Все бури

Глава 21. Останется только один

Длинный хвост, состоящий из скакунов, обозов и идущих пешком воинов, пылил по рыжей дороге. Потом волки разъедутся по своим домам до очередной войны. Во главе колонны ехала Мэренн. Одна, потому что король ехал впереди. Он пообещал ей, и она поверила.

Тот путь, что они преодолели по воздуху за несколько дней, растянулся на месяц, и осень полностью уступила время зиме. Скрипел снег под колесами, плясали снежинки в искристом холоде, застывали на меховой оторочке накидки Мэренн. Единожды показавшись в алмазах восторженной толпе, она сняла драгоценности: они холодили кровь. Стоять рядом с королем было незнакомо, выслушивать поздравления — непривычно, но держа за руку Майлгуира — вынести можно. Счастье было в том, что теперь каждую ночь они вновь проводили вместе. У Мэренн прошла даже тошнота и изжога, и она, смеясь, говорила Майлгуиру, что он — ее лучшее лекарство.

Мэренн смотрела на полную луну, вспоминая слова лесного лорда, и не знала, верить им или нет. Есть ли малейший смысл в обращении к луне? Кроме того, чтобы просто повыть на нее от счастья бега или избытка чувств. Да и что она может отдать взамен? У нее осталась только ее любовь, пылающий факел, несущий жизнь и смерть. Но любовь принадлежит двоим… Как и дети.

«Не стоит доверять лесным», — сказал ей Мэллин, а поведать о своих страхах супругу Мэренн не решалась. Она видела, что Майлгуир и так отдыхал только с ней. Вертикальная морщинка разглаживалась, темно-серые глаза светлели, губы улыбались. Ну, почти улыбались.

Майлгуир был счастлив, и этот миг Мэренн хотелось продлить навечно. Но они вернулись в Черный замок, и короля вновь поглотили дела. А за Мэренн ходило столько стражи, что ей казалось: ее посадили в тюрьму. Ей хотелось поговорить с кем-то, но ее ограждали от всех. Был ли хоть кто-то, счастливый в браке?

«Ты по-прежнему бегаешь от Дженнифер?» — обронил Джаред Алану.

«А ты все также любуешься Лианной?» — ответил Алан Джареду.

Подслушанный диалог Мэренн не порадовал. Детей в Черном замке не было, детей здесь не было чуть ли не триста лет. Это Укрывищу повезло сразу с Мэренн и Граньей. И им, родившимся в один год. И правда, как сложно будет детям среди взрослых! Но… главное, чтобы эти дети жили. В отсутствие Майлгуира развлекать Мэренн приходил Мэллин, а с ним — подросший в грозного с виду пса Вьюнок, тут же лезущий целоваться. Мэренн кусала губы, чтобы не расплакаться. Казалось, под гнетом смертельной опасности все было проще., а теперь Мэренн не знала, кому можно верить. Мэллин был безгранично предан брату, а сам же Майлгуир отступал, терялся, пропадал в коридорах власти.

— Фаррел уезжает, — доложили однажды ей.

— Я лишь хотел выразить свое почтение, — поклонился небесный. — И показать прекрасной даме портрет Майлгуира.

По знаку небесного принца вынесли портрет, сдернули серебристое полотно. Мэренн замерла.

— Это прекрасно! Жаль, что он никогда на меня так не смотрел.

— Он смотрит на вас так, когда никто не видит. Он влюблен, просто плохо это показывает. Волкам больше свойственна страсть, чем-то, что мы, небесные, называем зефиром. Это притяжение душ, не тел. Так вот, между вами зефир есть. Верьте не глазам, верьте сердцу, о прекрасная королева.

— Я вижу зеленую ветку, — присмотрелась Мэренн к изображенному за Майлгуиром дубу. — Так это правда?

— Да.

— Только одна? — обернувшись к окну, ровно спросила Мэренн.

— Но ведь это уже очень много!

— Прощайте, принц. Всего вам благого.

Подходило время рожать, а Мэренн одолевали сомнения. Можно ли доверять супругу? Где эта башня снов?

Может, стоит поискать в библиотеке?

— Скажите, — обратилась Мэренн, роясь в очередном томе. — А где в Черном замке башня снов?

— В Черном замке нет такой башни, — удивился ши и подошел ближе. — Моя королева, кто сказал вам об этом?

— Никто, мне показалось, — отошла Мэренн, придерживая живот. — Просто я заинтересовалась архитектурой.

— Вот тут все о башнях дворца, — протянул ши толстый фолиант.

Она сама все узнает! Красивые виды, стрельчатые окна и примечания. «Башней снов иногда называют левую, самую высокую сторожевую башню Дома Волка. Закрыта две тысячи лет назад».

Вот оно! Мэренн еле дождалась темноты. Луна светила вовсю. Оставалось только избавиться от охраны…

Двери хлопнули, и Майлгуир поднял взгляд. На пороге стоял Джаред, держа на руках Мэренн.

— Что случилось? Она жива? — Майлгиур ринулся вперед.

— Да, мой король, — Джаред осторожно опустил королеву на диван.

— А… дети? — голос Майлгуира дрогнул.

— С ними все хорошо, мой король, — склонил голову Джаред. — Она чуть не сорвалась с башни. С левой башни.

— Как? Как это могло случиться? Мэренн, очнись! — тряхнул Майлгуир ее за плечи. — Что ты натворила!

— Я должна была хоть что-то сделать! — откашлялась она. — Я почти дозвалась!

— Что с тебя попросили? Что?

— Нашу любовь, — отвела взгляд Мэренн.

— И хотела отдать ее?! Как ты могла? Ты все решила за меня!

— Я слышала про наследника! Об этом говорят все, но никто не говорит про девочку! Я хотела отдать нашу любовь, чтобы жила наша дочь! — выкрикнула Мэренн.

— Хорошо, что у тебя не вышло. Я смогу защитить ее!

— Может, и да. А если нет? Ты смог защитить своего сына?

— Нет, не надо, — протянул руку к жене. — Даже не смей!

— Не смей что?

— Не смей упрекать меня в смерти моего первенца!

— Прости. Я не представляю, что тебе пришлось пережить, Я просто не хочу, чтобы это повторилось. Ты сможешь пережить гибель еще одного ребенка? Я — нет. Ты уже похоронил нашу дочь, ты смирился с ее смертью!

— Я ни в чем не желаю мириться! Но мне многое приходится делать вопреки личным желаниям. Этим король и отличается от обычного ши.

— Тогда мне очень жаль, что ты король! — выкрикнула Мэренн. Майлгуир шагнул вперед. — Что, ударишь меня?

— Как ты можешь? — опустил он руки. — Я никогда не причиню тебе вред. Я боюсь опалить тебя своей страстью, лишь поэтому я не трогаю тебя в эти ночи. Но по-прежнему люблю и желаю! Прошу, успокойся, любимая! Что?

Мэренн побледнела и прикусила губу.

— Мой король, начинается, — тихо сказал Джаред. — На день раньше, но это не страшно. Дети просятся в этот мир.

Мэренн очнулась от крика. Ей говорили, что она молодец, что все прошло быстро. Она помнила новорожденного мальчика и крохотную девочку, но сейчас, ночью, был слышен только один голос.

Она накинула плед и прошла в детскую, запретив себе паниковать.

Дей замолчал. Он покряхтел, но не плакал. А вторая кроватка… Мэренн без сил опустилась на пол. Вторая кроватка пуста.

— Нет! — подошедший Майлгуир еле успел подхватить ее.

— Ты все-таки все решил, да? — всхлипывала Мэренн, цепляясь за его сюрко. — Ты отдал мою девочку, мою Гвенн им?!

— Джаред? — тихо сказал Майлгуир явно не волчице.

— Да, мой король, пора, — тихо произнес советник. — Очень пора. И луна в разгаре.

— Пойдем, — сказал Майлгуир Мэренн.

— Я с ним больше не расстанусь! Никогда! — с рыком, не хуже Майлгуирового, ответила Мэренн, подхватывая Дея.

— Тебе не придется, — выдохнул Майлгуир. — Тебе не придется расстаться ни с одним из своих детей.

— Но здесь нет Гвенн, — всхлипнула Мэренн.

— Я говорил, волчушка, — в проеме двери появился Мэллин. — Не верь глазам, верь сердцу.

Мэренн подхватила покрепче Дея, все еще ничего не понимая.

— Я буду скучать по тебе, королева, — уронил вслед уходящим Мэллин. — Иди за своим мужем.

— Зачем? — горько спросила Мэренн.

— Только так вы будете вместе с вашими детьми, — ответил советник.

«Подданные благого Мира! Сегодня под страхом смерти запрещено смотреть в окна в ночное время, запрещено выглядывать из окон и выходить в ночную тьму», — кричали невидимые герольды.

Мэренн ничего не соображала. Они вышли из дворца и долго шли по пустынной дороге.

Было и правда темно. Беззезддная и безлунная ночь, и только длинная желтая змея из факелов шла туда, где не было ничего, и обрывалась прямо на пустоши.

Мэренн тихо шла за Майлгуиром между двух рядов волков, с факелам в руках и с завязанными глазами. По этой дороге они возвращались с Драконьего Хребта.

Дей, не зная о сложностях жизни, тихо спал на ее руках.

— Наша дочка останется новорожденной, — остановив Мэренн, произнес Майлгуир.

— Я поняла! — прикусила губу Мэренн, не сказав: «сколько можно меня мучить?» надо думать о Дее, надо думать о сыне, пусть весь мир превратился в один враждебный ужас.

— Пожалуйста, тише, — попросил Майлгуир. — И прости меня за все.

Он сделал шаг в сторону от дороги и потянул за собой Мэренн. В этом месте не было ничего прии свете дня, а сейчас в бархатной мгле шевелились полупрозрачные ветви, гладили плечи волчицы. Она шла за мужем все дальше и дальше, не понимая, в каком они мире. Может быть, это уже мир теней?

— Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь. Скажи, где Гвенн?

— Вынести ее в ночь рождения было необходимо, — отвел взгляд Майлгуир.

— Как ты мог? Что ты за отец?

— К сожалению, я не только отец.

— Да какая мне разница, если ты! ты отдал ее! ты отдал мою… нашу дочь! ты отдал ее друидам! — Мэренн чуть не выронила Дея.

— Я отдал ее, я отдал нашу Гвенн…

— О пресветлый Луг!

— Но не друидам, — договорил Майлгуир и улыбнулся. — Пойдем, я все покажу. Осталось немного.

Вокруг светлело, словно светила яркая луна. Около лица Мэренн закружилась большая стрекоза.

— Пил-л-лик, это наша королева? — сказала стрекоза.

От удивления Мэренн остановилась и уставилась на феечку. Феечка сложила ручки на груди и тоже уставилась на Мэренн.

— Вынести дочь незаметно для всех было трудно, но необходимо. «В этот год родится только один»? — усмехнулся Майлгуир. — Что же, пусть так и будет! Мы объявимся через год и покажем годовалого Дея и новорожденную Гвенн. Ты будешь рядом с обоими своими детьми.

— Так мы не умерли?

— Нет.

— Но… ты говорил, нельзя слишком долго быть в Грезе? — недоверчиво спросила Мэренн.

— Это не Греза, это ее преддверие. Здесь прожить можно, если разрешат феечки.

— Мы разрешил-л-ли, пил-л-лик! — зажужжало волшебное создание и затрепетало крылышками.

— Что ты сделал?

— Не знаю насколько, но я обманул смерть. Я нашел проход.

— Ты смог обмануть друидов?

— Не нарушив ни один закон.

Майлгуир отодвинул тяжелые лапы высокой ели.

Где-то недалеко довольно журчал ручей, пели птицы, а в огромном дупле в гамаке из паутины лежала маленькая девочка с черными волосами. Раскосые глаза ее были плотно закрыты, крохотные ручки сложены на груди. Феечки покачивались на ее плечах.

— Доченька! — рванулась Мэренн, но Майлгуир удержал ее.

— Только не трогай колыбельку! Здесь свои законы, но зная их, выжить можно. Ничего не ешь, иначе потеряешь память. Питье нам будут приносить феи. Напиток сладок, но не приторен. Год пролетит незаметно, а твоя любовь и твоя жизнь останутся при тебе. Как ты и хотела, я буду тут простым ши. После возвращения нельзя будет…

— Но что ты отдал за это? — перебила его Мэренн.

— Ничего, стоящего жизни нашей дочки, — прикрыв глаза, произнес Майлгуир.