Попрощавшись с доктором, мы покинули конюшни. Алан молчал, я разглядывала ухоженный сквер с остроконечными деревьями. Рука, на которую пришелся удар, отзывалась глухой болью при каждом неосторожном движении, а вот колени уже были в порядке.
– Вдруг Фернвальд рассердится из-за того, что мы дали имя жеребенку? – нарушила молчание я.
– Почему ты считаешь, что он должен рассердиться?
– Понимаешь, – было волнительно переходить на «ты», хотя я сама это предложила, – я только вчера приехала и пока не знаю, по каким законам живет этот дом. Гости ведь не должны навязывать собственные порядки, называть чужих лошадей, тем более настолько любимых.