Темная душа

— Возможно. Или, возможно, я пойму, что мне нравится вид, открывающийся с твоей дороги, — мои чёрные крылья слегка и дерзко трепещут, безмолвно противопоставляя его агрессии. Я перевожу взгляд на Изольду. Она немного отодвигается, её руки дрожат.

— Не рассчитывай на это, — возражает Си-Джей. — Я не брезгую выкалыванием глаз, а твои снова смотрят на мою женщину. Я бы посоветовал, если ты действительно хочешь узнать, каково это — быть в этом мире, внимательно слушать, когда я буду говорить.

— Принято к сведению, — говорю я, а затем расправляю крылья, когда Блэкридж входит в обеденный зал с маской ярости на лице, когда он наблюдает за противостоянием.

Все мгновенно возвращаются к своим делам, стараясь выглядеть невинными и притворяясь, что ничего не заметили.

Каждый. Ни одно существо не доносит и не показывает пальцем.

И именно там находится ядро Серебряных Врат.

Это идеально, пугающе замечательно.

Глава 11. ИЗОЛЬДА

Присутствие Блэкриджа разряжает атмосферу в комнате. Только что это была пороховая бочка с Си-Джеем и падшим ангелом в качестве подожжённых фитилей; в следующую секунду всё стало так, как будто ничего не произошло. Студенты разбегаются, разговоры возобновляются в нормальном тоне, а звон столовых приборов внезапно кажется оглушительным. Только треснувшая колонна, слабый запах озона и пролитая кровь остаются свидетельством того, что чуть не произошла драка. Но я заметила, что подобные вещи здесь не редкость. Кроме того, это здание восстанавливается с поразительной быстротой. Несомненно, древняя магия.

С бешено колотящимся сердцем я смотрю на Блэкриджа, чей пристальный взгляд скользит по Си-Джею, затем по ангелу, затем по мне, задерживаясь на долю секунды дольше, чем нужно. Выражение его лица непроницаемо, но сила, исходящая от него, — огромная сила, безмолвный приказ к порядку, которого никто не смеет ослушаться.

Блэкридж ничего не говорит, просто поворачивается и выходит, тишина, которую он оставляет за собой, тяжелее, чем та, в которую он вошёл. Невысказанное послание ясно: этого больше не повторится. А если и повторится, то будут последствия.

Он — существо, которому не нужны слова. Его зловещей угрозы достаточно.

Я бросаю взгляд на Си-Джея, который теперь наблюдает за мной с таким напряжением, что у меня мурашки бегут по коже. Айзек выглядит так, будто хочет придушить и его, и падшего ангела.

Падший ангел.

Отрёкшийся?

Мой взгляд скользит по каменному полу, забрызганному кровью. Хм.

Но как бы мне её собрать?

— Кстати, меня зовут Кассиэль, — говорит он, но я не уверена, обращается ли он ко мне или к Си-Джею.

Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня. Теми самыми глазами, которые Си-Джей грозился выколоть.

— Изольда, — бормочу я, и он ухмыляется, когда Си-Джей подходит ко мне и обхватывает рукой моё запястье.

— Пора идти, — говорит он.

Я хочу возразить ему, сказать, что не ему решать, прихожу я или ухожу, но я застываю на месте от выражения его глаз.

Именно этот взгляд лишает меня всей бравады и заставляет чувствовать себя беззащитной. Тот, который обещает то, к чему я не уверена, что готова, но какая-то предательская часть меня отчаянно жаждет этого. Его пальцы, словно железные обручи, обхватывают моё запястье, не причиняя боли, но, несомненно, крепко сжимая, ясно заявляя о своей принадлежности.

Он тянет меня прочь, и я, спотыкаясь, следую за ним, мои мысли в смятении. Кассиэль. Падший ангел. Само определение отрёкшегося, не так ли? Его кровь, пролитая на каменный пол, указывает на мою отчаянную потребность в этом последнем ингредиенте.

— Подожди, — пытаюсь я, слегка напрягаясь, и мой взгляд возвращается туда, где всё ещё стоит Кассиэль, наблюдая за нами с пугающе спокойным выражением лица, несмотря на кровь на его губе и только что произошедшее насилие. Тёмные брызги его крови на серых каменных плитах взывают ко мне.

Си-Джей не останавливается, даже не замедляется. Он просто тянет сильнее, его хватка становится чуть крепче.

— Не сейчас, Изольда, — у него низкий, вкрадчивый, командный голос, и от того, как он небрежно произносит моё полное имя, у меня по спине пробегают мурашки.

Айзек шагает рядом с нами, выражение его лица грозное, но он ничего не говорит, только бросает мрачный взгляд через плечо на Кассиэля.

Мой шанс ускользает. Заклинание обнаружения, невидимая угроза — всё зависит от этой крови.

Как мне её собрать? Как я могу вернуться туда так, чтобы Си-Джей и Айзек не узнали, чего я добиваюсь, или, что ещё хуже, чтобы они не решили, что Кассиэля нужно ещё больше подавить за то, что он просто находится рядом со мной? Мой разум кружится в поисках плана, любого плана, но присутствие Си-Джея подавляет, его властная энергия создаёт вокруг меня ощутимое силовое поле.

— Тебе не нужны такие неприятности, — говорит Айзек, когда мы выходим из столовой.

— Скажи это своему лучшему другу, — рычу я, безуспешно пытаясь отдёрнуть руку.

— Он прав, Иззи. Кассиэль неизвестен. Он может быть связан со всем этим.

— Сомневаюсь, — бормочу я, но это бессмысленно.

Си-Джей, наконец, ослабляет хватку, когда мы оказываемся за дверью моей спальни, и отступает назад.

— Оставайся в своей комнате, — приказывает он, его глаза всё ещё горят яростью.

— Я тебе не принадлежу, — возражаю я, потирая запястье, хотя ощущение его прикосновения всё ещё остаётся.

Тень улыбки скользит по его губам.

— Разве? — бормочет он, его взгляд опускается на мои губы, прежде чем снова встретиться с моим. — Веди себя хорошо, Изольда. Ради себя самой.

С этими словами они с Айзеком поворачиваются и уходят, их широкие плечи исчезают в тёмном коридоре.

Как только они уходят, я прижимаюсь спиной к прохладному камню коридора, моё дыхание становится прерывистым. Моё запястье всё ещё покалывает в том месте, где он держал его. Его дерзость, явное собственничество… они пугают и, чёрт возьми, совершенно опьяняют.

Но сейчас на это нет времени. Кровь Кассиэля. Мне она нужна.

Мои мысли мечутся. Как вернуться в столовую незамеченной? Как собрать кровь, не привлекая внимания? Образ молчаливой ярости Блэкриджа — мощный сдерживающий фактор.

Но угроза на окне ещё страшнее. Оттолкнувшись от стены, я направляюсь в другую сторону от Си-Джея и моего брата, и спускаюсь по лестнице. Внизу я резко останавливаюсь.

— Почему ты уставилась на мою кровь? — спрашивает Кассиэль.

Я подпрыгиваю, моё сердце подскакивает к горлу. Теперь его внешность не такая пугающая, но напряжённость в его взгляде приковывает меня к месту.

— Я… — начинаю я, лихорадочно подыскивая объяснение, которое не раскрыло бы слишком многого.

Взгляд его голубых глаз становится пристальнее, и в голове у меня становится пусто. Я моргаю, пытаясь вспомнить, о чём мы говорили.

— Моя кровь? Почему тебя она так интересует?

— Я вампир, — бормочу я.

Он приподнимает бровь, как будто для него это новость.

— Ладно, справедливо, — бормочет он. — Ты хотела попробовать меня на вкус?

У меня потекли слюнки.

— Ты предлагаешь? — что я делаю? Си-Джей устроит такой скандал, что вся академия рухнет. Но Си-Джей не имеет права решать, кого я пью, с кем встречаюсь или разговариваю. Так почему же я беспокоюсь?

— Твой парень не будет ревновать? — спрашивает Кассиэль, подходя на шаг ближе.

— Да, — отвечаю я и качаю головой. — Он не мой парень.

— Ты могла бы одурачить меня и всех остальных. Но я не думаю, что это настоящая причина, не так ли, Изольда?

Я хмурюсь и прикусываю губу. Желание рассказать ему слишком велико.

— Она мне нужна для заклинания — выпалила я, а затем зашипела. — Как ты это сделал?

— Сделал что?

— Заставил меня сказать!

— Я не заставлял. Я задал тебе вопрос, ты ответила, — он выглядит таким же озадаченным, как и я.

Затем я вспоминаю, что он говорил о своих способностях здесь, в этом мире. Возможно, принуждение — одна из них… ладно, не будем об этом. Он определённо заставил меня рассказать ему.

— Какое заклинание?

— Заклинание обнаружения, — чёрт возьми!

— Чтобы обнаружить что?

— Невидимые сущности в моей спальне.

Он улыбается, выглядя так, словно ему всё это очень нравится.

— Ты уверена, что вы с Си-Джеем не связаны?

— Он лучший друг моего брата. По-моему, он классный. Я не знаю, в какую игру он со мной играет.

— Игру, — размышляет Кассиэль, и уголок его рта дёргается. — Эти невидимые сущности в твоей спальне, как ты думаешь, они часть игры Си-Джея? Или что-то совсем другое?

Я не думала об этом, но я отвергаю это как маловероятное. Зачем Си-Джею угрожать убить меня, а затем чрезмерно защищать?

— Для заклинания обнаружения требуются особые компоненты. Как правило, сложные. Отсюда и интерес к моему рассказу.

Я молча киваю.

— Кровь отрёкшегося, — шепчу я, всё ещё чувствуя его едва уловимое принуждение.

— Отрёкшегося, — повторяет он, пробуя это слово на вкус. — Довольно подходящее описание для падшего ангела, ты не согласна? — он сокращает небольшое расстояние между нами. Его запах отличается от запаха Си-Джея. Это не озон и не гроза, а нечто более чистое и острое, как мороз и звёздный свет. — Тебе нужна моя кровь, Изольда Морворен. И, похоже, в данный момент у меня её в избытке, — он неопределённо указывает в сторону столовой. — Хотя я подозреваю, что сейчас с этим уже разбираются. Неудачное время.

Мои плечи опускаются.

— Однако, будучи недавно отрёкшимся, я полагаю, что свежие образцы лучше подойдут для твоего заклинания, — он протягивает руку ладонью вверх. Мгновение я просто смотрю на неё, на длинные, изящные пальцы, на едва заметные линии, выгравированные на его коже.

У меня перехватывает дыхание. Он предлагает. Именно так.

— Вопрос в том, — говорит Кассиэль тихим шёпотом, не отрывая от меня взгляда, — что ты готова предложить в обмен на такой мощный ингредиент?

— Чего ты хочешь? — бормочу я.

— Ты сказала, что ты вампир. Я слышал об этих существах. Ты питаешься кровью?

Я киваю.

— Я хочу знать, на что это похоже.

Я ошеломлённо смотрю на него.

— Что?

— Я хочу, чтобы от меня кормились, — поясняет он, и искра почти детского любопытства загорается в его голубых глазах. — Ты пьёшь кровь, чтобы поддерживать себя. Я читал об этом в небесных архивах, наблюдал издалека. Но испытать это на себе… совсем другое дело. Знание против ощущения. Тебе нужна моя «отрёкшаяся» кровь для твоего заклинания. Мне нужен новый опыт. Сделка. Простая, не правда ли?

Простая? В ней нет ничего простого. Несмотря на то, что он небесное существо, что бы, чёрт возьми, сделал Си-Джей, если бы узнал? Мысль о его ярости вызывает холодный ужас в моих жилах, но прямая, почти невинная просьба Кассиэля обезоруживает.

— Ты хочешь, чтобы я тебя укусила? — заикаюсь я.

— Вот именно. Ты получаешь свой ингредиент, а я получаю просветление.

Я смотрю на Кассиэля, взвешивая его предложение. Его кровь падшего ангела — именно то, что мне нужно для моего заклинания, и он предлагает её добровольно. Но питаться от него? Эта мысль вызывает во мне смутный вихрь голода и неуверенности.

— Здесь? — спрашиваю я, оглядывая пустую лестничную клетку. — Сейчас?

Губы Кассиэля растягиваются в улыбке, которая, несмотря на обстоятельства, выглядит почти невинной.

— Если только у тебя нет на примете более уединённого места? Может быть, в твоей комнате?

Мысль о том, чтобы привести его в свою комнату, вызывает у меня приступ тревоги.

— Ни в коем случае. Си-Джей бы…

— Ах, да, не-парень, который ведёт себя как настоящий парень, — в его глазах пляшут весёлые искорки. — Сложная ситуация, не так ли?

Я вздыхаю.

— Ты даже не представляешь. Я боюсь за твою безопасность, если он застанет тебя со мной.

Кассиэль мгновение изучает меня, затем кивает в сторону тёмной ниши в главном коридоре.

— Тогда туда. Быстро и незаметно. Ты получаешь свой ингредиент, а я получаю своё образование.

От того, как он произносит слово «образование», у меня по спине пробегают мурашки. В его любопытстве есть что-то пугающе чистое, как будто он систематизирует каждый полученный опыт с тщательностью, граничащей с научной.

Я следую за ним в нишу, моё сердце бешено колотится. Помещение небольшое, его едва отделяет от главного коридора тяжёлая бархатная портьера цвета запёкшейся крови. Ирония не ускользнула от меня.

— Ты раньше когда-нибудь кормилась от кого-нибудь? — спрашивает Кассиэль, слегка наклонив голову и изучая меня.

Я колеблюсь, затем качаю головой.

— Только кровью из раздатчиков. Контролируемой, стерильной, — это признание заставляет меня чувствовать себя ещё более защищенной, ещё более наивной, чем я есть на самом деле.

— Тогда мы оба вступаем на новую территорию, — похоже, он доволен этим, как будто наша общая неопытность создает какую-то связь.

Он закатывает рукав, обнажая мускулистое предплечье с бледной кожей.

— Тут подойдёт? Или ты предпочитаешь шею? — вопрос практичный, без намёка на недосказанность.

— Запястье более обезличено, — бормочу я, внезапно осознавая, насколько интимным будет этот акт, несмотря ни на что.

— Но, полагаю, менее эффективный для твоих нужд, — Кассиэль расстёгивает ворот своей облегающей чёрной футболки, обнажая гладкую шею. — Для заклинания требуется мощная кровь, не так ли? Сонная артерия дала бы самый сильный образец.

Я с трудом сглатываю, мои клыки уже опускаются в предвкушении.

Кассиэль наклоняется ближе, чтобы с нескрываемым интересом рассмотреть мои клыки.

— Они появляются автоматически, когда ты голодна?

— Да, — его интерес на самом деле довольно милый.

Я достаю из кармана маленький пузырёк, готовясь взять то, что мне нужно.

— Это не причинит… особой боли, — бормочу я, больше чтобы успокоить себя, чем его.

— Боль — просто ещё одно ощущение, которое можно испытать, — отвечает Кассиэль с той же странной отстранённостью. — Кроме того, сегодня меня уже швыряло через весь обеденный зал. Думаю, это будет сравнительно приятно.

Несмотря ни на что, я тихо смеюсь.

— Ты очень странный.

— Но интересный, не так ли?

Ну, и не поспоришь.

Прежде чем передумать, я наклоняюсь вперёд и кладу руку ему на плечо, чтобы не упасть. Его кожа под моей ладонью на удивление тёплая. Я прижимаюсь губами к его шее, машинально вдыхая его запах.

— Готов? — шепчу я, касаясь его кожи.

Я скорее чувствую, чем вижу, его кивок, лёгкое движение челюсти надо мной. Сделав глубокий вдох, я вонзаю клыки в его шею.

В тот момент, когда его кровь касается моего языка, меня пронзает шок. Он насыщенный и сложный, с нотками силы, которые никогда не смогла бы вместить человеческая кровь. Он опьяняет, тепло разливается по телу и кружит голову.

Кассиэль издаёт тихий, удивлённый звук, его рука поднимается, чтобы обхватить мой затылок. Он не отталкивает меня, а удерживает, когда его захлёстывает новое ощущение.

Мне следует остановиться. Но вкус вызывает привыкание, и я делаю ещё глоток, потом ещё.

— Изольда, — сквозь туман пробивается голос Кассиэля, полный удовольствия.

Моего имени, слетающего с его губ, достаточно, чтобы я отстранилась. Я сжимаю флакон, набирая немного крови Кассиэля. Он слабо светится в полумраке, излучая энергию, от которой у меня покалывает кончики пальцев.

Кассиэль наблюдает за мной, его глаза слегка расширены, во взгляде появилась свежесть.

— Это было… — он тяжело дышит. — Приятно.

— Приятно? — я не могу сдержать нервный смешок, который вырывается у меня, и не могу отвести взгляд от выпуклости на его штанах.

Дрожащими пальцами я закрываю флакон, внезапно осознавая, как близко мы стоим, каким интимным был этот момент.

— Спасибо, — выдавливаю я из себя, отступая на шаг, чтобы увеличить дистанцию между нами. — Это поможет мне увидеть то, что мне нужно.

Он дотрагивается до следов проколов на своей шее, которые уже почти зажили.

— Если тебе понадобится дальнейшая помощь в решении сверхъестественных проблем, тебе нужно только попросить. Знание за знание. Опыт за опыт.

Предложение заманчивое. Кассиэль, несмотря на все свои странности, кажется, искренне заинтересован в помощи. Что ещё более важно, он не имеет никакого отношения к политике Серебряных Врат и никак не связан с тайнами моего прошлого.

— Мне пора, — говорю я, оглядываясь в сторону коридора. — Скоро начнётся мой первый урок, и мне нужно закончить заклинание.

Кассиэль кивает, отступая в сторону, чтобы дать мне пройти.

— До следующего раза, Изольда Морворен.

Что-то есть в том, как он это говорит. Уверенность в том, что нашим путям суждено снова пересечься, независимо от собственнических чувств Си-Джея или стремления моего брата защитить меня.

Когда я ускользаю, вкус его крови всё ещё ощущается на моём языке, напоминая о силе и возможностях. Моё сердце учащённо бьётся в предвкушении. Сегодня вечером я, наконец, увижу то, что преследует меня в моей комнате, то, что написало эти леденящие душу слова. Сегодня ночью я встречусь лицом к лицу с любой угрозой, которая преследовала меня от моей тюрьмы в башне до этой готической академии монстров и отрёкшихся.

Глава 12. УИЛЬЯМ

Столетнее пребывание в Академии Серебряных Врат научило меня терпению, но наблюдение за тем, как Изольда Морворен возится с компонентами заклинаний, проверяет пределы моей призрачной терпимости. Она прекрасна, когда сосредоточена — нахмуренные брови, губы, сжатые в решительную линию, тёмные волосы, падающие на лицо, когда она сосредотачивается.

Я парю под потолком, наблюдая за ней сверху. Она, конечно, пока не может меня видеть. Никто не может. За исключением случайных моментов, которые я не могу контролировать. Даже тогда это всего лишь мимолётный, пугающий взгляд, от которого большинство существ в страхе разбегаются в разные стороны. Но она скоро увидит меня, если это заклинание сработает, и от предвкушения моя призрачная фигура начинает нервно подрагивать. Это тот момент, которого я так долго ждал. Я не уверен, судьба ли это или просто мне повезло, но эта вампирша не только видела мою попытку связаться с ней, но и теперь сама пытается связаться со мной. Я не могу надеяться, что это сработает. Я слишком долго этого ждал.

— Кровь отрёкшегося, — бормочет она, осторожно откупоривая флакон с кровью падшего ангела. Ирония не ускользнула от меня. Она боится, что я угрожаю её жизни, в то время как всё, что я пытался сделать, — разгадать тайну, окружающую мою смерть.

УИЛЛ УМЕР.

Вот что я пытался написать на её окне, пока мои силы не иссякли. Своё имя и судьбу. Не УМРЁШЬ. Я никогда не собирался пугать её, но в моём состоянии общаться чертовски трудно.

Я опускаюсь ниже, кружа над ней. Её защитная магия мерцает в воздухе вокруг неё. Это энергетическое поле удивительно мощное для такой юной особы. Она особенная, эта вампирша. Я понял это в тот момент, когда её поселили в этой комнате. В моей комнате.

В течение века я посещал эту комнату, наблюдая, как приходят и уходят студенты. Большинство из них остаются на один-два семестра, прежде чем попросить о переводе, их нервирует холод, перешёптывания, а иногда и книга, которая летит через всю комнату, когда моё разочарование берёт верх. Ни одному из них и в голову не пришло сотворить заклинание обнаружения или выяснить, что происходит вокруг. Они были так сосредоточены на своей маленькой жизни, что моя, мёртвая, не приносила им ничего, кроме неудобств или чего-то, чего стоило опасаться. Но Изольда — другое дело. В ней есть что-то, что резонирует с моей призрачное частотой, связь, которую я не ощущал с тех пор… ну, с тех пор, как я был жив.

— Пожалуйста, сработай, — шепчет она.

Жаль, что я не могу сказать ей, что ей не нужно меня бояться. Что она мне просто любопытна. Вампирша, которая так внезапно появилась в моих владениях. Что за сотню лет наблюдения за живыми она первая, кто по-настоящему привлёк моё внимание.

Изольда всматривается в книгу и сосредотачивается, чтобы начать читать заклинание. Древний язык слетает с её языка с удивительной беглостью.

Воздух в комнате становится тяжёлым, насыщенным магией. Я чувствую, как она проходит сквозь мою призрачную форму, словно статическое электричество. Это не вызывает дискомфорта, но определённо странно. Заклинание работает, оно распространяется, отыскивая скрытое, утаённое, невидимое.

В поиске меня.

Я подхожу ближе, замирая в предвкушении, которое пытаюсь подавить. Она превосходно справилась с этим заклинанием, особенно для человека, у кого нет практического опыта. Возможно, она действительно в опасности, хотя и не от меня. Серебряные Врата всегда притягивали тьму, злых и властолюбивых людей. На протяжении десятилетий я был свидетелем бесчисленных заговоров, разворачивавшихся в этих стенах.

Например, мужчина, который подглядывает за ней через зеркало. Хотя я сомневаюсь, что она боится именно его. Но я вижу по его действиям, что его собственническое отношение к Изольде граничит с одержимостью.

— Разорвав завесу и выжигая тени, покажи то, чего не могут разглядеть глаза, — нараспев произносит Изольда на латыни, и её голос звучит почти как приказ. — Кровью отрёкшегося, добровольно отданной, покажи, что омрачает то место, где я живу.

Магия вспыхивает ярким светом, на мгновение ослепляя. Когда сияние спадает, Изольда берёт смесь и наносит её на веки.

Я жду, всё моё внимание сосредоточено на её лице. Сработает ли? Увидит ли она меня? Сто лет — долгий срок для того, чтобы быть невидимым, неслышимым, за исключением зашифрованных посланий и полуоформленных проявлений.

Она быстро моргает, её глаза привыкают к изменениям, которые заклинание внесло в её зрение. Её взгляд обводит комнату, задерживаясь на мне раз, другой…

Затем она замирает.

Её глаза расширяются, когда она смотрит на меня.

— Привет, — говорю я, и это слово странно звучит на губах, которые уже сто лет не могли произнести ни слова как следует. — Вижу, заклинание сработало.

Она кричит, отползая назад, пока не натыкается на стену. Её рука взлетает ко рту, заглушая звук, но её глаза, обезумевшие от страха, по-прежнему устремлены на меня.

— Пожалуйста, не пугайся, — продолжаю я, держась на расстоянии, чтобы не напугать её ещё больше. — Я Уильям. Уильям Харрингтон. Бывший студент, а ныне местный призрак, и, уверяю, я не представляю угрозы.

Она медленно опускает руку, её первоначальный ужас уступает место осторожному любопытству.

— Ты… ты написал угрозы на моём окне, — шипит она.

Я качаю головой, изображая, как я надеюсь, ободряющую улыбку.

— Это не угроза, а краткое сообщение. Я пытался донести до тебя, что я был убит. УИЛЛ УМЕР. Прости мне отсутствие усилий. Спустя сто лет я стал самодовольным.

— Сто лет? — выдыхает она. — Ты мне не угрожал?

— Если бы я хотел причинить тебе вред, у меня было достаточно возможностей за последние день и ночь, — я обвожу рукой комнату. — Это место было моим пристанищем на протяжении столетия. На самом деле, я скорее оберегаю его. Я и раньше неплохо проводил здесь время… — я делаю рубящее движение по шее.

Её глаза ещё больше расширяются от ужаса.

— Кто-то перерезал тебе горло?

Я моргаю.

— Ну, нет. Меня столкнули с Колокольни. Прости меня. Я слишком драматизировал ситуацию.

Изольда с трудом сглатывает, напряжение спадает с её плеч.

— Призрак. Значит, ты призрак.

— Похоже на то.

Она почти улыбается, что я расцениваю как прогресс.

— Почему ты бродишь именно по моей комнате?

— Когда-то она была моей, — объясняю я, придвигаясь немного ближе, чтобы она не закричала снова. — Когда я был здесь студентом. Перед моей печальной кончиной.

— Кто-то столкнул тебя с Колокольни? — спрашивает она, глядя в окно на зловещее сооружение, которое находится на виду у всех. По иронии судьбы, это зрелище не даёт мне покоя.

— Точно.

— И ты не знаешь, кто?

— Нет.

— Или почему?

Я смеюсь.

— У меня есть свои подозрения. Здешние существа не совсем невинны.

— Кем ты был? До того, как стал призраком?

— Так я тебе и сказал.

— Но разве это не важно для рассказа?

— Умная маленькая белочка, не так ли? — бормочу я. — Это определённо судьба.

— Каким образом?

— Ты первый человек за сто лет, который понял, как ко мне относиться.

— Правда? — она морщит нос. — Мне трудно в это поверить.

— Я могу быть кем угодно, Изольда, но лжецом я не являюсь.

Она бросает на меня скептический взгляд.

— Ты думаешь, я здесь для того, чтобы помочь тебе раскрыть убийство?

— Я слишком долго ждал, чтобы думать иначе.

— Я… — начинает она, затем замечает, что моя фигура исчезает. — Что происходит?

— Похоже, твоё заклинание недостаточно сильное, чтобы дать тебе постоянный доступ ко мне, белочка. Работай усерднее.

— Подожди! — кричит она, протягивая руку, как будто хочет схватить меня, её рука проходит сквозь мою становящуюся всё более призрачной фигуру. — Ты не можешь просто уйти! У меня есть вопросы!

— Посмотри на восточную стену, — ухитряюсь я, когда видимость уменьшается почти до нуля. — Третий камень от пола, четвёртый от угла. Там есть незакреплённый…

А потом я исчезаю, по крайней мере, в её представлении. Я всё ещё здесь, конечно. Всегда здесь. Наблюдающий. Ожидающий. Но я снова стал невидим для живых, втянутый обратно в полусуществование, которое было моей судьбой эти сто лет.

Я стою рядом с ней, а она с разочарованным видом смотрит на то место, где я исчез. Она направляется к восточной стене, проводя пальцами по камням и что-то бормоча себе под нос.

— Третий от пола, четвёртый от угла, — бормочет она, прижимаясь к указанному камню.

Он слегка прогибается под её прикосновением, и я улыбаюсь, видя, как её глаза расширяются от удивления. Сто лет этот камень оставался моим самым надёжным укрытием.

Пока она вытаскивает камень, открывая маленькую полость за ним, я подхожу ближе, заглядывая ей через плечо. Внутри лежит дневник в кожаном переплёте, его страницы пожелтели от времени, но сохранились благодаря заклинанию, которое я наложил на него много лет назад.

Мой дневник. Моя история. И, возможно, начало её понимания.

Она осторожно вынимает его, пробегая пальцами по тиснёным инициалам на обложке: У.Х.

— Уильям Харрингтон, — шепчет она, и, услышав своё имя на её губах после столетия молчания, я испытываю странный трепет в своём призрачном облике.

Она открывает дневник, и я наблюдаю за выражением её лица, пока она читает первую страницу, мой почерк всё ещё чёткий, несмотря на прошедшее время:

Собственность Уильяма Харрингтона, академия Серебряные Врата, 1925 год.

Если вы читаете это, значит, прошлое снова взывает к вам. И да помогут небеса тем, кто оказался на его пути.

Глава 13. ИЗОЛЬДА

Я смотрю на дневник в своих руках, и тяжесть вековой тайны окутывает меня, словно саван. Уильям Харрингтон, призрак академии Серебряные Врата, исчез у меня на глазах, не оставив мне ничего, кроме этого тома в кожаном переплёте и большего количества вопросов, чем ответов.

— Это безумие, — шепчу я пустой комнате, хотя теперь знаю, что на самом деле она не пуста. Уильям всё ещё где-то здесь, наблюдает, ждёт, просто снова невидимый для меня.

От осознания этого у меня мороз пробирает по коже.

Он видел меня обнажённой.

Я сглатываю и оглядываюсь через плечо.

Если бы я не знала лучше, то, клянусь, услышала бы хихиканье, доносящееся из-за кровати.

Сосредоточившись, я провожу пальцем по тиснёным инициалам на обложке, ощущая углубления под пальцами. Связующее звено с прошлым, с тем временем, когда меня ещё не было на свете. Этот Уильям Харрингтон — загадка, которую нужно разгадать до того, как я начну копаться в событиях, что привели к его смерти.

Но сейчас нет времени углубляться в тайны вековой давности. Взгляд на богато украшенные часы на каминной полке напоминает мне, что мой первый урок должен начаться менее чем через час. Приближаются сумерки, а с ними и мой дебют в качестве настоящей студентки среди других сверхъестественных существ.

Я засовываю дневник в сумку с книгами, решив просмотреть его позже, когда у меня будет больше времени и уединения. Похоже на кражу, но Уильям хотел, чтобы я его прочитала. Кроме того, он вряд ли в состоянии забрать его у меня.

Встав, я осматриваю остатки своего заклинания, ингредиенты, которые теперь были израсходованы, поскольку их магия проникла в мой организм. Поначалу появление призрака вызывало тревогу, но по сравнению с угрозой, которую я воображала, притаившейся в моей комнате, Уильям Харрингтон кажется вполне безобидным. Сардонический, таинственный и удручающе загадочный, да, но не угрожающий.

И теперь мне нужно придумать, как увидеть его снова, не прибегая к крови Кассиэля. Теперь, когда я знаю, что он призрак, можно предположить стандартную разновидность, для этого должно быть более простое заклинание.

Надеюсь.

В нём есть что-то такое, что заставляет меня желать увидеть его снова, поговорить с ним снова, и причина не только в его приятной внешности, коротких каштановых волосах и зелёных глазах. Хотя и в них тоже. Если бы мой местный призрак был жутким древним существом, я бы помчалась отсюда в кабинет Блэкриджа, чтобы попросить новую комнату.

Я пытаюсь привести в порядок свои мысли, которые мечутся между обнаружением Уильяма, ощущением, что кровь Кассиэля всё ещё согревает мои внутренности, и одержимостью Си-Джея в столовой. Трое мужчин, три совершенно разных взаимодействия — и всё это за первые двадцать четыре часа моей свободы.

В течение двадцати одного года из мужчин я общалась только с моим отцом, Айзеком, и, конечно же, с Си-Джеем через магическое зеркало. Теперь у меня есть падший ангел, добровольно предлагающий свою кровь, вампир-собственник, объявляющий меня своей, и призрак мужчины, который отчаянно нуждается во мне, чтобы я помогла ему.

Но моя первоочередная задача — посещать занятия, не выделяться из толпы и стараться не привлекать к себе больше внимания, чем уже гарантировали публичные выступления Си-Джея.

Я бросаю взгляд на его пиджак, лежащий на моей кровати. Решив не надевать его на занятия, я аккуратно складываю его и кладу на подушку. Это посылает совершенно неправильный сигнал Си-Джею, и это нужно прекратить.

Но почему?

Надоедливая, похотливая сучка в моей голове взбешена. Она хочет потерять девственность с сексуальным, высокомерным, страшным вампиром, который является лучшим другом её брата-близнеца.

Но она — это я, и я… я не могу пойти туда.

В расписании на моём столе указано, что моим первым занятием будет Тренировка по оборонительным боям на так называемой Обсидиановой арене. Я понятия не имею, где она находится, и при мысли о том, чтобы спросить дорогу, у меня сжимается желудок. Вот вам и возможность затеряться в толпе.

Я беру свою сумку с книгами, в последний раз проверяю свой внешний вид в зеркале и делаю глубокий вдох.

— Ну что ж, — говорю я своему отражению и, возможно, невидимому Уильяму тоже. — В бой.

В коридоре за моей комнатой стало оживлённее, ученики спешат на свои вечерние занятия. Я вливаюсь в поток, не поднимая головы, стараясь идти туда, куда направляются другие. Лабиринтообразная планировка Серебряных Врат поражает воображение: готические арки и одинаковые каменные коридоры, которые, кажется, повторяются сами по себе.

После десяти минут блужданий я безнадёжно заблудилась и рада, что вышла пораньше, так что не опоздала на урок, который может надрать мне задницу во многих отношениях. Коридоры петляют, и каждый из них выглядит идентичным предыдущему. Мимо проносятся студенты, некоторые бросают на меня любопытные взгляды, другие намеренно расширяют проход, чтобы избежать встречи со мной. Предупреждение Си-Джея, очевидно, получило распространение. Когда я, наконец, добираюсь до Обсидиановой арены, скрываясь из виду в одиночестве, я останавливаюсь и делаю глубокий вдох.

— Изольда, верно? — женский голос раздаётся у меня за спиной.

Я поворачиваюсь и вижу девушку, по-моему, фейри, стоящую неподалеку, одетую в наряд, который так и кричит о том, что она ходит со мной в один класс. Я опускаю взгляд и морщусь. На мне нет ярко-розовых штанов для йоги, топа в тон и кроссовок.

— Да. И, похоже, я прескверно обулась для Занятия по оборонительным боям.

Она хихикает и щёлкает пальцами.

Я опускаю взгляд и обнаруживаю, что на мне такой же наряд, как у неё, но только весь чёрный.

— Я Корделия. Волшебная одежда — моя специальность, если я сама так говорю.

— Ну, чёрт возьми, спасибо за это, — говорю я с застенчивой улыбкой.

Она сияет и оглядывается по сторонам, почти театрально.

— Просто проверяю, нет ли яростных парней, — говорит она театральным шёпотом, но по блеску в её глазах я понимаю, что она шутит.

— О, не надо, — застонала я. — У него серьёзные проблемы.

— Не жалуйся. Он чертовски сексуален.

Он действительно такой.

— Сексуальный, но страшный, — бормочу я, следуя за Корделией на арену.

Обсидиановая арена оправдывает своё название: полированный чёрный камень простирается от стены до стены, потолок поднимается так высоко, что исчезает в тени. На стенах развешано оружие всех мыслимых видов, от традиционных мечей и кинжалов до предметов, которые я даже не знаю, как назвать.

— Как и все лучшие, — с ухмылкой говорит Корделия. — Кроме того, «страшный» — всего лишь версия «нормального» в Серебряные Вратах.

Ученики просачиваются внутрь, их тела уже напряжены для боя. Я замечаю, как они бросают на меня взгляды, а затем быстро отводят глаза.

— Трусишки, — фыркает Корделия.

Я смеюсь над её отношением. Она именно такая женщина, какой я хочу быть. Уверенная в себе, немного высокомерная, властная, и ей на всё наплевать.

Она бросает свои книги и сумки в угол, и я следую за ней, прилипая к ней, как приклеенная. Надеюсь, она не возражает, но мне сейчас нужно дружелюбное лицо. Мои нервы на пределе, и я на грани панической атаки.

К счастью, урок начинается почти сразу, и профессор велит нам разбиться на пары.

Корделия улыбается мне, и мы пододвигаемся, чтобы освободить себе место.

— Итак, слушайте внимательно, — рявкает профессор. — Сегодня мы сосредоточимся на защитных приёмах и контратаках. Помните, что в реальной боевой ситуации ваш противник не будет играть честно, так что и вы не должны этого делать.

Я нервно бросаю взгляд на Корделию.

— Я никогда раньше этого не делала.

— Серьёзно? — шепчет она, и её брови взлетают вверх. — То есть, никогда-никогда?

Я качаю головой, чувствуя, как мои щеки вспыхивают от смущения.

— Я была… на домашнем обучении.

— Вот дерьмо, — она улыбается, показывая свои пугающе острые зубы. — Это должно быть весело.

Профессор, широкоплечий мужчина со серо-стальными волосами и глазами, которые, кажется, меняют цвет в зависимости от того, как на них попадает свет, проходит между парами, демонстрируя первый приём.

Он останавливается перед нами, пристально глядя на меня сверху вниз.

— Положи руки сюда и вот сюда, — инструктирует он, обхватывая меня за горло и талию таким лёгким захватом, что я всё равно чуть не обмочилась. — Главное — обездвижить, не затрачивая лишней энергии, — он отпускает меня и идёт дальше.

Я пытаюсь запомнить движения, но мой желудок сжимается от беспокойства.

Корделия подходит ко мне сзади.

— Не волнуйся, — шепчет она. — Я буду с тобой помягче.

Её хватка крепка, но не причиняет боли, когда она демонстрирует захват. Я пытаюсь следовать инструкциям, как освободиться, но мои движения неуклюжие, неопытные.

— Перенесите вес своего тела, а затем используйте инерцию противника против него самого, — выкрикивает профессор, двигаясь среди студентов.

Я пытаюсь сделать ответный выпад, но Корделия едва двигается с места. Во мне нарастает разочарование, поскольку моя неопытность становится до боли очевидной. Вокруг нас другие ученики отрабатывают идеальные защитные манёвры, некоторые даже добавляют изюминки, из-за которых мои попытки выглядят ещё более жалкими.

— Ну же, вампирша, — уговаривает Корделия. — У тебя получится. Используй свою силу.

— Пытаюсь, — бормочу я, снова предпринимая ответный ход. На этот раз мне удаётся слегка ослабить её хватку, прежде чем она успевает перестроиться.

— Уже лучше, — ободряюще говорит она. — Теперь больше двигай бёдрами. Повернись и…

Наш разговор прерывает голос профессора.

— Мисс Морворен. Возможно, тебе был бы полезен другой партнёр, он оглядывает комнату. — Мистер Бенц, не мог бы ты продемонстрировать?

Моё сердце замирает, когда к нам подходит парень вдвое крупнее меня, довольно симпатичный, но в то же время немного брутальный.

Когда он подходит ближе, я ощущаю его силу оборотня, но к ней добавляется что-то ещё, от чего у меня внутри всё сжимается. Его белые глаза встречаются с моими, и он одаривает меня медленной, почти угрожающей улыбкой, и я сглатываю. Думаю, он либо не боится Си-Джея, либо у него нет так называемой памятки.

Ни то, ни другое не сулит ничего хорошего ни ему, ни мне.

Корделия бросает на меня сочувственный взгляд, прежде чем отойти в сторону.

— Удачи, — шепчет она. — Постарайся не умереть.

— Ну и дела, спасибо тебе огромное, — прошипела я.

Она поджимает губы, стараясь не рассмеяться. Для неё это легко. Её новый напарник — бедняга, которого только что спасли от того, чтобы его не раздавил этот зверюга Бенц.

Моя защитная магия активируется автоматически, инстинктивно, но если я воспользуюсь ею, то получу выговор. Это не урок защитных заклинаний. Это физический бой. Но как, чёрт возьми, я должна защищаться от семифутового оборотня с особыми способностями, о которых я ничего не знаю, который выглядит так, будто хочет меня съесть?

И не в хорошем смысле этого слова.

Бенц кружит вокруг меня, как будто я добыча, его движения плавные и хищные.

— Давай, маленькая вампирша, — дразнит он, понизив голос настолько, что его слышу только я. — Покажи мне, на что ты способна.

— У меня ничего нет, — бормочу я. — Я в этом новичок.

Его улыбка становится шире.

— Знаю. Вот почему это будет так весело.

Прежде чем я успеваю осмыслить его слова, он бросается ко мне, обхватывая меня железными руками.

— Что не так? — шепчет он мне на ухо. — Парня нет рядом, чтобы защитить тебя?

Гнев вспыхивает во мне, горячий и внезапный. Я так устала от того, что со мной обращаются так, словно я чья-то собственность, чья-то добыча.

Что-то внутри меня меняется. Моя защитная магия устремляется не наружу, как обычно, а внутрь, укрепляя мышцы и обостряя инстинкты. Не задумываясь, я опускаю свой вес и поворачиваюсь, как показывал профессор. Мой локоть попадает Бенцу в солнечное сплетение, и он удивлённо хмыкает.

Его хватка ослабевает ровно настолько, чтобы я могла выскользнуть. Я поворачиваюсь к нему лицом, подняв руки в защитном жесте.

— Удачный бросок, — рычит он, опасно сверкая глазами. Он протягивает руку, чтобы снова схватить меня, но я отскакиваю назад, внезапно осознавая, какая тишина воцарилась на арене. Теперь все смотрят на нас.

Даже профессор наблюдает… и не вмешивается.

Бенц улыбается, хищно обнажая зубы.

Он движется со сверхъестественной скоростью, целясь мне в горло. На этот раз моё тело реагирует неосознанно. Я подныриваю под его руку, используя его инерцию, чтобы он, спотыкаясь, пронёсся мимо меня. Прежде чем он успевает опомниться, я взмахиваю ногой, ударяя его по лодыжкам. Он пошатывается, но не падает.

— Лучше, — признаёт профессор. — Но всё ещё слишком нерешительна, мисс Морворен. В настоящем бою нерешительность означает смерть.

Бенц не ждёт дальнейших указаний. Он снова атакует, на этот раз делая ложный выпад влево, прежде чем схватить меня за правую руку и заломить её за спину. Когда он надавливает, боль пронзает моё плечо.

— Сдавайся, — шепчет он, обдавая горячим дыханием мою шею. — Или я его сломаю.

Как ни странно, это не то решение, к которому я отношусь легкомысленно. Если он сломает её, рана заживёт, и я буду в порядке после нескольких секунд боли. Если я сдамся, то стану мишенью для каждого хулигана, который захочет преподать мне урок. Я расслабляю мышцы, что ослабляет острую боль, а затем порыв ветра ерошит мои волосы, и Бенц отпускает меня с хрустом костей и рычанием, которое бесит меня больше, чем необоснованное нападение Бенца на меня.

Резко обернувшись, я вижу, что Си-Джей держит его мёртвой хваткой, и зашипела.

— Ради всего святого, чёрт возьми! — я взрываюсь, и мой голос эхом разносится по внезапно притихшей арене. — Что с тобой не так?

Си-Джей крепче сжимает Бенца, лицо оборотня приобретает тревожный фиолетовый оттенок. Профессор стоит в стороне, скорее наблюдая с клиническим интересом, чем вмешиваясь. Это место… нет слов, чтобы описать уровень насилия, с которым, кажется, мирится персонал.

Си-Джей не сводит глаз с Бенца, хотя и говорит мне:

— Он причинял тебе боль.

— Это боевая подготовка, — зашипела я сквозь стиснутые зубы.

Весь класс наблюдает за нами, застыв от восхищения и ужаса. Корделия ловит мой взгляд с другого конца комнаты, на её лице удивление, когда она пытается не рассмеяться.

— Ты даже не учишься в этом классе, — продолжаю я, понизив голос. — Теперь ты следишь за мной?

— Считайте это практической демонстрацией от старшеклассника, — говорит Си-Джей, обращаясь ко всему залу. — О том, что происходит, когда вы прикасаетесь к тому, что вам не принадлежит.

Жар заливает мои щеки. Смущение, гнев и что-то ещё, чему я отказываюсь давать названия.

— Когда же до тебя дойдёт своей тупой башкой, что я не твоя?

Глаза Си-Джея вспыхивают янтарным и чёрным, когда он, наконец, поворачивается и смотрит на меня.

— Когда ад замёрзнет, моя сладкая.

Его голос мягок, почти нежен, но угроза, скрывающаяся в нём, способна огранить алмазы. Бенц издает сдавленный звук, когда хватка Си-Джея усиливается.

— Отпусти его, — требую я, делая шаг вперёд. — Ты высказал свою точку зрения.

— Правда? — Си-Джей наклоняет голову, изучая меня с таким хищным вниманием, что у меня внутри всё переворачивается, несмотря на гнев. — Потому что мне кажется, что некоторые уроки нужно повторить.

Профессор, наконец, решает вмешаться, хотя выражение его лица говорит о том, что он больше раздражён тем, что его прерывают, чем обеспокоен благополучием Бенца.

— Мистер Аквила, — растягивая слова, произносит он, — хотя твой энтузиазм по поводу безопасности мисс Морворен и принят к сведению, возможно, ты мог бы продолжить демонстрацию, не убивая мистера Бенца? В этом семестре оформление документов о смерти учеников особенно утомительно.

— Если он попросит прощения, — говорит Си-Джей с улыбкой, от которой моя киска становится влажной.

Бенц рычит, заставляя Си-Джея перевернуть его и швырнуть на землю с такой лёгкостью, как будто семифутовый оборотень был просто хлопковой тряпкой.

Си Джей приседает и кладёт руку Бенцу на грудь.

— Извинись перед Изольдой за то, что причинил ей боль.

Бенц хрипит. Ясно, что прикосновение Си-Джея похоже на тонну кирпичей, свалившихся ему на грудь.

— Извини, — хрипит Бенц.

Си-Джей поднимает руку и встаёт, выглядя очень довольным собой.

Послание было передано громко и ясно. Снова.

— Урок окончен, — объявляет профессор, и студенты разбегаются, как вспугнутые птицы, стремясь оказаться подальше от эпицентра гнева Си-Джея.

Корделия одаривает меня озорной улыбкой, проходя мимо, чтобы собрать свои вещи.

— Повеселись, — воркует она.

— Отвали, — рычу я, заставляя её рассмеяться.

Когда арена пустеет, я встречаюсь лицом к лицу с Си-Джеем. Он выглядит слишком самодовольным, и я хочу стереть это с его лица раз и навсегда.

— Никогда больше так не делай. Это моя жизнь, мои занятия, моё тело. Ты не имеешь права влиять на то, что я говорю или делаю. Мы, чёрт побери, разобрались?

— Нет.

Его простой слог застает меня врасплох. Не знаю, чего я ожидала, но я не ожидала, что он просто скажет «нет» тоном, не допускающим возражений.

— Что значит «нет»? — бормочу я, ярость нарастает во мне, как надвигающийся шторм. — Ты не можешь просто…

— Могу, — перебивает Си-Джей, его голос бархатистый и опасный. Он подходит ближе, и я отказываюсь отступать, несмотря на то что все инстинкты кричат мне сохранить дистанцию между нами. — И я буду так. Делать. Каждый. Раз.

— Ты спятил, — шепчу я, качая головой.

— Ты бы так не говорила, если бы знала моего отца, — говорит он с медленной улыбкой, от которой у меня мурашки бегут по коже, и протягивает руку, чтобы убрать прядь волос с моего лица. Он обхватывает её пальцем, придвигаясь ещё ближе.

— Мне нужно идти на следующий урок, — говорю я, резко меняя тему. — Так что, если ты закончил свои пещерные нападки, я бы хотела уйти.

— Ещё далеко не всё, — бормочет он и хватает меня за запястье. Он притягивает меня ближе, другой рукой распуская мои волосы, чтобы обхватить меня за шею. — Поцелуй меня, — говорит он, глядя на мои губы. — Ты знаешь, что хочешь этого.

В голове у меня становится совершенно пусто. Тепло его руки на моём горле посылает электрические разряды по позвоночнику, и я чувствую, как бьётся мой пульс под его ладонью. Каждая логическая мысль испаряется, как утренний туман под палящим солнцем.

— Я… — мой голос подводит меня. Его глаза гипнотизируют, эти янтарные искорки танцуют в обсидиановой глубине.

— Скажи «нет», и я всё равно возьму то, что хочу, Изольда, — мягко бросает он вызов, обводя большим пальцем линию моего подбородка.

— И чего же ты хочешь? — я сглатываю, когда до меня доходит смысл его слов.

— Всё, — шепчет Си-Джей, его горячее дыхание касается моих губ. — Но я начну с твоего рта.

Он придвигается ещё ближе, проводя рукой от моего горла вниз по груди, по животу, прежде чем скользнуть мне между ног.

— Тогда я возьму твою киску, — шепчет он мне на ухо, слегка сжимая мою киску, прежде чем убрать её и провести рукой по моей промежности. — А потом сюда. Каждая твоя дырочка будет принадлежать мне, Изольда. Ты это понимаешь?

Всё моё тело охватывает жар, желание переполняет мои трусики. Мне следовало бы возмутиться, дать ему пощечину, убежать. Вместо этого я приросла к месту, моё сердце колотится так, словно пытается вырваться наружу.

— Ты очень уверен в себе, — выдавливаю я из себя, мой голос звучит едва громче шёпота.

Его улыбка медленная, хищная.

— Я уверен в том, чего хочу.

— А что, если я скажу «нет»? — вопрос прозвучал с оттенком страха.

Рука Си-Джея скользит вверх, обхватывает моё лицо, его большой палец проводит по моей нижней губе.

— Тогда я всё равно приму это и позабочусь о том, чтобы все остальные существа в этой академии знали, что ты моя, так или иначе.

На мгновение я застываю на месте, моё тело выдаёт меня в порыве желания, в то время как разум кружится от дерзости его угрозы. Со мной никогда так не разговаривали, никогда я не испытывала такого сочетания страха и возбуждения, никогда не была так поглощена чьим-то присутствием.

— Согласие так не работает, — наконец выдаю я, обретая дар речи, несмотря на бешеный пульс.

Его глаза темнеют ещё больше.

— В Серебряных Вратах с согласием сложнее. Но я сыграю в твою игру, — он наклоняется, касаясь губами моего уха. — Пока.

Мой разум кричит, чтобы я поцеловала его. Его губы практически касаются моих. Я хочу этого. Но часть меня, та часть, у которой никогда не было мужчины, отношений, боится того, что он сделает, если я переступлю эту черту. Тогда я буду говорить ему своими действиями, что принадлежу ему. Я не хочу, чтобы это было моим первым ощущением свободы. Из одной клетки в другую. У меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что его собственнические чувства будут сковывать, душить.

Но разве это уже не так?

Неосознанно я провожу рукой по его груди. Он напрягается от моего прикосновения, его глаза темнеют. Он хватает меня за запястье и двигает мою руку в противоположном направлении, пока она не касается его члена, выпирающего из штанов.

— Вот что ты делаешь со мной, моя сладкая.

Я задыхаюсь, ощущая его твёрдую длину под своей ладонью. Его хватка усиливается, и я медленно провожу рукой по его эрекции. Исходящий от него жар обжигает сквозь ткань, и у меня кружится голова.

— Почувствуй её, — шепчет он хриплым от желания голосом. — Так происходит каждый раз, когда я вижу тебя, каждый раз, когда я чувствую твой запах, каждый раз, когда я думаю о тебе.

Мои пальцы, сжимающие его, дрожат, и моя неопытность заставляет меня колебаться. Я никогда раньше так не прикасалась к мужчине, никогда так остро не ощущала тяжесть и жар желания. Это пугает и в то же время возбуждает.

— Си-Джей, — выдыхаю я, не зная, предостерегаю я его или подбадриваю.

Другой рукой он расстёгивает молнию на брюках, и его член высвобождается. Мой рот наполняется слюной, когда я опускаю взгляд. Я ничего не могу с собой поделать. Он толстый, длинный и твёрдый, как железо, когда он закрывает мою руку по всей длине.

— Прикоснись ко мне, Иззи, — шепчет он. — Почувствуй, как сильно я хочу тебя.

Я немного усиливаю хватку, заставляя его закрыть глаза и застонать.

— Вот так. Идеально.

Его рука накрывает мою, направляя мои движения, показывая, как поглаживать его от основания до кончика, как правильно надавливать. Каждое движение моей руки вызывает у него тихое рычание, звук вибрирует во мне, как физическое прикосновение.

Звук возни за дверью заставляет меня ослабить хватку на его члене, но его хватка на моей руке не позволяет мне отстраниться.

Шёпот и смешки достигают моих ушей, пробиваясь сквозь туман вожделения.

Униженная, я отдёргиваю руку и, оглянувшись через плечо, вижу, как несколько студентов заглядывают в двери арены. Их глаза широко раскрыты, рты искривлены в одобрительных ухмылках при виде живой сексуальной сцены, на которую они наткнулись.

— Чёрт, — зашипела я, отступая от Си-Джея, который не торопится прятать свой член подальше. Похотливые взгляды некоторых первокурсниц приводят меня в бешенство до такой степени, что у меня слегка кружится голова. Я перевожу взгляд на него, и его понимающая улыбка поражает меня в грудь. — Ты ублюдок, — закипаю я, мой голос дрожит от унижения. — Ты знал, что они были там.

— Знал, что рано или поздно кто-нибудь придёт, — признается он. — В конце концов, это общественная арена.

— Так это была ещё одна демонстрация? Ещё один способ обозначить свою территорию? — до меня доходит, что всё это было подстроено. — Ты полный придурок.

— Я эффективен, — поправляет он.

— И я больше никогда не прикоснусь к твоему члену, — говорю я и, видя, какой ущерб это ему причиняет, криво улыбаюсь.

Он рычит, его глаза темнеют.

— О, но ты сделаешь это, моя сладкая. Или ты уже забыла о моём обещании?

Мои глаза опасно сверкают.

— Пошёл ты.

— Вспомни, каково было чувствовать свою руку на мне, потому что в следующий раз мои пальцы будут глубоко внутри тебя, и ты кончишь прямо на мою руку, Иззи.

От его слов меня пробирает дрожь, но я заставляю себя отойти от него, собрать свои вещи и пройти мимо глазеющих студентов, которые расступаются, как Красное море, когда я приближаюсь. Их взгляды провожают меня, одни с любопытством, другие с завистью, третьи с откровенной враждебностью.

Мои колени дрожат, когда я иду на следующий урок, не в силах выбросить из головы образ, который он мне внушил.

Глава 14. СИ-ДЖЕЙ

Я смотрю, как Изольда стремительно удаляется, её плечи напряжены от праведного негодования, тело всё ещё дрожит. Тепло её руки на моём члене вызывает у меня желание схватить её, притянуть к себе и закончить то, что мы начали. Но это было бы слишком легко. Слишком просто. Изольда Морворен заслуживает более сложного обольщения.

Зрители у дверей расходятся, когда я обращаю на них свой взгляд, безмолвный приказ заставляет их разбежаться. Все, кроме одной. Вампирша-первокурсница, у которой больше смелости, чем здравого смысла, задерживается, её голодный взгляд скользит по мне. Три дня назад я бы пошёл к ней. Сейчас… теперь на за что, чёрт возьми.

— Ты всё ещё здесь, — холодно замечаю я.

Она делает шаг вперёд, ободренная моим признанием.

— Я могла бы помочь тебе закончить то, что она начала, — предлагает она, облизывая губы.

Я двигаюсь так быстро, что она не замечает моего приближения. В один момент я пересекаю зал, а в следующий возвышаюсь над ней, прижимая её к стене.

— Позволь мне внести полную ясность. Не пытайся повторить, — шепчу я, наблюдая, как страх сменяется желанием в её глазах. — Есть только одна женщина, которая меня интересует. Ты — не она.

Я отступаю назад, и она опускает взгляд, напуганная существом, которое может стереть её в порошок.

Сообщение доставлено, я поправляю манжеты и выхожу с арены, мысленно уже планируя свой следующий шаг с Изольдой.

Я останавливаюсь в коридоре, глубоко вдыхаю, улавливая аромат Изольды, который витает в воздухе, как шлейф из хлебных крошек. Сладкий и пряный, с нотками возбуждения, которые всё ещё чувствуются в нём, несмотря на её гнев. Я следую за ним, чтобы убедиться, что она доберётся до следующего урока без происшествий.

В коридорах Серебряных Врат царит оживление. Студенты обходят меня стороной, опускают глаза, разговоры прерываются, когда я прохожу мимо. Новости здесь распространяются быстро. Инцидент с Бенцем уже распространился по академии, как лесной пожар, усиливая мысль, которую я вбивал в голову с тех пор, как появилась Изольда: она моя. Неприкасаемая. Под защитой.

Сцена руки Изольды, обхватившей мой член, тоже не заставит себя долго ждать. Если кто-то ещё не был убеждён, то убедится после окончания сегодняшнего вечера.

Я прослеживаю её запах до лекционного зала по Теории тайн, задерживаясь снаружи ровно настолько, чтобы убедиться, что она в безопасности внутри, прежде чем продолжить своё занятие. Теория сдвига измерений с профессором Тейт.

Когда я вхожу в класс, то замечаю Кассиэля, сидящего в конце класса. На его лице застыло выражение крайнего любопытства, когда он впитывал в себя всё, что его окружает.

Его взгляд встречается с моим, и в нём нет страха, только всё тот же вызывающий бешенство интеллектуальный интерес. Как будто я — образец для изучения, а не хищник, которого следует опасаться. Падший ангел очаровывает меня, несмотря на моё раздражение. Большинство существ съёживаются или принимают позу, сталкиваясь с моей силой, но Кассиэль просто наблюдает, фиксируя каждое взаимодействие своими пугающе проницательными глазами.

Я сажусь в противоположном конце комнаты. Профессор Тейт, измождённое существо с кожей цвета пергамента и глазами, повидавшими слишком много измерений, появляется мгновение спустя.

— Сегодня, — объявляет он, и его голос странно отдается эхом, словно доносится из нескольких мест одновременно, — мы обсуждаем теорию параллельных существований и точки их пересечения.

Моё внимание обостряется. Это имеет прямое отношение к моей ситуации. Я наклоняюсь вперёд, в кои-то веки проявляя неподдельный интерес.

— Параллельные измерения существуют наряду с нашим собственным, — продолжает Тейт, создавая сложную трёхмерную модель, которая парит в воздухе перед ним. — Каждое из них отличается от других неуловимо, а некоторые и кардинально. Стены между ними не являются непроницаемыми, но для преодоления их требуется огромная сила или особые обстоятельства.

Например, быть сыном древнего вампира и королевы драконов из другого мира. Я подавляю ухмылку.

— Сэр, — поднимает руку студентка, сидящая впереди, — обладают ли существа из параллельных измерений способностями, которые здесь действуют иначе?

Древние глаза Тейта сверкают.

— Действительно. Энергетические характеристики часто претерпевают удивительные изменения при пересечении границ измерений, — объясняет Тейт, манипулируя плавающей моделью. — Фундаментальная природа существ остаётся, но то, как проявляются их способности, может кардинально измениться.

Это точная информация. Здесь мои драконьи черты менее предсказуемы, они более изменчивы, когда проявляются. Вампирская сторона, как всегда, доминирует, но, когда дракон просыпается у меня под кожей, всплеск энергии становится почти неконтролируемым.

— Некоторые способности усиливаются, — продолжает Тейт, — в то время как другие ослабевают или полностью трансформируются. Думайте об этом как о переводе с какого-либо языка. Смысл остаётся, но меняются нюансы.

Я перевожу взгляд на Кассиэля, гадая, какие небесные силы могут проявиться в падшем ангеле, который спустился с небес в это тёмное королевство. Его крылья уже преобразились и почернели после падения. Что ещё может измениться? Из всех мест, где он мог приземлиться, это, вероятно, было одним из худших. Там, откуда я родом, мы живём среди людей, и наши истинные личности скрыты в современном мире со всеми атрибутами роскошной жизни. Здесь царит совершенно сверхъестественное царство, порождающее хаос и магию.

— Идентифицировать путешественников по измерениям может быть непросто, — говорит Тейт, обводя взглядом комнату и задерживаясь на мне чуть дольше, чем нужно. — Они часто выглядят идентично местным жителям, хотя могут проявляться некоторые отклонения.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, несмотря на пристальный взгляд профессора. Мой отец предупреждал меня, что нельзя привлекать внимание к своему происхождению. В Серебряных Вратах знание — сила, а моя истинная природа — тайна, ради которой стоит убить.

Кассиэль поднимает руку, и Тейт приветствует его кивком.

— А как насчёт намеренных перемещений? — спрашивает падший ангел. — Существуют ли способы целенаправленного перемещения между измерениями?

Тонкие, как бумага, губы Тейта изгибаются в подобии улыбки.

— Амбициозный вопрос, мистер Кассиэль. Методы действительно существуют, хотя большинство из них требуют жертв, на которые мало кто готов пойти. Кровавые ритуалы, привязки души, космическое выравнивание, жертвоприношение, — он делает паузу. — В закрытой секции библиотеки академии есть несколько теоретических текстов по этому предмету.

Я наблюдаю, как Кассиэль впитывает эту не совсем точную информацию с тем же ненасытным любопытством. У меня, как и у моей матери, есть природная способность путешествовать между мирами. Моему отцу нужен очень мощный артефакт драконов, называемый камнем времени. При изготовлении камня времени не было принесено никаких жертвоприношений.

Об этом я осведомлён.

— Существует также проблема пространственного резонанса, — продолжает Тейт. — Существа из одного измерения естественным образом притягиваются друг к другу в других мирах. Подобное взывает к подобному, даже преодолевая границы вселенной.

Это объясняет, почему я нашёл только одно существо во всей академии, к присутствию которого я отношусь терпимо. Не то чтобы я думал, что Айзек из моего измерения, но это логично, что мы стали друзьями, поскольку мы во многом похожи.

Лекция Тейта продолжается, в ней он углубляется в пространственную математику и протоколы передачи энергии, от которых у большинства студентов остекленели бы глаза. Но я впитываю каждое слово, сравнивая его академические теории со своим жизненным опытом. Некоторые из них удивительно точны, а другие настолько необычны, что почти забавляют.

На протяжении всего урока я чувствую, как взгляд Кассиэля время от времени устремляется на меня. Изучающий. Анализирующий. Его небесное восприятие, возможно, улавливает то, чего не замечают другие. Мне нужно быть с ним осторожнее.

Когда урок заканчивается, Кассиэль подходит к профессору Тейту с новыми вопросами. Его жажда знаний неутолима. Интересно, не из-за этого ли он был изгнан с небес. Задаёт слишком много вопросов, раздвигая границы, которые лучше не нарушать.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, то ловлю его взгляд. Он отходит от Тейта и подходит ко мне с тем же раздражающим отсутствием страха.

— Интересное занятие, — говорит он, как будто мы случайные знакомые, а не существа, которые несколько часов назад чуть не подрались.

— Потрясающее, — сухо отвечаю я.

Его губы кривятся.

— Просто пытаюсь понять эту новую реальность, в которую я попал. Я слышал, ты изменил мне с другим человеком.

— Прости? — огрызаюсь я.

Он одаривает меня своей приводящей в бешенство ухмылкой.

— Бенц, кто-то другой. Слышал, ты повалил его на землю и наступил ему на горло. Я думал, что я твой единственный враг.

Я улыбаюсь. Мне действительно нравятся эти украшения. Я не пытаюсь его разубедить.

— Бенц сам напросился на это. Ты тоже. Мне нравится распространять насилие повсюду.

В глазах Кассиэля вспыхивает нервирующее любопытство.

— Я наблюдал за развитием событий. Кажется, что большинство твоих поступков продиктованы интересом к Изольде.

— Мой интерес к Изольде — не твоё дело, — говорю я, понизив голос до угрожающего тона.

— Напротив, — отвечает он, — теперь всё в этом королевстве — моя забота. Я изучаю бытие, а вы даёте мне неплохое образование.

Мы стоим в напряженной тишине, другие студенты обходят нас стороной в коридоре. Воздух между нами потрескивает от невысказанного вызова.

— Знаешь, — продолжает Кассиэль, слегка наклонив голову, — на небесах мы наблюдали за человеческими и сверхъестественными связями издалека. Спокойно, отстранённо. Но испытать их на собственном опыте — чувство собственности, голод — увлекательно.

— Я не твой грёбаный научный эксперимент, — рычу я.

— Возможно, не намеренно, — его улыбка раздражающе безмятежна.

— Возможно, и нет, — соглашаюсь я, — но я стану твоим худшим ночным кошмаром, если ты продолжишь в том же духе.

В глазах Кассиэля вспыхивает что-то, похожее на веселье.

— Ночные кошмары для меня тоже в новинку. Я обнаружил, что с нетерпением жду возможности испытать их на себе.

Отсутствие у падшего ангела чувства самосохранения почти достойно восхищения.

— Небольшой совет, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Не принимай мою сдержанность за слабость. В следующий раз, когда мы столкнёмся, Блэкридж не подоспеет вовремя, чтобы спасти тебя.

— Так вот что произошло? — спрашивает Кассиэль с неподдельным любопытством в голосе. — А я-то думал, что мы только начали.

Я наклоняюсь ближе и замираю.

Изольда.

Я чувствую её запах, исходящий от него повсюду.

Из моего горла вырывается низкое рычание.

— Ты был рядом с ней.

Кассиэль не вздрагивает от моего рычания, выражение его лица скорее задумчивое, чем испуганное.

— Ты способен учуять её запах на мне, не так ли? — спрашивает он, изучая мою реакцию с тем же академическим интересом. — У тебя, должно быть, исключительно острое обоняние.

Моё зрение сужается, грани темнеют по мере того, как во мне нарастает ярость.

— Что ты сделал? — вопрос звучит как шипение сквозь стиснутые зубы.

— У нас был равноценный обмен, — говорит Кассиэль раздражающе расплывчато. — Она совершенно замечательная.

— Обмен чем? — спрашиваю я в гробовой тишине.

Кассиэль улыбается и кладёт руку мне на грудь, отталкивая меня назад. С его стороны это требует некоторых усилий, но ему удаётся создать между нами некоторую дистанцию.

— Тебе лучше спросить у неё.

Я опускаю взгляд на его руку и рычу громче. Наглость этого грёбаного ангела выводит меня из себя.

Я хватаю его за запястье и выкручиваю его, используя инерцию, чтобы развернуть его и впечатать в стену.

— Не испытывай меня, — рычу я.

Кассиэль издаёт смешок, который звучит почти радостно. Он отклоняется назад и бьёт меня головой по носу, разбивая его и разбрызгивая кровь во все стороны примерно на секунду, прежде чем рана заживает.

— Ты ублюдок, — я сжимаю кулак и бью его по лицу, возвращая должок.

Он ворчит, но это его не останавливает. У него есть сила. Её много. Впрочем, неудивительно. Ангел, упавший с небес в этот мир… это должно было случиться. Кассиэль расправляет крылья и бросается на меня, явно наслаждаясь своей первой схваткой.

Ну, в эту игру могут играть и двое.

Мы несёмся по коридору, разбрасывая студентов в разные стороны. Его крылья дают ему неожиданную опору, когда мы врезаемся в противоположную стену, разбивая древний камень. Я чувствую, как мои драконьи черты пробуждаются у меня под кожей, янтарный жар разливается по венам, когда я теряю контроль.

Кассиэль улыбается, когда я вгоняю кулак ему в рёбра.

— Насилие такое интуитивное, такое раскрепощающее.

— Заткнись, мать твою, — рычу я, пригибаясь, когда его крыло, словно лезвие, несётся к моей голове.

У него нетренированный стиль боя, но он силён. Он обладает чистой божественной энергией, но без изящества. Каждый удар наносится с такой силой, что у обычного вампира раздробились бы кости. Но я не обычный.

Даже близко.

Я бью его ладонью в грудь, и он с грохотом вылетает из классной комнаты, разбивая дверь на щепки. Студенты внутри кричат и бросаются освобождать место, когда он вскакивает на ноги. Азарт боя бурлит у меня в крови, я испытываю первобытное удовлетворение от того, что наконец-то заполучил в свои руки это приводящее в бешенство существо.

— Держись от неё подальше, — рычу я, ударяя его коленом в живот.

Он сгибается пополам, но приходит в себя быстрее, чем я ожидал, и бросается вверх, чтобы схватить меня за подбородок.

— У тебя поразительное чувство собственничества, — замечает он, как будто мы ведем непринуждённую беседу, а не пытаемся разорвать друг друга на части. — Это врожденное или приобретённое поведение?

— Ты когда-нибудь перестанешь анализировать? — я ударяю его о колонну, и камень трескается.

— Не думаю, — признаётся он, с удивительной ловкостью вырываясь и нанося мне сильный удар в челюсть, от которого у меня по спине пробегает дрожь. — Эта сила… она так отличается от небесной благодати. Грубая, неукротимая.

Воздух вокруг меня дрожит, а камень под моими ногами стонет.

— Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, — выдавливаю я из себя, мой голос становится ниже, приобретает гортанные нотки.

— Возможно, и нет, — соглашается Кассиэль, его глаза блестят от возбуждения, когда он уворачивается от очередного удара. — Но я горю желанием учиться.

Он быстр, удивительно силён и совершенно не заботится о самосохранении. Это всё равно что сражаться с силой природы, которая только что обнаружила, что может вызывать ураганы.

Я хватаю его за крыло — опалённые перья оказались на удивление упругими — и использую это, чтобы вывести его из равновесия и швырнуть на пол. Студенты кричат, кто-то подбадривает, необузданная энергия драки наполняет хаотичную атмосферу Серебряные Врата.

— Она дала тебе свою кровь, не так ли? — рычу я, прижимая его коленом к груди. Мысль о том, что Изольда добровольно предлагает свои клыки этому падшему существу, вызывает новую волну собственнической ярости.

Кассиэль встречается со мной взглядом, и на его лице медленно расплывается вымученная улыбка.

— И зачем мне тебе об этом рассказывать?

Я обнажаю перед ним клыки, но, прежде чем успеваю стиснуть зубы и осушить этого ублюдка досуха, звонит колокол, и мы оба замираем.

Правда, это заняло больше времени, чем я ожидал. Я зловеще улыбаюсь ему.

— Спас колокол.

Я отталкиваю его от себя и жду, вытирая кровь с уголка рта, которую оставил его последний удар.

В следующую секунду Блэкридж появляется как привидение, и ярость переполняет практически всё его существо.

— Мистер Аквила, мистер Кассиэль, ко мне в кабинет. Живо.

Он поворачивается, его длинное, чёрное пальто величественно развевается позади него. Он похож на моего отца, и это знакомая угроза. Это снова заставляет меня задуматься, что за существо скрывается под его бледной кожей. Определённо, не вампир, но определённо что-то большее.

— После тебя, придурок, — огрызаюсь я на Кассиэля.

Он смерил меня убийственным взглядом, что довольно забавно для человека, который не так давно играл на арфе.

Но он поворачивается ко мне спиной — я не был уверен, что он это сделает, — и устремляется вслед за Блэкриджем, оставляя меня спокойно следовать за ним, размышляя, что сказать отцу, если до этого дойдёт. Или ещё хуже… что сказать моей маме?

Глава 15. КАССИЭЛЬ

Кабинет Блэкриджа — угнетающе величественный кабинет с тёмным деревом, затенёнными углами и книгами, которые шепчут о древних, забытых секретах. Он сидит за массивным письменным столом, вырезанным из какого-то чёрного окаменевшего дерева, сцепив пальцы домиком, его тёмные глаза устремлены на нас с пугающей напряжённостью.

Си-Джей плюхается в кресло с небрежным высокомерием, которое я нахожу одновременно и раздражающим, и проницательным. Он уже спокоен, ярость нашей схватки улеглась, хотя я всё ещё чувствую остаточный жар его силы. Я, с другой стороны, всё ещё переполнен адреналином, мои вновь обретённые чувства обострены отголосками боя. Боль, мощь и металлический привкус крови — ощущения, которые я всё ещё учусь классифицировать.

— Объяснитесь, — говорит Блэкридж обманчиво спокойным голосом, но в нём слышатся нотки, от которых кровь стынет в жилах.

Си-Джей ухмыляется.

— Он отказывается держаться подальше от моей девушки, сэр.

Блэкридж выглядит так, будто вот-вот рассмеётся, но подавляет смех быстрее, чем успевает моргнуть.

— Эта академия — не площадка для разрешения мелких споров, мистер Аквила, — Блэкридж переводит взгляд на меня. — И на тебя, мистер Кассиэль. Так охотно прибегаешь к низменному насилию. Неужели твоё падение лишило тебя всякого подобия небесного этикета?

— Небесные приличия были довольно удушающими, — отвечаю я, встречая его взгляд, не дрогнув, и как можно небрежнее усаживаюсь на второй стул. — Я нахожу прямоту этого мира освежающей.

Блэкридж прищуривается, внимательно изучая меня. Он пытается разгадать меня, понять, что за существо попало в его владения.

— Твоя удивительная прямота привела к значительному материальному ущербу и отмене нескольких занятий, — заявляет Блэкридж, и его голос напоминает скрежет древних камней. — У Серебряных Врат есть правила, мистер Кассиэль. Даже для падших ангелов.

— И каковы последствия нарушения этих правил? — с искренним любопытством спрашиваю я. Наказание, как и боль, — ещё один новый опыт, о котором мне не терпится узнать.

Си-Джей фыркает рядом со мной, издавая тихий смешок.

Блэкридж поджимает губы.

— Последствия могут быть индивидуальным, — он переводит взгляд с меня на Си-Джея. — Вы двое научитесь сосуществовать. Или вы узнаете пределы моего терпения. И под этим я подразумеваю, что если я ещё раз увижу, что вы двое занимаетесь этим, то вас поселят в качестве соседей по комнате в новом двухместной комнате только для вас двоих. Я ясно выразился?

К исходящей от него древней силе нельзя относиться легкомысленно, как и к его угрозе. Это существо — нечто большее, чем просто директор школы. Он — сила.

— Кристально, — говорит Си-Джей, и его прежнее высокомерие сменяется невольным уважением, которое говорит мне о том, что даже он осознаёт опасность, которую представляет Блэкридж.

Я просто киваю. Слов кажется недостаточно.

— Хорошо, — Блэкридж пренебрежительно машет рукой. — А теперь убирайтесь с глаз моих долой, пока я не решил быть чуть менее снисходительным и чуть более решительным.

Когда мы покидаем гнетущую тишину его кабинета, я не могу избавиться от странного чувства предвкушения. Серебряные Врата, с их чудовищами и тайнами, оказываются гораздо более привлекательной учебной аудиторией, чем когда-либо были небеса. И Си-Джей Аквила, с его собственнической яростью и скрытыми глубинами, является, пожалуй, самым интересным уроком из всех.

— Как думаешь, почему он так легко нас отпустил? — спрашиваю я, когда мы возвращаемся тем же путём, которым пришли.

— Почему ты со мной разговариваешь? Ты хочешь, чтобы я ещё раз попытался оторвать тебе голову?

Я удивлённо смотрю на него.

— Интересная угроза.

— Почти нормальная, когда растёшь в моём доме, — говорит он с медленной улыбкой. — Мой папа любит, когда отрубают голову.

Случайное упоминание Си-Джея об обезглавливании членов семьи вызывает у меня вспышку искреннего удивления, за которой быстро следует всплеск аналитического интереса.

— Значит, склонность к насилию — семейная черта? Воспитание, как и природа.

Он бросает на меня мрачный взгляд.

— Просто отвали и держись подальше от Изольды, и тебе не придётся узнавать об этом из первых рук.

— Ах, да, Изольда, — я не могу сдержать лёгкой улыбки, которая появляется на моих губах. — Катализатор такого активного взаимодействия. Кажется, вся твоя социальная структура вращается вокруг её близости.

Си-Джей останавливается, поворачиваясь ко мне лицом, его глаза сужаются.

— Она не социальная структура. Она моя.

— Одержимость, — уточняю я, склонив голову набок. — Это распространённое чувство среди вампиров? Или характерное для твоей линии?

Он сжимает челюсти.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, ангел.

— Именно так я учусь.

Си-Джей резко выдыхает, почти смеётся.

— Ты доведёшь себя до смерти, анализируя всё до смерти.

— Возможно, — соглашаюсь я. — Но какая это была бы удивительно поучительная смерть!

Си-Джей надвигается на меня, сжимая кулак перед моим лицом, но не бьёт. Угроза сожительства вполне реальна.

— Если увидишь, что я приближаюсь, найди другой способ уйти, или мне, возможно, придется сделать набор подушек из твоих прелестных крылышек, тупица.

Я отступаю на шаг, сузив глаза.

— Это слишком личное, придурок, — я пробую оскорбление на вкус и обнаруживаю, что мне очень нравится, как оно слетает с моего языка.

Си-Джей улыбается, этот ледяной изгиб его губ.

— Когда речь заходит об Изольде, ничто не останется без внимания. Понял? — он уходит, оставляя меня с воспоминанием о клыках Изольды, вонзающихся в мою шею, и я издаю тихий стон. Мне не терпится испытать снова тот эффект, который это произвело на мой член. Я знаю о спаривании, но, конечно, никогда не имел чести сталкиваться с этим на собственном опыте.

Концепция, столь абстрактная с высоты птичьего полёта, теперь приобретает мощное, почти осязаемое качество. Неподдельное чувство собственничества Си-Джея по отношению к Изольде — не просто территориальное чувство; это первобытное предъявление прав, которое перекликается с чем-то глубоким и древним. А Изольда… воспоминание о её клыках, электрический разряд от её прикосновения, неожиданный прилив тепла в моём теле, когда она насытилась. Это была не просто пища, которую она принимала, это было пробуждение. Проблеск в мир ощущений, к которому я, к сожалению, совершенно не готов.

Совокупление — явно нечто большее, чем биологический императив. Это столкновение силы, желания и тьмы, которое, кажется, усиливает всё. Ярость Си-Джея — разрушительная сила, но Изольду влечёт к нему, как мотылька к всепоглощающему пламени, а она, в свою очередь, мечется между страхом и страстным желанием.

Я всегда знал, что просветление можно найти не в бесплодном созерцании небес, а в беспорядочном, волнующем хаосе этих взаимосвязей. Изольда Морворен владеет ключом к пониманию этих совершенно не небесных, чудовищных и в высшей степени захватывающих переживаний. Меня всё больше влечёт урок, который она преподносит. Однако цена такого знания, похоже, заключается в том, чтобы справиться с яростью некоего Константина Аквилы-младшего. Довольно высокая, но, несомненно, интригующая плата за обучение, но я готов заплатить её, чтобы быть ближе к ней.

Глава 16. УИЛЬЯМ

Наблюдение за возвращением Изольды в её комнату, мою комнату, было исследованием противоречий.

Она хлопает дверью, роняет сумку и начинает метаться по комнате, как зверь в клетке. Её лицо пылает, глаза горят яростью и чем-то более первобытным. Что-то, что заставляет мою призрачную фигуру трепетать от давно забытого ощущения.

— Высокомерный, одержимый ублюдок, — бормочет она, стаскивая туфли и швыряя их через всю комнату. Я уклоняюсь, когда одна из них летит мне в голову, и улыбаюсь, удивлённый её пылом.

Она внезапно останавливается, упирает руки в бока и смотрит на то место, где в последний раз видела меня.

— Уильям? — неуверенно окликает она. — Ты здесь?

Жаль, что я не могу ответить ей. После столетия изоляции, когда кто-то, пусть ненадолго, признаёт моё существование, опьяняет. Я подхожу ближе, концентрируя всю свою энергию, чтобы вызвать малейшее возмущение в физическом мире. Страницы открытой книги на её столе трепещут, и она поворачивается к ней.

— Я расцениваю это как да, — говорит она, и её прежний гнев сменяется чем-то более задумчивым. — У меня ещё не было времени прочитать твой дневник. Сегодняшний вечер был богат на события.

Это ещё мягко сказано. Всего за два дня я стал свидетелем того, как она стала центром большего количества драм, чем я видел за последние десятилетия. Вампир-собственник, падший ангел, угрозы в тумане. Моя маленькая белочка, безусловно, всколыхнула стоячие воды Серебряных Врат.

Я придвигаюсь к ней ближе, меня влечёт к ней непонятным для меня образом.

Протянув руку, я прикладываю ладонь к её щеке и изображаю, как обхватываю ладонями её лицо.

Этот жест заставляет меня страстно желать физического прикосновения, которого я не испытывал с тех пор, как очнулся мёртвым.

Она моргает, её дыхание с шумом вырывается в холодный воздух.

— Уильям, — бормочет она.

— Я здесь.

— Я чувствую тебя, — она поднимает руку, словно накрывая мою, если бы это было физически.

— Изольда.

— Уильям.

— Ты меня слышишь? — я как на иголках, жду её ответа.

— Да, — бормочет она. — Похоже на слабый шёпот. Должно быть, мой вампирский слух усиливает тебя.

— Или ты — моя судьба.

— Судьба, — говорит она, закрывая глаза с мягкой улыбкой. — Может быть.

Мы стоим так несколько мгновений, прежде чем она открывает глаза и ахает.

— Я вижу тебя.

Моя рука опускается.

— Ты можешь?

— Да, — выдыхает она, широко раскрыв голубые глаза. — Ты бледный, как акварельная картина, на которую попал дождь, но я тебя вижу.

Моя призрачная форма мерцает от удивления. Сто лет я пытался быть замеченным, и вдруг эта вампирша может видеть меня даже без заклинания.

— Это… — бормочу я, но замолкаю, потому что у меня нет слов.

— Может быть, из-за крови падшего ангела, — бормочет она, протягивая ко мне руку. Её пальцы проходят сквозь мою грудь, но я чувствую шёпот связи, как статическое электричество сквозь туман. — Я ранее испила его крови, когда собирала его кровь для заклинания, — она хмурится и отступает на шаг, прежде чем подойти к книге, лежащей открытой на её столе. Той, из которой она взяла заклинание.

— Кровь отрёкшегося, — размышляет она, — должно быть, главная часть заклинания. Остальное — просто буфер.

— Умная белочка, — бормочу я, зачарованно наблюдая за ней.

— Ты смотришь на меня так, словно у меня выросла вторая голова, — говорит она, вздёргивая подбородок с намёком на вызов. — Неужели так странно, что я, возможно, умная?

— Не странно, — отвечаю я, подходя ближе. — Это что-то новенькое. Большинство из тех, кто жил в этой комнате на протяжении десятилетий, едва ли заметили сквозняк, не говоря уже о том, чтобы сообразить, как меня увидеть.

Она заправляет прядь волос за ухо, изучая меня своими пронзительными голубыми глазами.

— Итак, мы общаемся. На самом деле общаемся.

— Похоже на то, — я не могу скрыть удивления в своём голосе. Столетие молчания было нарушено этим замечательным созданием, которое ворвалось в моё существование подобно комете. — Хотя я не знаю, как долго это продлится. Эффект от крови может сойти на нет.

Изольда задумчиво кивает.

— Кассиэль позволит мне снова испить из него. Ему понравилось, — она мягко улыбается, и в её глазах появляется отсутствующий взгляд.

— Так почему ты здесь, Изольда?

Вопрос, кажется, застаёт её врасплох, и выражение её лица становится непроницаемым.

— Не знаю. Мои родители неожиданно отправили меня сюда. Мой брат уже учится здесь.

— А ты не училась здесь, потому что? — что-то в этом не так.

— Мне… — она колеблется, теребя свой рукав. — Предоставили убежище. Держали в крепости. Никогда не выпускали на улицу.

— Двадцать лет, плюс-минус? — я подхожу ближе, заинтригованный этим открытием. — Это довольно-таки через чур опекающий стиль воспитания.

Она горько усмехается.

— Мне ли не знать. До вчерашнего дня я никогда не общалась с живыми существами. Никогда не ходила в настоящую школу, у меня никогда не было друзей, кроме моего брата, никогда не была на свидании, никогда… — она замолкает, её щеки вспыхивают.

— Никогда ни с кем не целовалась?

Она краснеет ещё сильнее.

— Никогда ничего такого. А теперь я здесь, и все ведут себя как сумасшедшие. Это слишком.

— Серебряные Врата действительно производят такой эффект, — бормочу я. — Они — средоточие крайностей. Делают всё более напряжённым.

Изольда опускается на край кровати, внезапно выглядя измученной.

— Была красная луна. В ту ночь, когда меня отослали. Мой отец сказал: «Кровавая луна меняет всё. Теперь они могут найти тебя».

— Кровавая луна? Это необычно. У нас здесь такого не было.

— Нет, точно. Думаю, она была красной только в нашем замке. Она показывала тому, кто пришёл за мной, где я нахожусь.

— Почему именно за тобой?

— Почему за мной что?

— Почему за тобой охотятся?

Она поджимает губы и пристально смотрит на меня.

— Я не могу сказать.

— Кому я могу рассказать? — спрашиваю я с кривой улыбкой.

Она хихикает, но потом становится грустной.

— Мне жаль. Это не смешно, но ты прав. Ты идеальный хранитель секретов.

— Мне нравится думать, что у меня много талантов, — говорю я, медленно кружась, отчего моя призрачная фигура начинает мерцать. — Хранить секреты — наименее интересное занятие.

Изольда улыбается, и что-то во мне теплеет от этого вида. Прошли десятилетия с тех пор, как я в последний раз заставлял кого-то улыбаться.

— Просто… — она колеблется, поджимая колени к груди, и выглядит неожиданно уязвимой. — Я не знаю, почему я особенная. В том-то и дело. Меня запирали, говорили, что я не такая, как все, но не объясняли почему. Просто говорили, что мне нужна защита. Я… мой брат — мой близнец.

Я придвигаюсь ближе, когда до меня доходят её слова. Даже сто лет назад это имело значение.

— Ты чистокровная вампирша-близнец, — бормочу я.

Она кивает.

— Они чрезвычайно редки. Я читал о них во времена своего обучения здесь. В некоторых древних текстах они упоминались как «Сосуды силы», — она вскидывает голову.

— Сосуды силы? Что это значит?

— Я не совсем уверен. Тексты были разрозненными, местами намеренно скрытыми. Отредактированными, если можно так сказать.

— Какие тексты? — требовательно вопрошает она, вставая.

— Это было давно. Я не помню, — говорю я, внимательно наблюдая за выражением её лица. — Но они находятся в закрытой секции библиотеки, под надёжной защитой. Никто не мог легко получить к ней доступ.

— Кроме тебя, очевидно. Мне нужно их увидеть. Если там есть информация о том, кто я такая, почему меня прятали…

— Это не так просто, — перебиваю я. — Для посещения закрытой секции требуется специальное разрешение от самого Блэкриджа или… альтернативные способы проникновения.

— Альтернативные способы? — в её глазах вспыхивает интерес.

— Давай просто скажем, что у меня были свои привычки, когда я был материален, — я придвигаюсь к ней поближе. — У Серебряных Врат много секретов, Изольда. Тайные проходы, потайные комнаты. Основатели построили место не только для того, чтобы делиться знаниями, но и для того, чтобы скрывать их.

— Ты можешь мне показать? Сопроводить меня?

Я качаю головой.

— Я не могу покинуть эту комнату.

Она замирает.

— О, Уильям.

— Не надо «о, Уильям». Я не нуждаюсь в твоей жалости, — с горечью говорю я. — Всё так, как есть на самом деле.

— Это была не жалость. Я была…

— Не имеет значения. Ты не можешь добраться до текстов, — сказав это, я вжимаюсь спиной в стену, чтобы она меня больше не видела.

— Уильям, прости. Я не хотела тебя расстраивать.

Прежде чем я успеваю ответить, раздаётся громкий стук в дверь. Изольда раздражённо шипит, но подходит, чтобы открыть дверь.

— Чего ты хочешь? — резко спрашивает она.

Затем она, задыхаясь, отступает назад, когда вампир, заявивший на неё свои права, обхватывает её рукой за шею и вталкивает обратно в комнату, пинком закрывая за собой дверь.

Глава 17. ИЗОЛЬДА

В тот момент, когда рука Си-Джея касается моей шеи, я должна быть в ужасе. Вместо этого меня охватывает предательский жар. Его глаза полны ярости, в них светится что-то помимо гнева, что-то первобытное и собственническое, от чего у меня слабеют колени и становится влажной киска.

Его ноздри раздуваются, когда он улавливает запах, и низкое рычание вырывается из его груди.

— Ты пила из него, — рычит он, заталкивая меня дальше в комнату. — Из падшего ангела.

Я прижимаюсь спиной к стене, и Си-Джей прижимается ко мне, его тело излучает странный жар, который проникает сквозь одежду. Его запах окутывает меня, и мой рот наполняется слюной.

— Ну и что с того? — бросаю я вызов, обретая дар речи, несмотря на охвативший меня страх. По какой-то причине я получаю от этого удовольствие. Я обнаружила, что получаю удовольствие от того, что заставляю его ревновать. Почему? Наверное, это самая глупая вещь, которую я когда-либо совершала. — Я тебе не принадлежу.

Его смех низкий, опасный.

— А разве нет? — его хватка на моём горле слегка ослабевает, не настолько, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы напомнить о его силе. — Скажи мне, почему, Изольда. Скажи мне, почему ты его укусила.

Невысказанное «а не меня» зависает в воздухе. Его большой палец обводит пульсирующую точку на моей шее — нежная ласка, противоречащая яростной собственнической хватке.

— Почему? — снова спрашивает он.

— Мне нужна была его кровь для заклинания — признаюсь я, не видя смысла лгать. — Кровь отрёкшихся. У него были условия.

Глаза Си-Джея темнеют ещё сильнее, он сжимает челюсти так сильно, что я слышу, как скрипят его зубы.

— Условия, — повторяет он, и это слово сочится ядом. — И ты согласилась на них.

Его собственническая ярость должна была бы заставить меня съёжиться, но это приводит к обратному эффекту. Какая-то безрассудная часть меня хочет подтолкнуть его ещё больше, чтобы посмотреть, насколько далеко может зайти его самоконтроль, прежде чем он окончательно потеряет над собой контроль.

— Это был всего лишь укус, — шепчу я. — Мне нужна была его кровь для заклинания обнаружения. Кто-то писал угрозы на моём окне.

Выражение его лица слегка меняется, под яростью мелькает беспокойство.

— Угрозы? Какого рода угрозы?

— «Умрёшь» — так было написано на запотевшем окне, — я опускаю ту часть, в которой рассказывается о том, что Уильям просто пытался общаться.

— И ты не подумала прийти ко мне? — его голос становится тише, более угрожающим. — Ты пошла к нему вместо этого?

— Я не ходила к нему, — протестую я. — Мы случайно встретились, и он сделал мне предложение, когда понял, что мне нужно.

— Как удобно, — рука Си-Джея скользит от моего горла к лицу, его большой палец грубо касается моей нижней губы. — И тебе понравилось, Иззи? Пить его кровь? Вонзать клыки ему в шею?

Его лицо теперь так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах.

— Это было просто кормление, — бормочу я, хотя мы оба знаем, что это было нечто большее. — Он любопытное создание. Он хотел узнать, каково это, когда на тебе кормятся.

— Он хотел узнать, каково это — чувствовать, как твои клыки вонзаются в его плоть? — говорит он. — Я тоже хочу это знать, Изольда.

— Тогда попроси меня, — я практически задыхаюсь от выражения его глаз. Ярость сменилась страстным желанием. — Ты знаешь, что хочешь этого.

Я мягко улыбаюсь, когда возвращаю ему его слова.

Его глаза опасно сверкают.

— Я не прошу, — шепчет он, его губы касаются моих, когда он говорит. — Я беру.

Внезапно его губы накрывают мои с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Его поцелуй совсем не такой, как я себе представляла, а я представляла его бесчисленное количество раз. Он жестокий, собственнический, требовательный. Его язык вторгается в мой рот, завоёвывая территорию. Я должна оттолкнуть его, должна бороться с этим неприкрытым притязанием, но моё тело предает меня. Мои руки вцепляются в его рубашку, притягивая его ближе, а не отталкивая.

На вкус он как тьма и желание, как всё, чего я была лишена за всю свою уединённую жизнь. Его руки обхватывают меня за талию, прижимая к стене так, что наши тела идеально соприкасаются, его член прижимается ко мне так, что я всхлипываю ему в рот.

— Ты моя, Изольда, — рычит он мне в губы. — Скажи это.

— Нет, — выдыхаю я, выгибаясь навстречу ему всем телом.

Его смех мрачный, довольный.

— Твой рот говорит «нет», но твоё тело… — он обхватывает мою киску и грубо сжимает, заставляя меня застонать. — Твоё тело знает правду.

Я поворачиваю голову, прерывая поцелуй, тяжело дыша.

— Это ничего не значит.

— О, но это так, — его губы скользят вниз по моей шее, его клыки задевают точку, где бьётся мой пульс. — Я чувствую запах твоего желания, слышу, как колотится твоё сердце. Ты хочешь этого так же сильно, как и я.

— Хотеть — не то же самое, что принадлежать, — шепчу я, когда его руки проникают мне под рубашку, скользят по рёбрам и обхватывают грудь через лифчик.

— Это мы ещё посмотрим, — бормочет он, проводя большим пальцем по моему соску, отчего он мгновенно твердеет. — Я заставлю тебя признать это, Иззи. Я заставлю тебя умолять об этом.

Его уверенность приводит меня в бешенство, но в то же время от неё меня бросает в жар. Меня никогда так не трогали, никогда я не испытывала такой всепоглощающей потребности, которая угрожает подавить все рациональные мысли.

— Ты такая податливая, — шепчет он хриплым от желания голосом. — Ты идеально подходишь мне.

Его губы снова приникают к моим, на этот раз нежнее, но не менее властно. Я растворяюсь в нём, позволяя себе этот момент слабости, капитуляции. Его язык переплетается с моим, и я ощущаю его голод, его потребность. Это отражает мои чувства, усиливает их, пока у меня не начинает кружиться голова от желания.

Когда он отстраняется, его глаза становятся почти полностью чёрными, только вокруг зрачков видны едва заметные янтарные круги.

— Укуси меня, Изольда, — приказывает он, наклоняя голову, чтобы показать сильную шею. — Дай мне почувствовать, каково это, когда ты меня кусаешь.

Это предложение ошеломляет меня. Мои клыки автоматически опускаются при виде его обнажённого горла, мой голод растёт в соответствии с моим желанием.

Я никогда в жизни не была так возбуждена, что, по общему признанию, ни о чём не говорит, но, чёрт возьми. Я хочу наброситься на него. Я хочу терзать его, как дикий зверь. Я хочу быть с ним чудовищем и посмотреть, как далеко он мне позволит зайти, прежде чем остановит.

Я наклоняюсь вперёд, замирая на расстоянии вздоха от его кожи. Момент кажется монументальным, наполненным значением, выходящим за рамки физического акта. Это не просто кормление, это принятие чего-то более глубокого, чего-то связывающего.

Мои клыки вонзаются в его кожу, и мир наполняется ощущениями. Его кровь наполняет мой рот, густая и пьянящая, не имеющая ничего общего ни с раздатчиками, ни даже с небесной эссенцией Кассиэля. На вкус кровь Си-Джея — воплощение силы.

Тёмная, сложная, с оттенками чего-то древнего и дикого.

Он стонет, его тело сильнее прижимается к моему. Я обхватываю его ногами, и он поднимает меня выше. Его пальцы запутываются в моих волосах, прижимая меня к себе, пока я пью. Каждое движение моих губ вырывает из его горла новый звук, смесь удовольствия и капитуляции, от которой у меня кружится голова.

Он прижимает меня к стене и расстёгивает пуговицу на моих брюках. Я издаю тихий стон, когда его рука скользит внутрь и преодолевает барьер из моих трусиков.

— Чёрт, — шипит он, скользя пальцами по моему клитору. — Я знал, что так и будет.

Я должна остановиться. Я знаю, что должна. Но его кровь вызывает привыкание, она течёт по моим венам, как жидкий огонь. Я дрожу, когда он доводит меня до оргазма быстрее, чем кто-либо из нас ожидал. Мой клитор пульсирует под его пальцами, кровь бежит по моему телу, когда я пью, глубже, быстрее.

Я не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Я вцепляюсь в него когтями, практически ползу вверх по его телу, чтобы крепче схватить его. Он тяжело дышит, когда мы отступаем назад, мои клыки всё ещё впиваются в его кожу.

— Иззи, — рычит он. — Чёрт.

Он просовывает палец внутрь меня и замирает, прежде чем вытащить его и сделать глубокий вдох.

— Прекрати.

Я не обращаю на него никакого внимания. Я продолжаю пить.

— Изольда, если ты не остановишься, я не смогу предотвратить неизбежное, и я сомневаюсь, что ты хочешь лишиться девственности без надлежащей подготовки.

Эти слова пробиваются сквозь туман моей жажды крови. Я отрываю рот от его шеи, мои клыки втягиваются, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами, его кровь всё ещё на моих губах.

На лице Си-Джея отражается буря эмоций. Желание, голод и что-то похожее на благоговение. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, собирая свою кровь, прежде чем поднести её ко рту. Этот жест настолько интимный, что заставляет меня вздрогнуть.

Его глаза изучают мои, тёмные и серьёзные.

— Я не стану отнимать это у тебя, прижимая к стене в безумии кормления, Изольда.

Я дрожу, всё ещё обнимая его, его рука всё ещё интимно прижата ко мне. Колотые раны на его шее уже зажили, но следы моего кормления оставляют пятна на воротничке его некогда белоснежной рубашки.

— Почему нет? — я бросаю вызов, мой голос звучит хрипло. — Разве не так поступают монстры? Чем занимаешься ты? Бери, что хочешь?

Его губы изгибаются в опасной улыбке.

— О, я согласен, Иззи — он прижимается своим лбом к моему. — Но, когда я это сделаю, это будет обдуманно. Просчитано. Я хочу, чтобы ты дрожала, умоляла, точно зная, что отдаёшь мне.

Стук моего сердца отдаётся в ушах, когда до меня доходят его слова.

— Ты так уверен, что я буду умолять, — шепчу я, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Да, — он осторожно опускает меня на пол, его руки задерживаются на моей талии, словно он не хочет прерывать контакт.

Я отступаю на шаг, мне нужна дистанция, чтобы прочистить мозги. Его кровь бурлит у меня в жилах, напоминая о том, что только что произошло между нами.

— Это не значит, что я твоя — говорю я.

Си- Джей наблюдает за этим жестом, прикрыв глаза. Он протягивает руку и хватает меня за запястье. Он подносит его ко рту, не отрывая от меня взгляда, в то время как его клыки вонзаются прямо в мою плоть.

Я задыхаюсь от шока из-за этого смелого поступка.

Острая, эротическая боль пронзает мою руку, когда клыки Си-Джея глубоко вонзаются в моё запястье. Моя кровь течёт ему в рот, и я, как загипнотизированная, наблюдаю, как двигается его горло с каждым глотком. Это первый раз, когда меня кто-то укусил, и каждая частичка меня рада, что это Си-Джей.

— Что ты делаешь? — шепчу я, не отстраняясь, несмотря на голос в моей голове, кричащий, что я должна это сделать.

Он улыбается, касаясь моей кожи, и обнажает клыки, прежде чем убрать их с моего запястья, заставляя меня зашипеть от боли.

— Скажи мне ещё раз, что ты не моя.

— Не твоя, — я прижимаю запястье к груди, когда он отпускает меня, но теперь я уже не так уверена. Я дала ему карт-бланш на моё тело, на то, чтобы прикасаться ко мне, питаться от меня, забрать мою душу и наполнить её его собственной. Я даже не уверена в таком варианте, что я не его.

Он оставляет меня в покое и оглядывает комнату, задерживая взгляд на определённых местах, словно что-то ощущая.

— Итак, что показало тебе твоё заклинание обнаружения? Что за угрозы были написаны на твоём окне?

Резкая смена темы разговора выводит меня из равновесия. Это талант, которому он где-то научился.

— Призрака. Его зовут Уильям. Он умер здесь сто лет назад, сброшенный с Колокольни.

Брови Си-Джея слегка приподнимаются.

— И ты доверяешь этому призраку?

— Больше, чем тебе, — парирую я, хотя мы оба знаем, что это ложь.

Он ухмыляется, подходит к зеркалу в полный рост и смотрится в него. Он слегка поворачивает его, прежде чем поправить причёску и манжеты. Он, безусловно, самое сексуальное создание на свете, и я принадлежу ему. Я принадлежу ему вся. Я просто пока не уверена, что хочу, чтобы он знал об этом.

— Этот призрак сейчас здесь? — спрашивает он с лукавой улыбкой, ловя мой взгляд в зеркале.

Я качаю головой, но знаю, что Уильям всё ещё витает где-то за стенами. Я чувствую его. Холодный и настороженный. Я чувствую укол беспокойства при мысли о том, что он может стать свидетелем того, что только что произошло между мной и Си-Джеем.

— Хм, — бормочет Си-Джей, отворачиваясь от зеркала и поворачиваясь ко мне лицом. — И что ещё тебе рассказал этот Уильям?

Я колеблюсь, не зная, как много можно рассказать. Дневник, спрятанный в моей сумке, кажется мне тяжким грузом, секретом, которым я не готова поделиться.

— Не так уж и много. Он был нашим студентом. Он живёт в этой комнате уже сто лет.

— И кто-то убил его?

— По-видимому.

— У нас тут маленькая интригующая тайна. Чего он хочет?

— Он хочет знать, кто его убил.

— Сто лет назад?

Я киваю.

— И он ожидает, что ты поможешь ему с этим?

— У него больше никого нет.

— Он знает, что ты принадлежишь мне?

— Я не принадлежу тебе, — автоматически произношу я, но на этот раз даже мне не хватает уверенности, которую я слышу.

— Часть меня жалеет, что я недавно не лишил тебя девственности. Тогда у него не возникло бы ложных представлений о том, что ты моя.

— Не думаю, что Уильям заинтересован во мне в этом смысле, — бормочу я, хотя после слов Си-Джея холод в комнате усилился.

Си-Джей смеётся низким понимающим смехом.

— Люди-призраки — всё ещё люди, Изольда. Мёртвые или нет, они хотят того, чего не могут получить.

Я чувствую, как по мне пробегает внезапный холодок, и Си-Джей прищуривается, отслеживая это движение. Его чувства острее, чем я думала.

— Интересно, — бормочет он. — Я не очень нравлюсь твоему другу-призраку.

— Можно ли его за это винить? — бросаю я вызов, скрещивая руки на груди. — Ты врываешься сюда, распускаешь руки, а потом качаешь права, как будто я предмет мебели.

Си-Джей приближается ко мне с той плавной, хищной грацией, от которой у меня перехватывает дыхание.

— Ты так об этом думаешь? — его голос понижается до опасного шёпота. — Как будто собака метит территорию?

— Разве не так? — не сдаюсь я, несмотря на желание отступить.

Он останавливается в нескольких дюймах от меня, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящий от него жар.

— Дело не в территории, Иззи. Дело в неизбежности.

— В нас нет ничего неизбежного, — протестую я, но моему голосу не хватает убеждённости.

— Нет? — его пальцы легко, как пёрышко, обводят линию моего подбородка. — Тогда почему твоё тело реагирует на моё так, словно создано для меня? Почему твоя кровь поёт в моих венах так, словно ей там самое место? Откуда я знаю, что мой член идеально войдёт в тебя? Почему мне кажется, что кормление от тебя — то, чего мне не хватало всю мою жизнь, и я даже не подозревал об этом?

— Не надо, — шепчу я, качая головой.

— Почему?

— У меня сложная жизнь.

— Как и у меня.

Я усмехаюсь.

— Сомневаюсь в этом. Посмотри на себя. У тебя чудесная жизнь. У тебя есть всё, что ты захочешь.

— Не всё, — рычит он.

Между нами нарастает напряжение, и на мгновение мне хочется забыть обо всем и поцеловать его снова. Но я не могу.

— У меня занятия.

— Как и у меня.

— Это не первый твой день.

Он заглядывает мне в глаза.

— Ладно. Иди на урок. Мы продолжим это позже, — его пальцы ещё раз касаются моей щеки, прежде чем он отступает, создавая между нами пространство, которое кажется одновременно необходимым и болезненным.

Я медленно выдыхаю.

— Позже, — соглашаюсь я, хотя и не уверена, с чем соглашаюсь. Обещание повисло в воздухе, волнующее и неизбежное.

Си-Джей направляется к двери, его движения неторопливы и уверенны, как будто у него в запасе всё время мира. На пороге он останавливается и оглядывается через плечо.

— И ещё кое-что, Изольда, — его глаза темнеют. — Не позволяй призраку видеть тебя обнажённой. Некоторые вещи должны быть только для моих глаз.

Дверь за ним закрывается с тихим щелчком, и я падаю на кровать, мои ноги, наконец, подкашиваются. Моя рука дрожит, когда я касаюсь своих губ, всё ещё припухших от его поцелуя.

— Ты здесь? — немедленно спрашиваю я, но ответа нет.

Вздохнув, я собираю свои вещи и направляюсь на занятия, надеясь, что всё пройдёт без происшествий, но в данный момент сомневаюсь в этом.

Глава 18. КАССИЭЛЬ

Я прислоняюсь к стене перед классом, где будет проходить занятие Изольды по Магии крови, наблюдая, как входят другие ученики. Коридор заполнен магическими знаками, некоторые из них яркие, как солнечные вспышки, другие тёмные и приглашённые, как тени в полночь. Каждое существо обладает особой энергетикой, но ни одно из них не пленяет мои падшие чувства так, как она.

Ощущение её прикосновения к моей шее всё ещё ощущается, как отголосок удовольствия, который заставляет меня реагировать таким образом, что продолжает очаровывать меня. Уроки небес так и не подготовили меня к такой интенсивности физических ощущений. То, как её клыки прокусывали мою кожу, тяга, с которой она пила, жар, разливавшийся по моему телу… Это ощущения, которые невозможно передать никакими небесными наблюдениями.

Я выпрямляюсь, когда она заворачивает за угол, её лицо раскраснелось, волосы слегка растрепались. Что-то изменилось. Её энергия изменилась, стала более сложной, переплелась с энергией другого человека. Си-Джея. Осознание этого вызывает всплеск академического интереса к этому новому событию.

Я отступаю за угол, чтобы она меня не увидела. Меня больше интересует наблюдение, а не общение. Скоро у меня будет свой урок, но мне нужно было её увидеть. Я сгораю от нетерпения увидеть её. Это что-то новое и заставляет задуматься.

Когда входят последние ученики, я ускользаю в свой класс, размышляя над этими новыми наблюдениями. Взаимоотношения между сверхъестественными существами гораздо сложнее, чем те клинические оценки, которые мы сделали сверху.

По иронии судьбы, меня ждёт урок по Теории Небес профессора Лахлана. Я нахожу забавным, что от меня ожидают изучения того, кем я когда-то был. Профессор, худощавое существо с глазами, которые явно видели за пределы этого мира, замолкает на полуслове, когда я вхожу.

— Мистер Кассиэль, — произносит он нараспев, и его голос звучит так, словно камни скрежещут друг о друга. — Как удачно, что наш падший экземпляр появляется как раз в тот момент, когда мы обсуждаем иерархию небесного воинства.

Студенты оборачиваются и пристально смотрят на меня, выражение их лиц варьируется от восхищения до настороженности. Я сажусь сзади, слегка кивая профессору.

— Прошу прощения за опоздание. Я все ещё не могу привыкнуть к этой академической обстановке.

Он любезно кивает в ответ на мои извинения.

— Возможно, ты хотел бы исправить моё понимание организации серафимов? — он бросает вызов, и в его древних глазах вспыхивает огонёк.

— С удовольствием, — отвечаю я, усаживаясь на своё место. — Хотя я должен предупредить вас, что я никогда не был посвящён в высшие эшелоны власти. Моё падение не было полностью случайным.

Это вызывает ропот в классе. Брови профессора приподнимаются с неподдельным интересом.

— Пожалуйста, поподробнее, мистер Кассиэль.

— Вопросы не поощрялись, — объясняю я, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. — Любопытство считалось опасно близким к сомнению. Я просто задавал слишком много вопросов о том, почему мы наблюдали, но никогда не вмешивались. Почему знание без применения считалось превосходным.

Профессор Лахлан задумчиво поглаживает подбородок.

— Значит, небесная бюрократия ценит порядок выше прогресса?

— Они превыше всего ценят соответствие, — поправляю я. — Серафимы организованы не силой, а следованием божественной воле. Чем ближе ты к цели, тем выше поднимаешься.

— И вам не удалось соответствовать ситуации, — заключает он.

— Полностью, — подтверждаю я с лёгкой улыбкой.

Класс нервно смеётся, и я испытываю странное удовлетворение по этому поводу, каким бы незначительным оно ни было. Профессор возвращается к своей лекции, время от времени поглядывая в мою сторону, когда обсуждает особенно спорные моменты небесной доктрины.

По ходу урока мои мысли возвращаются к Изольде. Почему она здесь новенькая, если её брат учится здесь уже несколько лет? Почему сейчас? Что случилось? Кто она? Все эти вопросы вертятся у меня в голове, но у меня нет на них ответов. Ответы на эти вопросы можно получить, только поговорив с источником. Но для этого мне придётся подождать, пока она останется одна. Си-Джею не понравится, что я вторгаюсь на его территорию, как он считает.

Когда лекция заканчивается, я выхожу из аудитории, чувствуя на себе пристальные взгляды одноклассников, словно булавочные уколы на коже. Их любопытство — бледная имитация моего собственного. Мне нужно нечто большее, чем теории небес; мне нужны эмпирические данные. Изольда Морворен быстро становится самой важной переменной в этом хаотическом уравнении.

Её аромат — маяк, к которому меня тянет.

Пробираясь по коридорам, я позволяю своим обостренным чувствам направлять меня. Воздух всё ещё гудит от остаточной энергии бесчисленных сверхъестественных существ — какофония по сравнению с безмятежными, упорядоченными вибрациями небес. Здесь каждое взаимодействие, каждая эмоция усилены и ничем не сдерживаются.

Она была на уроке Магии крови, прижимая к груди учебник, когда я увидел её снова. Она выглядела озабоченной, на её лбу залегли морщинки.

Она поднимает голову, когда чувствует на себе мой взгляд, и неуверенно улыбается.

— Привет.

Это простое слово оказывает на моё тело такое воздействие, какого я никогда раньше не испытывал. Я изучаю её глаза, прежде чем мой взгляд опускается ниже, вбирая в себя каждый дюйм её тела, в то время как мой член становится твёрже.

— Что? — спрашивает она смущённо.

— Ничего, просто наблюдаю.

Изольда наклоняет голову, в уголках её рта играет лёгкая улыбка.

— За чем именно наблюдаешь? — в её голосе слышится намек на вызов, едва уловимый вызов, который меня интригует.

— За тобой, — просто отвечаю я. — То, как изменилась твоя энергетика с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Теперь она переплетается с энергией другого человека, — я подхожу ближе, притягиваемый к ней, как магнитом. — Полагаю, Си-Джея?

Румянец заливает её щеки, и она на мгновение отводит взгляд, прежде чем снова встретиться со мной взглядом.

— Не твоё дело.

— Возможно, и нет, — соглашаюсь я, — но то, как проявляются сверхъестественные связи, их сила не похожа ни на что, что я видел сверху. Ты — загадка, и я всё сильнее ощущаю необходимость разгадать тебя.

У неё перехватывает дыхание, и какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга, воздух между нами наполнен чем-то невысказанным. Её аромат, воспоминание о её клыках в моей плоти, жар, который разливается внутри меня, — всё это так ново, так чувственно.

— Мне нужно идти на урок, — резко говорит она, разрушая чары.

Я отступаю в сторону, позволяя ей пройти, но желание последовать за ней очень сильно.

— Конечно, — бормочу я. — Но, Изольда, если тебе когда-нибудь понадобится помощь с твоим призраком или с какой-нибудь другой загадкой, ты знаешь, где меня найти.

Она замолкает, оглядываясь на меня через плечо.

— Буду иметь в виду.

Когда она уходит, я смотрю, как покачиваются её бёдра, как падают на спину тёмные волосы. Каждое движение — образец элегантности и едва сдерживаемой силы.

Отворачиваясь, я направляюсь на следующий урок, а в голове у меня роятся вопросы.

Я проскальзываю на своё место как раз в тот момент, когда профессор начинает свою лекцию об истории призыва демонов. Тема — приятное развлечение от странных ощущений, пробегающих по моему телу, от призрачного ощущения присутствия Изольды, которое ощущается как ласка.

Слушая, как профессор рассказывает о кругах призыва и обязывающих ритуалах, я невольно провожу параллели со своей собственной ситуацией. Разве я, в некотором смысле, не был призван в это королевство? Низвергнутый с небес, я мог приземлиться где угодно. И всё же я здесь, в центре этой сложной ситуации между Изольдой и Си-Джеем.

Что привело меня в Серебряные Врата, к Изольде, — случай или преднамеренность? Эта мысль не дает мне покоя, даже когда я делаю скрупулёзные заметки о правильном размещении символов для сдерживания демонов.

Когда урок заканчивается, я медленно собираю свои вещи, всё ещё размышляя над этими вопросами. Выходя из лекционного зала, я направляюсь прямиком в свою спальню.

Это место уединения — то, чего у меня раньше не было. Я раздеваюсь и рассматриваю своё тело в зеркале в полный рост. Я распускаю крылья и смотрю на чёрные перья, когда-то такие чистые, а теперь такие испорченные. Я провожу рукой по своей рельефной груди, задевая отметины на левом плече и руке. Они новые. На небесах у меня их не было. Я получил их во время падения или после? Моя рука опускается ниже и обхватывает член. Он полутвёрдый, но сохраняющееся ощущение, что Изольда пьёт мою кровь, поддерживает его в таком состоянии. Я провожу по нему рукой, испытывая определённое удовольствие от этого действия.