Последний герой. Том 1

Глава 5

Обратно ехали молча. Каждый думал о своём. Сокровенном. После всего увиденного и услышанного даже хмель из фляжки не брал, хотя осушили мы ее до дна.

Я, выходит, сейчас узнал о том, что не просто так сюда попал. Раз уж судьба вытащила меня с того света, значит, что-то ей от меня нужно. Второй шанс просто так не дарят. И я его не упущу.

Но одно не давало покоя. Генка ведь погиб в тот же день, что и я. Но Оксана пришла только ко мне. К нему – нет. Букет один купила… Почему?

Она явно не знает, кто виноват в наших смертях, кто ее тогда похитил. А если б знала, кто убил её отца… Сто пудов устроила бы вендетту. Охоту. На Валета и иже с ним.

Как ей сказать, как раскрыть глаза? Пока не решил. В лоб не скажешь, но с этим разберусь…

Маленькая девочка не запомнила, конечно, тех ублюдских морд. Напугана была – понятно. А потом выросла и пошла в органы. Видно, чтобы заглушить боль детства. Чтобы ловить таких же, как те уроды, и этим хоть как-то душу успокоить.

Только вот вопрос – куда тогда смотрели менты, когда я погиб?

Выходит, и моё дело, и дело Геныча – глухари. Не раскрыли.

А иначе как объяснить, что Валет до сих пор красуется на баннерах?

Вывод напрашивается один, и он словно камнем раз за разом бьёт мне в лицо, будто тачке в лобовуху – кто-то его тогда прикрывал. Из наших.

Но кто?

Меня слили, и бандиты явно были готовы. Знали, что я приду один.

Хотя… я ведь был всё-таки не один. Со мной был Сёма Рыжий. Стажёр. Он же и свинтил первым, как только запахло жареным. Испугался пацан.

Он крыса? Возможно…

Но с другой стороны – стажёр. Зелёный. Что он мог?

А если всё-таки мог? Если Сёма не дурачок, а ловкач? Играл роль простачка и манипулировал. Да не-е… я в людях разбираюсь.

Но… проверить эту версию нужно. Осталось только Сёму найти. Как обустроюсь – обязательно займусь. Ведь не просто же так салага тогда напросился со мной на дело. Разговор с Палычем подслушал. Потом влез, мол, возьмите и меня.

Кстати, жив ли сейчас Пал Палыч, начальник УГРО? Лет прошло, выходит, немало, Оксана выросла, а у начальника как дела? Надо и его тоже найти. Побеседовать. Жаль только, не смогу зайти к нему и сказать по-простому:

«Привет, старый! Помнишь, как мы с тобой „Центровых“ размотали? За один вечер полбанды в кутузку утрамбовали. А как в сауне на набережной отжигали, а как…»

Нет. Так не скажешь. От этого пацана с моим именем он такое слушать не будет. Теперь всё сложно. Что ж… А кто обещал, что будет легко?

Прорвёмся.

Оксана рулила молча. Везла меня куда-то, хотя я адреса домашнего так и не назвал, вообще не до него было. В голове до сих пор шумело.

А вот почему всё-таки она даже не рассказала мне про смерть Геныча? У него тоже сегодня годовщина, получается.

Странно. Надо нащупать осторожно.

– Это у тебя машина отца? – спросил я, вкинув вопрос как бы между прочим.

– Его, – коротко, всё ещё хмурясь, ответила она. – Он тоже погиб. В тот же день, что и Лютый.

Я, как ни вслушивался, не уловил в ее интонации горечи. Совсем не так, как у моей могилы. Интересное выходит кино. Не жалует она Геныча, не жалует…

– Вот как… – протянул я, делая вид, что удивлён. – А цветов ему не купила…

– Не заслужил.

– Да? Мне кажется, твой отец был хорошим человеком.

– С чего ты взял, Макс? – дёрнулась она, губы сжала.

– Не знаю. Просто подумал… у плохого отца не выросла бы такая дочь.

– Он меня не растил. Вечно где-то шлялся – сходки, стрелки… Это что, детство? Мать умерла, а ему всё некогда. Связался с бандитами – и погиб, как бандит.

– Да? Ты уверена, что он был бандитом? Ты ведь говорила, ничего толком не помнишь…

– Да ё-моё, Макс! – взорвалась она. – Я видела, как его застрелили. Свои же подельнички! Прямо передо мной!

– Не знал. Прости…

Вот она, боль. Старая, глубоко зарытая, но не ушедшая. Обида на отца, которого так и не успела понять. Уверена, что он был одним из них. Из той мрази. А ведь Геныч был моим человеком. Негласник. И работал против тех ублюдков, за что и пострадал.

Как же ей это объяснить? Ведь нельзя, чтобы она так думала про отца… Но пока никак я не смогу. А дальше – посмотрим.

Эх… Жаль, нельзя сказать во всеуслышание, что Макс Лютый жив. Не поверят. На ПФЛ отправят, со службы спишут.

Кстати о службе… Раз такое дело, теперь я твердо намерен остаться в Отделе. Разберусь с Валетом, а Кобра мне поможет. Доберусь до этой гниды, даже если придется воспользоваться своими старыми методами. Незаконными и жесткими.

Вот только сначала надо порешать дела с нынешним начальством. И с прогулом вопрос уладить.

Машина свернула во двор и остановилась у многоэтажки. Я оглянулся – дом этот был недалеко от нашего ОВД.

– Приехали, – кивнула Кобра на железную дверь подъезда.

– Куда? – вертел я головой, и тут начал узнавать обстановку.

Лавки, старые качели, беседка с бабульками, которые грели косточки на солнышке и резались в карты.

– К твоему дому, – немного с раздражением проговорила Оксана. – Ты просил же подкинуть.

– Да, понял… – сориентировался я. – Просто мне интересно, откуда ты мой адрес знаешь?

– Господи. Забирала как-то дежурного следователя ночью отсюда. Дежурка попросила, мне по пути было.

– Какого следователя?

– Макс! С которым ты живешь, какого же еще! Все, Яровой, выходи… Завтра с Мордой договорись, чтобы взыскание не впаял. Пеплом голову посыпь, пообещай, как вы там, штабные, умеете…

– Разберёмся. Оксан… Зайдешь на чай?

– В другой раз.

Я вышел из машины, Кобра дала газу, марковник лихо шлифанул задними колесами и с заносом выскочил со двора.

А я, нащупав связку ключей, подошел к подъездной двери. Пальцы сами приложили бирку к домофону, устройство пикнуло, и я очутился внутри.

Ну, Максимушка… И где же твоя хата? Вернее, не твоя, а съемная, получается, если живешь со следователем. Вскладчину-то жилье дешевле. Интересно, что у меня за сосед? Наверняка притеснял меня прежнего. Придется объясняться сразу, популярно и с порога. Сколько всего разгребать за своего предшественника… но почему мне это нравится?

Я шагал вперёд, но почему-то даже на лестничной клетке квартира не хотела вспоминаться. Тогда пойдем другим путем. Достал телефон, полистал приложухи. Ориентировался в них на удивление сносно, на рефлексах.

О! Доставка еды.

Вот до чего жизнь дошла, можно в магазины не ходить. Ткнул в приложение и нашел адрес, на который мой предшественник заказывал жрачку. Почему раньше так не догадался? Ну понятно, шок.

Ага, вот и номер квартиры.

Нашел ее. Дверь железная, но не из листовой толстенной стали с самодельными швами, как раньше, а имитация под дерево, шершавая, цивильная. Вставил в скважину ключ, повернул.

Щелк. Щелк. Есть!

Открыл дверь и зашел внутрь. Сразу опытным взглядом определил, что двушка. Приличная по моим меркам, но ремонт старенький и простой. Так даже лучше, не люблю всякие евроремонты, или как там они сейчас называются?

В прихожке обувь. Просканировал бегло: мужские боты – несколько пар, но есть и женские туфельки. По ходу, сосед телку привел, а тут я…

– Эй, кто дома? – крикнул я на умеренной громкости, чтобы предупредить следака и не дать ему попасть в неловкую ситуацию с девочками.

– Макс! Ты чего не на работе? – в коридоре нарисовалась «Барби». Миниатюрная блондинка в кружевном атласном халатике, коротком до неприличия, симпатичная кукла, даже местами красивая, но губы слишком пухлые. Губы должны быть губами, а не походить на две сосиски.

– Э-э… – я встал как вкопанный, не зная, что и ответить.

Но та не ждала ответа и уже упорхнула на кухню. Крикнула оттуда:

– Я там сушилку с бельем тебе в комнату поставила, ты же не против? Она мне в моей комнате мешает, мне надо сторис запилить. А фон зашкварный получается.

Понял, но не всё… Велик и могуч русский язык… или это был не русский?

Я кое-что решил проверить. Распахнул одежный шкаф в прихожей и стал проводить там ревизию. Так и думал! Форма МВД, женская, только кантики на погонах не красные, а синие, как раньше у наших следаков. Это, получается, не следак, а следачка? Ну и дела-а!

Это с ней я живу? Ха! Вот так номер… А мы с ней как? Того или…

– Ну ты чего встал? – снова выплыла Барби. – Можешь меня сфоткать, плиз, а то на автоспуске кринжово получается.

На каком языке она вообще говорит?

– Да, конечно, – отказываться не стал, сделал вид, что все понимаю.

Она сунула мне в руки телефон и потянула в свою комнату. Ладонь сжала устройство, а память подсказала – «Айфон». Модный. Последняя модель.

Я зашел в ее комнату. И в голове вспыло имя девчонки: Машка. Уже что-то…

Если по разным комнатам живем, значит, мы с ней не того… Машка же тем временем взяла букет цветочков и встала, выгнув спину и отклячив попку. Позировала на фоне распахнутого окна.

Я щелкнул и протянул ей «айфон».

– И все? – вскинула изящную бровь девчонка. – Рили?.. Один кадр? Из чего мне в пост выбирать?

– Пленку экономить надо, – хмыкнул я.

– Что экономить?

– Шутка…

– Ай, ладно, обойдусь без тебя, – отмахнулась она, уже уткнувшись в телефон.

Стала разглядывать кадр – и разулыбалась.

– О! А ничё так получилось… Зачётненько. И главное – с первого дубля.

Пару секунд она молча залипала в экран, потом заговорила, не отрываясь:

– Слушай… а что бы такого под сторис с цветами поставить? Я тут парочку придумала…

– Ну-ну, – буркнул я, скосив взгляд.

А что я ей отвечу, если пока понял только про цветы, которые и так сам видел?

– Вот смотри:

«Ну вот… кто-то знает, как поднять настроение.»

Или: «А день-то начался неожиданно приятно.»

А может, так: «Бывает, просыпаешься – а тебе уже цветы. Просто потому что ты – это ты.»

– Напиши, что цветы подарил Миша – и не парься, – посоветовал я.

– Какой ещё Миша?

– Ну, Петя. Не знаю… Кто там тебе гербарии приносит.

– А ты будто не в курсе? Я же сама их покупаю.

Ну, тут я уже не выдержал:

– Зачем, Маш?

Она закатила глаза, как училка перед двоечником:

– Ой, Макс… Ты чего такой тугой? Женщина должна быть обожаемой. И недоступной. Кому нужна та, за которой никто не бегает? Жиза, понимаешь?

– Угу, – соврал я.

– Вот выцеплю себе нормального мужика и свалю, наконец, из этой дыры, – мечтательно проговорила Машка, поправляя волосы и разглядывая себя в зеркале с таким видом, будто и правду готова была вот-вот замуж выскочить за первого встречного «принца».

– Нормальная хата, – пожал я плечами. – Тараканов же нет?

– Да я не про квартиру, я про город. Я про вообще. В Эмираты хочу.

– А отрабатывать? Три года положено, ты и года не отбарабанила.

Я уже вспомнил – Машка Ситникова училась со мной в одном взводе. Академия МВД, поступали от Новознаменска. После выпуска всех нас по распределению сюда и сунули.

Машка всегда была падка на красивую жизнь. В мужиках ковырялась, как в котлетках – всё не то. Не её уровень. Ей надо, чтоб сразу с кошельком, с машиной и без пивного пуза. Желательно с домиком у моря.

А как оказались с ней под одной крышей – это история простая. Когда после выпуска искали съёмную квартиру, подвернулась дёшевая двушка. Без риелторов, без наценок. Только одно условие – сдать хотели исключительно молодой бездетной паре.

Ну, тут уж дело техники, прикинулись.

Так и съехались. Для хозяев – пара, по факту – каждый сам по себе.

У Машки комната просторная, два окна и балкон. У «Максимки» – спаленка, куда еле влезли кровать, стол и шкаф. Теперь ещё и сушилка.

Никаких флюидов между нами не летало.

Машка на Макса и не смотрела как на мужика. Для неё он был просто сосед – субтильный, тихий. Удобный товарищ, коллега.

А сам Макс… Макс на Машу тоже не смотрел – был по уши влюблён в Кобру. В полную противоположность своей соседки. И по характеру, и по внешности, и по походке.

Машка числилась следаком. Сегодня была после дежурства, отдыхала, но всё равно бубнила о том, как мечтает свалить из органов. Говорила, мол, не для этого рождена.

– Хочу чилить на берегу океана и размножать подписчиков, – вскидывала она на полном серьезе ресницы.

Не думал, что теперь такие следователи пошли. В моё время совсем другие были.

В следствии, на самом-то деле, женщин всегда хватало, но там характер нужен был, не маникюр и губы. И жулика расколет на допросе. И с опером на «ты», и сто грамм на равных. А с тем же опером могли и после допроса… ну, кто служил, тот поймёт. Прямо на столе, без лишней лирики.

Были женщины…

А Машка – кукла. Говорливая, яркая, незлая. Человечек, вроде, хороший, но не для этой службы. По моим меркам – не тянет. Хотя, может, по нынешним и в самый раз. Времена другие. Тоньше всё стало… аж просвечивает.

Зашел к себе в комнату. Сразу бросилась в глаза металлическая раскладная вешалка с трусиками и лифчиками. Выставил ее в коридор. Осмотрелся. Все аскетично, по-спартански, как я люблю.

Пошарил в тумбочке, нашел документы. Паспорт, свидетельство о рождении и прочие снилсы. Установил свою личность по полной, так сказать. Еще в свидетельство о рождении данные родаков прочитал. Ага… Рано или поздно с ними тоже предстоит интересная встреча. Лучше – поздно…

На столе ютился старенький ноутбук. Включил. Пароля нет. И снова рефлексы подсказали, как пользоваться. Зашел в паутину. Ага! А этот Интернет – штука хорошая. Сейчас хорошая… Не то что раньше – он, вроде, и был, но его нет. Не видел никогда.

В сети же я нашел телефон предвыборного штаба Валета. Набрал номер со смартфона.

– Приёмная кандидата в мэры Валькова, – послышалось из динамика.

Голос – молодой, вежливый, немного мужской. Слишком гладок для людей Валькова. С каких это пор Валет такими мальчиками обрастает? Раньше у него каждый «пехотинец» знал, с какой стороны ствол держать. Теперь у Валета – ни братков, ни бригадиров, а сам во власть пошел, которую никогда раньше не признавал.

– Здравствуйте. А как можно попасть на приём к вашему кандидату? – спросил я.

– К сожалению, Герман Сильвестрович сейчас в разъездах. Встречается с избирателями. Если хотите, могу записать ваш контакт, передать помощнику по графику.

Угу, с избирателями он встречается, как же… Сгрузил работу на шестерок, а сам, как пить дать, загорает где-нибудь на островах с телками. Телок Валет любил даже больше, чем острова.

– Нет, не надо…

– Вы что-то еще хотели? – вежливый такой помощник, аж бесит.

– Да, это из отдела полиции по Заводскому району вас беспокоят, – заговорил я ровным официальным тоном. – Хотел сообщить: кофемашина, которую Герман Сильвестрович передал нам в качестве спонсорской помощи… оказалась бракованной. Некрасиво получилось. Коротнуло так, что сотрудника чуть не убило. Надо бы вопрос как-то решать.

– Да, конечно, – тут же отозвался голос. – Назовите телефон сотрудника, мы с ним свяжемся, всё возместим.

– Ему ничего не нужно. Просто замените кофеварку на нормальную, – продолжал я играть свою партию.

Ну, надо же пробить почву. Понять – правда ли Валет такое фуфло подогнал отделу? Не в его это стиле. Не по масштабу.

Всё выглядело подозрительно: и как начальство на уши мне присело, и как с объяснительной меня прижать пытались.

Чуйка буквально гудела.

– Конечно. Привезём новую. Остальные аппараты, надеюсь, в порядке? – поинтересовался собеседник.

– Какие «остальные»?

О-па. Вот это уже интересно.

– Ну как же. Герман Сильвестрович передал на отдел десять кофемашин и пять компьютеров.

Ага… Вот и ниточка.

– А-а, вы про это… Да-да, всё в порядке, – соврал я сходу. – А знаете что… Не надо ничего привозить. Спасибо, что откликнулись. Не хочется злоупотреблять вашей щедростью.

– Хорошо. Может, ещё чем-то можем помочь?

Очень хотелось сказать: «Голос смени, отращивай яйца и перестань быть секретаршей».

Но сдержался.

– До свидания, – коротко бросил я и положил трубку.

Интересно девки пляшут, кобура по ляжке бьёт… Получается, подгон был нормальный. Не одна вшивая кофеварка – а техника на весь отдел.

Только Морда это дело затихарил, пригрел имущество, жучара. Теперь все встало на свои места.

Нужно немного щемануть босса, пока тепленький.

Быстро принял душ, переоделся – из треников Пианиста в нормальное и чистое. Нашлись у Максима путёвые джинсы, рубашка, носки. Форму, что висела в шкафу, я пока трогать не стал. Надо сначала привыкнуть. Цвет у неё какой-то… Я к маренго привык.

– Машка! – крикнул я из прихожей. – Я на работу. Сделай пожрать чего-нибудь к вечеру.

– А? Я? – донеслось из комнаты с удивлением.

– Нет, мать твоя! Кто же ещё?

– Ну-у… У нас вообще-то ты всегда готовил… Я не умею.

– Картошки пожарь. Справишься? Сальца прикуплю по дороге.

– Фу-у… сало-о…

Вот о чем ещё разговаривать с Махой? Ладно, будем воспитывать, не все сразу.