Вернуть время

Глава 1

Поначалу была только темнота. Слева, справа, она была просто везде. Густая, словно смола, она засасывала в себя, но не агрессивно, совсем нет. Наоборот, мягко и нежно, убаюкивая моё сознание. Не было страха, переживаний, вообще никаких эмоций, было тихо и спокойно.

Сколько, это продолжалось, было неизвестно, но в какой-то момент появилось что-то, что нарушило безмолвное умиротворение. Это что-то было слабым и вначале не очень понятным. Вроде бы всё та же темнота, тишина, но что-то изменилось. Как крошка в кровати, которая портит весь момент неги. Так и здесь, тёмное безмолвие нарушилось, и это что-то нарастало. Небыстро, но неотвратимо, как утро сменяет ночь.

То, что осталось от сознания, вначале пыталось не обращать внимания на изменение, хотя оно нарушило баланс, но чем дальше, тем сложнее стало игнорировать это, и тогда пришло недовольство, а за ним злость. Это было удивительно и необычно, чувствовать. Остатки сознания или были не знакомы с этим, или забыли, но осознание не успело прийти, потому как за злостью пришло новое чувство, любопытство, а за ним удовольствие.

Всё это было настолько ново и необычно, что полностью захватило сознание и оно захотело ещё, познать больше необычного, узнать, откуда оно взялось и нет ли там чего то, что будет таким же приятным. Так родилось любопытство и оно-то стало той движущей силой, что заставило всколыхнуться темноту и начать постепенно ослаблять свои тиски, по немного выпуская практически поглощённое сознание.

Сколько этот процесс шёл неизвестно. Да и имеет ли значение такая мелочь, как время для того, кто не знает, что это такое? Нет. Только цель и желание узнать, желание испытать ещё что-то, ведь сонное убаюкивание темноты больше не привлекало своей безмолвностью.

Постепенно стали появляться обрывки образов, как мимолётные вспышки, длившиеся мгновения, но чем дальше, тем больше и дольше они были. За ними пришли звуки, за звуками смутные образы вкусов и запахов. И вот остаётся один последний рывок, который сознание делает, не сожалея, не колеблясь. Секунда и…

Нина Васильевна Комарова была медсестрой в частной клинике, хотя это заведение было больше исследовательским институтом, потому как пациенты тут были самые необычные или тяжёлые. Те, от которых по каким-либо причинам отказались обычные больницы. Хотя стоит уточнить, что чтобы попасть в эту клинику, пациенты должны быть не только необычны, но ещё и достаточно богаты, потому как больница эта не была благотворительным заведением, а своего рода детищем профессора Кудряшова, светила медицинской науки и одного из самых сильных целителей России, имевшего аспект практически в ранге мастера.

Женщина за долгую карьеру здесь успела повидать много разных случаев, но один запомнился особенно сильно.

Когда привезли этого пациента, то все, кто видел его, как один были крайне удивленны, потому как было не понятно, зачем к ним доставили труп. Воскрешать они не умели, да и никто не умел, такое было из раздела сказок, о титанах с целительским аспектом.

Медсестра, да и не только она, ошиблась. Пациент, высохший до состояния мумии, имевший серую, потрескавшуюся кожу, выпавшие волосы, был жив. Никто не понимал, как это возможно, но когда к телу были подключены все приборы, то на мониторе неожиданно появилась одна-единственная кривая на длинной прямой, прошло несколько минут и снова кривая. Прибор ясно показывал, что сердце бьётся, безумно редко и очень слабо, но бьётся. Это было одновременно удивительно и страшно. Удивительно, от уникального случая, а страшно, от того, сколько им всем пришлось подписать бумаг о неразглашении, об ответственности и прочим. Если проще, то нескольким сотрудникам и самому профессору, будет лучше сразу самим умереть, а не ждать возмездия, если хоть кто-то узнает об этом пациенте кроме них.

С момента появления странного больного прошло больше года. Лечением его занимался лично Кудряшов, а она и ещё несколько медсестёр, занималась остальной рутиной и если по началу её было немного, невелика работа мумии капельницу поменять, то чем дальше, тем её становилось больше. Это казалось чудом, но в какой-то момент мумия стала постепенно превращаться в человека, обрастать мясом, с кожи пропадать серость, даже волосы принялись расти. Если поначалу процесс был небыстрым, то чем дальше, тем он сильнее ускорялся, пока казавшийся вначале мертвецом не превратился в молодого парня, ужасно худого парня.

Для Нины Васильевны, наверно, одним из самых страшных моментов в её жизни останется мгновение, когда этот пациент открыл глаза. Как она не потеряла сознание в тот момент, она сама до сих пор не знает. Абсолютно чёрные, без единого белого пятнышка белков, будут являться к ней в кошмарах до конца дней, да и не только у ней. Остальные сотрудники, те, что ухаживали за ним, наверняка разделят с ней эту печальную участь.

Как бы ни было страшно, но человек способен привыкать ко всему, привыкла и она, тем более что глаза в скором времени приобрели привычный вид, хотя сохранили безжизненность на долгое время. Тем более после его пробуждения добавилось хлопот, профессор активно принялся пробовать на нём различные методы лечения. Как медицинскими препаратами, так и целительной энергией.

Прогресс был. Парень со временем начал больше проявлять жизни, шевелиться и больше походить на живого. Пациент постепенно становился крепче, неуверенные движения превратились в полноценное передвижение в туалет или по палате, есть он тоже начал сам. Беда была только с мозгом. Парень ничего не помнил, не понимал и оставался совершенно безразличным ко всему. Весь его прогресс строился на приказах и инструкциях. Приказали запомнить буквы и повторить, запоминает и повторяет. Приказали прочитать книгу, а потом пересказать её, выполнит в точности, но всё это будет делать с полностью пустым взглядом, словно внутри у него ничего нет. Некоторые очень тихо стали называть бездушным, потому как жутко был находиться с ним рядом.

Несмотря на всё это, с прогрессом его навыков уход за ним максимально упростился, парень выполнял все приказы в точности и ни разу не доставил проблем.

Вот и сегодня медсестра зашла в палату, она принесла обед, увидела пациента в кресле. Он, как и всегда сидел неподвижно, смотря в одну точку, ни на что не реагируя пока не обратятся. Нина Васильевна привычно покосилась на него, но ничего говорить не стала, а молча подошла с подносом к столу и сгрузила на него тарелки. После чего отошла от него к стене и только тогда сказала:

— Время обедать — это была уже стандартная фраза, после которой пациент вставал, подходил к столу, садился на стул и начинал есть, пока еда не заканчивалась.

Только сегодня всё пошло не по плану, парень как сидел, так и продолжил сидеть. Медсестра сглотнула, но повторила не менее твёрдым голосом:

— Рома, время обеда — пациента приучили к этому имени, но и в этот раз он проигнорировал команду, оставшись на месте.

Женщина бросила взгляд на тревожную кнопку и на дверь, чтобы нажать кнопку, ей нужно подойти к парню почти вплотную, она была рядом с ним, а вот чтобы выйти из палаты, нужно просто пройти мимо него. Она заколебалась. С одной стороны, ситуация не очень критична, пациент просто перестал реагировать, это вполне могло случиться, он не умирает, причин поднимать тревогу нет, но и сбегать тоже не дело, за это её по голове не погладят. Нужно провести хоть первоначальный осмотр и уже потом идти за профессором, вот только кто бы знал, как же ей страшно было сейчас.

Только Нина Васильевна собралась с духом, перед этим обругав саму себя в своих мыслях за трусость, и собралась подойти к пациенту, как его глаза, обычно безжизненные и безучастные, неожиданно сфокусировались на ней. Женщина затаила дыхание и застыла, чувствуя бешеный стук своего сердца. Она готова была поклясться, что на неё теперь смотрит совсем не заторможенный пациент, в его глазах светился разум.

Вот он опустил голову и посмотрел на свои руки, потом медленно сжал пальцы в кулаки и снова разжал, а затем резко снова взглянул на неё.

— Мамочки — пискнула женщина, её ноги подогнулись, и она наконец-то потеряла сознание.

Сознание очнулось резко, словно кто-то неведомый включил рубильник питания и я очнулся. Это было крайне необычно, куча запахов, света и деталей ударило по мозгам и на миг перед глазами всё поплыло, а голову прострелила боль. Но как резко пришла боль, также резко она прекратилась. Осталась звенящая пустота в голове и застывшая женщина в медицинском халате напротив. Её глаза были распахнуты, похоже, в испуге и причиной страха, видимо, был я.

Забыв на время о невольной свидетельнице моего пробуждения, опустил голову и посмотрел на свои руки, как-то от меня ускользнуло, что их я тоже чувствую. Это необычно и одновременно волнительно, потому как в темноте таких ощущений не было.

Руки были худы, пальцы настолько тонкие, что, похоже там нет ни капли лишнего мяса, да и ни лишнего тоже нет. Кожа и кости, больше ничего. Желая ощутить их ещё больше, медленно сжал в кулаки так, что ногти впились в ладони, но мне было всё равно, просто захлестнула радость от новых возможностей, а дальше будет ещё больше такого. Уверен в этом.

Стремясь быстрее узнать что-то ещё, я взглянул на единственный источник информации, что был совсем рядом. Женщина, пусть она мне не знакома, но почему-то у меня не возникло сомнения, что она сможет мне помочь, но случилось неожиданное. Мой потенциальный источник информации вскрикнул и потерял сознание, свалившись на пол.

Что делать в такой ситуации я совершенно не представлял, но делать что-то надо было. Осторожно осмотрелся, но ничего особо не понял. Мебель, светящиеся экраны, но что это и для чего от меня ускользало. Банально не помнил, хотя невесомой тенью что-то мелькало в памяти, но стоило попытаться сосредоточиться, как всё пропадало.

В такой ситуации я придумал только одно, подойти к упавшей женщине. Ну как подойти? Попытаться.

Из кресла, в котором сидел, поднимался осторожно, в любой момент, готовый сесть обратно, но боялся зря, ноги слушались нормально, неуверенности не было, словно я давно и часто хожу.

Первый шаг, второй, но падать вроде не собирался, а потому уже более уверенно подошёл к лежачей и медленно присел рядом с ней. Задумался, что дальше? Вздохнул и потыкал пальцем ей в щёку, но не добился реакции. Приходить в сознание она не собиралась. Ещё раз оглянулся и только сейчас заметил, на тумбочке прозрачный сосуд с жидкостью. Откуда-то пришло понимание, что мыслю в правильном направлении, а потому решил не противиться интуиции и уже довольно уверенно поднялся, в пару шагов оказался рядом… С графином? Точно, это графин. Короче, с ним. Ещё через пару секунд вода из него потекла на женщину.

— АП… — воскликнула она и открыла рот, непонятно для чего, но сделала это зря, потому как вода продолжала течь и так получилось, что попала как раз в распахнутый рот из, которого, видимо, должен был раздастся крик, но вместо этого стало доноситься бульканье, а потом кашель. Я благоразумно отошёл немного назад.

Женщина прокашлялась, потом отдышалась и только потом обратила на меня внимание. Стремясь не дать ей возможности начать, орать или снова упасть в обморок, поспешил спросить:

— Где я? Кто вы такая? Кто я такой? — расчёт на то, что много вопросов собьют её с настроя, полностью оправдался. Рот женщины закрылся, а вот удивление проступило или что-то похожее на это.

— В больнице — прозвучал ответ хриплым голосом — а я медсестра — тут она заметила, что продолжает всё ещё сидеть на полу, к тому же в мокром халате.

Снова ойкнув, женщина быстро вскочила на ноги и рванула к двери, но на пороге затормозила и обернулась.

— Сядь в кресло, пожалуйста. Я сейчас приведу врача — и тут же выбежала за дверь.

Мне просто безумно хотелось последовать за ней следом, чтобы узнать, что там, за дверью, но решил всё же повременить. Кто их тут знает, может, они все, такие, как эта женщина, начнут отключаться, стоит им только меня увидеть. Посмотрев на графин в руке, вынужден был признать, что воды в нём хватит ещё на один раз, а потому её надо экономить. Потому я последовал совету и вернулся в кресло, но сосуд с такой полезной влагой из рук выпускать не стал, мало того, задумавшись как-то самой, получилось, что глотнул из него и от удивления открыл даже рот, а потом воскликнул:

— О! — жидкость была чудо как хороша и я поспешил повторить эксперимент, то есть попить, второй глоток был не менее замечателен, чем первый. — Жаль, что столько вылилось на эту — горестно вздохнул, когда допил всё — Мда, жаль…

Погоревать мне по упущенным возможностям долго не дали, дверь с треском распахнулась и передо мной предстали новые люди. Медсестра в мокром халате, невольно облизнулся и одновременно вздохнул по пропавшей жидкости, седой мужчина и ещё одна женщина, но у неё халат был сухой…

Роман Александрович Савельев, так, оказывается, меня зовут и мне восемнадцать лет. Нахожусь я в исследовательском медицинском институте, недалеко от Москвы, столицы России. Зачем я здесь? Если верить словам профессора Кудряшова, того седого мужика, что явился вместе с медсестрой, которую я так неосторожно приводил в чувство, мой случай для него был уникальным, я попал под действие тёмного аспекта, который высосал из моей тушки всё, что только можно и нельзя.

У меня в тот момент возник закономерный вопрос, а где я такое счастье себе умудрился найти, если это так редко? Профессор долго мялся, но всё же приоткрыл тайну. Всё было до банального просто, я оказался не в том месте и не в то время.

«Доблестные» спецслужбы собрались провести задержание опасного преступника, который в это время решил пообедать в небольшом кафе, на мою беду, в этом же кафе решили пообедать я и мой отец, а кроме этого ещё с десяток посетителей. Надо ли говорить, что задержание пошло не по плану и преступник успел жахнуть своим аспектом на полную катушку.

По итогу пятнадцать трупов и несколько относительно выживших, среди выживших отца не было, а мне повезло, если это можно так назвать. Кроме того, полностью разрушенное здание. Профессор мне даже фото показал, что там осталось, а также фото того, как я выглядел. Будь моя голова в порядке, то скорей всего ужаснулся бы, а так посмотрел, запомнил и всё. То же самое были с новостями о смерти отца. Кудряшов, когда рассказывал об этом, внимательно за мной наблюдал, но реакции не дождался. Пусть у меня и восстановилось частично эмоциональное состояние, но память как была чистым листом, так и осталось, к тому же я не зря сказал про частичное восстановление. Новости о смерти близкого человека не вызвали вообще ничего, я его не помнил совершенно и как реагировать на такое не понимал, меня больше расстроило в тот момент то, что обед закончился, а ужин ещё не скоро.

Профессор тогда мою реакцию записал, но комментировать не стал. Зато поделился информацией по другим выжившим, они правда поступили не в этот институт, оперативники выжили и у них свои больницы, но кое-что он знал, они все поменяли статус из относительно выживших, в окончательно почивших.

Много было разговоров, после того как я стал человеком мыслящим или думающим. Кроме меня и моей истории, были различные тесты и исследования, по результатам которых мне назначалось лечение, различные курсы укрепляющих и прочего такого, призванного привести мою тушку в порядок, но пока получалось не очень. Если голова более-менее приходила в норму, сказывалось поглощение ударными темпами информации вначале из предоставленных книг, а потом и из интернета, для этого мне был выделен простенький планшет с выходом в сеть.

По мере проходящего времени и усвоения мной информации, чему способствовала просто феноменальная память, приходило понимание моего довольно шаткого положения, а также возникало ещё больше вопросов, которые я вываливал на профессора. Он по возможности, насколько я мог судить, пытался на них отвечать.

— Скажите, профессор — на очередном осмотре и разборе пройденных тестов — а за чей счёт весь этот банкет?

— Я не совсем понял ваш вопрос, Роман Александрович — он неизменно называл меня по имени-отчеству.

— Я про то, что лечение в вашей клинике стоит очень немало денег. Посмотрел тут прайс на ваши услуги, после чего даже мне стало понятно, что это очень дорого.

— Ах, вы об этом — усмехнулся доктор — то тут всё просто. Банкет, как вы говорите, оплачивает государство. Ваш случай уникальный, знаете ли, пусть людей с тёмным аспектом не очень много, но они есть и знать, как можно справиться с результатами применения их силы, дорогого стоит.

— Тогда почему я у вас, а не в закрытой клинике какого-нибудь профильного института? — спросил очевидный вопрос.

— Почему же не в профильном? Моя клиника самая, что ни есть профильная, а по поводу закрытости, то вы, возможно, обратили внимание, что для такого большого комплекса вы видите довольно мало людей, притом все они относятся к персоналу, а вот из пациентов вы одни?

Я задумался и почти сразу почувствовал себя идиотом, слона-то и не заметил. Слова доктора были чистой правдой, других пациентов не видел, только персонал, да и тех всего несколько человек. Да я даже не выходил никуда, кроме пары лабораторий, проводя большую часть времени в своей палате. Мне еду и ту приносили.

— Вижу, вы поняли — улыбнулся профессор, который оторвался от результатов тестов и с интересом наблюдал за мной — ко всему прочему, все, кого вы видели, подписали столько бумаг о неразглашении, что уж вы мне поверьте, закрытости в нашем случае хватает с избытком.

— Получается, на мне теперь будет висеть долго перед государством? — неожиданная мысль стрельнула в голове — а меня вообще выпустят отсюда когда-нибудь?

— Долга нет — развеял он одно из сомнений — результаты исследований уже являются своего рода платой, а по поводу выпустить, то также можете не волноваться, когда будете полностью здоровы, то вас тут никто держать не будет, тут не тюрьма. Кстати, о здоровье — снова углубился он в бумаги — попробуем-ка мы с вами ещё один способ, а также увеличим порцию еды. Должны же вы начать когда-то набирать вес?

Вот по поводу еды я был с ним полностью согласен, вечный голод мне уже и самому надоел до ужаса…

Прошло несколько месяцев с того момента, как я осознал себя. Дни были похожи друг на друга как близнецы, завтрак, потом процедуры и очередные исследования до обеда, потом сам обед, после которого у меня было свободное время, которое я проводил за планшетом, потом ужин, а после него традиционный разговор с профессором.

Чем дольше я здесь сидел, тем сильнее мне это не нравилось, по разным мелким деталям в разговоре с врачом, с медсёстрами и просто наблюдения, у меня крепло подозрение в том, что со всей историей, которую мне рассказывают, что-то не так. Я не мог понять, что мне не нравилось, но с каждым днём внутри крепла уверенность обмана.

Своё недоверие я решил скрыть. Кто его знает, как отреагируют на него здесь? Не запрут ли меня куда подальше, а ключик выбросят? Проверять на своей шкуре у меня не было никакого желания, она и так была подпорченная, шкура моя, хотя должен признать, что лечили меня по-честному и даже профессор регулярно тратил на это дело энергию своего аспекта.

По поводу скрытия своих настоящих эмоций. У меня это легко получалось, и никто не заподозрил подмену. Наоборот, даже та пугливая медсестра, что грохнулась в обморок при первой встрече, со временем отошла и сменила страх на вполне дружелюбное общение. А как иначе? Лёгкая улыбка и вежливость сделала своё дело.

Хотя если бы знали, что твориться у меня внутри, то наверняка бы насторожились. Там была тишина, возможно, могильная. Мне было совершенно всё равно на всех этих людей, помри они разом на моих глазах, ничего бы не ёкнуло в душе и это тоже меня не напрягало.

Первый звонок для меня был, когда профессор рассказал про погибшего отца и я не почувствовал ничего от этой новости. Тогда это списал на то, что совсем не помню этого человека, но чем дальше жил осознанно, тем больше замечал за собой странности.

Вежливый разговор и участие, а на самом деле плевать. Улыбка на лице, а внутри плевать. Поглощал информацию из интернета, различные новости и ни всегда они были радужными. Кто-то погибал, случалось что-то плохое, а мне было плевать, просто фиксировалось, как свершившийся факт и ничего более. Хотя нет, вру, на основе этих фактов строилось моё виденье мира, мозг, не переставая, анализировал, сопоставлял одно с другим. Последнее время начало получаться предугадывать события.

Например, на севере Москвы в автомобильной аварии погиб тридцатилетний мужчина, служащий одного из бесчисленных банков, через пару дней проходит информация, что одна из компаний решила сконцентрироваться на зарубежных рынках и переносит свою штаб-квартиру в другую страну, ещё через день в светских новостях упоминается значительный светский раут с кучей знаменитостей, членов кланов и просто богатых людях, там был замечен Господин Н. без своей дражайшей супруги, которая младше его на…дцать лет, а ещё через время эта супруга кончает жизнь самоубийством, чему было куча свидетелей. В чём связь? А в том, что первый труп был когда-то одноклассником так рано почившей женщины, муж которой является настоящим владельцем компании, что решила перебраться за границу, но перед этим компания вела свои дела через банк, в котором работал первый мёртвый. Если копать, а я копал, то можно найти фото женщины и мужчины, и то как они мило беседуют в ресторане отеля, несколько раз. Как найти? Ну где-то кто-то сфоткался на фоне этого отеля и выложил это фото в сеть, а на заднем плане видна сладкая парочка и общение у них явно неделовое. Так вот, я предполагал, что жёнушка не жилец, а через пару дней вышла новость, что она самоубилась.

Вот такой пример, если грубо. Только их была куча и мозг справлялся или я думал, что справлялся.

— Ну что ж, молодой человек, согласно этим данным — профессор тряхнул листами бумаги — вы полностью здоровы — но видя мой скептический взгляд, поправился — практически, но с вашей памятью я поделать ничего не могу. Все известные мне, а также парочка экспериментальных методик, я испробовал, но вы не отчаивайтесь. Возможно, нужно только время и она сама вернётся. Касательно же остального, то вы полностью здоровы.

— И? — не веря в то, что могу услышать — Намекаете на мою скорую выписку?

— Я не намекаю, а говорю прямо. Дальше вам будет крайне полезно вернуться в социум, набираться уже реального опыта, а не только при помощи сети. Я надеюсь, что это существенно поспособствует возвращению памяти. Кроме того, вы получите от меня рекомендации по питанию, вес ваш до сих пор маловат, и приёму различных витаминов.

— Профессор — прервал я его, потому, как только сейчас мне пришла в голову мысль, которая даже немного взволновала — это всё хорошо и я рад, наконец, покинуть это гостеприимное место, но в связи с этим передо мной встала проблема. Куда идти? Я, конечно, понимаю, что это не ваше дело, но, может, подскажите что-то?

Врач сначала посмотрел на меня не понимающе, а потом словно что-то вспомнил и открыл ящик своего стола. Из него он достал папку, после протянул её мне.

— Совсем забыл. Те, кто вас привёз, видимо, заранее предугадали ваш вопрос и подготовили полный комплект документов по вам. Кто вы, откуда и так далее. Посмотрите, возможно, там есть все ответы.

Не теряя лишнего времени, раскрыл папку и углубился в чтение.

Действительно, в ней оказалось всё, что мне нужно и даже больше. Паспорт, свидетельство о рождении, аттестат об окончании школы, по нему выходило, что я неплохо учился. Также краткая выжимка по моей биографии. Кроме этого, были сведения об отце и адрес кладбища, где он был похоронен. Также оказалось, что переехали мы сюда совсем недавно и толком не успели обосноваться, хотя жильё было. Отец, согласно документам, купил дом не очень далеко от Москвы, в одном из многочисленных коттеджных посёлков. Если верить этим документам, мы успели пожить в нём всего пару недель, как всё случилось. Ещё присутствовала выписка с его банковского счёта, по нему выходило, что при разумной экономии мне должно хватить денег на год. В папке даже ключи от дома были, а в отдельном файле пластиковые карты и немного наличности, правда выглядела она так, словно побывала на помойке.

— Это было при вас и вашем отце, всё, как собрали, так ничего и не трогали — сказал профессор, видя мой задумчивый взгляд на купюры — Ну как? Получили ответ на свой вопрос?

— Вполне — кивнул ему — теперь относительно спокоен и смогу потратить немного времени для привыкания. Думать, что делать дальше, буду потом.

— Я бы вам советовал пойти учиться. Да, да, не надо так удивляться. Все ваши тесты, что я проводил с вами, указывают на вас, как на способного молодого человека, который сможет без проблем поступить практический в любой университет. При условии наличия там бюджетных мест, конечно. Не обижайтесь, но я сомневаюсь в вашей платеже способности в данном вопросе.

— Какие обиды? Даже в мыслях не было, тем более что вы правы. После отца, конечно, остались деньги, но их не хватит. Потому спасибо за ваш совет, думаю, я ему обязательно последую — с благодарностью кивнул ему и доктор еле заметно улыбнулся — Когда вы меня выписываете?

— Пара дней и вы свободны как ветер — успокоил он меня.

Эти два дня прошли быстро. Создавалось впечатление, что профессор куда-то торопился или его кто-то подгонял, но вопросов я не задавал, смиренно выполнял все процедуры, просто наблюдая за всем этим небольшим представлением.

Почему так думаю? Потому что профессор изучал меня, а я его и вот уже с месяц мне ненавязчиво пытаются внушить мысль, что я должен пойти учиться, притом в один конкретный университет.

Должен заметить, что делалось это всё очень грамотно и если бы не мои мозги, то ничего бы не заметил, но привычка анализировать со способностью запоминать абсолютно всё, сыграли плохую шутку с теми, кто решил повлиять на мою жизнь. Тут слово, там мимолётное упоминание или короткий разговор, с одной медсестрой, другой, с самим профессором, собрались в пусть размытую, без чётких границ, но картину.

Что я решил? Ничего. Пока мне ничего плохого не делали или я не помню такого, а потому, даже если направляют в нужную кому-то сторону, то почему бы и не сходить. Хотя могу передумать, если найдётся более достойная цель. Всё зависит от меня, во всяком случае надеюсь на это.

Утром третьего дня, как и обещал профессор, я получил комплект обычной одежды, папку с документами, а также бланк под роспись, в котором меня обязывали держать язык за зубами. Кобениться не стал и поставил свою закорючку, после чего пожал руку врачу и пожелание от него больше сюда не попадать. После чего одна из медсестёр проводила меня на выход.

— Если нужно, то за территорией, когда выйдешь через ворота, есть стоянка с такси. Они смогут отвезти куда нужно — на прощание оказала последнюю помощь женщина, которая была первая, кого я увидел здесь.

— Спасибо, Нина Васильевна — улыбнулся ей — и простите за тот душ.

— Иди уже — ответила она на улыбку — надеюсь, всё у тебя хорошо.

— Ага — кивнул ей, а потом отвернулся и вздохнул полной грудью свежий воздух — обязательно будет.

После чего сжал в руке папку с документами и решительно сбежал по ступенькам…