Покушение Аллисы. Маленькая пародия на большого Булычёва

Глава 6. Тоже мне, фантасты!

Когда мы причалили к планете с труднопроизносимым названием Сопомаросикивари, которую назвали по первым слогам фамилий открывших ее звездных путешественников, нас приятно удивил рекламный щит, стоявший посреди космопорта. Он гласил:

«Добро пожаловать на Землю-2!»

– Я туда не пойду, – сказал Полозков, – мне надо ванну принять и вообще.

– Я тоже не пойду, – отказался и механик. – Масло менять вы, что ли, профессор, будете?

– А я схожу, – потер руки Можейка. – Если никто не против. Аллиска, пойдешь с нами?

– Вот кого нимало не хотел бы видеть в своем обществе, – сказал я жестко, – так это моего обожаемого отпрыска.

– И ладно, – обиделась Аллиса. – И посижу одна. Не очень-то и хотелось. Там, небось, негодяев всяких полно!

– Не больше, чем осталось на корабле, – процедил я и, сразу после крика Полозкова:" Что-что-что-о-о?!!», поспешил сбежать.

– Здрасьте, – сказал я вышедшим встречать нас колонистам. – А как же старая добрая Сопомаросикивари?

– Не все такие же опытные и ученые, как вы, – сказал нам один из встречавших, видимо – старший, человек со строгим и одухотворенным лицом бывшего алкоголика. – Многие из тех, кто хотел приземлиться на нашей планете, не могли произнести ее название полностью и таким образом затребовать посадку. Пришлось пойти на крайние меры, хорошо хоть те, кто открыл вторую Землю, давным-давно скончались в страшных мученьях.

– Хорошо, – сказал я, хотя ничего хорошего в услышанных мною словах не наблюдалось. – И как вы тут живете?

– Поживаем, – был получен ответ. – Вашими молитвами.

– Мы не молимся, – сказал я. – Мы за науку.

– Вы атеисты? – полусказал-полувзвизгнул старшина.

– Да, – важно сказал Можейка, разглаживая бороду, – мы – атеисты.

– Ах, как интересно! – воодушевился колонист. – Тогда проходите. Мы-то, если честно, веруем. Поэтому попросил бы не заводить кощунственных речей про всяких там мартышек, орангуташек и прочих якобы предков.

– С удовольствием, – кивнул я. – Никогда не понимал обезьян.

– Ты же биолог! – обличающе вскричал кок.

– Биолог, не отрицаю. И тем не менее, роды у обезьяны принять смогу, но понять ее – никогда в жизни!

– Нет у нас никаких обезьян, – сказал с отвращением колонист. – Точнее, не было, пока вы не прилетели!

– Кстати, о насущном, – быстро сказал я, гася вспыхнувшую было ссору. – У вас вообще звери есть?

– Звери – не звери, а кое-какие твари водятся.

– Например?

– Например, фантасты. Слышали о таких?

– Постойте-постойте, – сказал я. – Фантасты… М-м-м… Это же такие писатели, да?

– Да, – сухо сообщил колонист. – Писатели. От слова, извините, «пИсать».

– Фу, как грубо, – сказал я.

– А как еще-то, товарищ? Как еще-то? Целыми днями сидят – и марают бумагу! И марают!

– А о чем пишут-то?

– Кто ж их разберет? Самое смешное, что все, о чем могла сказать фантастика, уже сбылось или вот-вот сбудется. Нужен тебе мир с мечами и магией – пожалуйста, двигай на шестой уровень через подпространство Ф. Хочешь с разумными ящерами цивилизацию строить – нет проблем, уровень пять Ю.

– Э, – сказал я.

– Э? Точно так-с, я и сказал «Э».

– Нет уж, товарищ, это я сказал «Э»! – уперся я.

– Сначала вы сказали, а потом и я сказал! «Э» – сказали мы с вами хором!

– Ну ладно, – отмахнулся я. – И чего?

– Так вот. Вывелись все фантасты. Только у нас и остались. Сидят, пишут, не спят, не едят. Тонны бумаги извели. Мы жжем, они новые труды катают.

– Про что хоть?

– Все про то же. Рунные посохи, антигравитоны, ночные дозоры… И главное – ничего, ничего святого! Сплошная наука, открытия, генная, тьфу на нее, инженерия! И хоть бы слово о том, кому они всем этим обязаны!

– О ком? – неосторожно сказал я. – Ах, да, простите.

– Второе предупреждение, – скрипнул зубами землянин-два.

– Ну а как же вы? Вы же пользуетесь всеми благами цивилизации?

– Пользуемся. И не против всех этих фотонных ускорителей и корпускулярно-волновых теорий. Но прежде всего Бог! А уж потом всякие науки.

– Как скажете, – я не стал спорить с этим фанатиком, а вместо этого поинтересовался. – То есть, я так понимаю, вам не нужны эти фантасты?

– Пфе! Нет, конечно! А что, вы хотите их забрать?

– Можно, конечно, если их не много.

– Пятеро! – сказал восторженно колонист. – И оцените возможности! Едят – мало! Требуют только бумагу! И хлопот, собственно, никаких!

– Ладно, уговорили, – сказал я, – грузите апельсины бочками.

– Что? – спросил меня теософ.

– Братья Карамазовы, – добавил Можейка.

– А-а-а, Толстой, – и старшой колонист насупился. – Опять? Анафеме предам тебя, скотина! Ирод! Сгинь, мартышка! Пойдешь вслед за своим седобрадым любимцем!

– Я понял, удаляюсь, – и я действительно удалился вслед за своим седобрадым любимцем-поваром на корабль.

Фантастов нам доставили через десять минут в объемистом контейнере. Они и в самом деле тихо сидели в кружок и яростно заносили в толстые тетрадки свои, вероятно, мудрые мысли. Один из них, самый неприметный и несуетливый, впрочем, не писал. Он сидел в уголке, заслонив лицо руками, и наблюдал за происходящим через щелочки между пальцами. Я помахал ему, но он не ответил, а лишь плотнее закрыл лицо ладонями.

Мы взлетели с негостеприимной планеты ортодоксов и взяли курс на Плантагенету. Фантасты не ворчали, не буянили. Действительно, чтобы угодить этим неприхотливым существам, достаточно было регулярно подбрасывать им свежие тетрадки и блокнотики. Перед сном я решил проведать этих во всех отношениях занятных звериков. Оказалось, что фантасты вовсе не собирались спать: они дрались из-за последнего нетронутого блокнота. Наскоро покидав им в клетку необходимый канцбум, я со спокойной совестью отправился почивать.