Трон Знания. Книга 5

Часть 01

Ему вырвут сердце, ибо он любит; растопчут душу, ибо он верит; он умрёт для всех, ибо имя ему — Тот, Кто Предал. Он последний, ибо после него вековая бездна; он первый, ибо из бездны воскреснет его слава и гордость. Трижды возвеличенная и трижды отринувшая своё величие кровь от его крови, потечёт по жилам с кровью трёх народов и с тремя именами взойдёт на престол в присутствии трёх святых свидетелей. Хранитель власти расстанется с венцом. Кольцо памяти на левой руке, кольцо сердца на правой руке, а руки правят миром в мире и славят день, когда родился он.

Пророчество Странника

Обмотав бёдра полотенцем, Адэр взъерошил влажные волосы и вышел из ванной...

Кровать идеально стелена — повинуясь негласному правилу, пассии не посягали на королевское ложе. Зато широкая софа походила на поле битвы: свитые простыни, сплющенные подушки, скомканное одеяло. Придворная дама удалилась перед рассветом, оставив на низеньком столике записку: «Благодарю за волшебную ночь».

Адэр разорвал листочек на мелкие клочки. Его ночи давно перестали быть волшебными: исчезла острота чувств, куда-то делась страсть. Совокупления походили на долгую и утомительную пробежку вокруг замка, с одной существенной разницей — после пробежки ощущался прилив энергии, появлялось желание крушить и строить, а после постельных утех угнетали слабость в ногах и недовольство очередной любовницей.

Распахнув окно, Адэр посмотрел сквозь морось на зеленеющий сад и сделал глубокий вдох. Весна в этом году была ранней и не по-весеннему жаркой. Снег сошёл так же стремительно, как осенью обнажились деревья. Так же стремительно набухли и распустились почки. В мгновение ока пустошь покрылась разнотравьем, но уже через пару недель сморщилась под жгучим солнцем и оцепенела в ожидании дождя.

Ливни прошли в Верхнем Доле и в Бездольном Узле, отмыли до блеска Ларжетай и Лайдару, а в Мадраби не выпало ни капли. Сегодня тучи наконец-то рассыпались бисером. Проку от мороси мало, зато запах… Скупые слёзы неба, оставляя следы на листве и камнях, придавали воздуху ни с чем несравнимый аромат молодости и свободы.

Адэр потёр ладонью грудь и направился в гардеробную, всерьёз задумавшись: не обратиться ли к Ярису Ларе? С некоторых пор после занятий любовью появилась ноющая боль в сердце, и это в двадцать восемь лет! Знатный доктор и верный советник Ярис Ларе повторит слова Вилара: «Надо меньше пить и больше спать», — не слово в слово, но смысл будет тот же — и окажется прав наполовину. После помолвки c принцессой Партикурама Адэр ни разу не прикладывался к бутылке. С бессонницей дела обстояли хуже — прогонять мысли, опуская голову на подушку, никак не получалось.

Машинально передвигая в шкафах плечики с костюмами, Адэр поглядывал на трюмо. В верхнем ящичке тумбы ютился изумрудный ключ, некогда принадлежавший Эйре. Внутренняя борьба — надеть, не надеть — велась каждое утро, и всякий раз Адэр сдавался. Надевал на шею кожаный шнурок, грел камень в кулаке и целый день чувствовал его тепло. А ночью, перед приходом пассии, прятал драгоценную вещицу в ящик — подальше от чужих глаз и бесцеремонных прикосновений.

Посмотрев на часы, бесшумно отсчитывающие минуты, Адэр вытащил из шкафа костюм. Обычно выбором одежды занимался Макидор. Однако, в преддверии бала в честь дня рождения Адэра, костюмер уехал в Маншер за тканями и новыми фасонами. Он истосковался по миру моды и вечно плакался, что его, непревзойдённого стилиста, коллеги затёрли в задние ряды, а всё потому, что правитель Грасс-дэ-мора утратил чувство прекрасного и наряжается на балы, как на войну.

Заменить Макидора вызвалась Сирма, но Адэр отказался от помощи своей бывшей горничной. Когда-то он вызволил девушку из дома терпимости и пригрел её в своей постели, о чём вскоре пожалел. К его милости Сирма отнеслась с наивностью ребёнка, посчитав себя единственной и настоящей любовью правителя. Когда Адэр её отверг, досаждала ему тяжёлыми вздохами и тоскливыми взглядами. Мун — по приказу Адэра — определил Сирме место среди коридорных служанок, затем приставил к поварихе. А Сирма каким-то чудом уговорила Макидора научить её шить и теперь обитала в его вотчине.

Закончив одеваться, Адэр направился к двери. На полпути остановился. Помедлив, вернулся к трюмо и достал из ящичка изумрудный ключ.

Флигели, пристройки и крылья замка соединялись множеством переходов; Адэр мог пройти из апартаментов в свой кабинет по пустым коридорам, однако выбирал привычный путь — через холл. Там всегда было людно, особенно утром. Сновали канцелярские работники и рассыльные. На диванчиках перешёптывались дворяне, ожидая встречи с сановниками. Возле парадной двери топтались плебеи, сжимая в руках жалобы либо прошения. Оживлённая атмосфера бодрила Адэра лучше, чем чашка крепкого кофе, и быстро настраивала на рабочий лад.

Адэр спускался по ступеням, рассматривая притихшую разношёрстную публику, склонившуюся в приветствии. Заметив возле лестницы Муна, замедлил шаг. Невзирая на солидный возраст, старик отлично справлялся с обязанностями смотрителя замка, старался не попадаться правителю на глаза и никогда напрямую не обращался с вопросами об Эйре. Сегодня, похоже, не выдержал. И чем же его успокоить? Сезон штормов закончился месяц назад, Эйра не приехала, и этим всё сказано.

Едва Адэр сошёл с последней ступени, как Мун произнёс:

— Ваше Величество! Кухарки спрашивают: всё ли в порядке с вашим Парнем?

— А что с ним?

— За три дня он ни разу не пришёл на кухню.

— Он не ест?

— Может, он ест, но не то, что ему готовят.

Адэр настолько привык к Парню, что порой не замечал его отсутствия. На уровне подсознания закрепилась уверенность, что он всегда рядом, даже если его не видно. Зверь повзрослел, изменились его повадки и привычки. Адэр успел забыть, когда Парень залезал к нему под одеяло, будил шершавым языком, последний раз принимал вместе с ним душ. Когда Адэра посещала ночная гостья, Парень уже не ворчал, а уходил спать либо под двери покоев Эйры, либо в архив к летописцу Кебади. И частенько, не дождавшись хозяина, в одиночестве отправлялся напрогулку по окрестностям замка. Наверное, пристрастился к охоте, раз пренебрегает супами и кашами.

— Разузнай, кто и когда его видел, — приказал Адэр Муну и устремился в свой кабинет.

Вскоре командир охраны доложил, что никто из караульных не выпускал Парня из замка, и никто не запускал его обратно. А прошмыгнуть в двери украдкой огромный зверь никак не мог.

Постукивая пальцами по столу, Адэр прокручивал в голове события последних дней. Вечером Парня в спальне не было. Это точно. Днём проходило заседание Совета. Как правило, Парень их не посещает. Утром Адэр совершал объезд Мадраби, интересовался, на какой стадии находится строительство особняков. Может, Парень изменил ещё одной привычке и бежал за автомобилем, а не сбоку или впереди?

Позавчера Адэр целый день проводил запланированные встречи с дворянами. Днём раньше ездил в Ларжетай. Парень был! Лёжа на заднем сиденье, пытался снять ошейник. Перед тем, как отправиться в ратушу, Адэр щёлкнул его по носу ипопросил не грызть спинки кресел, а на закате, выехав из столицы, выпустил его из салона. Вечно голодный зверь тут же погнался за зайцем…

Ещё надеясь, что караульные ошиблись, Адэр приказал стражам «прочесать» сад, осмотреть замок и окрестности. Когда-то появление зверя возле строящихся особняков вызвало нешуточный переполох среди рабочих. После жёсткоговыговора Парень больше не приближался к стройкам. Как знать, может, он нарушил запрет?

Через два часа Файк вёл автомобиль правителя по улицам Мадраби. Открыв окно, Адэр напряжённо всматривался в кучи строительного мусора, боясь увидеть торчащую лапу. Дома возводили простые люди — в большинстве завистливые инеблагодарные. Некоторые приходили в замок с жалобами на дворян-работодателей и чаще всего уходили недовольные отказом в разбирательстве. Адэр опасался, что кто-то выместил свою злость на Парне.

— Вы плохо себя чувствуете? — тихо спросил Файк.

— Жарко, — ответил Адэр, проведя рукой по лбу. — И душно.

— Не переживайте. Моранду так просто не убьёшь.

— Он обычный зверь.

— Необычный, — возразил Файк. — Тут бы рядом с кучами мусора лежали горы трупов, и некому было работать. В нём заговорил самец.

Адэр окинул взглядом толпы строителей, занятых своими делами, посмотрел настражей, заглядывающих в ямы и котлованы:

— Думаешь, он убежал на случку?

— Я бы со счетов это не сбрасывал. Сколько ему? Три года? Давно пора. — Файк улыбнулся. — Помните, как мы нашли его в степи?

— Помню.

— Я тогда жутко перепугался.

— Помолчи, — отрезал Адэр и потёр ладонью грудь.

Он обращался к владельцам рослых и крепких собак с предложением случить самок с Парнем — правда, это было давно, в прошлом году. Положительногоответа так и не поступило. Оно и понятно, никто не хотел разводить моранд.

Зря он не снял с Парня ошейник, перед тем как выпустить его из машины. Когдазверь был в ошейнике, собаки его побаивались, но не разбегались. Этак Парень не вернётся, пока всех сучек не перенюхает.

Решив позвонить старостам близлежащих селений, Адэр приказал Файку ехать в замок. Выйдя из затормозившего автомобиля, с удивлением посмотрел на Гюста. Обычно секретарь встречал правителя в холле, сейчас торопливо спускался полестнице.

— Ваше Величество! — промолвил Гюст, приблизившись.

— Парень нашёлся? — спросил Адэр, потирая грудь. Визит к врачу предрешён.

— Вас просят к телефону.

— Кто?

— Герцог Кангушар. Он звонит второй раз, а перед этим три раза звонил старостаЛайдары Урбис.

Взбежав по ступеням, Адэр направился в кабинет. Сердце отстукивало в ритме шагов: Парень в Лайдаре, Парень в Лайдаре...

Гюст ринулся вперёд, выкрикивая: «Дорогу правителю!» Снующая по холлу икоридорам пёстрая толпа придворных, чиновников и посетителей быстро отступилак стенам.

— Ваше Величество! — прозвучало за спиной.

Адэр на ходу оглянулся.

Старший советник Орэс Лаел догнал его и пошёл рядом, крутя на пальце обручальное кольцо с рубином:

— Мне только что звонил Урбис. Приехала Малика.

— Кто?

— Малика.

Адэр покосился на беспокойные руки Лаела:

— Вы расстроены или радуетесь?

— Взволнован.

— Не вижу причин для волнения.

— С ней прибыли ракшады.

— Вы ожидали, что корабль придёт без капитана и матросов?

— Они прибыли для переговоров.

Адэр остановился. Орэс сделал три шага, пока сообразил, что идёт один. Обернувшись, оставил кольцо в покое и вытянул руки по швам.

— Когда вы научитесь говорить о главном? — напал на него Адэр. — Всегданачинаете с ерунды и выцеживаете в минуту по слову.

— Прошу прощения, Ваше Величество.

— Вам нечем заняться, кроме как бежать за мной хвостиком?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — промолвил Орэс, попятившись.

— И почему здесь полно посторонних? Чем заняты чиновники? Почему до сих пор не приняли посетителей? Не резиденция, а проходной двор.

— Я разберусь, — произнёс Орэс и жестом подозвал стража.

Войдя в приёмную, Адэр столкнулся с Мави Безбуром.

— Ваше Величество… — начал Мави.

— А вы откуда знаете? — набросился Адэр на советника. — Вам тоже звонил Урбис?

— Урбис? — переспросил Мави растерянно. — Нет. Начальник финансовоговедомства Лайдары.

— Ему-то что надо?

— Спрашивал, как оформить подарок. Ракшады пригнали морскому народу семь шхун, а документы дали ветонам.

— Пригнали… Будто разговор идёт о табуне лошадей.

— Простите, Ваше Величество. Я не знаком с морской терминологией.

— Вы не знаете, как оприходовать шхуны?

— Нет, Ваше Величество. Точнее, знаю. Просто я хотел сообщить вам приятную новость.

— Вам напомнить, на что способны ракшады? Они сожгли корабль. Сожгут ишхуны. Не торопитесь петь им дифирамбы.

Кивнув, Безбур удалился.

Адэр вошёл в кабинет. Усевшись в кресло, взял трубку, до этого лежавшую на столе рядом с телефонным аппаратом. Склонив голову к одному плечу, к другому, приложил трубку к уху:

— Слушаю.

Доклад герцога Кангушара занял пару минут — командир ветонских защитников умел вычленять самое важное из кучи информации. Из всего, что он сказал, в памяти Адэра отложилась одна фраза: «Эш повёз Малику и ракшадов в Мадраби». А значит, послезавтра они будут в замке.

Уже опустив трубку, Адэр вспомнил, что не спросил о Парне. Внутренний голос провещал: «Парень с ней».

В кабинет заглянул Гюст:

— Ваше Величество, смею напомнить, что через полчаса у вас встреча…

— Через полчаса буду, — сказал Адэр и, поднявшись из-за стола, неторопливой походкой вышел из кабинета.

В коридоре никого не было, кроме стражей и государственных служащих, исполняющих указания начальников. Из-за закрытых дверей доносился монотонный гул голосов. Быстро же сановники разобрали посетителей по своимприёмным.

В холле людей заметно поубавилось. Возле входа рядом с караульными по-прежнему мялись простолюдины, не решаясь напомнить кому-либо о себе. Слугиустанавливали на место диваны, сдвинутые дворянами. На балконе второго этажастолпились придворные. Заметив правителя, шагающего по лестнице, умолкли. Обсуждали ракшадские шхуны или приезд Эйры? Скорее, второе. Они видели её прежде, но лично не были знакомы. Боятся, что с появлением тайного советникапроизойдут изменения в установившихся порядках?

Ничего не изменится! Доверие правителя к ней иссякло. Будь Эйра предана ему всем сердцем, она бы не приняла подачки от его соперника и врага. Адэр схватился за эту мысль, как за соломинку. Надо продолжать так думать, чтобы душевное спокойствие, собранное по крупицам, вновь не распалось.

Войдя в ванную, упёрся руками в раковину и устремил взгляд в зеркало. Зачем ему человек, которому он не доверяет? Ему не нужна подстилка Иштара. Он тотчас выпроводит её из замка. Пусть забирает Муна и отправляется с ним в Ракшаду.

Открыв кран, Адэр подставил голову под холодную воду. Эйра его предала. Надопродолжать так думать, беречь этот холод, не дать чувствам пробиться.

***

Малика задыхалась. Каждый листочек, каждая хвоинка, веточка, травинка пропахливесной. Не искусственный, а настоящий аромат жизни, вместе с кровью пульсируя в висках, вызывал головокружение. Ветонский лес — исполинский великан — издавал буйный и в то же время гармоничный шум, от которого на глазах наворачивались слёзы. Потрескивали стволы корабельных сосен, шуршали кроны лип и осин, друг о дружку тёрлись с шорохом лапы елей.

Малика порадовалась, что видит краски тусклыми, размытыми — не так, как их видят обычные люди. Иначе всё в совокупности — воздух, звуки, вид и осознание того, что она дома — свело бы с ума.

Эш посмотрел через плечо на Кенеш, ютящуюся на заднем сиденье:

— Она по-нашему понимает?

Малика кивнула, не в силах сказать хоть слово.

Желание оставить старуху в Грасс-дэ-море появилось неожиданно. Маликанедолюбливала работниц замка — сплетниц и завистниц — и страдала при мысли, что после её смерти некому будет утешить Муна. Скупая братская любовь Йолаили Ахе не заменит женскую заботу. За последние три недели Малика смоглапрочувствовать, насколько нежной и отзывчивой может быть Кенеш. Оба старикаодиноки. Ещё есть время, чтобы их сблизить.

Ракшадка приняла предложение с радостью, но, сойдя на берег, запаниковала. Срабатывала привычка падать перед мужчинами ниц. Малике пришлось водить её под руку и удерживать при малейшей попытке лечь, хотя самой хотелось распластаться на земле и прижаться к ней щекой.

Нынешний командир ветонских защитников герцог Кангушар, выслушав просьбу Малики, выделил две машины посланникам Иштара, одну машину стражам иотдельный автомобиль женщинам.

Усадив в салон Кенеш, пребывающую в ступоре, Эш недовольно прокряхтел: «Совсем плоха старушка». Разместившись на переднем сиденье, Малика с досадой подумала, что её мечта оказалась несбыточной, и придётся отправить Кенеш в Ракшаду. Придвинулась к окну и обо всём забыла...

— Ты в этом наряде какая-то такая… — проговорил Эш и замялся, взирая надорогу.

— Какая? — спросила Малика, рассматривая лес за окном.

— Не нашенская. Чудная. Не жарко?

— Нет, — ответила Малика и провела ладонями по платью из мягкой палевой кожи.

Прежде она сама удивлялась, глядя на Иштара и воинов: как можно в такую жару ходить в кожаных штанах? Оказывается, можно. Ракшады умели не толькосражаться на клинках и лихо скакать на жеребцах, но и ткать бесподобные ковры, выдувать из стекла волшебные вазы, обрабатывать по своим «рецептам» кожу львов, телят и прочей живности. В одежде из такой кожи не было ни холодно, нижарко. Она удивительным образом сохраняла приемлемый для человека баланс между температурой тела и температурой воздуха.

Эш резко затормозил, вынудив Малику упереться руками в переднюю панель. Прозвучал визг асфальта под шинами автомобилей, едущих сзади. Посреди дороги, в шагах двадцати от машины, стоял чёрный зверь. Красные глаза, как раскалённые угли, обдали Малику жаром даже сквозь лобовое стекло.

— Парень, — прошептала она и, подхваченная волнением, выскочила из салона.

Следом выскочила очнувшаяся Кенеш:

— Эльямин! Нельзя!

— Куда? — крикнул Эш.

— Шабира! Назад! — раздались голоса ракшадских воинов.

— Малика! Стой! — проорали защитники.

Не оглядываясь, она вскинула руку, растопырив пальцы, и в наступившей тишине медленно двинулась к Парню. Зверь так же медленно пошёл ей навстречу. Какой же он большой… и грозный на фоне дикой природы, где о существовании человеканапоминали зелёный асфальт и хриплое дыхание людей, застывших возле автомобилей.

Приблизившись, Парень посмотрел Малике в глаза. Прижался мордой к её груди, как ласковый ребёнок, и в голос выдохнул. Она обняла его за мощную шею и, опустив подбородок на твёрдый лоб, зажмурилась от счастья. Её ждал не толькоМун.

Машины неслись по дороге, Парень мчался впереди, успевая подпрыгивать иловить бабочек. Наблюдая за ним, Эш только покачивал головой.

Ближе к вечеру ветонский лес закончился. Справа и слева потянулась степь, разбавленная небольшими селениями и крупными посёлками. Завидев Парня, селяне снимали картузы и кланялись, ошибочно решив, что в одном из автомобилей сидит правитель.

Малика смотрела в окно и невольно сравнивала Грасс-дэ-мор с Ракшадой. Убогие дома, перекошенные заборы, на верёвках заштопанное бельё. Но какое же счастье видеть женские лица и слышать задорные детские крики.

— Через годик-другой здесь будет по-настоящему зелено, — проговорил Эш довольным тоном. — Заслуга придворных Адэра.

Малика скользнула взглядом по деревцам на обочине дороги. Посажены, скорее всего, прошлой весной или осенью.

— Когда он переехал из Лайдары в свой старый замок и окружил себя придворными, исключительно молодыми дворянами и дворянками, — продолжил Эш, — мы подумали: всё, остановка. Сейчас начнутся балы и пиры, о стране никтодумать не будет. А оно вон как вышло.

— Как? — Малика повернулась к Эшу.

Ветоны — мужчины и женщины — были чертовски хороши; с них бы картины писать. Правильные тонкие черты лица, изогнутые крылом брови, светло-серые, почти стальные глаза. Малику не раз посещала мысль: может, и в ней течёт их кровь? Она не считала себя такой же красивой, но волосы, как у неё — иссиня-чёрные, густые, блестящие, — были только у ветонского народа.

— Каждый придворный — покровитель чего-то. Один — танцев, второй — рисования, третий… Да что я тебе рассказываю? — Эш улыбнулся, смущённый пристальным вниманием Малики. — Приедешь в замок, Адэр тебе сам всё расскажет. Хотя, нет, скажу. Вот эти деревья посадили селяне. Староста посёлкакаждый год их в спину пихал, и всё без толку. Не то, что деревце, петрушку не сажали. И тут одна придворная дама решила возродить традицию алян.

— В посёлке живут аляне? — спросила Малика, выискивая взглядомподтверждение словам Эша.

Аляне — ещё один удивительный народ, пришедший на земли морун с западаКраеугольных Земель, — умели превращать рядовой день в праздник. Кто-тозаскучал — украсил разноцветными тряпицами крыльцо, не успел оглянуться, а в доме уже гости: с пирогами и дудками. Кто-то захотел в…