Попаданец - лучшее (сборник)

1

Великому командору Ордена Креста Луи де Баролю

В течение последних трех месяцев Орден Странствующих предпринял шесть неудачных попыток провести вызов Дикой Охоты, опираясь на новое заклинание, зарегистрированное во внутреннем кодексе под номером 238. Само плетение модифицировано под носителей истинной крови второго или третьего уровня и, в теории, может позволить вызвать сущность четвертого круга, полностью лояльную вызывателю, что открывает широкие возможности по наращиванию потенциала Дикой Охоты и по переводу ее в Кровавую Мессу.

Однако в силу причин, которые остались неизвестными, все попытки провести обряд провалились, а их инициаторы погибли, о чем свидетельствуют погасшие личные метки.

Обращаю внимание великого командора на слабую проработку оперативной обстановки в местах проведения операций и на слабую техническую подготовку инициирующих обряд.

Уверен, что с должным вниманием к подготовке и тщательным отбором вызывателей операцию можно провести, опираясь на технические возможности Ордена Креста. Должным образом вызванная Дикая Охота позволит собрать большое количество С-энергии, что положительно повлияет на баланс сил в Большом Совете.

Настоящим сообщаю, что количество регистрируемых заклинаний первого – третьего уровня неуклонно уменьшается последние два года, так же как снижается их ударная мощь и магометрия. Исследования в данных областях или свернуты, или финансируются недостаточно, что приводит к ослаблению атакующей и защитной мощи Ордена, а как результат – к неоправданным потерям братьев в войнах и стычках.

Также в плачевном состоянии учебные лаборатории и испытательные комнаты в орденской школе, где основной упор сделан на физическое развитие и освоение немагического оружия.

Особо хочу упомянуть о необходимости снабжения ингредиентами из «особого списка», а также о своевременной поставке накопителей для бесперебойного снабжения братства боевыми амулетам и жезлами.

Константину, военному пенсионеру семидесяти восьми лет, всегда нравилось отдыхать в Сосновке. И тишь заброшенной деревеньки, и речка, причудливо вьющаяся между перелесками, и крошечные пятачки золотых пляжей вдоль нее… Перечислять можно было бесконечно.

Дом в деревне, который он выкупил, уже через пять лет был превращен в настоящий оплот холостяка, а оставшиеся развалины разобрал на бревна и сложил за околицей, вывесив плакат, что можно забирать бесплатно.

Так и жил, сначала по месяцу в году, потом все лето, а когда смертельный диагноз из предположительного превратился в реальность, и вовсе переехал в Сосновку. В последнее время приступы боли случались все чаще, и порой приходилось их долго пережидать или купировать инъекциями сильнодействующих препаратов.

От деревни до трассы было всего пять километров, и поскольку дорогу никто, кроме него, не использовал, она быстро заросла травой и фактически исчезла, оставив лишь направление меж крашеных столбиков. Вот по такому направлению он и катил в райцентр, за продуктами и кое-какой мелочевкой, заказанной через хозяина магазина.

Последний поворот перед выездом на трассу, и Константин, плавно оттормозившись, остановился возле потрепанной жизнью «шахи», перегородившей проезд. Автомобиль стоял наискосок, с распахнутыми дверями, и всем своим видом намекал, что происходит что-то необычное и неправильное.

Константин вздохнул, открыв дверь, медленно вышел из машины и огляделся. Собственно, из этого места можно было уйти лишь вниз к маленькому болотцу или вверх, на плоскую вершину холма, возвышавшегося над всеми окрестностями. Холм, поросший старыми дубами, как-то устоял перед любителями легкой поживы, и дубрава, раскинувшаяся прямо посреди холма, была настоящим украшением местности. Дубы росли вокруг поляны, на которой находился огромный плоский валун… Константин знал, что местные, когда деревня была еще жива, обходили и холм, и дубраву десятой дорогой.

Наверх можно было подняться и на машине, но тогда нужно было дать почти километровый крюк и потом долго карабкаться по каменистой осыпи вдоль русла, образованного потоком талых вод.

Когда наверху раздался тонкий захлебывающийся женский крик, Константин уже был на половине подъема и, ускорившись, оставшееся расстояние преодолел достаточно быстро. Выскочив наверх, он увидел группу мужчин восточного типа, собиравшихся хорошо порезвиться за счет крошечной девчушки в линялых джинсах, уже порванной розовой футболке и со свежим порезом на щеке.

– Отошли от нее, быстро. – От короткого подъема сбилось дыхание и изношенное сердце заныло в груди, но Константин коротким движением размял кисти и шагнул вперед. Смерти он не боялся, а единственный его страх был – бесчестие.

Мгновенно девушка была оставлена, и шакалы в человеческом обличье пошли прямо на Константина, негромко переговариваясь на своем гортанном языке. Откуда-то в их руках появились ножи, и Константин широко улыбнулся. Эту игру он хорошо знал. Рука скользнула к бедру, и он вытащил из потертых ножен НР-43, доставшийся от отца.

Первые двое легли мясом, каким они, в сущности, и были. Третий чуть задержался на белом свете, отчаянно размахивая перед собой ножом, словно вентилятор, а вот последний, явно кем-то обученный и натасканный именно на ножевой бой, ухитрился ударить именно в тот момент, когда очередной спазм боли скрутил Константина, и в результате пропорол ему руку почти до кости. Но на этом удача варнака закончилась, и, вытаращив глаза, гость с юга завалился в кусты, фонтанируя кровью из взрезанного горла.

– Вот ты ж! – Костя одной рукой сдернул с себя футболку и туго перетянул рану. – Кому расскажу, не поверят. Получить ножом от какого-то проходимца. Ты как? – Он поднял взгляд на девчонку и поразился происшедшей с ней переменой.

Не чумазая, захватанная тысячами рук заплечница, а юная девушка, прекрасная совершенно неземной красотой, стояла в пяти шагах с улыбкой на сочных губах. Куда-то делись и порванная футболка, и джинсы, а появились длинное белое платье, вышитое по подолу золотой нитью, и платок, покрывавший голову, перехваченный по лбу толстым золотым обручем.

Атеистом Константин, как и все побывавшие в окопах, конечно, не был, но вот такое преображение даже его выбило из колеи. Он на всякий случай оглянулся, ища ту самую девицу, из-за которой влез в потасовку, но кроме него и женщины в белом на поляне никого не было.

– Ты за мной? – брякнул он и сразу же пожалел о сказанном.

Но женщина не обиделась, а только рассмеялась серебряным смехом.

– А хочешь в Ирий? – Она подошла совсем близко, и Константин почувствовал тонкий запах трав, шедший от незнакомки. – Славные воины, долгий пир, сладкие утехи?

– Да какой мне Ирий, с моими-то грехами… – Константин, несмотря на боль в руке, улыбнулся, покрепче затягивая узел на ране. – Доскриплю как-нибудь сколько осталось, а там посмотрим.

– Осталось немного. – Женщина покачала головой. – Почти доконала тебя хвороба. Но кровь, пролитая на старом капище, да еще и в бою, дорого стоит. Четыре жертвы… Так что я твоя должница.

– А вылечить сможешь? – без особой надежды спросил Константин.

– Судьба твоя в этом мире уже прописана Отцом Небесным, и не мне ее менять. – Женщина покачала головой. – Но кое-что сделать можно. – Она взяла его за руку и повела в дубовую рощу.

– Ложись. – Кивнула на камень, и уже слегка одуревший от боли Костик безропотно улегся на теплый от солнца гранит. – Готов? – Красавица улыбнулась, и от ее улыбки странным образом прошла боль в руке и даже перестало ныть в животе.

Неожиданно склонившись над Константином, она впилась долгим поцелуем в губы мужчины, и мир для него погас.

– Горыня, Горыня! Вот паскудник, чтоб тебя! – Хриплый мужской голос ворвался в сознание Кости словно молот. Поморщившись, он повернулся на теплом шершавом камне и замер, глядя на свои руки. Крепкие, жилистые, со следами многочисленных порезов и мозолями… и совершенно чужие.

«Съездил за хлебушком!» Он снова повернулся на спину и посмотрел в синее небо, на котором плыло одно-единственное облачко. Показалось или нет, но облако вдруг приняло форму женского лица, а правый глаз на мгновение прикрылся, словно лицо ему подмигивало.

От этого видения он вскочил и, перевернувшись в воздухе словно кошка, встал на ноги. Длину нового тела оценить было невозможно, но судя по габаритам камня, новый Константин был примерно такого же роста и близких пропорций. Но самое главное, в теле не было ни одной знакомой болячки. Нигде не тянуло, не стреляло, не было постоянной тошноты, которая сводила его с ума в старом теле.

Что еще поразило Костю, так это запахи. Яркие и мощные, они словно сбивали с ног. Стоило посмотреть на что-нибудь, как обоняние тут же находило в общей мешанине ароматов нужную ноту и выделяло ее.

«Даже если это все бред, – подумал он, – то все равно красивый и очень приятный. Лучше чем раковый корпус больнички».

Длинная, до середины бедра, полотняная рубаха из чуть желтоватой некрашеной ткани, подпоясанная засаленной веревкой, штаны из плотной темной материи, сапоги, надетые прямо на босую ногу, и тяжелый плетеный хлыст в левой руке составляли ансамбль под названием «пастушок». Вздохнув, Костя ощупал лицо и, насколько позволяла чувствительность пальцев, понял, что оно не рябое и более-менее правильное. А остальное мало его волновало. Красотой лица пусть парятся другие.

Но девушка, кем бы она ни была, не подвела, и тело ему досталось просто превосходное. Жилистое, крепкое и весьма скоординированное. Во всяком случае, стоило ему лишь подумать о том, чтобы взобраться на дерево, как он ловко, словно рысь, взлетел на самый верх могучего дуба, чтобы осмотреть окрестности.

В целом он увидел, что и ожидал. Рельеф остался почти таким же. Речка под холмом и деревенька вдали. Только вот не деревенька, а настоящее село, а может и городок, поскольку виднелись крыши больших зданий, круглый купол чего-то похожего на церковь, только без креста, и мощный частокол, окружавший поселение.

Он легко сбежал с холма, но на том месте, где были оставлены его верный УАЗик и «шаха» несостоявшихся насильников, увидел лишь дорогу, огибавшую холм, и черно-белый верстовой столб с цифрой «186» на указателе.

Глубоко вздохнув, Константин сел в мягкую, нагретую солнцем придорожную пыль и крепко задумался. По всему выходило, что незнакомка перебросила его в чужое тело и, судя по одежде, в другое время. Тот ли это мир, в котором он жил, или другой, покажет время, а пока совершенно непонятно, что делать.

Замечтавшись, он прозевал появление кавалькады всадников, выехавшей из-за поворота. Насколько он разбирался в лошадях, все были как на подбор, стройные тонконогие и в прекрасной сбруе, отделанной золотом. Всадники тоже, словно с выставки, щеголяли камзолами и шляпами, украшенными перьями, а также шпагами, ножны которых бряцали о седла.

– Прочь с дороги, смерд! – Ехавший первым, высокий длинноволосый мужчина замахнулся на Константина стеком, но промахнулся и, досадуя на свою оплошность, замахнулся вновь, и снова хлыст просвистел мимо.

Улыбка на лице Константина взбеленила всадника больше прежнего, и мужчина потянул шпагу из ножен.

«Вечер перестает быть томным» – подумал Константин, наблюдая, как шпага покидает ножны и по дуге летит прямо ему в лицо. Короткий нырок вниз, подшаг, и удар коленом в прыжке вышибает всадника из седла.

Второй всадник тоже попробовал ударить стеком, и Константин машинально принял его на ручку и на долю секунды скосил взгляд на то, что держал в руках. Кнутом он пользоваться не очень умел, но вот тело, доставшееся попаданцу, точно знало, что делать с этим предметом. Коротким взмахом «пастушок» захлестнул плетеную кожаную веревку на шее всадника и мощным рывком сбросил его с седла.

Один из оставшихся в седле вдруг вытянул руку в сторону Константина, и из нее вырвался огненный шар, но, не долетев до обалдевшего от такого поворота Костика, с тихим треском схлопнулся, истаяв в воздухе. Так же истаяли и льдисто-голубые иглы, и серое нечто, запущенное третьим всадником.

– Здесь земля Мокоши, госпожа, – произнес мужчина, гарцуя на лошади, и Костя наконец рассмотрел стройную девушку в мужском платье и ярко-алом плаще, державшуюся чуть позади. – Мы не сможем атаковать его силой.

– Я сама пристрелю эту тварь! – Девушка, одетая в мужской кафтан небесно-голубого цвета, с богатой золотой вышивкой, откинула полы плаща, подняла в руке нечто, похожее на кремневый пистолет, но между ней и Константином неожиданно возникло препятствие в виде высокого мужчины, как показалось Косте, с небольшим деревом в руке.

– Стойте! – раздался властный и мощный голос, и мужчина ударил в землю комлем дерева. И сразу же от него по земле рванула такая волна, что Константин с трудом удержался на ногах. Лошадям тоже досталось, и пуля, предназначенная Косте, ушла в небо. – Вы на земле Сосновской общины. Назовитесь, или будете уничтожены.

– Я графиня Светлова! – Девушка даже чуть привстала на стременах, видимо, чтобы казаться солиднее, и чуть подняла кромку широкополой шляпы, показав красивое породистое лицо с тонкими бровями и небольшим точеным носиком, обрамленное светло-русыми кудрями.

Горыня, глядя на красотку, только успел подумать, что с удовольствием повалял бы ее на сеновале, и лишь улыбнулся, когда девушка буквально ожгла его злым взглядом.

– Это мои люди, сопровождающие меня на праздник в имение князя Стародубского, и мои друзья. Виконт Рошфор и дворянин Бельский.

– Ну, и что же вас завело так далеко от казенного тракта, графиня Светлова? – Мужчина с посохом чуть наклонился вперед, и на лицах всадников Костя увидел признаки неуверенности. – Решили срезать путь по общинным землям? И указ государя от восемнадцатого вересня шестьсот тридцатого года вам не указ? И почему вы напали на общинника Горыню?

– Он первый!

– Ложь, – припечатал мужчина, явно имевший право задавать все эти вопросы. – Его следов нет на дороге. Значит, стоял он на обочине и не мог напасть на всадника. А вот вы даже не постеснялись обнажить оружие и применить силу. – Мужчина повернулся к Константину. – Иди, молодец. Я тут без тебя разберусь.

И куда сейчас? Горыня… хм-м. Хорошее имя. – Покинув место скоротечной схватки, Константин оглянулся. – Я же вроде пастух? Значит, нужно двигать к стаду. А стадо у нас?.. – Он постоял с минуту и, развернувшись, уверенно пошел к тому месту, где в старом мире была большая низинка, густо поросшая травой.

– А вот я тебя! – Навстречу ему из кустов вылетел сухонький старичок, потрясая кнутовищем. – Мало того, что у тебя в башке квашня, дак еще и бездельник!

– Охолонь, дед. – Константин, легко перехватил занесенный над собой кнут и коротким кистевым движением вынул его из руки склочного старика. Неожиданно для Константина старичок крутанулся и ударил локтем назад, целясь Горыне в бок, но тот жестко блокировал удар и обозначил свой, остановив руку в нескольких миллиметрах от головы старшего пастуха.

– Вот так значит? – Дед хмыкнул и разразился целым каскадом ударов, на всех уровнях, стараясь ни сколько поразить противника, а хотя бы достать. Но Константин, который провел всю молодость в спортзалах, а юность и зрелость – в местах, совсем негостеприимных, легко блокировал отнюдь не безобидные движения старика.

– Хорош! – Он отскочил в сторону и, приложив руку к груди, коротко поклонился. – Правда, хорош. Удалось, значит, Никифору. Откуда же тебя такого молодца занесло?

– Издалека, деда. – Горыня тоже приложил руку к груди и поклонился в ответ. – Места у нас неспокойные, воюем часто.

– А кем был-то? – раздался сзади спокойный голос, и, обернувшись, Константин увидел того самого мужчину с деревцем в руках, стоявшего метрах в десяти.

– Даже не знаю, как сказать-то… – Горыня пожал широченными плечами. – Царев человек был. Как кто шалил или чего не понял, так мы ехали – объясняли. Или закапывали.

– Особая сотня Разбойного приказа, значит. – Мужчина с посохом покачал головой и слегка пристукнул своим дрыном, отчего по земле пошел густой гул, словно от удара в колокол. – До вечера будь при стаде, а вечером приходи в общинную избу.

Мгновение, и мужчина словно растворился в пространстве, оставив за собой серебристый быстро тающий след.

– А… – Константин пораженно обернулся. – А, где?

– Никифор это, – веско произнес пастух, словно это объясняло все. – Волхв наш. Вчера было ему явление пресветлой Мокоши, и сказала она, что нашла новую душу для Горыни. Тот-то совсем дурачок был. Не говорил ништо да все норовил спать залечь. Только и мог, что с хлыстом управляться. Дочка мельника его нажила с кем-то, а с кем, так и не сказала. – Старик устало присел на траву. – Вырастила тебя до двух годков, да и померла от огневицы[1]. А тебя вот, ну, Горыню, выходили да к делу никак приставить не могли. К воинскому искусству оказался негоден, даже к девкам на околицу не ходил. Пустой человек. Ни души, ни разума.

– И обычное это дело, такие, как я? – Константин тоже присел рядом.

– Не скажу часто, но бывает. – Старик покачал головой. – Сам вижу в первый раз, а вот полковой волхв, тот сказывал, что видел такого. Но ты, паря, языком-то не чеши. Чего деревенские спрашивать будут, улыбайся и молчи. Целее будешь. Кроме меня и Никифора, что ты пришлый, никто не знает. Ну, вот вечером староста будет знать. А для всех – тебя Никифор исцелил. Но память ты потерял. Деревня у нас, конечно, не простая – воинская деревня, под рукой князя Медведева. Холопов и смердов тут нет, но болтунов хватает. Так что держи пасть на замке, а язык прибитым к зубам. Целее будешь… – Старик вздохнул. – А как ты там, рукой, ну вот этак… – Он изобразил удар по горлу.

– Это просто. – Константин, не вставая, медленно показал движение. – Важно еще пальцы сжать вот так. Но только перед самым ударом.

Пока остальные подпаски гоняли коров, не позволяя им выбраться за пределы пастбища, Константин делился с дедом разными тонкостями боевых искусств, стараясь при этом не особенно размахивать руками, потому как мальчишки, которых определили к стаду, были весьма глазастыми и уж точно не страдали немотой.

Наконец, когда дед хоть немного удовлетворил свое любопытство, стал сам рассказывать о жизни в селе.

– Тут у нас, паря, все по-простому. Староста, он отвечает перед миром и перед князем. Налоги мы сдаем в казну уезда, но главный наш налог – люди. Каждый год на службу князю из села уходит пара подготовленных воев. Служат по десяти лет, а дальше как сами решат. Или деньгой получают выслугу и сюда возвертаются, или берут землей на дальних рубежах и туда едут с хозяйством, или дальше служат князю, но уже там расчет вдвое, а кому и втрое от прежнего, так что желающие есть. Кто-то идет в вои сам, сверх списка, но тогда веси положен откуп. Или деньгами, или послаблением в подати. Но воинская служба у нас в почете. В каждой деревне есть пусть маленький, но свой отряд. И от кромешных тварей защита, и от людишек лихих.

– Кромешные твари? – Константин заинтересованно посмотрел на главпастуха.

– В хорошем месте ты жил, если не знаешь, что это такое. – Старик вздохнул. – У нас кромка эта, почитай, рядом совсем. Только шаг ступи. Иной раз такое чудище вылезет, а деревенские и не сдюжат, тогда упырь откормится на силе человеческой, и упокоить такого большой крови стоит. То охотников да Перуновых сотен забота. Для того у них и сбро…