Театр наизнанку (СИ)

Глава 4

Следующий день стал для меня счастливым: после долгой, очень нудной погрузки чемоданов и свёртков с нашим снаряжением в нанятый Самвелом грузовик, и долгой тряски на пути к нашему новому «рабочему месту», пред моими очами наконец-то предстало здание театра. Настоящего театра, в котором мне, отныне, предстояло работать. Высокое, многоэтажное, белоснежное здание, имеющее отдалённое сходство с собором Нотр Дам, с величественным видом возвышалось над окрестностью, словно говоря: «Я — обитель самой великой красоты на свете! Войдите же в меня!». Впрочем, это было моё личное ощущение, — старожилы наверняка привыкли. А вот «внутренний мир» театра здорово меня удивил: он выглядел совершенно заброшенным. Затхлый запах, атмосфера полной ненужности, ощущение, что местный воздух, будто бы втянут «внутрь себя», — всё это вызывало грусть, страх, и депрессивные мысли, одновременно. Когда же ребята были тут в последний раз? Самвел уверял, что они отсутствовали чуть больше трёх месяцев, но разве здание могло приобрести столь нежилой вид, за такой короткий срок? Весь остаток дня, мы приводили театр в божеский вид. Премьера должна была состояться уже через два дня, так что навести порядок, (а заодно провести генеральную репетицию) было предметом первой необходимости. Тут меня смутило ещё кое-что: маленькая неприметная дверца, расположенная в нише, что была у самого входа в зрительный зал.

Сразу, как только мы прибыли, Алик со Светой (да, она была жива) втащили туда какой-то длиннющий свёрток, после чего, Самвел запер каморку на несколько замков, строго-настрого запретив мне подходить к ней. Да-да, вы правильно поняли — запретил персонально мне! В чём же было дело? И что, в конце-концов, они скрывают от меня? За два месяца знакомства, мои коллеги по-прежнему относятся ко мне, как к чужаку. «Какую же игру они ведут? — размышлял я, в свободные минуты, — они пытаются от чего-то меня уберечь, или тайно используют в своих целях? Как же это выяснить, не привлекая их внимания?» Я твёрдо решил поговорить обо всём с Самвелом, сразу после премьеры спектакля. Однако в течении следующих дней, дело приняло совсем уж неожиданный оборот…

Странности начались вечером, накануне дня выступления. Марина была чем-то глубоко расстроена: не произнеся ни слова за весь вечер, она хмурила брови, хваталась время от времени за голову, а за ужином просидела, мрачно уставившись в одну точку. По неизвестной причине, она избегала меня, на мои попытки поговорить с ней, лишь отмахивалась. Что же всё это значило? Тяжёлые неприятности на работе? Или я, незаметно для себя, чем-то провинился перед ней? Но, как только я уже собрался лечь спать, всё прояснилось.

Марина робко постучалась в мою комнату:

— Прости, пожалуйста, я лишь на пару слов, — тихо пробормотала она. И, глубоко вздохнув, добавила: — Я обязана тебе это сказать. Ваш театр — проклят!

— Что?! — не поверил я своим ушам, — откуда…

— Когда ты мне похвастался вашим переездом, — перебила она меня, — я, повинуясь внезапно возникшему плохому предчувствию, решила раскопать информацию об этом театре. И нашла много интересного: в среде местных обитателей он числится проклятым, но не думай, речь сейчас не о вашей команде, — проклято само здание. Семь лет тому назад, оно представляло из себя страшные, скособоченные на одну сторону, руины, от одного вида которых, плакали маленькие дети и бросались врассыпную, поддаваясь чувству необъяснимой иррациональной паники, взрослые. Некоторые из них даже рассказывали о чувстве непонятного, комбинированного страха: приступ невыносимой паники, резко сменяющийся состоянием непонятного, умиротворяющего транса, когда кажется, что ты преклоняешься перед сильным существом, сообщившем тебе о конце твоего жизненного пути, и предложившем следовать за ним. Само собой, люди, пережившие это, существовать полноценно больше не могли. Несмотря на это, сносить это неживое чудовище никто не собирался. Но вдруг, спустя два года, на этом месте внезапно начались строительные работы, и за относительно небольшой срок, ужасные руины были превращены в замечательный театр имени Григория Жарова — театр, где играли дети и подростки. Страшная легенда этих мест со временем была забыта, люди с удовольствием ходили на спектакли юных артистов, но через год случилась новая беда: те дети, вместе со своими руководителями, бесследно исчезли. Войдя однажды внутрь, они просто не вышли назад, словно растворившись внутри. Полиция не нашла никаких следов, кроме большой лужи крови в этом опустевшем здании. Больше тех ребят никто не видел.

…Здание простояло пустым полгода. Затем, какой-то предприниматель решил переделать его под кинотеатр. Но задумке не суждено было сбыться — бригада рабочих бесследно исчезла в первый же день работ, почти в полном составе. Из всех остался лишь один молодой рабочий, — он выбежал из здания с перекошенных от ужаса лицом, и начал биться в конвульсиях на земле, будто раненный зверь. Его забрали в психбольницу, где он находится до сих пор. Спустя примерно полторы недели, в пустующее здание забрался бродяга. На следующее утро, там был обнаружен его труп, точнее — полтрупа, поскольку одна сторона его тела была начисто оторвана. Полчеловека — одна нога, одна рука, половина корпуса, часть головы. С тех пор, никто не решался даже приближаться к этому страшному строению. Только год назад, его вновь выкупила и обустроила непонятная театральная труппа. Похоже, речь шла о твоих товарищах.

— Глупые легенды местных сплетниц, — уверенно отозвался я на это, — Марин, ну сама подумай, — что может быть страшного в пустующем доме? Реакция детей понятна, а насчёт взрослых — пить меньше надо. Да и рабочие те, скорее всего «заложили» хорошо на радостях, вот и попёрли у них галлюцинации! А нищего бродячие собаки погрызли.

— Хотелось бы верить, — вздохнула тётя, — Но пойми моё положение, — я отвечаю за твою безопасность перед родителями, и совсем не хочу, чтобы ты пострадал! Тем более — так, как они. — Ничего не случится, — твёрдо заверил я. — Самвел с ребятами наверняка знали, на что идут. К тому же, «Bloody Smash» специализируется на ужасах, и место со страшной славой для них — признак престижа. Как видишь, они живы и здоровы, гастролируют уже не первый год. Так что не бери в голову эти глупости.

Поговорив, таким образом, ещё немного, мне всё же удалось развеять тёткины страхи. Пожелав мне спокойной ночи, Марина удалилась в свою комнату. Я же напротив, внезапно засомневался в своих же убеждениях: а всё ли там так просто? И не слишком ли много «придумщиков» в этой истории? Мне отчётливо вспомнилась атмосфера уныния, царившая внутри, — сам ведь ощутил, что здесь что-то не в порядке. Может, Самвел, выкупая здание, тоже воспринял это всё, как глупые легенды? А может…

Так и не додумав новую мысль, я провалился в сон.

И вот, пришёл тот самый, долгожданный день. Не могу сказать, что зал был набит до отказа — нет, как-никак, ужастики не каждому по вкусу, но народу собралось довольно много. В основном была молодёжь от тринадцати до двадцати лет, но также было немало людей, в возрасте до сорока. Я даже с удивлением насчитал семерых посетителей, чей возраст явно перевалил за пятьдесят. Продвинутые старички, любящие хоррор? Нет, скорее всего, они просто пришли за компанию. По крайней мере, именно такое предположение высказал нервно курящий возле пожарного выхода, Алик.

До начала спектакля оставалось около четырёх минут. Меня здорово трясло от напряжения: что если я переоценил свои способности? Что будет, если облажаюсь?

«Возьми себя в руки, Сергей, — старательно успокаивал я себя, — ведь это твой дебют! Ты столько лет мечтал об этом, знал, на что идёшь, так чего же нервничаешь теперь?»

В этот момент раздался звонок, возвещающий о начале спектакля. Глубоко вздохнув и одёрнув свой наряд, я отправился к выходу на сцену. Самвел, одетый во фрак, уже стоял на сцене, приветствуя собравшихся зрителей.

— Приветствую вас всех, дамы и господа, на премьере нашей новой пьесы ужасов — «Кровавое новоселье»! В течении последующих двух часов, вы будете погружены в самую реалистичную атмосферу страха, потерянности и коллапса, с отсылкой на события реальной жизни, которые могут произойти с каждым из вас. Слабонервных попрошу не переживать, так как всё что вы увидите — спецэффекты!

Грянул гром аплодисментов. Поднялся занавес — на сцену вышла Света в наряде путешественницы, только-только прибывшей откуда-то издалека. Мы с Аликом и Робертом сидели за кулисами, поскольку нашим персонажам ещё рано было выходить.

Слушая радостные восклицания публики в зале, я постепенно успокаивался. Когда же, наконец, настал мой выход, я, сымитировав злое лицо моего персонажа, пружиня шаг, вышел на сцену, страх очень быстро куда-то улетучился. А увидев в партере Марину и Михаила, жестами подбадривавших меня, я окончательно воспрял духом и… дальше всё пошло как по маслу!

Большая часть спектакля прошла просто замечательно, однако к концу я заметил, что со зрителями что-то не так. Восторг на их лицах, сменялся страхом, — неимоверным страхом, какой бывает у тех, кто видит стремительное приближение катастрофы, но уже ничего не может поделать. Конец вообще превзошел все ожидания: как только мы поклонились, занавес опустился и в зале зажёгся свет, публика, гневно крича, резко повскакивала с мест.

— Вы хоть соображаете, что показываете?! — орали они, — с нами же дети! В билетах говорилось, что ограничений по возрасту нет, а дети уже полчаса ни живы, ни мертвы сидят!

Что ж, это было правдой: тринадцатилетние ребята здорово напугались, а эти крики возмущения исходили как раз от тех, кто был уже в «возрасте». Родители-бабушки-дедушки. Однако молодёжь постарше, наших лет, радостно скандировала нам, параллельно насмехаясь над недовольными, в результате чего, крики «Верните нам деньги за билеты, мошенники!», плотно перемешивались с «Так держать ребята! Мы вас в обиду не дадим! Кому не понравилось — отправляйтесь дальше смотреть свои старческие мелодрамы!» и много чего ещё, в таком духе. Дело дошло бы и до драки, но тут Самвел вновь взял слово: — Леди и джентельмены! Мы ни хотели ничего плохого, и даже не думали вас обманывать. Поэтому, тех, кому не понравилось, я попрошу сейчас пройти в ту ядовито-красную дверь, что находится слева от вас. Вам будут возвращены деньги, а также, в знак компенсации, вам выдадут специальные подарки!

Подарки? Похоже, что Самвел шутит. Разве для того мы столько времени убивались на репетициях, чтобы возвращать кровно заработанные деньги всем недовольным? Да ещё и дарить что-то от себя! Я непонимающе переглянулся со стоящим рядом Робертом, но тот лишь развёл руками. Между тем, толпа посетителей действительно двинулась к той красной двери. Она вела в маленький холл, где с одной стороны находился пожарный выход, с другой — кабинет Самвела. Ну конечно, слух об утешительных презентах затмил им все обиды. Покачав головой, я отправился в фойе, к поджидавшим меня Мише с Мариной. Пожимая мне руку и одобрительно похлопывая по плечам, они радостно поздравляли меня с дебютом. Дурное настроение по поводу скандального финала, сменилось радостью — как же приятно, когда тебя поддерживают близкие! Поговорив с ними несколько минут и распрощавшись, я решил зайти к Самвелу, чтобы посмотреть чем всё закончится. Но, пройдя через ту самую дверь, я с удивлением обнаружил, что холл абсолютно пуст. Более того, кабинет Самвела оказался заперт наглухо. «Неужели они уже ушли? — недоумённо подумал я. — Но я же отсутствовал не более шести минут, как Самвел умудрился так бысто их спровадить? Да и каким образом? Мимо меня, через парадную дверь, они не могли выйти незаметно. Неужели через чёрный ход?» Внезапно, как по заказу, со стороны лесницы чёрного хода раздался непонятный жутковатый звук, похожий на змеиное шипение. Я похолодел. Заковыляв на трясущихся ногах к двери и старательно прислушиваясь, я выглянул на лестничный пролёт: так и есть — тихое, непонятное, журчаще-свистящее звучание, отчётливо доносилось откуда-то снизу. «Что же это может быть? — недоумевал я, — Неужели крысы? Но крысы не издают таких леденящих душу шумов. Воры? Но там нечем поживиться, — запасные части нашего реквизита, вряд ли представляют для них ценность. Да и не могли воры попасть сюда незаметно — другого хода в подсобку нет. Удивительно, но этот звук похож на…» В этот момент шум резко смолк, ударив меня по нервам, внезапно наступившей тишиной. Постояв минуту в состоянии коллапса, я, превозмогая собственную трусость, стал бесшумно спускаться в подсобную часть. Увы, вопреки моим страхам, там не оказалось ни души, только по всему полу была разлита странная тёмная жидкость, да сиротливо валяющаяся недалеко от порога, палка. Значит, это прорвало трубу? Я сунул пальцы в жидкость — она была какой-то вязкой, совсем не похожей на водопроводную. Да ещё и непонятный терпкий запах, исходящий от неё…

— Что ты тут забыл? — раздался за моей спиной резкий голос. Вздрогнув от неожиданности, я схватил палку и обернулся: сзади стояла Света. Если бы не майка с джинсами и кедами, её легко можно было бы принять за пещерного дикаря: растрёпанные волосы, горящие глаза, непонятные тёмные разводы на лице, как у трубочиста. — Напугал, — облегчённо выдохнула она, увидев моё лицо. — Приняла меня за взломщика? — ухмыльнулся я. — В некотором роде — да. Я переодевалась, когда услышала странный, жутковатый шум, доносившийся отсюда, и пошла проверить, что тут творится, — а ты тут, согнувшись в три погибели, по полу шаришь! — Грамотная реакция! А грязь на лице и причёска ведьмы — спецназовская маскировка, для устрашения потенциального врага? — Да ну тебя, — рассмеялась Света, — я испугалась, а ты шутки шутишь. — Извини, — смутился я. В конце концов, я и сам здорово струхнул. Ну не мог же признаться в этом девчонке! — Как видишь, здесь просто кто-то неаккуратно убирался. Но я вообще-то, пытался попасть в кабинет к Самвелу, выяснить, чем кончится ситуация с теми скандалистами, но всё было заперто! Куда же он их увёл?

— В его кабинете есть ещё одна дверь, ведущая в узкий коридорчик, что с обратной стороны сцены, — там он их и вывел. Тебе он ещё не показывал этот ход, но мы давно знаем. Обратил внимание на белую металлическую дверцу в фойе? Это — выход из него. Подобные нытики присутствуют на каждом нашем выступлении, и Самвел уже давно придумал такую фишку, — наградить их «успокоительным подарком» и вывести через секретный ход, словно каких-нибудь важных персон. А уж зачем он это делает — вопрос лично к нему! «Ну прямо таки область фантастики, — подумал я, — вот только очень смахивает на ложь! Детсадовцы в такое не поверят! Да, помню дверцу — меня ещё упорно не пускали туда. Но с другой стороны — как ещё объяснить исчезновение зрителей?» — Ну что стоим? — прервал мои размышления голос Светы, — Переодеваемся и по домам. Лужу с пола устранять завтра будем.

Не дожидаясь моего ответа, она первая направилась к лестнице. Я молча двинулся следом, но через несколько шагов замер как вкопанный, разглядев в неверном тусклом свете подвальной лампочки, это: шрам. Здоровый шрам на плече Светы в том месте, где Роберт отрубил ей руку, точнее не ей, а якобы дублирующей Свету кукле. Было похоже даже не на шрам, а на грубый сварочный шов, как на водопроводной трубе. Всё было враньём! Мой взгляд упал на палку, которую я до сих пор держал в руке. Поднеся её поближе к свету и толком разглядев, я испугался уже по настоящему: то была не палка, а обломок человеческой кости.

Вот теперь-то я всё понял. Запутанный пазл в моей голове, наконец-то сложился в единую картину. Странности в поведении ребят, сегодняшние события, а также наш с Михаилом разговор двухмесячной давности, окончательно раскрыли мои глаза на всё происходящее.

За два месяца до этого:

Михаил был ярым фанатом страшных историй. Это было его вторым хобби после кинохроники, — он коллекционировал старые газетные вырезки о мистических случаях, насобирал целую библиотеку книг о якобы реально произошедших паранормальных явлениях с рассказов очевидцев, а также, регулярно выписывал журналы, содержащие подобную «потустороннюю» чепуху. Я не воспринимал всерьёз подобные россказни, считая их чрезмерно грамотными шутками, однако в тот день, когда Миша позвал меня в гости, для демонстрации новой захватывающей истории, я слегка изменил своё мнение, ибо статья, которую он мне показал, шокировала даже меня:

«Англия, начало XVIII в.:

Группа никому не известных бродячих артистов странствовала по разным уголкам страны, развлекая публику довольно качественными кукольными представлениями, фокусами, акробатическими трюками разной сложности. Вот только их появлениям никто не был рад: каждое их выступление заканчивалось убийством. Точнее — жертвоприношением. В качестве оплаты, артисты выбирали любого понравившегося им зрителя, и самым жестоким образом расправлялись с ним, буквально кусками отрывая плоть от костей, заставляя несчастную жертву умирать в совершенно нечеловеческих мучениях. Плоть убитых служила им пищей, именно по этой причине, эти чудовища называли свои страшные дела «платой за великолепные представления». Они намеренно выступали лишь в самых бедных районах Англии, где ютились лишь несчастные, никому не нужные малообеспеченные слои общества, за коих просто некому было заступиться. И лишь спустя девять непрерывных лет их кошмарных гастролей, полиции наконец удалось арестовать их и казнить. Но, как показала дальнейшая история, злодеи не исчезли бесследно…

Франция, 1791 г, Лион:

Местные жители были потрясены выступлением незнакомой пантомим-труппы, чей мрачный готический спектакль, произвёл столь бешеный фурор, что мигом превратил их в «героев широкой социальной среды», — их полюбили все, от известных богачей, до тех, кто перебивался стаканом воды в день, так как их выступления были бесплатными, для всех желающих, независимо от их социальной принадлежности. Но прошло время, и жителей скосила эпидемия непонятной болезни: начиная с полной потери чувства радости и внезапных приступов усталости безо всяких на то причин, дело доходило до серьёзного нарушения координации движений, полной потери слуха, зрения, речи… У больных здорово искажалось понятие о времени и пространстве, они массово сходили с ума, и в конце концов кончали с собой различными жестокими способами. Создавалось впечатление, что кто-то вручную выкачал из них жизненные ресурсы, в самом прямом смысле слова. Доктора были в панике — они не могли найти причину появления этих чудовищных происшествий, и не знали, как же остановить распространение такого страшного проклятья (по-другому назвать это было просто нельзя). Внезапно, завесы тайны приоткрыли товарищи пострадавших: они рассказали, что больные были завсегдатаями выступлений выше описанных артистов, и что они жаловались на непонятную усталость ещё после первого их посещения, но не заострил на этом внимания, и уж тем более, никак не додумались связать недуг с концертом. Обо всём этом было немедленно донесено местным властям, и те немедленно направили взвод полиции в местный театр. Но к изумлению полицейских, тот оказался абсолютно пуст: старые, раскрошенные стены, толстый слой пыли по всем углам, — ничто не указывало на недавнее присутствие людей, хотя последний раз их видели лишь несколько часов назад. Артисты буквально растворились в воздухе, и больше о них никто никогда ничего не слышал. Вспышки болезни прекратились, и постепенно история стала забываться. Однако…

Канада, 1883 г, Гамильтон:

Господин Мейсон Картер, добродушный и весьма состоятельный человек, заказал на день рождения старшей дочери команду клоунов, чьё выступление господин Картер вместе с женой, видели на центральной площади города. Поначалу в особняке Картеров всё шло хорошо, — клоуны развлекали хозяев и гостей. Но внезапно, охрана снаружи услыхала жалобные крики и звуки борьбы, и ринулась внутрь. Внутри дома, доблестные стражники обнаружили лишь кучу битой посуды, груду тряпья, в которой с трудом можно было узнать остатки хозяйской одежды, да окровавленный костюм одного из клоунов…

Никто так и не узнал, кем были те артисты. Была ли связь между событиями этих трёх стран? Одни ли и те же злодеи фигурировали во всех случаях? Пресса, полиция и разные добровольцы-любители не раз пытались разгадать эту тайну, но точка в расследованиях так и не была поставлена…»

— А они ведь могут быть живы до сих пор! — зловеще шептал Михаил, — И могут находиться совсем рядом!