Теневой каганат

Глава 2. Судьбоносное знакомство

Пробираясь по некогда протоптанным тропинкам, от которых осталась лишь заметенная снегом гладь с намеком на человеческое присутствие, Амелия перебегала из лавки в лавку, оставляя там почти все выделенные деньги и набирая подарки домочадцам.

Она уже расплачивалась за изумительные ленты, расшитые бисером, когда раздавшийся позади голос вынудил ее вздрогнуть и едва не выронить из рук сумку. Амелия оглянулась – и глаза ее изумленно округлились.

– Добрый день! – улыбнулся светловолосый молодой человек. – Смею предположить, что мы уже встречались, однако я по-прежнему не знаю имени очаровательной девы, от которой прямо-таки невозможно устоять на ногах. – Говор у него был немного забавный: он четко расставлял ударения, но слегка смягчал согласные.

Лицо Амелии заиграло всеми оттенками розового, а взгляд виновато метался из стороны в сторону, не рискуя устремиться на юношу.

– Как я могу вас называть? – предпринял вторую попытку знакомый незнакомец.

– Амелия, – севшим голосом пробормотала она.

– Что ж, очень рад, Амелия. Александр, – вновь поприветствовал он Амелию, склонив голову и не сводя с нее завороженного взгляда. И после пары мгновений неловкого молчания добавил: – Тут очень оживленно. Не думал, что попаду на какой-то праздник.

– Вы не местный? – стараясь скрыть волнение, буднично полюбопытствовала Амелия, но тут же побранила себя за бестактность.

– Верно! – явно обрадовавшись продолжению беседы, спешно ответил Александр. – А вы?

– Что?

– Откуда вы?

Амелия замешкалась, обескураженная вопросом.

– Я родилась и выросла в Дивельграде…

– Простите, если оскорбил. Просто… У вас очень необычный вид. Я бы сказал, сказочный. – Он широко улыбнулся.

Под пристальным, завораживающим взглядом голубых глаз Амелия краснела все пуще.

– Не оскорбили, – пробормотала она себе под нос и потянулась за тряпичными сумками, набитыми всевозможными покупками. Кряхтя, поправила одну и едва не упала, потеряв равновесие.

– Позвольте помочь.

– Не стоит. Я сама могу. – Избегая глядеть Александру в глаза, Амелия вновь поправила сумку, бессовестно резавшую ее нежную руку.

– И все же, – тем же спокойным тоном и с обворожительной улыбкой наседал тот, – я настаиваю.

– Наверняка нам даже не по пути. Не стоит утруждаться!

– Амелия, я пытаюсь завести друзей. Прошу, не препятствуйте мне. Если я могу помочь вам хоть такой малостью, я бы действительно хотел это сделать.

Из всей речи она услышала лишь собственное имя, в устах Александра звучавшее особенно сладко. Он потянулся и забрал сумки. Амелия, словно лишившись сил и здравого смысла, совсем не сопротивлялась.

– Куда дальше? – спросил он.

– В трапезную.

– Чудно! С утра во рту ни крошки! Умираю с голода.

Но стоило выйти из теплой уютной лавки, где приветливый торговец радостно встречал каждого гостя, как они угодили во власть суровой вьюги, норовившей замести слоем плотного снега тех, кому не повезло оказаться снаружи. Ярмарочная улица опустела: все разбежались по домам или по трапезным и лавкам, где можно было переждать непогоду, попивая травяные отвары.

– А у вас всегда погода так переменчива? – перекрикивая ветер и ежась от него, спросил Александр, сильнее кутаясь в платок, укрывавший шею.

– Вообще-то нет. Я впервые вижу, чтобы спокойный день так резко сменила буря! – с трудом проговорила Амелия. Ветер был таким сильным, что она едва могла дышать.

Вдруг из пелены снегопада прямо на них с гулким ржанием вылетела изящная тройка.

– Осторожно! – закричал Александр и, грубо потянув Амелию и крепко прижав ее к себе, оттащил к лавке, откуда они только что вышли. Тройка пронеслась мимо, даже не заметив их.

Под защитой стены лавки молодые люди пытались отдышаться и прийти в себя. Александр все еще ежился, провожая повозку гневным взглядом, и не спешил отпускать Амелию, чей слух от пережитого ужаса обострился: даже несмотря на плотные одежды и завывания ветра, она слышала биение его сердца, которое, словно теплое солнце, согревало и манило ее.

Почувствовав ее дрожь, Александр шепнул Амелии почти в самое ухо:

– Вы замерзли. – Это звучало скорее как утверждение, чем вопрос.

В груди девы что-то глухо ударилось о ребра, а после на мгновение замерло, прежде чем кровь хлынула к лицу, обдавая жаром стыда.

– Далеко идти? – спросил Александр, наконец отстранившись.

– Нет, – заверила Амелия, мотнув головой, отчего платок слегка съехал.

Поправив его рукой в теплой варежке, девица собиралась пойти дальше, когда Александр удержал ее:

– Вот.

Он снял свой платок и заботливо обернул вокруг шеи Амелии, да так сильно, что та сдавленно кашлянула, но смущение не позволило сообщить о том, что новый друг что-то сделал не так.

– Простите. Клянусь, душить вас я не собирался. – Он слабо улыбнулся.

– Вы ведь замерзнете, – клацая зубами, выдавила Амелия.

– Не замерзну. Как вы говорите? Я засоленный.

– Закаленный?

– Именно! – просиял Александр. – Пойдемте, в такую погоду нечего блуждать по улице. – И взяв Амелию за руку, двинулся вперед.

Когда они, вдосталь навоевавшись с сугробами, появились в трапезной, то привлекли всеобщее внимание: выглядели они словно две снежные бабы и так же таяли на глазах под натиском жара растопленного камина.

В отблесках десятков свечей под вой ветра за окном трапезная казалась как никогда уютной. За круглым столом в углу восседала выделяющаяся из толпы девица. Ее белые, сияющие волосы отчасти были заплетены в затейливые косички, собранные на затылке, отчасти оставались распущенными. Алый бархатный сарафан, подпоясанный под грудью, с горем пополам скрывал неестественную худобу. Княжна Анастасия походила бы на сказочную царевну, не имей она болезненного вида простолюдинки.

В помещении пахло дымом сосновых и березовых поленьев, мясным жарки́м и травяными отварами. Под тихие разговоры заполнивших трапезную людей, желавших переждать непогоду в тепле, весело потрескивали дрова. В глубине зала расположился музыкант, он ласкал полукруглый струнный инструмент, расписанный завитушками, – ябуде́йку – и извлекал из него ритмичные мелодии.

Скинув с себя уличные одежды, Амелия в сопровождении нового друга прошествовала к столу и уселась напротив княжны.

– Доброго вечера! Александр, – поклонившись, представился он Ане.

– Анастасия, – откликнулась та.

– Рад знакомству!

– Взаимно.

Ана замолчала, ожидая, что гость удалится за свободный стол. Однако Александр не торопился, лишь выжидающе стоял подле них, не решаясь переступить через воспитание и присесть без приглашения.

Амелия не могла выдавить из себя ни звука, только залилась краской до самых ушей и сделала вид, что сосредоточена на изучении узора на скатерти. Впрочем, румянец остался незамеченным: щеки ее и без того были алыми от холода.

– Должно быть, я вторгся, – неловко проговорил Александр, особенно тщательно подбирая слова и останавливаясь на совсем уж неуместных и оттого забавных. – Прошу простить мне мою беспечность. Пожалуй, поищу, где присесть. – Александр натянуто улыбнулся, пытаясь скрыть смущение.

Испуганная Амелия подняла на подругу умоляющие глаза.

– Нет, это вы простите, – вздохнула Ана, однозначно истолковав этот взгляд, и постаралась спрятать раздражение и стыд за улыбкой, борясь с дурацким желанием прикрыть рукой лицо. – Прошу, присядьте с нами.

Амелия едва слышно выдохнула. На ее счастье, в это время хозяйка подала жарко́е, а потому девица, спешно вытащив свою изящную ложку, принялась есть, упорно стараясь делать вид, что не замечает ничего необычного в происходящем.

– Не знала, что нас будет больше. Я просила лишь два блюда, – пододвигая к себе тарелку, бросила Ана.

– Чего подать? – У стола выросла тучная хозяйка.

– Не беспокойтесь. Я все равно не смог бы это съесть, – сообщил Александр. – Имеется ли у вас что-то овощное?

– Так это, все есть. Мясное жаркое, холодное, горячее, на огне, в тазу, травы…

– А без мяса найдется?

– Найдется. Овощную похлебку будете? Только, кроме репы и моркови, ничегой-то там нет. Обычно к мясу такое берут…

– Одну тарелку. Спасибо!

Одарив его озабоченным взглядом, хозяйка удалилась, а Александр, почувствовав необходимость объясниться, пробормотал:

– Видите ли, мне нельзя… Я от него… задыхаюсь.

– Ясно. – Ана задумчиво поводила ложкой по блюду.

В остальном ужин прошел тихо. Струнник завел какую-то печальную балладу, и княжна явно больше наслаждалась музыкой, чем жаждала светских бесед. Молчание нарушалось лишь редкими вопросами Александра о местных обычаях и ответами Анастасии как бывалого знатока. Хотя Амелия вовсе не подавала признаков жизни, Александр то и дело посматривал в ее сторону, иной раз не находя в себе сил отвести взгляд.

Ветер за окном утих, оставив за собой кромешную тьму и заметенные дороги. Стук деревянных лопат свидетельствовал о том, что метельщики уже принялись за расчистку сугробов: им предстояло отрыть дороги до постоялого двора и господских домов, а остальное местные уберут утром.

– Час уже поздний. Позволите проводить вас до дома? Я не могу бросить юных девиц на произвол ночи.

– Волноваться не о чем. – Вытерев рот льняной салфеткой, которую в трапезной подавали только знатным господам, Ана вновь одернула себя, чтобы не трогать лицо, и лишь незаметно потерла запястье – все это, как хорошо знала Амелия, подруга делала всегда, когда крепко о чем-то задумывалась. – Нас ожидает упряжка. Если позволите, извозчик не откажет довезти вас.

– Почту за честь.

Упряжка двигалась медленно. Крытые сани плавно скользили по заметенной земле, снег скрипел под полозьями. Троица села плотнее друг к другу, чтобы было теплее. После сытного горячего ужина мороз был не страшен, но было бы глупо забывать о его коварстве.

Вскоре к приглушенному скрипу снега под санями добавилось более явственное сопение, изредка переходящее в храп: сидевший по левую руку от Амелии Александр мирно задремал и, не сумев удержаться прямо, прислонился к ее макушке.

Переглянувшись с Аной, Амелия широко улыбнулась и прошептала:

– Он так вкусно пахнет. – На это подруга лишь закатила глаза.

Короткий стук сообщил о прибытии. Амелии пришлось разбудить нового друга, который, встрепенувшись, отстранился с виноватым выражением лица. Рассыпаясь в благодарностях и извинениях, Александр не без труда выбрался из саней и двинулся к постоялому двору. Упряжка дернулась, не дав Амелии проводить его взглядом.

Даже по прошествии ночи, хоть и почти бессонной, образ светловолосого юноши никак не шел из головы Амелии. Ей еще не доводилось встречать столь любезных и самоотверженных молодых людей, как Александр. Его дурманящий запах, будто хвои и какой-то сладости, до сих пор сохранился на бережно сложенных с вечера одеждах. Или же Амелии очень хотелось так думать, а нос сам улавливал те самые ноты. Воспоминания о дивном чужеземном говоре и чистом голосе, похожем на морозный зимний воздух, покрывали кожу мурашками и вызывали странное влечение.

А еще наутро пришла записка. Довольная няня Ярослава размахивала ею у носа Амелии, желая выведать все подробности о загадочном иноземце. Но та, заверив, что расскажет все позднее, выхватила берестянку и умчалась прочь от лишних глаз в свои покои, где негнущимися пальцами под бешеный стук сердца развернула послание.

Доброму другу Амелии

Рад приветствовать и желать доброго утра! Выражаю искреннюю признательность за ваше общество прошедшим вечером. Вы скрасили мое всеобъемлющее одиночество. Как представлю, что мог не повстречать вас, бросает в дрожь.

Надеюсь, я не доставил очень много беспокойства. Мне показалось, что благородная княжна была не слишком счастлива принимать за своим столом чужака. Прошу выразить ей мою искреннюю благодарность и принести глубочайшие извинения.

Если позволите, для меня было бы честью сопроводить лично вас, Амелия, на прогулку в любой из желаемых вами дней. Прошу дать любой ответ на это письмо. Признаюсь, жду его с нетерпением.

Искренне ваш,

Александр

Слабо пискнув, Амелия перечитала письмо. И еще раз, а затем еще после заключительного третьего прочтения. Когда дверь покоев отворилась, она лежала на кровати, мечтательно изучая полог. В воображении уже крутились сцены предстоящих встреч, в уме она проговаривала еще не случившиеся беседы и гадала, куда поведет ее Александр.

– Ты чего убежала? Ярослава вынудила меня съесть больше пирожков с капустой. Почему-то она подумала, что этим возместит твое отсутствие. Либо опять пыталась помочь мне поправиться…

– Ана… Он такой… – со вздохом пролепетала Амелия.

– Какой? Вы встречались три раза, а словами перемолвились, позволь Огнима, всего раз. Ты же не могла так скоро влюбиться?

– Конечно нет… Но, может быть… Было бы здорово…

– А может быть, и нет. Он ведь иноземец. О нем и не узнаешь ничего.

Но Амелия не слушала: она любила саму мысль о любви, а возможность обрести собственную семью и оберегать ее, найти дом, где все будет принадлежать лишь ей и ее славному мужу, кружила голову. Ей не верилось, что все это так близко, стоит только протянуть руку. Втайне девица мечтала, чтобы мать Аны Аделаида получила власть и над ее жизнью и определила будущего мужа, но перстийские законы предоставляли такое право лишь тем, кто связан кровью. Справедливости ради, рано овдовевшая княгиня не спешила выдавать замуж и собственную дочь.

– Надо ответить, – заявила Амелия, так резко сев на кровати, что перед глазами заплясали звезды.

– Как он вообще узнал, где мы живем? – не унималась Анастасия, присаживаясь на край кровати.

– Спросил в трапезной. Тебя сложно не узнать.

Ана покосилась недовольно, но отвечать не стала.

– Что ему написать? Дорогой Александр… Дорогой… Уважаемый? Нет, не то… Хм-м… Достопочтенный? Это уже слишком…

– Без прилагательных тоже неплохо, но, по мне, впору назвать его чудаковатым, – сухо заметила Ана.

Взбудораженная Амелия не смогла сохранить самообладание и взорвалась негодованием:

– Почему ты так прицепилась к этому? Неужели так странно, что кому-то я пришлась по нраву?

– Вовсе нет! – Анастасия так возмутилась, что тут же подскочила.

– Тогда почему ты так подозрительна к незнакомому человеку?

– Да потому и подозрительна, что он незнакомый. А почему ты так доверчива?

– Я не понимаю, чего ты так остерегаешься… Это все из-за него, да? Из-за Дамира?

Ана вспыхнула, словно получив унизительную пощечину, а в глазах ее блеснули злобные огоньки обиды.

– Ну знаешь, – прошипела она. – Я лишь хочу, чтобы ты сохраняла благоразумие! Я не стану больше вытаскивать тебя из передряг, в которые тебя загоняет твоя жажда приключений. – Она помолчала, изучая лицо Амелии, а потом выбежала вон, буркнув: – И щелкни себя по носу.

Амелия послушно щелкнула себя по носу и тут же чихнула.

– Сама себя щелкни, – пробубнила она. – Можно подумать, хитрое зло только на меня присесть может.

В остальном утро прошло тихо. Настроения для писем не было, как и желания покидать покои. Амелия просидела у себя до самого обеда, но не выйти к столу было равносильно подписанию смертного приговора самой себе, потому что Ярослава очень ревностно относилась к распорядку дня.

Однако и за столом они не перемолвились ни словом. Домочадцев это не особо удивило: девицы нередко ссорились, но к вечеру, как всегда, помирятся!

Сама Амелия относилась к таким склокам с благодарностью, ведь они вновь и вновь доказывали, что княжна Анастасия видит в ней человека равного – а именно это Амелия ценила больше всего на свете. Так что она уже этим вечером без особых терзаний, не стучась вошла в богатые покои подруги. Послышались взволнованные голоса, шаги, какой-то звон… А скоро из-за двери доносился только заливистый девичий смех.