Три подруги и таинственный жених

Глава VII

Выйдя из подъезда, увидела его сразу же. Он стоял в стороне от пылающих энтузиазмом и энергично шушукающихся зевак, и курил.

«Ошиблась по всем пунктам», – мысленно укорила я себя, а вслух сердито заметила:

– Ты же вроде бросаешь?

– Больше нет, – сквозь зажатую в зубах сигарету прошипел Макс и глубоко затянулся.

Я промолчала, помахав рукой перед лицом, отгоняя клубы вонючего дыма.

Начинать разговор не спешила, ожидая, когда друга прорвёт первым.

И он не подвёл.

– Сирена? – вместе с облаком дыма, выдохнул начальник, морщась.

– Молодец, – с сарказмом похвалила я. – Умеешь подслушивать.

– То есть, всё, что было между нами – ложь? – не унимался босс. Ну вот, стандартная мужская реакция. Эгоизм, замешенный на болезненном самолюбии. – Она меня… околдовала?

– Тебя только это волнует? – я направилась вниз по улице, туда, где припарковала свой автомобиль.

– Так да или нет? Разве сирены не чудовища, прикидывающиеся прекрасными девами? – вновь стал расспрашивать меня друг, едва мы отдалились от толпы. – У них вроде должны быть крылья и куриные лапы, но у Мари я не видел ничего такого!

Я остановилась, с наслаждением подняла лицо к небу, радуясь ярким солнечным лучам. Но радость моя длилась недолго. Угрюмое сопение друга над ухом действовало на нервы и не позволяло отрешиться от происходящего вокруг хотя бы на пару минут.

Открыв глаза, я покосилась на босса.

– Сирены ведь завлекают пением, – бормотал Макс куда-то себе в ладонь, которой тёр лицо. – А Мари мне никогда не пела… Я даже не знаю, умеет ли она петь! Элли, да, а вот Мари…

– Птичьи, – не выдержала я.

– Что? – вздрогнуло начальство.

– Лапы у них птичьи, а не куриные, – необходимость объяснять почему-то действовала на нервы. – Да и это лишь по мифам, которые писали авторы мужского пола. А мужчины что угодно готовы придумать, лишь бы оправдать собственные слабости, особенно если эта слабость – женщина. И так было всегда, что тысячу лет назад, что месяц тому.

– Но…

– Слушай, ну, какая теперь уж разница? – всплеснула я руками. – Того, что было, всё равно не изменить. Оставь прошлое в прошлом.

– Но… как мне теперь с ней общаться? – растерялся друг.

– Как и раньше, с помощью исторически сложившихся вербальных языковых конструкций. Ну, если очень хочется, можете разучить язык жестов, тоже говорят, полезная вещь, – и я направилась к своей машине. – Ты идёшь?

Мы загрузились в авто, и я порулила в сторону нашего офиса. Необходимо было выпить кофе и хорошенько всё обмозговать.

– Что думаешь? – спросил, наконец, Макс после нескольких минут напряжённого молчания. Я следила не только за дорогой, но и за его лицом, по изменениям которого поняла, что ситуацию с Мари он смог немного уложить в своей голове и теперь интенсивно размышлял над другими, более животрепещущими темами. Возможно, таким образом, он просто пытался отвлечься.

– Об убийстве? – решила уточнить я, высматривая вдоль дороги какую-нибудь кофейню.

– Нет, о ситуации на американском фондовом рынке! – вспылил Макс.

– Не знаю, мой биржевой брокер в отпуске, – отбила я подачу.

– А ты можешь вот без этого? – продолжало нервничать начальство.

– Без чего? – я сохраняла невозмутимость. Ну, или по крайней мере, мне так казалось.

– Без вот этого своего сарказма, – изображая из себя взбесившуюся мельницу, замахал руками босс. Да, последние несколько часов дались ему тяжело. Но это не значило, что отыгрываться следовало на мне.

– А ты? – ласково заулыбалась я, как улыбаются психиатры своим пациентам.

Макс выдохнул, отвернулся, помолчал и выдавил:

– Прости, просто… ситуация сложная, не до веселья сейчас.

– Взгляни на моё лицо, – предложила я, ткнув в это самое лицо пальцем. – Похоже, что мне весело?

Макс действительно перевёл на меня взгляд, внимательно оглядел мою моську и не смог сдержать улыбку:

– Нет, похоже, что ты размышляешь о том, где можно купить хороший топор.

– Гвоздезабивной электрический пистолет! – сопроводила я свои слова ответной улыбкой. – Выбирают его! Потому что неженское это дело, топором махать.

– Гвоздеза… что? – опешил Макс. – Что это вообще такое? И откуда ты знаешь, что это такое?

– Это очень полезная в хозяйстве вещь, – плотоядно заухмылялась я.

Заметив на углу улицы знакомую вывеску, начала перестраиваться в потоке машин.

– О, а ещё есть шуруповёрты! Тоже штука на все случаи жизни!

– Не знал, что ты фанатка строительных магазинов, – вздохнул друг, потирая шею. – Но теперь буду знать, что тебе дарить на день рождения и свадьбу.

– На свадьбу дари погребальный венок, – уже не так весело предложила я. – Я похороню под ним свою жизнь…

Взяв кофе на вынос, я американо с молоком, Макс латте, мы вернулись в машину и решили, не торопясь, насладиться напитками, наблюдая за жизнью вокруг.

– Ты был прав, скорее всего, Элли убил не человек, – глядя в окно, нарушила я установившуюся тишину. – И, скорее всего, мы никогда его не найдём.

– Об этом я догадался, когда увидел, с каким лицом ты вышла от Мари, – тихонько вздохнув, ответил Макс.

– Как?

– Ты – нереида, моя бывшая – серена, а спальня Элли залита кровью. Нетрудно догадаться, что просто не будет, – сухо подытожил он. – Я прав?

– Да, – пришлось признать мне. Ещё сильнее втягивать друга в чужой и чрезвычайно опасный для него мир мне не хотелось. Но он имел право знать, во что вляпался. – Велик шанс, что сестру твоей бывшей подружки убил оборотень.

– Почему ты так решила? – выпрямился Макс с требовательностью во взгляде и готовностью погрузиться в новую информацию, которая, возможно, станет причиной не одного ночного кошмара.

– Оборотни живут закрытыми сообществами, – начала я издалека. – Как и многие из нас. Редко кто бродит одиночкой. В группе выжить проще. И у каждой такой группы имеются свои правила, законы и правители. В принципе, на таком делении и держится весь наш мир. Но главное, что отличает оборотней от всех остальных – многие из них когда-то были людьми. Большинство оборотней – обращённые, то есть, укушенные другими оборотнями и через укус инфицированные вирусом ликантропии.

– Так это вирус? – изумился Макс с такой силой, что едва не выронил стакан с кофе.

– Да, один из самых древних, – подтвердила я, стараясь аккуратнее выбирать формулировки. – Говорят, что он был создан одной могущественной ведьмой. Первой ведьмой на земле, если быть точнее.

– Первой, – эхом повторил Макс, – и после моего сдержанного кивка новый вопрос: – А зачем? Зачем она создала этот вирус?

– Давай не будет уходить аж в такие дебри, ладно? – предложила я. – Вряд ли ведьмы имеют отношение к теме нашего разговора, поэтому пока их оставим в покое.

– Давай, – поддержал меня друг, чьё лицо заметно побледнело. Кажется, его слегка тошнило. – Итак, оборотни.

– Укушенные могут иметь потомство. В свою очередь, дети укушенной пары будут считаться оборотнями от рождения. Рождённые сильнее, чем обращённые. И чем больше в роду у рождённого оборотня таких же, как он, то есть, полноценных оборотней, тем он сильнее. Как правило, рождённые оборотни во втором и выше поколениях создают союзы исключительно с себе подобными для сохранения чистоты крови и, следовательно, силы. А из-за того, что стаи нередко враждуют, то пару ищут в своём кругу, внутри стаи. Со временем это приводит к кровосмесительству и постепенному вырождению.

– То есть, пытаясь сохранить силу, они фактически её теряют? – попытался разобраться Макс.

– Не то что теряют, – покачала я головой. – Скорее, мутируют. Это сказывается и на умственных способностях, и на физической форме. Например, бывает так, что оборотень трансформируется в животную форму, а вернуться в человеческую уже не может. Он как будто застревает и остаётся животным навсегда. Со временем человеческое сознание растворяется в инстинктах… и оборотень навсегда остаётся в животном облике. То есть, становится полноценным животным. Чтобы уменьшить количество таких случаев и их потенциальную вероятность, отдельные стаи проводят, так сказать, целенаправленное обращение людей в оборотней. Чтобы пополнить свои ряды. Мы называем это жатвой, и она санкционирована нашими властями.

– У вас есть своя власть? – у Макса дёрнулась щека.

– Ага, называется Совет Старейшин. Он состоит из двенадцати членов, по одному от каждой группы, проживающей на подвластных Совету территориях. Тех, кто будет в Совете представлять интересы сообщества, выбирают внутри каждой отдельной группы. Совет Старейшин следит за исполнением законов, разрешает споры и выносит приговоры.

– Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, – подвёл итог Макс.

– Типа того, – согласилась я и продолжила:

– С определённой периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым передавая вирус. Так они «разбавляют кровь». Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару ныне существующим. И их потомство уже будет иметь совершенно другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я – идиотизмом.

– Почему?

– Это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, – вдруг очень важным стало объяснить всё правильно, – стать оборотнем – это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю – это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде. Очень немногим удаётся сменить стаю, а покинуть стаю совсем, не примкнув к другой – практически невозможно. Оборотень поодиночке не жилец.

Макс молчал, глядя в одну точку перед собой, постепенно бледнея. И это была та бледность, при которой ты не подкалываешь друга, а мысленно высчитываешь перспективу реанимации.

– Поставь себя на место условного укушенного парня, – предложила я, в душе сомневаясь, стоит ли вообще развивать тему. – Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всём теле и ощущением, что с тобой что-то происходит. Ты чувствуешь, как внутри тебя что-то меняется. Но не можешь понять, в чём дело. И просто утешаешь себя, говоря, что, скорее всего, подцепил простуду. Или съел что-то не то. Или накануне перепил и зарекаешься начать вести здоровый образ жизни. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться независимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего осознанного «я» первичными животными потребностями. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых особей с этим возникают проблемы. И в этом случае всё зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма, способная выйти из-под контроля.

– Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? – Макс отмер и отстранённо потряс стаканчиком, прислушиваясь к плеску жидкости внутри.

– Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках, – изрекла я.

Глаза Макса широко распахнулись, рот приоткрылся.

– Элли не была наркоманкой, – твёрдо заявил он. – Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала что хотела, и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.

– Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках, – напомнила я. – И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.

– Я не знаю, что это такое, – буркнул босс.

– Опиоиды, – просветила его я наивное начальство. – Первое используется как обезболивающее, второе – как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться чем-нибудь покрепче и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. Опасность в том, что если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.

– Даже спрашивать не буду, откуда ты это знаешь, – покачал головой босс, отворачиваясь.

– У меня много знакомых, – хмыкнула я.

– Много знакомых среди наркоманов? Интересные у тебя дружеские связи.

– Разве я сказала, что они мне – друзья? – парировала я с кривой усмешкой. – Я просто сказала, что общаюсь с людьми. Разными людьми, в отличие от некоторых.

– Если ты намекаешь на меня, то я тоже общаюсь с людьми, – интенсивно заморгал босс. – Просто с другими.

– Да, видела я, с какими людьми ты общаешься, – фыркнула я и потянулась к бардачку, где у меня была припрятана шоколадка. – И общение, скорее всего, проходит по ночам.

– Мы с Мари встречались ещё в университете. Но за несколько дней до выпускного расстались.

– Что так? – хмыкнула я. – На солнце были бури и у вас гормоны разыгрались?

– Нет, просто Мари сообщила, что уезжает в Америку, стажироваться у какого-то именитого дизайнера, который оформляет дома знаменитостям. Она предложила мне поехать с ней, но я не представлял, чем могу заняться в чужой стране. Сидеть дома и готовить обеды, пока моя девушка воплощает в жизнь свои мечты? А как же мои мечты? В общем, я отказался. Мне предложили подождать. Но стажировка была годичной с перспективой остаться в Америке жить. Я понял, что не могу провести столько времени в режиме ожидания. К тому же в моей жизни тогда уже появился человек, к которому я начал испытывать смешённые чувства. И понял, что мне нужно разобраться в себе. Но делать это лучше в родной стране. Мы расстались, Мари улетела, попросив присматривать за её сестрой.

– Так, – я завозилась с обёрткой. – А с Элли у тебя что-то было?

– Ну, – замялся Макс так, словно я спросила его о чём-то не очень приятном. – Мы провели несколько вечеров вместе. Что? Не надо смотреть на меня таким осуждающим взглядом! Мне было плохо после расставания с Мари, а Элли… ну, она никогда не скрывала, что я ей нравлюсь, как мужчина. Вообще, не знаю, стоит ли об этом говорить или нет, но Элли всегда нравились те, кому нравилась её сестра. Был у неё такой бзик!

– То есть, младшенькая западала на ухажёров старшенькой? – я протянула боссу шоколадку, решив поделиться лакомством. – Будешь?

– Нет, терпеть не могу горький шоколад, – отмахнулся Макс. – Не знаю, как ты это ешь. И, более того, не знаю, зачем ты это ешь! Неужели такие, как ты тоже вынуждены сидеть на диете?

– Нет, – я с удовольствием отломила кусочек и сунула в рот. – Такие как я, не полнеют, очень медленно стареют и нас крайне сложно убить, когда мы в родной среде обитания.

– Мари такая же? – помрачнел Макс, наблюдая за мной.

– Не совсем, – вздохнула я, понимая, что рано или поздно мне придётся договорить до конца. – Сирен и нереид объединяет только то, что и те и другие рождаются в море и только там. За пределами родной стихии мы лишены многих…м-м-м… функций. Это нас роднит, а в остальном, мы разные. И если тебя так сильно беспокоит, как выглядит твоя бывшая в истинном облике, то спешу утешить. Он мало отличается от того, к которому привык ты. Только волосы у неё белые, как пена морская, а кожа отливает приятным голубым оттенком. Ну, ещё от всех сирен, так же как и от русалок, попахивает тиной. Не знаю, как Мари избавилась от этого запаха. Моя бабушка рассказывала, что её ещё очень долго преследовал чуть затхлый аромат застоявшейся морской воды.

– Твоя бабушка – русалка? – лицо Макса вытянулось, и шея будто бы даже визуально удлинилась, а после смиренно: – Значит, русалки тоже не выдумка…

– Ага, – я зевнула и с наслаждением потянулась. – Моя бабушка была русалкой. Ключевое слово здесь «была». Сейчас она такая же, как и ты, то есть, смертная. Она отреклась от своей магии, покинула мужа, маленького сына, море и ушла жить к людям.

Я посмотрела на Макса, чьи глаза в этот момент напоминали два цоколя в лампочке.

– Знакомый сюжет, да? Главную героиню сказки «Русалочки» частично списали с моей бабули. Они с Андерсеном дружили, он, кстати, тоже не человек и до сих пор жив, просто творит нынче под другим именем. Только моя бабушка не сбрасывалась со скалы из-за несчастной любви и не продавала свой голос в обмен на ноги. У неё действительно был хвост, который одна знакомая морская ведьма помогла превратить в две конечности. Но даже в таком виде бабуля оставалась бессмертной, как дочь двух богов. В целом, её судьба не была такой трагичной, как у сказочной героини. Бабушка вышла замуж второй раз и в день свадьбы отказалась от своей истинной сущности, решив, что хочет состариться вместе со своим человеческим мужем. Вместе они прожили в счастливом браке долгих шестьдесят лет, пока дедушка тихо не скончался три года назад по естественным причинам дома, в своей постели, в окружении пятерых детей, одиннадцати внуков и трёх правнуков. Бабушка уверена, что ещё встретится с мужем. В загробном мире, в существование которого верит вопреки всему. Хотя даже у нас нет доказательств, что после смерти есть ещё что-то. Своей собственной кончины она не боится, знает, что уйдёт как человек, и ждёт этого, но и не торопит. Сейчас ей официально семьдесят восемь. Она печёт пирожки, гуляет по вечерам в парке и нянчит внуков.

– Обалдеть, – ожил через некоторое время Макс. – «Русалочка» Андерсена в каком веке была написана? В восемнадцатом?

– В первой половине девятнадцатого, – поправила я. – И на самом деле, при первом литературном переводе на русский язык переводчик спутал название произведения и имя главной героини. В оригинале сказка называется «Маленькая морская дева». Но морским жителям понравилось слово «русалка», и с тех пор оно плотно вошло в обиход. В королевстве любят эту повесть, а, как по мне, она слишком банальна. Лично я не самого высокого мнения о литературном таланте Ганса. Из того, что ему рассказала бабушка, можно было слепить что-нибудь получше слезливой истории про неразделенную любовь. Но! Возвращаясь к теме твоих сексуальных похождений, могу сказать, что бояться нечего.

– Я и не боюсь, – запротестовал босс, но взгляд отвёл, вдруг заинтересовавшись своими ногтями.

– Конечно, не боишься, – с глазами, до краёв наполненными преданностью, так что аж вот-вот расплещется, согласилась я. – Но на всякий случай сообщу, вдруг информация будет полезной, что в отличие от русалок, сирены никогда не имели рыбьих частей тела. На самом деле, они – продукт мутации. Первые сирены произошли от союза речного бога и лесной нимфы. От матери сиренам достался талант к музицированию и пению, а от отца – способность жить в воде. Знаешь, никто не верил, что потомство выйдет толковым и не скончается в первые дни жизни. В какой-то степени пессимистичные прогнозы обитателей морского королевства оправдались. Все появившиеся на свет сирены оказались бесплодными. Абсолютно. Это сильно расстроило тогдашнего Повелителя Морей, моего дедушку Лигорфа, потому как перспектива выведения новой расы очень воодушевила дедулю. И когда выяснилось, что эта телега с трудом катится на одном неустойчивом колесе и вот-вот развалится, дедуля взялся экспериментировать.

– Он что, создал подпольную морскую лабораторию? – попытался пошутить Макс.

– Нет, издал указ, по которому каждую из сирен обязали вступить в половой акт с одним представителем от каждой расы, проживающей в королевстве. И со временем это дало свой результат. Опытным путём удалось выяснить, что сирены способны воспроизводить себе подобных только от кибиров. Это морские демоны. Не самые приятные ребята, но возможность заполучить в жены сирен им пришлась по вкусу. А вот сирены совсем не обрадовались, потому как кибиры довольно агрессивны. Больше половины королевской армии составляют именно морские демоны. Их сложно побороть – они быстрые, сильные и не знают пощады. С мозгами, правда, туго, но невозможно получить всё и сразу.

– Феминистки твоего деда живьём бы сожрали, – справедливо заметило начальство. Дедуля часто перебарщивал и не имел особой тяги к гуманизму. Но зато при нём не было ни одной войны, чем остальные морские правители едва ли могли похвастаться.

– Подавились бы, – цокнула я языком, запихивая обратно в бардачок оставшуюся половинку шоколадки. – Мой дедуля был способен утопить целый континент.

– Он умер?

– Боги не умирают, они уходят, – спокойно пояснила я. – Куда не спрашивай, понятия не имею, я там ещё не была.

– Откуда ты всё это знаешь? У вас что, существуют какие-то школы и кружки по передаче житейской мудрости?

– Школы существуют, – произнесла я, наблюдая, как губы Макса растягиваются в широкой улыбке. – И нет, это не домик внутри банановой кожуры, не надо представлять Губку Боба.

– Как ты догадалась?

– По твоей довольной моське, – лукаво улыбнулась я и серьёзно добавила: – После того, как сирены взбунтовались, заявив, что морские демоны в качестве супругов им и даром не нужны, дедуля не растерялся. И издал ещё один указ, по которому сирен поставили перед выбором: или они распределяются на пары с кибирами, или отправляются в храм Пелагия служить жрицами. А это такая работа, что врагу не пожелаешь.

– Дай угадаю, – предложил Макс. – Сирены начали сбегать.

Я с уважением посмотрела на друга.

– Просто успел изучить, – с изрядной долей самодовольства заметил он. – Тебя, Мари, Элли. Ни одна из вас не стала бы мириться с таким положением дел. Вы привыкли сами решать, где, когда и с кем.

Я натянуто улыбнулась, промолчав и отведя взгляд. Не хотелось ему рассказывать, что на самом деле я не в лучшем положении, чем сирены. А может быть, даже и в худшем. Они хотя бы могут выбирать себе будущих супругов, пусть и выбор их очень ограничен. Меня же такой возможности лишили ещё до того момента, как я вообще обрела способность понимать, кто такой муж и зачем он вообще надобен.

– Но ты же не просто так мне всё это рассказывала тут полчаса, верно? – подобрался босс и начал соображать самостоятельно. Свою внутреннюю драму он к этому моменту прожевал и выплюнул. – Думаешь, Элли могли убить потому, что она сирена?

– Я не уверена в правдивости истории, рассказанной твоей подружкой, – пояснила я. – Конечно, казнённый по обвинению в предательстве отец мог существовать. Но вот в утверждение о страхе преследования верится слабо. Мой отец, конечно, не страдает добродушием, но гоняться по всему белому свету за семьёй одного изменника, к сему моменту давно мёртвого, бессмысленно. Ладно бы за ним самим, а так… если семью не казнили вместе с ним, значит, жена и дети были признаны непричастными. Поэтому я думаю, что причина была в другом. Возможно, мать Мари и Элли бежала не из-за мужа, а от мужа. Если так и было, то морские демоны определённо искали этих трёх женщин, чтобы наказать за побег. А наказывают они страшно. Лучше не знать подробностей, так спится спокойнее.