Рубиновый рассвет. Том II

Глава 1

Шумное заведение, таверна "Пьяная Устрица", гудело, как растревоженный улей, наполненный до отказа пестрой толпой. Воздух был густым от ароматов жареного мяса, хмельного эля и человеческого пота. Сегодня вечером здесь негде было упасть яблоку — за грубо сколоченными столами теснились гномы с бородами, заплетенными в замысловатые узлы, орки, чьи массивные кулаки сжимали кружки размером с кувшин, пара высокомерных эльфов, брезгливо отодвигавшихся от соседей, и прочая разношерстная публика.

Причина такого ажиотажа?

На небольшой сцене в углу зала знаменитый лютнист перебирал струны, извлекая из инструмента чарующие переливы. Но истинным сокровищем вечера была полуэльфийка, стоявшая рядом. Ее голос струился по залу, как теплый мед, окутывая слушателей волшебной дымкой, проникая в самые потаенные уголки сознания.

В самом темном углу таверны, где свет масляных ламп едва достигал стола, сидел Гилен. Неприметный, как тень, он сливался с окружающей обстановкой, несмотря на свою внушительную фигуру. Перед ним стоял почти допитый бокал ягодного морса, его темно-рубиновый оттенок почти совпадал с цветом глаз, скрытых под зелеными линзами. На тарелке лежали остатки сытного ужина — обглоданная кость, напоминавшая о былом пиршестве, и жалкие остатки овощного гарнира, который, кажется, так и не был тронут.

Он лениво водил взглядом по залу, его глаза фиксировали каждую деталь. Вокруг певицы мерцали строки кода:

[!] Skill_Active: «Enchanting_Voice.v5»

[!] Buff_Active: «Natural_Charisma»

"Дешевые трюки", — подумал он, отхлебывая морс. Его губы едва тронула усмешка.

Толпа завороженно замерла, раскрыв рты. Гном уронил кружку, и темное пиво разлилось по полу, но ему было все равно — его глаза блестели, словно он увидел сокровища всех горных королей сразу. Орк, обычно грозный и неуклюжий, сопел, утирая слезу — возможно, впервые в жизни. Даже эльфы, обычно столь высокомерные и холодные, кивали в такт, забыв о своем превосходстве.

И пока все упивались музыкой, маленькая шайка воришек сновала между столиками, как тени. Кошельки исчезали в их ловких пальцах, словно растворяясь в воздухе. Кинжалы выскальзывали из ножен, не оставляя следов. Кольца и подвески отстегивались с одежды, будто сами стремились в руки воров.

Когда двое из них подкрались к его столику, Гилен медленно поднял голову. Воришки увидели его взгляд. Они замерли, словно вросли в пол. Их лица побледнели, глаза расширились от ужаса.

И без единого звука они отшатнулись, растворившись в толпе, словно их и не было. Гилен снова вернулся к своему морсу, его лицо оставалось невозмутимым.

Но где-то в глубине его сознания шевельнулась мысль:

"Интересно, сколько еще времени у меня есть, прежде чем этот город начнет искать того, кто скрывается за маской?"

Гул голосов встретил Гилена, едва он переступил порог знакомого гладиаторского зала. Тяжёлые дубовые двери с железными скобами захлопнулись за его спиной, отсекая шум ночного города. Орки-охранники у входа, массивные, как горные валуны, кивнули ему почти уважительно - за неделю выступлений он заслужил хотя бы это. Их жёлтые глаза блестели в свете факелов, когда они пропускали его внутрь без обычных проверок.

В просторном зале для подготовки царила оживлённая суета. Одни бойцы натирали маслом кожаную амуницию, другие отрабатывали удары на соломенных чучелах, третьи - заливали раны едкой настойкой, скрипя зубами от боли. Несколько человек, завидев Гилена, подняли руки в приветствии:

— Эй, Маркус! Живой ещё? — крикнул коренастый гном, вытирая пот со лба после тренировки. Его голос звучал с той особой грубоватой теплотой, которую вырабатывают только среди своих.

Гилен кивнул в ответ, привычно пряча улыбку. Имя "Маркус" всё ещё резало слух, но оно было безопасным - обычным, ничем не примечательным, идеально подходящим для арены.

Распорядитель, отделился от группы богато одетых ставщиков. Его пронзительный взгляд сразу нашёл Гилена в толпе. Похлопывая ладонью по пергаменту со списком бойцов, он подошёл ближе, и запах дорогих духов смешался с потом и пылью арены.

— Твой завтрашний соперник... — он сделал драматическую паузу, — не из тех, кого ты раньше побеждал. Это Аракс Двулезвий - профессиональный убийца, ловкий, как кошка, жестокий, как голодный волк, и к тому же немного колдун. Два кинжала, тень как союзник... — распорядитель покачал головой, — Не думаю, что тебе снова повезёт.

Гилен выслушал, не меняя выражения лица. Его пальцы непроизвольно сжались, будто ощущая вес привычного щита, но он знал - против такого противника старая тактика не сработает.

— Мне нужно другое оружие. Метательное, — его голос прозвучал спокойно, но в нём чувствовалась стальная решимость.

Распорядитель задумался, почесав щетинистый подбородок. Его глаза бегали по пергаменту, будто ища там ответ.

— Возможно... — наконец протянул он. — Но тогда никакого щита. Только метательные ножи или звёзды. Выбирай.

Они проследовали в оружейную - длинное помещение с низкими сводами, где на стенах висели десятки видов смертоносных инструментов. Воздух здесь пах маслом, сталью и чем-то ещё - может быть, страхом, может быть, надеждой. Гилен провёл пальцами по лезвиям, будто читая их историю.

Взяв в руки метательный нож, он сделал вид, что неуклюже вертит его, проверяя баланс. Лезвие сверкнуло в свете факелов, рисуя в воздухе серебристые дуги. Даже здесь, среди оружия, он должен был поддерживать образ "Пьяного Теневого Волка".

— Пояс с десятью такими. Этого хватит, — сказал он наконец, позволяя ножу дрогнуть в руке, будто он едва удерживает его.

Распорядитель хмыкнул, но кивнул. В его глазах читалось сомнение - никто не верил, что неуклюжий Маркус сможет победить Аракса метательными ножами. Но Гилен уже видел завтрашний бой перед собой, как шахматную партию, где каждая фигура занимала своё место.

И в этой партии у него был козырь, о котором никто не догадывался.

В тесной каморке, где воздух стоял густой от запаха пота, масла и старого дерева, Гилен сидел на краю узкой койки. Тусклый свет фонаря, подвешенного к потолочной балке, бросал дрожащие тени на стены, превращая его движения в странный танец теней. В пальцах его ловко крутился метательный нож — тот самый, что он выбрал сегодня в оружейной.

Лезвие скользило между пальцев, холодное и живое, будто пытаясь вырваться на свободу. Оно выскальзывало, падало на деревянный пол с глухим стуком, но Гилен даже не моргнул. Он наклонялся, поднимал его и снова начинал вращать, ловя тот самый баланс, который знал лучше, чем собственное дыхание.

Со стороны это выглядело как неумелые попытки новичка — нож то и дело выпадал, движения казались неловкими, почти комичными. Но каждый бросок, каждый поворот запястья был просчитан. Каждое "падение" лезвия — часть тщательно отрепетированного спектакля.

Завтра эти ножи должны лететь с убийственной точностью, но выглядеть при этом случайными, небрежными, словно сама судьба направляла их в цель.

Следующий день начался до рассвета.

Гилен вошел в пустой зал, где тишина стояла такая густая, что можно было услышать, как скрипят половицы под его сапогами. Распорядитель, сгорбившись за столом в углу, разбирал пергаменты, попивая из глиняной кружки остывший кофе. Его лицо, обычно такое оживленное во время боев, сейчас казалось усталым и потрепанным.

На общем столе рядом — вчерашние булки, уже зачерствевшие, и подвяленные фрукты. Гилен взял яблоко, откусил — кисло-сладкий сок брызнул на язык. Запил глотком воды, потом перекусил куском сладкого пирога с орехами, снова запил. Еда была простой, но сытной — топливо для предстоящего дня.

Теперь, когда он уже не просто "мясо" для арены, а боец с именем, пусть и вымышленным, ему открыли доступ в тренировочную зону.

Подвижные куклы на магических батарейках уже бегали по площадке, их деревянные конечности постукивали по полу, имитируя живых противников. Гилен стоял среди них, делая вид, что едва держится на ногах.

Он "спотыкался", ронял ножи, "случайно" задевал стены — и лезвия, будто ожившие, рикошетили, впиваясь куклам в спины, шеи, головы. Он бросал нож вверх, падал на спину — и клинок, описав дугу, падал ровно в макушку манекена. Он "поскальзывался", метал наугад — и кукла, словно сама решив свести счеты с жизнью, натыкалась на лезвие.

Со стороны это выглядело как чудо, как невероятное стечение обстоятельств. Но Гилен знал правду. Каждый "случайный" бросок был просчитан до миллиметра. Каждое падение — часть хореографии, где он был и танцором, и постановщиком.

Сегодня на арене он снова будет неуклюжим Маркусом, которому просто везет. Но везение — это навык. А у него их было предостаточно.

К полудню некогда пустынный зал преобразился в бурлящий муравейник. Воздух наполнился звоном стали, скрипом кожаных ремней и сдержанным перешептыванием. Опытные бойцы разминались в углах, их доспехи поскрипывали при каждом движении, как старые деревья на ветру. Они перебрасывались редкими словами — короткими, обрывистыми, будто берегли дыхание для предстоящих схваток.

Слуги уже убрали остатки утренней трапезы, заменив их на свежие мясные рулеты, от которых поднимался соблазнительный пар, на серебряные блюда с копчёной рыбой и массивные кувшины с холодным элем, покрытые испариной. Ароматы еды смешивались с запахом пота и масла для доспехов, создавая неповторимый букет гладиаторских кварталов.

Между столами скользили полуголые рабыни с заученными улыбками, застывшими на их лицах, словно маски. Они предлагали не только вино в резных кубках, но и другие, более интимные услуги, шепча цены на ухо особо заинтересованным клиентам.

В дальнем углу толпились ставщики — тучные купцы в расшитых золотом камзолах, чьи пухлые пальцы с дорогими перстнями листали кожаные книжки. Они оценивающе осматривали бойцов, шепча друг другу цифры и занося имена в свои учетные списки. Время от времени кто-то из них презрительно фыркал, бросая монетку на стол в знак заключения пари.

В своей тесной каморке Гилен сидел в позе лотоса, погруженный в медитацию. Сквозь прикрытые веки он видел, как энергия циркулирует по его телу, кровь течет по меридианам, уплотняя кожу, закаляя мышцы, превращая его в идеальное оружие. В груди медленно разгорался знакомый жар — признак того, что тело почти готово к предстоящему испытанию.

"Ещё немного... и тело будет готово".

Его размышления прервал резкий стук в дверь. Древесина затрещала под тяжёлыми ударами.

— Перед смертью не надышишься, парень. Твой выход, — голос распорядителя прорвался сквозь дверь, грубый и нетерпеливый.

Гилен медленно открыл глаза. Зрачки, суженные от концентрации, постепенно расширялись, возвращаясь к обычному состоянию. Он встал с характерной для своего образа неловкостью, нарочито неумело нацепил меч так, чтобы он "нелепо" болтался на боку. Пояс с метательными ножами он перекосил, будто надевал его второпях, не глядя.

Когда он вышел в главный зал, атмосфера заметно изменилась. Взгляды, которые раньше провожали его насмешливыми ухмылками, теперь несли совсем другие эмоции.

Орки-охранники, обычно равнодушные ко всему, кроме собственной выгоды, кивнули ему — уважительно, почти по-товарищески. Их жёлтые глаза светились странным одобрением.

Новички, которые ещё неделю назад смеялись над его неуклюжей походкой, теперь отводили глаза, стоило его взгляду скользнуть по ним. В их движениях читалась боязливая почтительность.

Но самое интересное происходило с группой ставщиков. Они разглядывали его с явным недоумением и лёгким раздражением. Один из них, особенно дородный купец с бородой, заплетённой в золотые нити, даже недовольно хмыкнул, пересчитывая монеты в кошельке. Слишком много денег уже утекло сквозь пальцы благодаря его "везению".

Гилен прошёл через зал, нарочито спотыкаясь о собственные ноги, но теперь никто не смеялся. Все понимали — сегодня на арене выйдет не просто неуклюжий Маркус. Сегодня выйдет боец. И пусть его стиль по-прежнему выглядел смешно, в глазах зрителей уже читался вопрос: "Сколько ещё раз судьба будет улыбаться этому человеку?"

А он знал ответ. Ровно столько, сколько потребуется.

Гилен вывалился на песок арены, нарочито неуклюжий, будто его ноги жили отдельной жизнью.

Песок взметнулся под его тяжестью, оседая медленно, словно нехотя. Он споткнулся, широко размахнувшись руками, словно пытаясь поймать равновесие в мире, где законы гравитации для него — лишь досадная рекомендация. Его метательные ножи на поясе болтались хаотично, будто их прицепили впопыхах, наспех, и вот-вот они сорвутся и воткнутся в песок без всякого толка. Меч в его руке выглядел чужим — словно он впервые взял его в руки и теперь раздумывал, за какой конец правильнее держаться. Широкополая шляпа съехала набок, тень от неё скользила по лицу, оставляя лишь усмешку в уголках рта да блеск одного глаза — острого, наблюдательного, скрытого под маской нелепости.

С противоположной стороны арены, словно выплыв из самого воздуха, появился Аракс. Высокий, поджарый, он двигался с холодной грацией хищника, который уже знает исход схватки. Его глаза — бледные, как лёд на рассвете, — скользнули по Гилену, оценивая, сканируя, но не находя ничего, что могло бы вызвать тревогу.

Алый Взгляд Гилена уже работал, раскладывая противника на составные части, выискивая слабину.

Левая лодыжка — старый перелом. Чуть заметное прихрамывание, едва уловимое, но оно есть. Правое плечо — шрам от прокола, глубокий, заживший, но оставивший память в виде скованности при полном замахе. И ещё... он будет использовать тень. Но как именно?

"Быстрый. Опасный. Но предсказуемый", — пронеслось в голове Гилена, и уголок его рта дрогнул в почти незаметной усмешке.

Распорядитель взмахнул руками, и его голос, раскатистый, как гром перед бурей, прокатился над ареной:

— В ЭТОМ УГЛУ — АРАКС ДВУЛЕЗВИЙ! ТЕНЕВОЙ УБИЙЦА, МАСТЕР ДВОЙНОГО УДАРА! СМОТРИТЕ, КАК ОН УКРОЩАЕТ СМЕРТЬ!

Аракс поднял кинжалы — узкие, отточенные, словно выкованные из самой тьмы. Лезвия сверкнули в воздухе, описав плавную дугу, прежде чем он крутанул их с такой лёгкостью, будто они были продолжением его рук. Затем один клинок медленно, почти небрежно, направился в сторону Гилена. Аракс провёл им по собственному горлу — жест недвусмысленный, универсальный, не требующий перевода.

"Ты уже мёртв".

Толпа взревела — смесь восторга, жажды крови и азарта.

— А В ЭТОМ УГЛУ... ВАШ ЛЮБИМЕЦ — МАРКУС НЕУКЛЮЖИЙ ЗОДЧИЙ! СМЕШНОЙ, НЕЛЕПЫЙ... НО ВЕЗУЧИЙ! КТО ПОБЕДИТ СЕГОДНЯ? ДЕЛАЙТЕ ВАШИ СТАВКИ!

Гилен, услышав своё прозвище, "испуганно" заморгал, озираясь по сторонам, будто ища спасения. Его ноги, казалось, сами по себе решили подвести его — он пошатнулся, сделал нелепый пируэт и вдруг... случайно выронил один из метательных ножей. Лезвие воткнулось в песок перед ним, сверкнув на мгновение, словно подмигнув зрителям.

Гонг прогрохотал, звук его разнёсся по арене, заставляя песок дрожать под ногами. Аракс исчез. Не шагнул в сторону, не отпрыгнул — просто растворился в тени, будто её и не было.

Гилен остался один посреди песка, широко раскрыв глаза в наигранном ужасе. Но под шляпой, в глубине его взгляда, теплилась искра — острая, живая, ждущая своего часа.

Бой начался не как обычно. Тени на арене ожили.

Аракс Двулезвий не просто использовал их — он играл, сливался с ними, как с родной стихией, растворялся так, что даже Алый Взгляд Гилена на мгновение терял его из виду. Один миг — он здесь, в следующее дыхание — лишь шевеление воздуха, дрожь света, и вот его кинжалы уже летят из пустоты, бритвенно-острые, жаждущие крови.

Но Гилен не бежал. Не уворачивался. Он падал. Со стороны это выглядело как нелепый фарс, клоунада, где смерть танцевала с неуклюжестью.

Гилен спотыкался на ровном месте, его ноги запутывались сами в себе, и он падал в песок как мешок с костями — а кинжалы Аракса вонзались в землю в сантиметре от его виска, от шеи, от спины. Он вскрикивал, шарахался, ронял оружие — и ножи, падая, рикошетили от стен, от щитов, от самой арены, задевая Аракса по лодыжке, плечу, бёдрам, оставляя на его теле тонкие кровавые нити.

Аракс рычал. Его дыхание, до этого ровное, как зимний ветер, начало сбиваться. Теневая магия давала сбои — потому что Гилен, будто случайно, перекрывал источники света. То шляпой, то брошенным клинком, то просто нелепым кувырком, меняя углы, ломая геометрию теней, в которых прятался убийца.

Но на самом деле... За этим клоунским хаосом скрывалась невероятная концентрация. Для Гилена это был один из самых сложных боёв.

Он видел Аракса везде — не только Алым Взглядом, но и обычным зрением, как Вечный. Каждый его "неуклюжий" жест был просчитан до миллиметра — падение, бросок, даже вдох, даже моргание. Он играл с физикой, с углами, со временем реакции противника, будто переписывал код реальности на лету, заставляя её изгибаться под свои правила.

Аракс истекал кровью. Десять мелких ран — не смертельных, но досадных, как укусы ос, — выводили его из себя. Его движения стали резче, злее, он больше не прятался в тенях — он рвал пространство перед собой, бросаясь в атаку с яростью загнанного зверя.

И тогда... Гилен "оступился".

Его нога наступила на первый же оброненный нож — тот самый, что он якобы случайно уронил в самом начале боя. Лезвие скользнуло в песке, и он "потерял" равновесие, рухнув вперёд. В последний момент, в падении, он швырнул вверх последний клинок — "наугад", отчаянно, будто слепой, метящий в темноту.

Аракс кинулся в финальный рывок. И наступил на нож. Тот самый. Тот, что лежал в песке с самого начала.

Лезвие вошло в ступню по самую рукоять. Он замер. Всего на миг. Ровно столько, чтобы метательный нож, летящий сверху, вошёл ему в макушку.

Тишина упала на арену, как тяжёлый бархатный плат, заглушив даже дыхание зрителей. Песок, ещё секунду назад взметавшийся под ногами бойцов, теперь оседал медленно, почти нехотя. Казалось, само время застыло, заворожённое этим мгновением — между последним ударом и первым звуком падающего тела.

А потом... Взрыв аплодисментов.

Толпа взревела, вскочив с мест, будто единый организм, опьянённый зрелищем. Крики, свист, топот — арена дрожала от их восторга.

Распорядитель онемел. Он стоял, широко раскрыв рот, не в силах вымолвить ни слова. Это было... невозможно. Нелепо. Невероятно.

А Гилен лежал на песке, "испуганно" зажмурившись, будто не понимая, как он ещё жив. Его одежда была изрезана, тело — в синяках и ссадинах, кровь сочилась из нескольких ран, но он дышал.

И если бы кто-то сейчас заглянул ему в лицо, то увидел бы...

Ухмылку. Тонкую, как лезвие.

Искрящуюся.

Живую.