Шайтан Иван

Глава 10 Князь Андрей

Прошло два месяца, как Андрей прибыл в Пятигорск из блестящего, великолепного Петербурга, по истине все познается в сравнении. Стоило ли оно того, чтобы лишить себя привычной столичной жизни, друзей, подруг, дома. Прапорщик гвардии Преображенского полка, Князь Андрей Владимирович Долгорукий, душа компании, завсегдатай светских салонов и балов. Богатый наследник одного из древнейших княжеских родов России и завидный жених, да просто красавчик и душка. Последнее увлечение Андрея, Катаржина фон Кляйгер, молодая жена высоко поставленного чиновника из военного ведомства Генриха фон Кляйгера. Стареющий муж молодой и очаровательной полячки, банальная и обычная история для Петербурга. Узнав о романе свой жены, как всегда последним, он при людно на балу влепил пощечину Андрею. Естественно состоялась дуэль и Андрей тяжело ранил несчастного мужа рогоносца, не убил же. Император Николай 1 узнав о случившейся дуэли пришел в ярость и только заступничество отца и других родственников, друзей смогли смягчить гнев императора, но все равно его изгнали из гвардии и отправили на Кавказ, хорошо хоть не разжаловали в рядовые. Начальником Кавказкой линии был генерал лейтенант Мазуров Станислав Леонтьевич, давний друг отца. Воевали вместе в Отечественную войну 1812 −15 годах, в одном батальоне. Отец очень просил своего друга присмотреть за сыном, вот и служил он теперь адъютантом для особых поручений. Толкался в штабе, обозначая свое присутствие. Друзей завести не успел, да и не стремился особо. Офицеры отнеслись к нему настороженно, зная кто он и чей сын. Так и влачил свое существование князь, даже выпить не с кем. Пару раз принял приглашение на местные посиделки, так называл про себя Андрей городские мероприятия. Бал который давал городской глава, оставил тягостное впечатление.

— Да вы не расстраивайтесь, Андрей Владимирович, пройдет время и император успокоится, вернетесь домой и все вернется в прежнее состояние.— периодически успокаивая его генерал, видя постную физиономию князя.

Служака до мозга и костей, генерал выслужил свой чин не в кабинете, а пройдя две войны. Не смотря на все тяготы службы, остался великосветским аристократом и щеголем, бабником еще тем. Андрей прекрасно знал очередную содержанку генерала. И вот в это застойное болото ворвался хорунжий. Он поразил Андрея своей мужественностью и независимостью, в нем не было робости перед начальством, одетый в хорошо пошитую и явно дорогую форму. Заметил так же, как им гордился наказной атаман и даже капитан Шувалов, адъютант начальника штаба, смотрел на хорунжего с явной симпатией. Видимо он был знаком с хорунжим. Вчера Андрей видел подписанное генералом прошение о награждении хорунжего орденом Анны 4 степени. Как-то встретив капитана в коридоре штаба Андрей решился.

— господин капитан могу я просить вас о встрече, нужно поговорить —

— от чего нет, вот хотя бы сегодня, можем поужинать в ресторации —

— прекрасно, приглашаю вас на ужин, скажем в семь часов вечера. —

— договорились, буду непременно — кивнув капитан пошел по своим делам.

Вечером встретились и сели за стол, который накрыл Андрей.

— однако господин прапорщик, судя по столу разговор будет серьезный.—

— полно вам, Александр Константинович, давайте по простому, поужинаем и поговорим —

— хорошо —

Вкусно поужинав, Шувалов от кинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Андрея.

— так о чем вы хотели поговорить, Андрей Владимирович? —

— скажите, Александр Константинович, вы хорошо знаете хорунжего, которого наградили недавно —

Шувалов удивился вопросу.

— А вам, простите, какое дело до этого? —

— Просто хотел узнать кто он, что за человек, по тому как хочу проситься у генерала служить к нему в сотню —

— Даже так — хмыкнул Шувалов.

— Что ж извольте, я действительно знаю хорунжего, Иванова Петра Алексеевича, со времен моей службы в кадетском корпусе. Он сдавал экстерном экзамены на получение офицерского чина, скажу вам, сдал с лучшим результатом из всех кандидатов и получил чин подпоручика. Сам он, как помнится сын отставного прапорщика, выслужившего чин из унтеров, георгиевский кавалер, мать кажется из купеческого сословия. Надо признать он удивил всю приемную комиссию своими знаниями. Позже, по прибытию на Кавказ, я случайно встретил его на улице и узнал, что он хорунжий пластунской полусотни, ну а дальше вы сами знаете.—Шувалов замолчал, подумал о чем-то и продолжил.

— хотите совет прапорщик, все знают, кто вы, из какой семьи. Думаю, вам не стоит этого делать. Отдельная сотня Иванова действительно особое формирование. Они пластуны и совершают переходы на многие версты пешком и действуют по другому, не как армейские части. На сколько я знаю, сотник не берет к себе без испытания ни кого и ему дано такое право. Результаты его службы наглядный пример правильности образования подобного формирования. Он зачистил весь участок в округе 10 верст от своей базы и пресек все попытки проникновения на нашу территорию горцев, они стороной обходят его. Что не скажешь о других. Нападения на выселки, хутора и даже станицы участились. Воровство скота, пленение наших людей и другой разбой. Как говоря о нем, о скольких убиенных он в докладных сообщает, жуть берет, а о том сколько не докладывает только бог ведает. Да и к тому же вы единственный сын в семье.—

— А это какое имеет значение? — удивился князь.

— Имеет и большое. Казаков, которые единственные в семье помечают серьгой в левом ухе и стараются не брать в рисковые дела, что бы род не пресекся. —

— Но хорунжий не казак и единственный сын? —

— Казаки говорят, наш хорунжий, то отдельная статья, особая, очень они уважают хорунжего, вернее сотника Иванова. У него всё не так как у других. По осени будет новый набор с испытанием, сотню будут формировать. Поеду с инспекцией, хочу сам посмотрел, что там наворотил сотник.—

— Значит считаете, что я, отпрыск знатной фамилии, изнеженный и ни к чему не годный паркетный шаркун. — возмутился Андрей

— Господь с вами, Андрей Владимирович, нет конечно, но посудите сами и природные казаки не все могут служить у него, а вы простите, «городская фифа», как они выражаются, только без обид. Спасибо за ужин Андрей Владимирович —он хотел достать деньги

— Прекратите, Александр Константинович, я пригласил вас на ужин, даже не думайте, я оплачу.—

— Благодарю — Шувалов встал, поклонился и ушел. Андрей остался за столом и рассеяно мял салфетку, было о чем подумать.

— Как не верти, а капитан прав, просто не получиться. А., попытка не пытка, попробую.—

Утром следующего дня Андрей вошел в кабинет генерала и вручил рапорт.

— Что это значит, Андрей Владимирович, — он взял рапорт и стал его читать. Потом с удивлением посмотрел на Андрея.

— Вы в своем уме прапорщик? Вы вообще понимаете, о чем просите? Это вам не в театре на премьере блистать в гвардейском мундире. Черт возьми, мальчишка, там убивают, там грязь, кровь и всякое дерьмо. Что я скажу твоему отцу если тебя убьют. Нет, мой ответ.—и он порвал бумагу.

— Вы свободны прапорщик —

— Станислав Леонтьевич, выслушайте меня пожалуйста. Я знаю, что вы не высокого мнения обо мне и это вполне заслужено. Предыдущая служба в полку показала меня не с лучшей стороны. Мне очень стыдно перед батюшкой за мою бесполезную и беспутную жизнь. Я хочу доказать себе самому, что я настоящий офицер и достойный представитель своей фамилии. Очень вас прошу разрешить мне поступить на службу к сотнику Иванову.—

Генерал нахмурился и недовольно смотрел на Андрея.

— Я понимаю вас и в чем-то даже поддерживаю, но почему в сотню, можно в линейный батальон или еще в какую армейскую часть. Сотня это казачье формирование и несение службы там совершенно другое. —

Видя сомнения генерала Андрей усилил напор.

— Станислав Леонтьевич, батюшка часто вспоминает военную молодость и всегда вспоминает вас. Порой сожалеет, что оставил военную службу, хотя мог бы и продолжить служить. После смерти брата, батюшка старался не ограничивать меня ни в чем, лелея мечту, что я стану достойным представителем рода Долгоруких, поэтому прошу вас помочь мне. Наказной атаман не откажет вам или же пошлет меня по дальше, если я пойду к нему с подобным прошением. —

— Ну, хорошо, я поговорю с атаманом, но Андрей если с тобой что-то случиться, отец не простит меня ни когда.—

— Я отпишу ему и объясню.—

Все сложилось на удивление удачно, Андрей не знал, что сказал генерал атаману, но он получил предписание командиру сотни рассмотреть вопрос о назначении прапорщика Долгорукого на должность хорунжего. Атаман хитро оставил сотнику возможность не принимать его, то есть на усмотрение самого командира сотни. Капитан Шувалов, который собирался выезжать в карете с чиновником из военного ведомства увидев Андрея улыбнулся и сказал.

— Все таки решили рискнуть Андрей Владимирович, ну что ж, бог в помощь, трогай. —

Андрей купил коня, хорошего аргамака, дорого, но он мог себе позволить. Снарядился по походному, как понимал это дело. Пистолет, штуцер, немецкой выделки, запас пороха, отлитых пуль, запас дорожный в переметных суках. Ехали с сотней донских казаков, которые должны сменить своих товарищей в Семеновке. Двигались не спеша, останавливались на постах, станицах, укреплениях. Капитан с чиновником что-то смотрели, разговаривали с офицерами, в общем обычная инспекция. Андрей с интересом рассматривал и удивлялся пестроте населения. Встречались горцы, свободно передвигающиеся по дороге, повозки, запряженные быками, медленно тянулись по дороге.

— это осетины, а вон те греки или армяне, право слово, я пока не силен распознать кто есть кто, так что простите. — заметил Шувалов.

Андрей сам ни чего не знал о народах населяющих данную местность, да и особо не вникал в такие мелочи. Теперь же столкнувшись с реальностью, был просто раздавлен той информацией, которая обрушилась на него. Быт казаков, крестьян, поселенцев был прост, иногда ужасная бедность бросалась в глаза. Как живут горцы, пока не довелось увидеть. Наконец добрались до Семеновки. Станица большая, с полковым штабом и двумя сотнями полка. Донцы остановились раньше в полевом лагере в версте от станицы, что бы сменить своих товарищей. Только сотники поехали с ними, представиться полковому командиру и доложить о смене. Подъехали к полковой избе, на крыльце встречали полковник и есаул в черных черкесках и синих бешметах, полковые цвета с погонами серебряного поля и синими лампасами на штанах. Карета остановилась и всадники сопровождения спрыгнули, привязывая коней к коновязи. Шувалов выйдя из кареты с чиновником, отряхнул мундир, отдал честь.

— Здравия желаю господа, разрешите представиться, адъютант начальника штаба Кавказкой линии, капитан Шувалов, со мной коллежский секретарь по военному ведомству, Тулин, проводим инспекцию части линии.—

Андрей не стал дожидаться представления капитаном, шагнул вперед.

— Прапорщик Долгорукий, направлен в пластунскую сотню, для прохождения дальнейшей службы и протянул пакет с предписанием. Соловьев принял бумаги и обратился к сотникам, которые стояли в стороне.

— О, Семен, ни как надумал к нам? —

— Так точно господин полковник, даже перевод сделал, отслужу смену, а там другого пришлют, еще трое со мной переводятся.—

— Хорошая новость, а то Анфиса заждалась жениха, думали, обманул девку, — рассмеялся есаул.

— Как можно, господин есаул, я свое слово держу вона и подарок привез к свадьбе. Только батюшка с матушкой не смогут приехать, уж больно далеко, старые они, но благославление свое дали.—

— Значит на свадьбе погуляем — одобрил есаул.

— Что же господа прошу в приказную –завершил знакомство полковник.

— Там и поговорим.—

Когда оговорили всё и полковник с капитаном поехали осматривать укрепления Семеновки, Соловьев спросил

— Скажите, Александр Константинович, прапорщик из тех самых Долгоруких? —

— Да, Александр Николаевич, из тех самых — и Шувалов рассказал историю попадания Андрея на Кавказ.

— Просто не могу понять, о чем думал атаман и в штабе, направляя прапорщика в сотню Иванова. Он понимает, куда едет служить? —

— Мало того, это он сам настойчиво просил определить его в сотню, не знаю, как он уговорил атамана, но, как видите, добился своего.—

Уставшего военного чиновника после обеда определили на постой и в штабе остались есаул с Андреем.

— Скажете, есаул, это правда, что говорят об Иванове? —

— Смотря, что говорят прапорщик — усмехнулся есаул.

— Рассказывают, что полусотня имеет особую амуницию, оружие и режет бандитов и горцев десятками, а сотник наделен особыми правами и ни кто ему не указ. —

Есаул усмехнулся

— На счет амуниции и оружия, то правда, как уж сотник умудрился это сотворить не знаю. Бандитов, горцев режет, то правда тоже, а по другому, ни как, прапорщик. Дашь слабину самого прирежут и обдерут до нитки, а мы казаки на то и поставлены тут, что бы охранять границы. Вот он и охраняет. Ни кто ему не указ, то вранье, подчиняется полковнику правда в сотне у него порядки свои и службу у него несут не совсем так как принято у казаков. Пластунская сотня подразделение постоянной боевой готовности, это сотник так говорит, звучит сурьезно. Вишь ли прапорщик у нас, казаков, служба иначе поставлена чем у армейских, мы иррегулярные формирования. Без обид, прапорщик, тебе то на кой-понадобилось к Иванову? —

— ну, смог же обычный офицер стать сотником, почему я не смогу служить в сотне? —

— Обычный говоришь, когда он по первости прибыл к нам и заявил, что не может верхом ездить, мы не знали плакать или смеяться. А он и говорит мол под уговор, если я побью его, он сам подаст прошение на перевод к армейцам, ну если он, то мы формируем пешую полусотню и что ты думаешь, побил меня, сукин сын. А я тебе скажу, на кулачках, не последний с молоду был.—

— То есть как побил? — удивился Андрей.

— Да сам не пойму. Я ему в ухо, а очухался на полу. Руку мне так завернул, думал сломает. Ни чего не попишешь, уговор дороже денег. Вот он и сформировал полусотню и вишь, что получилось. На всю линию прославился. Мы ж, к нему, всю безлошадную молодежь собрали, а он из них каких орлов сделал. Теперича лишний раз ни кто их не задевает, себе дороже. Да и среди горцев слухи пошли. Ходжа- Али у него в кунаках, а это я тебе скажу очень уважаемый человек среди черкесов, соседей наших. Вот такие дела прапорщик и по правде сказать, не возьмет тебя сотник к себе, не смогешь ты служить там. Есть у него такое право набирать к себе, по своему усмотрению. —

Глядя на расстроенного прапорщика есаул хлопну его по плечу.

— Да ты не кисни, прапорщик, авось все сладится. По первому набору казачок один самый последний пришел, дружка своего на себе тащил, не бросил, значится. Так вот хорунжий его первым зачислил и сказал, товарища не бросил, это дорого стоит. Может и ты глянешься, он порой такое отчебучет по началу и не поймешь сразу. Это уж после понимаешь, что прав он по концове. Завтра и поедем к нему в Пластуновку, а после завтре и будет испытание для новиков. Зрелище еще то, весело будет. —