Придворный Медик. Том 2

Глава 4

Историей этого мира времени интересоваться у меня совсем не было. По крайней мере до этого момента. Несколько месяцев в трущобах, затем подготовка к экзаменам и, наконец, начало работы в императорской клинике. Моей главной задачей было выжить. Хотя я уже давно планирую разузнать, чем отличается этот мир от того, из которого я прибыл.

— Получается, у нас сегодня планируется культурный поход? — спросил Анастасию я.

— Именно так! — улыбнулась девушка. — А если учесть, что ты ничего не слышал о Кацурове, для тебя этот поход жизненно необходим. Правда, я до сих пор не могу в это поверить. Кажется, ты меня разыгрываешь!

А ведь я действительно не имею ни малейшего понятия, что это за личность. Возможно, эта фамилия здесь так же широко известна, как Пушкин или Достоевский. Тогда я могу показаться полным идиотом. Лучше объяснить Ковалёвой причину своего незнания.

— Возможно, я о нём и слышал, — ответил я. — Полгода назад я получил травму, из-за чего потерял часть воспоминаний. Некоторые уже восстановил, но многие пока что для меня утеряны. Так что не удивляйся, если я время от времени недоумеваю от некоторых фактов.

— Амнезия? — удивилась Настя. — Прости, я ведь не знала. Но… Во всём есть свои плюсы! Тогда тебе будет вдвойне интересно пройтись по достопримечательностям, связанным с Кацуровым. Он ведь тоже был лекарем, как и ты.

О! А вот это уже вдвойне интересно. Лекарь, который спас мир? Такое случается нечасто. Похоже, этот мир пережил катастрофу, а я до сих пор не в курсе. Хотя такой формулировкой могут описать изобретение какого-нибудь лекарства или новой технологии лечения пациентов. Лучше разузнать об этом побольше.

— В шесть вечера встречаемся около клиники, — произнёс я и посмотрел на часы. Впереди было ещё несколько часов приёма. А мне уже не терпелось поскорее выяснить, что же из себя представляет этот Кацуров.

— Договорились! — улыбнулась Настя и покинула мой кабинет.

С оставшимися пациентами я разобрался в два счёта. А после передал эстафету Евгению Кирилловичу. Одним из последних ко мне снова заглянул маляр Петров. Как оказалось, его рука начала заживать даже быстрее, чем я планировал. Не прошло и двух суток, а трещина в кости практически исчезла.

И всё-таки меня сильно смущал тот факт, что маляр уже вторую неделю обращается с травмами. И это ему ещё везёт! Он уже давно мог сломать себе шею или разбить череп. Дело в его неудаче? Вряд ли. Всякое, конечно, бывает, но мне хочется перестраховаться.

Да, это не моё дело и в обязанности мои заниматься подобной слежкой не входит, но всё же я хочу попросить Мота, чтобы он в свободное время понаблюдал за Петровым. Уж больно странно, что он получает травмы сразу же, как возвращается на работу. Интуиция подсказывает, что с этим, казалось бы, простым пациентом что-то не так.

Рабочий четверг подошёл к концу. Получается, мне осталось поработать в качестве помощника лекаря всего один день. Итого я проторчал на этой должность лишь две недели. По-моему, результат превосходный. Тот же Беленков, насколько я знаю, уже полгода учится у Алексея Георгиевича.

Но и эту ситуацию можно понять. Всё-таки ему предстоит стать не просто лекарем общей практики, а узким специалистом. Причём заменить ему придётся не абы кого, а одного из лучших нейролекарей Санкт-Петербурга. Ответственность очень большая. Тут и нескольких лет для подготовки может не хватить.

Прежде чем покинуть клинику, я прошёлся по коридору, чтобы найти кабинет, наличие которого меня уже очень давно интересует. И, к счастью, я его обнаружил. В самом дальнем углу здания за узким коридором находились два помещения, которые кардинально отличались от всей остальной клиники.

«Психолекарь. Владыкин Борис Геннадьевич».

И всё-таки он существует! Как же долго я его искал. Уже начал сомневаться, что в этом мире вообще есть лекари, специализирующиеся на психических заболеваниях. Интересно, какими пациентами он занимается?

Дело в том, что в моём мире больные с психологическими проблемами делились между тремя специальностями, которые все постоянно путали.

Психолог, психиатр и психотерапевт.

Психолог занимается лёгкими неврозами. Тревогой, фобиями, обсессивно-компульсивными расстройствами. Другими словами, всем тем, что можно решить разговорами и методиками, не требующими приём лекарственных средств. Сам психолог врачом обычно не является.

С психиатром всё совсем иначе. Этот специалист, наоборот, занимается только тяжелыми психическими заболеваниями. К нему попадают по-настоящему больные люди. Шизофрения, психозы, маниакальные расстройства и прочие болезни «души». Часто психиатр совмещает две специальности и также является наркологом, работающим с пациентами, страдающими от зависимостей.

Психотерапевт — это что-то вроде промежуточного звена между психологом и психиатром. Однако учиться на эту специальность гораздо дольше, чем на две предыдущие. Сначала нужно стать врачом общей практики, затем уже получить специальность психиатра и только после этого доучиться до психотерапевта. Этот специалист лечит практически то же, что и психолог, но, как правило, занимается запущенными формами депрессий, фобий и прочих неврозов, мешающих людям жить. Отличается он от психолога тем, что имеет возможность назначать лекарственные средства.

Какое сочетание этих профессий обнаружится в местном психолекаре — остаётся только гадать. Но я всё же надеюсь, что лечить он умеет хотя бы половину неврозов и психических заболеваний. У меня к нему скоро уже очередь выстроится. Два пациента с фобией, которые сами себе придумывают заболевания, и один Гаврилов, сердце которого рано ли поздно лопнет на планёрке у Миротворцева.

Интересно, правда, способна ли лекарская магия лечить такие заболевания? Всё-таки психика лечением одного лишь мозга не исправляется. Это очень сложный процесс.

Я постучался и вошёл в кабинет психолекаря. За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти. Однако волосы его время не пощадило. Весь поседел раньше времени.

Услышав, как открылась дверь, он поднял взгляд и посмотрел на меня из-под очков.

— Добрый вечер, — улыбнулся Владыкин.

Всего два слова, а я уже уловил какие-то изменения в своём сознании. Причём лекарской магией он не пользовался. Я этого не почувствовал. Просто голос у этого человека какой-то гипнотический. Сразу же возникает желание расслабиться и усесться в мягкое кресло, предназначенное для пациентов.

Усилием воли я избавился от этого наваждения и смог вернуть себе дар речи:

— Добрый вечер, Борис Геннадьевич. Мы с вами ещё не знакомы. Я — новый лекарь. Павел Андреевич Булгаков. Решил заглянуть к вам, чтобы обсудить пару моментов.

— Я слышал о вас, господин Булгаков, — улыбнулся Владыкин, а затем указал взглядом на кресло. — Присаживайтесь.

— Я ненадолго, поэтому постою, — отказался я. Больно уж не нравится мне это кресло. Ещё и желание такое непреодолимое на него «приземлиться». Аура в этом кабинете очень странная. Я даже начал терять ощущение реальности происходящего.

Да и снаружи обстановка похожая. Перед кабинетом психолекаря Владыкина находится небольшой зал ожидания. И всё в нём успокаивает. Цвет обоев и полов. Огромный аквариум с рыбками, даже запах какой-то неестественный. Будто откуда-то в воздух поступают благовония.

— Я хотел поинтересоваться, каких пациентов вы принимаете, — окончательно очухавшись, спросил я. — У меня есть на примете несколько человек. Я подумал, что могу направить их к вам. Взаимная польза. Мои пациенты будут чувствовать себя лучше, а вы получите лишних клиентов, чтобы сделать месячный план.

— Планы меня не сильно волнуют, Павел Андреевич, — произнёс он. — У меня немного другая система работы, нежели у других лекарей. Но ваших пациентов я приму с радостью. С чем они у вас?

— В основном фобии.

— Ах, фобии! — улыбнулся Владыкин. — Это я люблю. Справлюсь без проблем. Можете спокойно направлять их ко мне. Больших очередей здесь, как правильно, не бывает. Люди очень неохотно идут на консультацию к психолекарю. Как мне кажется, для многих это — табу.

Как хорошо я его понимаю! Точно такая же история была и в моём мире. Таких врачей всячески избегали, потому что в обществе почему-то сложилось впечатление, что если человек ходит к психиатру или психотерапевту, это означает, что он ненормальный.

С таким же успехом можно высмеивать людей с артериальной гипертензией. А что? Высокое давление не соответствует норме! Ай-яй-яй, как же можно ходить к терапевту или кардиологу?

Другими словами, чушь. Наш головной мозг — это центральный компьютер. И запускать его ни в коем случае нельзя. Если появились серьёзные проблемы, лучше обращаться за помощью. Та же депрессия может оказаться смертельным заболеванием. В какой-то момент человек перестаёт есть, пить и просто лежит. А всё потому, что у него закончилось «топливо». Нейромедиаторы, которые обеспечивают передачу нервных импульсов в головном мозге. Тут уже без помощи врача никак не обойтись.

— В таком случае, Борис Геннадьевич, с понедельника я загружу вас работой, — улыбнулся я. — Рад был с вами познакомиться.

— Это взаимно, Павел Андреевич, — кивнул Владыкин. — И будьте аккуратны сегодня. Я предвижу, что у вас в ближайшее время произойдёт судьбоносная встреча. А такие встречи бывают опасными.

А? Это ещё что значит? Он точно психолекарь? Звучит так, будто со мной делится советами какой-нибудь астролог-шарлатан. Лекарская магия точно на такое не способна. Даже при том, что у Владыкина, вероятно, есть доступ к психике. Подсознание никаким образом не может помочь в предсказаниях.

Как только я покинул кабинет Владыкина, мне стало гораздо легче. Я почувствовал, что могу дышать. Будто ранее мне это не позволялось. Сердце забилось быстрее. И что же это, чёрт возьми, было?

Он точно не воздействовал на меня лекарской магией. Если сила у него не так велика, как у Валерия Николаевича Бражникова, значит, прочесть его действия я бы точно смог.

Странно… А может быть, он вообще не лекарь?

— Проходите, господин Биркин! Присаживайтесь, — предложил своему гостю Виктор Шолохов.

— Благодарю, Виктор Петрович… — удивлённо протянул Биркин, разглядывая заставленный едой стол.

Поначалу приглашение господина Шолохова показалось ему обычной процедурой. Некоторые дворяне часто вызывают его к себе, используя кодовую фразу. Но по-настоящему ужин ему ещё никто не предлагал. Это что-то новенькое!

Похоже, Виктор Шолохов неправильно понял суть этого ритуала. Но Аристарху Ивановичу было на это плевать. Грех не воспользоваться возможностью плотно подкрепиться перед продолжением рабочего дня длиною в несколько суток. Раз нет сна, нужно это чем-то компенсировать.

— А томатный сок у вас, случаем, не найдётся? — присаживаясь за стол, спросил Аристарх Биркин. — Уж очень мне нравится этот напиток. Клетчатка, кстати! Она нашему организма необходима. Без неё полезные бактерии в кишечнике не размножаются. А ещё без неё бывают запоры!

— Знания у вас не хуже, чем у любого лекаря, — сделал комплимент Шолохов.

Какое же подхалимство!

— Вообще-то, я и сам лекарь, — приступив к поглощению пищи, произнёс Биркин.

— Да ну? — удивился Шолохов. — А я и не знал! Тогда почему же вы не работаете в императорской клинике?

— А вот это уже неправильный вопрос, Виктор Петрович, — улыбнулся Биркин. — Вы меня оскорбить хотите или всё-таки желаете получить от меня помощь?

— Нет, простите, Аристарх Иванович, — помрачнел Шолохов. — Этого больше не повторится.

То-то же! Нечего шутить с главным дознавателем. Он на кого угодно может информацию нарыть. И эта информация обязательно окажется доказательством о предательстве империи.

Биркин осмотрел стол и обнаружил, что кроме Виктора Петровича и его самого за столом сидит ещё одна девушка. Дочери у Шолохова нет. А уж на его жену она и подавно непохожа.

— Господин Шолохов, а кто эта прекрасная особа? — поинтересовался Аристарх Иванович.

— Это… — Шолохов перешёл на шёпот. — Это для вас, господин Биркин. В качестве оплаты за ваши услуги.

Биркин понял, что Шолохова предупредили о его привычках. Только, видимо, забыли пояснить, для чего конкретно ему требуется оплата в виде людей.

Вот ведь дурак! Выбрал самую красивую служанку. Наверное, решил, что Биркину она нужна для плотских утех. Вот только Аристарха Ивановича интересовало совершенно не это.

— Давайте перейдём к делу, — произнёс Шолохов. Как только Виктор Петрович это сказал, служанка сразу же покинула комнату. Похоже, ей было приказано уйти после этой фразы. — Я сильно рискую, ведя с вами беседу на эту тему, Аристарх Иванович. Но иного выхода у меня нет. Доверенные люди мне нашептали, что именно вы являетесь тем самым Хранителем тайн.

— Да ну? — изобразил удивление Биркин. — Я? Хранитель тайн? Быть того не может!

Глубоко внутри Аристарх Иванович смеялся над заявлениями Шолохова. Да. Он действительно имел такое прозвище. И об этом знал узкий круг людей. Если кто-то из них рассказал Виктору Шолохову об этом, значит, барону стоит довериться. Биркин постарался обезопасить себя со всех сторон.

— Простите… — напрягся Шолохов. — Кажется, я сболтнул лишнего. Видимо, неправильно понял…

— Да расслабьтесь вы, — перебил барона Аристарх Иванович. — Всё именно так, как вы думаете. Вы обратились по адресу. Рассказывайте, чем я могу вам помочь?

На этот раз Биркин не солгал. Он и в самом деле был тем самым Хранителем тайн. Человеком, который подробно записывал все признания своих пленников. И иногда за определённую плату не позволял этим сведениями уйти дальше своего кабинета. Биркин понимал, что таким образом он нарушает закон и фактически предаёт императора. Но уж больно был высок соблазн… Тем более отплачивали дворяне ему всегда сполна. И не деньгами.

Нет. Деньги Биркина не интересовали. Ему нужны были люди.

Только люди. И их боль.

— Можете мне не рассказывать, — взял инициативу Аристарх Иванович. — Судя по вашим вопросам, дело в Дубкове. Скорее всего, именно вы нанимали его. Так ведь?

— Так он всё-таки раскололся… — схватился за голову Шолохов.

— Нет, не раскололся. Это — лишь мои догадки. Но я благодарю вас за честный ответ.

На деле Биркин отложил допрос Дубкова сразу же, как получил звонок от Шолохова. Но далось это решение ему с очень большим трудом. Аристарх Иванович всерьёз планировал убить Эдуарда Дмитриевича. Как этот ублюдок мог покуситься на жизнь Булгакова⁈ Ему ещё повезло, что Павел Андреевич выжил и смог справиться с ситуацией.

Если бы Булгаков погиб, то Биркин бы об убийстве Дубкова даже задумываться не стал. Какое тут может быть убийство? Только отчёт о резистентности к зелью правды и последующая за ним череда пыток, которая продлилась бы не меньше месяца.

— Итак, господин Шолохов, расскажите мне, что же вы хотите скрыть от общественности? Не беспокойтесь, вы можете говорить прямо. Будем считать, что договор мы уже заключили, — произнёс Аристарх Биркин.

— Ну… Единственная проблема, это моё присутствие во всей этой истории. Если вы упомяните в своём отчёте, что Эдуард Дубков организовал всё сам — я буду вам очень благодарен, — произнёс Виктор Шолохов. — Моё имя не должно промелькнуть в его показаниях. А если он вдруг решит настойчиво упоминать моё имя…

— Тогда он совершенно случайно умрёт во время пыток. Язык себе откусит, — улыбнулся Биркин. — Такое часто бывает.

Шолохов поёжился. Виктор Петрович был жестоким человеком, но Биркин явно вгонял его в дрожь.

— Ваш томатный сок, господин, — произнёс вошедший в комнату слуга, а затем подошёл к Биркину.

И споткнулся.

Мужчина не смог устоять на ногах и пролил на штаны Аристарха Ивановича весь напиток.

— Тимофей, ты совсем сдурел, что ли⁈ — шикнул Шолохов. — Что ты творишь?

— Ничего страшного, Виктор Петрович, — улыбнулся Биркин. — Не ругайте его.

Радость переполнила его сердце пуще прежнего. Как только слуга покинул зал, Аристарх Иванович заявил:

— Верните свою служанку на место. Я заберу с собой этого молодого человека.

— Э… Хорошо, Аристарх Иванович. Будет сделано, — кивнул Шолохов.

Ах! Что может быть лучше, чем пытки ни в чём неповинного человека?

Именно так Аристарх Биркин и думал, представляя, что ему предстоит сделать с «платой» за его помощь.

— Я всегда им восхищалась, Павел. Александр Кацуров был выдающимся лекарем. Если честно, ты чем-то напоминаешь мне его. Такой же самоотверженный, — произнесла Анастасия Ковалёва, когда мы вышли к проспекту, где когда-то проживал Кацуров.

— Ты сказала «был», — подметил я. — Так этого великого лекаря уже нет в живых?

Если это правда — очень жаль. Может быть, мне не стоит докучать Бражникову. И лучше сразу было бы обратиться к этому Кацурову?

— Прости, Паш, я опять забыла, что ты ничего об этом не знаешь, — сказала Настя. — Он уже три года как мёртв. На мир обрушилась смертельно опасная инфекция, которая выкосила почти четверть населения Земли. Против неё не действовали ни антибиотики, ни лекарская магия. Никто не мог с ней справиться. Но Александр Анатольевич смог создать вакцину. Только ему пришлось испытывать воздействие бактерии на себе. Поэтому вскоре после создания вакцины он погиб.

Вот уж действительно — герой. И не поспоришь. Значит, Анастасия даже не преувеличила. Он и вправду спас этот мир. Интересно, что же это за инфекция, которая смогла погубить такое количество человек? Это ведь гораздо страшнее того же ковида! Настоящий биологический апокалипсис.

— Жаль, что я забыл об этом человеке, — частично солгал я. — Но тем лучше. Я с радостью изучу место, где он жил ранее. Как я понимаю, из его дома сделали музей?

— Да, но мы дотуда ещё не дошли, — произнесла Анастасия. — Вот, смотри, Павел! — девушка указала на трёхэтажное здание, стоящее вдали от жилых домов. — Это был научно-исследовательский центр, в котором Александр Кацуров трудился над созданием вакцины. Говорят, последние несколько месяцев жизни он практически оттуда не вылезал.

— Сейчас этот центр не работает? — поинтересовался я.

— Нет, что ты! Там всё залили бетоном, чтобы избежать освобождения даже единственной бактерии, которая может спровоцировать новую вспышку суперинфекции. Но здание всё же сохранили как памятник.

Большой бетонный куб. Таких памятников я ещё не видел. Но эмоции он вызывает очень мощные. Прямо сейчас я иду между зданий, в которых когда-то велась битва за жизнь на этой планете.

Через несколько минут мы оказались около небольшого особняка, который располагался между полосой многоэтажек. Это и был дом Александра Анатольевича Кацурова.

На входе дежурила охрана. Мы купили два билета — у нас было всего полтора часа на осмотр музея. В девять вечера вход закрывался. Мы с Анастасией прошли через охрану и оказались в фойе огромного особняка.

Правда, внутри всё было обставлено очень скромно. Полок с книгами было куда меньше, чем той же мебели. Совсем не похоже на хоромы, в которых живут дворяне при дворе. Больше походит на дом, который образованный простолюдин каким-то образом смог выкупить у дворян.

— Он был бастардом, — опередила мой вопрос Анастасия. — Говорят, именно поэтому Кацуров не стремился к роскоши.

Не сказал бы, что дело именно в этом. Как раз наоборот, как показывает история, иногда бастарды пытаются компенсировать то, что недополучили в юношестве, и создают дворцы, с которыми не могут сравниться даже жилища чистокровных дворян.

Не в происхождении дело. Видимо, сам Кацуров был человеком, которого богатство интересовало в последнюю очередь. Зато можно заметить, что его очень увлекала медицина и лекарское дело. Тут ведь целая библиотека! Жаль только, что его книги трогать нельзя. Я готов отдать любые деньги, чтобы утащить отсюда хотя бы один том на пару недель.

Мы с Ковалёвой прошлись по всему первому этажу. Даже спустились в подвал и осмотрели личную лабораторию покойного Александра Кацурова.

Но самое интересное случилось, когда мы поднялись на второй этаж. Стоило нам оказаться в личной комнате Кацурова, как я услышал слив унитаза, а затем звук открытого крана.

Это ещё что такое? Неужто кто-то из посетителей окончательно обнаглел и забрался в туалет, который, между прочим, отграничен красной лентой?

Когда дверь уборной открылась, а «нарушитель» вышел наружу, я замер от удивления. Вот уж не думал, что мы встретимся так скоро!

В двух метрах от нас с Настей стоял Валерий Николаевич Бражников. Он, как всегда, пошатываясь из стороны в сторону, уставился на меня и недоумевал.

— Проклятье… — выругался он. — Как вы меня нашли⁈

А ведь одним из условий моего поступления на обучение к Бражникову был поиск самого учителя. Я и сам удивлён, что так просто его обнаружил.

— Валерий Николаевич, а что вы здесь делаете? — спросил я.

— Что я здесь делаю⁈ — разозлился Бражников. — Я здесь живу! Так что убирайтесь отсюда! И бабу свою заберите, Павел Андреевич!