Путин победитель Америки

Глава 23

Воительницы продолжали отважно сражаться, и в их глазах горела решимость, и жажда победы.

Светлана уверенно произнесла:

— Наш русский дух есть самый сильный в мире!

Олимпиада охотно подтвердила:

— Да будет именно так!

Мирабела прочирикала:

— Да поможет нам Богородицы покров!

И все пять девушек хором воскликнули:

— Есть сакура в каждой квартире, а фрицам мечом харакири!

И после этого воительницы стали метать гранаты голыми ногами еще интенсивнее.

Наташка с улыбкой спросила Мирабелу:

— Ты в Бога веруешь?

Златоволосая воительница искренне ответила:

— Представь себе да!

Наташа покачала головой:

— Комсомолке и коммунисту не предстало в это верить!

Мирабела с улыбкой заявила:

— А зачем тогда Сталин приказал, облететь Москву с иконой, если не верил?

Светлана пожала плечами и заметила:

— Может, это чисто психологически, чтобы поддержать тех, кто верит?

Мирабела перекрестилась и заметила:

— Нас тоже берегут от пуль высшие силы! Столько людей вокруг нас гибнет, а мы еще живы!

Светлана расхохоталась и ответила:

— Что-то действительно есть…

Рыжая Анжелика с подозрением заметила:

— А не причастны ли советские спецслужбы, к тому, что Гитлер все-таки повернул на США?

Светлана швырнула босыми пальцами ног в фашистов гранату и возразила:

— Думаю что нет… Хотя…

Мирабела логично заметила:

— Фашистский осьминог грозит подобрать еще и ресурсы Америки. Что нам это надо?

Анжелика взяла и издевательски пропела:

— Ты скажи, ты скажи, что те надо, что те надо! Может дам, может дам, что ты хошь!

Наташа хихикнула и прочирикала:

— Мы будем драться тут… А там будет видно!

Девушки пока сражались. А их Сережка ишачил уже не один в год в каменоломнях. Мальчик выжил, и даже подрос. Его тело стало сухим, жилистым, выносливым. За два года каменоломен мальчишка из ребенка стал подростком. И гораздо усилился.

Одна из немецких надсмотрщиц стала присматриваться к нему. И даже завертела с симпатичным мальчиком роман. Стала подкармливать, и учить, как доставлять удовольствие даме.

Таким образом, у Сережки появился шанс на побег. А пока мальчик на усиленном питании, с большой физической нагрузкой прибавлял в мышечной массе.

И познавал любовь взрослой, довольно симпатичной женщины. Не так уж ему и плохо теперь было. Привычное тело, от непосильной работы почти не уставало, а плетью уже практически не били.

Олимпиада более других горевала о плененном в Сталинграде мальчике. Действительно большущая потеря. Лишиться такого талантливого ребенка. И не известно, что лучше: смерть или подобные пытки!

Олимпиада вспомнила, как ее саму в НКВД били резиновыми дубинками по голым пяткам. Что и говорить, приятного мало. И изверги эти чекисты. Били девочке палками по босым пяткам, ради своего удовольствия. Им то особо признания и не нужны, так как поймали крестьянку с колосками с поличным.

А один еще в подошве девочки поднес зажигалку, и рыжее пламя лизало огрубевшую пятку. Больно, конечно же.

Но Сережку допрашивали гитлеровцы куда более жестоко. Им нужно было выбить информацию. И чего только не пробовали. Правда, не искалечили.

Сережка пока живой и мечтает о побеге. Настроение, портят сообщения о все новых и новых победах фашистов. На сей раз на Западе. И США уже на грани уничтожения.

Сережка понимает, что поломав США гитлеровцы повернут, ко все еще не взятой Москве. А это чревато катастрофой России.

Сережка подумал, что лучше бы ему еще поджарили бы пятки жаровней, чем слушать, постоянно о победах Третьего Рейха.

Эх, везет же фашистам. Видимо на их стороне все темные силы.

Сережка прочирикал:

— Знай, Родина, я так тебя люблю,

Во всей вселенной нет тебя прекрасней…

Россию не растащат по рублю,

Всем поколеньям будет мир и счастье!

Сережка вспомнил, как он надрывался в самые первые дни и недели. Зверски болела каждая кровинки и каждая жилка, пока мальчик не втянулся. Оказывает детский организм очень выносливый, и может таскать вес больший, чем сам.

Сережка поклялся, что выживет, для того чтобы мстить фашистам. И что их пресловутый Новый порядок будет низвергнут!

Мальчишка работая, вспомнил повесть Куприна: «Белый пудель». Там был мальчишка, его тезка. Тоже полуголодный, босой ходил по каменистым тропам. Но если здоровому мальчику, ходить босиком по горным кручам легко, то наверно дедку что с ним шествовал, было куда тяжелее.

Сережке как-то приснился сон. То что случилось немного позже того момента, как мальчишка-циркач вернул обратно похищенного пуделя.

Конечно, им это с рук не сошло. Богатая дама подняла на ноги полицию. И циркачей поймали. Заключили в острог. Комендант приказал:

— Выпорите хорошенько эту пару!

Сережку и дедка раздели и положили на козлы. Стали лупить плетьми. Дед кряхтел и молчал. Сережка, стиснув зубы, старался сдержать крики. Но было очень больно.

Наконец когда спина превратилась в кровавое месиво, дедушка и мальчик потеряли сознание.

Сережка пришел в себя от ведра холодной воды. Его спина пылала. Трудно был пошевелиться. А над дедом склонился фельдшер. Человек в сером халате равнодушно произнес:

— Откинулся старик!

Свирепый офицер жестко приказал:

— Так закопайте его на тюремном кладбище. А щенка в подвал, содержать в кандалах, до суда!

Сережку подняли за волосы, и так голышом и избитого повели во двор к кузнецу. Мальчику было очень стыдно и больно. Его заковали в металл. Даже обожгли раскаленным железом. Сережка с трудом волок тяжелые кандалы. Его голого, с исполосованном спиной, заперли в холодном подвале. Там пищали крысы, и ползали мерзкие твари. Так что мука у мальчишки продолжилась.

Сергей продрог, пару раз по нему пробежалась крыса. Уснуть было совершенно невозможно. Мальчишку к тому же не кормили, не дали даже воды. Видно офицер получил особую мзду от хозяйки, чтобы максимально жестоко проучить циркачей.

Сережке очень хотелось пить, и мальчик, чтобы было, легче прикасался языком к сырым стенам. Несколько часов пацан мучился, от холода и кусающий кровососов, но потом все же потерял сознание, забывшись в тяжелом сне.

Мальчишку разбудили ударом плети, и прямо в железах поволокли в суд.

Оказавшись на дворе, после холодного подвала Сергей ощутил некоторое подобие блаженство. На него вылили пару веред воды, смыв грязь, и кровососов. Потом выдали какие-то короткие штаны, чтобы прикрыть срам, и погнали в суд.

Сергей передвигался тяжело, и сильно прихрамывал. С исполосованной спины капала кровь.

Судья оказался пожилым человеком. Бросил презрительный взгляд на мальчишку, осведомился в чем его вина.

Офицер подобострастно ответил:

— Увел очень дорого и породистого пса у графов, плюс еще напал на дворника!

Судья лениво спросил:

— Паспорт есть?

Офицер отрицательно мотнул головой:

— Никак нет!

Судья монотонно произнес:

— Приговариваю мальчишку, как его там…

Офицер подсказал:

— Сергей ваше величество!

Судья продолжил:

— Мальчишку Сережку, к заключений в приют тюремного типа, до совершеннолетия. А также к сотне ударов кнутом! Публично, в присутствии народа! Да будет так!

И судья стукнул деревянным молотком!

Офицер ухмыльнулся и заметил:

— Мы его уже пороли… Впрочем, в отрог мальца, до порки?

Судья кивнул:

— Да порка будет завтра! А пока пусть посидит в камере!

Мальчишку ткнули штыком в затылок и конвоир прикрикнул:

— Иди!

Сережке пришлось, тянуться в кандалах. И несколько верст. Тяжелые цепи натирали руки и ноги, мальчику, который ослаблен поркой это тяжело. И пацан едва волочился. А его подгоняли, и покалывали штыками между лопаток.

Кое-как голодный, измученный, мучимый жаждой мальчишка добрался до городской тюрьмы. Там его встретили несколько благодушнее. Сняли кандалы, потом снова вывили воды, и отправили брить голову. Мальчишка чувствовал, себя очень скверно. Сбрили волосы острой бритвой. Это неприятно, кожа на голове расцарапалась. Без мыла брили, под холодной водой. Болезненная процедура. Потом мальчишку повели в тюрьму. Внутри воняло. Но все же не в подземелье, немного теплее. Надзиратель приказал: — В детское его!

Сергей ощутил облегчение. Да и без кандалов немного веселее. Его затолкнули в камеру. Там была целая дюжина мальчишек от десяти до пятнадцати лет. Все стриженые, в лохмотьях, почти все босиком, кроме старшего, который был в разбитых сапогах.

Старшой посмотрел на Сергея. Худенький, но жилистый мальчик, со свежевыбритой головой, и иссеченной спиной. В одних лишь шортах. Мозолистые, от долгого хождения босиком ноги, загорелая кожа, свежие следы от кандалов.

Мальчишка произнес цедя:

— Ты вор?

Сережка честно ответил:

— Нет! Я циркач!

Старшой мальчишка, несколько смахивающий на цыгана, прошипел:

— Можешь, пройтись на руках!

Сережка, просто ответил:

— Могу!

Старшой пробулькал:

— Так пройдись!

Сережка тяжело вздохнул:

— Я устал, и могу сделать всего несколько шагов!

Цыган рявкнул:

— Делай!

Мальчишка взял и встал на руки. Немного кружилась от голода, жажды, побоев, и усталости голова.

Но Сергей нашел себе силы пройтись по рукам, и с яростью сделал сальто.

Цыган одобрительно кивнул и произнес:

— Садись со мной!

Сережка уселся. У него отваливались ноги, после пути в тяжелейших кандалах. Цыган приветливо улыбнулся, достал кусок хлеба и сала с луком.

Предложил:

— Поешь!

Сергей облизнулся и попросил:

— И воды еще!

Цыган усмехнулся:

— Вода есть! Попей, поешь!

Сергей взял в руки кувшин, и попил воды. Она была теплой, и не слишком свежей. Но мальчик жадно выпил почти весь кувшин. Потом поел сала, луки и хлеба.

Почувствовал себя лучше. Цыган спросил:

— А за что ты попал сюда?

Остальные мальчишки загалдели:

— Да расскажи нам!

Сережка принялся все как есть рассказывать. Хлопцы внимательно слушали, задавали вопросы. Потом когда Сережка кончил, цыган заметил:

— Да жестокие люди… Но из тюремного приюта можно сбежать.

Сережка пожал худыми плечами и спросил:

— А как там?

Цыган охотно ответил:

— Скверно! Кормят, так чтобы только не умерли с года, хлеб, вода, противная каша. Работаешь по четырнадцать часов в день. Бьют даже за косой взгляд, порют каждую неделю. Нет, туда лучше не попадать. Хуже только каторга и то не везде!

Сережка тяжело вздохнул и заметил:

— Убежать? Это можно! А тут сбежать реально?

Цыган оглянулся и ответил:

— Это тюрьма… Городская тюрьма и тут трудно бежать, если не подвернется счастливый случай. Из приюта сбежать будет легче.

Послышался стук, в тюрьме раздавали еду. Это была недоваренная каша и черствый хлеб. Сергей еще не утратил аппетита и поел невкусную тюремную пайку. Ели за общим столом.

Потом ребята расселись по углам. Залезли на солому, те, что постарше резались в карты на щелбаны и фофаны. Потом Сережка показал несколько фокусов с картами, чем развлек ребят. После чего юные заключенные легли спать.

Впереди, Сережку ждала только порка. На соломе спать было почти комфортно, если учесть что мальчишка, часто ночевал под открытым небом, и в холода, то в камере почти комфортно. Ребята жили дружно, и не было тех, над кем издеваются.

А на утро Сергея ждало не радостное пробуждение. Сто ударов кнутов не шутка, да еще публично.

Мальчишку снова заковали в цепи. И повели на площадь. Пороли не только его, но еще и троих хлопцев.

Собрался народ. Кого пригнали, кому захотелось посмотреть на занятное зрелище.

Первым пороли пацана лет четырнадцати. С него сорвали лохмотья и разложили на козлах. Закрепили руки и ноги. И палач в военной форме достал, вымоченный в воде крут и щелкнул по воздуху. Мальчишка разложенный на козлах вздрогнул.

Палач приложился, а глашатай объявил:

— Двадцать пять ударов кнутом!

На загорелую спину мальчишки обрушился удар. С первого же кнута, лопнула кожа и полилась кровь. Секут мальчишку на совесть. Красные полоски накладываются на кожу, потом становятся сплошными. Мальчик не выдержал и орал, вопил благим матом и дергался. На последнем ударе хлопец потерял сознание.

Толпа одобрительно шумела, и люди показывали пальцами. И грозили добавить еще.

Потом дошла очередь и до Сережки. Мальчишка был только в шортах, и с него сорвали и их. Совсем голому стыдно, в толпе много женщин и девочек.

Они указывают пальцами. И шумят.

Сережке присоединили босые ноги к петлям, и руки верками, чтобы мальчик не соскочил и не убежал.

Палач взял в руки кнут, еще раз щелкнул по воздуху. Глашатай объявил:

— Заключенному Сергею сотню ударов кнутом по спине! И еще двадцать пять ударов палкой по пяткам.

Истязатель взял в руки увесистую палку, взвесил ее на руке и произнес:

— Сначала по пяткам, иначе после порки он уже ничего не будет чувствовать.

Сережка мужественно стиснул зубы, он был готов перенести все стоически.

Палач нанес свой первый удар. Мальчик ощутил, что огненный вал словно прошелся от босой пятки до затылка. Крик вырывался из горла, но мальчишка сумел сдержаться.

Второй удар по огрубевшей, мозолистой ступне мальчика был еще более болезненным. Сергей тяжело выдохнул, из глаз невольно выступили слезы.

Палач врезал в третий раз, словно отбивая внутренние органы.

Мальчишка тяжело дышал. С него капал пот. И снова последовал удар. Палач лупил профессионально, без злобы и ярости, и расчетливо. Сергей же решил терпеть из-за всех сил. Нужно держаться и он будет держаться. Ни стона, ни крика.

Мальчишке приходилось ходить босиком по снегу, спать на морозе, делать весьма болезненные гимнастические упражнения. И он мог терпеть изуверские удары, сдерживая крики.

Палач бил расчетливо, чтобы жертва не отключилась. Когда он кончил, подошвы мальчишки опухли и посинели.

Потом началось самое главное, порка спины. Чтобы не запороть мальчишку до смерти, истязатель лупил расчетливо, размерянно, распределяя удары по всей коже спины и ягодицам хлопца.

После пяток, уже боль воспринималась приглушенно. Удары следовали по старым порезам.

Чтобы отвлечься от боли Сережка вспоминал. Как циркачка Наташа учила его различным трюкам. Эта была молодая женщина, профессионалка. Некоторое время она, потеряв работу тусовалась вместе с шарманщиком, и мальчиком. Но потом одному из богачей полюбилась красивая и стройная женщина. Он взял ее себе в служанки, и мальчишка с дедом остались одни. И от этого стало хуже. Куда менее им вдвоем подавали, и неохотно пускали. Наташа была симпатичной, с талией девушки, и приятным лицом. Ходила как Сережка, босая до самых морозов, и садилась на горизонтальный шпагат.

Многим трюкам она обучила мальчика.

Жаль, что пришлось с ней расстаться. Но у нее своя жизнь, у них с дедом своя.

А теперь он потерял и деда и пуделя. А впереди ждет тюремный приют. Где очень стремно.

Мальчишка невольно всплакнул… И на последнем, сотом ударе отключился…

Вот такое видение было у Сережки. Не слишком веселое. Да грустная судьба ожидала мальчишку и деда. Недаром повесть Куприна оказалась короткой.

Ну, освободил мальчик пуделя и что дальше? А дальше что побег⁈

Сережка услышал, как его зовет немка-надзирательница. Она крупная, еще молодая. И вот сейчас начнется… Мальчишка ощущает в себе что ему и противно и хочется. Инстинкт юного мужчины, и честь советского пионера. Все это борется в нем.

А пятерка продолжает драться в Чикаго. Они красотки, и очень веселые неунывающие. Увы, сердца на войне грубеют. Сколько уже любовников погибло у четверки.

Но девушка не унывают и смеются, когда очередной их противник отправляется к праотцам.

Наташка произносит с улыбкой:

— Эх, война… ты нам просто родная мама! Мы побеждали всех и, будем побеждать, я в это верю!

Анжелика пропела с яростью:

— И вновь продолжается бой,

И сердцу тревожно в груди…

И Ленин такой молодой,

И юный октябрь впереди!

Мирабела пропела по-другому:

— Мы должны браться слиться в единый поток,

Сердце, разум и чувства к Иисусу направить…

Чтобы Боже великий, спастись нам помог,

И во веки веков, будем Господа славить!

Девчонка с волосами цвета одуванчика дала очередь. И усмехнулась, ей стало весело. Да чего только они не умудряются сочинять. И сбивать противников России.

Пусть даже и на территории США. И девушкам очень и преочень даже весело.

Наташка выдохнула воздух и произнесла:

— Будет и на нашей улице праздник — день победы!

Анжелика согласно подтвердила:

— Да непременно будет!