Крылья Бабочки: Полюс Света

Глава 18

Зияющими красками наполнился Ксилиан. Город украшали тысячи цветов и воздушных шариков. Над домами реяли флаги. Громадные вывески загораживали уродливые фундаменты, оставленные сбежавшей частью города. По мостовым ездили уборочные машины и поливалки, готовя столицу к празднику.

Ксилиан застыл, он приготовился встречать своих новых хозяев. Новая реальность всё явственнее витала в воздухе, на улицах и в домах священного города. Особое внимание уделили украшению исторических артефактов, все эти древние раскопки, античные остовы храмов и пирамид привели в максимально ухоженный вид. Изо всех сил пытаясь создать бравурную атмосферу праздника.

Облако горючей пыли всё ещё висело над Альсарой, но более ничто не напоминало о жутких событиях этой ночи. К счастью Ксилиан был в достаточном отдалении от эпицентра.

Вот только страх неопределённости никуда не уходил. Люди переглядывались, боясь спросить. Никто не знал, что будет дальше, чего им ждать ещё.

Но всё утихло в тот самый миг, когда на вершину пирамиды в центре Ксилиана, в священный храм Аякс, поднялся Дориан Яков. Он шёл не один, а во главе процессии. По левую руку от него шли бывшие рейдеры, заслуженные ветераны этой войны, а по правую – инквизиция. Они поднялись на помост, где их одновременно могли видеть сотни, тысячи, сотни тысяч пар глаз. Миллионы смотрели на это в прямом эфире, затаив дыхание. Усиленные меры безопасности здесь бы просто не помогли, и Яков целиком рассчитывал на профессора Винсента, который всё это время был рядом.

Здесь, на вершине Аякса его встречал инквизитор Джерри Пирм. В одной руке он держал символ веры, символически перекрестив Якова. А в другой – символ власти, позолоченный лавровый венок.

Многие священники мечтали быть сейчас на его месте, но именно Джерри выпала величайшая честь:

- Ибо твоё есть имя и слава. Твоим будет и царствие во веки веков! Аминь!

- Аминь! – Хором повторили священники из процессии Якова.

- Аминь, - выдавил из себя не слишком религиозный Дориан.

- Именем Священного Бога и святой торицы, именем всех святых заступников, именем всех павших героев и поколений, смотрящих на нас из глубины времён, а также бесконечности поколений не всегда благодарных потоком … - проговорил Джерри Пирм. И все затихли, ожидая, что будет дальше.

В абсолютной тишине на самой многолюдной площади во всей звёздной системе Джерри Пирм возложил позолоченный венок на старческую голову Дориана Якова и отошёл в сторону. Дориан расправил плечи, он посмотрел на собравшихся, а также на бесчисленные видеокамеры, снимающие его с бесчисленного множества дронов и произнёс:

- Братья и сестры! – Он перенял это обращение у Джерри Пирма. Он знал, что оно работает. - Сегодня нелёгкий день. Только что отгремела страшная битва со злом. От нас навсегда ушли тысячи, десятки тысяч наших лучших сыновей и дочек. Они ушли в вечность и оттуда сейчас на нас смотрят. Нам нельзя подвести их, нельзя струсить, нельзя позволить погибнуть тому за что они сражались. Тому за что они отдали свои жизни. Я говорю о революции. Революция должна победить, она не должна закончиться. Дряхлеющая империя ещё не раз и не два будет харкаться кровью, гниющая умирающая гадина до последнего будет пытаться отравить нам жизнь. Не дадим ей этого сделать. Они считали, что мы испугаемся их кораблей, испугаемся золотого флота, хотели нас трупами забросать. Да, мы умылись кровью, но мы поднялись и гордо несём вперёд знамя великой революции. Мы стали только сильнее. Мы все потеряли кого-то из близких. Для каждого из нас это страшная трагедия, как будто целый мир умер, целая вселенная перестала существовать. Только что был человек и вот его нет. Больше ни поговорить с ним, ни спросить ничего, ни сказать напоследок. Был целый мир – осталась пустота и чёрный провал навсегда в нашем сердце. Я говорю это так, ведь для меня это личное. Больше всего я оплакиваю свою Юлечку. Многие из вас видели её последнее обращение, многие плакали, когда его пересматривали, я и сам плакал. Бедная, бедная, девочка, она так искренне любила жизнь. Она верила в революцию и без тени сомнения отдала самое дорого, что у неё было, свою единственную ещё только начинающуюся жизнь ради победы. Ради нашего с вами будущего. И мы не имеем права её предать, так как не сможем никогда забыть её подвига. Бедная, бедная Юлечка. – Яков даже слезу пустил так, чтобы на записи было видно. – И потому перед лицом наших павших героев и будущих поколений я принял самое непростое в своей жизни решение о создании священного государства Альцарский Халифат!

Его слова заглушил грохот аплодисментов и выкриков «Браво!», у многих на глазах застыли слёзы. Толпа скандировала:

- Браво! Браво!

- До-ри-ан! До-ри-ан!

Где-то даже проскальзывало:

- Ю-ля! Ю-ля! – Яков сам поддержал это скандирование кивком одобрения.

Дориан купался в овациях. Он чувствовал эту толпу и власть которой она его наделяла и потому не торопился прерывать овации, хоть многие из его сопровождения не привыкшие к долгим церемониям явно уже устали. Он всё-таки дождался прекращения оваций и провозгласил:

- С тяжёлой душой и болью в сердце я принимаю на себя эту неподъёмную ношу. Царём буду! – В этот момент Джерри Пирм озарил его крестным знамением, а толпа взорвалась новым ещё более оглушающим шквалом оваций.

***

С мучительной болью Полковник открыл глаза. Кругом была темнота, лишь кое где виднелись солнечные лучи.

«Я жив», удивлённо подумал он и закашлялся.

- Кх-кх-кх, - здесь было пыльно. Но благодаря этой пыли становились заметны тонкие лучики света то тут то там пробивавшиеся через трещины в многослойном композите обшивки сверхкомбината.

Рома повернулся к товарищу, тот тоже показывал признаки жизни, хоть и не очнулся пока.

- Брага, Брага вставай, кх-кх, - снова кашлял Полковник.

И тот зашевелился. Он открыл свои большие глазища и в относительной темноте посмотрел на командира.

- Мы живы? – Зачем-то спросил он.

- Да хрен его знает, пока не понятно, - Рома поднял руку и ощутил дикую боль в каждой мышце. – Болит значит живы, - обрадовался он и стал отстёгиваться.

- Я своего тела не чувствую, - послышался голос одного из техников, тот сидел в своём кресле, как мумия забинтованный ремнями безопасности.

- Поверить не могу, что мы-таки выжили, - проговорил Брага и тоже стал отстёгиваться. - Что там произошло хоть?

- Ты почти сразу вырубился, - радостно улыбался Рома, пытаясь встать со своего кресла.

- Я помню, хэ-хэ, вернее ничего не помню, - не поспевал за ним Брага.

- Надо наших проверить, может кто ещё спасся, - проговорил Полковник и в этот самый момент раздался жуткий лязг, как будто потолок над ними проседает и вот-вот обрушится им на головы.

- Нужно сваливать отсюда побыстрее, - сказал Роман.

Он первым поднялся и, отыскав запасной аккумулятор, наконец-то включил свет. Теперь он видел, что не только они с Брагой, многие остались живы. Кто-то лежал без сознания на полу, у кого-то шла кровь, нужна была немедленная медицинская помощь. Кто-то не мог идти сам.

- Проверить всех, - отдал приказ Полковник. – Надо найти отсюда выход. Если сумели пережить шторм, значит сумеем и выбраться.

- Есть эвакуационный выход, - проговорил охрипший техник. - Я покажу.

И пока Брага помогал другим, Роман посмотрел на Маршала. Тот всё так же сидел в своём кресле комбинатора перед давно погасшими экраном. Рома смотрел на друга, а у самого мурашки бежали по коже. Райан не шевелился.

Вздохнув, он направился к другу. Он подошёл и увидел лишённое жизни лицо Маршала, и его открытые ярко красные от крови глаза. В них не осталось ни белков, ни зрачков, и они пугающе смотрели в пустоту.

Рома дрожащей рукой коснулся его шеи, пытаясь нащупать пульс. Райан был уже холодным, и пульс не прощупывался.

«Ну вот и всё». Подумал Полковник. Маршал напоминал сейчас статую древнего Бога, взирающего свысока на деяния свои и застывшего в этом моменте навечно.

- Прощай друг, - проговорил Полковник, срывая с него жетон. – Ты приобрёл бессмертие! И через тысячи лет люди будут вспоминать стой подвиг героя или злодея. Твоя жизнь обрастёт легендами, в народной молве ты не умрёшь никогда. Прощай капитан! – Роман отдал честь и направился к своим.

- Как он? – По глупости спросил Брага.

Рома посмотрел не него так, что тот и сам всё понял.

- Да-а-а-а, - покачал головой Брага, - из-за девчонки он чуть не подорвал планету.

- Из-за какой девчонки? – Не понял Рома.

- Юлечка, его девушка, она погибла вчера, - ответил Брага. – Когда он услышал о её смерти то приказал нам возвращаться на комбинат.

Рома глянул на Маршала:

- Брат, где бы ты ни был, надеюсь ты сейчас с ней. В конце концов вы должны быть вместе. - Он посмотрел на остальных и громко приказал: - Пошли! Пошли! Ходу! Ходу! Пошевеливайтесь, салаги!

Несколько бойцов и техников перемещались по комбинату. Кто мог ходить – шёл сам. А у кого отнялись ноги – того тащили. Все направлялись к аварийному выходу, потому, что остов комбината в любую секунду мог обвалиться, похоронив под своими развалинами остатки Ангстрема. И кто потом их откопает под миллионом тонн композита.

Рома проверил всех, чтобы никого не забыть. Как новый капитан он последним покидал свой корабль.

Он кинул прощальный взгляд на эту комнату, пытаясь как можно лучше запечатлеть её в своей памяти. Ему же предстоит эту историю не раз пересказывать своим внукам. Как вдруг заметил испуганные глаза Браги. На том лица не было, как будто он увидел смерть.

- Смотри, - дрожащим голосом проговорил смертельно бледный Брага и указал туда рукой.

- Что там? - Не понимал Полковник, но всё же повернулся посмотреть. То, что предстало его глазам не могло не испугать даже такого опытного головореза как он. - Вот бля! – Натурально прокричал Рома.

Маршал встал. Он пошатываясь стоял возле своего кресла и всматривался в пустоту своими красными от крови глазами.

- Быстрее! Быстрее! - Крикнул Роман, и они вместе с Брагой бросились к капитану. Схватили его под правое и левое плечо и буквально вынесли из рушащегося комбината.

Райан был весь холодным, но не дрожал, а всё так же не моргая вглядывался своими демонически алыми от крови глазами в зияющую пустоту.

- Ты хоть что-то видишь? - Помахал у него перед глазами рукой Роман.

- А сам ты как думаешь? - Мучительно охрипшим голосом ответил Райан.

На всякий случай Рома ещё раз проверил пульс, но так его и не нащупал.

Омикронцы группами покидали комбинат, перемещаясь на нижние ярусы, пока за бортом текла магма. Там рвались вулканы и били газовые гейзеры, земля потрескалась, напоминая ад. Один из механиков отыскал в ангаре два чудом уцелевших БТРа, которые в итоге таки смог завести. Их колёса были отделаны жаростойким композитом, как раз для поездок по кипящей лаве.

«Интересно, кто это собирался по лаве ездить», думал Роман распределяя выживших бойцов по машинам.

- Всего семнадцать человек, - констатировал он. – Шестеро тяжёлых.

Рома подошёл к Маршалу, который сидел в пассажирском кресле возле водителя одного из двух БТРов. Райана трясло, он не мог зарыть глаз и потому казалось, что он всё время на что-то смотрит пустым безжизненным взглядом.

- Куда теперь? – Спросил он Маршала.

- Где Яков? - Охрипшим жутким голосом ответил Маршал.

В разговор вмешался Брага, до этого наблюдавший за ними.

- Капитан, может вам в больницу.

Казалось Райан его не услышал, а лишь повторил:

- Где Яков?

Рядом появился ещё один боец. Парню посчастливилось пережить этот день без единой царапины, если не считать пару лопнувших капилляров на лице. Он держал в руках планшет и гордо сообщил.

- Яков сейчас сам себя коронует на царство, хэ-хэ, - он улыбнулся. – Там столько пафоса, столько народу… все с такими заточками серьёзными, ха-ха.

- Короче, где он? - Серьёзно спросил Роман.

- Пирамида Аякс в центре Ксилиана, - ответил парень.

Стоящий рядом Брага весь задрожал при одном упоминании храма.

Райан не пошевелился, он всё так же сидел и трясся, глядя в одну точку. Лишь выдавил из себя:

- Командуй, - его голос был не похож на него. Осипший, охрипший, какой-то загробный. У молодого бойца мурашки по спине пробежали от голоса и вида командира.

- Как скажешь капитан, как скажешь, - ответил Рома.

Он встал во весь свой богатырский рост и громко прокричал:

- По машинам!

А после сам сел за штурвал БТРа и повернул ключ зажигания.

Но прежде чем включить передачу он снова посмотрел на Маршала:

- А может всё-таки в больницу? - Но не получив ответа, сорвался с места. И по вулканическому следу как по песку, поднимая за собой ворох горящего пепла и оставляя две алые от лавы дорожки, они неслись вперёд под треск счетчика Гейгера над головой. То тут то там ещё бушевал ураган, то тут то там рвались вулканы, плевались лавой. А омикронцы под флагами Ангстрема неслись на двух БТРах по поверхности не до конца застывшего озера лавы. И вопреки законам физики в нём не тонули. Где-то там позади остался выпотрошеный войной зияющий остов сверхкомбината.

***

На закате они въехали в Ксилиан. Два неприметных БТРа на армированных колёсах катили по священному городу, не привлекая к себе лишнего внимания десятков тысяч празднующих пьяных рейдеров.

Когда первый БТР подкатил к подножию храма, Райан спешился и тяжелым шагом направился к лестнице. Солнце медленно тянулось к горизонту и по ступеням вверх бежала его тень.

Полковник дал команду держать оборону, и прихватив с собой флаг Ангстрема, пару пулемётов и самых надёжных бойцов, отправился за Маршалом. Догнать его было несложно, он плёлся как черепаха. Одна за другой переступая ступени пирамиды, он вкладывал все силы в каждый шаг. Но всё равно он поднимался всё выше, пытаясь нагнать стремительно убегающую тень. Медленно, но уверено шагали вслед за ним солдаты с флагами Ангстрема.

Они ступали в абсолютной тишине и только Брага посмел её нарушить:

- Райан, а как ты себя чувствуешь? – Вдруг забеспокоился он.

Но Маршал не ответил, он словно не услышал ничего. Зато ответил Рома.

- Ты сам не видишь? Чё глупые вопросы задаёшь? - Кивнул он на тяжело шагающего командира.

- Вижу. И это пугает, - ответил Брага.

- Что там тебя пугает? Остался бы с БТРами, чё вызвался с нами, знал же, что нам высоко подниматься.

- Меня не высота пугает, а вот что, - вздохнул пухляш. – «На небесах под чёрною звездой, весь мир услышит голос твой. И грянет гром в последний час, когда мертвец войдёт в Аякс».

- Что это? - Презрительно фыркнул Роман, недовольный тем, что во время тяжелого перехода кто-то ещё находит силы на разговоры.

- Это Полюс Света, катрен из древних апокрифов, - ответил тот. – Нам с сестричкой их на ночь бабушка читала, чтобы мы лучше спали.

- Твоя бабушка читала древние апокрифы? – Улыбнулся Роман.

- А что? Они же как детские стишки, всё прикольное и в рифму. Там ещё много такого. Но конкретно этот посвящён концу света. Когда мертвец взойдёт на пирамиду из бездны вырвется спящий Бог и отберёт Митры огненный клинок.

- Опять какой-то бред несёшь, - заткнул его Роман.

- Может и бред, но чёрная звезда – это ваш Ангстрем, а мертвец… - он посмотрел на Маршала. – Райан, ты как себя чувствуешь?

- У него нет пульса, - слегка напрягся Полковник.

Их разговор заставил Маршала, который по привычке экономил силы для финального рывка, напрячься и потратить их на болтовню:

- У меня в мозгу аневризма лопнула, повреждены сосуды, пульс может не прощупываться до нескольких дней. Он есть, но не там, где его обычно щупают.

Его аргументы полностью устроили практичного Романа, но вряд ли их было достаточно для религиозного Браги.

- Может не стоит нам своими руками исполнять тёмное пророчество, - продолжил клянчить пухляш.

- Заткнись и иди! – Рыкнул на него Полковник, заставив замолчать.

Они взошли на вершину храма и Райан подошёл к тяжелой двери, он мощно толкнул её двумя руками, и та отворилась нараспашку.

- Именем революции! – Из последних сил напрягая голосовые связки, проговорил Маршал. – Где Яков?

Перед ним застыли испуганные прихожане храма и несколько святош, а посредине стояла грузная фигура Джерри Пирма. Он как раз заканчивал какой-то ритуал и явно был недоволен тем, как его оборвали.

- Ты кто такой, что смеешь сюда врываться!? - Проорал Джерри Пирм, его глаза налились жёлчью.

- Якова здесь нет, он в Сиридаре, - испуганно ответил кто-то из святош, поглядывая на Омикронцев во главе с Маршалом. Один из них держал наперевес тяжёлый пулемёт с болтающейся лентой.

Райан посмотрел на Джерри, в его кроваво красных глазах зияла дьявольская решимость.

- За преступление против Юлии Зуевой, за то, что ты бросил её на верную смерть, - Райану было тяжело говорить, сказывалась отдышка. Он едва на ногах стоял и немного шатался. Но, отдышавшись, всё-таки, продолжил. – Я приговариваю тебя к смерти!

- Ты?! Да кто ты такой? Ты никто! Ты жил никем, никем и сдохнешь! Ты предал своих, и ты не нужен здесь! Ничтожество! – Орал в истерике барон. - Я раздавлю тебя, как червяка. Ты пожалеешь, ты ещё не знаешь с кем связался.

- Привести приговор в исполнение, - отдал команду Райан. - Немедленно.

И не дожидаясь никого он поднял свой чёрный пистолет и открыл огонь на поражение. Первым выстрелом Джерри прошило голову и вырвало кусок черепа вместе с глазом, другим пробило грудную клетку, третьим живот навылет.

Маршал стрелял и стрелял, вливая смертоносную сталь в давно безжизненное тело. В единственном глазу барона Пирма так и застыло непонимание того, что случилось. Он будто сам не верил в то, что может умереть.

Наконец, Райан опустил ствол. Он посмотрел на пораженный его наглостью зал и развернулся. Он вернулся на лестницу ступенчатой пирамиды.

Полковник вскинул пулемёт и дал очередь над головами, чтоб все пригнулись и не высовывались, а сам последовал за командиром.

Маршал присел на выступающую ступень пирамиды и долго-долго смотрел невидящим глазами на заходящее солнце.

О чём он думал – никто не знал кроме него. Там в свих мечтах он видел Юлю. Она бежала к нему по песчаному пляжу и прыгала в его объятия. Обнимала его, целовала и вешалась на шею. При этом почему-то плакала. А он обнимал её и успокаивал. И только там в этих своих мечтах он был по-настоящему счастлив.

Медленно садилось солнце, тихо открывали свои соцветия вечерние лилии, будя от знойного дневного сна тысячи бабочек полуночниц, мирно цвели сады под Омикроном, трещали цикады.

Мир жил так, будто ничего не случилось. Он словно не знал, что Юли больше нет, он жил и радовался, провожая этот день и так же радостно встречая новый в этом уютном уголке на краю галактики.

- Я знаю почему я всё ещё здесь, - глядя на закат и не моргая проговорил Маршал. – Ведь жизнь моя теперь принадлежит теперь не мне, а нам двоим.

Конец…