрузились в болотную жижу. Я стал подтягиваться за ремень к более-менее сухому месту, возле пня. Постепенно, мне удалось выбраться, правда, пришлось бросить костыль. Болото отпустило меня из своих объятий с обиженным чавканьем. Ощутив под собой твердую опору, а не колышащийся ковер из сплетения травы, мха и бог знает чего, я немедленно встал на ноги. Что-то показалось мне необычным. Чего-то не хватало. На ум пришел костыль. Это-то понятно... Стоп. Я сделал пару шагов. Эврика. Было бы счастье, да несчастье помогло. Травмированное колено встало на место, когда взрывом меня швырнуло в болото. Я сел, размотал конструкцию из бинта и палок, и осмотрел ногу. Опухлость постепенно спадала. Задрав, в недавнем прошлом, поврежденную ногу на пенек, я занялся чисткой СВТ и пистолетов. Конечно, не лучшее место и время, зато есть чем заняться, пока нога, более-менее, придет в норму. После чистки оружия, я провел ревизию своего богатства. Две банки мясных консервов, немецкого производства, какая-то плоская консервная жестянка из Норвегии, пара, слегка подмокших, сухарей и фляга с водой. Из боеприпасов, на все про все, было три неполных магазина к СВТшке, четыре винтовочных обоймы и четыре полных магазина к ТТ. Из карманной артиллерии присутствовала одна Фка и одна РГД-33. Не густо. Но и с этим можно прожить, и повоевать. На десерт был штык к СВТ и саперная лопатка, которую мне выдали, когда хоронили погибшего танкиста. Я опять, на всякий случай, замотал колено, наверняка, его может опять заклинить. Знаю, что покой нужен. Только, на болоте, думаю, я раньше коньки откину, вариантов масса. Главное, была карта, подобранная хозяйственным Серегой на месте разгрома немецкой колонны. Я раскрыл карту и попытался найти населенные пункты, упомянутые фашистами. Есть. Нашел. По-прямой, через болото, было километра четыре, если обходить болото, то в два раза дальше. Пошел я по длинному пути. С детства помню, что нормальные герои всегда идут в обход. Шучу. Просто, в одиночку через незнакомое болото только самоубийца полезет. Со стороны дороги послышался слитный залп. Я бросился на землю. Вот тебе раз, - Подумал я, - Что бы это значило? Через какое-то время послышался удаляющийся рокот автомобильных двигателей. Я потихоньку двинул по более-менее сухому берегу, по широкой дуге обходя болото. К дороге лезть я не решился. Кто знает, может, там меня ждала толпа радушных СС-овцев. Продвигался я медленно и осторожно. Торопиться мне было не куда.

Через час я подобрался к шоссе, по которому двигались колонны немецкой бронетехники и пехотных частей. Да, видимо, пропажа Гудериана не сильно замедлила продвижение немцев на восток. Не удивительно. Немцы славятся своим отношением к порядку. Генералов, да и просто блестящих офицеров, у них достаточно. Наверняка, замена прошла без особых проблем.

Вражеские войска двигались без остановки и не особенно заморачиваясь потенциальной опасностью нападения советских войск. По-крайней мере, обособленных охранных отрядов и патрулей я не заметил. Странно. Видимо, не успели еще тевтоны понять - с кем имеют дело. Я зло сплюнул в кусты.

- Ничего, это вам не Польша с Францией... Умоетесь кровушкой на наших дорогах.

Наверняка, это шли тыловые части, по большей части непуганые. Хотя остатки наших войск, выходя из окружения, нанесли немало неприятных ударов доблестным солдатам Вермахта. Если бы не извечное русское упрямство, немцы уже через неделю были бы под Москвой, не испытывая никаких осложнений в своем глубоком тылу. Во всяком случае, в отличие от французов, англичан и поляков, хлебнувших горя в столкновениях с немцами, когда они, чувствуя безысходность ситуации, целыми подразделениями сдавались в плен, добрая половина русских мужиков принимала последний бой, стараясь забрать с собой на тот свет как можно больше врагов. Может, виной всему была врожденная вредность, а может, желание - не пустить супостата к отчему порогу, даже ценой собственной жизни.

Приближался вечер, движение на шоссе понемногу затихало. Судя по карте, мне придется пересечь не только полотно шоссе, но и две ветки проселочных дорог, на которых, все-таки, был достаточно велик шанс напороться на вражеских солдат. Но обошлось. В сгущающихся сумерках, я по сайгачьи прорысил шоссе, юркнув в придорожные кусты. Обошлось. Я остался незамеченным для врага. Еще через час за спиной остались и опасные проселки, впрочем, никаких особых неудобств они мне не доставили. Единственным неудобством была болотистая местность. То там, то здесь приходилось обходить небольшие болотца, подернутые ряской. В болота лезть было боязно, ну не люблю я их. К тому же я был один. И если что, то помочь будет некому. Уж я, как-нибудь стороной обойду опасные участки. Дольше, зато безопасней.

Отойдя от дорог, я остановился на ночевку. Утро вечера мудренее. Судя по карте, до места мне осталось с километр-полтора, не больше. Под утро меня точно ждать никто не будет. Ночь прошла спокойно. Проснулся я, практически перед рассветом, как будто в голове сработал будильник. Прислушался к своим ощущениям. Вроде бы ничего особенного, если не считать разбитости во всем теле. Не так уж приятно спать на голой земле. Внезапно я насторожился. Что явилось сигналом к этому, я не понял. Это было какое-то внутреннее чувство. Не мешкая, я подтянул к себе СВТ и снял с предохранителя. Патрон уже был в патроннике. Не на охоте, однако, как бывало в юности, а на войне. Вполне реальной войне, хотя и было все, как страшный фантастический сон. Вокруг был обычный летний лес, с его естественными звуками. Шумели кроны деревьев от ветра, недалеко журчал ручей, где-то пели птицы, вот рядом прожужжала оса. Но кое-что выбивалось из этого ритма. Отдаленный, как бы приглушенный, размеренный стук. Это уже было серьезно. Судя по карте, до ближайшего населенного пункта было не менее километра, а то и больше. Причем, они находились на другом берегу Щары. Не думаю, что местные лесорубы поперлись бы за дровами через реку, у них и на своем берегу леса хватало. Да и тут лес перемежался болотистыми местностями. Не самое удобное место, чтобы таскать нарубленные чушки, что на телегах, что на собственном горбу, не говоря уже об автотранспорте. Вот это-то и напрягало. Но проверить стоило. Кто, зачем и откуда? Если местные, это одно, можно узнать о ситуации в этом районе и, при определенном везении, разжиться продовольствием. Если немцы, то можно выйти на след Сереги и танкистов. Не сами же фашики деревья валят. Наверняка, пленные, а пленных где-то содержат. Не думаю, что в прифронтовой полосе немцы развернут концлагерь, скорее тут должно быть несколько своеобразных 'накопителей', где бы фильтровались пленные для дальнейшей отправки к местам назначения. Делать нечего. Я осторожно, ползком, двинулся на звук топора. Страшно. А что делать? Одному в лесу, да во вражеском тылу еще страшнее. Так и с ума можно сойти. Пробиваться к своим, смысла нет. Никто там не ждет, кроме НКВД. Сейчас мания искать шпионов и дезертиров, повинных в поражениях Красной Армии. А я, без документов, очень лакомый кусочек, для продвижения по службе. Нет, есть, конечно, шанс попасть на нормальных следаков и принести хоть какую-то пользу своей стране. Но он не больше, чем обратный вариант, с совершенно несчастливым концом. Будем надеяться, что нашим авиаторам повезло перелететь к нашим. Уж им-то, с Гудерианом на руках, все карты в руки, чтобы облегчать участь станы. Я уж, как-нибудь, тут попробую освоиться. Осесть в какой-нибудь деревушке, не получиться. Местные не примут. Они друг друга хорошо знают, и если немцы припрут к стенке, сдадут, как миленькие. Своя рубаха ближе к телу. Идти на поклон к немцам, тоже не было никакого желания. Трудиться в концлагере на благо великого рейха, уж увольте. Здоровье у меня одно и тратить его на благо чуждой философии совсем не хотелось. Тем более, условия содержания военнопленных далеки от идеала. Я, конечно, люблю экстрим, но не до такой же степени. В роли полицая я себя совершенно не мог представить. Видимо, не так воспитан. Не могу я издеваться над людьми, да и против родины идти не мог. Именно в нынешней ситуации, слово Родина воспринималось совершенно по-другому, нежели когда-то в далеком будущем. Кто-то скажет: Да ладно, главное жизнь сытая и сладкая. На это можно ответить: Зато - недолгая. Максимум, года три, если раньше народные мстители не достанут. Кстати, о народных мстителях. Вариант с партизанами не так уж плох. В Белоруссии их были тысячи. Как 'положенцев' из партийных деятелей, так и 'самостийных' из окруженцев и народных масс, задавленных жестокостью оккупантов и их приспешников из местных и разных национальных уродов. Правда, некоторых из этих уродов, в мое время, возведут в ранг национальных героев по борьбе за светлое будущее своей нации. Бред полнейший, с одной стороны, зато, с другой, возможность сделать политическую карьеру, вкусно кушать и сладко спать, упиваясь своей властью.

Одна проблема, к партизанам тоже просто так не придешь. Не поверят в твои лучшие устремления души, шлепнут. Вот, если бы сбить группу, хотя бы небольшую. Тогда да. Тогда и козыри на руках будут.

Из-за этих размышлений я чуть не посидел, и не потому, что так усиленно думал о своей дальнейшей судьбе. Просто я неожиданно напоролся на белое изваяние пионера-горниста, со всеми вытекающими... Ладно, хоть выстрелить не успел, разглядел, что передо мной не враг, а обычная статуя. Стук топора звучал совсем рядом. Вот где-то за кустами раздались разливы губной гармошки и немецкая брань. Хотя, почему я решил, что это брань. Язык такой, лающий. Тут непонятно, ругается фриц, или дифирамбы глаголет. Я осторожно приблизился и, осторожно раздвинув колючие кусты малины, увидел беспечно играющего на губной гармошке немца, изредка покрикивающего на двух доходяг в изгвазданной красноармейской форме, которые пытались срубить молодую березку. Три срубленных дерева, с уже обтесанными ветками, лежало невдалеке. Наконец, березка, заскрипев, упала. Немец что-то пролаял по своему, убрал в нагрудный карман гармошку и, подхватив с колен маузеровский карабин, направился к пленным, угрюмо топтавшимся возле упавшего дерева.

- Шибче ветки обрубайте, свиньи, - Из-за кустов, возле какого-то сарая, показался худощавый мужичок в гражданке с белой повязкой на рукаве, - Пан ефрейтор ждать не будет.... Быстро сучья сбейте, а то к стенке поставлю....

Пленные, тихо ворча ругательства, принялись за дело.

- Эй, что это вы там бубните, - Полицай, застегнув падающие штаны, схватился за мосинку, - Плетей захотели?

Пленные вняли угрозам немецкого прихлебателя и принялись за дело. Пять минут, и голый ствол березки был оттащен в сторону трех сестер.

- Топор на землю, - Крикнул полицай, - Быстро..... В барак пошли, - Он ухмыльнулся, - Глядишь, свежих помоев на завтрак выдам.

Полицай загоготал, видимо, довольный своей шутке. Пленные, между тем, оставив топор, уныло побрели по дорожке в сторону виднеющихся за деревьями строений.

- Пожалуйте, пан ефрейтор, - Прихвостень, подхватив топор, склонился перед фрицем в дурашливом поклоне.

- gute Arbeit, Andres* - Довольно пролаял немец и двинулся за пленными.

* Хорошая работа, Андрес (нем)

Полицай, засунув топор за пояс и закинув винтовку за плечо, поспешил за фашистом, как пес за хозяином.

Немного погодя, я двинулся за ними, стараясь не шуметь. Пленных загнали в небольшой сарай. Охраны было не много: три немца, включая ефрейтора, который и был старшим команды и четыре холуя с белыми повязками полицаев. Дела.... Мне и двух человек охраны хватило бы за глаза, ну не Клинт Иствуд я, чтобы мочит вражин влет с двух рук. Надо что-то думать. Эх, сюда бы нашего капитана-десантника или пару бойцов... Покрошили бы охрану на мясной салат. Немцы, сразу видно, тыловики. Вон как расслабленно лямку тянут. Бы ли бы вояки, давно бы посты выставили и все такое. Эти же нежатся под навесом. Свининку под самогон трескают. Про полицаев вообще молчу. Не вояки, а свора гиен. Когда вместе и сила за спиной, шипят, страх нагоняют. А если, вдруг, кто решит геморрой им вправить неэстетичным способом, то разбегутся с воем. Порода такая. Так, за наблюдениями, я провел часа четыре. Ничего особенного не произошло, если не считать того, что интернациональная бригада по охране основательно пережрала самогона. Понятно. Непуганые совсем. Пленных выгоняли пару раз. В первый раз, вышли четверо, двоих из них я видел утром на своеобразном лесоповале. Эта четверка, под улюлюканье полицаев и аплодисменты господ оккупантов, перенесла срубленные утром деревья на центральную площадку бывшего пионерского лагеря. Во второй раз, немцы затеяли утреннюю гимнастику среди пленных под разливистую трель губной гармошки. Именно в этот раз я заметил Серегу и одного из танкистов, кажется Вовку Сергеева. Немцы с полицаями веселились во всю. Стреляли в воздух, заставляя приседать, отжиматься и делать прочие физические упражнения. Пугали оружием, горланили, смеялись, аплодировали. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Пленных было человек четырнадцать-пятнадцать. Половина из них - раненые. И, наверняка, все некормленые и измотанные. Какая уж тут зарядка. При мне пристрелили раненого в ногу красноармейца, который отказался приседать. Ну не мог он этого делать физически. Правда, убийство пленного несколько остудило веселые головы хозяев жизни. Пленных загнали обратно в сарай. Попойка продолжилась. Ближе к обеду, трое полицаев под предводительством ефрейтора, запрягли телегу, кинули в нее жалобно звякнувший бидон и пару пустых бутылей гигантского размера из-под самогона, направились, видимо, за добавкой горячительного. Ну что ж, как минимум час у меня есть. Пока туда, пока сюда, пока там. К тому же, оставшиеся фрицы завалились спать, безбожно нарушив устав караульной службы. Правда на часах они оставили бывшего знакомца, Андреса, который важно растянулся перед сараем с пленными, вцепившись двумя руками в винтовку.

Я начал осторожно подбираться к сараю. Оставалось проползти метров десять, как Андрес чертыхнувшись, поднялся и зашел за сарай, чтобы опорожнить желудок. Из-под навеса раздавался ровный храп немецких вояк. Лучшего случая и не придумаешь. Андреса я застал со спущенными штанами, в одной руке он сжимал папиросу, а в другой - обрывок газеты. Винтовка стояла рядом, прислоненная к стене сарая. Он даже не пикнул, только резко побледнел, а его желудок вмиг освободился от содержимого с соответствующими звуками и запахом. Я скривился от омерзения, показал знаком - не шуметь. А когда кивнул ему за спину с вопросительным выражением и он в панике попытался повернуться, резко ударил его прикладом по голове. Андрес - доблестный победитель безоружных военнопленных, мешком свалился прямо в кучу своего дерьма. Это ничего. Я немного постоял над ним, связывать испачканного фекалиями врага было нечем, да, собственно, и особого желания не возникало. Я лишь прихватил его винтовку. Теперь вопрос: открыть сарай с пленными, благо он запирался простым шестом, продетым в проушины, или разобраться с оставшимися немцами. Я выбрал дрыхнувших тевтонов. Не дай бог, проснуться от шума, когда я буду открывать сарай, или Андрес очнется и поднимет тревогу. Приняв решение, я двинул к навесу с безмятежно почивающими немцами. Перегаром перло от них, дай бог. Не скоро ребятки отойдут с бодуна. Да, это не вояки с передовой. Те точно прочувствовали особенности боев с русскими. А эти даже свои карабины сложили возле стола. Ничего не боятся, скоты. Подойдя к немцам, я сильно ткнул стволом СВТ в нос самому здоровому фрицу и сразу отскочил, от греха. Немец взвыл и хлюпнув кровавыми соплями вскочил с лавки, сильно толкнув собрата по оружию. Из-за чего тот мешком свалился с лавки на пыльную землю и охнув вскочил с воплем, - Was ist los? *. Но увидев меня, заткнулся и выпучил глаза.

*Что случилось (нем)

- Встать, schnell**, - Скомандовал я и, как мог убедительнее, махнул стволом СВТ в сторону сарая с пленными.

- nicht schie?en**, - Проблеял упитанный фриц лет сорока.

Его же сотоварищ с разбитым носом, только крутил головой и пытался понять, что происходит. Я повторил жест. Немцы прониклись и потрусили в указанную сторону. Фу-у-ух, как же я взмок. Нервы ни к черту. Палец подрагивал на спусковом крючке. Попробую обойтись без смертоубийств. Во-первых, я никогда не убивал человека, по крайней мере, настолько близко, если вспомнить похождения последних дней и не известно, как воспримет это мой организм. Может, блевать до вечера буду. Берите меня тепленьким. Во-вторых, если этих немцев убрать, то вряд ли фашики дадут нам уйти, будут гонять по болотам до победного. А так, есть шанс. Подумаешь, утекло несколько пленных. Их сейчас тысячи. Немцы понимали меня с полуслова. Конечно, ведь в моих руках хороший такой аргумент для перевода. Они с небольшой заминкой открыли ворота сарая и отошли в сторону, синхронно задрав руки вверх.

- Эй, болезные, выходите, - Крикнул я, не спуская глаз с немцев, - Власть переменилась.

Раздались изумленные возгласы и пленные толпой выкатились наружу. При этом немцы сжались от страха.

- Что здесь происходит? - Раздался за моей спиной бодрый такой голос, с начальственными нотками.

- Да вот, дружба народов победила, - Ответил я, не оборачиваясь, - Все свободны.

- Сашка, - Раздался Серегин вопль, - А я думал, ты того....

- Нет, я этого, - Усмехнулся я, - Там под навесом два карабина и Мосинский винтарь. Берите все и уходим. Сейчас их дружки могут вернуться.

За спиной раздалась торопливая беготня. И через минуту рядом со мной стоял Серега и плечистый танкист Вовка с немецкими маузерами. Мосинка была в руках у какого-то молодого вояки со следами споротых знаков отличия. Именно этот оболтус с некоторой наглецой, поставленным командным голосом предъявил мне, - Представьтесь! Кто, откуда, почему в таком виде?

Я посмотрел на наглеца, - А вы, собственно, кто?

- Да как вы смеете? - Щеки молодого щеголя залила краска, - Да я вас под трибунал... Да я..

- Заткнись, - Рявкнул я, - Я вот вижу перед собой дезертира, срезавшего с формы знаки отличия и сдавшегося в плен врагу. Так что не перед кем мне изголяться.

Несостоявшийся командир захлопал глазами и стал пытаться передернуть затвор.

- Не дури, - Ласково так, сказал Сергеев и забрал у шалуна стреляющую игрушку.

- Уходим, быстро, - Крикнул я, - Жрачку только под навесом захватите.

В ответ только ропот. Я обернулся. Толпа военнопленных, как бы, разделилась на две части. Первая, человек шесть, включая меня, Сергея и танкиста Вовку, была готова к действию. А вот вторая, то есть большая часть, топталась на месте с еле слышным ропотом.

- Не понял, - Сказал я.

- А что тут не понять? - вперед выступил Агафонов, - Мы тут останемся, по всему, конец скоро войне. Вон у немца сила какая.

- Ты чего? - Недоуменно посмотрел на него Сергеев, - Мы ж с тобой сколько времени в одном экипаже?

Я оборвал этот диалог взмахом руки, - Думайте сами мужики. Не сладко вам придется в плену. Может, все там костьми ляжете. Я не политинформацию развожу, а просто предупреждаю вас. Времени у нас нет, вас агитировать. Немцев мы убивать не будем, может, и не расстреляют вас. Так, свяжем и в соседний сарай закроем. Но смотрите сами, ваша судьба в ваших руках.

Мои слова возымели некоторое действие, к нам присоединилось еще двое бойцов. Странно, но боевой прощелыга в форме без знаков отличий остался в пионерском лагере. Видимо, не по пути ему с нами было. Немцев, как я и обещал, не тронули. Только Андреса вздернули на воротах. Оказалось, он не только раненого на 'зарядке' пристрелил, он еще и Вовкиного командира добил, впрочем, не только.... Не смог я мужиков отговорить. Они нашли время на казнь, хотя, каждая минута была нам дорога. Вот так мы и уходили, ввосьмером с четырьмя винтовками и тремя пистолетами. Не бог весть, какая сила, но если с умом, то выжить можно.

Отошли мы километра на полтора, вглубь болот, благо, один из бойцов, здоровенный бугай Синельников, был из этих краев, и здешние болота исходил вдоль и поперек. Остановились на стоянку на одном из сухих островков, размером метров тридцать на двадцать, протянувшемся с запада на восток, и заросшем кустарником и березками с ивами. Сначала, разводить костер побоялись из-за дыма и огня, который бы нас мог выдать с головой, если бы немцы вздумали организовать погоню и поиски. На наше счастье, среди нас оказался пожилой якут, с интригующей фамилией Пилипенко, да и имя Иван казалось несколько экзотичным для него. Пилипенко, похвалившись тем, что он охотник в надцатом поколении, быстро организовал, так называемый, таежный костер. Действительно, дыма от костра практически не было, а отблески огня были прикрыты со всех сторон бурно растущим кустарником. Да и время было еще дневное, так что до вечера, за визуальную безопасность, можно было не беспокоиться. Собачки тоже след в болоте не найдут. Разве что запах костра мог нас выдать, но для этого надо было подобраться к нам достаточно близко. Но мы не дети малые, выставили охранение, а на болоте обзор достаточно хороший, чтобы мы могли не опасаться незваных гостей. С дежурствами разобрались быстро, четверо бодрствуют, четверо отдыхают. Смена каждые два часа. Кроме меня, Сергея, танкиста Сергеева и бойцов Синельникова и Пилипенко, с нами было еще трое. Здоровенный, метров двух, Игорь Зимин, больше похожий на колобка, Федор Красников, и цыганистого вида Альфред Гринберг. Кроме Красникова и Зимина, все внушали определенное доверие и выказывали некоторую сплоченность. Вот только эта парочка наводила на недобрые мысли. Именно они присоединились к нам в последний момент. И если Игорь просто не собирался ни с кем воевать, а хотел прибиться к какой-нибудь молодке в глухом селе, то у Федора глубоко посаженные глазки блестели и неприятно бегали. О своих дальнейших планах на жизнь он старался не распространяться, зато настойчиво выпытывал наши намерения. Что собираемся делать? Где будем пережидать? Куда и каким путем пойдем? Не нравилось мне это. Чем я и поделился с Серегой, когда нам выпало дежурство.

- Да мне он тоже не особо нравиться, - Прошептал Серега, - Мутный он какой-то.

Он помолчал, - А что сам-то думаешь? Что делать будем?

Тут я ему и вывалил свои размышления по поводу преимущества партизанского движения. Как ни странно, Серега меня поддержал, только спросил: Из кого отряд набирать будем? И кто будет командиром?

- Давай-ка, Сергей, поиграем завтра в демократию, - Усмехнулся я, - Глядишь, может что и выгорит? А народ набрать, не проблема? Сейчас в лесах тысячи окруженцев. Если не из наших спутников отряд создадим, то уж кого-нибудь наберем.

- А если вдвоем, - Спросил Сергей, - Так и прятаться от врага легче будет.

- Ага, - В тон ему ответил я, - И жратвы у немцев отбирать меньше надо, и оружия с патронами как раз хватит, учитывая нашу заначку. Все будет легче легкого.

- Слушай, - Вскинулся Серега, - Ведь на большую ораву, действительно, больше еды надо.

- Конечно, - Согласился я, - А нас двоих и местные покормят, пока немцам не сдадут. Не думаю, что халявщиков будут везде жаловать. Двое - это так, мелочь. А какой-никаой отряд - это определенная сила. Давай-ка, завтра все мнения выслушаем и решим. Как у нас говорят, война план покажет.

Утром, после завтрака, развернулись дебаты.

Гринберг с танкистом рвались в бой. Правда, в другую сторону, на прорыв к нашим. Зимин опять озвучил свое видение ситуации, то есть, война не нужна, моя хата с краю, немцы любят порядок, так что ничего страшного не будет. Синельников, тоже пока не собирался воевать. У него родная деревня в пяти километрах отсюда. Там родители, да молодая жена. О них надо позаботиться. Как ни странно, но мужики нормально, с пониманием, отнеслись к отповеди Егора. У всех были семьи, и позаботиться о них следовало, тем более родня Синельникова была рядом. Федор, по большей части, молчал. Ограничился лишь тем, что куда все, туда и я. Потом высказался я. Сказал о партизанах, о том, что это также является большим вкладом в дело победы над врагом, ведь с нарушенными коммуникациями в тылу, очень сложно воевать. Умолчал я лишь о том, что многие окруженцы, прорвавшись к нашим, попадут в фильтрационные лагеря. Сергей, понятное дело, меня поддержал. А вот долго молчавший, но внимательно слушавший наши речи, Иван Пилипенко поддержал мое мнение, добавив, то, о чем я умолчал. О том, что русские бойцы и командиры не имеют права попадать в плен, а они все там побывали, и что за это спрос будет жесткий. Добавил, что проще заслужить право на жизнь здесь, в боях с врагом, чем там, где-нибудь на Колыме. Да глубокомысленное изречение старого якута, внесло некоторые коррективы в наши планы. По крайней мере, танкист Сергеев, Пилипенко и Альфред поддержали наше с Сергеем решение. Правда, Синельников и Зимин остались при своем мнении. Единственно, Егор предложил вывести нас в 'хорошие удобные' для партизанщины места, снабдив нас провиантом на первое время. Красников, как водится, пробурчал что-то невразумительное, спросив, - А чем здесь плохо?

- Да тем, - Сказали мы одновременно с Синельниковым и рассмеялись. Егор кивнул мне, чтобы я продолжал...

- Понимаешь, - Сказал я, - Место тут тихое, но есть два но. Во-первых, здесь мы в небольшом треугольнике автодорог, ходу от которых часа два-три.

- Немцы в болото не полезут, - Уверенно заявил Федор.

- Не полезут, - Согласился я, - Просто, во-вторых, у них есть минометы, не говоря уже о самолетах и артиллерии, которые действительно вряд ли на нас кинут. Вот минометами нас здесь и накроют. Пикнуть не успеем.

Красников стушевался.

Выходить решили ближе к вечеру. Так как, нет-нет, а самолеты немецкие здесь иногда пролетали. Не дай бог, заметят. Как раз, когда мы ужинали, приполз взволнованный Гринберг и сообщил, что с восточной стороны к острову по болоту идут трое неизвестных. Мы кинулись к кустам, приготовив оружие. Неизвестные шли осторожно, пробивая путь длинными шестами. Постепенно они приближались. Наверняка, их целью был наш островок. Из оружия, у них я заметил только один карабин, зато у всех троих были прицеплены кавалерийские шашки.

- Кажись, наши это, - Прошептал Гринберг, - Форма-то красноармейская.

- Форма наша, однако, - Подтвердил Иван.

- Только это еще ничего не значит, - Сказал Владимир, - К нам тоже выходили и бойцы и командиры в нашей форме, а оказалось, что диверсанты.

- Угу, - Согласился я, - Только зачем трем диверсантам лазить по болотам? Не для нас же. На дорогах и в лесах более вкусные цели толпами ходят.

- Может быть, - Сказал Сергеев.

Так или иначе, но нам оставалось только ждать, когда незваные гости доберутся до нашего островка. Наконец, кавалеристы добрались до твердой земли и, покачиваясь от усталости, стали пробираться сквозь кусты. А мы их уже ждали.

- Стой! Кто идет? - Заявил Гринберг, как черт из табакерки появившись перед кавалеристами. Один, молодой совсем парень с кавказскими чертами, сразу попытался скинуть с плеча карабин.

- Не дури, - Сказал Сергеев, выйдя гостям с тыла.

Кавалеристы загнанно стали озираться вокруг, внимательно рассматривая появляющихся перед ними людей. Зашелестела сталь вынимаемых из ножен шашек.

- Не дури, сказал, - Повторил танкист, - Чьих будете?

- Отставить, - Сказал своим пожилой кавалерист со старшинскими 'пилами' на синих петлицах, - Сами-то вы кто? - Повернулся он к Синельникову.

- Мы-то, - Ответил Егор, - Мы-то люди добрые.

- Да и мы не злые, - Ответил старшина.

- Пройдем к костру, поговорим? - Спросил я.

- Ну, пройдем, - Сказал кавалерист, - Пойдем, ребята, - Позвал он своих спутников.

Кавалеристы настороженно прошли к месту нашего импровизированного лагеря. Разговор прошел быстро и продуктивно. Кавалеристы, выслушав доводы всех наших своеобразных 'партий', приняли сторону 'партизан'. До вечера оставалось не так много времени, но кавалеристы успели использовать его для отдыха, умудрившись, как бы невзначай, постоянно держать на часах одного из своих, вооруженным карабином. Не доверяли. В принципе, правильно. Мы тоже пока смотрели на них косо. Окруженцы разными были. Кто-то озлоблялся на врага и рвался в бой, кого-то давил гнет поражений и сила немецких войск. Правда, наши кавалеристы скорее относились к первой группе. Слишком много друзей и сослуживцев они потеряли на дорогах Белоруссии. Из разговоров стало понятно, что нашу компанию разбавили старшина Лукин Юрий Сидорович, боец Магомедов Рамзан Алиевич и его сын, боец Магомедов Мурад.

Перекусив нехитрым ужином, мы отправились в путь. Не смотря на то, что деревушки Синельникова, вроде бы, было совсем недалеко, шли почти всю ночь. Лишь под утро, еле передвигая ноги от усталости, мы добрались до села. Все расположились на отдых, не забыв выставить секрет, а Синельников отправился на разведку. Вернулся он минут через сорок. На него страшно было смотреть. Здоровый мужик был мрачнее тучи. Лицо залито слезами. Оказалось, что несколько дней назад в деревушке останавливались на постой немецкие танкисты. Бравые немецкие вояки польстились на жену Егора, его отец попытался защитить невестку, но его тут же, на месте, расстреляли. Кинувшуюся во двор мать, тоже. О судьбе жены мы даже спрашивать не стали. И так было все понятно. Егора напоили самогоном и уложили спать. Проснулся он к вечеру, мрачнее тучи. Теперь он рвался мстить, но мстить было некому. На свое счастье, немецкие танкисты накануне покинули деревню. Егор был готов рвать хоть полк, хоть дивизию. Все ходили мрачные. В ночь мы уходили из этих мест. Синельников пошел с нами. Мы отправились на юг. Там простирались обширные леса и болота. Было немного населенных пунктов и совсем мало дорог. Так что немцам было бы совсем непросто поймать нас на крючок, появись у них такое желание. На все про все, путь занял двое суток. Через Щару переправлялись ночью, восточнее Вольки. До обеда отдыхали, затем выдвинулись в путь. Оставалось пересечь только одну дорогу, и мы были бы в безопасности. К этой дороге мы подошли часам к шести вечера. Издали мы услышали истошные женские крики, переходящие в вой. Все, не сговариваясь, кинулись на крик. Когда мы подобрались к дороге, крики уже стихли. На обочине стоял гроб немецкого бронетранспортера, рядом с ним два мотоцикла с колясками и черная легковушка. Чуть в стороне, завалившись на бок, лежала полуторка. Человек пять десять немцев суетилось возле полуторки. Еще пятеро копошились в кустах. Вдруг из легковушки вышла немка в кожаном реглане, что-то пролаяла фашистам и десятерых немцев от полуторки, как ветром сдуло. Они запрыгнули в бронетранспортер и покатили по дороге от греха и от начальства. Только пятеро мотоциклистов продолжали копошиться в кустах, не обращая внимания на немку. Она пошла к ним, оглашая окрестности своими криками. Из легковушки выскочил шофер и потрусил за ней, что-то просительно мямля. В этот момент мы и нагрянули. С трех сторон из кустов, с оружием наизготовку. Такого номера фрицы не ждали и застыли на месте, как вкопанные. Если немка стояла спокойно, с некоторым превосходством и любопытством разглядывая грязных, вонючих русских солдат, то ее водителю было не до шуток. Его сотрясала крупная дрожь. А немцы возле кустов застыли совсем подозрительно. Они как бы старались убраться подальше от зарослей.

Я кивнул на застывших фрицев, - Мурад, посмотри, что там?

Молодой кавалерист, под прикрытием отца, подобрался к кустам. Глянул, через спины немцев... Резко побледнел и его вырвало.

- Собаки, - Сквозь рвотные позывы, ревел он, - Сволочи, порублю....

Отец его тоже побледнел, и выхватил из ножен шашку.

- Стой, - Крикнул я, - Что там?

- Сам посмотри, - Ответил Рамзан.

Я подошел, посмотрел и меня скрутил рвотный позыв. В кустах лежало растерзанное тело девушки. Отрезаны нос, уши, грудь, выколоты глаза, вспорот живот.... Вокруг были разбросаны клочья гимнастерки, а прямо у моих ног лежала окровавленная пилотка. Это или санинструктор, или..... да неважно...... Я отошел в сторону, схватил за шкирку немку, подтащил к изувеченному телу и ткнул ее лицом в окровавленное лоно. Я что-то орал, но убей, не помню что. Как будто рассудок застелила пелена бешенства. Когда я отошел, немка в истерике билась в моих руках, по ее лицу ручьями бежали слезы, перемешиваясь с кровью мертвой девушки. Не сразу, но до меня дошло, что немка говорит со мной по-русски, плохо, но более-менее понятно. Из ее слов выходило, что она двигалась на машине по дороге. Увидела немецких солдат, занимающихся мародерством, приказала остановить машину и начала распекать вояк. Как мы видели, простые пехотинцы не стали связываться с разъяренной фрау и дали деру, а вот мотоциклисты положили на нее с прибором. Оно и понятно. Не простые мотоциклисты сидели сейчас белые и потные перед нами, а фельджандармы. Водитель фрау напряженно вслушивался в наш разговор, а когда его подтащили поближе - упал в обморок, увидев, что сделали соратники по оружию с пленной девушкой.

- Ты ведь думаешь, что мы варвары, - Процедил сквозь зубы Серега.

В ответ фрау энергично замотала головой.

- Думаешь, думаешь, - Утвердительно сказал я.

Я обратил внимание, как плотоядно смотрят на ее фигурку мужики.

- Да, мы варвары, - Продолжил я, - Может быть.... Но мы намного приличнее вас... Мы не воюем с женщинами и детьми, если они сами не нападают....

- Ее отпустим, - Решительно сказал я.

- Как? - Ахнул Зимин.

- С чего бы это, - Взвился Красников.

Неожиданно меня поддержал Синельников, - Пусть будет, как он сказал, - Глухо прорычал он.

- Правильно говоришь, - Сказал Рамзан, - Только этих собак не отпустим.... Нет... И не проси.

- Согласен, - Рявкнул Серега.

Девушку похоронили.

А окрестности еще долго оглашались криками. Пять фельджандармов сидели рядочком перед могилой со спущенными штанами....... На сучковатых кольях..... И с распоротыми животами. Мало ли их спасать кинуться.

Кавалеристы сделали все сами. Сами придумали, сами привели в исполнение. Только попросили нас убраться в сторонку, чтобы психика не пострадала. Что мы и сделали, загнав трофейный мерседес в лес, подальше от чужих глаз. Не ровен час, немцы проедут, дорога все-таки. Достанется на орехи. А так, мы немку охраняли, чтобы раньше времени не сбежала.

Лишь потом, когда кавалеристы нагнали нас, нехотя сказали, что именно они сделали. Кстати, фрау нам табличку написала на тему: Так будет с каждым чудаком на букву 'М'. Правда, она не знала, что мы сотворим. Мы, собственно, тоже.

Уходили мы быстро. Первое, мы сами отпустили зареванную немку и ее водителя на все четыре стороны. Правда, ехать они будут не быстро, уж об этом-то мы позаботились. Но все-таки, вдруг они достаточно быстро наткнуться на своих. Второе, увидев то, что мы сделали с фельджандармами, нас будут гонять до конца, если след поймают. Третье, мы были тяжело нагружены трофеями, взятыми с немцев. Теперь у каждого было оружие. Наш арсенал пополнили два МГ, один МП-38, вальтер ППК, отнятый у фрау и два парабеллума. И это не считая патронов, провизии и кое-какой амуниции. С одной стороны, этот вес сильно снижал скорость нашего передвижения. С другой стороны, эти трофеи могли спасти нам жизнь. Одним словом, мы старались на максимальной скорости уйти от дороги в лес. Не теряя времени на остановки. Тем более, что метров через четыреста-пятьсот под ногами захлюпало. Часа три мы тащились по лесу, выбиваясь из сил. За это время мы пересекли две речушки, а по одной протоке, имеющей каменистое дно, прошли на запад. На берег выбрались на южный, болотистый берег, стараясь больше двигаться по воде. Немцы ведь не дураки. Возьмут собак, пройдут по обоим берегам в разные стороны и рано или поздно выйдут на наш след. Как последний вариант от собак использовали смесь из табака и пороха. Что первого, что второго было жаль. Но себя мы жалели больше. Пусть у нас уши опухнут, как у чебурашек, от желания покурить. Но лучше терпеть такую ломку, чем экспресс допросы. Не говорю уже про гестапо. Да нас туда и не потащили бы.

Наконец, мы ушли вглубь болот. Вдали слышался лай собак. Было страшно. Но.... Обошлось. Погоня прошла стороной.