Церковник. Первая кровь

Глава 4 Вы думаете я никчёмный?

– Артур! Что с тобой? Ты слышишь!

Сознание вернулось мгновенно. Так бывает, когда человека поднимают среди ночи. Тот просыпается и ничего не может понять – где он, что с ним. Так и черпий. Его не опухший глаз раскрылся и с недоумением уставился на зависшие над ним лица.

– Черпий, ты случаем не больной? Может, тебя это… миазмы пустоумия посетили? – съязвил Бенджамин, улыбаясь двенадцатью зубами. За что сразу же получил от епископа увесистый подзатыльник.

– Ты немного думай, о чём болтаешь, олух. Язык у тебя слишком длинный.

– Что произошло? – Артур хлопал глазами, переводя взгляд от одного к другому. В голове начали копошиться мысли, но понимания происходящего по-прежнему не приходило.

– Что, что. Шел да свалился. Будто по черепушке чем ударили. Мы уж подумали, ты помер, – Бенджамин протянул руку лежащему другу. – Вставай!

– И давно я… отключился?

– Да минут пять. Не больше. Что у тебя случилось? Хвораешь что ли чем?

– Сам ты хвораешь, деревенщина… – черпий не на шутку обиделся. – Отсутствием мозгов.

Фермерский сын побагровел, но предпочёл смолчать, отстранённо уставившись вдаль. Внутри разливалось неприятное, но давно знакомое чувство. Его не впервой называли подобным словом, но впервые так назвал друг, пусть и вновь обретённый. Призраки прошлого и здесь его нашли.

Черпий окончательно пришёл в себя. Голова уже не гудела, а зрение полностью прояснилось. Все овладевшие им эмоции схлынули, а разум стал кристальней утренней росы. Из глубин подсознания нахлынули воспоминания. Нет. Не совсем то – отголоски каких-то воспоминаний. Артур наморщил лоб, пытаясь разобраться в ощущениях. От возникающих образов по коже побежали мурашки. Так бывает, когда пытаешься вспомнить сон, но его подробности постоянно скрываются в тени, оставляя после себя лишь невнятное послевкусие. Это одновременно завораживает и пугает.

– Епископ. Что Вы знаете о ветреном пустоумии? Первые симптомы. Ложные воспоминания, – посерьёзневший черпий нервно потёр затылок. – Где-то я читал об этом.

– Ищешь связь с обмороком? Успокойся. Подхвативший сей недуг не задумывается о подобном, потому что думать нечем, – Брюмо в недоумении нахмурил брови. – Ложные воспоминания? О чём это ты?

– Я как будто видел сон, но не могу вспомнить про что он. Картинка появляется в голове и сразу же пропадает, а я не успеваю её рассмотреть. Это как с молнией – видишь её буквально долю секунды и потом не можешь представить её форму.

– Может это просто галлюцинации? Последствия после падения. Иногда мозг вытворяет очень странные штуки, – Брюмо недвусмысленно покрутил пальцами.

– Нет. Я о другом. Я почему-то уверен, что видел частичку чьей-то жизни. Потому и говорю о ложных воспоминаниях. Это не бред, и не сон, а что-то действительное.

– Лучше тебе не забивать голову всякой ерундой. Не думай об этом и само всё пройдёт.

– Прошу прощения, – в разговор вмешалась мать девочки, внезапно подошедшая со спины. – Ваше Преосвященство, не хочу прерывать вашу беседу, но подумала, что вы могли не обратить внимание на одну деталь. Мы сидели в одной из кают, и я случайно посмотрела в иллюминатор. По-моему, нас разворачивает и относит в сторону…

– Что? – епископ подскочил к высокому ограждению и посмотрел в направлении канатной дороги, теперь переместившейся к корме. – Да чтоб вас…

Поднявшийся ветер развернул дрейфующий аэростат на сорок пять градусов. Теперь он двигался вперёд кормой, и болтающийся снизу трал оказался бесполезным. Даже если тихоход пройдет в нескольких ярдах от опоры, накинуть импровизированный аркан на неё не удастся, а значит все усилия пройдут даром.

– Сто ярдов до вышки! – стоящий на корме человек размашисто махал руками, пытаясь привлечь внимание собравшихся на носу пассажиров.

– Вы слышали, епископ Брюмо? – подошедший черпий обречённо смотрел на спасительную опору. – Мы пролетим в стороне.

– Да погоди ты! Я думаю, как бы повернуть эту злосчастную шхуну поперёк, – Брюмо судорожно перебирал в уме варианты, но ни один из них ни на йоту не приближал к разрешению проблемы. Даже рулей управления не осталось, чтобы откорректировать направление. Можно запустить паровую машину, но чем она поможет? Лишившийся оперения аэростат стал абсолютно непредсказуем, и неизвестно в какую сторону его потащат разогнавшиеся винты.

Стоящий в стороне Бенджамин неуверенно топтался на месте. Внутри него кипела борьба. Мысли окунули в воспоминания о прошлой жизни. Сын фермера, от которого никогда не было прока! Он всегда третий лишний и «пятое колесо». О каком проке могла идти речь, если его никто не воспринимает всерьёз. Как и сейчас. Епископ печётся только об этом черпии. Чтоб ему пусто было! А Бену, бестолковому деревенщине, достаются только никчёмные поручения – принеси-подай, отойди и не мешай! Но так больше продолжаться не будет! Хватит! Это сын фермера уяснил для себя точно.

Бенджамин сорвался с места и с проворностью горного дугоглаза вскарабкался на ограждение. Правой рукой сдёрнул висящий на крючке моток веревки и перекинул его через плечо. Усевшись на перила, на мгновение замер, изучая обстановку за бортом. Решено! Он ухватился за просмоленный канат и перевесился на ту сторону. Какое-то время его рыжий чуб маячил над перилами, пока совсем не скрылся из вида.

– Куда? Вот полудурок! – Брюмо метнулся к месту, где только что стоял Бенджамин Уайт. Епископ в последний момент стал свидетелем отчаянного поступка фермерского сынка и не успел вовремя среагировать.

– Что он задумал? – оказавшийся рядом Артур обеспокоенно посмотрел на священника.

– Твой недалёкий друг хочет раскачать трал. Ох уж эти фермеры! – епископ раздосадовано ударил кулаком по перилам.

Артур посмотрел за щитовое ограждение. Десятью ярдами ниже, Бенджамин Уайт держался за болтающийся на ветру канат.

– Бен! Поднимайся обратно! Ты чего? Обиделся что ли? Сорвёшься ведь, – черпий тщетно пытался остановить друга, решившегося на отчаянный шаг.

Игнорируя доносившиеся с палубы выкрики, сын фермера продолжал спускаться. Не пожалев единственного пиджака, он прижался к толстому канату и заскользил вниз. Добравшись до толстого узла, Бенджамин на несколько минут остановился, восстанавливая силы. Затем с осторожностью перебрался через него и продолжил спуск. Через пять минут он достиг тралового мешка, со стороны похожего на дырявую простыню.

Обвязавшись прихваченной верёвкой, он крепче ухватился за канат и присев, с силой оттолкнулся. По тралу пошла волна. Затея с раскачиванием четырёхсотфутового полотна оказалось делом не из лёгких – внезапные порывы ветра то и дело норовили стряхнуть кинувшего вызов стихии Бенджамина. После двух десятков приседаний-отталкиваний амплитуда раскачиваний увеличилась и достигла двух ярдов.

Уайт зря рисковал жизнью – забраться наверх у него не хватит сил, а держаться за канат становилось всё сложней и сложней. Ещё немного, и он сорвётся с высоты.

– Пятьдесят ярдов! – с кормы раздался протяжный крик.

Бенджамин взбодрился – отступать поздно, теперь он один на один со смертью. Осталось всего ничего – главное, не сорваться раньше времени, а лучше не упасть совсем. От физической нагрузки тело покрылось ледяным потом. Зубы отстукивали гимн самодовольства. Побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в толстый пеньковый канат, потеряли чувствительность и теперь походили на заиндевелые ветки. Шарф, вылезший из-под ворота, не удержался и сорвался.

Ветер нещадно хлестал по лицу, не понимая – помогать ему самоуверенному безумцу или нет.

– Держись. Держись, – словно молитву повторял Артур, наблюдая как его друг противостоит разыгравшейся стихии. – Держись. Еще немного.

– Двадцать ярдов! – охрипший крик с кормы резанул по ушам.

Запыхавшийся юнга едва не споткнулся, когда добежал до епископа:

– Отклоняемся к юго-западу!

– Уйди мелкий, – Филип Брюмо оттолкнул парня и повернулся к Артуру. Схватив черпия за ворот, он притянул его к себе и срывающимся голосом прокричал. – Бегом вниз. Нас разворачивает. Если рыжий сможет накинуть трал, гондола наклонится! Ты не должен погибнуть!

– Простите, епископ. Я останусь здесь и буду молиться святому Люцию, – черпий отстранил схватившую его руку. – А вы молитесь Трёхликому. Если боги нас не оставили, они обязательно помогут.

Горящая в глазах Артура вера говорила красноречивей слов. Брюмо осмотрел его, пытаясь разглядеть признаки экзальтации. Юный черпий вызывал двоякое ощущение. Толи на него снизошло божественное откровение, толи он просто тронулся умом.

Посыпала снежная крупа, окрашивая палубу белым. Ветер поутих и поменял направление.

– Опора в шести ярдах! – надрывный голос из последних сил доложил о текущем местоположении. – Миновала корму.

Люди примкнули к ограждению. Где-то внизу сын фермера из последних сил раскачивал неподдающийся трал.

– Дружище! У тебя почти получилось! – прошептал Артур. Его кулаки сжались настолько, что из-под ногтей засочилась кровь.

Бенджамин потерял счет времени. Стофутовое покрывало раскачивалось неохотно. Опора уже близко, но трал не дотягивается до неё. Пальцы не ощущались. Руки намертво примёрзли к канату, а ноги свело судорогой. Всё зря.

Главное, чтобы сеть успела зацепиться. Остальное неважно. Ветер стих и ход дирижабля замедлился. Бороться с траловым мешком стало проще. Супротив всему, амплитуда раскачивания начала снижаться. Святые угодники! Ветер! Ты снова нужен!

Вот он! Стремительный порыв толкнул фермера под зад, и тот набрал ускорение.

Он крепче сжал липкий канат и с ребяческим восторгом наблюдал, как несётся навстречу смерти. За секунду до столкновения Уайт зажмурил глаза.

С дирижабля отчётливо было видно, как трал углом захлестнул опору. Бенджамин по широкой дуге обогнул её и с размаху ударился о бревна, едва не слетев. Тело безжизненно повисло, держась на обвязанной вокруг пояса верёвке.

Гигантский тихоход накренился на левый борт. Затрещали ломающиеся перекладины опоры. Мгновение. Дирижабль замер.

– У него получилось! – Артур на радостях хлопнул епископа по плечу, отчего тот одарил его недобрым взглядом. Черпий виновато пожал плечами, но повторил. – Епископ Брюмо, у него получилось. Мы пришвартовались! Опора выдержала.

– Разделяю твою радость, но предпочту воздержаться от подобных возгласов. Либо твои молитвы нам помогли, и боги тебя любят, либо нам просто повезло. Не испытывай веру без надобности.

– О чём вы?

– Мы ещё не спустились на землю. К тому же, твой друг наверняка погиб. Ты сам видел, как всё произошло.

Черпий на всех парах помчался на нижнюю палубу. Часть дела сделана, но как выразился епископ, радоваться рано – для начала необходимо спуститься.

Благодаря угомонившемуся ветру остановка выдалась плавной. Гондола немного накренилась на левый борт, но сохранила горизонтальное положение.

– Спускаемся поочерёдно. Алберт. Приготовь крепление для девочки. – Брюмо почтительно преклонил голову перед матерью ребенка. – Простите, но вам придётся переодеться. Ваш подол только помешает.

– Я помогу достать подходящую одежду, – вызвался один из мужчин.

– Хорошо. И ещё. Вяжемся верёвкой. Первым иду я с девочкой. Следом Артур. Остальные в произвольном порядке. Алберт, ты замыкаешь.

Опора встретила гостей немым спокойствием. Массивные брёвна гостеприимно потрескивали. Выжившие пассажиры с рейса Фолкрик-Галифаст приступили к спуску.

– Епископ. Я к Бену. Проверю как он.

– Ты сможешь ему помочь?

– Да. Только не уверен, что получится.

– Почему?

– Пришлось подлечить пару бродячих собак, пока шатался по Ганибаду. Не удержался, – Артур нервно улыбнулся епископу.

– Вот так черпий! Парня наградили расширенным набором урн, а он растрачивает их на бездомную скотину.

– Я не мог оставить их умирать. Кто же знал, что так всё обернётся.

– Значит, тебе в самую пору обучаться отпеванию. Наполнять благословлённым паром ты уже умеешь.

– У меня нет абсолютной веры. На такое способны только кардиналы да архиепископы.

– Наивный мальчишка! Когда-то этим даром обладали и боевые клирики. Сейчас не то время. Вера иссякла, люди разучились уметь то, что умели их предки.

– В сказаниях говорится, что достигший истинной веры не нуждается в урнах, а может творить чудеса без них. Но это всего лишь сказания!

– Придёт время, и ты поймёшь – что сказание, а что явь.

Артур преодолел последний отрезок пути и прижался к сухому бревну, венчавшему один из углов опоры. От напряжения сердце бешено колотилось, накачивая вены кровью. Стало жарко. Даже несмотря на только выпавший снег. Осталось пробраться к Бенджамину.

Черпий шагнул по дубовой перекладине. Балка заскрипела, но выдержала. Артур ощутил чувство зависти. Бен. Деревенщина сыграл главную роль в их путешествии. На такого парня можно положиться. Он и спину прикроет, и если надо, жизнь отдаст за благое дело. Что собственно сейчас и произошло. Морозный ветер освежил разум. Сын фермера с Хиршта, скорее всего погиб.

Артур встряхнул головой, разгоняя хмурые мысли. Бенджамин не погиб! Он жив! И он сейчас ему поможет. Главное, чтоб урна не подвела.

«Обязательно перед ним извинюсь. Паренёк всё-таки толковый. Хоть и болтун изрядный. А я как крыга общипанная, эх…» – Эдельманн все больше и больше злился на себя. А все из-за чего? Из-за того, что черпий принял его по одёжке и относился соответственно. Как к глупому, надоедливому деревенщине. Артур в сердцах плюнул вниз. Проследив за долгим полётом плевка, он невзначай обратил внимание на обстановку, творящуюся под опорой. Вроде бы всё говорило, что перевалочный пункт давно заброшен, как утверждал епископ, но что-то внизу казалось странным. Осталось только понять, что?!

– Как успехи? – послышался голос епископа. – Что с рыжим?

– Сейчас, до угла доберусь, – прохрипел Артур.

– Держи в курсе.

– Конечно, – Артур ухватился за перекладину и осторожно заглянул между брёвнами.

Перед ним, обмотанный рваными тросами, висел Бенджамин. Лицо бледное, руки как плети – висят вдоль тела.

– Держись, – прошептал черпий, подбираясь вплотную к другу. Видимых повреждений на нём не было. Руки, ноги целы. На лбу глубокая ссадина.

Артур мысленно обратился к урне жизненных сил. Пар в ней ещё оставался, но только хватит ли его? Черпий положил руку на голову друга и закрыл глаза. Белые нити медленно потянулись из растопыренных пальцев. Достигнув головы Бенджамина, нити коснулись шеи и скрылись под одеждой.

Черпий завороженно наблюдал за процессом. Божественные нити открывались не каждому и были видны только с закрытыми глазами.

Благословлённый исцеляющий пар окутал тело Уайта. Перед внутренним взором Артура вспыхнула звезда, знаменующая восстановление жизненной энергии. Он открыл глаза и убрал ладонь. Ему удалось спасти друга.

– Очнись, увалень, – черпий аккуратно потормошил друга за плечо.

Рыжие ресницы вздрогнули. По щекам разлился румянец. Из замерших лёгких вырвался кашель, сотрясающий окоченевшее тело. Сын фермера шумно вдохнул и разомкнул веки.