Прямо в чайник. Том # 1 В чайник и обратно

Глава 21

Ректор во всю отпивался чаем, явно пытаясь успокоить свои нервы. Он нервно постукивал пальцем по столу, время от времени бросая на нас взгляды, в которых читалось что-то между усталостью, недоверием и лёгким желанием уйти в отставку прямо сейчас.

Я его понимал.

После всего, что произошло за последнее время – Дарья с её степняками, море пива, странное появление Огурца, алхимический взрыв, теперь ещё и божественность – у любого нервишки бы сдали.

— Ну и?.. – спросил я, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу.

Дарья грациозно плюхнулась на ближайший диван, будто перед ней была не серьёзная встреча, а просто отдых в собственной гостиной. Огурец же спокойно занял кресло напротив ректора, поставил кружку пива на стол и пригубил, будто бы пришёл в паб, а не на важный разговор.

Ректор с прищуром посмотрел на него, потом на Дарью, потом на меня.

— Я не знаю, как выразить словами, насколько мне всё это не нравится.

Я почти гордо кивнул.

— Да? Я вас понимаю.

Ректор выдохнул и снова сделал глоток чая.

— Так вот. К делу. Я мог бы начать с чего-то простого, но давайте сразу к сути.

Он потёр виски, как человек, который морально готовится к удару молотом по голове, и продолжил:

— Что, чёрт возьми, случилось в степях?

Дарья мило улыбнулась.

— Ой, а вы слышали?

— ВСЕ слышали, Дарья! – рявкнул ректор. – Ты провозгласила себя богиней! БОГИНЕЙ! И устроила магическую войну с чёртовым божеством степняков!

Огурец заинтересованно вскинул бровь.

— О, значит, новости быстро расходятся.

Ректор замер и медленно повернулся к нему.

— Вы… Какого вообще… – он сделал паузу, глубоко вдохнул и потер переносицу. – Вы кто?

— Огурец, – представился тот, сделав ещё глоток.

Ректор смотрел на него ещё пару секунд, а потом снова вернулся ко мне, словно решив, что не хочет вдаваться в подробности.

— Хорошо… Ты. – Он уставился на меня. – Ты, мой главный источник головной боли. Ты хоть понимаешь, ЧТО ты сотворил?

Я пожал плечами.

— Дарье теперь поклоняются степняки, я – её учитель, Огурец — странная ходячая аномалия, а пивное море стало туристической достопримечательностью.

Ректор вздохнул.

— И ты даже не осознаёшь, насколько всё это ужасно, да?

— Ну, я же ни в чём не виноват, – искренне пожал я плечами. – Вообще.

У ректора явно сдавали нервы. Его лицо оставалось внешне спокойным, но лёгкая дрожь в пальцах, сжимающих чашку, и подрагивающий глаз, выдавали истинное состояние.

Он сделал ещё один медленный глоток чая, но, похоже, даже горячий напиток не мог вернуть ему прежнюю выдержку.

Веки дёргались с пугающей периодичностью, а его губы то сжимались в тонкую линию, то снова размыкались, будто он пытался что-то сказать, но не находил слов.

Он тяжело выдохнул, провёл рукой по лицу и на мгновение закрыл глаза, словно умоляя высшие силы дать ему терпения.

Когда он снова посмотрел на нас, взгляд был полон того самого, знакомого мне, усталого отчаяния человека, который слишком давно терпит хаос, но не может с этим ничего поделать.

Ректор тяжело вздохнул, закрывая лицо руками, словно пытаясь осознать всю глубину происходящего. Он уже не злился, не возмущался — он просто смирился.

— Помимо всего прочего, к морю пива очень много вопросов. Очень много, — его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — На ваше счастье… и несчастье… оно стало главным достоянием империи.

Он поднял глаза, полные усталой скорби, посмотрел на нас и… заплакал.

— Море пива, понимаете?! — всхлипнул он, глядя в потолок. — Не дворцы, не парки, не наши достижения науки…

Ректор ударил кулаком по столу, всхлипывая, и отчаянно закончил:

— ПИВО!!!

В кабинете повисла напряжённая тишина. Дарья отвела взгляд, как провинившийся ребёнок. Огурец, наоборот, гордо расправил плечи и сделал глоток из своей неизменной кружки.

— Зато какое пиво, — философски заметил он.

Ректор судорожно вытер слёзы рукавом, сделал ещё один глоток чая и тяжело выдохнул, словно уже окончательно принял свою судьбу.

— Так вот. Эта ваша магия… и нам без неё не справиться. — Он посмотрел на нас взглядом человека, которого жизнь била слишком часто. — Но море теперь имперское достояние, поэтому решено: вы отвечаете за магическую составляющую, не претендуете на доходы…

Он сделал паузу, словно ему физически больно было произносить следующие слова.

— А мы, со своей стороны, дарим вам коттедж рядом с морем пива.

Я моргнул.

Огурец довольно заулыбался.

Дарья задумчиво кивнула, словно всё это звучало для неё вполне разумно.

— Коттедж? — переспросил я. — То есть не штраф, не наказание, не отчисление… А коттедж?

Ректор мрачно посмотрел в чашку с чаем, словно надеялся найти там смысл жизни.

— Знаете, я уже понял, что от вас избавиться невозможно. Если уж империя решила сделать море пива туристическим символом, то лучше пусть за ним следят его создатели…

Огурец удовлетворённо хлопнул ладонью по столу.

— Ну вот! Разговор пошёл в правильное русло.

— А можно дом поближе к воде? — невинно уточнила Дарья.

Ректор закрыл лицо руками.

Ректор тяжело вздохнул, снова потянулся к чашке с чаем и долго смотрел в её глубины, будто надеялся найти там ответы на все свои вопросы. Наконец он устало потер виски и продолжил:

— По поводу божественности Дарьи поговорим, когда вы вернётесь с поездки на море пива.

Я поднял бровь.

— То есть мы туда ещё и едем?

— Да, вас туда просили маги империи. — Ректор нахмурился и, словно читая по документам перед собой, пробормотал. — Они не могут понять, как это вообще работает, поэтому просят вас объяснить.

Ректор потёр переносицу, затем посмотрел на нас с какой-то смесью отчаяния и принятия.

— Но это ещё не всё. У нас серьёзный вопрос по вашему статусу, господа.

— Статус? — переспросил Огурец, откидываясь на спинку стула.

— Да. Дело в том, что теперь у нас возникла юридическая проблема. — Ректор отложил чашку и сложил руки перед собой. — Дарья не аристократ, но и держать бога в статусе простолюдина… Ну, сами понимаете. А то что она императрица мы тоже не признаем.

Я замер, осмысливая услышанное.

— То есть ты хочешь сказать, что у нас теперь есть магически подтверждённый бог... но без титула?

— Именно, — ректор с грустью покивал.

Дарья впервые за долгое время выглядела немного сбитой с толку.

— Ну, а что делать? Может, просто дать мне титул?

— Не так-то всё просто, — ректор глубоко вздохнул. — Это не просто титул аристократа, это изменение всей структуры власти.

Я слегка поёжился.

— Ты же понимаешь, что если тебя признают официально, то на тебя обрушатся все политические интриги сразу?

Дарья пожала плечами.

— Мне не привыкать.

— Нет, привыкать. Поверь, это совершенно новый уровень головной боли.

— Ну, а Огурец? — вставил я, слегка повернув голову в его сторону.

Огурец всё это время лениво прихлёбывал пиво, но тут слегка насторожился.

— А что я?

Ректор грустно посмотрел на него, затем вновь потёр виски.

— Ну, как нам правильно оформить ваш статус? Вы... огурец.

— Да, я огурец.

— Но говорящий.

— Да, говорящий.

— И с магией.

— Да, и с магией.

Ректор судорожно выдохнул и закрыл глаза.

— Мы даже не знаем, как вас в документах обозначить.

Огурец довольно ухмыльнулся и поднял кружку.

— Напишите "Священный Огурец".

Ректор задрожал, затем медленно покачал головой.

— Нет, я точно уйду в отпуск.

Нет, ректор не ушёл в отпуск.

Ему не дали.

Не позволили.

Он бился, как рыба об лёд, взывал к милосердию, к здравому смыслу, к высшим силам, но высшие силы смотрели на него в лице чиновников и аристократии с пустым равнодушием.

Он просил заменить его хотя бы временно, но никого не нашли на его место. Или, что более вероятно, искать никто и не пытался.

В конце концов, его просто успокоили, напоили крепким чаем с чем-то явно седативным, посоветовали "держаться" и оставили с этим цирком один на один.

А он ведь пытался, честно пытался, но даже самые настойчивые попытки вырваться из этой тюрьмы здравомыслия и логики разбивались о равнодушную бюрократическую стену.

Теперь он сидел за своим столом, нервно перебирая бумаги, изредка поглядывая на нас с таким выражением лица, словно перед ним не студенты, а предвестники конца света.

А нам подали вертолёт.

Да, именно вертолёт, а не магический корабль, не портал, не летающих созданий, а чёртов вертолёт, облепленный магическими символами, усиленный защитными чарами и явно созданный в агонии инженерной мысли.

Видимо, даже имперские маги, столкнувшись с этим феноменом, не могли объяснить его магической логикой и перешли к технологии.

Мы должны были лететь сразу и немедленно, без задержек, без подготовки, без вариантов отлынивания.

Видимо, их терпение кончилось, и они были готовы тащить нас хоть за шкирку, лишь бы хоть кто-то объяснил им, почему целое море, находящееся под всеми возможными законами природы и магии, внезапно стало пивом и продолжает им оставаться, несмотря на все их попытки разобраться.

Я уже даже не сопротивлялся, просто сидел, попивая чай, ощущая всю абсурдность ситуации, осознавая, что буквально через несколько часов мне придётся рассказывать серьезным, взрослым, высокопоставленным магам, почему их страна теперь известна не великими завоеваниями, не наукой, не культурой, а бесконечными запасами пенного.