Сквозь войну и руины

Глава 5. Арбитр

Даран Линолд, Архимаг, год 1807-й после Падения.

Сегодня я встретил довольно странного человека. Высокий и широкий в плечах, но сухопарый, точно ветка дерева, он выглядел как мужчина, проживший не более тридцати лет, но манера поведения говорила совсем о другом.

Вы спросите, какое все это имеет значение? Почему о нем следует упоминать на страницах данной книги?

Я полагаю, что на самом деле он друид. Ну а это вызывает множество вопросов, не так ли? Так и есть. Но на все вопросы я дам ответы. Не беспокойтесь.

Вот первый из них: как я его встретил? Это случилось по дороге из Ильнейна в Амендел. Но не так, как встречаются два путешественника.

Нет. Когда я следовал по дороге со своей свитой, мы увидели одетого в длинный коричневый халат с капюшоном мужчину, который сидел на нашем пути, скрестив ноги.

Теперь мы переходим ко второму, очень важному, вопросу. Что заставило меня заподозрить, что передо мной друид? Когда я спросил его, почему он сидит посреди дороги, он ответил мне, что ждет.

– Чего ты ждешь? – спросил я.

– Тебя, – ответил он.

Стоит ли объяснять, что его слова пробудили мой интерес? Он мог быть обычным бродягой, но у меня сразу возникли сомнения. Его волосы были тщательно причесаны, а кожа чистой. Любой другой человек на моем месте почувствовал бы раздражение и неудовольствие, но я не таков, и это замечательно, потому что мое любопытство только усилилось после его следующих слов:

– Ты Даран Линолд, Архимаг Ордена.

Это не было вопросом, он произнес это с абсолютной уверенностью. Теперь, основываясь на моих изысканиях, я отметил на странице 153 данной книги, датированной 1798 годом после Падения, что, если незнакомец действительно являлся друидом, он был вседруидом, способным предугадывать будущие события. Полагаю, нет нужды объяснять, насколько сильно меня взволновала наша встреча. Появления, слухи и перешептывания о друидах не так уж редки. Но где тому подтверждения?

Их не было за последние четыреста лет.

Остается еще один вопрос. Как разговаривать с человеком, которому известно все, что ты можешь сказать? Сначала я решил, что мне не следовало произносить первое, что приходит в голову, но сразу отбросил эту мысль. Полнейший идиотизм. Разве я смогу получить ответы на вопросы, которые не задам?

И тут начались самые удивительные вещи.

– Откуда ты знаешь мое имя? – спросил я мужчину после того, как спешился – мне хотелось рассмотреть его как следует.

– Ты сам мне его сообщил. На другой дороге.

Рист дочитал до конца страницы, неохотно оторвал взгляд от книги и посмотрел на кованые железные часы, висевшие в дальнем углу огромного зала библиотеки. Если он не уйдет прямо сейчас, то опоздает. И лучше не думать о том, что Гаррамон с ним сделает, если такое случится. Гаррамон был добрым человеком, во всяком случае, по отношению к Ристу. Он в него верил и стал проводником в Круге. Но, будучи его учеником, Рист должен был быть отражением своего наставника, а Гаррамон не терпел нарушений порядка.

Бросив последний взгляд на страницу, Рист загнул уголок и убрал книгу в сумку. Поразмыслив, он взял две другие, лежавшие рядом на столе.

Одну он нашел в дальнем углу библиотеки, спрятанную за рядами книг на нижней полке. Он не искал именно ее, но, как только увидел, сразу схватил. «Искра: исследование бесконечных возможностей».

Вторую книгу Рист искал специально: «Формирование империи» за авторством Ордуро Аланта. В библиотеке посольства имелось много детальных описаний становления Лорийской Империи после Падения – или «движения за равноправие свободных народов Эфирии», как его называли на Севере – большая часть этих трудов были написаны учеными и историками, которым Рист уже научился не верить. Он читал их исследования и убедился в том, что они не сохраняют объективность, рассказывая о событиях прошлого. В их работах неизменно прославлялась Империя, что само по себе не являлось проблемой, но в них отсутствовала критика, а Рист не доверял таким историкам.

На самом деле то, как сильно описания сотен лет истории отличались в разных источниках, вызывало у него огромный интерес. Легенды, с которыми он вырос на Юге, имели очень мало общего с теми, что рассказывали здесь, на Севере. Наверное, это похоже на произведения художников. Если десять художников попросят нарисовать один цветок, то получится десяток совершенно разных картин. И единственный способ выяснить, каков цветок на самом деле, – изучить все десять картин и поискать в них общие черты. Именно этим Рист и собирался заняться.

У него ушло немало времени на то, чтобы решить, с чего начать. Но, как только он узнал, что Ордуро Аланту сослали на рудники в Крепость Мертвого Камня менее чем через два года после того, как он закончил «Формирование Империи», решение было принято. Когда человека отправляют на рудники за его идеи, обычно это означает, что они оказываются привлекательными для других и вызывают неприятие у Империи. Впрочем, нельзя исключать, что он мог оказаться полнейшим безумцем.

Рист засунул обе книги в сумку, предварительно убедившись, что за ним никто не наблюдает, после чего закинул ее на плечо. Он потянул тонкую нить Воздуха, потушил свечу, стоявшую на столе слева, и вышел из зала так быстро, как мог, чтобы не привлечь лишнего интереса библиотекарей. Риста не беспокоило то, что он мог вызвать у них раздражение – они даже в лучшие моменты были ворчливыми и вечно недовольными, – но он не хотел, чтобы его запомнили. Книги запрещалось выносить из библиотеки, но он очень много читал, и ему постоянно не хватало времени в течение дня.

Солнце высоко сияло на безоблачном небе, когда Рист вышел из библиотеки, и ему пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза.

В Ан-Насле ранняя зима была не такой морозной, как в Прогалине, но температура оставалась достаточно низкой, он сразу замерз, поплотнее завернулся в мантию ученика второго года и подумал, что будет гораздо счастливее, когда наконец наступит весна.

Рист зашагал из библиотеки через территорию посольства и вскоре оказался в дворцовых садах. Он остановился лишь на несколько минут, чтобы поболтать с Томмином, который спешил на встречу со своим проводником, сестрой Данвар, целительницей. Томмин и Лина прошли Испытание Воли через неделю после Нииры и Риста. Обоим сопутствовал успех, и они присоединились к целителям и консулам соответственно.

Ристу было интересно узнать, как проходят Испытания Воли для других видов магии, но ни Томмин, ни Лина не пожелали об этом говорить. Он не мог их винить, ведь сам до сих пор никому не рассказал о том, что видел во время собственного испытания, даже Ниире. Воспоминания о нем до сих пор преследовали его во сне: снова и снова появлялся человек без лица, мертвое тело Нииры, кровь, льющаяся из горла матери… Кейлен.

«Тебе следовало быть на моей стороне», – голос Кейлена эхом звучал у него в голове, отчего тело била дрожь. Рист отбросил подальше воспоминания об Испытании Воли и ускорил шаг.

Когда он, наконец, вошел на тренировочный двор, он успел вспотеть, и воротник его рубашки стал влажным. Тренировочный двор был одним из четырех, которые посольство выделило Кругу Магов. Он имел длину и ширину примерно в сотню футов, в центре находилось четыре тренировочных квадрата пятнадцать на пятнадцать футов утоптанной глины, которые окаймлял красный кирпич. По периметру квадратов были расставлены скамьи и четыре стойки с оружием: самыми разными затупленными мечами и деревянными шестами. Со всех сторон двор окружали каменные стены дворца, несколько больших дубов обеспечивали тень.

Брат Гаррамон стоял в центре, между четырьмя квадратами, его черная мантия с серебряной каймой, аккуратно сложенная, лежала на скамейке рядом с ним – не самый хороший знак. Это значит, что ему пришлось ждать. Гаррамон разговаривал с женщиной на голову ниже его, она была в одеянии экзарха, светлые волосы стянуты в тугой пучок на затылке.

Гаррамон искоса посмотрел на подходившего Риста, и на его лице появилось хмурое выражение.

– Скажи ему, что я приду, как только здесь закончу, – сказал Гаррамон женщине.

– Как пожелаешь, арбитр.

– Фулиа, пожалуйста. Этот титул давно исчез.

Женщина мягко улыбнулась, склонила голову, скорее покорно, чем с уважением, повернулась и зашагала прочь, бросив взгляд в сторону Риста, и вскоре исчезла под аркой. Он уже не в первый раз видел, что экзарх вела себя странно по отношению к Гаррамону. И титул… арбитр? Когда Гаррамон вздохнул, Рист повернулся к стенам дворца и снял свои одеяния, стараясь всячески показать, что не подслушивал.

– Ты опоздал, – сказал Гаррамон.

– Я сожалею, мне пришлось задержаться в библиотеке. – Рист повернулся и обнаружил, что Гаррамон смотрит на него. – Я…

Гаррамон жестом заставил Риста замолчать, покачал головой и снова вздохнул.

– Неважно. Насколько мне известно, брат Пирнил наказывает тебя достаточно за нас обоих. Стоит ли мне напомнить, что твое неподчинение другим магам отражается на моих достоинствах проводника?

– Нет, брат Гаррамон. – Даже сейчас, стоя перед наставником, Рист чувствовал свежие шрамы на коже. Если он в самое ближайшее время не перейдет в следующую категорию ученичества, его плоть будет напоминать ивовую корзину. – Брат Пирнил и я не сошлись во мнениях, и ему это не понравилось.

«Потому что он не прав», – хотелось добавить Ристу, но он промолчал, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.

По застывшему лицу Гаррамона промелькнула улыбка.

– Пойдем, мы и без того потратили много времени.

Рист кивнул и последовал за Гаррамоном к ближайшей стойке с оружием, где маг протянул ему длинный меч с тупым лезвием, рукоятью, обернутой коричневой кожей, и простым эфесом в форме креста. Рист взял оружие, сжал и расслабил пальцы на рукояти, оценивая вес и баланс. После Испытания Воли, когда он понял, насколько беспомощен в обращении с клинком, Рист решил всерьез заняться фехтованием. Он знал, что для того, чтобы достичь среднего уровня, требуются годы тренировок и еще больше, чтобы достичь мастерства, но уже понял, что проблемы времени при обучении можно компенсировать упрямством и упорством. Или, если проще, работать усерднее, чем остальные.

Он никогда не был таким же сильным, как Кейлен, или быстрым, как Данн, не обладал какой-то особой харизмой, но одной своей чертой Рист всегда гордился – он никогда не отступал, если принимал какое-то решение. В этом заключалась его уникальность; здесь он обладал полным контролем.

Почти каждый вечер, когда уроки заканчивались, он практиковал фехтовальные позиции и движения еще долго после захода солнца, когда двор освещало только сияние балдира. После этого он читал, затем тренировался с Искрой, пользуясь указаниями из книги Анделара Турана «Изучение контроля». Секрет быстрого прогресса, как он обнаружил, состоял в том, чтобы сократить время сна, которое совершенно необходимо телу, чтобы нормально функционировать, а потом выгадывать еще немного.

Постепенно он стал получать гораздо больше удовольствия от тренировок с клинком, чем мог представить. Во многом это было связано с тем, что всякий раз, фехтуя, Рист думал о Кейлене и Данне – больше о Кейлене, чем о Данне, потому что Кейлен часто работал с мечом по утрам, еще до того, как мир вывернулся наизнанку. Рист начал понимать умиротворение, которое находил в тренировках его друг.

Довольно часто к нему присоединялась Ниира, но она не разделяла его энтузиазм в том, что называла «оружием дилетанта». Она предпочитала Искру и ее «элегантность».

– Ты выглядишь усталым, – сказал Гаррамон, шагнул в ближайший квадрат, поставил ногу на глину и несколько раз ее повернул. – Ты слишком мало спишь.

– Я в порядке, – соврал Рист.

Ну, его слова не были ложью в чистом виде. Он устал, но не настолько, чтобы это стало проблемой. Гаррамон кивнул, но по выражению его лица Рист понял, что он ему не поверил.

– Поставь ноги. Мы пройдем от позиции один к шестому движению, прежде чем начнем.

– Экзарх… – сказал Рист, поставив ноги шире и следуя за Гаррамоном через шестое движение первой позиции.

Ему нравилось, что позиции имели номера. Когда Эйсон учил Кейлена и Данна, он постоянно использовал странные имена, которые плохо запоминались. Числа были проще и более структурированными.

– Почему она назвала вас арбитром? Прежде я не слышал этого титула.

– Это история для другого времени, ученик.

Но Рист не собирался позволить наставнику так легко ускользнуть от ответа.

– Если я сумею провести удар, вы мне расскажете?

Рист заметил, что по лицу Гаррамона промелькнула довольная улыбка. За все их тренировочные бои Ристу ни разу не удалось нанести Гаррамону ни одного удара. На самом деле у него не было ни единого шанса.

– Договорились. Нанесешь мне один удар, и я тебе расскажу. А теперь начнем.

Рист кивнул и повел плечами, потом сделал глубокий вдох и атаковал Гаррамона.

Ему показалось, что прошли минуты, – на самом деле миновало лишь несколько секунд, пока они обменивались ударами, звенела сталь, после каждого обмена руки Риста дрожали. Затем он ощутил боль – нога Гаррамона врезалась во внутреннюю часть его правого колена, не настолько сильно, чтобы сломать кости, но достаточно, чтобы нога Риста не выдержала. Его сердце забилось быстрее, когда колени ударились о твердую глину площадки, а Гаррамон занес клинок для нового удара. Он не собирается останавливаться!

В панике Рист поднял левую руку и потянулся к Искре. Он направил нити Земли под глину возле своего колена, сломал ее, поднял солидный кусок при помощи нитей Воздуха и сделал щит, который возник над его левой рукой. Клинок Гаррамона ударил в импровизированную защиту, разбив ее на тысячу осколков, и Рист упал на землю, но успел подхватить куски глины нитями Воздуха.

Половину осколков он метнул в левую ногу Гаррамона, а вторую – в его руку. Используя нити Земли, он склеил глину, и она застыла, охватив ладонь наставника и рукоять его меча, а другая привязала ногу к земле. В результате из-за общего веса глины и меча рука Гаррамона упала вдоль тела, и он потерял равновесие, высвобождая ногу из глиняной ловушки.

Рист моментально вскочил на ноги и атаковал. Мне нужно нанести всего один удар. Рист направил клинок в торс Гаррамона, однако тот легко шагнул в сторону, ударил ладонью по плоской части меча юноши, а локтем врезал ему в нос.

Слепящую боль сопровождали искры в глазах Риста, когда его голову отбросило назад. Он пошатнулся и только чудом удержался на ногах. У юноши возникло ощущение, что его ноздри забиты тканью. Медный вкус крови коснулся языка, кровь потекла в горло и появилась на губах. Он тряхнул головой, пытаясь прогнать туман перед глазами.

Потом поднял клинок и принялся отражать одну атаку Гаррамона за другой, пока не пропустил тяжелый удар по бедру, а следом по правой ноге, над коленом. Пусть лезвие клинка Гаррамона было затуплено, но его вес сделал свое дело – и у Риста возникло ощущение, будто его лягнула лошадь. Он попятился назад, стиснул челюсти и поднял клинок для защиты. Он не испытывал иллюзий – Гаррамон вел поединок без особых усилий и, если бы захотел, его меч оказался бы у горла Риста через первые десять секунд. Но цель тренировки состояла не в том, чтобы Рист победил Гаррамона, а чтобы добиться прогресса. Прогресса, который достигался каждый день. И сегодня Рист нанесет свой первый удар.

Рист поставил ноги во вторую позицию, исполняя движение номер три, собираясь пойти в наступление. Одновременно он потянулся к Искре, чувствуя, как в глубине сознания пульсируют нити, их энергия проходит сквозь него, наполняя спокойствием. Рист потянул за нити Воздуха, Огня, Земли и Духа, разделяя их на части, которые потребуются ему для выполнения задуманного. Он видел, как Гаррамон приподнял бровь, демонстрируя любопытство, и почувствовал, что тот также открылся Искре, готовясь к тому, что собирался сделать его ученик.

Рист сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и атаковал. Он сплел нити Воздуха, Огня и Духа в балдир, закрыл глаза на долю секунды, одновременно заставив сферу ослепительно вспыхнуть и тут же исчезнуть. Открыв глаза, он увидел, что Гаррамон споткнулся, одной рукой сжимая рукоять меча, а другой прикрыв глаза. Безупречно.

Когда Гаррамон споткнулся, Рист взял одну нить Земли и сформировал у ног экзарха ком глины, высотой не более трех или четырех дюймов, – техника, которую он почерпнул в «Изучении контроля». Искра далеко не всегда должна быть грандиозной и экстравагантной, временами вполне хватает эффективности.

Гаррамон вслепую сделал шаг вперед, его нога зацепилась за глиняный бугорок, и этого оказалось достаточно, чтобы маг потерял равновесие. Когда Гаррамон начал падать вперед, на Риста накатила волна гордости. Прогресс. Он сделал выпад.

Когда Рист направил меч в сторону Гаррамона, клинок мага описал дугу. Удар не был прицельным, но направлен в голову Риста так, что тому следовало либо его парировать, либо уйти в сторону – и потерять шанс нанести собственный удар. К счастью, Рист заранее к этому приготовился. Он продолжал движение своего меча вперед, одновременно направив воздушный хлыст в сторону клинка Гаррамона, рассчитывая, что сумеет изменить направление его атаки.

Но нити Духа обвились вокруг оружия, образовав барьер, его связь с Искрой была разорвана, воздушный хлыст нейтрализован.

Гаррамон сделал шаг в сторону, и его клинок прошел через то место, где должен был находиться воздушный хлыст Риста.

За несколько мгновений все изменилось. Теперь Рист стоял так, что весь его вес приходился на правую ногу, меч вытянут в то место, где только что находился Гаррамон.

Гаррамон оказался слева от Риста, холодная сталь затупленного клинка касалась его шеи.

Рист огорченно выдохнул.

– Отражение нитями Духа, – сказал он.

– Совершенно верно, – ответил Гаррамон и опустил меч.

Рист покачал головой и выпрямился. Ему не следовало быть таким глупым. Он мало времени посвящал работе с отражениями – они были слишком сложными и запутанными.

Он считал, что сначала ему требовалось овладеть базовыми вещами. Будь он внимательнее, он сумел бы проделать дыру в отражении еще прежде, чем оно было сформировано.

– Ты думаешь о вещах, которые могли бы нейтрализовать мое отражение, – сказал Гаррамон, направляясь к стойке с оружием. – Но тебе следовало выбрать другой путь. Более надежный.

– Простите меня, брат. – Рист протянул меч Гаррамону и поморщился, вытирая окровавленный нос рубашкой. Сочетание пульсировавшей боли и невозможности дышать носом вызывало раздражение. – А какое решение мне следовало принять?

– Проблема не в твоей изобретательности, ученик.

Гаррамон поставил на стойку оба меча, протянул руку к сумке, которая стояла на скамейке рядом с его мантией, и вытащил два меха с водой. Один он бросил Ристу, а потом сел на скамью. Только теперь Рист заметил, что Гаррамон слегка задыхается, а на лбу появились капельки пота. Пусть ему и не удалось нанести наставнику удар, но зато Гаррамон вспотел. Прогресс. Возбуждение заставило его выплюнуть кровь на ладонь.

– Ты продемонстрировал это, когда применил новый прием, – страница сто двенадцать «Изучения контроля». И должен сказать, что у тебя получилось очень неплохо.

Рист вытащил пробку из меха с водой, сделал большой глоток, а тем, что осталось, смыл кровь с лица. Он уже давно привык к прямоте Гаррамона. Более того, научился ее ценить.

– Так в чем моя проблема, брат?

– Ну, проблем две. Первая заключается в твоем нежелании отойти от заранее придуманного плана. Но ни один план не выдерживает столкновения с врагом, ученик. Течение реального сражения меняется мгновенно, вспышка клинка – и все пошло иначе. Как только ты понял, что я поставил отражение, тебе следовало адаптироваться к новой ситуации. Приверженность к исходному плану часто является причиной, по которой командиры посылают своих людей на смерть. Отсутствие гибкости бывает фатальным. Во-вторых, ты слишком сильно рассчитываешь на Искру. Я почувствовал твои колебания, как только отсек тебя от нее. Если ты собираешься стать боевым магом, тебе необходимо работать не только над своим разумом, но и над телом. Твой меч должен стать такой же частью тебя, как Искра. Впрочем, я вижу, что ты уже этим занимаешься.

Рист кивнул, пытаясь поскорее восстановить дыхание. По мере того как боль в носу становилась менее острой, остальные части тела стали напоминать о себе – теперь он ощущал все места, к которым прикоснулась сталь клинка Гаррамона.

– Я постараюсь исправить свои ошибки, брат.

– Я знаю, что так и будет.

Во дворе воцарилось молчание, Рист опустился на землю, скрестил ноги и отклонился назад, упираясь ладонями в твердую глину. Мокрая рубашка прилипла к телу, легкие горели огнем. Тишину нарушал лишь шорох упавших с дуба листьев, которые ветер разносил по двору, и пение птиц. Все казалось таким мирным. Если бы Рист закрыл глаза, он мог бы представить, что сидит на упавшем дереве на краю Оммского леса в тот день, когда они направились охотиться вместе с Кейленом и Данном перед открытием Лунного рынка.

– Ты не нанес удара, – сказал Гаррамон, нарушив молчание, – но тебе удалось произвести на меня впечатление.

Рист посмотрел на него, приподняв бровь.

– Четыреста лет назад, после освобождения, император Мортем и Примарх Туран присвоили мне титул арбитра. – Гаррамон рассмеялся, показывая, что Рист не сумел скрыть удивления, узнав об истинном возрасте своего наставника. – Да, я такой старый. Когда-то я был боевым магом Ордена. Но это история для другого дня. Годы, последовавшие за первым сражением у Ильнейна, были по меньшей мере бурными. Политический ландшафт и соотношение сил непоправимо менялись, нам противостояли враги не только снаружи, но и изнутри. Доверия постоянно не хватало.

А для того чтобы Империя продолжала побеждать, требовалась верность мужчин и женщин. В мои обязанности в качестве арбитра входило выявлять тех, кто хотел искренне служить Империи, и находить ее врагов, намеревавшихся причинить ей вред. Важное, но весьма трудное занятие. Я не гордился тем, что мне приходилось делать. Прошло почти столетие, прежде чем в должности арбитра пропала нужда. – Гаррамон говорил и смотрел в небо, а его глаза стали задумчивыми и печальными. – Экзарх, которую ты видел, Фулиа, когда-то была моей женой. Она так и не простила меня.

Как и всегда, сотни тысяч вопросов завертелись в голове Риста. Но по выражению лица брата Гаррамона он понял, что сейчас не время их задавать. Что само по себе противоречило природе юноши. Разве бывает такое конкретное время? Кейлен часто ему говорил, что далеко не все думают так же, и Рист над собой работал.

Вот почему Рист сидел молча, давая возможность эмоциям улечься. Они были странными: сочувствие мешалось с гневом. Сочувствие к задачам, поставленным перед братом Гаррамоном, и гнев на него за то, что он согласился их выполнять. Но Рист знал, что у него нет оснований для гнева. Нельзя судить другого, если ты не побывал на его месте.

– Я сожалею, брат.

Гаррамон покачал головой, словно ему стоило усилий вернуться в настоящее время.

– Что сделано, то сделано, ученик. Мы не в силах изменить прошлое, нам остается лишь двигаться вперед, используя его уроки. – Гаррамон встал. – Сегодня мы ограничимся одним поединком. Мне нужно отправиться в другое место. Ну а тебе, насколько я помню, вскоре предстоит встреча с сестрой Анилой.

Это не было вопросом, но Рист знал, что Гаррамон ждал от него ответа.

– Да, брат. Мы с Ниирой должны встретить сестру Анилу у ворот дворца. Она отведет нас за городские стены, в бараки Первой армии.

– Хорошо. – Гаррамон развернул черное одеяние с серебряной каймой, надел его и вернул мехи с водой в свою сумку. Он кивнул, его взгляд на мгновение задержался на Ристе, потом он повернулся и ушел.

Гаррамон шагал по коридорам императорского дворца. В лучах солнца, проникавших в сводчатые окна, расположенные справа от него, парили пылинки. Пение птиц и нескончаемая болтовня слуг и носильщиков доносились со стороны садов снаружи, наполняя тихую пустоту коридора.

Два стража, с головы до ног закованные в черные пластинчатые доспехи с красной окантовкой, стояли у входа в императорские покои.

На спине каждого был закреплен большой квадратный щит, а на бедре висел длинный меч. Они охраняли двери, выкованные из позолоченной стали, с ревущим черным львом, обращенным внутрь, на створках. Сами створки достигали пятнадцати футов в высоту и десяти в ширину и смыкались под аркой в центре.

– Джуинан, Карка. – Гаррамон кивнул двум дворцовым стражам.

Он запоминал имена и лица всех стражников и знакомился с новыми рекрутами. Времени на это уходило немало, но оно того стоило, ведь вполне мог наступить момент, когда ему потребуется их помощь. От старых привычек трудно отказаться.

– Он ждет вас внутри, экзарх Гаррамон, – склонив голову сказал тот, что стоял слева от двери, Джуинан.

– Благодарю.

Гаррамон прошел мимо Джуинана и Карки, распахнул правую дверь и оказался в императорских покоях.

Они были огромными, не менее ста футов в ширину и вдвое больше в длину, с потолками, под которыми легко уместились бы тридцать человек, вставших на плечи друг другу. Красный ковер с золотым шитьем лежал на каменном полу от самого входа до помоста в дальнем конце покоев. На нем стоял массивный письменный стол из дуба, а с потолка до самого пола свисало огромное красное знамя, закрывавшее ближайшую стену.

В центре знамени был изображен символ Лорийской Империи: черный лев Лории. Глаза Гаррамона на мгновение остановились на письменном столе. Когда Империя взяла город, а короля Эрика Уббейна приговорили к смерти, Фейн первым делом приказал полностью перестроить тронный зал. Сам трон расплавили и продали, и Фейн решил, что его место займет письменный стол.

«Трон устроен так, чтобы выдерживать вес тех, кто становится толстым из-за собственной некомпетентности и бездействия. Совет Ордена восседает на тронах, – сказал он. – Простой письменный стол гораздо практичнее».

Мраморный камин, встроенный в стену, находился в левой части покоев. Как и все в зале, он был вдвое больше любого другого, когда-либо виденного Гаррамоном. Две мраморные статуи ревущих львов, стоящих на задних лапах, возвышались по бокам камина, а над их головами находилась изящно украшенная каминная полка из толстого мрамора.

Свет проникал в зал через множество длинных окон, находившихся в верхней части стен. Под ними, вдоль всей стены, от начала зала и до самого конца тянулся дубовый книжный шкаф высотой почти в десять футов. С тех самых пор, как Гаррамон познакомился с Фейном, тот всегда интересовался книгами, содержащими знания. Именно стремление к знаниям заставило Фейна отыскать Шамана араков в Мар-Доруле. От него Фейн узнал правду о богах. Правду о Спасителе.

Гаррамон обнаружил своего старого друга на одном из двух кожаных кресел возле книжного шкафа. Он сидел, скрестив ноги и опираясь спиной о жесткую подушку, с книгой в руке.

Фейн был одет в простую черную рубашку из хлопка, легкие штаны и пару черных сапог с толстыми подошвами. Его черное облачение с красной каймой было сложено и лежало на подушке рядом с ним.

Гаррамон молча прошел через зал и опустился в кресло, стоявшее напротив Фейна. Он знал, что ему не следовало прерывать читавшего императора. Слегка наклонив голову, Гаррамон взглянул на книгу, которую держал в руках его друг. Она была переплетена в черную кожу, края выглядели вытертыми, а страницы испачканы чем-то, похожим на кровь.

– Исследования Кираллы Холфлауэр, – сказал Фейн, не отрывая глаз от книги. – Ты ведь, думаю, ее помнишь?

– Она из Ученых, не так ли? – ответил Гаррамон, вспоминая женщину. Темные волосы, достаточно приятное лицо, полное отсутствие чувства юмора. Насколько он знал, она отличалась невероятным религиозным фанатизмом и полностью посвятила себя Спасителю. Сам Гаррамон был верующим, но с Кираллой Холфлауэр не мог сравниться. – Я уже довольно давно ее не встречал.

– Она мертва, – сообщил Фейн, как о чем-то очевидном, переворачивая страницу. – Ее убили вместе с тремя членами ее свиты шесть лет назад.

– Тогда понятно, почему я давно ее не встречал.

Фейн на мгновение оторвался от книги и покачал головой, глядя на Гаррамона с полуулыбкой.

– Она занималась изучением Рун Сущности и призыва в старой крепости, расположенной к югу от Гилдора, рядом с Мар-Дорулом – в Крагсденфорде.

– Я слышал об этом месте. Но разве оно не заброшено почти сто лет назад? – спросил Гаррамон.

– Да, некоторое время так и было. Тот, кто решил убить Кираллу, также постарался сжечь дотла старую крепость. Только благодаря милости Эфиалтира книга сохранилась – Киралла начертала внутри нее охранные руны. Некоторые страницы пропали, но уцелело достаточно, чтобы книга оказалась полезной.

Гаррамон кивнул и перехватил взгляд Фейна, смотревшего на него поверх книги.

– Осмелюсь предположить, что ты вызвал меня не для того, чтобы обсудить эксперименты умершей женщины.

– Да, ты прав. – Фейн наклонился вперед, взял с низкого столика, стоявшего между креслами, длинную закладку из красной стали, положил ее между страницами, закрыл книгу и убрал ее на стол. Сцепив руки на груди, он откинулся на подушку и посмотрел на Гаррамона. – Расскажи мне о прогрессе юноши.

Гаррамон заерзал в кресле.

– Его сила растет с каждым днем, – ответил Гаррамон, стараясь говорить спокойно. – Он умен, быстро учится, а также обладает упрямством и своеволием. Я уже очень давно не видел ученика с таким потенциалом.

– Хорошо. Он станет могущественным инструментом против дралейда. Его Испытание Воли прошло как планировалось?

Гаррамон кивнул.

– Да, все прошло удачно. Он очень прозорлив и задает столько же вопросов, сколько делает вдохов за день, но мне кажется, он начинает опускать стены, которыми отгораживался прежде.

– Он будет хорошим кандидатом для Вознесения.

Внутри у Гаррамона все сжалось.

– Если это случится, он не сможет принести пользы, когда дело дойдет до дралейда.

Фейн рассмеялся и покачал головой.

– Ты к нему привязался, Гаррамон. Не беспокойся. Он слишком ценен, в особенности сейчас, когда приближается восход Кровавой Луны.

Гаррамон выругал себя за то, что не предвидел планов Фейна. Он часто забывал, что теперь тот уже не просто его старый друг. Он император. И за его вопросами стояло больше, чем бросалось в глаза в первый момент.

– Кстати, тебе следует начать его Испытание Веры во время следующей луны.

– Так скоро? – Гаррамон не сумел скрыть удивления.

Он всегда знал, что Фейн хочет ускорить обучение Риста, но проводить Испытание Веры так быстро, в особенности для того, кто вырос не на Севере, будет очень сложно.

– Именно. – Фейн наклонился вперед. – Я отдам такой же приказ относительно других учеников, имеющих проводников. Примарх Туран получил инструкции ускорить обучение всех учеников боевых магов в Высокой башне. Кровавая Луна быстро приближается, старый друг, и мы должны быть готовы. Мне не нужно напоминать тебе, что такая возможность возникает один раз в четыреста лет, и мы не можем позволить себе ждать еще четыре столетия. Араки с каждым днем становятся все более дерзкими. Они хотят стать теми, кто усилит влияние Эфиалтира в мире. Прямо сейчас я получаю донесения, в которых мне сообщают об их продвижении вперед. Он испытывает нас, и мы не можем потерпеть поражение.

Гаррамон сделал глубокий вдох, выдохнул и кивнул.

– Я все организую, – сказал он. – Испытание начнется до того, как на небе появится новая луна.

– Хорошо. Из-за тревоги на Юге и нападений араков наши силы растянуты. Я говорил с Эльтором, мы соберем всех всадников Драконьей гвардии. Нам необходимо подавить восстание до того, как оно начнется. Мы не можем допустить, чтобы оно отвлекло нас от главной цели.

Как только Фейн закончил говорить, в зале потемнело, словно свет исчез, и во всех углах заклубился мрак. Гаррамон выпрямился. В жизни существовали вещи, которые следовало уважать и разумно опасаться, – герольд Эфиалтира был одной из них.

– Брат Гаррамон, верный слуга истинного бога, – слова эхом прозвучали в зале, подобно скрежету стали.

Стиснув челюсти, Гаррамон встал, повернулся и увидел герольда, стоявшего у дальнего конца дивана, его кожа была бледной, словно натянутый пергамент, глаза черными, как гагат, короткие волосы белыми, точно кость. Ярко-синие узоры украшали черные одеяния герольда. Гаррамон знал, что только один герольд выбирает такие цвета, но Азрим убит во время первого сражения за Белдуар. Похоже, ему удалось найти нового. Гаррамон склонил голову.

– Герольд Азрим, да озарит тебя свет Спасителя.

Тонкие губы Азрима изогнулись в хрупкой улыбке. Только теперь Гаррамон более внимательно вгляделся в лицо герольда, точнее, в лицо его хозяина – высокие скулы, резкая линия подбородка. Гаррамон попытался представить его с бронзовой кожей и светлыми волосами. Артим Валдлок.

Артим стал боевым магом почти два столетия назад и получил титул экзарха еще через пятьдесят лет.

Гаррамон во многих битвах сражался рядом с ним, они вместе выпили множество бутылок вина. Несомненно, Гаррамон считал Артима верующим, но никогда бы не подумал, что тот согласится на Вознесение. Артим был слишком высокомерным, слишком сосредоточенным на собственном прогрессе, чтобы посвятить себя такому служению… во всяком случае, так думал Гаррамон. Быть может, он ошибался. И пусть это большая честь – разделить тело с герольдом Эфиалтира, сам Гаррамон не стал бы даже рассматривать такую возможность. Существовало слишком много неизвестных, а его давно интересовало, насколько носитель сохраняет свой разум. Прошло несколько лет после его последнего разговора с Артимом, но сейчас он испытал печаль, что это была их последняя встреча.

– Азрим. – Фейн поднялся на ноги не так быстро, как Гаррамон. Глядя на старого друга, Гаррамон не мог не заметить его усталость и темные круги вокруг глаз Фейна. – Какие новости ты принес?

– Твой город Кингпассе осажден араками, которые хотят собрать урожай, – голос Азрима звучал резко и жестко, каждое слово он произносил немного дольше, чем следовало, дыхание было хриплым.

Если Кингпассе пал, он станет первым городом, который сумели разорить звери. Фейн не скрывал пылавшей в глазах ярости, заходили желваки на его челюстях.

– И каков исход сражения? – спросил император.

– Пока город устоял. – Голубоватый язык герольда облизнул хрупкие губы, как будто смаковал слова, которые сейчас с них слетят. – Люди говорят о Драконьей гвардии, которая их спасла.

– Драконья гвардия? Эльтор не мог мобилизовать ее так быстро. Он… – Фейн смолк, и Гаррамон понял, что он имел в виду.

– Дракон с белой чешуей, – прошипел Азрим. – Мужчина, чьи глаза стали пурпурными. Его называют Стражем Варина.

Гаррамон на мгновение положил ладонь на массивную деревянную дверь своего кабинета, остановив взгляд на мерцавшее золотой эмблеме Круга – два тонких концентрических кольца с шестью меньшими, массивными кольцами, вписанными через равные интервалы, – украшавшей дерево. Тяжело вздохнув, он распахнул дверь.

Его встретил знакомый запах пергамента и жженых поленьев, к которому тут же добавился аромат стоявшей на письменном столе свечи. Гаррамон прошел мимо книжного шкафа из дерева румара, занимавшего ближайшую стену, и опустился на деревянный стул, за письменным столом – далеко не самый удобный. Массивный и жесткий, без обивки и подушки, он всякий раз скрипел, когда Гаррамон вставал или садился, но его стул устраивал. Будь он удобным, Гаррамон садился бы на него чаще – именно по этой причине кожаные кресла у камина отнимали у него так много времени.

Он опустил руку, выдвинул ящик из правой части стола, где хранились два хрустальных стакана и средних размеров хрустальная фляжка, на три четверти наполненная виски из Дрифейна. Напряжение, возникшее в его мышцах во время вспышки Фейна в ответ на донесение Азрима, отступило, как только он посмотрел на нежно-коричневую жидкость.

Он взял один из стаканов, поставил на письменный стол перед собой и вытащил из фляжки пробку. Налив щедрую порцию сладкой жидкости, Гаррамон тут же вернул пробку на место, вдохнул земной аромат, когда поднес стакан к носу, подержал его так некоторое время, а потом осторожно вылил каждую каплю в рот.

Пока он держал виски во рту, острота притупилась, ароматы земли медленно рассеялись, и им на смену пришла сладость. Он проглотил напиток, жидкость обожгла горло, но приятное послевкусие осталось.

Гаррамон закинул голову назад и прикрыл глаза. Так он просидел несколько мгновений, потом вздохнул, открыл глаза и поставил стакан на письменный стол. Затем вынул из кармана небольшой железный ключ, кольцо которого было выковано в форме открытого круга с шестью маленькими шариками, вставленными через равные интервалы – имитация символа Круга, – засунул ключ в замок левого ящика стола, повернул его и услышал отчетливый щелчок.

В ящике хранилось несколько вещей: позолоченная коробочка из черненого дуба, в которой лежал флакон с Сущностью, кошелек, полный золотых монет, серебряное ожерелье с изумрудной подвеской и кремовый конверт, запечатанный пчелиным воском. Взгляд Гаррамона задержался на позолоченной коробочке с флаконом Сущности. Прошло уже немало времени с тех пор, как он в последний раз ощущал ее стремительное течение в своих венах, и у него появилось искушение открыть флакон, чтобы только ее почувствовать, но он его преодолел. Сладкая, как любая сила, жидкость была драгоценной, и ее не следовало расходовать напрасно.

Гаррамон отвел взгляд от коробочки, взял письмо и положил его на стол перед собой, потом провел пальцами по грубой бумаге и гладкому воску, которым письмо было запечатано.

Когда Фейн в первый раз пришел к нему и рассказал о Ристе, молодом человеке, которого нашел герольд Азрим, юноше, который не только обладал огромным потенциалом, но также близко дружил с мятежным дралейдом, Гаррамон без колебаний согласился сделать то, о чем его попросили. Он присягал на верность Империи, Фейну и Спасителю – всегда. К тому же юноше повезло. Когда Гаррамон попал в Орден, проходить обучение под руководством мага считалось высочайшей честью, доступной для человеческого ребенка – выше было только стать дралейдом.

Гаррамон постучал пальцем по восковой печати – послышался четкий звук, и бумага затрепетала от повторявшегося соприкосновения с поверхностью стола. Юноша напоминал Гаррамону собственного сына, Малина. У обоих мальчиков была удивительная тяга к знаниям и стремление вперед. Одинаковая упрямая решимость.

Гаррамон снова вытащил пробку, налил в стакан виски и опустошил его содержимое одним глотком.

– Мы делаем то, что должно.