Школа боевой магии. Том 2

Глава 22

Поравнявшись со Змеевной, я её точно так же, как она меня только что, смерил взглядом и шагнул в дверной проём.

— Ну, заходи, коль пришёл, — усмехнулась Змеевна мне в спину и с притворным радушием затараторила: — Проходи, гость дорогой! Отведай угощенья! Устал поди с дороги? Прошу в трапезную… Или сначала умыться хочешь? А может, баньку истопить?

«Нет!» — ответил за меня Чёрный.

— А я не с тобой разговариваю, братец! Я у Влада спрашиваю.

«Надо же, имя запомнила!» — огрызнулся Чёрный.

— А как же не запомнить? Гость-то дорогой! Скоро станет практически родным…

«Нет!» — жёстко ответил Чёрный.

Змеевна аж запнулась и с удивлением посмотрела на меня, точнее, внутрь меня, и я понял: она видит Чёрного. Хотя, чему тут удивляться? Она ж сестра Чёрного, дочка Мораны и Чернобога, а они — боги. Значит, и она — богиня, как и Леля.

Я вспомнил Лелю в юном обличие. Так-то Змеевна против Лели не очень-то…

«Не стоит сестрицу недооценивать», — прервал мои размышления Чёрный.

Змеевна глянула на Чёрного, замысловато взмахнула рукой, мол, не встревай, а потом разулыбалась и широко открыла двери трапезной. В глаза бросился длинный стол. Какой там еды только не было! Но первое, что привлекло внимание — запотевший графин с морсом, судя по запаху — из лесной земляники, мой любимый! Рядом стоял стакан тонкого стекла — протяни руку, налей!

— Заходи, гость дорогой, присаживайся за стол, — щебетала Змеевна. — Угощайся!

Не в силах отвести взгляд от графина, я позволил усадить себя на скамью.

И Змеевна продолжила изображать гостеприимную хозяйку:

— Что же ты не ешь? Не стесняйся, ешь больше!

От её приторных речей тошнило, и я не нашёл ничего лучше, как ляпнуть:

— Боюсь, кусок в горле застрянет…

Но Змеевна будто не заметила моей грубости, показала рукой на морс:

— А вот земляничный морсик! Не желаешь испить? Свеженький! Самое то в нашей суши. Для аппетита…

Очень хотелось пить — я просто высох изнутри. А после её слов так и вовсе. И есть хотелось очень! А тут ароматы! И всё такое…

Как будто на заказ Змеевна начала «представлять» блюда:

— Творожная запеканка со сметанкой, как в садике была, помнишь? Она тебе очень нравилась! Пирог с сёмгой, твоя бабушка такой готовила. Мамина коронная солянка. Майский шашлычок с семейного пикника. Шанежки, тоже бабушкины, твои любимые. Кисель ягодный, из лесной ягоды, помнишь, вы всей семьёй в лес ездили, а потом мама сварила, тебе очень понравилось. А это гречневая каша с молоком, ты любишь такую на завтрак. А вот щи на свиных рёбрышках, ты всегда их ешь с удовольствием…

Она говорила и говорила, показывала румяные, сочные блюда. От её слов меня мутило — хотелось съесть всё и сразу.

Одно останавливало — сразу все мои любимые блюда на одном столе — так не бывает. И несмотря на то, что уже только от слов Змеевны начинал выделяться желудочный сок, ничто не заставило бы меня взять еду или питьё с этого стола. Вряд ли еда была некачественная. Думаю, судя по ароматам и внешнему виду, вполне себе хорошая. А уж вкус всех этих блюд я знал точно! Но от одной мысли, что еда из рук Змеевны, с души воротило. В сестрице Чёрного всё было фальшивым — и радушие, и гостеприимство, и улыбки. Плюс, первое впечатление, то, как она встретила, как не захотела узнать моего имени. Зачем знать имя того, у кого скоро заберут тело? Как будто я для неё и не человек уже.

Я с усилием отвёл взгляд от графина и, чтобы отвлечься, начал гладить Дёму. Очень мне хотелось услышать его мурчание. Но Дёма виновато ткнулся носом мне в ладонь. И тут я понял, что Чёрного тоже больше не слышу. Я остался один.

— Ты что сделала⁈ — рявкнул я вставая.

Змеевна улыбнулась… Циничненько так. И говорит:

— А чтоб не мешали… Заткнула.

— Может, ты себя заткнёшь? — зло поинтересовался я.

— Фу, как грубо! — скривилась Змеевна.

— А как есть! — ответил я, вставая из-за стола и поворачиваясь к нему спиной.

И стол исчез, растворился, как будто его и не было. Но в последний миг, перед тем как столу исчезнуть, я увидел… Или мне показалось… Короч, я увидел, что блюда все гнилые, а за столом пируют зомбаки. Сразу же пришло понимание, что если бы я разделил с ними трапезу, то навсегда остался бы тут, в Исподнем мире.

Я вспомнил слова Григория Ефимовича и по спине пробежал холодок. Он ведь нам говорил: в Исподнем мире ничего не есть и не пить… Когда я уже начну слушать⁈

Одно радует, я сам справился с соблазном! Сам!

Змеевна снова смерила меня взглядом и говорит:

— А братец-то не прогадал, хорошего носителя себе выбрал. Крепкого!

— Это ещё посмотреть надо, кто кого выбрал! — набычился я.

— Выбирает всегда бог! — нравоучительно подняла палец Змеевна.

— Правда что ли? — усмехнулся я, вспоминая, как рисовал триглав обломком кирпича на загадочной двери в подвале.

— Правда! — мурлыкнула Змеевна.

Было в её интонации, в её манере держаться что-то кошачье. И не от уютной домашней любимицы, а злобное, коварное, хищное. «Словно кошка с мышкой играет», — подумалось мне. И от этого стало грустно — не выбраться мне отсюда.

— Не выбраться, — подтвердила Змеевна.

Ласково так сказала, но от этой ласковости у меня мурашки по спине пробежали. Сразу вспомнились мама с папой и Сонькой, и товарищи, которые вот-вот придут в это змеиное логово. У меня хотя бы Дёма с Чёрным есть, хоть какая-то поддержка. Пусть Змеевна и лишила их голоса, но они со мной. А парни вообще одни. Арик…

Я словно воочию увидел друга, как он из-за меня попал в школу боевой магии, как стойко переносил испытания, а ведь он не мечтал об этом — ни о подвале, ни о жизни в лесу, ни об Исподнем мире. Это всё из-за меня с ним приключилось, это я виноват…

И Марина с Риткой… Если бы я не вмешался, когда они хотели сбежать, не остановил их, может, они бы уже и думать о нас забыли…

И парни — учились бы себе потихоньку. А я втянул их в историю с флешмобом. Из-за меня они вне закона теперь, и отсюда могут не выбраться.

Да ладно люди, я и богов подставил! Сам Даждьбог и Леля теперь заложники Мораны и Чернобога! Из-за меня теперь в мире наступит конец света. Я весь мир угрохал! Я! Сам! Своими руками!..

И даже Дёма!.. Он тоже теперь тут останется!

Я почувствовал, что ноги не держат меня. Но глянул на Змеевну, на то, как она наслаждалась моими терзаниями, решил: ну уж нет! Я глубоко вдохнул и выпрямился, расправив плечи — да кто она такая, чтобы я перед ней в своих грехах отчитывался⁈

— Я хранительница Исподнего мира, — мурлычет Змеевна.

— А мне пофиг! — отвечаю ей я. — Да, я много накосячил! И в моих планах всё исправить. Так что гуляй лесом, детка!

— Хочешь насмешить бога, скажи ему о своих планах, — засмеялась Змеевна.

— Что-то на моём пути слишком много богов встречается… Хочешь не хочешь, а станешь клоуном… — ответил я и огляделся по сторонам.

Что-то парни давно уже должны были прийти, а их всё не было? Заблудились или передумали?

— Или бросили тебя, — усмехнулась Змеевна.

— Значит, так надо! — парировал я, а сам вдруг задумался: а вдруг правда? И что тогда мне делать?

Змеевна тут же расплылась в улыбке на мои мысли. Даже не пытаясь скрыть свои чувства, как будто уже всё решено и моё исчезновение — это вопрос времени. И она выжимает из меня чувства — все, что может, до капельки… Как будто я уже ничего не решаю.

А вот хрен! Пока человек жив, он может всё исправить! Или почти всё. Во всяком случае, у него есть шанс.

И я иначе глянул на дочку Мораны и Чернобога.

— Слушай, Змеевна, — обратился я к ней. — Раз ты тут хозяйка, то, может, ответишь мне на вопрос?

— Что за вопрос? — заинтересовалась она.

— Ты была когда-нибудь наверху, в нашем мире?

Собственно, я не ждал от неё ответов, но мне стало любопытно.

Змеевна задумчиво посмотрела на меня и вдруг, решившись, сказала:

— А пойдём! Так уж и быть, я тебе напоследок что-то покажу.

Поглаживая Дёму, я шагал за сестрицей Чёрного. Я почти не чувствовал Велеса, но знал, что он на месте и что ему сейчас плохо. Получалось, что он, бог, не может проявить свою волю. Ну что ж, значит, проявлять волю буду я. В конце концов, человек я или кто⁈

Змеевна подошла к широкой винтовой лестнице со стеклянными ступенями и, не сбавляя шага, начала плавно подниматься, будто не шла, а скользила, покачивая бёдрами.

Я сомневался лишь миг — страшновато было. Хотя, где тут не страшно? Мир-то чужой и сверху донизу враждебный. Так что я не стал раздумывать. Буду решать проблемы по мере их поступления. Как решать? А как получится! Действовать по обстоятельствам. В конце концов пока на меня никто не нападает.

В общем, я пошёл за Змеевной, а в голове моей крутились поговорки: «Не знаешь, что делать, сделай шаг вперёд», «Делай что должно, и будь что будет», «Кто слишком долго раздумывает над каждым шагом, слишком долго стоит на одной ноге», «Страх побеждают действием». Не помню, где я всё это вычитал, да и не важно, главное поговорки давали мне уверенность.

Странно было наступать на стеклянные ступени. Они казались такими тонкими. Казалось, вот сейчас стекло не выдержит моего веса, и вся конструкция грохнется к чёртовой матери…

«Интересно, — подумал я. — А чёртова мать это кто? И где тут черти?»

Спросил бы у Чёрного, но он по-прежнему не мог говорить со мной, словно и не бог вовсе.

Тем временем Змеевна прошла в большую комнату, посреди которой на высокой подставке стояло большое расписное блюдо, а ниже на специальной полочке лежало яблоко. Обычное, как на прилавке в магазине. Жёлтенькое такое с едва заметным румянцем, слегка ребристое.

Змеевна насмешливо глянула на меня, взяла яблоко и положила на блюдо. Яблоко сразу покатилось, и на блюде проявился торговый центр, там рабочие уже заканчивали восстановление фонтана, только теперь в нём не было видно проявлений магии, теперь текла обычная вода, немного подсвеченная разноцветными огоньками.

Кого-то эти огоньки может и впечатлят, но я видел фонтан другим — мерцающим волшебством, живым!

А теперь что? Ритмично перемигивающиеся разноцветные огоньки? Жалкое подобие магии!

По скользнувшему равнодушному взгляду Змеевны я понял: ей пофиг. Стало обидно на наш мир.

— Ну, фонтан на блюдце, и что? — спросил я у сестрицы Чёрного. — Ты его живьём хоть раз видела?

Змеевна пожала плечами.

— А есть разница? Я знаю про этот фонтан больше, чем ты.

Я вспомнил, как стоял перед фонтаном и искал варианты не совершать теракта, вспомнил, как Марина с Риткой пели, и как потом фонтан взрывался и обломки магического декора летали по холлу торгового центра. Вспомнил страх, боль, угасающую надежду и появившийся шанс на спасение.

— Ничего ты не знаешь про этот фонтан! — отрезал я. — Ты вообще про жизнь ничего не знаешь!

— Зато я всё знаю про смерть, — зашипела Змеевна.

И я почувствовал, как она начала заполнять собой всё пространство в комнате, будто огромная змея сжимала вокруг меня кольца. В следующий момент я почувствовал, как надо мной нависла огромная змеиная пасть. Такая заглотнёт — вякнуть не успеешь!

Глазами я по-прежнему видел девицу такую офигительную, что и слов нет, такую, что свободно дышать рядом с ней невозможно.

Инстинктивно хотелось отодвинуться подальше. Но отодвигаться было некуда — я всем телом ощущал, как вокруг меня сжимаются кольца.

А Змеевна довольная улыбалась. Довольная и…

— Что теперь скажешь? — угрожающе промурлыкала она.

— Дура ты беспонтовая, вот что я скажу!

Змеевна опешила и слегка ослабила хватку.

— С чего это?

— А с того, что отжигаешь тут нипадецки, а когда аргументы закончились, сразу силу применять начала.

— Да кто ты такой⁈ — взбеленилась Змеевна.

Я хотел по своей привычке ответить: «Влад Джеймс Влад», но кольца сжались так, что рёбра затрещали.

А змея вскинулась, готовясь к смертельному удару, и я понял: доигрался.

Но тут между мной и разверстой пастью взметнулся Чёрный. Змеевна аж отскочила.

— Как⁈ — ошалело выдохнула она.

«Нет! — отрезал Чёрный. — Ты не тронешь Влада!»

— Но ведь это твоё тело? — ещё больше удивилась Змеевна.

«Он мой друг! Повторяю, ты не тронешь его!»

— Ты ничего не попутал, братец? Он человек!

«И что? Он мой друг! Он даже тут больше заботился обо мне, чем ты, моя сестра. Ты не тронешь его!»

Дёма зашипел на Змеевну, словно подтверждая слова Чёрного.

— Но как ты смог?.. — снова спросила Змеевна. — Я ж обоих вас закляла…

«Кот тоже мой друг», — ответил Чёрный.

— Но он кот!

«А я Велес! Скотий бог! Кажется, Змеевна, ты забыла об этом. Напоминаю… Я Велес!»

— Как ты освободился? — напрямую спросила она.

«С людьми и котами якшаюсь, — усмехнулся Чёрный. — Понабрался у них всякого!»

Я прыснул со смеха, а потом и вовсе расхохотался — такой беспомощной и обескураженной выглядела сестрица Чёрного.

Она нахмурилась, но Чёрный не дал ей спуску:

«Ты сейчас нас выпустишь и укажешь путь к мосту!»

— Всех наших выпустишь и всем укажешь, включая и богов! — встрял я.

«Да, всех!» — подтвердил Чёрный.

— Но ты не можешь покинуть дом без разрешения отца, — возразила Змеевна. — Тебя привратники не выпустят.

«А это уже не твоё дело!» — отрезал Чёрный.

Змеевна вдруг расслабилась, с показным равнодушием пожала плечиками и щёлкнула пальцами:

— Изволь!

В следующий миг мы оказались около бревенчатого моста через реку. В нос ударила вонь.

Дёма жалобно мяукнул. Видок у него был, как будто Змеевна успела-таки его заглотить и начала переваривать. Сердце моё сжалось, и я ласково поднял котёнка себе под шею, к самому моему горлу.

— Сколько ж ты натерпелся со мной! — прошептал я маленькому паршивцу. — Знал бы заранее, что такое пережить придётся, поди бежал бы от меня, как от чумы!

Не успел я оглядеться — кстати, ничего так местечко: река… Вонючая, правда. Холмистые берега. Большой каменюка неподалёку. Полное отсутствие растительности или других признаков жизни на этом берегу и буйство зелени плюс избушка на ножках — на том…

Так вот, не успел я как следует оглядеться, как начали появляться наши. В тех позах и состояниях, в которых их застал переход. Дмитрий закрывал собой Светлану, а она прижимала к себе его гитару, Арик дрался, Мишка с вожделением нёс ко рту большой кусок мяса.

Николай, как только это увидел, одним движением смахнул мясо с вилки. Едва коснувшись земли, оно тут же истлело, Мишка испуганно бросил вилку и отскочил.

Ритка с Мариной держались за руки и растеряно оглядывались по сторонам. Измученные, неимоверно уставшие…

Боря, Вовка, Игорь Петрович, Славка, Артём… Наши появлялись один за одним, каждый со своего испытания. Васёк, Илья, Глеб…

Последними появились Григорий Ефимович и Агафья Ефимовна — Даждьбог и Леля. Нет, они были в своём обычном виде, но божественное достоинство переполняло их настолько, что я невольно подтянулся. И крепче прижал к себе Дёму. Погладил его, он жалобно пискнул в ответ.

Григорий Ефимович глянул на Дёму, потом оглядел наших и что-то негромко сказал Леле.

Она подошла к каменюке и прикоснулась к нему.

И вдруг из-под камня забил родник.

— Пить нельзя! — торопливо сказал Григорий Ефимович. — Это мёртвая вода! Но раны она залечит! — И добавил, обращаясь ко мне: — Неси Дёму.

Я протянул котёнка, Григорий Ефимович бережно принял его и столь же бережно опустил в родник. Дёма вроде дёрнулся, но потом расслабился и легко ушёл под воду.

Через несколько секунд Григорий Ефимович вернул мне мокрого, как цуцик котёнка, но живого и невредимого.

— Не давай ему вылизываться! — приказал Григорий Ефимович, и я сквозь привычный лик своего учителя увидел строгого молодого мужчину, того, из ручья. А он повернулся к парням и продолжил: — Василий, иди сюда! Ложись в ручей! Только не пей!

Васька опасливо пощупал воду.

— Ледяная…

— Зато рука сразу же заживёт! И голова тоже…