Военный инженер товарища Сталина 3

Глава 5

1945 год. 7 января.

Русский фронт.

Сегодня, 7 января 1945 года советские войска вплотную подошли к стенам столицы третьего рейха. Это была одна из последних стратегических операций советского командования на Европейском театре военных действий, в ходе которой Красная Армия заняла Берлин, что привело к безоговорочной капитуляции Германии.

В реальном развитии истории Операция продолжалась 17 дней — с 16 апреля по 2 мая 1945 года, в течение которых советские войска продвинулись на запад на расстояние от 100 до 220 километров. Ширина фронта боевых действий составляла 300 километров. К вечеру 24 апреля, заняв юго-восточные пригороды Берлина, непосредственно к стенам столицы подошли 1-я гвардейская танковая и 8-я гвардейская армии.

Этим силам в Берлине немецкое командование могло противопоставить лишь 56-й танковый корпус генерала Вейдлинга, который включал пять дивизий (танковая дивизия «Мюнхеберг», 20-я моторизованная дивизия, 9-я парашютная дивизия, 18-я моторизованная дивизия и моторизованная дивизия СС «Нордланд»), а также 30 батальонов фольксштурма. Основой обороны являлись зенитные батареи, которые теперь действовали против наземных целей. Армия Венка так и не успела достичь рубежей, чтобы защитить столицу рейха.

В 12 часов дня 25 апреля 6-й гвардейский механический корпус 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта форсировал реку Хафель и соединился с частями 328-й дивизии 47-й армии 1-го Белорусского фронта, замкнув тем самым кольцо окружения вокруг Берлина.

К исходу 25 апреля гарнизон Берлина оборонялся на площади около 327 квадратных километров. Общая протяжённость фронта советских войск в Берлине составляла около 100 километров.

Берлинская группировка, по оценке советского командования, насчитывала около 200 тысяч солдат и офицеров, 3 тысяч орудий и 250 танков, включая фольксштурм — народное ополчение. Оборона города была тщательно продумана и отлично подготовлена Борманом. В основе лежала система сильного огня, опорных пунктов и узлов сопротивления. В Берлине было создано девять секторов обороны — восемь по окружности и один в центре. Чем ближе к центру города, тем оборона становилась плотнее. Особую прочность ей придавали массивные каменные постройки с большой толщиной стен. Окна и двери многих зданий заделывались и превращались в амбразуры для ведения огня. Всего в городе имелось до 400 железобетонных долговременных сооружений — многоэтажных бункеров (до 6 этажей) и дотов, оснащенных орудиями (в том числе зенитными) и пулеметами. Улицы перекрывались мощными баррикадами толщиною до четырёх метров. Обороняющиеся имели большое количество фаустпатронов, которые в обстановке уличных боев оказались грозным противотанковым оружием. Немаловажное значение в немецкой системе обороны имели подземные сооружения, в том числе и метро, которые широко использовались противником для скрытого маневра войск, а также для укрытия их от артиллерийских и бомбовых ударов.

Вокруг города была развернута сеть радиолокационных постов наблюдения. Усилиями Геринга Берлин располагал сильной противовоздушной обороной, которую обеспечивала 1-я зенитная дивизия. Её основные силы располагались на трёх огромных бетонных сооружениях — Зообункер в Тиргартене, Гумбольдтхайн и Фридрихсхайн. На вооружении дивизии имелись зенитные орудия высокой дальности стрельбы.

Особенно сильно был укреплен изрезанный каналами центр Берлина с рекой Шпре, фактически ставший одной огромной крепостью. Имея превосходство в людях и технике, Красная Армия не могла полностью использовать свои преимущества в городских кварталах. В первую очередь это касалось авиации. Таранная сила любого наступления — танки, оказавшись на узких городских улицах, становились отличной мишенью. Поэтому в уличных боях 8-й гвардейской армией генерала Чуйкова был использован проверенный ещё в Сталинградской битве опыт штурмовых групп: стрелковому взводу или роте придавались два — три танка, самоходное орудие, сапёрное подразделение, связисты и артиллерия. Действия штурмовых отрядов, как правило, предварялись короткой, но мощной артиллерийской подготовкой.

К 26 апреля в штурме Берлина принимали участие шесть армий 1-го Белорусского фронта, и три армии 1-го Украинского фронта.

К 27 апреля в результате действий глубоко выдвинувшихся к центру Берлина армий двух фронтов группировка противника вытянулась узкой полосой с востока на запад — шестнадцать километров в длину и два-три, в некоторых местах пять километров в ширину.

Бои шли и днём и ночью. Прорываясь к центру Берлина, советские солдаты проламывались на танках через дома, выбивая обороняющихся из развалин. К 28 апреля в руках защитников города осталась только его центральная часть, со всех сторон простреливаемая советской артиллерией.

На 29 апреля 1-я гвардейская танковая армия получила задачу во взаимодействии с 8-й гвардейской армией овладеть Имперской канцелярией, парком Тиргартен, Зоологическим садом и соединиться с 3-й ударной и 2-й гвардейской танковой армиями, которые наступали с севера и северо-запада.

Все это происходило в реальной истории, которая шла своим естественным ходом. В данном же случае, а именно — в скачке того витка альтернативной истории, где происходят события, взятие Берлина начало осуществляться сегодня, 8 января. Иными словами, на четыре месяца раньше.

По этому поводу Илья Федорович, он же член Военного Совета фронта, он же и куратор проекта «Красная Заря», собрал штат Конструкторского Бюро на праздничный ужин.

— Дорогие друзья! — поднял начальник КБ походную кружку с трофейным коньяком. — Вроде бы только вчера мы скромно, по-военному, отметили Новый год, а смотрите — пронеслась неделя, и мы уже под стенами Берлина!

Он обвел отческим взглядом собравшийся за столом узкий круг специалистов, посвященных в секретную миссию сталинского плана «Красная Заря». Присутствовали инженеры-конструкторы Ильюшин, Яковлев, Лавочкин, Королев. Генерал Костиков, главный конструктор «Катюши», только что вошел в штаб Бюро. Извинился. Оббил с валенок снег. Присел к столу. Здесь же присутствовали два помощника-писаря, плюс майор Гранин Павел Данилович. Он то, с любезного разрешения Ильи Федоровича и взял слово:

— Жаль, что с нами нет сейчас Бориса с Александром. Мы знаем из данных последней разведки, что оба были задержаны в Штутгарте, во время их прибытия на вокзал. Прибыли они с двумя подпольщиками. Точнее, с одним берлинским патриотом немцем, и русской девушкой, сбежавшей в свое время от своей госпожи-немки. Та была супругой коменданта концлагеря. Сашу с Борисом некоторое время укрывали в подземке столицы, но потом туда нагрянули жандармы. Мы получили от Саши записку, оставленную подпольным связным в мусорном баке.

Гранин обвел взглядом молчавших товарищей. Все продолжали держать на весу кружки. Никто еще не сделал глотка.

— К сожалению, при перестрелке на вокзале Штутгарта, погиб и тот парень-немец и наша русская девушка. Все это стало нам известно по связи с повстанцами Штутгарта. Они передали, что двух русских пленных захватил в свои руки некий господин со шрамом на лице. Илья Федорович и Николай Сидорович Власик полагают, что это был тот самый Скорцени, диверсант номер один третьего рейха. Любимчик Гитлера. Тайный агент ведомства Гиммлера и член Института Аненербе. Его усилиями были переправлены в Антарктиду несколько караванов субмарин под кодовым названием «Конвой фюрера». Именно благодаря ему из Европы и Северной Африки были вывезены к шестому континенту все награбленные сокровища, картины, реликвии, артефакты. Благодаря Скорцени на территории под названием Новая Швабия сейчас находится Золотой запас третьего рейха с пресловутым «Поездом номер 277».

Павел Данилович поднял выше кружку.

— Поэтому, в связи с тем, что наши войска уже у стен Берлина, прошу выпить за наших двух друзей — Бориса и Сашу. Именно он, Александр, является тем первоначальным источником, благодаря которому возник наш проект «Красная Заря». Власик в Кремле и наш глава проекта Илья Федорович, — кивнул он на начальника, стоящего с кружкой в руках, — делают все возможное, чтобы вызволить их из плена. За наших друзей, товарищи!

Все молча выпили. На лицах читалась скорбь и горечь. Принялись закусывать. Вечер седьмого января был морозным, подходил к концу. За окнами пригородной немецкой усадьбы, принадлежащей какому-то чиновнику, бежавшего в глубь Германии, слышалась канонада орудий. Советская армия брала первые подступы к столице. Оборонительные рубежи немецких войск были смяты — открывалась прямая дорога к центру города. Зарево огней пожаров плясало на стеклах. Грохотали зенитки. Выли мощным огнем снаряды «Катюш». Стены усадьбы вздрагивали, но все собравшиеся были привычны к такой обстановке. Сразу три армии Советского фронта наступали на Берлин. С двух сторон им помогали войска союзников.

Королёв, Ильюшин и прочие члены КБ внимательно слушали.

— Именно благодаря Александру наш проект имеет право на жизнь, — взял слово Илья Федорович. — Я помню, как подобрал незнакомого парня на Курской дуге в сентябре-месяце. Тогда мне и в голову не приходило, что этот растерянный и потрясенный Саша окажется пришельцем из будущего. Историю его появления вы знаете. — Он обвел взглядом узкий круг посвященных в тайну проекта. — Знаем мы, знает Берия, Власик, сын вождя Василий, два члена Политбюро, один академик и, собственно, сам Иосиф Виссарионович. Знал его тайну еще Главнокомандующий фронтом, но, как вам известно, он, к сожалению, умер. Кроме нас в этой комнате больше никто не знает о тайне существования инженера-конструктора двадцать первого века. Я включаю в наш узкий список и двух писарей.

Оба солдата кивнули, вытянув руки по швам.

— Они проверены. Больше не знает никто.

Павел Данилович поднял руку:

— Не знал до сих пор. Теперь тайну Саши, очевидно, знает Скорцени. А если узнал он, то вскоре непременно узнает и Гиммлер. А там Борман, Геринг, Канарис… И в конечном итоге, как следствие — Гитлер. У себя, там. В Антарктиде.

Наступило молчание. Еще посидели. Потом разошлись.

Следующий день ознаменовался грандиозным прорывом советских войск через заградительный вал, опоясывающий город. Генерал Костиков лично руководил залпами «Катюш», усовершенствованных инженером из будущего.

Над столицей проносились новые модели самолетов, неся под своими днищами прикрепленные корзины для дронов. Автоматически раскрываясь при спуске к земле, утробы корзин выпускали на волю десятки крошечных управляемых аппаратов. Они-то и наводили ужас на немецких зенитчиков. Неприспособленные к такой манере ведения боя, стрелки просто теряли из виду маленькие челноки, несущие смерть, размеры которых не превышали размеров футбольного мяча. Все просто: пилот скидывал корзину, та раскрывалась в полете, и из нее роем во все стороны разлетались беспилотники, начиненные взрывчаткой. А операторы, сидевшие у экранов где-то в десятке километров от цели, руководили по джойстикам их полетом.

Илья Федорович лично выехал на машине к окраине города. Желая удостовериться, как работают новые технологии, внедренные в войска, он взял с собой майора Гранина. Машина въезжала в первые улицы пригородных районов Берлина, уже занятые советскими солдатами.

— Смотри-ка ты, Павел Данилович! — обернулся он с переднего сиденья к майору, пока машина петляла между воронок. — А Сашины крошки наносят урон зенитчикам! С такой точностью артиллерия бы сюда не достала. Соображаешь? Правильно наш Александр учил операторов, работать на джо… как их там?

— На джойстиках.

— Тьфу ты, слово какое-то иноземное. Не русское.

Майор с заднего сиденья обозревал через окно салона мелькавшие картины разрухи. Кварталы лежали в руинах. Улицы, перегороженные баррикадами, уже очищались от хлама местными жителями. Почти во всех окнах с карнизов свисали белые флаги. Гремели залпы орудий. Иные дома, давно брошенные жильцами, рушились стенами при взрыве снарядов. Столбы пыли и грязного снега, комья вывернутой земли, ошметки металла и брызги стекол — все смешалось в кромешном гуле наступающих войск. Две колонны танков въезжали в кварталы с разных сторон. Одна баррикада, за которой прятались немцы, все еще вела огонь из ручных минометов.

— Вот упертые, сволочи! — досадливо кивнул на баррикаду куратор проекта «Красная Заря». Машину на миг оторвало от земли, подбросило от близкого взрыва, потом как бы осторожно опустило на землю. — Берлин уже взят, а эти фанатики продолжают гибнуть как мухи.

— Интересно, — поделился Гранин, — они знают, что Гитлер покинул их нацию?

— Знали бы, не отбивались так отчаянно. Посмотри — там, в баррикадах, даже мальцы из гитлерюгенд команд.

Павел Данилович и сам уже видел, как немцы-подростки целились по танкам из фаустпатронов. Хлопок, выстрел: БА-ААМ! — и русский танк загорелся.

— Ах вы, щенки! — издал ярость начальник. — Вам еще за школьной партой сидеть…

— Оставь их, Илья Федорович, — устало отмахнулся майор. — Что возьмешь с фанатиков, если им со школьной скамьи вдалбливали в мозги о несокрушимости третьего рейха? Наши вот пионеры тоже свято верят в дело Ленина-Сталина. Так и эти мальцы верят в Гитлера.

— Наши пионеры гибли на фронтах за правое дело! А эта немецкая шваль защищает уже не народ, не свой город. Они защищают саму идею нацизма!

Майор Гранин хмыкнул. Начальника потянуло на философию. В этот момент машину особо сильно подбросило. Из боковой улицы выполз немецкий танк с характерным крестом на башне. Белый цвет и огромная масса с длинной пушкой означали, что в бой вступил «Тигр».

— Ох, ё-ёё… — пригнул голову Павел Данилович. — Начальник, давай в сторону!

Водитель крутанул баранку влево. Машину занесло. Одно колесо застряло в разломе асфальта. Пахнуло гарью холостых оборотов. Мотор натужно завыл. Кренясь набок, корпус машины, почти застрял в яме, но тут земля снова вздрогнула, расширяя трещину. Колесо бешено вращалось, водитель ошалело жал на газ, и корпус медленно подался вперед. За эти секунды Илья Федорович успел оценить обстановку.

Повернув дуло к востоку, металлический монстр, закованный в броню, издал оглушающий грохот. С соседних зданий посыпалась штукатурка. Земля под машиной, казалось, провалилась в Преисподнюю. Начальник схватил рацию:

— Говорит «Заря»! Кто на связи?

— Слышу вас, «Заря». На связи «Орешник». Что у вас?

— Немецкие танки. Квадрат… — он рывком обернулся к майору, пока водитель вытягивал газом машину. — Павел, координаты! Быстро!

Гранин сверился с картой города. Занятые русскими войсками кварталы уже были обведены красным цветом. Дал наводку.

— Бейте залпом по этому «Тигру». Он головной в колонне. Видим за ним еще четыре машины.

В рации что-то скрипнуло. Затрещало помехами.

— Не понял! Вас не слышу! Бейте, черт вас возьми, по квадрату…

Дальше шли цифры наводки. Головной немец уже поворачивал дуло в сторону советских машин. Две «тридцатьчетверки» смело ринулись навстречу металлическому монстру. Тот, газанув гусеницами, издав скрежет, отвалил в сторону, освобождая место задним машинам. Грохнуло подряд три взрыва: БА-ААММ! Сразу отшвырнуло советский танк. Он так и остался гореть с развороченной башней. Следом за головным командиром, в сторону улицы ударили четыре фаустпатрона. Вторая «тридцатьчетверка», издавая выхлопы, закрутилась на месте. Однако успела послать снаряд в белого призрака. Полыхнуло ослепительным шаром. К небу взмыл дымный гриб копоти. Башня «Тигра» отвалилась, высвобождая нутро, из которого вырывался столб пламени.

— Попадание! — в азарте закричал член Военного Совета фронта. — Ты видел, а? — толкнул в бок водителя. Тот сосредоточенно, весь в дыму, жал на газ. — Нет, ты видел, Паша? — обернулся в восторге к майору. И сразу сник. — Правда, наших танкистов жалко. Гибнут уже в стенах Берлина. Почти дошли до Победы, и тут, на тебе — смерть!

Павел Данилович Гранин и сам видел весь ужас этой истории. Дома уже ждали с Победой, а тут придет «похоронка». Жуть! Бедные русские парни!

У Гранина навернулись слезы.

Между тем, из баррикады выполз мальчишка. Совсем подросток, лет двенадцати. В руках связка гранат, которую едва мог поднять. Четыре советских танка пошли наперерез «Тиграм». Юный гитлеровец пополз дальше. Гранаты он тянул за собой, как мешок цемента — с крайним усилием. На лице застыла маска ярости.

— Не дай ему подорвать наших парней! — схватил за рукав водителя Илья Федорович.

Что было дальше, они уже не увидели. На немцев и их баррикады сверху посыпались дроны. Весь квартал огласился серией взрывов. Земля встала дыбом. Рушились кровли. Снег с копотью смешались в один плотный кровавый туман. «Тридцатьчетверки» пошли на таран. Машину начальника проекта вот-вот могли подорвать. Пришлось срочно ретироваться. Развернувшись на полном ходу, минуя колонны наступающих войск, Илья Федорович с майором Граниным кое-как вывернулись из этого горящего ада. Уже прибыв назад в свой КБ, только тогда, переводя дух, удивились:

— Черт возьми! И как нам удалось уцелеть?

На этом день наступления советских войск на Берлин не закончилось. Напротив — все только начиналось…