Вольтанутые Хроники. Книга 1

Глава 1. Стой, дохастый! (история одного тулупа)

Зима в тот год выдалась холодной и снежной. Вьюжило чуть ли не каждую ночь, а мороз и не думал отступать, будто заворожил его кто. И ветер никак не унимался. Сильный, порывистый, он обычно налетал поздним вечером и до утра буянил, заметая низкие земляные избенки чуть ли не по самую крышу. Жители небольшой деревушки теперь встречали солнце поздно — пока из-под снега откопаешься, день уже в разгаре.

Конечно, большие снега не были чем-то особенным. Говорили, баловник-ветер нарочито собирает снежные тучи по всей степи и сгоняет их сюда. Мол, любит он это место. Но никогда раньше снегопады не держались так долго, люди уже успели привыкнуть к тому, что утро начинается с лопатой в руках.

Жильцам крайней избушки доставалось особо — ничем не защищенный дом заносило чуть ли не по самую трубу. Потому, увидев слабый зимний луч, сквозь мутное оконце слегка рассеявший привычный полумрак избы, хозяин радостно подскочил на кровати.

— Эй, вставай, снега закончились! — толкнул он мерно посапывавшую жену.

— Чего? — сонно пробормотала та. — Ночью ведь сыпало…

— Может, и сыпало, но окно-то не замело. Сама посмотри!

Жена удивленно открыла глаза:

Дверь поддалась на удивление легко, будто и не было за ней привычного утреннего сугроба. Хозяин озадаченно глянул на жену, после чего осторожно выглянул наружу. И тот час испугано шарахнулся обратно.

Все-таки снег этой ночью шел, и не маленький — сугробы снова подросли. Но перед их избенкой заносы сильно просели, бесстыдно обнажив и дверь, и единственное окно. Причина такого «чуда» выяснилась сразу же.

Прямо от порога шла кривоватая узенькая тропинка протопленного снега — как раз до незнакомых саней, стоявших там, где еще вчера было белое полотно ровно заметенной дороги. Сейчас колея обнажилась вновь — кое-где даже земля чернела. Лохматую лошаденку, густо увешанную мелкими сосульками, держал под уздцы неизвестный мужик. А перед ним в небольшой луже шипел, догорая, тусклый сгусток колдовского огня.

Услыхав, как стукнул засов, незнакомец хрипло крикнул:

— Эй, хозяин! Еды не продашь?

Ответа не последовало.

— Почему молчишь?! Неужто, путников усталых обидишь?

— Уходите! — наконец раздалось из-за двери. — В такую погоду добрые люди не бродят!

— Мы деньгами платим! Серебром!

— Серебро-то у вас, небось, нечистое! Пошто мне такое?

Чужаку быстро надоело перекрикиваться на морозе. Он молча забросил поводья на сани и тяжело прошагал к порогу.

— Слышь, мужик! У меня маг в санях. Настоящий, инициированный, — негромко проговорил незнакомец в закрытую дверь. — Ты же не хочешь, чтобы он силой в твою избу вошел?

За дверью некоторое время царила тишина, потом послышался непонятный шорох, невнятное бормотание.

— Говори сразу, что вам надо? — наконец послышался голос хозяина. — Если есть у меня такое, дам. Но в дом добром не пущу, к другим просись. Знаю я вас: наколдуете тут, а потом нам самим отсюда бежать придется!

— Нам в дом и не надо, хотим до города добраться пока светло. Варева какого дай, для согреву. Да теплую шкуру, укутать хозяина.

— Он же маг! — послышался ехидный смешок. — И без шкуры не замерзнет.

— Раненый он, не может колдовать. К магическому лекарю его везу.

За дверью снова стихло. Путник продолжал стоять, напряженно пытаясь уловить хоть какой-то звук. Зря он сказал, что хозяин ранен и беспомощен. Вначале надо было посильнее хуторских припугнуть.

Наконец внутри раздались шаги, послышался шорох — от двери что-то отодвигали.

— Отойди подальше! — послышалось требовательное.

Незнакомец покорно отступил на несколько шагов назад. Когда дверь открылась, он увидел бородатого рослого крестьянина, крепко сжимавшего в руках лопату. Внимательно осмотрев незваного гостя, тот коротко приказал:

— Деньги давай!

— Лови!

Небольшой мешочек, неудачно брошенный путником, улетел куда-то в глубь избы и тихо звякнул, приземлившись на земляной пол. Но крестьянин оборачиваться не стал, продолжал смотреть на незваного гостя, держа лопату наготове.

— Можешь отдавать! — послышался у него из-за спины женский голос.

— Угу! — мотнул головой хозяин.

— Подойди ближе, — приказал он путнику. — Одежку тебе отдадим. Правда, варево еле теплое, вчерашнее — не топили еще с утра.

— Ничего. И такое сгодится. У меня огонь остался, подогрею, — пробормотал в ответ мужик, все еще не веря, что сделка удалась.

***

Городская ярмарка, гордо называвшаяся «уездной», на деле оказалась совсем не большой. Многие ряды вообще пустовали — в такой холод мало было охочих мерзнуть на улице. Еще и дороги снегами замело: с товаром никак не пробьешься — ни на санях, ни пешком.

Эльджен Таранти, приехавший сюда по делам и застрявший из-за непогоды, лишь капризно кривил губы, поглядывая на прилавки. Собственно, а что он ожидал найти в этой глуши, в разгар бездорожья? Старинные магические артефакты? Древние рукописи?

Это же надо было так прошляпить, не взять запасной магический огонь! Без него по такой погоде отправляться обратно было слишком рискованно. А купить здесь негде, да и стоит он не дешево. Вот и приходится маяться от безделья в этом захолустье, ожидая, пока погода переменится. Из всех развлечений — ярмарка раз в неделю да гостиничный трактир.

Эльджен уже направлялся к выходу, когда его взгляд привлек потрепанный мужичонка, державший в руках какой-то тулуп.

— Это что у тебя? Покажи! — требовательно приказал он, подступив к продавцу ближе.

— Доха. Те-еплая! В дорогу сейчас хороша… — забормотал тот, распахивая перед богатым покупателем странную одежку.

— Может, и теплая… была когда-то. Ей же лет сто, не меньше… — хохотнул маг.

Действительно, доха выглядела далеко не новой. Мех давно свалялся, то там, то сям виднелись заметные проплешины. Воротник тоже на сгибах потерся. Рукава когда-то задубели, не раз попав под дождь, да так и стояли в полусогнутом положении.

Но что-то в этом старье было не так, что-то заставляло столичного мага Эльджена Таранти присматриваться к ней внимательнее.

— Откуда она у тебя?

— От деда в наследство получил, — пробормотал продавец, поспешно отводя взгляд.

— Ты, давай, не темни, правду говори. Я же чувствую, что она магией пахнет! Или в околоток захотел?

— Не надо барин! Не губите! — бухнулся перед ним на колени мужик.

— Быстро говори, где доху взял?

— От хозяина моего осталась. Помер он. Потому и не хотелось каждому встречному о том рассказывать — не всякий захочет после мертвяка носить.

— Он, что, маг был?

— Да, барин.

— И колдовал над ней?

— Нет, не успел… Говорю же, помер.

Эльджен схватил доху за рукав и начал тщательно ее прощупывать, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Так, прямо в ней, и помер?

— Прямо в ней.

Все еще боясь поверить в свою удачу, маг отвернул рукава, проверил карманы. Было очень похоже на то, что доха вобрала в себя часть магии мертвеца. Непонятно, конечно, как это произошло, но он все равно будет ее чистить перед использованием. Если найдется что плохое — уберет.

Это же надо — такая удача! В глухом захолустье найти практически дармовую заготовку для уникального артефакта. Все-таки не зря он пришел на ярмарку, не зря!

Ему безумно хотелось сразу же заняться своей покупкой, но Эльджен сдерживал себя. Не стоит спешить, нужно вначале присмотреться к вещи, точно представить, что он хочет из нее создать. Хотя бы пару дней подумать.

Чародей поставил посреди своей комнаты стул и разложил на нем доху, запретив слугам даже приближаться к ней. Обновка немилосердно воняла старой бараньей шерстью, сырой избой и еще какими-то приземленными запахами. Однако Эльджен, казалось, не замечал этого. А вот его вещам навязанное соседство пришлось не по душе. Волшебное дорожное бюро, верный помощник в поездках, все норовило отодвинуться подальше от странного новичка, отгородиться хоть чем-нибудь. Другие артефакты вели себя смирно, боялись показывать свой норов, но магические поля их были беспокойными. Увы, хозяину было не до них, он даже не заметил, что атмосфера в его комнате стала тревожной.

С самого начала все пошло не так. Эльджен не собирался колдовать тем вечером, хотел лишь еще раз прощупать доху, попытаться уловить ее поле (если, конечно, такое имелось).

В какой-то момент ему вдруг показалось, что он отчетливо видит непонятной формы конструкт, вокруг которого болтались обрывки странных черных нитей, явно лишних здесь. Наверное, предыдущий хозяин что-то хотел создать, но не успел закончить свое плетение.

Торопливо щелкнув пальцами, Эльджен сотворил магические щипцы и попытался ухватить ими одну из нитей.

«Хи-хи… Чего щекочешься?», — вдруг отчетливо прозвучало в его голове.

От неожиданности маг вздрогнул, щипцы рассыпались яркими искорками прямо в его руках. Он испугано оглянулся — вокруг никого не было. Голос был густой, низкий мужской бас. Никто из его волшебных вещей не имел такого, да и не умели они пользоваться мысленной речью.

Недоуменно помотав головой, Эльджен внимательно присмотрелся к лежащей перед ним дохе.

«Тулуп как тулуп… Чего пялишься?» — услышал он вновь тот же голос.

Ему показалось или доха действительно слегка шевельнула рукавом? Эльджен осторожно хлопнул по облезлому воротнику, но тот никак не отреагировал. Странно!

В любом случае, стоит проверить покупку более тщательно. Странный конструкт не мог появиться просто так. Возможно, умирающему магу все-таки удалось сотворить из дохи волшебную вещь или артефакт. Интересно, зачем было тратить на это последние силы? Вряд ли, чтобы создать что-то обыденное.

Эльджен довольно потер руки. Доха нравилась ему все больше. Вот только как «развязать ей язык»?

«Не надо ничего развязывать!»

Снова этот хрипловатый голос! Маг на всякий случай еще раз оглянулся, затем подошел к двери и выглянул в коридор. Как он и ожидал, там было пусто и темно. Похоже, ему не чудилось, доха действительно с ним разговаривала.

«Да я это… я! Тугодумистый ты наш! Только не доха, а тулуп!»

Вернувшись к столу, на котором была разложена его покупка, Элджен замер, задумчиво рассматривая ее.

«Чем зря глазеть, лучше помог бы! Глянь, что там у меня за дыра внутри, под левым карманом. Кажись, магия туда подтекает».

Даже не подумав, почему чужой артефакт им командует, Эльджен послушно склонился над левой полой. В тот же миг тяжелый рукав с размаху опустился на его голову, и маг уткнулся лицом в вонючий мех.

«Эй! Куда?! Не надо нос об меня вытирать!»

Придерживая обоими рукавами голову Эльджена, доха осторожно выскользнула из-под нее и взмыла под потолок. Брезгливо отряхнувшись, она обернулась вокруг своей оси, будто оглядываясь.

В комнате воцарилась тишина: перепуганные волшебные вещи боялись даже шевельнуться, так и замерли на своих местах. Лишь тихий протяжный скрип нарушил мрачное безмолвие — это медленно открылась маленькая дверца дорожного бюро.

«Пасть закрой — петли простудишь!»

Хлоп! Дверца поспешно вернулась на место.

«Хороший мальчик! Как барин твой очнется, скажи ему, что хозяин мне не нужен — я сам по себе гуляю. Адью!»

В следующий миг доха уже была в коридоре — выскользнула в приоткрытую дверь.

***

Громкий требовательный стук в дверь заставил старого скорняка оторваться от работы.

— Дед, выходи! Я товар привез!

Узнав голос внука, старик накинул на плечи тулуп, схватил шапку и открыл дверь. Парень топтался у порога, в распахнутую калитку виднелись нагруженные сани.

— Товар привез? Что у тебя сегодня?

— Мелочь всё, только пара больших шкур. Да и те неважнецкие. Одна — со старого козла, даже не знаю, куда ее пристроить. Уж больно вонючая.

— Ничего, придумаем что-нибудь.

— Через пару дней должна быть большая шкура, хорошая. Соседи мясо на ярмарку хотят везти, я уже договорился, что сразу товар заберу.

— Ты там проследи, чтобы случайно не испортили!

— Прослежу!

— Гнилья в сегодняшних нет? Хорошо смотрел?

— Откуда ему взяться, ежели морозы стоят?! Падали совсем нет, только замерзшие.

— А это что такое? — старик недоуменно разглядывал какой-то тулуп, лежавший сверху.

— Сам не знаю!

— Как это?

— А так! Утром, как ехать к тебе собрался, смотрю: под крышей нашего сарая, от дороги, что-то непонятное темнеет. Собака? Так высоко для нее. Куница? А как она там оказалась? И сугроб под стеной глубокий, не тронутый, и на крыше снег ровный, без следов. Подобрался ближе, пригляделся, а это — тулуп. Ох, и поповозился я, пока выдернул его из-под крыши. Даже отца звать пришлось. Мало того, что глубоко был заткнут, еще и зацепился за что-то.

— Кто же его туда заткнул?

— А я почем знаю? Вот тебе привез — может, придумаешь, что с ним делать? Мамка его ни в какую дома оставлять не хочет, говорит, ворожил кто-то против нас. Не мог он там просто так оказаться.

— Да это понятно, что дома ему не место. Мало ли зачем подбросили.

— Может, сможем продать? Чего добру зря пропадать?

— Ладно, подумаем. Но в дом ко мне тоже его не неси — в дровнике положи. Мало ли какая дрянь на нем нашептана.

Солнце клонилось к закату — короткий зимний день заканчивался. Один из лучей скользнул в щель плетеной стены хлипенького сарайчика, слегка осветив поленницу дров и темную мохнатую массу, лежавшую на ней. В ответ масса шевельнулась, будто собираясь приподняться, но в этот момент снаружи послышались шаги. Мохнатое нечто вновь замерло.

— Сюда, господин маг, сюда. Колдовать совсем не обязательно, мне бы только знать, что этот тулуп чистый, без ворожбы, — послышался голос старика-хозяина.

— Сейчас посмотрим, — прогудел в ответ незнакомый бас.

Заскрипела открываемая дверца, на пороге появился скорняк.

— Стойте! — послышалось у него за спиной. — Отойдите! Я сам! Не будем зря рисковать.

Старик исчез, а вместо него в дровник ворвался сноп ослепительно-яркой магии. Короткая вспышка на мгновение осветила сарайчик изнутри и тут же погасла.

— Можете закрывать! — послышался тот же бас. — Если там чего и было, его уже нет. Поджарилось!

Товар, приготовленный для завтрашней ярмарки, сложили в сенях, чтобы утром можно было быстро погрузить в сани. Сейчас зима, холодно, торговля короткая, потому выезжать придется пораньше.

Но утром все равно замешкались — никак не могли найти тулуп.

— Да вот же он! — воскликнул внук. — За сундук свалился.

— Странно, я его вроде на лавке оставлял, — удивился скорняк.

— Значит, кто-то переложил. Поехали уже!

Когда они прибыли на место, ярмарка шумела на весь квартал. Спеша сгрузить товар, старик отложил доху в сторону, на край прилавка, чтобы не мешала. В суете да толчее никто и не заметил, как меховая одежка шевельнулась и начала медленно сползать вбок. Очутившись на земле, она задрожала всеми полами, будто отряхиваясь, и… превратилась в большого черного лохматого пса. Осторожно выглянув из закутка между прилавками, зверюга проворно юркнул на дорогу, мигом очутившись на другой стороне.

Оказавшись в переулке за ярмарочной площадью, пес потрусил прямо по колее. Догнав какие-то сани, медленно ехавшие с ярмарки, он улучил момент, когда лошадь сбавила ход перед выездом из переулка, и вскочил на них. А на окраине городка, на узкой тихой улочке из саней выпала уже доха. Ловко откатившись в сторону, к колодцу, она метнулась за деревянный сруб и замерла там.

Место за колодцем было ненадежным: понятно, что не зря здесь так натоптано, небось, вся улица по воду ходит. Но спрятаться было больше негде, вокруг сплошные заборы да сугробы. Дорога прокатана узкая, тропинок нет. И по улице в таком виде не пойдешь — белый день еще, точно кто-то встретится.

Доха осторожно высунулась из-за колодца. К счастью, дорога была пуста. Надо пробовать, пока никто не появился!

Поднявшись немного вверх, доха выплыла на открытое пространство и остановилась. Ее полы мелко-мелко задрожали, рукава взмахнули как крылья… И ничего не произошло.

Сердито хлопнув рукавом, она обернулась вокруг себя и вновь начала дрожать, отклоняясь в разные стороны. Никакого толку!

Раздался протяжный скрип, калитка, расположенная как раз напротив колодца, отворилась.

Застигнутая врасплох доха испугано взмахнула полами, со всего размаху шмякнулась на землю и затихла.

— И чей же ты такой здоровый? — раздался женский голос. — Ты не кусаешься? Не кусайся, я тебя не трону!

Черный лохматый пес открыл глаза, немного приподнялся на лапах и удивленно покрутил головой. Получилось!

Женщина, набиравшая воду, снова посмотрела на него.

— Иди-иди! Ишь, среди дороги разлегся. В соседних домах дети живут, еще испугаешь кого.

Пес послушно поднялся и потрусил по дороге, виновато поджав хвост. Отойдя на несколько шагов, он осторожно оглянулся и припустил что было духу.

— Так ты говоришь, что тебя ограбил тулуп? — уже в который раз переспросил дежурный магполицейский.

— Да, ваше высокородие… — пробормотал проситель. — Как есть ограбил, все карманы вытряс.

— Но ты его не видел и опознать не сможешь?

— Нет, ваше высокородие… А это… водички можно? Пить хочется — аж жжет!

Дежурный устало кивнул и откинулся на спинку стула, ожидая, пока проситель встанет, зачерпнет воды из ведра, напьется, а потом будет долго цеплять металлическую кружку на вбитый в стену огромный гвоздь, все промахиваясь мимо. Пил он уже не впервые и, судя по тяжелому похмельному духу, заполонившему комнату, вставать к ведру еще будет не раз.

Больше всего дежурному хотелось вытолкать ничего не помнившего пьянчужку взашей, но бестолковый напарник успел завести на него «бомагу». Вот и приходилось теперь опрашивать просителя «по всей форме».

— Ежели это был тулуп, как он мог вынуть из твоих карманов деньги? У него же рук-то нет!

— Нету! — всхлипнув, подтвердил мужичонка. — Может, эта… Я у вас в камере посижу… посплю… Может, оно позже само вспомнится?

Еще в начале допроса невысокий и тщедушный проситель признался, что домой идти боится. Мол, жена и теща, узнав, что остались без его получки, со свету сживут. Вначале он просто намекал, а сейчас начал открыто проситься в кутузку.

Магполицейский, усилием воли отогнав предательскую мысль «А может, и правда в кутузку?», продолжил:

— Как оно было? Рассказывай снова.

— Ну эта… Вышел я, значится… Из этого… Ну кабачка… Да и думаю, дай, прилягу. Отдохну немного, прежде чем домой идти… На растерзание, значит… И прилег…

— Где прилег?

— Как «где»? Прямо в сугробе, чтобы не поддувало! Там, недалеко.

— А потом?

— А потом лежу и думаю, что вставать пора — зима ведь, мороз. Только вставать-то не хочется… У меня же обе, которые дома, страсть какие лютые! А въедливые!.. И главное, понимаешь…

— А доха? — нетерпеливо перебил его полицейский.

О лютых и въедливых он сегодня слышал раз двадцать, не меньше.

— Агась… Так, насчет дохи. Лежу, значит, и вдруг так тепло мне стало! Я, грешным делом, сразу подумал, что того… Ну вы знаете, всякое случается, когда выпивши… Не, вы не подумайте, я сам никогда! Я ж не забулдыга какой. Но друзья рассказывали, да…

— Ты о тулупе говорил.

— Ну да… Лежу, значит, согрелся, засыпать даже начал… И вдруг чувствую, будто одежа на мне шевелиться начала. Потом так тихо: «звяк, звяк». И слышится оттуда, где у меня потайной карман в тужурке. Я рукой к карману — а оно не пускает! Дохой прижало так, что не дохнуть. Прям аж как камень на груди…

— Дальше-то что было?

— Так ничего… Позвякало, да и замолкло. Но доха не отпускает. Наоборот, прямо в лицо мне тыкается. Смрад от нее такой, что чуть не задохнулся. Чем-то звериным — то ли бараном, то ли собачьей шерстью, несло. И вдруг у меня прямо в голове какой-то мужик говорит: «Спасибо, товарищ! Свободу угнетенным тулупчикам!»

— Так и сказал? Ты не путаешь? Слова-то странные какие, будто не наши.

— Не… не путаю. Я еще переспросил… спьяну-то не понял, что бормочет. Он мне и повторил.

— И что дальше?

— Да ничего. Сразу холодно стало. Я глаза открыл — нет никого, сугроб вокруг…

— А почему ты тогда думаешь, что это тулуп был?