Степь. Часть II

Глава 18

— Надо уходить, — сказал я, как только Брамин задвинул засов, — Не верю я в такую удачу.

— А вот я верю, — Брамин распахнул окно, — Но уходить надо как можно быстрее.

Мы быстро собрались. Я первым вылез в окно и спрыгнул вниз на мягкую землю грядок с какими-то овощами. Подхватил и аккуратно сложил подальше от стены дома седельные сумки, сброшенные Торгашём. Помог спуститься моим друзьям и махнул рукой в сторону конюшни, стоящей чуть в стороне от корчмы. Подхватив сумки и стараясь не шуметь, мы подошли к воротам как раз в тот момент, когда из них выводили упирающегося Ветра. Два конокрада держали его за уздечку, а третий забрался в седло и пытался успокоить раздражённого коня. Я коротко свистнул. Услышав сигнал «враги», Ветер резко опустил подкованное копыто на ногу одного из жуликов. Тот завопил и выпустил из рук уздечку. Повернув голову влево, мой брат укусил второго за руку. Лошади кусаются слабо. Если сравнивать с собаками. Только я не видел ни одного человека, которому бы это понравилось. Укушенный тоже бросил уздечку и отскочил. Всхрапнув, Ветер с силой врезался боком в ворота конюшни. Судя по крику всадника, его ноге не поздоровилось. Опустив голову и выгнув спину, Ветер прыгнул на месте с передних ног на задние, затем резко бросился в сторону и сбросил с себя последнего конокрада. В этот момент подоспели и мы. Моя сабля разрубила голову укушенного, меч Брамина прервал жизненный путь вора с повреждённой ногой, неудачливого всадника затоптал Ветер. Ворвавшись в конюшню, в свете двух масляных ламп мы увидели ещё четырёх стражников, седлавших рыжих братьев.

— Мы не сами, барон приказал! — выкрикнул самый старый из них, я его видел на заставе.

— Заткнись! — доставая меч левой рукой оборвал его высокий воин в чёрных дорогих доспехах, — Взять их!

— Стереги! — крикнул я Ветру и вошёл в широкий проход между стойлами. Брамин пристроился справа, Торгаш слева. Всё как на многих тренировках. Стражник с заставы начал загонять лошадей обратно в стойла, остальные встали напротив нас. Они не нападали, поглядывая на воротный створ за нашей спиной.

— Вперёд, — скомандовал я.

Мой противник был толст. Обычное дело для стражников, чей вечер не обходится без пива и жаренного на огне мяса. Увернувшись пару раз от его выпадов, я резко пригнулся и чиркнул кончиком сабли по бедру, снизу вверх. Он охнул, но не отступил. Справа Брамин теснил своего противника, наращивая темп ударов. Я снова достал своего противника, на этот раз в руку. Звякнула кольчуга, давая мне понять, что удар не дошёл до тела. Справа раздался шум падения и толстый стражник на миг отвлёкся. Я ударил его в шею и, развернувшись влево, еле успел блокировать выпад воина в чёрных доспехах. Торгаш, выронив меч, зажимал двумя ладонями рану в боку, медленно оседая вдоль загородки. Высокий воин, увидев что остался один, отпрыгнул в сторону ворот. Однако Торгаш смог вытянуть ногу. Споткнувшись, его противник потерял равновесие и опёрся мечом на утоптанную землю конюшни. Я ударил по напряжённой руке, рассекая мышцы и перерубая кость. Он ткнулся лицом в пол и получил добивающий удар в затылок. Я быстро оглянулся. Брамин за шиворот выволакивал старого стражника из загона с нашими лошадьми.

— Я не хотел, — всхлипывал пленник, — у меня даже оружия с собой нет!

— Кто приказал? — Брамин поставил его на колени и вытащил кинжал, приставив его к горлу последнего стражника.

— Барон! Он сказал, что вы наёмные убийцы! За ним пришли!

— Сколько вас здесь?

— Ещё восемь в харчевне сидят. Пощадите!

— Высокий воин в чёрном, кто он?

— Сын барона, — после короткой заминки ответил стражник, — Уж очень ему лошадки ваши приглянулись, сам за ними идти вызвался.

Пока шёл допрос, я успел вытащить из пояса мазь Лекаря и буквально залил ею бок Торгаша. Она тут же застыла розовой коркой, остановив кровь.

— В седле удержусь, — выдохнул Торгаш.

Я вышел за седельными сумками, которые мы бросили перед воротами. Вернувшись, я посмотрел на Брамина, вытирающего кинжал, и стал седлать выскочившего из стойла рыжего скакуна Торгаша. Закончив, я подошёл к сыну барона. И вправду, бедно они тут живут, даже взять нечего. Чёрные доспехи только в полутьме конюшни выглядели пристойно. Я срезал с его пояса кошелёк и засунул его за пояс. Брамин помог взобраться на коня Торгашу и вскочил на своего. Я вышел во двор, приторочил свои сумки к седлу Ветра и, наконец, взобрался на коня. Ворота на улицу были открыты. Заставу мы объехали по полю.

— Торгаш, — негромко позвал я, когда копыта лошадей вновь зацокали по дороге.

— Час ещё продержусь, — сдавленно отозвался он.

— Час нам ничего не даст.

— Верно, — отозвался Брамин, — ты же сам слышал, мы сына барона в конюшне положили. В покое нас не оставят. Но здесь прятаться бесполезно. Или сами по следам найдут, или собак пустят.

— Делаем так, — решил я, останавливая Ветра у приметного дерева с белой корой, светлой даже ночью, — Торгаш, бери одеяло, свои сумки и прячься в лесу. Брамин, навьючивай на его коня оставшиеся сумки. И нашим легче будет, и по следам не определят, что один конь без всадника. Скакать будем всю ночь. Под утро тоже спрячемся, попробуем обмануть погоню. За тобой вернёмся через три-четыре дня. Прячься лучше, Ветер хоть и не собака, но найти тебя сможет. Еды тебе хватит, зелье Лекаря подлечит, фляга твоя полна, возьми ещё мою. Удачи тебе, брат.

— И вам, братья, — ответил Торгаш, — Через пять дней попробую выбраться сам. Скачите!

Чтобы скакать по ночной дороге, нужен опыт степняка или воина пограничной стражи. Я вёл за собой коня Торгаша, а Брамин держался за его хвостом. Наши лошади достаточно отдохнули для долгого бега, боялся я только какой-нибудь ямы или колдобины. Один раз мы проскочили мимо вставшего на ночь купеческого каравана, дважды с дороги в лес шарахались какие-то звери. Ближе к утру я разглядел первый перекрёсток и свернул вправо.

— Хан, — окликнул меня Брамин, — впереди деревня, когда сюда ехали, её было видно с дороги!

— Помню, — я остановил Ветра и спрыгнул на землю, — Сейчас надену на копыта кожаные мешки и вернёмся.

— Это те, что ты заказал ещё в Арнитии? Я уж думал, ты зря потратил деньги.

Не отвечая, я вытащил из седельной сумки кожаные чехлы и занялся переобуванием лошадей. Закончив, я вновь взобрался на Ветра и развернул его в сторону дороги. Самую малость посветлело. Брамин поехал впереди, пытаясь найти неприметный съезд с дороги.

— Хан! Тут мостик через ручей, спустимся вниз и уйдём по воде, — наконец окликнул он меня.

Так мы и сделали. Пройдя по ручью шагов триста, мы выбрались на берег и затаились на небольшой поляне.

— Лошади нас не выдадут? — с сомнением спросил Брамин.

— Нет, я попросил их молчать. Как станет светло, надо проверить, не оставили мы следов на берегу.

— На спуске были камни, но посмотрим обязательно. Хан, ложись, я тебя разбужу.

Я не стал спорить, завернулся в своё одеяло и мгновенно заснул. Проснулся я ближе к полудню и отправив Брамина спать, пошёл пообщаться с Ветром. Конь благожелательно отнёсся к моему восхищению ночной скачкой. Мы постояли рядом, чувствуя тепло друг друга. Поблагодарив Ветра, я сбросил одежду и искупался в ручье. Почувствовав себя лучше, я позавтракал и занялся чисткой лошадей. К тому времени, когда я закончил с последней, проснулся Брамин. Что-то недовольно бурча он ушёл в сторону ручья и вернулся посвежевший, с мокрыми волосами и желанием поговорить.

— Хан, я вот думаю...

— И я всё время думаю, — перебил я друга, — не было других вариантов.

— А если они купца нашего найдут?

— Специально его искать не будут, если только случайно.

— Хан, давай сегодня за ним вернёмся?

— Нет. Лучше ему за одну ночь стать не могло, не удержится он на коне. Зато нас троих с лошадьми могут и заметить.

Брамин вздохнул.

— Давай хоть посмотрим, что мы там купили, — развёл он руками.

Я вытащил из своей сумки широкий тяжёлый пояс и мы первый раз внимательно его осмотрели.

— По описанию похож, — пожал плечами Брамин, — Дай-ка его сюда.

Покрутив пояс в руках и тщательно его прощупав, Брамин первый раз за день улыбнулся. Достав засапожный нож, он аккуратно распорол швы, показавшиеся ему подозрительными. Затем, затаив дыхание, он медленно вытянул из прорехи четыре тончайших листа пергамента, сложенных вместе.

— У тебя глаза получше, — продолжая улыбаться, Брамин протянул мне первый листок, аккуратно отделив его от остальных, — Читай!

«В детстве от отца мне сильно доставалось за то, что я ленился учиться. Особенно мне не нравилось писать, вырисовывая заглавные буквы. Сейчас же я рад тому, что с самого начала моих странствий записывал свои приключения. Каждый год я приношу несколько листков пергамента в городскую библиотеку, где есть специальная комната для таких сочинений. За две серебряных монеты в год их там хранят, а ещё за две младший библиотекарь переписывает их красивым почерком и сшивает в одну книгу. Кто знает, может записи о моих приключениях станут такими же известными как книги-рапи! Но то что я напишу сейчас, я смогу доверить только потайному карману в моём поясе и уж точно не понесу в библиотеку.»

— Первый листок весь, — я сложил страницу и вернул её Брамину, взяв второй листок.

«Воистину, сама судьба под конец жизни подбросила мне приключение, которое должно достойно завершить мою жизнь наёмника! Вот уж не думал, что когда-либо увижу настоящую книгу-рапи, не то что буду держать её в руках! Но по порядку. Всем известны легенды о великом правителе Рапи-ра. Когда я учился в Арнитийском университете, известный историограф отца нынешнего герцога в трёхдневной дискуссии убедительно доказал, что это выдумки и такого правителя никогда не было. Даже само имя «Рапи» происходит от общего названия самых редких из известных нам книг.

Главным его оппонентом был мой учитель. В запале научных споров он заявил, что главная цель историографа герцога не научная истина, а желание убрать из истории всех, кто превосходит нынешнего правителя Арнитии, что бы его легче было прославлять. На следующий день за ним пришли из тайной службы. Я же завербовался в наёмники и покинул свой родной город, что бы вернуться обратно через долгие пять лет. Мой учитель два года провёл в тюрьме, затем старый герцог умер, а новый даровал ему помилование без права преподавать в университете. Старый упрямец тогда поклялся, что докажет реальность существования Рапи-ра. Происходил он из богатой семьи, поэтому мог позволить себе годами копаться в библиотеках герцогств не думая о деньгах. Через два года после моего возвращения мы столкнулись с ним на улице и он страшно мне обрадовался. Учёному человеку тяжело жить в окружении обычных людей, равнодушных к его изысканиям. Во мне же он нашёл благодарного слушателя, ибо я тоже не слишком жаловал своё окружение.

После первой встречи мы виделись два-три раза в год, говорили о Рапи-ра и с каждой встречей я всё больше убеждался в том, что мой учитель прав. Этот великий правитель действительно существовал. Но как это доказать? В последние годы учитель тщательно искал тексты о последнем годе жизни Рапи-ра. По легенде, состарившись и передав правление своему среднему сыну, Рапи-ра отправился на остров, на котором провёл своё детство и юность, сказав, что оттуда он пришёл в этот мир, так может быть небо откроет для него дверь ещё раз. Собрав все доступные описания этого острова, учитель смог найти достаточное количество приметных черт, по которым опытный капитан смог бы его опознать. За эти годы мне пришлось изрядно постранствовать по разным дорогам, так что я признал его правоту. Он не сомневался, что я отправлюсь вместе с ним, вручив мне изрядный кошелёк и поручив всё организовать. Я зафрахтовал корабль с опытным капитаном и надёжной командой, договорился со своим отрядом наёмников, без труда нашёл нужные припасы, хотя всё это и заняло больше тридцати дней. Капитан корабля, старый бродяга, сказал мне, что и сам не прочь побороздить океан, да ещё за хорошую плату. Он в тех местах бывал дважды, доведёт туда свой красавец корабль без труда, но на месте придётся нанимать местного лоцмана, знающего острова. Я даже почувствовал волнение, когда мы отчалили от берега, хотя думал. что моя душа окончательно зачерствела в буднях наёмника.»

Я в нетерпении протянул руку за следующим листком.

«Само плавание для меня прошло плохо. Сначала мучала морская болезнь, затем начали ворчать заскучавшие наёмники, которых команда корабля обзывала бездельниками, а в конце перехода старый дурак рассказал всем, что мы ищем, хотя я сто раз предупреждал его быть аккуратней. В результате, по судну загуляли слухи о несметных сокровищах, за которыми мы отправились. Попытки выжившего из ума идиота поведать морякам и наёмникам о важности исторической правды ни к чему не привели. Назревал бунт. Когда же я подслушал разговор о том, что старик пыток не выдержит и всё расскажет, пришлось действовать быстро. Собрав команду и наёмников, я предложил им участвовать в поисках клада за половину добычи. Вторая часть должна была быть поделена между капитаном, как владельцем судна и нами, знающими где искать. Моя речь была встречена громкими криками одобрения, на корабле опять воцарился мир. Учитель только пожал плечами и углубился в свои записи. Сунувший в них свой любопытный нос помощник капитана ничего не понял, но своими рассказами подтвердил нашу полезность для общего дела. Когда же мы добрались до последнего в этой части света крупного порта на берегу океана, где нам предстояло простоять дней десять, я тайком нашёл и нанял небольшое местное судно с капитаном, понимающим наш язык и тёмной ночью покинул «Золотую Стрелу» в компании учителя и трёх наёмников, которым можно было доверять. На нашем новом корабле была всего одна тесная каюта, где разместился учитель. Шесть матросов мастерски управлялись с парусами. Капитан, выслушав описание острова, хитро улыбнулся и достал морскую карту.

— Это здесь, — он уверенно ткнул пальцем в цепочку островов, — Остров Гора. Он один такой, с горой в центре. Раньше там жемчуга в прибрежных водах было много, его так и называли, горный жемчуг. Из-за этого на деревню, что там была, много раз пираты нападали. Потом опять люди селились, а потом жемчуг закончился. Да ещё рыба из тех мест куда-то ушла. Там наверное уже лет пятьдесят никто не живёт, ну, может несколько семей. Но коли вам денег не жалко, сходим туда.

— В этом всё дело, — зашептал мне на ухо учитель, когда мы остались в его каюте вдвоём, — Если пираты вырезали не один раз местных жителей, цепочка знаний прервалась!

— Что шепчете, вы уже молодец, — зашептал я в ответ, — хоть чему-то научились. Как нам целый остров обыскать?

— Нам весь и не надо. «Рано утром Светило здоровалось с Рапи-ра в его пещере, где на стенах по его приказу были выбиты священные символы», — так написано в тексте, что я нашёл!

— И что, думаете он там сидит и вас ждёт?

— Ты в наёмниках совсем разучился думать!

— Зато научился спасать вашу шкуру!

— Прости, — смутился учитель, — большая пещера с восточной стороны горы с рисунками на стенах, вот что нам нужно!»

Я посмотрел на Брамина.

— Бочонок бы за такой пергамент дорого заплатил! — усмехнулся Брамин.

— Мы и сами за него дорого заплатили. Давай третий.

Помрачневший Брамин протянул мне предпоследний листок.

«Последняя часть нашего поиска прошла на удивление легко. Капитан без труда привёл своё судно к нужному острову. В рыбачьей хижине, где жило всего две семьи, нашёлся пронырливый мальчишка, взявшийся после объяснений капитана за медную монетку отвести нас в пещеру. Наёмников я прихватил с собой. Пусть увидят, что ничего там нет. Вход сильно зарос деревьями и кустами, вряд ли мы бы нашли его без проводника. В самой пещере было пусто. Пол, стены, потолок. Пол был неровным, словно его много раз пытались копать. А над левой стеной потрудился настоящий мастер. Вот Рапи-ра сражается с пиратами. Здесь ему кланяется дракон. На этом барельефе он едет на огромном крокодиле. А это театр под открытым небом. Оглушённый учитель схватил принадлежности для письма и стал зарисовывать всю стену. Я поразился тому, насколько точно он это делает. Закончил он часа через два. Спрятав записи в свою сумку, учитель широко улыбнулся:

— Я был прав. Рапи-ра действительно существовал.

— Если здесь что-то и было, то всё давно разграбили, — сказал я специально для наёмников.

Спорить было не о чем и мы вернулись на берег. Капитан решил на день задержаться, объяснив это каким-то ремонтом. На то, что ближе к вечеру мальчишка исчез вместе с одним из матросов, я обратил внимание сразу. Уж очень хитрым стало его лицо, после разговора с капитаном. Вернулись они порознь, матрос нёс подмышкой какой-то свёрток. На следующий день мы отправились обратно. Учитель строчил свой доклад, предвкушая триумф и ничего вокруг не замечая. Моряки занимались повседневными делами, я с остальными наёмниками бездельничал. Уже в самом конце пути, погода испортилась. Задул противный ветер, временами шёл дождь. Капитан изменил курс и пристал к берегу в маленькой бухточке.

— Дней пять ветер не утихнет, — мрачно глядя на небо сказал он, — можем подождать, а можете выйти к дороге, любой караван вас к вечеру доставит в порт.

— Уходим, — решил учитель, — время дорого! Заплачу, как договаривались.

Мы стали собираться, а учитель сошёл на землю и прижимая к себе свою сумку побрёл в сторону небольшой рощи, за которой по уверениям капитана шла дорога в порт.

— Я рассчитаюсь с капитаном, а вы разберитесь на палубе, — бросил я своим наёмникам. Они понятливо кивнули, мы давно вместе, да и что тут непонятного!

Зайдя в каюту я достал кошель и не развязывая тесёмки ударил им капитана в висок. Он упал и я краем уха прислушиваясь к крикам на палубе связал его.

— Книжник! — заглянул в каюту один из моих, — Беда у нас, Косматого порезали.

Я вышел на палубу. Шесть матросов за одного наёмника это не худший результат.

— Делите пока, — я сунул оставшимся наёмникам кошель, — пойду у капитана пошарю.»