Петр Третий. Бунт и Империя

Пролог

СЕРИЯ «ПЕТР ТРЕТИЙ»

КНИГА ПЯТАЯ

«ПЁТР ТРЕТИЙ. БУНТ И ИМПЕРИЯ»

Владимир Марков-Бабкин.

Виталий Сергеев.

Аннотация:

Год 1771. Пётр Третий на Троне. Легендарная и противоречивая фигура истории России. Вот уже много лет в его молодом теле старенький профессор из 2027 года.

Итак, позади череда войн. Другая Екатерина в качестве жены. Сын Павел Петрович готовится стать будущим Императором. В Европе и мире всё тревожно, а Россия на грани мощнейшего бунта и пандемии. Все против всех, а живые завидуют мёртвым.

Как не обрушить Россию и не отбросить в развитии на века в прошлое? Как не допустить всевластия и беззакония дворянства и помещиков? Как отменить крепостное право? Как сохранить государство и власть? Войны, бунты, заговоры, события, кошмары, обычная дворцовая жизнь, где все друг друга давят и душат. Таковы реалии мира, в который попал наш попаданец.

Всё, что было в нашей альтернативной истории до того, лишь пролог, подготовка к главному действу.

Пятый сезон исторического альтернативного сериала «Пётр Третий». Всё так и всё иначе. Новая эпоха, новые люди, новые события.

Усаживайтесь поудобнее.

Запасайтесь попкорном и налейте себе чаю в большую кружку.

Акт пятый.

Действие начинается.

Первая книга цикла «Пётр Третий. Наследник двух Корон» — https://author.today/reader/403640

Вторая книга цикла «Пётр Третий. Другой Путь» — https://author.today/reader/467227

Третья книга цикла «Пётр Третий. Рывок в будущее» — https://author.today/reader/478952

Четвертая книга цикла «Пётр Третий. Огнём и Мечом» — https://author.today/reader/492851

ПРОЛОГ

Умрёшь — начнёшь опять сначала.

Александр Блок.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПЕТРОВСКИЙ ВОКЗАЛ. ДЕПО. 8 апреля 1772 года.

ЖАР.

Дышит прямо в лицо. По нашим освещённым лицам и спинам струится пот. Очень ярко по нынешним временам. Лампы Рихмана не софиты и не прожектора в привычном для 2027 года понимании, но для середины XVIII века находится под ними не менее ярко и жарко. Да и спину мою Императорскую припекает. Как Лина в её одеяниях это терпит даже не представляю. Наверняка вся спина Екатерины моей Алексеевны мокрая от Августейшего пота. Хорошо хоть новая женская мода предусматривает более лёгкие и стройные платья, без канувшего в России ужаса гигантских юбок середины XVIII века. Впрочем, в провинции барышни и мадамы ещё носят старомодное облачение. Но, три десятка лет издания моих модных журналов вносили свою лепту.

Во всяком случае в главных городах России — Петербурге, Москве и Кёнигсберге уже новые времена наступили. Хотя, конечно, я выдаю желаемое за действительное. Купеческая Москва всё так же патриархальна. Чудес не бывает. Железная дорога туда ещё не пришла. Москвичам особо незачем менять устои. В общем, в Российской Империи сейчас два центра моды — Петербург и Кёнигсберг. В остальных городах писку моды следуют только юные незамужние девицы и студентки наших «благородных училищ» и университетов. Так что маленькие цветники новой моды у нас ещё в Новгороде, Нижнем Новгороде, Казани и Екатеринбурге. Двадцать лет терпения. И если бы не Лина, точнее Императрица Екатерина Алексеевна, и мои дочери, то я бы не пробил стену затхлости и ханжества. Жили бы как в Европе, прости Господи. Впрочем, что с европейских дикарей взять. У соседей даже Телеграф по-прежнему в зачаточном состоянии. Да, до Тихого океана наши Световые Линии не дошли пока, но до Алтая и Чёрного моря вполне.

А Телеграф — наше супероружие. Разгром Фридриха Великого и победа над турками случились, в том числе, и благодаря почти моментальной связи на огромные расстояния, позволяя оперативно перебрасывать войска и припасы с одного театра на другой. И то, что Восточная Пруссия сейчас входит в состав России заслуга и Телеграфа тоже. Собственно, Пруссии больше нет. Есть Бранденбург. У Фридриха башен Телеграфа было мало, а у осман их вообще не было.

Итог — разгром.

Но, я не торопил события. Я и так в этом времени ускорил всё, что только мог. И даже больше. Россия менялась всё более стремительно.

А пока, мы Царственно торгуем лицом. Фотосессия для истории. Открытие новой железнодорожной ветки Петербург-Новгород. Пока не магистрали. Магистраль Петербург-Москва-Тула ещё строится.

Тем не менее.

Событие. Для подданных и потомков наших.

Мы с Императрицей и прочей честной компанией, стоим на фоне паровоза и напряжённо улыбаемся, преисполненные торжеством момента. А вы попробуйте улыбаться два десятка минут. Скулы сводит и вообще. Винты копфгальтеров не дают расслабить спину, повернуть голову и вообще шевелиться. Свет прямо в глаза не бьёт, но стекающий в глаза пот уже глаза щиплет. Но, мы держимся. А еще этот стоящий за нами под парами паровоз… И день в самом разгаре. Тепло сегодня.

И морду лица не промокнут от пота ассистентки хорошенькие. Смажут кадр. Будем надеяться, что техника и оптика не настолько совершенна и пота на лицах видно не будет. Впрочем, если и будет, то я придумаю очередную героическую историю для потомков. Надо же в школах историю Отечества иллюстрировать.

С нами должен был быть и Павел, ведь событие, без преувеличения, историческое. Но, Катя на сносях и вот-вот. В общем, оставили Государя Наследника-Цесаревича при жене в Царском Селе. Павел хочет сына. Очень. Мы все хотим. У меня с Линой уже немало внуков и внучек, но тут особый случай — Наследник Наследника Престола Всероссийского. Да, и заждался Павел Петрович. Двадцать пять лет молодому Цесаревичу. По нынешним временам — мужчина в полном расцвете сил. Популярный в войсках и в народе.

В общем, Бог в помощь, как говорится. Ждём.

А у нас с Линой сегодня ещё не одно мероприятие. Всё-таки открытие железной дороги Петербург-Новгород требовало нашего участия на разных локациях. Государственное дело. И пайщики-спонсоры просили уважить Высочайшим присутствием. А спонсоры и пайщики в XVIII веке ничуть не безобиднее их коллег из Третьего тысячелетия. Толку с того, что я самый богатый человек в Империи и вообще Император? Строительство железных дорог, мостов, заводов и прочих портов с верфями — это пайщики. Это бизнес. И я тут скорее крыша, чем генеральный спонсор или финансист проектов. Лично моих денег не хватит и на половину того, что мы строим и уже построили.

Стоим.

Шевелиться нельзя. Фотография быстрее, чем рисовать портрет, но там, хотя бы, можно расслабиться, попить водички, в туалет даже сходить, живописец всё равно подгонит сцену. А тут — стоишь и ждёшь. Хочешь дёрнуться? Пожалуйста. Лицо смажется. Да и не дёрнешься. Зафиксирован, как на допросе. А так всё хорошо. Прогресс.

Фотосессия.

Почти на сто лет раньше, чем в моей реальности.

Шлаттер ещё в пятьдесят пятом году эксперименты начал. Но, не дожил Иван Андреич. Его ученики Матвей Афонин, да младший Йохан Ире, довели до ума технологию. Молодые. Энтузиасты. Под дланью Ломоносова. И моими, через него советами, конечно.

Почему мы в депо, а не на благородном перроне вокзала? Где ковровые дорожки и медь оркестров под крики восторженной толпы? Уверен, что будь на моём месте кто-то из века восемнадцатого, то так бы и поступил. И Ломоносов. И Рихман. И Нартов. Просто постеснялись бы показать технологическую изнанку чуда.

Но, я продукт иной эпохи. Продукт XXI века.

Потому не будуар или Тронный зал.

Паровоз. Пар. Металл конструкций депо, на заднем плане ещё паровозы, сияют в огромном помещении прожектора Рихмана, сияют боками могучие паровые машины, готовые устремиться вперед, неся Россию в технологическое будущее.

Здесь не бал и не светский приём. Нет тут лакеев с подносами с шампанским, наоборот, на заднем плане точно так, как и мы, терпеливо стоят машинисты, техники, путевые рабочие, инженеры.

Им тоже нельзя шевелиться, но их не фиксировали, а вот нам несладко. Нельзя смазать историю Государства Российского.

Наконец, пытка окончена.

— Государь, Государыня, господа. Благодарю вас. Всё прошло просто отлично.

Лина усмехается.

— Точно? А то мы сами вас сюда к паровозу прикрутим и будем фотографировать.

Склонённая голова.

— Да, Ваше Императорское Величество. Всё хорошо. Нижайше прошу простить, Ваши Величества, за известные неудобства, но, история требует жертв.

Хорошо сказал, шельмец. Я не про фотографию. Хотя и про неё тоже. Хоть узнают потомки о том, мы выглядели на самом деле, а не в представлении художников-живописцев, прости Господи. А то в своём XXI веке я, хоть и профессор университета, устал сравнивать портреты одного и того же человека, написанные разными художниками в века до фотографии. Портреты все разные и совсем не похожи на оригинал. Память у меня хорошая, но я почти не встречал людей, которые так уж похожи в реальности на свои портреты из моего времени.

Художники так видят и так умеют. Этим всё сказано.

Вот я нынешний весьма радикально внешне отличался от портретов Петра Третьего, которые дошли до моего времени. Наверняка несостоявшаяся здесь Катька повелела уничтожить все приличные, оставив лишь уродские, где Император был чисто олигофреном или дебилом, который лишь в солдатики умел играться. Я тоже умею. В солдатики. Фридрих бывший Прусский и османские султаны не дадут соврать. Шведы тоже. Да, и, крепости Маастрихт и Гельсингфорс.

И историю править умею. Архивы Кремля полны всякой неудобной, некрасивой, и, нередко, позорной ереси, которую я повелел вычеркнуть из официальной истории. Зато библиотеки университетов, школ, публичных заведений полны правильной (с моей точки зрения) истории. На том стояла, стоит и будет стоять любая власть. Моя, в частности.

Например, не дожидаясь Татищева, я повелел считать Иваном Третьим Великого Князя Владимирского и Московского Ивана Васильевича. А вот Ивана Третьего Антоновича как-бы и не было вовсе. В учебнике честные пара строк. И на могильном камне. Цесаревич Иван Антонович родился… — умер. А что ещё писать? Мал был, ничего натворить не успел. Если у кого альтернативные истории про это есть, так их всегда готовы послушать, с пристрастием на дыбе в Тайной канцелярии. Для особо творческих рассказчиков у нас есть виды красот Сибири. Как сказал бы в мои времена Иосиф Бродский: «Красота при низких температурах — настоящая красота» . Лучшие рассказчики взирают на тайгу без языка или головы. Но, мало в этом времени альтернативщиков. Попаданцев в Ивана Антоновича последние годы нет. Непопулярна тема сия. Самое смешное, что мои приёмные дочери Екатерина и Елизавета вполне официально Антоновны, настоящие, вне всяких сомнений, члены моей Августейшей Фамилии, а вот их родной брат, Иван Антонович, законный Император Всероссийский, канул в Лету.

Не было его. И всё. Не событие , как сказал бы Джордж Оруэлл.

Такие вот дела.

…Фотограф кивает помощникам и нашу композицию раскручивают.

Два фельдъегеря терпеливо ждали конца нашей фотосессии с какими-то пакетами. Один прибежал позже, но был очень нетерпелив. Едва Лина освободилась от фиксаторов, он тут же подскочил к ней:

— Ваше Императорское Величество! «Молния» из Царского Села!

Я навострил уши. Царское Село — это весьма серьезно. Там сейчас Павел и Катя.

Киваю второму офицеру, тот мне протягивает свой конверт.

Чиновник телеграфного ведомства. Значит не война.

Прячу конверт в карман.

Гражданские дела потерпят некоторое время.

— Что в Царском?

Лина выдохнула.

— У Кати воды отошли. Надо ехать.

— Ну, поехали.

— А тут?

— Перебьются. Завтра-послезавтра, даст Бог, вернусь и всех уважу. Даже, может, награжу. Чтоб без обид. Поехали.

Кивок.

— Ну, поехали тогда.

Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка (зачёркнуто) уже под парами. Линии проложены таким образом, что с Петровского вокзала поезд может поехать и в Царское Село, и в Новгород. Вокзал, вообще, целый хаб по местным временам. И железная дорога, и конка городская, и извозчиков полная площадь… Впрочем, я отвлёкся.

Пора. Пора ехать.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ЦАРСКОЕ СЕЛО. ПАВЛОВСКИЙ ДВОРЕЦ. ПОКОИ ЦЕСАРЕВИЧА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА И ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ ЕКАТЕРИНЫ РОМАНОВНЫ. 8 апреля 1772 года.

— Их Императорские Величества Пётр Фёдорович и Екатерина Алексеевна!

Сказано было вполголоса, но Павел поморщился, и отослал церемониймейстера.

— Довольно, братец. Все услышали. Ступай.

Тот поклонился и испарился. Лина поцеловала сына в щёку.

— Здравствуй, мой мальчик. Как Катя?

— Даст Бог, мам. Ждём.

Жму руку.

— Привет, сын.

Кивок.

— Привет, пап.

Империя замерла в ожидании известий из Царского Села.

Поезда подождут или поедут без нас.

Железная дорога Петербург-Царское Село работала исправно, так что мы с Линой вскорости были уже здесь.

У Великой Княгини Екатерины Романовны отошли воды. Мальчик или девочка? Как Бог даст. Аппаратов УЗИ тут у меня нет.

Первой у нас с Линой родилась Наталья. И лишь потом Павел. А потом остальные четверо. Тут нет смысла загадывать. У Павла, и, в девичестве, графини Екатерины Романовны Воронцовой уже двое детей. Девочки. Нужен мальчик. Срочно нужен! Всем нужен!

Ждём.

Какое имя ему, если Бог даст, дадут? Мы с Линой договорились оставить это на усмотрение Павла и его жены. Имя самого Павла нам с Линой навязала Елизавета Петровна. Я был против, и Лина не была в восторге, но наше мнение никто не спрашивал. Равно как и никто не спрашивал принцессу Каролину Луизу Гессен-Дармштадскую о том, хочет ли она принять православие под именем Екатерина Алексеевна. Да и меня, владетельного Герцога Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторопского, Матушка Императрица Всероссийская как-то забыла спросить согласен ли я именоваться Петром Фёдоровичем. Пусть хоть наши сын с невесткой сами выберут имена своих детей.

Молчим. Павел чуть не хрустит костяшками пальцев, глядя на иконы в углу. Губы не шевелятся, но Господу не нужны наши слова.

— Сын, ты как?

Каролина положила ладонь на руку Павла. Тот довольно нервно пожал плечами.

Кладу свою ладонь на её руку. Так и сидим втроём. Мы — вместе.

Тут слов не надо. Хоть мы с Линой медики по образованию, но чем мы можем помочь в родильном зале сейчас?

Суета только лишняя. Лейб-Акушеры знают свою работу.

Ждём.

Открывается дверь.

— Мои Государи, Государыня. Начались схватки.

Киваем почти синхронно. Лейб-Акушер выходит.

Тикают часы.

Лина шевелит губами. Может и молится. Мне не слышно. Но, она напряжена не меньше Павла.

Да, остаётся только молиться.

Говорят, что на войне не бывает атеистов. И при родах тоже не бывает. Лина — человек с европейским университетским медицинским образованием, искренне шепчет молитву, и кто, в этот час, посмеет её упрекнуть в этом?

Наконец, крик младенца сквозь дверь.

Дверь открылась, и доктор выдохнул лишь одно слово:

— Мальчик…

Мы все шумно выдохнули.

Лина поцеловала в лоб сына, промакивая его лоб платочком.

— Поздравляю.

Обнимаю.

— Молодец. Поздравляю.

У него глаза на мокром месте. Перенервничал.

— Спасибо пап, мам. Я пойду… туда?

Лина кивнула. Иди.

— Только руки помой как следует. Нечего заразу разносить.

Кивок.

— Я знаю.

Императрица повернулась ко мне.

— Поздравляю с долгожданным внуком, Петер.

Усмехаюсь.

— И я тебя.

Я поцеловал жену. В губы. Долгим благодарным поцелуем. Без неё не было бы у меня столь прекрасной семьи. Про Катю-2 из моей истории и вспоминать страшно. Мне хватает проблем с Софией Фредерикой Шведской. Спасибо, Господи, что не Русской.

Конечно. Мы с Каролиной не вдруг дедуля и бабуля. И у Павла уже двое. Трое теперь, точнее. И у Натальи, Великой Княгини Грузинской, двое. И у приемных моих дочерей Светлейшей Княгини Екатерины Антоновны Барятинской и Елизаветы княгини Ангальт-Дессауской уже детки. Да и жена Алексея на сносях. Но, рождение Наследника у Наследника — это очень важно для всей Империи, а не только для бабушки с дедушкой. И для родителей сих отпрысков.

— Вина!

На мой призыв появился слуга с подносом и фужерами.

Звон бокалов.

— Люблю тебя

— И я тебя.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПЕТРОВСКИЙ ВОКЗАЛ. 9 апреля 1772 года.

Дверца паромобиля защелкнулась.

— Привет, Андрей.

Кивок.

— Привет, пап. Что там? Никаких вестей. Ты хоть скажи.

— Вчера Катя разрешилась. В общем, племянник у тебя родился.

Андрей выдохнул:

— Ну, слава Богу.

Я его понимал. Он — старший мой сын. А второй по старшинству, Павел, — Наследник Престола Всероссийского. Андрей же в гробу видел Императорскую власть. Он либерал по убеждениям, настоящий истинный учёный и технический гений. Максимум, что он хочет от власти, так это обширного неуёмного финансирования своих исследований и жирных казённых заказов для своих заводов и фабрик. А так, как говорится, гуляйте конём. Но, за Семью он порвёт каждого. За оба Рода — Романовых и Нартовых. Наши Рода сближались? И да, и нет. Сохраняя внешнюю независимость, Род Нартовых неизбежно включался в орбиту Дома Романовых. Тем более что после нелепой смерти моей любимой Кати, а затем и гибели в авиакатастрофе самого Степана Нартова, Андрей унаследовал дело официального отца, унаследовал огромную научную, промышленную и торговую империю.

Конечно, Андрей называл Степана своим отцом. И, с некоторых пор, и меня называл тоже. Лина не возражала. Лишь потребовала, чтобы я не признавал барона Андрея своим сыном официально. Её родной сын Павел — Наследник. За ним наши с Линой сыновья — Алексей, Михаил, Александр. Если у Павла конечно сына не будет.

Самого Андрея такая постановка вопроса вполне устраивала. Андрей русский барон Нартов гольштинский эдлер фон Прозор был фигурой самодостаточной. Тем более при таких-то папах.

Конечно, родную кровиночку я не обижал и требуемые деньги находились быстро. Тем более, что на дело, а не на кутежи и балерин. С Павлом у Андрея были ровные, почти дружеские отношения. Слегка настороженные. Всё-таки Андрей — старший.

Андрей давно остепенился и троих сыновей уже успел завести.

А у Павла никак не получалось с Катей. Две девочки. Нужен был мальчик. Этот момент тоже создавал напряжение в обществе. Андрей прав на Корону не имел, ведь он Императорской Крови только по отцу, а Павел по отцу и матери, да и у Паши ещё три младших брата. Цесаревичу присягали армия и народ. Но, дворцовые интриги и перевороты творили и не такое. Была бы поддержка гвардии и элит. В конце концов, солдатская половая девка Екатерина Первая стала русской Императрицей, не имея никаких прав на Трон от слова совсем. А уж в случае с Андреем…

Такая вот династическая математика.

Конечно, высший свет отлично знал, кто такой барон Андрей. И ситуация может повернуться так, что у моего старшего сына просто не будет выбора, кроме как принять Корону. Хочет он этого или нет. Или гвардейский шарф на шею и посадят на Престол его старшего сына.

Поэтому он, как и все мы, ждал известий о том, кто родится у Павла с Катей.

И вот-таки случилось. Андрей и его сыновья выпадают из линейки Престолонаследия без вариантов. Ему теперь можно заниматься своими делами, и, вообще, спать ночами спокойно.

— Пап, как всё прошло?

— Тяжело. Еле вытащили пацана. И до, и после. Потому и нет официальных известий. Сказать было нечего. Но, вроде, ничего. Всё нормально.

— Ну, дай Бог. Как назвали?

— Этого я не знаю. Это Павлу с Катей решать. Мы поедем или просто посидим?

Усмешка.

— Посидим. Сейчас давление в котле наберём и поедем.

Андрей гордился своим предсерийным паромобилем. С Кулибиным изобретал с ним же и собирал. Его официальный отец всеми силами помогал сыну, но, это именно детище Андрея и Ивана.

— Кстати, сестрёнку давно видел?

Усмешка.

— Какую из них?

— А у тебя их много нынче?

Хохоток.

— Нынче? О, да! Твоими стараниями. Или твои дочери Екатерина, Елизавета, Наталья и Анна мне уже не сёстры?

Ну, тут сложный момент, откровенно говоря. Катя и Лиза ему по крови точно не сёстры, ибо они Антоновны — Брауншвейгской Императорской Крови. Мы с Линой их «просто» удочерили. А вот Ната и Аня — да. Они Андрею сёстры по отцу в моём лице. Сложно всё у нас в Семье.

— Я про Елену.

— Про Ленку-то? А что ей сделается? Университет? Она науки щелкает, что та белочка орешки. Очередной сборник стихов пишет для печати. Шестнадцать лет девке, а дурь всякая романтическая в голову лезет. Хотя, не спорю, Ленка исключительно умна и хорошо образована. Талантлива во всём!

— Ну, у Нартовых это семейное свойство.

Кивок.

— Это, да.

Лена была изумительно похожа на свою мать в юности. Почти как две капли воды похожа. Хорошая и славная девочка у Степана с Катей получилась. Единственная дочь в семье. Они в ней души не чаяли. Теперь, вот, Андрей присматривает за младшей сестрой.

— Ну, что, пап, поехали?

— Поехали, сын.

— Шофёр! Трогай!

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ. 9 апреля 1772 года.

Мой эскорт встал в коробочку отгоняя выкриками зевак, удивлённо собирающихся посмотреть на нашу колымагу. К паровозам и конке народ уже попривык. Даже воздушные шары уже не вызывали большого интереса. Ну, летит себе в небе шарик и летит. Эка невидаль.

Нет. Трактора и экскаваторы тоже были многим знакомы. Всё же живет в Санкт-Петербурге не только благородная публика, и было немало тех, кто введенную вчера железную дорогу строил или новые каналы рыл. Но, что этой технике делать на улицах столицы? Нет для неё здесь на каждый день работы. Она громоздкая, а почвы в Питере топкие… Так что по старинке здесь руками пока роем. Ну, разве что, в порту несколько паровых кранов есть…

Лет пять как Андрей увлекшись темой изобрел сухопутные паровые грузовики. Кулибин тогда же предложил сделанную в едином корпусе «самобеглую коляску». Но больно высоко в обе конструкции было пассажирам лазить. Пришлось мне соединить изобретателей. Дав творческому коллективу ценные указания и денег мешок, я их в свободное плавание отпустил. Вот теперь еду вполне конформно в Царской коляске. Впереди вместо лошади чадит паровой тягач. Там в кабине кочегар и водитель. Впрочем, и одному управится несложно. Мы же отделены от десятисильного паровика облучками где раньше сидел кучер, да бронелистом, так что даже если машина взорвётся нас не сварит и не прошьет осколками. Система безопасная и надёжная. Готова к малой серии, и мы её сейчас рекламируем по факту…

Кто-то миловидный машет рукой. Не вижу «по-стариковски». Близорукость пусть и небольшая. Лезу в карман за очками. А что это?

Смотрю на конверт вчерашнего курьера и вздрагиваю. Вот так за гуляньями и делами я потерял больше года назад половину своих калмыков. Ушли на родину. И главное же! Я же о том уходе знал! Когда ещё срочку в Бурятии служил, мне местный рассказал об этом «Марше смерти». Но, в каком это было годе или даже веке? О том, что торгуты сначала к нам придут, чтобы через двенадцать лет уйти, мне как-то никто не рассказал. Потому я обрадовался в пятьдесят восьмом, что, мол, так удачно «историю изменил». А она сопротивляется — своё берёт. Ушли от меня калмыки. Сбежали, пока я за новогодними праздниками фейерверки давал, да за хоккеем следил. Не все. Но Крым ослабили. Я был зол. Но, насильно мил не будешь. Потому, кого не успели остановить на Волге, преследовать запретил и пушек казахам не дал. Зачем мне такой геноцид?

И вот опять. Сообщение под грифом «НЕМЕДЛЯ! ГОСУДАРЮ» . Никто значит и не смотрел толком. Выходные, открытие железной дороги… Премьер ещё в Новгороде. Президент Сената Шаховский просто стар…

Открываю.

Читаю.

О, Господи!

— Пап, нам Старый Итальянский? Или в Большой Императорский? — спрашивает Андрей.

— В здание Двенадцати коллегий и срочно, — говорю твёрдо.

Сын удивляется, но дает рупором команду повернуть и прибавить жару.

Вот же напасть! И как не вовремя! Столько сил не допустить беду в столицы потратил. Карантины расставил. Войну с Турцией отсрочил. Санкт-Петербург с Москвой соединять железкой не спешил…

А Киев, Киев — упустил! Твою ж мать…

Страстная неделя. Скоро Пасха. Надеюсь, что, хотя бы половина министров уже на работе. Остальных доставят. Вице-премьера Голенищева-Кутузова, если дома, еще по пути захватим. Место в карете много.

Перечитываю депешу. «ВОЕННЫЙ СОВЕТНИК МПСИС. ОРЛОВ» . Это который из братьев? Неважно. Прощение моё за в этом мире ими не сделанное этот Орлов заслужил.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ АВТОРСКИЕ:

СЕРИЮ «МИРЫ НОВОГО МИХАИЛА» — https://author.today/work/1

ЦИКЛ «СВЕТЛЕЙШИЙ» — https://author.today/work/329568

РОМАН «ЭРА ВЕЧНОСТИ. ГРААЛЬ» — https://author.today/work/310989