Точка Лагранжа

Глава 7: «Прибытие»

Абсолютная тишина царила в центре управления, когда на главном экране появилось первое детальное изображение «Тессеракта». Двенадцать человек, представляющих лучшие умы человечества, замерли, глядя на объект, который теперь находился всего в нескольких тысячах километров от их корабля.

Идеально черная сфера висела в пустоте, поглощая весь падающий на нее свет. Ее края были настолько четкими, что казались нарисованными – абсолютная граница между присутствием и отсутствием. Звезды вокруг объекта выглядели странно искаженными, как будто свет, проходящий рядом с ним, следовал неевклидовой геометрии.

– Это… прекрасно, – прошептала Амара, нарушая молчание.

– И совершенно невозможно с точки зрения известной физики, – добавил Такеда. – Такое альбедо не должно существовать в природе.

– Но оно существует, – тихо сказал Чен, не отрывая взгляда от экрана. – Прямо перед нами.

Соколова активировала коммуникационный канал.

– Земной контроль, это «Визитёр». Мы достигли точки Лагранжа L4 и установили визуальный контакт с объектом. Передаем изображения и телеметрию.

В условиях огромного расстояния между Землей и кораблем, радиосигналу требовалось около восьми минут, чтобы преодолеть его. Восемь минут ожидания, во время которых экипаж продолжал наблюдать за объектом, проводя первичные измерения и анализы.

– Диаметр подтвержден – ровно 500 метров, – доложила Хан, изучая данные с сенсоров. – Идеальная сфера, без видимых отклонений от геометрической формы.

– Температура? – спросила Соколова.

– Невозможно определить, – ответил Дюпон. – Инфракрасные сенсоры не регистрируют никакого излучения. Как будто объект находится при абсолютном нуле, но это не может быть правдой – в космическом пространстве невозможно поддерживать такую температуру естественным образом.

– Спектральный анализ?

– Все тот же парадокс, – вмешался Чжан. – Объект не отражает и не излучает ничего в электромагнитном спектре, который мы можем зарегистрировать. По всем показаниям, это как будто… дыра в пространстве.

– Нет, не дыра, – возразил Чен. – Черная дыра искажала бы пространство совершенно иначе. Это объект с экстраординарными свойствами, но он определенно материален.

– Материален из чего? – спросил Тейлор. – Из какого материала может быть сделана идеально черная сфера размером с небольшой астероид?

– Из материала, который мы не можем идентифицировать с нашим текущим уровнем технологий, – ответил Такеда. – Возможно, композит на основе экзотических форм материи, возможно, нечто, манипулирующее самой структурой пространства-времени на квантовом уровне.

В этот момент раздался сигнал входящего сообщения с Земли.

– «Визитёр», это Земной контроль, – голос директора миссии звучал возбужденно даже через помехи дальней космической связи. – Мы получили ваши данные. Изображения «Тессеракта» транслируются по всем мировым каналам. Президент Всемирного Совета готовит обращение к человечеству. Ваша миссия официально переходит в фазу прямого исследования. Действуйте согласно протоколу первого контакта. Повторяю, действуйте согласно протоколу первого контакта.

Соколова кивнула, хотя собеседник не мог видеть этого жеста.

– Принято, Земной контроль. Начинаем процедуру прямого исследования. Следующий сеанс связи через четыре часа.

Она отключила канал и повернулась к экипажу.

– Вы слышали. Переходим к фазе прямого исследования. Майор Тейлор, выведите корабль на стабильную орбиту вокруг объекта на расстоянии 1000 километров. Доктор Хан, подготовьте первую серию автономных зондов для дистанционного обследования. Доктор Чен, доктор Оконкво, профессор Такеда – я хочу, чтобы вы возглавили научную группу по интерпретации данных. Остальные – на свои рабочие места. Всем действовать согласно протоколу.

Протокол первого контакта, разработанный лучшими специалистами Земли, предписывал осторожный, поэтапный подход к исследованию потенциально внеземного объекта. Первая фаза включала дистанционное наблюдение с безопасного расстояния. Вторая – отправку автономных зондов для более детального изучения. И только после тщательного анализа полученных данных и при отсутствии явных угроз можно было переходить к третьей фазе – прямому физическому контакту.

Маневрирование «Визитёра» на орбиту вокруг «Тессеракта» заняло несколько часов кропотливой работы. Несмотря на огромный опыт Тейлора, задача была сложной из-за продолжающихся пространственных искажений, которые влияли на навигационные системы и затрудняли точные расчеты.

– Странно, – заметил пилот, когда корабль наконец вышел на стабильную орбиту. – Гравитационное воздействие объекта не соответствует его видимой массе. Оно слишком слабое.

– Еще одна аномалия, – кивнул Чен. – Если бы это была обычная сфера диаметром 500 метров, даже из самого плотного известного материала, ее гравитационное влияние было бы пренебрежимо малым на таком расстоянии. Но мы его определенно регистрируем, хотя и слабее ожидаемого.

– Как будто большая часть его массы… где-то в другом месте, – задумчиво сказал Такеда. – Или в другом измерении.

После установления стабильной орбиты пришло время для следующего этапа – запуска исследовательских зондов. Команда Хан подготовила три типа устройств: стандартные научные зонды с комплексом сенсоров, специальные зонды для исследования пространственных аномалий, и робот-разведчик, способный при необходимости приземлиться на поверхность объекта.

– Зонды готовы к запуску, – доложила Хан, завершив последние проверки систем. – Все диагностики в зеленой зоне.

Соколова кивнула.

– Запускайте первую серию.

Три стандартных научных зонда были выпущены из специального отсека корабля и направились к «Тессеракту», передавая данные в реальном времени. Весь экипаж, собравшийся в центре управления, напряженно наблюдал за их приближением к объекту.

– Расстояние 500 километров, – комментировал Дюпон. – Все системы зондов функционируют нормально. Пространственные искажения усиливаются, но пока в пределах допустимого.

– 400 километров. Начинаем фиксировать аномалии в электромагнитном спектре вокруг объекта. Похоже на своего рода… интерференционный узор.

– 300 километров. Искажения нарастают. Зонд номер два сообщает о сбоях в системе ориентации.

– 200 километров. Зонд номер два стабилизировался. Все три продолжают приближение.

– 100 километров. Сигналы становятся нестабильными. Искажения критические. Зонд номер один пытается скорректировать курс.

– 50 километров. Потеряли телеметрию с зонда номер три. Зонды один и два продолжают передачу, но с перебоями.

– 25 километров. Зонд номер два исчез с радаров. Зонд номер один… – Дюпон замолчал, глядя на показания приборов. – Зонд номер один показывает невозможные данные. Как будто он одновременно приближается к объекту и удаляется от него.

– Это возможно? – спросила Соколова, обращаясь к Такеде.

– В обычном пространстве-времени – нет, – ответил ученый. – Но мы имеем дело с чем-то, что, похоже, искажает сами фундаментальные законы физики.

– 10 километров до поверхности, – продолжил Дюпон. – Зонд номер один передает… – он снова замолчал, его лицо выражало смесь недоумения и тревоги. – Я не знаю, как это интерпретировать. Данные не имеют смысла.

Чен и Амара подошли к его консоли, изучая поступающую информацию. То, что они увидели, было действительно странным – показания приборов зонда флуктуировали настолько быстро и хаотично, что графики превращались в бессмысленную мешанину линий.

– Можно взглянуть на сырые данные? – спросил Чен.

Дюпон переключил дисплей, показывая необработанный поток информации от зонда. Чен и Амара уставились на экран, их глаза быстро двигались, анализируя последовательности цифр и символов.

– Там есть паттерн, – сказала Амара тихо. – Тот же, что мы видели в пространственных искажениях, но значительно более сложный и интенсивный.

– Согласен, – кивнул Чен. – Это не хаос, это… коммуникация. Причем очень плотная.

В этот момент с консоли раздался тревожный сигнал.

– Потеряли связь с зондом номер один, – объявил Дюпон. – Полная потеря сигнала.

– Где он? – спросила Соколова.

– Последние показания телеметрии указывают, что он находился в 5 километрах от поверхности объекта. Затем сигнал просто… прекратился.

В центре управления воцарилась тишина. Первая попытка исследования «Тессеракта» закончилась неудачей – все три зонда были потеряны, не достигнув поверхности объекта.

– Что могло случиться с зондами? – спросила Соколова, обращаясь к научной группе.

– Несколько возможностей, – ответил Такеда. – Интенсивные пространственные искажения могли нарушить работу их систем. Или они могли попасть в область пространства с измененными физическими законами, где наши технологии просто не могут функционировать.

– Или их могли… деактивировать, – добавил Тейлор многозначительно.

– Нет признаков активной защитной системы, – возразил Чен. – Скорее, это похоже на естественную реакцию пространства вокруг объекта на вторжение чужеродных элементов.

– Как иммунная система? – предположила Карла.

– Возможно, аналогия не такая уж далекая, – кивнул Чен. – Если «Тессеракт» каким-то образом манипулирует пространством-временем вокруг себя, он может создавать области, непроходимые для объектов с определенными характеристиками.

– Что нам делать дальше? – спросила Хан. – У нас есть еще зонды, в том числе более продвинутые.

Соколова задумалась, изучая данные на главном экране.

– Мы должны извлечь уроки из первой попытки, – сказала она наконец. – Доктор Чен, доктор Оконкво, что вы можете сказать о паттернах, которые обнаружили в данных зонда перед потерей связи?

– Они напоминают те, что мы наблюдали в пространственных искажениях, но гораздо более сложные, – ответила Амара. – Как будто… плотность информации возрастает по мере приближения к объекту.

– Эти паттерны могут быть ключом, – добавил Чен. – Если мы сможем понять их структуру, возможно, мы сможем модифицировать наши зонды так, чтобы они были… совместимы с пространством вокруг «Тессеракта».

– Как именно? – спросил Тейлор скептически.

– Представьте, что вы пытаетесь войти в компьютерную систему, – объяснил Чен. – Если вы используете неправильный протокол, система просто отвергнет ваш запрос. Но если вы адаптируете свой интерфейс к протоколу системы…

– Вы предлагаете перепрограммировать зонды на основе этих паттернов? – уточнила Соколова.

– Не просто перепрограммировать, – вмешалась Амара. – Мы должны изменить саму архитектуру их сенсоров и систем связи. Это больше похоже на… перевод в другую систему координат.

– Это возможно технически? – Соколова повернулась к Хан.

Инженер выглядела неуверенно.

– Теоретически – да. Практически… это потребует значительной модификации аппаратной части зондов и полного переписывания их программного обеспечения. Процесс займет не менее двух-трех дней.

– Начинайте работу, – распорядилась Соколова. – Доктор Чен, доктор Оконкво – вы будете работать с доктором Хан над адаптацией зондов. Профессор Такеда, доктор Патель – продолжайте анализ данных, которые мы успели получить. Остальные – поддерживайте стабильную орбиту и подготовьте отчет для Земли. Мы должны объяснить, почему потеряли первую серию зондов и что планируем делать дальше.

Следующие три дня прошли в напряженной работе. Команда Хан, при участии Чена, Амары и Патель, практически не покидала инженерный отсек, работая над модификацией оставшихся зондов. Это была сложная задача, требующая не только технических навыков, но и теоретического понимания паттернов, обнаруженных в пространственных искажениях.

– Если я правильно понимаю, – сказала Хан, внося последние изменения в систему связи одного из зондов, – мы пытаемся сделать наши устройства «невидимыми» для защитных механизмов объекта, заставив их коммуницировать на его языке.

– Не совсем, – покачал головой Чен. – Скорее, мы пытаемся сделать их совместимыми с измененной геометрией пространства вокруг «Тессеракта». Это как… переписать программу так, чтобы она работала в совершенно другой операционной системе.

– Без знания этой операционной системы, – добавила Амара. – Только по косвенным признакам ее функционирования.

– Звучит невозможно, – вздохнула Хан.

– Не невозможно, – возразил Чен. – Просто экстраординарно сложно. Но у нас есть данные о паттернах, которые мы наблюдали на разных расстояниях от объекта. Это позволяет составить примерную карту того, как меняется геометрия пространства при приближении к нему.

К концу третьего дня три зонда были готовы к запуску. Они выглядели странно по сравнению с оригинальными устройствами – их внешние антенны были перестроены в необычные геометрические конфигурации, а корпуса покрыты специальным композитным материалом, разработанным Хан для минимизации взаимодействия с искаженным пространством.

– Готовы к запуску зондов серии «Альфа», – доложила Хан Соколовой.

Командир кивнула.

– Запускайте по одному, с интервалом в тридцать минут. Начинайте с зонда «Альфа-1».

Весь экипаж снова собрался в центре управления, наблюдая за мониторами. Когда первый модифицированный зонд был выпущен, все затаили дыхание, следя за его продвижением к объекту.

– 500 километров, – комментировал Дюпон. – Системы зонда функционируют нормально. Сигнал стабилен.

– 400 километров. Вошли в зону сильных пространственных искажений. Зонд адаптирует свои сенсоры согласно программе.

– 300 километров. Телеметрия показывает небольшие флуктуации, но система связи компенсирует их. Зонд продолжает передачу данных.

– 200 километров. Вошли в зону критических искажений. Зонд… стабилен! Модификации работают!

В центре управления раздались сдержанные аплодисменты. Хан и Чен обменялись удовлетворенными взглядами.

– 100 километров, – продолжал Дюпон. – Сигнал остается стабильным, хотя данные становятся все более… странными. Зонд регистрирует аномалии во всем электромагнитном спектре.

– 50 километров. Приближаемся к точке, где мы потеряли предыдущие зонды. Системы «Альфа-1» функционируют на 87% от нормы, но все критические компоненты активны.

– 25 километров. Зонд прошел критическую точку! Повторяю, зонд прошел точку, где мы потеряли предыдущие устройства!

Новая волна аплодисментов прокатилась по центру управления. Но Чен и Амара оставались сосредоточенными на данных, поступающих от зонда.

– 10 километров до поверхности, – продолжал Дюпон. – Сенсоры зонда регистрируют… что-то необычное. Поверхность объекта выглядит не совсем твердой. Скорее как… жидкая или гелеобразная субстанция, но с идеально гладкой поверхностью.

– 5 километров. Зонд запускает спектральный анализ поверхности. Данные… – Дюпон замолчал, изучая поступающую информацию. – Данные противоречивы. Некоторые показания говорят о металлическом составе, другие указывают на органические соединения, третьи вообще не поддаются классификации.

– 1 километр. Готовимся к финальному сканированию перед возвращением. Зонд запускает все сенсоры на максимальной мощности.

Внезапно все мониторы в центре управления мигнули, а затем на главном экране появилось изображение, которое заставило всех замереть. Поверхность «Тессеракта», снятая с близкого расстояния, была не просто черной – она была глубокой, бездонной, как будто за видимой границей сферы скрывалось пространство, уходящее в бесконечность.

И на этой поверхности появилось странное свечение – геометрический узор, состоящий из линий и форм, которые, казалось, двигались и трансформировались, следуя какой-то непостижимой логике.

– Что это? – выдохнула Соколова.

– Похоже на… реакцию, – ответил Чен, не отрывая взгляда от экрана. – Объект реагирует на присутствие зонда.

– Реагирует враждебно? – спросил Тейлор, рука которого автоматически потянулась к консоли управления защитными системами корабля.

– Не похоже, – покачала головой Амара. – Это больше напоминает… коммуникацию. Или приглашение.

В этот момент с консоли связи раздался сигнал тревоги.

– Потеряли управление зондом! – объявил Дюпон. – Он не отвечает на команды.

– Но продолжает передавать данные? – уточнила Соколова.

– Да, телеметрия и видео все еще поступают. Но зонд движется… странно. Не по запрограммированной траектории.

Все взгляды были прикованы к экрану, где зонд, казалось, танцевал сложный балет вокруг поверхности «Тессеракта», следуя узорам светящихся линий.

– Он следует паттернам на поверхности, – заметил Такеда. – Как будто… его направляют.

– Или его захватили, – мрачно сказал Тейлор.

– Данные с зонда показывают активацию неизвестного интерфейса, – сообщила Патель, изучая поток информации на своем мониторе. – Как будто он установил какую-то связь с объектом.

Внезапно светящиеся линии на поверхности «Тессеракта» сформировали новый узор – концентрические окружности, расходящиеся от центральной точки, напоминающие схематическое изображение спирали.

– Это похоже на… – начала Амара, но не успела закончить фразу.

Поверхность «Тессеракта» в центре спирали, казалось, углубилась, образуя что-то вроде воронки или туннеля, уходящего внутрь объекта. И зонд, будто повинуясь невидимому притяжению, начал движение к этому отверстию.

– Он входит внутрь, – сказал Чен, его голос звучал странно спокойно посреди всеобщего напряжения. – Объект открылся.

– Активировать процедуру самоуничтожения зонда? – спросил Дюпон, глядя на Соколову.

Командир колебалась. Протокол безопасности требовал уничтожения исследовательского оборудования при потере контроля, чтобы предотвратить его потенциальное использование против экспедиции. Но с другой стороны, зонд мог предоставить бесценные данные о внутренней структуре объекта.

– Нет, – решила она наконец. – Пока зонд продолжает передавать данные, мы будем наблюдать. Но будьте готовы активировать самоуничтожение при первых признаках опасности.

Весь экипаж, затаив дыхание, следил за изображением с камеры зонда, когда тот приблизился к странному отверстию и начал погружаться в него. Ожидаемой темноты не наступило – вместо этого камера показала ослепительное сияние, состоящее из множества цветов, некоторые из которых, казалось, не должны были существовать.

– Данные с сенсоров больше не имеют смысла, – сообщила Патель. – Они регистрируют условия, которые не должны быть возможны – множественные противоречивые показания температуры, давления, радиации, гравитации…

– Это как если бы зонд оказался в пространстве, где наши обычные физические законы не применимы, – сказал Такеда. – Или где действуют совершенно другие правила.

Изображение с камеры продолжало транслироваться, показывая проход зонда через туннель, стены которого, казалось, состояли из постоянно меняющихся геометрических форм и текстур. Это было похоже на путешествие через математическую абстракцию, воплощенную в материальной форме.

– Расстояние, пройденное зондом, уже превышает радиус объекта, – заметил Дюпон, изучая телеметрию. – Это невозможно. Он должен был уже пройти насквозь и выйти с другой стороны.

– Если только внутреннее пространство «Тессеракта» не больше, чем его внешние размеры, – сказал Чен. – Что вполне соответствует нашим теориям о манипуляциях пространством-временем.

Внезапно туннель закончился, и зонд вылетел в обширное внутреннее пространство, которое заставило всех в центре управления застыть в изумлении. Изображение с камеры показывало огромный сферический зал, диаметр которого, судя по показаниям сенсоров, превышал несколько километров – что было физически невозможно для объекта с внешним диаметром 500 метров.

Стены зала были покрыты странными структурами, напоминающими технологические устройства неизвестного назначения. В центре висело нечто, что можно было описать только как трехмерную проекцию многомерного объекта – постоянно меняющееся скопление геометрических форм, свечений и текстур.

– Это… – Соколова замолчала, не находя слов.

– Внутренняя камера «Тессеракта», – завершил Такеда. – И, судя по всему, какой-то интерфейс или устройство управления.

Зонд, по-прежнему неуправляемый с корабля, начал движение к центральной структуре, передавая все более детальные изображения.

– Смотрите! – воскликнула Амара, указывая на экран. – На стенах! Это похоже на… экспонаты. Как в музее или библиотеке.

Действительно, теперь, когда зонд приблизился, стало видно, что структуры на стенах представляли собой своего рода дисплеи или контейнеры, содержащие различные объекты и изображения. Некоторые из них напоминали модели звездных систем, другие – сложные механизмы или биологические образцы, третьи вообще не поддавались классификации.

– Каталог, – прошептал Чен. – «Тессеракт» – это что-то вроде космической библиотеки или архива.

– Принадлежащего кому? – спросил Тейлор, все еще настороженный.

– Тем, кто создал его, – ответил Чен. – Цивилизации, достаточно продвинутой, чтобы манипулировать пространством-временем, создавать объекты, которые больше изнутри, чем снаружи, и конструировать интерфейсы, работающие на принципах, выходящих за рамки нашей науки.

Зонд продолжал приближаться к центральной структуре, которая, казалось, реагировала на его присутствие, меняя форму и интенсивность свечения. Внезапно все сенсоры зонда начали регистрировать огромный всплеск энергии, и изображение с камеры заполнилось ослепительным светом.

– Что происходит? – воскликнула Соколова.

– Энергетический выброс, – ответил Дюпон, лихорадочно анализируя данные. – Но странный. Он не разрушительный, скорее… информационный. Как массивная передача данных.

– К зонду? – спросила Хан.

– Нет, – покачал головой Дюпон. – К нам. К кораблю.

В тот же момент все системы «Визитёра» одновременно активировались. Экраны мигнули, затем на них начали появляться странные символы и диаграммы – тысячи, миллионы, мерцающие с невероятной скоростью.

– Нас атакуют? – Тейлор был уже у консоли защитных систем.

– Нет, – остановил его Чен. – Это не атака. Это… передача. «Тессеракт» отправляет нам информацию.

– Какую информацию? – спросила Соколова.

– Я не знаю, – признался Чен. – Но наши системы каким-то образом способны ее принимать. Как будто зонд установил канал связи между «Тессерактом» и кораблем.

– Доктор Патель, – обратилась Соколова к специалисту по искусственному интеллекту, – вы можете понять, что происходит с нашими системами?

Патель уже работала за своей консолью, пытаясь анализировать поток данных.

– Это сложно описать, – сказала она. – Как будто наш компьютер… обучается. Или трансформируется. Данные, поступающие от «Тессеракта», перестраивают архитектуру наших систем, делая их более… совместимыми.

– Это опасно? – настаивал Тейлор.

– Я не вижу признаков вредоносной активности, – ответила Патель после паузы. – Скорее, это похоже на установку нового языка или интерфейса. Как если бы «Тессеракт» создавал мост между его системами и нашими.

– Для чего?

– Для коммуникации, – вмешалась Амара. – Он пытается говорить с нами. Или, точнее, дать нам возможность понять его.

Передача продолжалась около десяти минут, после чего внезапно прекратилась. Системы корабля вернулись к нормальному функционированию, но на главном экране остался странный интерфейс – явно не человеческого дизайна, но каким-то образом интуитивно понятный.

– Что это? – спросила Соколова, глядя на геометрические формы и символы, светящиеся на экране.

– Если я правильно понимаю, – сказала Патель, изучая новый интерфейс, – это своего рода каталог или меню. Оно позволяет нам выбирать разделы информации, хранящейся в «Тессеракте».

– И как нам его использовать?

– Я думаю… – Патель осторожно коснулась одного из символов на экране.

Интерфейс немедленно отреагировал, трансформируясь в новую конфигурацию. Теперь центральное место занимало трехмерное изображение галактики, очень похожей на Млечный Путь.

– Это наша галактика, – сказал Мбеки, изучая изображение. – Но с отмеченными точками. Сотнями точек по всему спиральному рукаву.

– Другие «Тессеракты»? – предположил Чжан.

– Или места обитания различных цивилизаций, – добавила Карла.

Патель коснулась одной из точек, наиболее близкой к положению Солнечной системы. Изображение снова изменилось, показывая детальную трехмерную модель звездной системы с несколькими планетами.

– Это не наша система, – сказал Мбеки после краткого изучения. – Звезда похожа на красный карлик, планетная конфигурация совершенно иная.

– Расстояние от Солнечной системы? – спросила Соколова.

– Примерно 4,3 световых года, – ответил Мбеки после быстрых расчетов. – Это… Проксима Центавра. Ближайшая к нам звезда.

– И согласно этой информации, там есть… цивилизация? – Соколова выглядела скептически.

– Необязательно сейчас, – заметил Чен. – Мы не знаем, насколько актуальны эти данные. Они могут быть древними, показывая исторические места обитания разумных существ.

Патель продолжила исследование интерфейса, открывая все новые разделы информации. Стало ясно, что «Тессеракт» содержал огромную базу данных о галактике – звездных системах, планетах, возможно, цивилизациях.

– Это невероятно, – сказала Соколова после часа исследований. – Но мы должны быть методичны. Доктор Патель, доктор Чен, доктор Оконкво – я хочу, чтобы вы составили план систематического изучения этой базы данных. Приоритет – информация о происхождении самого «Тессеракта» и его создателях. Мы должны знать, с чем имеем дело.

– А что с зондом? – спросил Дюпон. – Он все еще внутри объекта и продолжает передавать данные.

– Пусть остается там, – решила Соколова. – Он служит ретранслятором для связи между нашими системами и «Тессерактом». Доктор Хан, подготовьте к запуску оставшиеся модифицированные зонды. Если первый смог проникнуть внутрь, возможно, и другие смогут.

– Мы должны сообщить обо всем этом Земле, – напомнил Тейлор.

– Да, – кивнула Соколова. – Но сначала я хочу иметь более полное понимание того, что мы обнаружили. Подготовьте предварительный отчет, включая все данные, которые мы успели собрать. Мы передадим его при следующем сеансе связи.

Последующие часы прошли в лихорадочной активности. Научная группа, разделившись на несколько подгрупп, исследовала различные аспекты полученной информации. Патель и Чжан сосредоточились на техническом анализе интерфейса и структуры данных. Такеда и Мбеки изучали астрономическую информацию. Карла анализировала данные, которые могли относиться к биологическим формам. Чен и Амара пытались найти ключ к пониманию происхождения и назначения самого «Тессеракта».

К моменту следующего сеанса связи с Землей у них уже была предварительная гипотеза.

– Согласно нашему анализу, – докладывал Чен Соколовой перед передачей, – «Тессеракт» представляет собой что-то вроде автоматической станции, созданной древней цивилизацией, которую база данных называет… – он запнулся, пытаясь произнести непроизносимое имя, – условно назовем их «Предтечами». Эта цивилизация, по-видимому, достигла невероятного технологического уровня миллионы лет назад, позволившего им создавать объекты, манипулирующие пространством-временем.

– «Тессеракт» – один из многих подобных объектов, размещенных по всей галактике, – продолжила Амара. – Они служат своего рода маяками или узлами связи, позволяющими молодым цивилизациям, достигшим определенного уровня развития, получить доступ к накопленным знаниям.

– А сами «Предтечи»? – спросила Соколова. – Они все еще существуют?

– Это неясно, – признал Чен. – Данные, которые мы смогли интерпретировать, указывают на то, что физически они могли исчезнуть или трансформироваться в какую-то иную форму существования. Но их наследие, эта сеть «библиотек», продолжает функционировать.

– И теперь мы получили к ней доступ, – заключила Соколова. – Первая цивилизация Земли, прошедшая этот… порог.

– Да, – кивнул Чен. – Но я должен подчеркнуть, что наш анализ предварительный. Мы интерпретируем информацию через множество фильтров и преобразований. Многое может быть неточным или неверно понятым.

– Понятно, – Соколова выглядела задумчивой. – Тем не менее, это революционное открытие. Мы должны немедленно информировать Землю.

Передача данных на Землю заняла несколько часов – объем информации был огромен, а канал связи ограничен. После завершения передачи экипаж собрался в общей комнате, чтобы обсудить дальнейшие действия.

– Я предлагаю следующий шаг, – сказал Чен, когда все расселись. – Мы должны отправить экспедицию внутрь «Тессеракта».

Его слова вызвали волну реакций – от восторженного согласия научной группы до настороженных возражений Тейлора и других членов экипажа, ответственных за безопасность.

– Это слишком рискованно, – сказал Тейлор. – Мы не знаем, что на самом деле представляет собой внутреннее пространство объекта. Зонд мог передавать искаженную или фальсифицированную информацию.

– Согласен, риск есть, – кивнул Чен. – Но подумайте о возможных выгодах. «Тессеракт» содержит знания и технологии, накопленные цивилизацией, опережающей нас на миллионы лет развития. Доступ к этой информации может изменить будущее человечества.

– К тому же, – добавила Амара, – похоже, что именно этого и ожидают от нас создатели «Тессеракта». Они разместили эти объекты как своего рода… подарки или наследство для молодых цивилизаций. Отказаться исследовать его лично было бы почти оскорблением их намерений.

– Мы не знаем их намерений, – возразил Тейлор. – Это все спекуляции, основанные на неполной и потенциально неверной интерпретации данных.

Дебаты продолжались, пока наконец Соколова не подняла руку, призывая к тишине.

– Я выслушала все аргументы, – сказала она. – И я согласна с доктором Ченом. Мы должны отправить экспедицию внутрь объекта. Но, – она подняла палец, останавливая возражения Тейлора, – мы будем следовать строгим протоколам безопасности. Небольшая группа, полностью защищенное снаряжение, постоянная связь с кораблем, ограниченное время пребывания внутри.

Она обвела взглядом собравшихся.

– Я возглавлю первую экспедицию, – объявила она. – Доктор Чен, доктор Оконкво, вы присоединитесь ко мне, как специалисты по теоретическим аспектам и коммуникации. Майор Тейлор, вы будете отвечать за безопасность. Доктор Хан – за техническую поддержку. Пять человек, не больше.

– Когда? – спросил Чен, чувствуя, как его сердце ускоряет ритм от волнения и страха.

– Через 48 часов, – ответила Соколова. – Нам нужно время для подготовки оборудования и получения одобрения от Земли. Они могут не согласиться с таким рискованным планом.

– А если не согласятся? – спросил Тейлор.

Соколова посмотрела на него с легкой улыбкой.

– Тогда нам придется напомнить им, что связь с Землей имеет задержку в шестнадцать минут в обе стороны, и некоторые решения должны приниматься на месте, командиром миссии. Но я уверена, что они поймут важность этого шага.

Следующие два дня прошли в интенсивной подготовке. Хан и ее команда модифицировали пять скафандров для внешних работ, адаптируя их для потенциально странных условий внутри «Тессеракта». Были установлены дополнительные сенсоры, системы связи усилены, добавлены аварийные маяки и автономные системы жизнеобеспечения.

Тем временем, научная группа продолжала анализировать данные, получаемые через интерфейс с «Тессерактом». С каждым часом они узнавали все больше о создателях объекта и его назначении, хотя многое все еще оставалось неясным или непонятным.

Земля, как и ожидалось, выразила серьезные опасения относительно плана посещения внутреннего пространства объекта, но после длительных переговоров и под давлением научного сообщества, заинтригованного открытиями экспедиции, дала условное согласие, настаивая на максимальных мерах предосторожности.

Наконец, настал момент отправления. Пять членов экспедиции собрались в шлюзовом отсеке, облаченные в модифицированные скафандры. Чен чувствовал странную смесь эмоций – возбуждение исследователя, стоящего на пороге величайшего открытия, и тревогу человека, делающего шаг в совершенно неизведанное.

– Все системы проверены и функционируют нормально, – доложила Хан, завершив последнюю диагностику скафандров. – Связь стабильна, жизнеобеспечение на полной мощности, аварийные протоколы активированы.

– Хорошо, – кивнула Соколова. – Всем занять места в шаттле. Начинаем операцию «Первый контакт».

Небольшой исследовательский шаттл отделился от «Визитёра» и начал приближаться к поверхности «Тессеракта». Чен смотрел через иллюминатор, наблюдая, как идеально черная сфера становится все больше, заполняя все поле зрения.

– Приближаемся к входной точке, – сообщил Тейлор, пилотирующий шаттл. – Согласно данным зонда, она должна быть… вот здесь.

Он указал на участок поверхности, который внешне ничем не отличался от остальных. Но когда шаттл приблизился, на черной поверхности начали появляться знакомые светящиеся линии, формирующие спиральный узор.

– Объект реагирует на наше приближение, – заметила Амара. – Точно так же, как с зондом.

– Готовьтесь, – скомандовала Соколова. – Мы не знаем, как именно произойдет переход. Держитесь за поручни и будьте готовы к любым неожиданностям.

Шаттл приблизился к центру спирального узора, который теперь превратился в светящийся вихрь, уходящий глубоко внутрь объекта. На мгновение все системы шаттла мигнули, а затем их окружило ослепительное сияние.

Чен почувствовал странное ощущение – как будто его тело одновременно растягивалось и сжималось, проходя через пространство, которое не должно было существовать. Это было не больно, но крайне дезориентирующе.

Затем, так же внезапно, как началось, сияние исчезло, и шаттл оказался внутри огромного сферического зала, который они уже видели через камеру зонда. Но реальность была несравнимо более впечатляющей, чем любые изображения. Масштаб пространства был колоссальным, свет имел странные, неземные качества, а структуры на стенах и в центре зала казались одновременно твердыми и текучими, материальными и нематериальными.

– Мы внутри, – сказала Соколова, ее обычно спокойный голос дрогнул от благоговения. – Внутри «Тессеракта».

Шаттл завис в пространстве, позволяя экипажу осмотреться. Зонд, отправленный ранее, обнаружился неподалеку – он парил рядом с центральной структурой, как будто ожидая их.

– Жизнеобеспечение шаттла функционирует нормально, – доложил Тейлор, проверяя системы. – Внешние сенсоры регистрируют… странные данные. Атмосфера вроде бы присутствует, но ее состав не поддается анализу.

– Связь с кораблем? – спросила Соколова.

– Стабильна, но с легкими искажениями, – ответила Хан. – Сигнал проходит, но, кажется, испытывает временные флуктуации. Как будто время внутри и снаружи течет немного по-разному.

– Интересно, – заметил Чен. – Это соответствует теории о манипуляциях пространством-временем. Внутреннее пространство «Тессеракта» может существовать в слегка измененном временном потоке.

– Это опасно? – спросила Соколова.

– Не думаю, – покачал головой Чен. – По крайней мере, не при кратковременном пребывании. Но это еще одна причина для осторожности.

– Согласна, – кивнула Соколова. – Начинаем первую фазу исследования. Майор Тейлор, доктор Хан – вы остаетесь в шаттле, поддерживаете связь с кораблем и обеспечиваете нашу эвакуацию в случае необходимости. Доктор Чен, доктор Оконкво – вы со мной. Мы проведем первичный осмотр центральной структуры.

Они облачились в скафандры и проверили системы жизнеобеспечения.

– Помните, – сказала Соколова перед выходом, – мы не снимаем шлемы, не касаемся ничего без необходимости, не разделяемся. Наша задача – наблюдение и сбор данных, не более того.

Шлюз шаттла открылся, и трое исследователей вышли в странное пространство внутри «Тессеракта». Чен сразу почувствовал странность перемещения – гравитация была примерно как на Земле, но ощущалась иначе, как будто действовала не совсем вниз, а одновременно со всех сторон, создавая ощущение поддержки, почти невесомости, но без дезориентации.

– Невероятно, – прошептала Амара, глядя вокруг. – Это… даже не знаю, как описать.

– Как сон, – сказал Чен. – Или как мысль, материализованная в пространстве.

Они медленно двигались к центральной структуре, которая становилась все более впечатляющей по мере приближения. Теперь было видно, что она состоит из множества переплетающихся геометрических форм, некоторые из которых, казалось, существовали в измерениях, недоступных прямому восприятию – они как бы появлялись и исчезали, оставаясь при этом частью целого.

– Сенсоры регистрируют высокую энергетическую активность, – доложила Соколова, изучая показания на наручном дисплее. – Но она не похожа ни на одну известную форму энергии. Нет радиации, нет электромагнитных полей обычного типа.

– Информационная энергия, – предположил Чен. – Энергия, воплощенная в сложности и организации, а не в физическом движении или излучении.

Когда они приблизились к центральной структуре на расстояние нескольких метров, она внезапно изменилась, как будто реагируя на их присутствие. Формы перегруппировались, образуя нечто, напоминающее интерфейс или пульт управления, хотя и очень странный – без очевидных кнопок или экранов, скорее состоящий из областей различной световой интенсивности и геометрических форм.

– Оно адаптируется к нам, – сказала Амара. – Как и с зондом. Пытается создать интерфейс, который мы могли бы понять или использовать.

– Но как? – спросила Соколова. – Мы не должны ничего касаться.

– Возможно, нам и не нужно, – ответил Чен, внимательно изучая структуру. – Посмотрите на эти формы – они меняются в ответ на наши движения, на направление нашего взгляда. Как будто интерфейс реагирует на наше внимание, а не на физический контакт.

Он сосредоточился на одной из светящихся областей, представляющей собой спиральную форму, напоминающую галактику. Форма немедленно увеличилась и развернулась, превращаясь в трехмерную карту Млечного Пути, подобную той, что они видели на корабле через интерфейс, но гораздо более детальную и интерактивную.

– Это работает, – выдохнул Чен. – Мы можем управлять интерфейсом через направленное внимание.

Соколова и Амара последовали его примеру, фокусируясь на других элементах интерфейса. С каждой новой активацией перед ними разворачивались все новые аспекты базы данных «Тессеракта» – звездные карты, схемы планетарных систем, странные диаграммы, которые могли представлять научные или технологические концепции.

– Это похоже на… библиотеку всего знания, – сказала Амара, ее голос дрожал от волнения. – Но представленную в форме, которая требует от нас активного участия, интерпретации, почти… сотворчества.

– Не просто библиотека, – добавил Чен. – Учебник. Или интерактивный курс. Созданный так, чтобы мы не просто получали информацию, а учились мыслить по-новому, расширяя наше понимание.

Они продолжали исследование, постепенно осваиваясь с необычным интерфейсом и начиная понимать его логику. С каждой минутой они открывали все новые разделы базы данных, содержащие информацию, которая могла произвести революцию в земной науке – от фундаментальной физики до биологии, от космологии до технологий.