Собрание сочинений Яна Ларри. Том второй

УДИВИТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ КУКА И КУККИ

Фьюрлить! Фьюрлить! Фьюрлить!

Эту удивительную историю знают немногие, а как началась она и чем закончилась, об этом известно только нам да веселому художнику нашего города.

Вот мы и подумали: а не рассказать ли нам об этом в книге, да не пригласить ли в книжку этого художника, да не попросить ли его нарисовать картинки, чтобы все могли не только слышать, но и видеть начало и конец удивительного, невероятного, необыкновенного путешествия бравого Кука и его сестренки Кукки.

Мы так и сделали. Вызвали художника и сказали:

— Нарисуйте, пожалуйста, картинки к этой удивительной истории!

Художник подумал и согласился.

— Хорошо! — сказал он. — Я нарисую картинки самыми яркими красками, но, так как я люблю рисовать только красивое, позвольте мне поместить на первой странице прелестную Кукки.

— Но чем же плох бравый Кук? — спросили мы. — Правда, ростом он не больше перчатки, но у него великолепный нос картошкой и отличные сапоги. Правда, рот у Кука великоват, но зато на голове храбреца рыжий чуб, а под широкими черными бровями отважно сверкают крошечные глаза-бусинки и сверкают так, что при одном взгляде на Кука у трусишек от страха подгибаются ноги и останавливается сердце.

Нет, что ни говорите, а храбрость куда важнее красоты.

Художник вздохнул и нарисовал бравого Кука рядом с красавицей Кукки.

Теперь, когда Кук и Кукки нарисованы и все их могут видеть, никто уже, пожалуй, не скажет, что они только обыкновенные деревянные куклы.

Впрочем, они в самом деле не совсем обыкновенные. Бравый Кук, надо честно сказать, большой мечтатель. И в этом нет ничего удивительного. Ведь Кук жил на витрине игрушечного магазина не только среди игрушек, но и среди книг, а книги рассказывали ему по ночам о замечательных путешественниках и невероятных приключениях. А Кукки, хотя и не прислушивалась к рассказам книг, но она тоже мечтала и днем и ночью. О чем мечтала? О новых платьицах и о серебряных туфельках.

А когда о чем-нибудь мечтаешь, мечта непременно приходит к тебе, берет за руку, и все получается так, как тебе хотелось бы.

Так и случилось. Однажды, когда бравый Кук стоял, как обычно, рядом с Кукки и уныло посвистывал, начались удивительные события. А начались они, как ни странно, на голове Кука. Неизвестно откуда вдруг подул ветерок, и рыжий чуб Кука зашевелился.

— Что это? — вскрикнул Кук нагибаясь. — Смотри, смотри, Кукки, — показал он пальцем на уголок витрины, где еще вечером был кусочек стекла, приклеенный замазкой. Теперь на этом месте ничего не было. Как видно, ночью кусочек отвалился, и в уголке витрины свободно гулял предрассветный ветерок.

— Ура, — прошептал Кук. — Ура, — сказал он громко. — Ура! — крикнул Кук, внезапно подпрыгнув. — О Кукки, вот, вот она дверь в таинственный мир приключений! Бежим!

— Куда бежим?

— Прямо! Навстречу приключениям! — Кук повел носом. — Чувствую! А ты чувствуешь?

— Что? Что ты чувствуешь?

Кук задумался.

— Тут где-то рядом должны быть дальние страны… А там… Наконец-то и у нас с тобой будут самые страшные опасности!

— Ах, Кук, — вздохнула Кукки, — ну какой ты беспокойный! Не понимаю: почему тебе не нравится здесь?

— Я просто задыхаюсь без приключений! — сверкнул он глазами-бусинками. — У настоящих героев непременно должны быть приключения. Удивительные! Необыкновенные! Невероятные! Такие, чтобы волосы на голове шевелились от страха!

— Ой, Кук, какие глупости!

— Ничего не глупости! — нахмурился Кук. — Вот если бы ты не спала по ночам и слышала мои беседы с книгами, — ты узнала бы, что случается с путешественниками. Они разъезжают по самым дальним странам, охотятся в диких джунглях на слонов и тигров, путешествуют по земле, по воде и по воздуху, тонут, погибают от голода. Я уже два раза чуть не умер от зависти.

— Ах, Кук!

— Что «ах»? — рассердился Кук. — Вперед — и никаких «ах»!

Не успела Кукки еще раз ахнуть, как они шлепнулись на тротуар.

— Фьюрлить! Фьюрлить! — свистнул весело Кук. — Вперед! — и помчался вместе с Кукки навстречу удивительным, опасным и разным другим приключениям.

В городе уже светало. Над пустынными улицами поднималось в рассветном серебре розовое утро. У ворот домов сладко дремали дворники, но они и внимания не обратили на бравого Кука и его сестренку, потому что в предутренние часы гораздо интереснее спать, чем рассматривать беглецов из игрушечного магазина.

Кук и Кукки бежали по улицам мимо спящих дворников, мимо витрин магазинов, постукивая по асфальту деревянными ногами. Они и не заметили, как из-за угла выехала огромная поливальная машина и как помчалась она, настигая их с каждой минутой.

Распустив пушистые водяные усы, машина смывала с мостовой грязь и мусор. Она злобно шипела, словно сердилась, что ее заставили в такую рань убирать город.

— Фьюрлить! Фьюрлить! — беспечно насвистывал Кук, перепрыгивая через лужицы. И вдруг мощная струя сбила Кука и Кукки с ног, швырнула их на мостовую и погнала по желобку, как гонит осенний ветер опавшие листья.

— Уй-юй-юй! — закричала Кукки. — Я… я… захлебываюсь… Я… я… не хочу приключений!

— Ничего, ничего! — подбодрил сестренку Кук, кувыркаясь через голову. — Сохраняй спокойствие! Не падай духом. Я сейчас придумаю что-нибудь. Я… У-у-х! — вскрикнул Кук и, перевернувшись несколько раз в воздухе, полетел вниз с такой скоростью, что в ушах у него засвистел ветер.

— Ой! — взвизгнула Кукки. — Ой, что это ты придумал?

И в ту же минуту путешественники шлепнулись в реку. Сильное течение подхватило их и понесло, ласково покачивая на волнах.

Кукки робко посмотрела по сторонам.

— Куда мы попали, Кук?

Но Кук и сам не знал, что мощная струя поливальной машины смыла их с мостовой в реку. Он важно сдвинул широкие лакированные брови, повернул голову вправо, потом влево и, подумав, сказал:

— Кажется, плывем по океану! Ну, конечно, это самый настоящий океан. Только я еще не знаю, какой океан: Атлантический или Тихий. Ну, да это не так уж важно! Вот как только переплывем его — сразу же попадем в самые дальние, в самые жаркие страны. А там… Знаешь, какие там растут ананасы? А какие бананы? Какие кокосовые орехи, апельсины, мандарины! Там, Кукки, растет все, что нужно, и все, что только захочешь увидеть! Фьюрлить! — беззаботно свистнул он.

Кукки вздохнула.

— Я никогда еще не видела, как растут ананасы. Обязательно посмотрю, как это у них получается!

Река несла Кука и Кукки вдоль гранитных берегов, мимо красивых больших домов, белых, красных и серых. И рядом с отважными путешественниками плыли в голубой солнечной воде белые пушистые облака. А может быть, они и не плыли, а только смотрели с неба в реку. Неизвестно. Но как бы то ни было, путешествие становилось приятным.

— Ах, — сказала Кукки, посматривая по сторонам широко открытыми глазами, — мне уже начинает нравиться путешествовать! Я и не знала, что это так интересно!

Кук зачерпнул ладошкою воду, помочил нос-картошку и произнес важно:

— А дальше будет еще интереснее. Я думаю, с нами произойдут самые необыкновенные и, может быть, даже самые опасные приключения. Возможно, мы встретим страшных чудовищ, а если нам не повезет с чудовищами, мы уж непременно попадем на самый необитаемый остров.

— По-моему, — сказала рассудительная Кукки, — уж лучше попасть на остров, чем встречаться с разными страшилищами!

Вздернув нос, Кук засмеялся.

— Ну, уж это кому что нравится, — сказал он, перевертываясь в воде с боку на бок. — Что же касается меня, так я готов помериться силами с любыми страшилищами. О, меня бы это хорошо позабавило!..

И только он произнес последние слова, как над их головами что-то просвистело и, взметнув тучи брызг, врезалось в воду. В же минуту они услышали звонкий мальчишеский голос:

— Пиль! Пиль, Тузик! Фас, собачка! Фас!

Видишь мальчика? Он бросает в воду палки, учит крошечного Тузика приносить их на берег.

Но Кук и Кукки, конечно, ничего не знали об этом. Они со страхом смотрели, как в воду бросился страшный зверь о четырех лапах и поплыл к ним, поводя розовым носом то вправо, то влево, весело помахивая хвостиком-закорючкой. Это был совсем еще крошечный щенок, но он показался Куку и Кукки настоящим чудовищем. Перепуганный Кук поспешно нырнул, Кукки не успела пискнуть, как Тузик схватил ее острыми зубами.

И вот тут-то перед самым носом Тузика вынырнул, неожиданно для себя и для Тузика, отважный Кук.

О, это была ужасная минута!

Кук от неожиданности растерялся. Да и Тузик испугался не на шутку. Ведь прямо на него смотрели крошечные глазки-бусинки, а устрашающий нос-картошка тянулся к щенку, будто обнюхивал его, будто пытался узнать: годится ли он на завтрак, или же им можно неплохо пообедать. Ничего более страшного в своей жизни Тузик еще не видел.

Взвизгнув от страха, щенок выплюнул изо рта Кукки и забарабанил лапами, стараясь поскорее добраться до хозяина. Не терял понапрасну времени и Кук. Лишь только он увидел, что страшное чудовище отступает и мчится к берегу, словно быстроходный катер, из деревянного горла Кука вырвался и покатился по реке ликующий победный крик:

— Держите его! Держи и меня, Кукки! Если не удержишь, — разорву его в клочья! Превращу в порошок для чернил! В бисер для елочных украшений! В бумажные пистоны для пистолета!

— Ну, успокойся, успокойся! — ласково дотронулась Кукки до плеча храброго братца. — Пожалей его! Он же не знал, что ты такой бесстрашный! Не сердись, Кук! Ну, пожалуйста! — И Кукки нежно поцеловала братца в нос. — Ты у меня такой храбрый! Я думаю, храбрее тебя нет никого на свете.

Кук хотел было честно признаться, что он и сам чуть не умер от страха, но, взглянув на сияющее от восторга лицо Кукки, сказал хмуро:

— А кто же в этом сомневается? Я всегда был уверен в своем бесстрашии.

И он начал так громко кричать о своей храбрости, что в небе остановились облака, пораженные невероятным хвастовством, а река, вскипев от негодования волнами, выбросила хвастунишку и его доверчивую сестренку на песчаную отмель.

— Это уже дальние страны? — спросила Кукки, когда она и Кук оказались на берегу. — А где же бананы? Где ананасы?

Кук посмотрел по сторонам.

— Там! — махнул он рукою сначала направо, а потом налево. — Или немножко подальше! Пошли! — и, увязая в песке, двинулся в глубь страны. Тяжело вздохнув, следом за ним побрела Кукки.

Они шли и шли, карабкались на песчаные горы, перелезали через бревна, обходили стороною огромные глыбы камней. Кукки то и дело останавливалась и робко спрашивала: скоро ли придут они в дальнюю страну? Но что мог ответить Кук, если он и сам не знал ничего определенного? Однако он шагал с таким видом, будто ходить по дорогам в дальние страны было ему не впервые и будто в этих дальних странах ему была известна каждая тропинка.

Так шли они почти весь день.

Наконец впереди показался длинный-предлинный поезд. Дорогу к нему перегораживали высокие черные валы. Они дымились от ветра черной пылью.

— Ой, что это? — испуганно вскрикнула Кукки, прячась за спину братца.

Кук остановился.

— Это? — он в раздумье потрогал нос и вдруг закричал радостно: — Поезд! Клянусь сапогами, это же тот самый поезд, который я видел на картинке. В книжке. Удачно! Очень удачно. Дальше мы поедем на поезде.

— Что значит поедем? — спросила Кукки.

— Очень просто! Надо только уметь обращаться с поездами! Ну, для меня-то это пустяки! Вперед! — И, посвистывая, Кук ускорил шаги.

— Ах, Кук, какой ты умный! — лепетала Кукки, шагая с ним рядом. — Ты все, все знаешь! Я просто удивляюсь, как такие большие знания могут поместиться в твоей голове. Я думаю, не только храбрее, но и умнее тебя нет никого на свете. Да и не было, наверное. И не будет, уверена!

— Я и сам так думаю! — скромно сказал Кук, останавливаясь перед черным валом, за которым стоял поезд.

— Как же нам попасть на этот поезд? — спросила Кукки, поглядывая со страхом вверх. — Он такой высокий, а ножки у меня такие коротенькие. Мне ни за что не забраться.

— Подожди! — нахмурился Кук. — Сейчас придумаю! Одну минутку!

— Хар-р-р! Хур-р-р-р! — скрежетал кто-то справа от путешественников, но кто это был и что этот неизвестный делал, Кук и Кукки, конечно, не могли понять.

Но ты-то видишь, не правда ли? И ты отлично понимаешь, что это работает железный великан — погрузчик угля. Пока Кук и Кукки рассматривали поезд, погрузчик угля подобрался к тому месту, где стояли отважные путешественники, и, подхватив их вместе с углем, швырнул в один из вагонов.

— Ах, Кук, что за молодец! — захлопала в ладошки Кукки. — Вот здорово придумал!

— А, ничего особенного, — небрежно махнул рукою Кук. — Надо только много, долго и хорошо думать, а когда думаешь, всегда что-нибудь умное появится в голове. Но… — Кук вдруг сморщился и оглушительно несколько раз подряд чихнул. — Ап-п-пчхи! Ап-п-чхи! Кажется, немного простудился в океане. Апчхи! А-а-а-а-пчхи! Ап-п-п-пчхи!

— Будьте здоровы! Будьте здоровы! — послышалось неожиданно со всех сторон.

Кук с удивлением осмотрелся.

— Да мы тут вроде не одни? Кто тут?

— Мы! — хором ответили пыльные голоса.

Кук учтиво поклонился, прижал руки к сердцу и сказал очень вежливо:

— Я храбрый Кук! Гроза морских чудовищ. А это моя сестра Кукки — Всемирная путешественница. А вы кто же будете?

И тут все вдруг зашумело. Тоненькие голосишки запищали:

— А мы угольки! Мы самые простые, самые обыкновенные угольки! И мы ужасно рады, что едем с такими знаменитостями! Вы не ушиблись при посадке?

— Пустяки! — отмахнулся Кук. — Вообще нам, отважным путешественникам, не то еще приходится видеть. Не более как час назад я, например, сражался с целым стадом чудовищ.

— Кук, — удивилась Кукки, — я видела только одного…

— Еще бы ты могла видеть всех чудовищ! До того ли тебе было! Да, — обратился Кук к уголькам, — свирепое морское чудовище почти наполовину сожрало мою сестренку. Могла ли она видеть что-нибудь, кроме его зубов?

— Но все-таки вы спасли сестренку? — прошептала Угольная Крошка, робко рассматривая Кука.

— Я вырвал ее прямо из пасти чудовища.

Кукки с удивлением посмотрела на братца, и этот взгляд так смутил храбреца, что он решил поговорить с угольками о чем-нибудь другом…

— Хотел бы я знать, куда вы собрались ребята? Куда вы едете?

Все начали так шуметь, что Кук чуть не оглох. Угольки кричали, перебивали друг друга, но все же Кук разобрал, что они тоже путешественники.

— И откуда вы едете? — поинтересовался он.

— Из самых больших глубин земли! — сказала Угольная Крошка.

— Мы же каменный уголь! — пояснил Толстый Уголек. — Мы всегда живем под землей!

Кукки глубоко вздохнула и спросила:

— А как вы попали под землю?

— О! — зашуршали угольки. — Это же целая история нашего древнего рода.

И, помогая друг другу, они стали рассказывать о том, как очень, очень давно, когда на земле еще не было ни людей, ни зверей, всюду росли огромные деревья — папоротники. Потом они падали, их засыпало землей и заливало водой, а пролежав под землей и под водой много-много лет, деревья превратились в каменный уголь.

— В таком случае, — важно сказал Кук, — мы с вами родственники. Я и моя сестренка тоже из дерева превратились в отчаянных путешественников! Можете считать меня двоюродным братом, а Кукки — двоюродной сестрой.

— Очень, очень приятно! — зашуршали угольки, вежливо поднимая облака угодной пыли. — Мы можем только гордиться, что среди наших родственников есть такие храбрецы, такие отчаянные путешественники.

— Ну и куда же вы едете? — опять поинтересовался Кук.

— Нас отправили в подарок Семилетке!

— Вот как! — сказал Кук, не зная что сказать, потому что слово «Семилетка» он услыхал впервые. — Значит, вы едете к Семилетке? Ну что ж, это неплохо.

— А кто это такая Семилетка? — спросила шепотом Кукки.

Куку и самому хотелось бы узнать что-нибудь о Семилетке, но разве мог он показать перед другими свою необразованность?

— Значит, все-все угольки едут к Семилетке? — переспросил он, поглядывая на длинный состав поезда. — Вас так много! Я вижу здесь столько вагонов, сколько нет у меня пальцев на руках и ногах.

— О, разве это много! Нас, угольков, отправляют к ней и днем и ночью. По нескольку составов в день.

— Значит, она волшебница! — решил Кук.

Угольная Крошка предложила взволнованно:

— Будет просто замечательно, если вы поедете вместе с нами. Мы слышали — эта Семилетка такая богатая, такая добрая, что вы и не представляете даже.

Кукки потихоньку толкнула братца и прошептала:

— Едем, Кук! Если Семилетка добрая, тогда у нее найдется, наверное, и бархатное платьице и серебряные туфельки.

— Что же, — важно кивнул Кук, — я согласен! — и подумал о хорошей подзорной трубе и компасе, без которых каждый путешественник как без рук. — Я попрошу у Семилетки трубу и компас! Но, к-хе, к-хе, к-хе… это что же тут такое? Это почему же здесь так много пыли? Я просто задыхаюсь!

— Извините, — сказали родственники. — Это мы!

— Что «мы»? — строго спросил Кук.

— Это мы пылим, извините! Мы же всегда выпускаем из себя пыль, когда разговариваем. А когда разговариваете вы, — она попадает вам в нос и в рот. Но если вы будете молчать и только слушать нас, — никаких неприятностей не случится.

— М-да, — проворчал Кук. — За приятную беседу благодарю вас, уважаемые родственники. Теперь попробуем помолчать. Тем более, все, что нам нужно было сказать друг другу, мы, кажется, уже сказали.

Угольки вздохнули и замолчали. Пыль улеглась, и сразу стало так легко дышать, будто на земле и на небе открыли все форточки и включили все вентиляторы.

Вдоль платформ прокатился пронзительный свисток.

Грохоча на стыках рельс, поезд двинулся в далекий путь.

И сразу же брызнуло яркое солнце. Угольки вдруг вспыхнули, засияли, засверкали, словно черные бриллианты.

— Тур, гур, гур! — заурчали они радостно. — Приятная прогулка! Красивое небо! Веселые спутники! Нет, право же, наверху совсем не плохо! И даже лучше, чем под землей.

А колеса бежали по рельсам и весело позвякивали металлическими голосами:

— Поехали! Поехали! — радостно шумели угольки. Все они ужасно волновались, беспокойно двигались, толкали друг друга, а самые крошечные даже подпрыгивали.

— Ах, как весело! Ах, как интересно!

Поезд мчался сквозь леса, перелетал по мостам широкие реки. Стук колес перекатывался по степям и полям, по лугам да по веселым перелескам.

Ну что за чудесное было путешествие!

А сколько интересных встреч произошло в пути!

На большой станции угольки догнали длинный-предлинный поезд. Он был доверху наполнен золотым зерном — пшеницей.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — кричали угольки. — Мы угольки! Мы очень важные угольки! Нас везут в подарок Семилетке. С нами едут знаменитые путешественники — Гроза морских чудовищ и его сестренка Всемирная путешественница.

— Здравствуйте, угольки! — приветствовали их зернышки. — Мы тоже очень важные! Мы — хлеб Семилетки!

— Вас много? — спрашивали угольки.

— Нас видимо-невидимо! И с каждым годом будет все больше и больше. Но до свиданья, угольки! Мы спешим. Мы очень спешим! Нас поджидают прославленные булочники и знаменитые кондитеры. Они приготовят из нас пышные караваи хлеба, сладкие булочки, пирожные, кремовые торты и много-много разного печенья.

Не успел поезд с пшеницей отъехать, как подкатил уже другой, с кукурузой.

— Здравствуйте! — зашумели угольки. — Мы — угольки! А вы кто будете?

— Мы — кукуруза! Ценный груз! Мы — кукуруза кукуруз! Но мы спешим! Нас ждет разгрузка и погрузка. И мы волнуемся, как всякий груз. Нас превратят на фабриках и заводах в бумагу, клей, муку, в крупу, крахмал, в масло, спирт, патоку и… ах, нам некогда! Прощайте! Добрый путь! Счастливо путешествовать!

Поезда шли навстречу, обгоняли друг друга, и все они везли подарки Семилетке, и все они торопились.

Попадались и такие важные путешественники, которые на уголь глядели свысока.

Однажды угольки обогнали поезд, набитый странными штуками. Темные, как уголь, приземистые, широкоплечие, они стояли на платформах, словно братья-близнецы, но очень угрюмые, очень гордые.

Угольки не знали, кто эти гордые путешественники, поэтому они поздоровались вежливо и спросили:

— Скажите, кто вы будете? Мы, например, угольки!

Гордые путешественники не сразу ответили. Они стояли насупившись, молча посматривая один на другого и как бы думали: стоит ли разговаривать с угольками, но после долгого молчания один из них сказал чугунным голосом:

— Мы — чугун!

— Чугун? А это что же такое — чугун? — робко спросила Угольная Крошка.

— Это все! — прогудел чугун.

— Вот как! — переглянулись угольки, не зная что сказать. — А что же это такое — все?

— Мы — станки и машины! Мы — заводы, мосты, пароходы! Плуги, пушки и школьные перья. Дороги, кино и радио. Мы — чугун! Мы — самое важное, самое главное. Но довольно! Нам некогда!

— Вы очень спешите?

— Нам нужно превратиться в железо и сталь! Сегодня! Завтра! Послезавтра!

— Превратиться? — удивились угольки. — Вы не хотите быть чугуном? Самым важным и самым главным?

— Дун, дун! — загудела Чугунная Болванка. — Мы всегда превращаемся в сталь и железо. Таков закон металла. Чтобы делать станки, машины, рельсы, трубы, тракторы, подъемные краны и много, много других вещей, нужно много железа и стали. Очень много.

Но хватит! Мы не привыкли так долго говорить.

И чугун уехал.

Наконец поезд остановился на большой станции. К платформам с углем подошли люди. Очень высокий, очень худой человек сказал очень толстым голосом:

— Гм, гм! Уголь неплохой! Преотличные чулки выйдут из этой партии.

— Какие чулки? — заволновались угольки. — Мы же — угольки! Понимаете? Мы двигаем машины! Мы — главные начальники машин! Вы с кем-то путаете нас!

Но люди не понимали угольного языка. Они нагрузили угольками машины и помчали их по улицам большого красивого города.

Угольки так кричали, так возмущались, что угольная Лопата (она ехала вместе с ними) вынуждена была вмешаться в разговор.

Это была очень образованная Лопата. Уж она-то немало повидала на своем веку. Кое-что она слышала от знакомой швабры и беседовала с очень развитой половой тряпкой, которая мыла полы в лаборатории. Вот поэтому-то Лопата охотно делилась своими большими знаниями со всеми, кто нуждался в ее полезных советах.

— Чулки, — пояснила она, — это такие тонкие, мягкие штуки. Люди надевают их на ноги, чтобы ходить друг к другу в гости.

— Но мы же твердые! — закричали угольки. — Нас нельзя надевать. И разве для того мы рождены, чтобы в нас ходили в какие-то гости. Мы — главные начальники машин. Мы заставляем их работать, двигаться. Дви-га-а-ться! Понимаете?

Лопата засмеялась:

— Вот познакомитесь с Химией, посмотрю я тогда, что скажете.

— Да мы и знать не хотим никакой Химии! — закричали возмущенные угольки. — Тысячи лет ее не видели и еще десять тысяч лет видеть не хотим. Совсем она не нужна нам.

— Мы же ехали к Семилетке, — вмешался в разговор Толстый Уголек. — Наверное, к Химии нас везут по ошибке.

— Химия, — сказала Лопата, — и Семилетка — один и тот же адрес. Ведь Химия — это правая рука Семилетки. И люди говорят, что занимает она почетное место рядом с металлом и машинами! Нет, не по ошибке повезли вас к Химии. А для превращения.

— Что, что? Химия превращает? Кого превращает? Во что превращает? — подпрыгнула Угольная Крошка.

— Да что угодно и во что угодно превращает Химия! — сказала Лопата. — В том-то вся и штука!

— Хрым-хрым, — заскрипел боками Острый Уголек, — хотел бы я все-таки знать, простите, во что можно превратить, допустим, благородный уголь? В кого тут могут превратить нас, повелителей машин?

— Вас-то? — усмехнулась Лопата. — Во что превращает Химия уголь? А я скажу. Почему не сказать? Ну-те-с, значит, так: Химия превращает уголь в удобрения, в духи и телефонные аппараты, взрывчатые вещества и детские игрушки, в асфальт и мячики, в морские канаты, нашатырный спирт, аспирин, ковры, плащи, галоши, меха, патефонные пластинки, шины, лекарства, пуговицы, костюмы, обувь, ткани, чернильницы… Фу, задохнулась.

Это была очень пожилая Лопата, и потому говорила она с одышкой, но если бы даже молоденькая лопаточка попыталась перечислить все вещи, которые приготовляют из угля, то и она с трудом управилась бы с такой задачей.

Вот тут наш художник нарисовал кое-какие вещи, которые можно получить из угля. Но все они не поместились на одной странице, и художник побежал в магазин купить самый-самый большой лист бумаги, а когда он вернется, мы попросим его нарисовать все-все, что получается из угля. Рисует он довольно быстро и за каких-нибудь два или три года вполне успеет управиться с такой работой.

Тяжело отдуваясь и пофыркивая, самосвал с угольками въехал в заводской двор.

Угольки зашумели, некоторые стали подскакивать, пытаясь заглянуть через борт.

— Потише, потише! — строго прикрикнула Лопата. — Довольно шуметь! Приготовьтесь превращаться в чулки!

— Ой, я боюсь! — запищала Угольная Крошка. — Я никогда еще не превращалась в чулки.

— Ничего, ничего, малышка, — кашлянула Лопата, — это не так страшно. Дайте-ка, я подсажу!

А где же Кук и Кукки? Почему молчит наш храбрец? Не выпал ли он из грузовика?

А потому молчит отважный Кук, что все это время он очень внимательно прислушивался к разговору угольков с Лопатой, а слушая, изумлялся все больше и больше, и все шире и шире открывался его рот от изумления. Так, с широко открытым ртом, Кук и въехал во двор. Тут Кук вежливо поклонился Лопате и также вежливо спросил ее:

— Мы куда же приехали?

Лопата оглядела Кука и Кукки с головы до ног и вдруг так рассердилась, что вся даже задрожала.

— Как вы сюда попали? А ну-ка прочь! — и выбросила путешественников на землю. — Чуть только не досмотришь — так вместе с благородным углем, того и гляди, попадет на завод разный мусор.

— Кто мусор? — выпрямился во весь рост оскорбленный Кук. — Это я мусор?! — закричал он негодующе. — Да как вы смеете? Да известно ли вам, что я Гроза морских чудовищ? О-о, это я не оставлю безнаказанным. Где Кукки? Держи меня, Кукки!

Кукки умоляюще сложила ручки.

— Многоуважаемая Лопата, — сказала она дрожащим голосом, — пожалуйста, не сердите братца! Он такой вспыльчивый и страшный в гневе, что я просто боюсь за вас. Прошу, не называйте моего братца мусором! Мыс ним ведь тоже из дерева. Как уголь. И, кажется, тоже чуть-чуть благородные!

— Ладно, ладно, — уже добродушно проворчала Лопата. — Ступайте, малыши, подобру-поздорову. Так и быть, не трону вас!

Кук даже подпрыгнул от негодования.

— Она не тронет меня!? — вскричал он. — Нет, это уже чересчур! Держи меня, Кукки! Умоляю, держи меня как можно крепче, иначе я наколю из уважаемой Лопаты мелкие щепки, а щепки превращу в стружки и опилки. Да я тут все разнесу!

Перепуганная Кукки схватила расходившегося братца за руку и потащила за собою через заводской двор на улицу.

Когда оскорбленные путешественники миновали заводской двор и вышли на улицу, Кукки облегченно вздохнула и показала пальчиком на окна длинного цеха.

— Лучше посмотрим, Кук, что стало с нашими родственниками. Я видела: их повезли в это здание. А мы даже не попрощались с ними.

— Что ж, — сказал Кук, успокаиваясь, — я не прочь посмотреть. Может быть, родственники нуждаются в помощи, тогда я сделаю для них все, что в моих силах.

Цепляясь за выступы кирпичей, Кук храбро полез вверх и через несколько минут добрался до карниза, который тянулся вдоль заводских окон.

— Здесь они! Вижу! — закричал Кук, перебегая по карнизу от окна к окну. — И еще тут уйма каких-то машин.

— А Химию видишь? — спросила Кукки.

— Химию? Нет, Химии не видно. Слушай, Кукки, эти машины, наверное, слуги Химии. Так я думаю. Ого, — прижался он носом к стеклу, — наших твердых родственников Химия уже успела сделать мягкими.

— Какой ужас! — прошептала Кукки.

— Да, да! Их ссыпают в большие котлы, машины дробят бедных родственников, жуют и… и… и я совсем не понимаю, как это у них получается, но угольки уже совсем на себя не похожи. Их тут даже и не угольками называют, а смолой.

— Какое красивое имя! — сказала Кукки.

— Красивое, — согласился Кук. — Но теперь они не черные, а белые.

— Бедные родственники! — прошептала Кукки, вытирая навернувшиеся на глаза слезы.

— Но, Кукки, Кукки, если бы ты видела, что тут происходит дальше! — крикнул Кук, подбежав к другому окну. — Из этой смолы здесь тянут нитки, длинные-предлинные.

— Ой, я хочу взглянуть сама! — сказала Кукки и, не раздумывая, полезла к братцу, цепляясь за выступы кирпичей. — Где, где, Кук? А не делают ли тут бархатные платья?

И вдруг чьи-то цепкие пальцы схватили не в меру любопытных путешественников и сняли их с карниза.

— Караул! — закричал Кук.

— На помощь! — взвизгнула Кукки.

Ладошки стали подбрасывать Кука и Кукки вверх, и они увидели мальчишку с курносым носом, густо усеянным веснушками, озорные мальчишеские глаза и лохматый чуб над веснушчатым лбом.

— Эге, — сказал владелец веснушек, — давно уже я хотел запустить что-нибудь в небо! Но вы не бойтесь, малыши! Мой змей и не такие тяжести поднимал! — С этими словами он привязал Кука и Кукки к мочальному хвосту огромного-преогромного змея, а змея прикрепил к толстому мотку крепких ниток.

А угольки?

Что стало с угольками?

Ну о том, что с ними стало и во что превратились они, ты еще узнаешь. В магазине. Когда придешь с мамой покупать чулки, или красивый костюм, или же теплый свитер. Возможно, что их сделали из знакомых тебе угольков.

А сейчас посмотрим, куда же попали наши отчаянные путешественники.

Ого!

Они, как видишь, парят под облаками. Выше домов. Выше птиц. Выше всех на свете.

— Э, мальчишка не глуп! — сказал Кук, поглядывая на далекую землю. — Сразу понял, что я и без подготовки могу летать не хуже птицы.

— Ах, Кук, но ведь и я лечу без подготовки! — прошептала Кукки, вся замирая от страха.

Кук только пожал деревянными плечами:

— Ты же летишь со мною. Как пассажир. А пассажиру совсем не обязательно уметь летать. Ты только держись за меня, и все будет отлично.

Кукки немного успокоилась, но через минуту опять залепетала:

— Ах, Кук, как бы нам не зацепиться за облако!

— Чего ты боишься? Я летаю, как птица. Я мог бы лететь лучше птицы, если бы мне только не мешали эти мочалки! — Кук сердито потрогал узлы, которыми был привязан к хвосту бумажного змея. — Я думаю, гораздо интереснее лететь без них. Мочалки только связывают нас по рукам и ногам. — Недолго думая, Кук начал отвязываться.

И вдруг в ушах путешественников пронзительно засвистел ветер. Бумажный змей, освободившись от тяжести, подпрыгнул и помчался вверх, а Кук и Кукки рухнули вниз, перевертываясь, хватаясь руками за воздух.

— Скорей, скорей придумывай что-нибудь! — кричала Кукки. — Мы же разобьемся! Ох, боюсь, боюсь, боюсь!

— Фьюрлить! — свистнул Кук. И в ту же минуту он и Кукки почувствовали под ногами твердую почву.

Ты видишь, куда попали Кук и Кукки?

Это — Башенный Кран, металлический великан на длинной ноге с одной могучей стальной рукой. Одноногий и однорукий, он трудится с утра до ночи, да так, что за ним ни одному человеку не угнаться. И не мудрено. Ведь каждый башенный кран работает, как сто человек.

Когда Кук осмотрелся и увидел, что стоит на Башенном Кране, он прижал руку к сердцу, поклонился и сказал вежливо:

— Позвольте представиться! Я — Гроза морских чудовищ, знаменитый летчик Кук, а это моя сестра — Всемирная путешественница.

— Солнечный привет! — прогудел металлический гигант. — А я простой Башенный Кран. Помогаю людям строить дома. Очень рад познакомиться с такими знаменитостями. Но, простите, я должен поднять стену дома. Одну минутку.

И Башенный Кран, приподняв с земли тяжелую стену, потянул ее медленно вверх, натужно поскрипывая тросами. Кук кинулся на помощь.

— Давай, давай, — закричал он, повиснув на тросе. — Пошла! Пошла! Поехала! Р-р-р-раз! Взяли!

Стена выпрямилась, встала на место.

Потом пришлось поднять и поставить еще несколько таких же стен. Башенный Кран работал молча, но зато уж Кук кричал и за себя и за кран так громко, ухал так свирепо, что Кукки смотрела на него с беспокойством и нежно шептала:

— Осторожнее, Кук, осторожнее! Не надорвись, пожалуйста!

Наконец стены были поставлены на место. Кук вытер ладонью проступивший на лбу пот.

— Вот славно поработали мы с Башенным Краном! — сказал он, гордо поглядывая вокруг себя. И вдруг его брови насупились: Кук увидел на Кране будку, а в ней человека с веселыми глазами.

— Кто это? — Кук кивнул головою в сторону человека.

Башенный Кран загромыхал металлом и весело ответил:

— Это Иван Трофимович! Мой добрый друг и моя голова. Мы давно работаем вместе. Хороший, замечательный человек мой Иван Трофимович.

— Ну, а понимает ли он хоть что-нибудь в нашем деле? — спросил Кук, потрогав свой великолепный нос.

— Ну еще бы! — загудел Кран. — Голова его соображает хорошо, но, конечно, рука у него не такая сильная, как у меня. Вот мы и работаем вместе. Голова — Ивана Трофимовича, рука моя. Вот так вместе и строим дома для Семилетки, для тех, у кого нет хороших комнат и квартир.

— Как, — удивилась Кукки, — Семилетка и дома строит? А я думала, она получает уголь, а ее помощница Химия превращает его в разные разности.

— Не только, — сказал Башенный Кран. — Для Семилетки выплавляют металл, для нее же строят машины. Я и сам родился на заводе по заказу Семилетки. Вместе с Подъемным Краном, с дорожными землеройными машинами и другими удивительными и могучими механизмами.

— Но где же Семилетка находится? — спросила Кукки.

Кук приложил к правому глазу ладонь, сложенную в трубку, посмотрел через нее по сторонам и сказал:

— Эх, была бы у меня подзорная труба, уж я тогда бы в два счета увидел Семилетку.

— О, Гроза чудовищ, — загромыхал Башенный Кран, — а на кого же она похожа?

— Да, да, — подхватила Кукки, — это очень, интересно! Я тоже с удовольствием послушаю тебя, Кук!

Но ведь Кук и сам ничего не знал. Стараясь скрыть смущение, он потрогал рукой деревянный лоб сестрицы и сказал ворчливо:

— У тебя температура, Кукки! И все это потому, что ты слишком много говоришь. Помолчи хоть минутку, пока не заболела окончательно.

— Правильно! — прогудел Башенный Кран. — Пусть помолчит! Ну, а уж мы с тобою, Гроза чудовищ, поговорим о Семилетке как мужчина с мужчиной. Скажи мне, пожалуйста, — велика ли она ростом? Сильны ли ее руки?

Кук в замешательстве схватился за нос.

Вот ведь неудобное положение!

А не признаться ли честно, что ничего-то Кук не знает о Семилетке?

И он, сгорая от стыда, уже открыл рот, чтобы сказать: «Извините, уважаемый Кран, но я только самый обыкновенный хвастунишка. Нахвастал, будто знаю, кто такая Семилетка, а сам ни бур, ни мур, ни бур-мур-мур!»

Но как раз в эту самую минуту из-под облаков вынырнул самолет ТУ-114 и начал быстро спускаться. С мощным ревом промчался самолет над лесом башенных кранов, его могучая воздушная волна оторвала Кука и Кукки от Крана, и отважные путешественники помчались следом за самолетом в его хвосте из пыли, мусора, клочков бумаги, стружек и опилок.

— Ой, Кук! — вскрикнула Кукки. — Опять летим! Куда же мы теперь?

— Что за странный вопрос? Конечно навстречу новым приключениям. Надеюсь, очень опасным, уверен, — очень интересным. Но бедняга Башенный Кран. Ведь теперь без меня уж не знаю кто и расскажет ему о Семилетке.

Вдруг самолет круто свернул направо, а его хвост из пыли, мусора, бумажек и опилок повис в воздухе. Теперь могучая воздушная струя уже не тянула за собою Кука и Кукки, и они без парашютов начали падать вниз, на темную землю, где светились ночные огни. Красные. Зеленые. Желтые. А скоро можно было уже различить внизу большую станцию, железнодорожные пути, длинные составы поездов, которые мчались по рельсам.

— Ой! — взвизгнула Кукки, падая на платформу поезда. — Мы опять едем. И опять на поезде.

— Правильно, — сказал Кук, поднимаясь на ноги и осматриваясь. — Когда путешествуют — всегда летят, плавают, едут на поездах, идут пешком. Но с кем мы на этот раз едем?

Кук осмотрелся.

На платформе стояли большие бумажные мешки, они были крепко-накрепко запакованы, но один был почему-то открыт, и из него сыпались на платформу серые комочки и крупинки.

Кук с недоверием посмотрел на них и спросил строго:

— А вы кто же такие будете?

— Удобрение! — светлыми голосами и хором ответили крошечные пассажиры.

Кук погладил в замешательстве нос.

— Вы не из глубин земли едете?

— Что вы, что вы, — раздались голоса. — Мы рождены на химическом заводе. Мы, благородный незнакомец, едем сейчас на поля Семилетки, чтобы помочь колхозникам вырастить как можно больше хлеба.

Куку понравилось, что его назвали благородным незнакомцем, и он с достоинством поклонился:

— А я — Гроза морских чудовищ. Путешествую вместе с сестрой Кукки. Иногда мы с ней летаем, иногда плаваем, а когда у нас бывает свободное время, — помогаем Башенным Кранам.

— Уважаемое Удобрение, — вмешалась в разговор Кукки, — вы сказали, что едете на поля Семилетки выращивать хлеб. А где же эти поля?

— Везде и всюду! Куда бы вы ни поехали, на юг или на север, на запад или на восток, — вы увидите бескрайние поля Семилетки!

— Как это много! — восхитилась Кукки.

— Разрешите, — послышался голос из угла платформы. — Я, правда, попала на поезд по недоразумению, но, когда встречаешь приятных собеседников, просто невозможно отказаться от удовольствия поговорить с ними.

Кукки повернула голову и увидела стеклянную банку, похожую на прозрачный мячик с длинной прозрачной ручкой.

— О, как вы смотрите на меня! — засмеялась стеклянные смехом странная банка. — Но я понимаю вас. Вы просто никогда еще не видели лабораторной посуды. Мы ведь живем только в лабораториях и работаем вместе с учеными. Будем знакомы. Меня зовут Реторта. Можете называть меня просто: уважаемая, высокоученая Реторта. Или еще проще: дорогая Реторточка! Я, действительно, очень-очень дорогая.

Не удивляйтесь, что я оказалась на платформе, что еду как простая стеклянная посуда. Дело в том, что со мною произошло на днях большое несчастье. Я упала со стола, и у меня откололась одна очень важная часть. И вот, чтобы скрыть несчастье от профессора, я отправилась путешествовать. Воображаю, как убивается мой профессор: он без меня шагу не мог ступить шесть лет. Наверное, бегает по лаборатории и спрашивает всех: «Где моя любимая Реторта?» А чем я могу помочь ему? Увы, увы! Я сама так страдаю, так страдаю…

— Мне очень жаль вас, дорогая, уважаемая Реторта! — прошептала Кукки.

— Благодарю! Но мой профессор достоин большего сожаления. Он ведь без меня теперь как без рук. Бедняжка! Представляю его горе. Я даже не знаю, как он будет работать, выполнять Семилетку. Вы, конечно, знаете, что такое Семилетка?

— Мне кажется, — смутилась Кукки, — что это могучая волшебница! И у нее семь рук, семь ног и семь голов. Не смейтесь надо мною, я ведь совсем недавно путешествую и многое, конечно, еще не могу понять.

— Дзинь-дзинь-дзинь! — залилась дребезжащим стеклянным смехом Реторта. — Какая вы забавная, милочка! Семь рук, семь ног, семь голов. Давно я уже так не смеялась, давно!

Нет, у Семилетки не семь рук. У нее тысячи и тысячи рук! Миллионы рук. Человеческих и металлических.

У Семилетки миллионы ног: колеса машин, поездов, автомобилей. И все это двигается, работает и дни, и ночи.

Но сама Семилетка — это не волшебница и даже не живое существо. Семилетка — это план, созданный людьми.

Вы знаете, что такое план?

— Ах, — покраснела Кукки, — я такая еще молодая… Но мой умный братец, конечно, мог бы ответить на ваш вопрос. Кук, скажи уважаемой Реторте, что такое план.

Кук поспешно закрыл глаза и притворился спящим.

— Заснул! — вздохнула Кукки. — Но если бы он не спал, он бы объяснил все-все.

— Пусть спит! — сказала Реторта. — Думаю, я и сама сумею объяснить вам, что такое план.

И вот о чем рассказала Реторта.

— План есть у каждого человека. У большого и у маленького. Без плана ни один человек не живет на свете. Проснется он утром, и сразу же у него в голове появляется план. «Вот, — думает он, — сейчас я встану, оденусь, умоюсь, поем и пойду гулять». Что задумал человек сделать, — это и есть план. Бывает план на один день, на лето, на всю жизнь. Планы бывают у разных людей разными, но может быть один план для всех людей. Задумали, например, люди построить детский сад. С чего им начинать работу? Конечно, с плана. Надо записать в плане, сколько купить кирпичей, досок, стекла для окон, когда начать строить и кого пригласить для стройки. Ведь одни люди умеют складывать из кирпичей дома, другие делают полы и потолки. Стекольщики вставляют стекла. Нужно записать в план, сколько понадобится денег, чтобы заплатить всем за работу. Кого пригласить на работу сначала и кого потом. Нельзя же договариваться со стекольщиками, если еще стены детского сада не сложены! Вот в плане и записано все, что нужно для строительства, с чего начинать стройку и что привезти на машинах в первую очередь. Бывают планы строительства заводов, целых городов, железных дорог. Семилетка — это план строительства хорошей счастливой жизни для всех советских людей. Это план нашей советской страны, всех советских людей. И по этому плану люди строят заводы, фабрики, школы, железные дороги, выращивают хлеб, разводят коров, свиней, птиц. И все это для того, чтобы люди жили хорошо, чтобы у всех были хорошие квартиры, одежда, обувь, конфеты, игрушки, фрукты, чтобы было все, без чего нельзя жить.

— Я не совсем понимаю, зачем нужен людям такой план? — сказала Кукки. — Разве у людей ничего нет сейчас?

— Многое у них, конечно, есть, милочка. Но они хотят иметь всего этого еще больше, а потому строят фабрики, заводы, добывают уголь, плавят чугун, прокладывают железные дороги, строят дома и целые города. И вот все, что они, наметили сделать для хорошей жизни, люди решили сделать за семь лет.

— А что такое семь лет?

— Это значит, что семь раз будет лето, семь раз зима, семь раз весна и семь раз осень. У тебя сколько пальцев на руке? Пять? Прибавь к ним еще от другой руки два, и тогда ты получишь семь. Хоть пальцев, хоть лет.

— Благодарю вас, уважаемая, высокоученая, драгоценная Реторта! — поблагодарила Кукки свою собеседницу. — Я, конечно, еще так мала, так мала, что всего мне не понять, кажется. Но я теперь знаю, что Семилетка — это не волшебница с семью головами, а план. Очень хороший. Очень нужный людям. Очень полезный. Особенно полезен, так я думаю, этот план для детей.

— О, да ты умница! — звякнула Реторта. — Это хорошо, что ты поняла самое главное. Правильно! Для детей Семилетний план принесет много приятного, и когда они подрастут, у них будет очень-преочень даже интересная жизнь.

— Как хорошо! — улыбнулась Кукки. — Они настоящие счастливчики. Им, значит, можно ничего не делать, сидеть и ждать, когда Семилетка создаст им Интересную жизнь.

Реторта засмеялась:

— Ну, милочка, если они будут только сидеть и ждать — ничего хорошего они не дождутся. Ведь по Семилетнему плану строят очень много машин, а что же будут делать с этими машинами ребята, если они не станут хорошо учиться, чтобы управлять ими? И, кроме того, я думаю…

Но что думала уважаемая Реторта, Кукки не удалось узнать, потому что поезд уже остановился и на платформе появился широкоплечий парень. Присев на корточки, он запустил руки в удобрение и, пересыпая его, сказал улыбаясь:

— Отличное удобрение привезли нам!

Но тут парень увидел уважаемую Реторту и Кука с Кукки.

— А это что такое? — удивился он. — Реторта? И почти совсем новая! Да она еще нам пригодится! — и сунул Реторту в карман. — А это что? Ну, этих вон!

Он выпрямился, посмотрел по сторонам и, размахнувшись, кинул Кука и Кукки вверх с такой силою, что, описав в воздухе петлю, они очутились на крыше железнодорожной водокачки.

— Спокойствие! — сказал Кук, приземляясь после полета на крыше. — Кажется, у нас тут новая пересадка! — Это другой поезд, Кук? — спросила Кукки, оглядываясь. — Где мы?

И вдруг железный голос произнес рядом:

— Хотите знать, малыши, где находитесь? Вы находитесь на крыше водокачки! Тут вам будет неплохо. Место высотное. И соседи хорошие: веселые облака, птицы и звезды, а днем — солнышко да ветер.

— Простите, — вежливо сказала Кукки, — а кто же вы будете сами? Мы слышим ваш голос, но вас почему-то не видим.

— Я слишком велик, чтобы вы могли видеть меня всего. Но протяните руки, и вы можете дотронуться до кончика моего пальца. Я — Подъемный Кран! Вот сейчас я помогаю людям сгружать товары Семилетки.

С крыши водокачки железнодорожные пути были видны как на ладони. По стальным дорогам проносились поезда с металлом, кирпичом, рыбой, машинами, станками, сахаром, с лесом, конфетами, молоком, с книгами, игрушками.

Посмотри, как бегут поезда на картинке!

Им нужно перевезти очень, очень много разных грузов и с каждым годом придется перевозить все больше и больше. Они мчатся по великой советской стране, стараясь поспеть всюду ко времени.

Вагоны и платформы, груженные до отказа, проносятся по земле твоего папы, по земле твоей мамы. По нашей земле. По твоей земле.

Да, эта земля твоя. Красивая, добрая земля. А через семь лет она будет еще лучше, потому что для этого работают сейчас и папа, и мама, и все люди советской страны.

Твоей страны!

— Скажите, уважаемый Кран, — обратился Кук к новому знакомому, — а тут бывают интересные приключения?

— О, сколько угодно! — прогудел Подъемный Кран. — Да и сейчас вот-вот начнутся приключения.

— Эх, люблю! — хлопнул Кук по лакированным сапогам.

— Но я надеюсь, — прошептала Кукки, — это будут не очень опасные приключения?

— Ну, — сказал Подъемный Кран, — разное тут бывает. Однако мы начнем! Внимание! — и, развернув по воздуху длинную стальную руку, схватил с платформы огромный ящик, вот этот самый, что ты видишь на картинке.

— Позвольте, помогу, — кинулся Кук на помощь Подъемному Крану. — Работа немножко знакомая. Вчера вместе с Башенным Краном я строил дома. И у нас это здорово получалось. Правда, немного помогал нам Иван Трофимович… Простите, уважаемый Подъемный Кран, а где же ваш Иван Трофимович? Или вы один работаете?

— Я-то? Зачем один? Мы с Наташею грузим. Взгляни-ка вниз! Видишь девушку в красном платочке? Это — моя Наташа!

— Вижу! Курносая! Ну, ничего, не всем же иметь красивый нос! — И Кук любовно потер свой нос-картошку. — Однако, — спохватился он, — не будем терять зря времени. Ну, взялись! Раз, два! Пошла, пошла!

Огромная махина, описав круг над платформой, проплыла по воздуху и мягко опустилась на землю.

— Какой ты сильный! — удивилась Кукки.

— Ну, ничего особенного! — скромно сказал Кук. — Да тут большой силы и не надо. Главное — сноровка! И нужно только вовремя крикнуть — гоп!

— Но что это за штука? Кого это высадили из поезда?

Подъемный Кран кашлянул так, что в нем загудели все болты и гайки, заскрипели стальные тросы, крякнули натужно шестерни.

— Это, — сказал он, — турбина.

— А что это такое, Кук?

— Ну, турбина и турбина! Не мешай работать!

Ты уже догадываешься, конечно, что Кук и сам не знал, что такое турбина, но разве мог он честно сказать: «Я не знаю».

— Гоп! — крикнул Кук, и второй ящик с турбиной поплыл по воздуху.

Кук сначала держался за Подъемный Кран, который трудолюбиво выгружал турбины, а потом стал только покрикивать: «Гоп! Гоп! Гоп!» да разводить руками то вверх, то вниз, то вправо, то влево.

Когда же, наконец, платформы были разгружены, он упал в изнеможении, вытянул ноги, раскинул руки.

— У-уф, — сказал он, тяжело отдуваясь, — крепко мы поработали с Подъемным Краном. Я даже охрип.

— Да, славно потрудились, — сказал Подъемный Кран.

— Извините, — покраснела Кукки, — не могли бы вы сказать, что это за турбины? Кому нужны они? Откуда они приехали?

— Турбины? Ну что ж, скажу! Они приехали с заводов Семилетки, а нужны электрическим станциям. Они днем и ночью беспрерывно делают электричество.

— А, знаю! — сказал Кук. — Электричество — это лампочка. Которая горит.

Подъемный Кран помахал в воздухе стальным тросом.

— Ну, это не совсем верно. Не берусь рассказать об электричестве подробно. Скажу лишь одно. Вот у людей есть кровь, которая заставляет их ходить, бегать, работать, плавать, прыгать, играть, смеяться. А у нас, у машин, нет крови. Нас двигает электричество. Это вроде как бы наша кровь.

— Ну, а турбины? — напомнила Кукки.

— Семилетка для того и строит турбины, чтобы они делали для нас электричество.

— Ах, как интересно! — всплеснула Кукки руками. — Не могла бы я, простите, взглянуть хоть одним глазом, как это у них получается.

— Увы! — сказал Подъемный Кран. — Здесь турбины не работают. Но когда их поставят на электростанциях, вот тогда они с помощью воды и начнут делать электричество и днем и ночью, не отдыхая ни минуты.

Несколько дней пробыли Кук и Кукки на крыше водокачки, но жизнь здесь показалась Куку не очень интересной. Он стал скучать, жаловаться на Подъемный Кран.

— Ты замечаешь Кукки, — шептал он сестренке на ухо, — этот Подъемный Кран почти ничего теперь не делает! А я работаю, как лошадь, и за себя и за него. Просто выбился из сил. Нет, нам пора уже уходить отсюда.

— Ах, Кук, тогда не пойти ли нам посмотреть, как делается электрическая кровь!

Кукки поговорила с Подъемным Краном. Он обещал помочь при первом же удобном случае. И случай такой представился в тот же день. К вечеру за турбинами приехали автомашины. Подъемный Кран начал погрузку, покрякивая от натуги и покашливая.

— Го-го-го, — шепнул он Куку и Кукки, — давайте-ка, малыши, я заодно и вас посажу к турбине. Только смотрите: сидеть тихо, не баловаться.

Кран посадил Кука и Кукки на ящик с турбиной, и машина двинулась от станции.

Видишь машину? Она ползет, словно черепаха, потому что совсем нелегко передвигать такую тяжесть. Ну и турбина эта, надо сказать, оказалась не только тяжелой, но и очень капризной. Всю дорогу она охала, всю дорогу жаловалась.

— Охти мне, осторожнее! — пыхтела она. — Совсем измучили. Как же работать я буду?

Машина тащила турбину надрываясь, а она сидела, как барыня, кряхтела да охала.

И вдруг один из рабочих заметил Кука и Кукки.

— Братцы! — засмеялся он. — Смотрите, что за диво! То-то я думаю, почему так тяжело машинам. А ведь это же все из-за лишнего груза.

Кук выпрямился и заявил важно:

— Мы — знаменитые путешественники. Лично я — Гроза морских чудовищ, но когда у меня бывает свободное время, я помогаю разным кранам! Башенным и Подъемным!

Но рабочий не понимал языка игрушек. Он взял Кука и Кукки и под общий смех других рабочих поставил их посреди дороги.

— Вот стойте тут! — сказал он. — Стойте и командуйте движением.

Все засмеялись и побежали догонять турбину. А Кукки и Кук остались на большой дороге. Одни!

— Опять пересадка! — вздохнула Кукки.

Кук посмотрел на сестренку, потрогал нос и произнес задумчиво:

— Кажется, — сказал он, — меня назначили начальником дороги.

— А почему?

— Странный вопрос! — пожал плечами Кук. — Разве ты не слышала, как я сказал, что они имеют дело с Грозой морских чудовищ? Вот потому и назначили меня охранять дорогу… Но что это, Кукки? — показал он рукой на маленькую елочку в стороне от дороги. — Не кокосовая ли это пальма? Ну-ка, пойдем посмотрим, как растут кокосы?

— А это уже дальняя страна?

— По-моему, дальше уж и ехать некуда! — сказал Кук. — Мы так давно путешествуем, что наверняка приехали в самую дальнюю страну. Пойдем посмотрим!

Наши путешественники свернули с дороги и зашагали по вспаханному полю к одинокой маленькой елочке на пригорке. Но лишь только стали подходить к ней, как со всех сторон послышались радостные, светлые голоса:

— Добрый день, Гроза чудовищ!

— Добрый день, Благородная путешественница!

Кукки так удивилась, что раскрыла рот.

— Кто это, Кук?

Кук повел головой вправо, потом влево, но кругом лежала только перепаханная черная земля. Это было просто удивительно.

— Эй, — крикнул Кук, — кто приветствует нас? Где вы прячетесь?

И светлые голоса ответили радостно:

— Мы здесь! Мы — в земле! Мы не прячемся, мы лежим и потихоньку растворяемся.

— Ничего не понимаю, — рассердился Кук. — Кто вы? Почему лежите в земле, для чего растворяетесь, объясните толком. Я ничего не понимаю.

— Ах, — зашумели голоса вокруг. — Да мы же — Удобрение. Неужели вы забыли нас? Мы так приятно провели с вами время в дороге. Помните?

Кук важно кивнул головой:

— Да, да! Я помню! Но что вы тут делаете?

— Как что? Наше дело лежать в земле и растворяться.

— И это вам нравится?

— Очень, очень нравится! Когда растворимся, мы войдем в пшеницу, в рожь, ячмень, в кукурузу и заставим их дать хороший, отличный урожай.

— Хорошо! — сказал Кук. — Лежите и растворяйтесь. Не возражаю. Хотя я не совсем понимаю, почему вы лежите, когда можно ходить и на каждом шагу встречать интересные приключения.

— Ах! — прошептали из земли крупинки и комочки. — Мы же не такие храбрые, как вы и ваша сестра.

— Ну, я-то не очень люблю приключения, — сказала Кукки.

— Это правда, — подтвердил Кук, — она изрядная трусиха. Но, до свидания, уважаемое Удобрение. Нам надо спешить. — И Кук с сестренкой зашагали по полю навстречу новым приключениям. А они как будто только и поджидали их.

Прямо на отважных путешественников из-за пригорка выползло ужасное страшилище.

— Ой, Кук, — завизжала Кукки, прячась за спину братца, — опять нападают! Спаси меня!

Но Кук просто остолбенел, просто одеревенел от ужаса. Таких чудовищ ему не приходилось встречать. Он хотел было бежать, но где спрячешься в поле? Да и не так просто было бежать, когда в него вцепилась сестренка. Кук только замахал руками на чудовище.

— А ну, прочь! — крикнул он дрожащим голосом. — Вот я тебя! В поррр-р-рошок изотр-р-р-у! Тр-р-р-ронь! Попр-р-рро-буй! Тр-р-р-ронь!

Но ты видишь, на кого кричит Кук? И ты смеешься, конечно. Да и в самом деле смешно! Трусишка Кук кричит с перепугу на самый обыкновенный трактор.

А трактор надвигается все ближе и ближе. Но тут трактористка заметила Кука и Кукки. Она свернула в сторону, чтобы не раздавить отважных путешественников, и проехала мимо.

— Ага! — лязгнул зубами Кук. — Испугалось! Удираешь!

— Не трогай его! — умоляюще сказала Кукки.

— Ну нет! — расхрабрился Кук. — Я ему покажу!

Трактор остановился. Трактористка спрыгнула на землю, взяла в руки Кука и Кукки и обрадовалась:

— Ой, какие миленькие, какие славненькие! То-то мои ребята обрадуются, когда я подарю им этих куколок! — И она посадила путешественников на трактор.

— Сидите! — сказала трактористка. — Поедем домой! Познакомлю вас с моими малышами.

— Она что-то говорит, — сказала Кукки, прислушиваясь к словам трактористки.

Но шум трактора заглушал слова, поэтому Кук почти ничего не понял, но неудобно же ему было признаться в этом, и он сказал важно:

— Просит отпустить! Говорит, больше не тронет нас.

— Чудовище испугалось тебя? Да, Кук?

— Еще бы, — засмеялся храбрец, — ведь я же взял его в плен! Неужели ты не видишь? Странно! Сидишь верхом на покоренном мною чудовище и ничего не понимаешь. Эх ты!

— А что ты с ним собираешься делать?

— Еще и сам не знаю! Подумаю! Может быть, отпущу на волю, а может быть, буду путешествовать на нем.

А пока он думал, трактористка пришла домой и подарила Кука и Кукки своим славным краснощеким ребятам. Это были мальчик и девочка. Галочка и Толик.

Галочка стала нянчить Кука и Кукки, приговаривая:

— Бай, бай! Баю-бай! Я вам кашки сварю, молочком напою!

— Дай-ка мне их! — сказал Толик. — Я сделаю из них два чижика! Будем в чижик играть!

— Как не стыдно, — сказала Галочка, — мало тебе палок для чижиков. Такие красивые куколки, а ты хочешь изрезать их на чижики.

— Кто красивые? — засмеялся Толик. — Смотри, какой нос. Давай я ему хоть нос построгаю!

Кук так и замер от страха!

— Я не позволю! — закричал он.

Но ребята не понимали языка кукол. Галочка сказала:

— Это будут наши дети! Мы станем учить их, а когда они вырастут — разрешим им работать на тракторе.

Она подняла с земли палку и протянула ее Толику:

— Вот, можешь сделать чижик из этой палки.

Кук, конечно, не знал, что такое чижики, но когда Толик начал строгать палку ножом, он понял, от какой беды спасла его и Кукки добрая Галочка.

— Ужасно противный мальчишка! — сказал Кук. — Не понимаю, зачем только появляются на свет такие безобразники.

— Но девочка, кажется, очень добрая! — сказала Кукки.

— Может быть, может быть! — проворчал Кук. — Но вообще-то надо удирать отсюда! Никаких хороших приключений тут, пожалуй, не предвидится.

Но удрать теперь было не так просто. Да и Кукки не хотела расставаться со своей новой приятельницей, с Галочкой.

Славная девочка сшила для Кукки одно красивое платье из красного шелка, другое из мягкого бархата, третье из настоящего капрона с золотыми лентами, а ножки Кукки обула в новые туфельки.

Однако опасения Кука были не напрасны. Толик и в самом деле решил сделать из него чижик. Мальчишке показалось, что это будет самый красивый чижик во всем колхозе.

И вот как-то раз, когда Галочка ушла, Толик вытащил из игрушечной кроватки Кука и Кукки и помчался с ними подальше от дома, чтобы в укромном местечке превратить Кука и Кукки в чижики.

— Вот я сейчас, сейчас, — бормотал Толик, прижимая путешественников к груди, — сейчас я сделаю вам ножичком чик-чик, и вы будете самыми знаменитыми чижиками.

— Я не хочу, — кричал Кук, — пусти меня! Не хочу быть знаменитым!

— Я не понимаю, Кук, — сказала Кукки. — Ты все время искал приключений, а теперь, когда попал в самое интересное приключение, кричишь и хнычешь.

— Какое же это приключение?

— По-моему, это будет самое удивительное приключение. С превращениями!

— Ты называешь это приключением, когда собираются отрезать у меня красивый нос, затесать руки и ноги. Спасибо тебе за такие приключения!

— Но ты же превратишься в чижик!

— Не хочу я ни в кого превращаться, — захныкал Кук.

Толик прибежал к обрывистому берегу, осмотрелся: не видит ли его кто, а потом положил Кука и Кукки на траву и вытащил из кармана большой острый нож.

— Пропали, — заревел Кук во весь голос. — О, если бы я знал, чем кончится путешествие, никогда бы не ушел с витрины! О, мой нос! Прощай, мой нос! Прощай, Кукки!

Кукки встала на колени и протянула ручки к Толику.

— Пощадите! — прошептала она. — Мой братец такой хороший, такой храбрый, и он так любит путешествовать. Сделайте чижик из меня, а его отпустите.

— Нет, нет! — закричал Кук. — Я совсем не такой хороший, Кукки. Ты думала, я спасал тебя от смерти, а на самом деле я… я… я… Пусть он сделает из меня чижик, а ты должна жить. Слушайте, добрый, славный, сладкий мальчик, — обратился Кук к Толику, — не превращайте мою сестренку в чижик! Отпустите ее!

А Толик внимания не обращал на Кука и Кукки.

Он сидел, поджав ноги, и старательно точил нож о камень. Каждый, кто делает чижики, отлично знает, почему нож должен быть очень острым. Нож так и ходил о камень взад и вперед, взад и вперед: «Вжик, вжик! Вжик, вжик!»

А бравый Кук катался по земле, размазывая по лицу слезы и громко рыдая. Кукки сначала утешала братца, но когда поняла, что его уже ничем не утешить, прошептала:

— Разве горю помогают слезы? Надо что-то делать! Но что? Надо бы посоветоваться. Но с кем?

— Со мною! — прохрипел вдруг рядом задыхающийся голос.

— Ой, кто это?

— Это я! — хрипло отозвался тот же голос. — Башмак Толика! Взгляни на его ноги.

Кукки посмотрела на ноги Толика и увидела на его правой ноге башмак. Башмак не то усмехался, не то собирался кусаться.

— Ах! — сказала Кукки. — Вы что-то хотели посоветовать нам!

— И посоветовать и помочь! Пусть твой братец-плакса перестанет хныкать. Терпеть не могу плакс. Не плакать надо, а головой работать. Я спасу вас!

— Да? — обрадовался Кук, поспешно вытирая слезы. — А как?

— Вот так, — сказал Башмак и столкнул Кука и Кукки с обрыва в реку.

— Ой, что я наделал! — вскочил Толик. — Ну зачем я положил их так близко к обрыву?

Он побежал вдоль берега, но спуститься с него к воде было трудно, да и бесполезно. Сильное течение подхватило Кука и Кукки и помчало с такой быстротой, что скоро скрылись из виду и Толик и обрывистый берег, на котором он стоял.

— Где он? — закричал Кук, когда увидел, что опасность миновала. — Держи меня, Кукки, я сейчас сделаю из него…

Но, увидев глаза Кукки и ее укоризненную улыбку, пробормотал:

— Да, да, сейчас сделаю… Что сделаю? А сделаю, конечно, компресс на голову. Я уже заметил, что стоит мне чуть-чуть помочить голову, как она разбухает и в ней появляются очень интересные мысли…

Помолчав немного, он сказал:

— Все хорошо, что хорошо кончается! И знаешь, Кукки, мне надоели уже опасные приключения. Пожалуй, теперь нам можно путешествовать просто так… Без приключений.

Но разве какое-нибудь путешествие обходится без приключений?

Река несла и несла наших путешественников, и за каждым поворотом реки их поджидали опасные и забавные приключения. Но Кук и Кукки проплывали мимо, и приключения оставались для других путешественников. И так все складывалось, быть может, потому, что для Кука и Кукки было приготовлено самое удивительное приключение у песчаной отмели, где стояла на берегу красивая машина «Волга», а ее пассажиры купались в реке.

Лишь только Кук и Кукки подплыли ближе, как молодые веселые голоса купающихся закричали:

— Смотрите! Кто-то плывет!

И тотчас же наперерез отважным путешественникам поплыли наперегонки веселые люди.

Первым настиг Кука и Кукки человек с такой же черной бородой, как лакированные сапоги храбреца.

— Кажется, я спас от смерти двух утопающих! — захохотал бородатый.

С шутками и смехом все вылезли из воды, оделись и сели в машину.

— Славно покупались! — сказал бородатый. — Поехали, товарищи! Нам надо успеть к запуску ракеты. Вперед!

Кука и Кукки посадили у ветрового стекла, и «Волга» помчалась с такой быстротой, что перед глазами замелькали, сливаясь, и поля, и телеграфные столбы, и деревья.

— Фьюрлить! — свистнул Кук. — На такой машине я готов ехать, пока она не остановится.

«Волга» скоро свернула с дороги и помчалась по огромному полю, а тут, посреди поля, стояла высокая башня, а может быть, труба, и только верхний конец у нее был выструган, как у чижика. Вокруг этого странного чижика толпились люди. По-видимому, здесь происходило что-то необыкновенное.

«Волга» остановилась. Бородатый схватил Кука и Кукки и закричал весело:

— А вот и два космонавта! Смотрите, какой у него космический нос! Специально для полетов к звездам и планетам. Нет, в самом деле, товарищи, почему бы не отправить их хотя бы на Марс? Если на Марсе есть люди, они с удовольствием посмотрят на такого молодца. Это же межпланетный красавец!

Все засмеялись, а человек в больших роговых очках взял Кука и Кукки и сказал:

— Что за прелестные игрушки! Подарите-ка их мне! Для моей внучки!

— Дарю! — закричал бородатый. — Дарю, профессор! Берите! Но с условием: вместо этих красавцев полетит ваша внучка.

Профессор улыбнулся.

— Что ж, — сказал он, — когда подрастет — непременно полетит! Уже и сейчас моя внучка спрашивает все время — скоро ли мы построим для нее ракету?

Профессор положил Кука и Кукки в карман, поправил очки на носу и спросил:

— Ну? Готова ли ракета к полету?

Но, стоп, стоп, стоп!

А ты-то знаешь, что такое космическая ракета?

Не знаешь?

Тогда посмотри на нее!

Художник для того и нарисовал на этой странице космическую ракету, чтобы ты мог познакомиться с ней и чтоб тебе было видно, кто летит с ракетой. Художник нарочно оставил открытыми маленькие окошки ракеты, поэтому ты можешь рассматривать пассажиров хоть весь день.

Взгляни на этих двух собачек.

Они летят на Луну и ужасно волнуются.

Почему волнуются, ты хочешь знать?

Ну, как тебе сказать? Возможно, потому, что с ними не летит художник, и собачки не знают, кто же нарисует их, когда они высадятся на Луне, а может быть, потому, что не привыкли путешествовать.

Неизвестно. Никто не знает.

Но собачки напрасно волнуются. Вместе с ними отправятся на Луну и люди. А уж ты-то непременно побываешь там. Для тебя и для твоих друзей Семилетка давно строит небесные корабли, и как только ты подрастешь, могучая сила рявкнет: «Пф-фар-р-к!» — и ты помчишься в небо быстрее молнии.

Но все-таки ты запомни, как выглядят собачки, и на всякий случай познакомься с ними.

Когда ты прилетишь на Луну, они уже не залают на тебя, не укусят, а подойдут, понюхают, повиляют хвостиками и скажут по-своему, по-собачьи:

— О, как мы рады, что на Земле выросли такие хорошие ребята!

Но мы еще не простились с Куком и Кукки, а они, как видишь, посматривают на ракету из кармана профессора и, кажется, спорят.

Ну, конечно, спорят.

— Не пущу, Кук! Не смей! Сиди смирно! — кричит Кукки, удерживая храброго братца.

А Кук смотрит на космическую ракету, не спуская с нее восторженных взглядов.

— О, — стонет Кук, — вот это приключение! Клянусь лакированными сапогами, это уже будет у меня самое настоящее, самое опасное приключение. Пусти, — рвется он из рук Кукки. — Я никогда еще не был на Луне.

— Ах, Кук!

— Ни слова больше! Лечу и никаких «ах»! — и Кук начал карабкаться, проворно выбираясь из кармана профессора.

— Кук, милый, ну что тебе нужно на Луне?

— Молча-а-а-ать! — страшным голосом крикнул Кук. — Кто я? Мужчина или трусливая девчонка? Даешь Луну!

Он уже выбрался из кармана и приготовился прыгнуть на землю, но тут профессор опустил руку и осадил нашего храбреца, засунув его в карман поглубже.

— Фьюрлить! — свистнул Кук, найдя дырочку в кармане профессора. — Вот неплохая дверь. За мной, Кукки! — и нырнул головой вниз.

— Ах, — вскрикнула Кукки, падая с братцем на землю.

— Вперед! — закричал Кук. — Нас ждут еще такие приключения, каких ни одна Луна не увидит!

И Кук помчался вперед, увлекая за собою сестренку и весело посвистывая:

— Фьюрлить! Фьюрлить! Фьюрлить!