Турист

Глава 30 Сова, открывай. Медведь пришел

Тратить много времени на подготовку к визиту в имение Исенбаевых мы не стали. Всё-таки, как бы хорошо не отработала «Флешь» наших недавних противников, полностью исключить возможность наблюдения за происходившим на стоянке у отеля она не могла. Хватило бы одного-единственного фиксатора, оказавшегося внутри сформированного «Флешью» купола, чтоб в городе поднялась нешуточная тревога. Это, всё-таки, не Усть-Бельск и даже не уездный Сарапул. Пермь не просто так считается столицей Прикамья, и как и в «больших» столицах, её власти крайне отрицательно относятся к боярским разборкам на своей территории. А пошумели-то мы изрядно, как ни крути… Вон, платформу, поди, перекрашивать придётся, едва ли не полностью.

В общем, затягивать сборы мы не стали. Единственное, пока Оля распихивала «выключенных» дружинников Исенбаевых, мне пришлось потратить несколько минут на открытие окна в кабинет Девлетъяра Исенбаева и перенос его во двор имения. Всё-таки, вламываться в личные покои боярина без спросу и предупреждения… ну, не комильфо. Да и машины там точно не поместятся, м-да. Как бы то ни было, уже через пять минут спасплатформа вкатилась на просторный, выложенный аккуратной плиткой двор имения Исенбаевых, а следом за ней, направляемые телекинезом Оли, въехали и вездеходы наших неудачливых преследователей. Въехали и замерли, мерно тикая остывающими двигателями. Как там… «Ревизор», последняя сцена? Ну, как-то так, да. Впрочем, нужно отдать должное боярским дружинникам. Как бы их не удивило появление из ниоткуда нашей спасплатформы и исенбаевских вездеходов, на то чтобы прийти в себя и поднять тревогу, охране поместья понадобилось куда меньше полутора минут. А к тому моменту, как мы с Ольгой выбрались из машины на свежий воздух, вокруг было уже не протолкнуться от вооружённых дружинников. Да и не только они почтили нас своим вниманием. В тишине, нарушаемой лишь лязгом оружия и амуниции, хлопнули высокие дверные створки парадного входа в господский дом, и на широком крыльце его появились хозяева этого имения. Собственно, сам Девлетъяр Исенбаев, боярич Азамат и… ну куда ж без великого гридня Алана!

Оглядевшись по сторонам, Оля фыркнула в адрес наставленных на нас стволов и, вздёрнув носик, подхватила меня под руку. Что ж, намёк понятен, пойдём здороваться с хозяевами дома сего. Удивительно, но останавливать наше «шествие» никто не стал, хотя стволы дружинники не отвели, держа нас на прицеле. Хотя вполне возможно, что причиной тому отпущенный мною с поводка Эфир. Но утверждать наверняка не стану.

Так и дошли до широких каменных ступеней крыльца, молча. Остановились… и я уж было хотел поздороваться… вежливо, разумеется, как меня опередил боярин Исенбаев.

— Приветствую, господа, — ровным, но звучным голосом произнёс он. — Чему обязан?

— И вам здравствовать, уважаемый Девлетъяр Наильевич, — кивнул я в ответ, всё так же поддерживая жену под руку. — Да вот, появилась неотложная необходимость нанести визит, заодно решили вернуть вам вашу технику и людей… ну и обсудить неадекватность поведения некоторых ваших родственников.

— Технику? Вижу, — протянул боярин. — А людей, простите, нет.

— Так они в технике и есть, уж извините, пришлось штабелями уложить, чтоб поместились, — я попытался развести руками, что, учитывая хватку Оли, было совсем непросто. — Не переживайте, все живы и почти здоровы. Максимум, немного помучаются головными болями, как очнутся. Но это мелочи, право слово.

— Мелочи⁈ — встрепенулся Азамат, но в ту же секунду ему на плечо легла тяжёлая ладонь гридня Алана, и Хузянович умолк.

— Правильное решение, — я благодарно кивнул дружинному воеводе. Тот нахмурился, но промолчал. А вот Девлетъяр, очевидно, что-то такое понял, судя по быстрому взгляду, брошенному им на Алана.

— Прошу, давайте зайдём в дом, — предложил он, возвращая к нам своё внимание. — Всё-таки, двор — не лучшее место для таких бесед.

— Благодарю, — я растянул губы в улыбке, и мы с Олей шагнули на каменные ступени крыльца. Вот тут-то я и придавил свой Эфир, перестав фонить на всю Ивановскую. Очевидно, слегка перестарался, потому что даже идущая рядом супруга облегчённо вздохнула.

Накрывать ради нас стол, естественно, никто не стал. Более того, хозяин дома чуть ли не демонстративно провёл нас мимо огромной столовой, потом мы пересекли уютную гостиную и оказались в совсем невеликой комнатке, где даже журнальному столику места не нашлось… Ну хоть кресла удобные предложили, и то хлеб. А вот Алан с Азаматом оказались «без мест». Но они тут же заняли позиции за креслом хозяина дома. Свет из окна ударил нам с Олей в глаза, едва мы устроились в предложенных креслах, а вот лицо Исенбаева-старшего спряталось в тени. М-да, то ли дон Корлеоне, то ли следователь… приёмчики-то одинаковые. Хотя, нет! Дону кота не хватает. Белого и пушистого.

— Итак, господа Обуховы, верно? — медленно проговорил Девлетъяр Исенбаев, сыграв пальцами какую-то затейливую комбинацию. Это у него вместо «невидимой» нами мимики, что ли?

— Неверно, Девлетъяр Наильевич, — покачал я головой, пока Оля индифферентно рассматривала скудную обстановку комнаты и застывших истуканами подчинённых боярина. — Позвольте представиться: опричный боярин Кирилл Николаевич Николаев-Скуратов. А это моя жена, боярыня Ольга Валентиновна Николаева-Скуратова, в девичестве Бестужева. Примите идентификаторы…

— Кирилл, — покачала головой Оля, наградив меня укоризненным взглядом. На что я только руками развёл.

— Извини, дорогая, но в нынешних обстоятельствах сохранение инкогнито бессмысленно. Еремей Иванович нас узнает в любом случае, а я боюсь, он сейчас не в том состоянии чтобы поддерживать наши игры.

— М-м, Николаев-Скуратов, значит, — протянул Исенбаев. — Еремей Иванович, значит… Как любопытно-то!

— Ну уж как есть, Девлетъяр Наильевич, — я изобразил улыбку, но тут же стёр её с лица. — Собственно, как я и сказал, к вам нас привели три причины. И первая из них — это беспокойство о здоровье и жизни отца моего погибшего друга, Еремея Ивановича Вердта. Вторая — ну, собственно, я её озвучил во дворе и, полагаю, ваши люди уже вытащили пострадавших из машин и доставили их в медицинское крыло. Третья же причина… стоит за вашим левым плечом. Но к Азамату Хузяновичу мы можем вернуться позже, а вот о здоровье Еремея Ивановича хотелось бы узнать поскорее. Итак?

— Феерическая наглость! — взвился Азамат, и в этот раз гридень не успел его заткнуть. — Глава, я настаиваю на жёстком допросе!

— А силёнок-то хватит, Азамат? — я чуть отпустил Эфир. И если боярин только крепче сжал подлокотники кресла, а Алан чуть качнулся, то Хузяновича просто-таки размазало по стене. — Допросить, убить, концы в воду, платформу в реку… Ладно я, сколько уже подобных уродов пережил, одним больше, одним меньше, мог бы плюнуть, забыть и мимо пройти. Но ты же, тварёныш неугомонный, медовый месяц моей жене испортил! Первый и единственный, между прочим. Ты кем себя возомнил, боярич? Бессмертным⁈

— Ал-кхан! — выдавил из себя Азамат, скребя ладонями по стене и чуть ли не умоляюще глядя на дружинного воеводу. Тот вздохнул и, переглянувшись с повернувшимся к нему боярином, покачал головой.

— Не моя весовая категория, извини, Азамат, — глухо проговорил он, боднув и меня тяжёлым взглядом.

— Такой молодой и уже ярый? — неподдельно удивился Девлетъяр, кажется, уже успевший оправиться от моего давления.

— Не ярый. Гранд, — поправила его Оля и, погладив меня по руке, проговорила: — Отпусти уже этого недоумка, дорогой. Я же вижу, он не со зла гадости делал, а по личной дури. Ну что с убогого взять?

— Как скажешь, — пожал я плечами, снимая давление Эфира. Алан гулко охнул, а Азамат попросту съехал по стеночке на пол. Вот и ладненько, пусть пока в себя приходит… молча. А то, чую, с его участием наша беседа растянется надолго.

— Так, господа, — Девлетъяр с усилием потёр переносицу. — Давайте-ка немного успокоимся и обсудим наши проблемы в порядке их поступления. Алан, позови кого-нибудь, пусть отведут Азамата к медикам. И да, передай, чтоб накрыли к чаю на веранде. Надеюсь, господа Николаевы-Скуратовы, вы не откажетесь разделить со мной угощение?

— Между нами нет крови. Пока, — пожал я плечами, на что Оля закатила глаза. Дескать, нельзя же быть таким прямолинейным. Ну уж как есть. И вообще, какие претензии? Веду себя чётко в рамках определённой роли. Грубый, сильный, недалёкий, влюблённый. Вот.

— Мы с удовольствием принимаем ваше приглашение, Девлетъяр Наильевич, — прожурчала жена.

И всё завертелось. Сначала, в комнатку ввалились двое бойцов, которые подхватили под руки пребывающего в состоянии грогги Азамата и тут же куда-то его потащили. Следом появился ещё один господин… не дружинник, одет в гражданское, но вой не из последних. Как оказалось, это был управляющий имения, на которого боярин скинул заботу о нас, как о гостях, до той поры, пока слуги не накроют на веранде стол к чаю. Этот самый управляющий довольно ловко увлёк нас за собой и потащил по дому с экскурсией, а сам боярин и его дружинный воевода как-то технично слились, исчезнув в многочисленных коридорах и переходах огромного особняка, в архитектуре и отделке которого затейливо переплелись мотивы русского и восточного зодчества.

Понятное дело, что оставлять без внимания шляющихся где-то по дому боярина и его гридня я не собирался. А потому, пока Оля по моей молчаливой просьбе засыпала довольного управляющего десятками вопросов, я имел возможность без проблем… м-м… послушать, да, послушать беседу хозяина особняка и его воеводы. Не сказать, что это было очень интересно или хотя бы поучительно, но, если есть возможность, почему бы ей не воспользоваться? К тому же кто сказал, что в отсутствие отрезвляющего давления Эфиром им не придёт в голову выкинуть какую-нибудь глупость вроде силового захвата? Ну, вот а я о чём⁈

— Может, действительно стоило их задержать да допросить? — задумчиво произнёс боярин, шагая по широкому коридору, ведущему к его личным покоям. Идущий на шаг позади, Алан упрямо качнул головой.

— Не стоит, глава. Людей положим, а толку не будет. Мальчишка силён, да и жена его… не подарок, совсем не подарок, — он на ходу развернул экран коммуникатора и продемонстрировал его хозяину дома. — Вот прикидки наших аналитиков. Всё, что сумели найти на данный момент. Не так много, как хотелось бы, но и то, что есть… В общем, взгляни.

— Ох, — Исенбаев-старший печально вздохнул, — Всемилостивейший, куда ушли те времена, когда женщина была просто женщиной и не хваталась за мужские игрушки, а? Ладно, давай сюда ваши «прикидки». И Алан, пока я занят, отдай приказ, чтобы изолировали Азамата. Он молод и резок, может пойти на обострение, я же не хочу бессмысленной крови.

— Сделаю, — кивнул на ходу Алан и, сбросив информацию на браслет боярина, тут же разразился целой серией приказов… на татарском, чтоб его! И ведь переводчик не включить, наш сопровождающий услышит! Эх…

Впрочем, стоило мне мысленно посетовать о таком афронте, как гридень умолк, а боярин Исенбаев, свернув экран коммуникатора, потянулся к дверной ручке.

— М-да, негусто. Совсем негусто, — протянул он, заходя в знакомый мне кабинет. — С другой стороны, фамилии-то всё непростые. Из виднейших, а, Алан? Громовы, Скуратовы, Бестужевы, Рюмины, даже карга Посадская там отметилась… Зато понятно, откуда такая борзость у юнца. Ладно. Оставим пока силовой вариант в стороне. Что думаешь о заявленной им причине «визита»?

— Знаешь, глава, — встав у высокого окошка, протянул воевода, — если оставить в стороне тот факт, что я вообще не понимаю, как он узнал о нахождении Вердта в нашем медкрыле, то всё же предположу, что на этот счёт он не врёт. Секунду… Вот, когда мы готовились к сотрудничеству с этой семьёй, прошерстили все возможные источники. Это фото с ежегодной церемонии памяти защитников Москвы, погибших во время мятежа. Второй ряд, третий слева — это сам Еремей Иванович, а рядом с ним…

— Здесь он совсем уж мальчишка, — цокнул языком Девлетъяр, прищурился и кивнул. — Но со знаком гранда на шее, да. Хм… Значит, версия о дружбе с сыном Еремея всё же имеет смысл, а? Кстати, может у тебя есть знакомцы в Московском бронеходном? Должны же они были запомнить такую странную пару друзей-товарищей?

— М-м, разве что полковник Нулин? — задумчиво проговорил Алан.

— А, тот самый доктор, что и предложил нам сотрудничество с Вердтом? — щёлкнув пальцами, кивнул Девлетъяр. — Свяжись с ним.

— Минутку… — вновь разворачивается невидимый мне экран коммуникатора, и уже через пару секунд послышался знакомый голос.

— Осип Михайлович, приветствую! — уверенно заговорил гридень. — Уж извините за беспокойство, но у нас тут один неотложный вопрос возник, а вы, похоже, единственный, кто может на него ответить. По крайней мере, в разумные сроки.

— Здравствуй, Алан, — отозвался тот. — Времени у меня немного, но… ты меня заинтриговал. Слушаю тебя внимательно. Только постарайся уложиться в пару слов, а то у меня через пять минут летучка, и я не хотел бы заставлять коллег меня ждать.

— Эм-м, если в двух словах, то Николаев-Скуратов, — с лёгкой усмешкой выдал гридень.

— О-о… Так. Стоп, — по кабинету разнёсся гулкий вздох полковника. — Если речь о Кирилле, то… Галина Андреевна, душа моя, предупредите коллег, что летучка переносится на полчаса. Итак, Алан. Теперь я желаю услышать конкретику.

Хотел бы я дослушать беседу Нулина с гриднем, но в этот момент Оля предупреждающе ткнула меня локтем в бок, так что пришлось свернуть окно и обратить внимание на разливавшегося соловьём, но в этот момент наконец умолкнувшего управляющего.

— Простите, я задумался, что вы сказали? — сделав честное лицо, произнёс я, и управляющий застыл на месте. Жена вздохнула.

— Нельзя же так уходить в себя, Кирилл! В конце концов, это просто невежливо, — пробурчала она. — Арслан спросил, что ты думаешь об этом доме и его архитектуре. Между прочим, дорогой, национальные стили оформления снова входят в моду…

— О… — я покивал. — Да, архитектура весьма примечательная, но я, честно говоря, совсем не знаток, так что могу рассуждать лишь на уровне «нравится-не нравится». И скажу честно, здесь мне нравится. Простите… — я с облегчением отвлёкся на вовремя завибрировавший коммуникатор. Щелчок, ага… значит, идёт переадресация с официального браслета.

— Здравствуй, Кирилл Николаевич, — прогудел с экрана Осип Михайлович. — Полагаю, ты в курсе причины моего звонка.

— Скажем так, догадываюсь, — фыркнул я. — Исенбаевы наябедничали?

— Как приятно иметь дело с таким догадливым юношей, — усмехнулся Нулин, но тут же посерьёзнел. — Ладно, шутки в сторону. Теперь о деле. Кирилл, я получил данные по состоянию Еремея Ивановича… не будь там тебя, и я бы положился на врачей Исенбаевых, но ты там есть, посему буду настаивать на переправе старика в мой госпиталь. Через сколько ты сможешь открыть окно?

— Не больше четверти часа при условии непротивления со стороны самих Исенбаевых. Мы с ними, знаете ли, сейчас в режиме вооружённого нейтралитета, — отозвался я. — До войны пока дело не дошло, но учитывая все уже сотворённые ими косяки, я испытываю немалое желание раскатать их прекрасное имение по брёвнышку и камешку.

— Добрее надо быть к людям, Кирилл, добрее, — усмехнулся Нулин. — В конце концов, что такого гадкого они могли тебе сделать?

— Испортить медовый месяц? — вопросом на вопрос ответил я. Осип Михайлович кашлянул. Помолчал. Протёр очки и, лишь вновь нацепив их на нос, уставился на меня проникновенным взглядом.

— Кирилл, я тебя прошу, сначала доставь Еремея в мой госпиталь, а там поступай как знаешь. — попросил он и, встрепенувшись, договорил деловым тоном: — Окно настроишь на меня, я буду в операционной. На всякий случай. Четверть часа, Кирилл! До связи.