Про людей и ямадутов

Глава 49 «Человек и ямадут»

Он почувствовал, как кто-то тянет его за стропу на жилете, повернул голову и увидел Ворона. Товарищ помогал выбраться из-за под мёртвого тела. Башкир вскочил и вместе они побежал к пролому. Протискиваться через стену метровой толщины было не удобно и не быстро, но снаружи в бетон, как бы подгоняя, били осколки, а здание гудело от постоянно накатывающих взрывных волн. Внутри он тут же ослеп, было сумрачно, дымно и пахло палëным мясом. И всё же это были стены, это было укрытие.

— Здесь, Башкир! — позвал из глубины помещения Панда.

Двигаясь на голос, Константин, постепенно привыкал к полумраку и различал бойцов, занявших позиции внутри зала, приготовившихся к обороне. Как опытный стрелок всегда отсчитывает количество оставшихся в магазине патронов, так и Башкир автоматически считал число своих живых парней.

«Группа Панды — семеро. Группа Тора — Мультик, Ворон, Боря лежачий и Шива хромой, группа Медного — трое. Камыш — мехвод его КШМки. И он. 16 человек. 16 из 69???!!!»

Башкир, шатаясь подошёл к Панде, стоящему возле трёхметрового портала с углублением. В углублении двое бойцов возились со штурвальным механизмом стальной двери. Рядом, замершие в жутких позах агонии лежали два обгоревших тела. Один из мертвецов держал в руке диковинной формы меч, как из сказок про Алладина и всяких его соотечественников.

— У них тут типа махач был, когда мы заглянули, — простодушно пояснил Панда, — этот, думаю, наш клиент, — командир группы указал стволом АК на мечника.

— Почему так думаешь? — Башкир плохо соображал, голова гудела, рёбра саднили после удара осколка в броню.

— Ну как… Если предположить, что один из них — гебер, тогда только этот. Он с мечом вон в одежде какой-то, в броне, в экипировке. А этот, второй голый, похоже, совсем. Вряд ли губернатор, прорываясь к выходу, трусов не надел. Хотя и то, что здесь этот псих голожопый делал, я тоже плохо представляю.

От прохода подал голос боец, наблюдавший за внешней обстановкой:

— Панда! Похоже САУ отстреляли свой БК, сейчас, наверное, пехота попрёт!

Действительно грохот взрывов умолк. Это могло значить, что имеющийся в боеукладке «Пионов» комплект снарядов израсходован.

— Командир, у меня предложение, — Панда заторопился, — что бы нам тут не поджарится как этим двоим, и оборону держать полегче, пока ребята с дверью возятся, думаю надо вход перекрыть БМП тем, на котором Киреев к танку подошел, он вроде пока целый еще.

— Напротив входа поставить, что бы ни РПГ ни какая другая граната влететь не смогла? -понял Башкир задумку.

Панда кивнул. Установленная в паре метров от стены бронированная «коробка» перекроет траекторию выстрела для любых ручных гранатомётов, да и обычную гранату будет забросить непросто. Противнику придётся либо лезть в пролом пехотой, либо брать их в осаду. В любом случае судьбу обгорелых тел они не повторят.

— Только надо спешить, — добавил Панда, — а то парням тем от леса до нас минут 7–8 бежать, а машинку ещё запустить надо.

— Машина точно цела? — с сомнением спросил Башкир.

— Ну не факт, — дёрнул плечëм Панда, — но то что мы отсюда видим, вроде целое.

— Ну я тогда пошëл, Башкир? — мехвод Володя Камыш, нетерпеливо топтался рядом, слушая разговор.

— Вместе пойдём, — ответил Константин, и глянув на дверь в портале спросил Панду:

— С дверью что?

— Да, похоже граната наша прям рядом попала. Вот взрывом механизм открывания и повредило. Заклинил.

— Давай, Панда. Надеюсь на тебя. Уйти бы нам отсюда.

— Думаю, откроем. Если это эвакуационный выход, то замок ни к чему тут делать особо сложный. А если хранилище какое-то, то, — Панда грустно хмыкнул, — значит судьба у нас такая.

…………………………………………………………………………………………

Башкир выбрался из пролома вслед за Камышем и побежал к БМП Киреева. Над луговиной висела тишина, словно и не было здесь только что ада арт обстрела, и лишь горящие Бокс-1 и Бокс-3 всё ещё выпускали в небо клубы жирного масляного дыма и разъятых взрывом внутренностей.

— Кажись вроде целое всё, — с надеждой проговорил Камыш сам себе, запрыгивая в кресло мехвода.

«И крови наших нет, — подумал Башкир, — Киреев же с экипажем отсюда живыми вышел… живыми».

Он забрался на место командира машины и проверил модуль управления огнём. Тот послушно отозвался на указания оператора и ствол башни плавно развернулся в сторону леса. Однако ни прицел командира, ни прибор наблюдения картинки не выдавали. Окуляры слабо светились внутри безжизненной зелёной подсветкой. Было очевидно, что всё навесное оборудование и оптику, в том числе, поразбивало осколками и фугасным воздействием.

— Володя, — позвал Башкир мехвода, — ты давай там поживее, а то у меня оптики нет совсем! Только отпугнуть смогу немного, потом поймут, что я слепой и начнут борзеть!

— Да, да, командир! Но насосу, по любому, нужно минуту минимум топливо в котёл закачать перед запуском.

Пока пневмо-система тревожно гудела, продувая систему питания, Константин вызвал командира Гром-3:

— Панда, дай нам одного человека для наблюдения сюда, наружу! Будет мне положение оружия корректировать по рации, а то у меня оптика в отказе!

Внезапно с коротким свистом в башню ударила реактивная граната. К счастью гранатометчик выстрелил не точно и отрикошетив от наклонной плоскости брони «морковка», ушла в сторону, разорвавшись неподалёку от угла Северного крыла здания. Константин тут де открыл огонь из пушки. Датчик показывал остаток снарядов в ленте — 18 штук. «На минуту хватит, а там уже и поедем», сказал себе Башкир.

— Командир! — раздался в рации голос, — буду корректировать тебя! Давай левее немного и выше!

Константин узнал говорившего, это был Денис Ростовцев, Точняк, виртуоз ПТУРов и РПГ. — Они уже у второй линии! Давай, давай! Огонь!

Константин бил одновременно из пушки и из пулемёта, слушал Точняка, передвигал ствол и снова бил. Он прикрыл глаза, что-бы лучше представить себе положение оружия в пространстве, но вместо картинки боя в сознании возник Тор. Костя снова смотрел, как бы из-за его плеча и видел, погруженную в землю бронепластину, перечеркнувшую тело друга.

Вдруг машина вздрогнула, как проснувшийся великан, и отсек наполнился радостным матом Камыша. Он лихо развернулся на месте, пропуская вдоль левых защитных экранов ещё одну гранату и покатился к пролому.

Снаряды к 30-ке кончились и теперь Башкир молотил вслепую из одного пулемёта.

— Попал! Вот же молодец! Попал, командир! — восторженно кричал в рации Ростовцев. Свалил одного! Аккуратнее только на выходе, они уже по флангам подобрались метров на триста.

Наконец БМП остановилась напротив проделанного танком входа. Башкир, довольно оскалясь, выпустил последнюю очередь и откинувшись в кресле, отпустил кнопку спуска. Дело было сделано. Спокойно, быстро и аккуратно. Теперь войти к ним будет очень непросто.

Башкир не брал с собой автомат, понимая, что он будет только мешать при посадке и выходе из башни. Расчёт был верным и сейчас он ловко выскочил в люк и не задерживаясь на верху быстро спрыгнул на плоскость корпуса. Затем вынул из подсумка гранату и выдернув чеку, отправил её в нутро машины. Взрыв уничтожит приборы управления и сдвинуть БМП с места будет уже невозможно. Камыш тоже покинул машину и уже стоял у пролома, наблюдая за командиром.

«Умеем и могём» — вспомнилась поговорка Тора, которой он часто отмечал успешно завершённые тренировочные и боевые задания.

Костя шагнул с брони, спрыгивая на землю, но одна из порванных стальных полос защитного экрана зацепилась острым краем за крепкую ткань тактических штанов. Тело, повинусь толчку двинулось вперёд, однако ноги остались на высокой надгусеничной полке. Внутри машины рванула граната. Башкир рухнул вниз лицом, с хрустом сложившись в пояснице. Когда к нему подбежал Камыш он ещё не понимал, что случилось.

— Ты чего это, командир⁉ Камыш протягивая руку для помощи, давай, давай! Нам же зайти надо!

Башкир попытался перевернуться на спину и вскочить, подтянув колени, однако ноги не последовали за движением корпуса, будто кто-то крепко прижал их к земле, и он нелепо дернувшись, остался лежать на животе. Константин удивлённо посмотрел сперва на замершего с вытянутой рукой прямо над ним Камыша, затем выгнул шею, заглядывая через плечо на переставшую подчиняться нижнюю часть тела и всё понял. Мехвод закричал, подзывая на помощь бойцов, кто-то подбежал, его перевернули и потащили в пролом, а Башкир молча скрежетал зубами и отчаянно пытался шевельнуть хотя бы пальцем. Всё было тщетно. Шлейф нервных волокон, передающих ногам приказы от мозга, был разорван разрушенными телами поясничных позвонков.

……………………………………………………………………………………………

«Боль». Да, да, именно так это называется. Давным-давно забытое ощущение, откуда то из прошлых жизней, сейчас остро и настойчиво напомнило Кинкару о себе. Он так долго был на службе у своего Господина, что успел забыть и то каково это и как это вообще называется. Тело ямадута было тонким и потому лишённым таких грубых чувств, как боль или наслаждение от соприкосновения с окружающим миром. Но Тело, данное Господином в наказание, похоже, воспринимало всё из чего был создан мир этой планеты.

Человек с оранжевым свечением, который явно пытался погубить Кинкара своим мечом, ошеломил болью своих ударов. Пол, на который снова и снова падал ямадут под градом этих ударов, тоже словно бил его своей твёрдостью и холодом. И всё же в череде этих потрясений Кинкар сумел заметить, что, как и раньше, способен слышать, что говорит этот человек. Слышать и понимать. Причём не только его внешнюю речь, но и внутреннюю, ту, что здесь называют мыслями. Мысли человека были чёрными, злыми и острыми, как лезвие меча, быстрого настолько, что ямадут едва успевал уклоняться. Именно благодаря услышанному, Кинкар понял, что человек хочет уйти, но при этом накормить страхом и страданиями Кинкара свой меч.

«Повелитель». Это слово тоже было в мыслях человека. Слово звучало без любви, без понимания и уважения, а только страх, только поклонение. Как повиновение дрожащей собаки перед огромным и жутким хозяином, как рабство. Для своего повелителя этот человека собирал страдания с помощью своего меча.

Потом между ямадутом и человеком вспыхнуло громкое и горячее маленькое солнце. Кинкар не знал, что это был взрыв гранатометного выстрела с термобарическим зарядом. Однажды Кинкар наблюдал за рождением новой звезды в бескрайней галактике другого мира. Это было красиво и завораживающе. Но это маленькое солнце было совсем рядом в момент своего рождения и потому, наверное, ямадут узнал настоящую боль.

Сперва сознание его улетело в молчаливую, чёрную пустоту без мыслей и ощущений, а потом ощущения вернулись, словно для того, чтобы показать ему всю страшную правду о его наказании. Тело горело, пульсировало. Тело кричало болью каждой мельчайшей своей частицей.

Ужас состоял так же в том, что боль возрастала и ширилась. Сперва Кинкар чувствовал себя просто красным, пульсирующим шаром, а со временем начинал постепенно воспринимать своё новое тело. Словно он рос, словно тело росло, а с ним возрастала боль. В какой-то момент он уже чувствовал руки, затем ноги, спину и живот. Осознавая свою форму он понимал: вся она состоит из боли. И вот, через бесконечный, безвременный океан мучений, он открыл глаза.

Ямадут узнал это место. В этом зале он был, в этом зале человек с оранжевым свечением напал на него. Постепенно зал наполнился разными звуками, точнее он начал им воспринимать и различать. Неподалёку были люди, они громко разговаривали и лязгали железом. Кинкар понял, что лежит на полу, том самом, таком же холодном и твёрдом, как при первом знакомстве. Он заставил себя осмотреться. Простое движение глаз и незначительные повороты шеи, вознесли его на новый уровень страдания.

Слева чёрный и неживой лежал тот самый человек, бывший в свечении. Каким-то необъяснимым образом Кинкар почувствовал, что теперь этот человек — пустая и мëртвая оболочка. Лишь затем он заметил в скрюченной обгорелой руке меч. От клинка исходило густое серое свечение. Значит меч был жив и, вероятно, всё ещё продолжал выполнять свою тёмную работу.

Справа, возле портала с большой дверью к которой, как вспомнил Кинкар, стремился человек с мечом, лежал воин. Несмотря на то, что лежал он прямо и неподвижно, словно покойник, ямадут сразу понял, что он жив и что это именно воин. Слабое красное мерцание покрывало тело.

Воин повернул голову и Кинкару и пустым взглядом посмотрел ему в глаза. Боль этого воина в яростном потоке самых разнообразных мыслей полилась на ямадута. И он понял, что узнаёт в этом потоке своё горе и отчаяние. Так же, как и он, этот воин мучился виной не выполненного дела, потерей и разочарованием. Боль, грубая, физическая тоже доставляла ему страдания, но Кинкар видел: стыд и самобичевание за невыполненный долг, за чужие жизни, жгли его сильнее.

Внезапно в глазах воина мелькнула осознанная мысль и он посмотрел на Кинкара совсем иначе, словно только что увидел, посмотрел с тревогой и подозрением.

…………………………………………………………………………………………

За стеной, прямо за проломом Панда уже слышал громкие голоса: бойцы подкрепления добрались до стен и, похоже, обсуждали как быть дальше.

Скоро в проломе показался тактический шлем, но уловка не сработала. Опытные ребята Панды по характеру его движения поняли, что шлем не на чьей-то дурной башке, а на конце ствола автомата. Ни одного выстрела не прозвучало, в зале повисла полная тишина. Осмелев в проломе мелькнули две руки и в зал влетели гранаты. Замкнутость помещения усилило мощь взрывного воздействия, но к этому парни тоже были готовы. Осколки провизжали, рассекая воздух и клюя колонны, но не нашли ни одной жертвы. Лишь когда первая двойка храбрецов полезла в проход, по ним ударило сразу четыре ствола. Коротко задергавшись от попаданий, бойцы расслабленно затихли, заперев собой единственный вход в зал.

— Так! — закричал Панда, — минут пять у нас есть, пока они своих забирать будут и что нибудь неприятное для нас выдумывать! И нам надо до этого отсюда убраться! Кулер, Оскар! Давайте мне дверь отпирайте порезче!

Двое бойцов снова подбежали к порталу.

— Бля, ненавижу это, — злобно растирая уши произнёс Кулер.

— Двери открывать? — мрачно пошутил Оскар.

— Взрывы эти внутри комнат! — сердито пояснил товарищ, — давай хватайся, юморист!

Штурвал был небольшим и теперь когда что-то заклинило в механизме, провернуть его было очень непросто: негде ухватится, негде приложить усилие. Парни видели, что он совсем немного, но проворачивается, проталкивая внутри зажатый плоскостями шток или тягу, но дело шло медленно.

— Говорю тебе, рычаг нужен! — Кулер отошёл на два шага, встряхивая ладони.

— Да я ж не против! Только ж ты моим стволом предлагаешь рычаг изображать! А это нехорошо! — Оскар заботливо прикрыл АК руками.

— Как будто у нас тут куча вариантов, — буркнул Кулер, понимая, что товарищ прав.

Он тоже не отдал бы своё оружие для использование его в качестве монтировки, поэтому снова беспомощно оглядывал стены помещения в поисках подходящего предмета. Интерьер был аскетичным и надеяться на то, что в одном из углов будет ящик с шансовым инструментом, не приходилось. Взгляд Кулера дошёл до Башкира и распластавшихся рядом с ним двух мёртвых тел. Командир лежал молча, сурово глядя в пространство перед собой. Кулер вздохнул, представив себе мысли человека, только что ставшего капитальным калекой, и тут перевёл внимание на лежащее в пяти метрах тело губернатора и на меч в его руке.

— Не лом, конечно, но какая-никакая да железяка, — произнес он, шагнув к трупу и протягивая руку к клинку.

Внезапно замерщий рядом с губернатором второй обгоревший участник поединка ожил, и дернувшись, резко приподнялся, дрожа всём торсом, будто в длинной мучительной судороге. Повернув голову в сторону склонившегося над мечом Кулера, он вскинул к нему обе руки и пронзительно вскрикнул:

— Не-е бе-ри-и!

Оскар отреагировал на опасное движение мгновенно. Автомат взлетел в его руках и вколотил в грудь ожившего трупа очередь из четырёх выстрелов.

Издав звук резко спустившей покрышки, обгоревший человек снова грохнулся на пол.

Звук выстрелов взбудоражил всех и без того напряжённых бойцов и к порталу подбежали несколько человек во главе с Пандой.

— В чем дело? — крикнул командир группы, оглядывая площадку перед порталом.

— Да вот, — Оскар указал стволом, — этот подскочил вдруг и давай орать…

— Твою то мать, — пробормотал выпрямившийся Кулер, глядя на замершее тело, — чë, мля, за нечисть? А мы то думали, что он давно холодный… Спас ты меня, брат… А ну как покусал бы меня энтот жмур?

Кулер виновато пожал плечами, как бы извиняясь перед товарищами, что всех переполошил:

— Парни, сейчас, думаю, мы этот орешек расколем, махнул он рукой на дверь.

Панда хмуро взглянул на него:

— Кулер, ты чего? Совсем плохой стал? У нас в тылу активная единица болтается, а мы ни сном, ни духом! И спиной к нему стоим! Забыл, как проверять надо⁉

— Моя вина, командир. Не досмотрел. После гранаты у него шансов не было. Да и на вид — точно жмур.

Панда лишь злобно и коротко выдохнул. Некогда было отчитывать балбеса, с минуты на минуту от врага снаружи стоило ожидать чего-нибудь нехорошего, да и Кулер был прав. Взрыв гранаты с термобаром выжигал всё что можно и бил давлением не оставляя раненых. Он перевёл взгляд на Башкира. Видимо шок отходил и отрешённость во взгляде пропала. Сейчас Константин с интересом и тревогой разглядывал тело ожившего, чтобы снова умереть, человека. Это было хорошо.

В непростом военном деле компании для всех командиров и бойцов Башкир являлся как бы основой мироздания. Парни, посвятившие себя опасной профессии, знали, что у любого дела, любой операции есть начало и конец, и обе эти точки — один и тот же человек. Он придавал ясность их движению. Нужно сделать правильные вещи и прийти из пункта А в пункт Б. Система отчёта в лице умного и сильного человека, простая и понятная. Он был разметкой и освещением на ночной трассе. Без Башкира стройная система превращалась в хаос неизвестности и непонимания. И сейчас интерес в его взгляде вселял уверенность, что всё выправится. Несмотря на потери и похереный план, на обложивших врагов и призрачный шанс выбраться.

Панда обернулся к своим:

— По местам!

Вдруг синяя, долгая, трескучая вспышка озарила полумрак помещения. Колун, поднявший таки меч, привстал на носках, выгнулся дугой и мелко дрожал, держа в вытянутой руке клинок. По его телу, как быстрые ящерки метались яркие молнии разрядов.

Оскар бросился к нему и ударил ногой по запястью руки, державшей меч. Мелькнув тусклым лезвием, тот улетел в сторону, а Кулер мешком рухнул на пол. Оскар склонился с надеждой над товарищем, но пустые глазницы в грязных, запëхшихся потеках и глубокие язвы ожогов указывали на то, что помощь Кулеру уже была не нужна.

Со стороны пролома закричал боец:

— Внимание! Всем! Трубу какую-то в пролом суют!

Панда, снова оказавшийся рядом с порталом, сразу понял, что это за труба. Когда он осматривал южное крыло, думая, как им выковыривать оттуда ушедшую цель, обратил внимание на вертикальные стояки водосточных труб. Задача их была в отводе воды с плоской кровли всего здания, а Панда подумал, что хорошо бы их применить как-нибудь в решении этой задачи. Придумать ничего конкретного он не успел, а теперь понял, что придумал враг.

— Всем в укрытие! Сейчас гранаты полетят! — закричал он и бросился к колонне, — всем, кто может: огонь по трубе! По пролому!

Панда был прав, подошедшие бойцы подкрепления в поисках способов уничтожения диверсантов, тоже заметили трубы водостоков и быстро нашли им новое применение. К боковым стенкам приладили кровоостанавливающий жгут и получился самострел на резиновой тяге. Гранаты получали мощное ускорение с помощь жгута и влетали в помещение через пролом так чётко и глубоко, как не удалось бы бросить ни одному опытному солдату.

Ребристые чугунные яйца «эфок» одна за другой начали проносится в воздухе, пересекая зал и прыгать между колоннами. Отскакивая от каменных плоскостей стен и пола они взрывались, наполняя пространство сотнями осколков. Спрятаться от них было негде, и теперь для каждого защитника Южного крыла закрутился барабан смертельной лотереи.

…………………………………………………………………………………………………

Панда увидел, что из-за двух ближайших к пролому колонн, парни из группы сапëров бьют по трубе, плюющейся гранатами и заорал, перекрикивая грохот очередей:

— Медный, давай со мной к порталу! Надо открыть наконец эту сраную дверь!

Он побежал прямо через центр зала. Слева рвануло и от стены к его ногам выбросило бойца с развороченным бедром. Панда успел рассмотрел его лицо, это был Ворон из группы Тора. Откуда-то спереди выскочил Медный и коротко кивнув, тоже бросился к порталу. Позади дважды грохнули взрывы, и кто-то истошно заорал.

Подбежав к площадке перед дверью Панда обмер, увидев только неподвижные тела. Оскар лежал, раскинув руки, на спине и смотрел в потолок пробитой осколком глазницей. Башкир, полу-накрытый обгоревшим телом не то губернатора, не то его противника, не двигался. Вокруг натекла широкая тёмная лужа. Он хотел бросится к командиру, но от двери рявкнул Медный:

— Давай ствол Кулера сюда!

Сам Медный уже подхватил Калашников Оскара и прилаживал его к поперечинам штурвала. Панда быстро стянул с шеи Кулера ремень автомата, и бросился к углублению портала. В центре зала опять рвануло. Куски чугуна ударили в металл двери и в прикрывающую спину пластину жилета.

Медный был инженер и придумщик. Сцепив между собой оба автомата, он так ловко закрепил их на спицах штурвала, что получился хороший рычаг.

— Давим! — прокричал сапёр, налегая на конструкцию.

Механизм сопротивлялся и скрежетал, штампованная ствольная коробка автомата смялась и ствол изогнулся, но вместе они смогли сделать нужных пол-оборота. Словно сдавшись, дверь издала злобный визг и открылась.

Включив фонарь на стволе Медный скрылся в проёме, а Панда тут же бросился к Башкиру. Оттолкнув в сторону покрытое струпьями тело, он тут же встретился с живым взглядом командира.

— Ты, — Панда немного опешил, увидев Башкира сосредоточенным и собранным, — ты как, командир⁉ Не зацепило?

— Всё нормально, Саня, — ответил Башкир привычным деловым тоном и кивнул в сторону двери, — что там?

Снова ухнул разрыв, на этот раз смятая пулями труба не пропустила через себя гранату и «эфка» взорвалась внутри неё. Это давало осаждённым какое время передышки и бойцы принялись перезаряжаться и накладывать турникеты на ранения.

Из-за двери портала выглянул Медный:

— Там мотовоз! С прицепом! Сейчас запустим!

Панда просиял:

— Да! Да! Пошли, Башкир! Всё у нас получится!

Он приподнялся и крикнул в сторону зала:

— Всём отходить! Ко мне! В конец зала!

Оглядываясь на крик из-за колонн, бойцы видели распахнутую дверь портала и покидали позиции.

Поддерживая раненых и не отводя стволов от пролома, спинами вперед они отсупали к спасительному выходу.

Панда подхватил Башкира под мышки, и потащил к порталу. Чьи-то руки помогли втащить раненого в проëм.

— Саня, — твёрдо произнёс Константин, — этого тоже с собой берём.

— Кого? — не понял Панда.

— Горелого! — двинул Башкир подбородком в сторону тела, откинутого Пандой.

В двери портала спешно проходили один за другим бойцы. За несколькими тянулся кровавый след.

— На хрена нам это холодный, командир? — изумился Панда, глядя на Мультика, помогающего хромающему Шиве и двух замыкающих отступление сапёров.

— Не совсем он холодный. И главное, он на нашей стороне. Кулера пытался уберечь. Меня от гранаты прикрыл. Короче, забираем!

Спорить с командиром Панда привычки не имел, а размышлять было некогда. Панда передал Башкира двум бойцам, а сам подбежал к Мультику:

— Боря где? Сейчас парней соберëм для переноски!

Мультик не останавливаясь мотнул головой, словно его раздражал любой звук:

— Боря погиб. Накрыл собой гранату, которая к нам подлетела.

Панда не успел заметить: сколько его парней прошли к мотовозу. Свериться было не с кем: Башкир выбыл, Тор погиб, а Медный занимался запуском двигателя, поэтому, как командиру, ему нужно было осмотреть зал и забрать всех, кого можно. Ведь мог быть кто-то, кто не услышал его команду, кто-то мог быть ранен и потому не смог выйти.

Панда побежал между колоннами, останавливаясь возле каждого тела. Не замечая боли от осколков, засевших в руках и ногах, он падал на колени возле каждого бойца и прощупывал пульс мокрыми и липкими от крови пальцами. Сердце замирало на те мгновения, пока он ждал ответного стука жизни в зажатой сонной артерии, но снова и снова ответом ему была только мёртвая тишина. Тогда холодная лапа отчаяния сжимала сердце, и Панда чувствовал себя беспомощно и безысходно, как в пустом холодном колодце. В зале осталось пятеро. Трое парней из его группы и двое — Тора. Остались навсегда.

Он вернулся к двери, за которой уже бодро тарахнел дизель мотовоза, и уже переступая порог, услышал за спиной глухой звук скачущей по каменному полу чугунной болванки. Не оглядываясь Панда захлопнул стальную створку. На той стороне ухнул новый взрыв, теперь уже не опасный для его ребят. Ни для тех, что по эту сторону двери, ни для тех, кто остался по ту.

Медный сидел в кресле самого мотовоза, к которому были присоединены две небольших грузовых платформы. Башкира и других раненых разместили на деревянном настиле платформ, и бойцы рассаживались рядом на небольшом, оставшемся свободном пространстве.

Панда примостился возле Башкира:

— Нас одиннадцать, командир. Плюс один этот, трофейный.

— Да, — кивнул Константин, и добавил помолчав, — но мы сделали дело.

«Какой ценой…» — поднялась внутри Панды, вся в солёных слезах, мысль.

Тоннель, поблëскивая сталью рельсового полотна в слабом освещении редких ламп, плавно поворачивал влево. Мотовоз энергично начал разгон и через минуту уже мерно постукивал на термо-зазорах рельсов. Стук этот, как метроном, успокаивал напряжённые нервы бойцов. Оглядывая себя, проверяя оружие и приводя в порядок мысли, они готовились к тому, что могло ждать их за поворотом, на том конце тоннеля.