Второй шанс

Глава 11. Подготовка к Ученому Совету

— Ты чего, Катюш? — Саша вопросительно взглянул на свою спутницу, прекрасно понимая, что та чем-то огорчена. — Что случилось?

— Бесстыжие, — только и сказала Катя.

— Кто? — удивился ее кавалер, озираясь по сторонам.

— Все! Неужели они не видят, что ты не один?! Что с тобой твоя девушка! А они пялятся на тебя и пялятся! Вот зачем ты стал таким красивым?

— Котенок, — обнял ее за плечи юноша, — они не на меня, они на этот шикарный костюм пялятся!

— Сначала на костюм, а потом на тебя! — настаивала его ревнивая подружка, и, немного поразмыслив, скомандовала: — Вот что! Ты этот костюм будешь надевать только по торжественным случаям! Когда мы будем куда-то ходить вместе! И уж в школе в таком точно делать нечего! Ты его быстро испачкаешь и испортишь!

— А в чем же я тогда буду ходить на занятия? — удивился юноша, изумленно пожимая плечами.

«Мда-а… эти девочки такие девочки. Во все времена. Психовать из-за какого-то костюма. Впрочем, какой женщине понравится, что таращатся не на неё, а на её спутника? Никакой. Были времена, когда и в той жизни ревностно воспринималось особое вниманию к моей персоне. Ага. Особенно, когда мы с супругой на спектакли в театр ходили, — и в голове, словно кадры старой заезженной кинопленки, понеслись воспоминания. — Она родимая добрую половину постановки не на сцену смотрела, а отслеживала заинтересованные взгляды дамочек в зале. Да-да, и такое бывало. Правда моя ненаглядная сначала молчала, злость так сказать накапливала, а потом, как домой вернемся, носится по комнатам сквозняком, губы дует, но молчит. Переоденемся, в постель ляжем. Молчит. А мы-то мужчины откуда понять должны, чего они там молчат: посуду за собой с детства мыть приучен, впрочем, как и крышку в писуаре опустить да и носки по дому не разбрасывал никогда… почти. Ну бывало шуточки в гостях за столом свои фирменные отпускал и анекдоты, а как без этого. Я, между прочим, всегда был душой компании. По части умных разговоров, да поддержания настроения, я профи. Чего обижаться-то? Порадуйся, что у тебя такой мужчина эрудированный во всех сферах и областях. Нет же. Надо было оказывается сидеть и молча салаты жевать. Рот лишний раз не разевать. А если хочется? Если харизма наружу прёт и инстинкты лидерства в венах бурлят. А? Чего с этим делать-то? Мы мужики! Нам по законам природы хочется друг перед другом хорохориться, кто круче. Вон у птиц как самцы весной песни горланят, самочек привлекают. Я уж про котов мартовских умолчу. Да у нас-то и возможностей побольше, харизму-то эту проявить. Я кстати петь не умею, как и танцевать. И с внешностью альфа самца как-то тоже не сложилось. Ну уж какой есть. Только и оставалось мозг в дело пускать, ну и обаяние конечно. А как без этого. Мужской шарм — это вообще целая наука. Но сейчас не об этом. Так вот моя все проблемы, наболевшие за день, в супружеское ложе приносила. Только там, таращась на её спину, ко мне повёрнутую, понимал, что где-то накосячил. Засекал минуту и: три, два, один… „ба-бах“! Вот тут я и узнавал о себе много нового. И как на Зинку не так посмотрел, и как Ирке улыбнулся три раза, и Людке салат аж через стол передал слишком любезно… Ну в общем Фаина Раневская, что внимание принца к её дочуркам фиксировала — на максималках. А чо? Классика. И ведь не заметит, как я с её начальником полтора часа лясы точу. Терплю, ради неё, все его дебильные шутки и нескончаемое бахвальство. Тесть — это вообще отдельная тема, из разряда: Ты меня что это, зятёк, не уважаешь? Не уважа-аешь. Выпить с отцом твоей жены отказываешься. Отка-азываешься. И ведь знал, что не пью. Нет. Не отстанет пока мозг не вынесет. Методично. И ведь на хрен не пошлёшь. Родня.

Как там у Бутусова?

«..Скованные одной цепью,

Связанные одной целью..»

Нет, ну цели-то у нас конечно же были разные, а вот про цепь в точку…»

— Да ты меня не слушаешь совсем! — требовательный голосок девушки буквально вырвал из давно забытых времён. Кстати, хороших времен. Ведь столько было настоящего, искреннего, светлого, незабываемого…

— Катюш, я что-то не пойму тебя. То я слишком плох в спортивках, то слишком хорош в костюме. Ты уж определись.

— А вот для школы мы пойдем сейчас и купим тебе костюм в Универмаге! И не спорь со мной!

— Даже в мыслях не было, Катюш!

— Саша!

— Что, Котенок?

— Ты стал таким хорошим, что мне даже страшно! Не споришь, соглашаешься! Раньше ты по каждой мелочи со мной ругался! — призналась откровенно подружка.

«Потому что мне не шестнадцать лет, а гораздо больше, и я сильно поумнел за эти годы, и понял, что нет бесполезнее вещи на свете, чем спорить с любимой женщиной. Она все равно добьется своего».

— Страшно? Это почему еще?

— Не знаю! Вдруг ты решишь, что я для тебя не достаточно хороша? Знаешь, я порой бываю такая противная!

— Какие глупости! Выброси из своей прекрасной головки всякую ерунду. Обещаешь не ревновать без повода?

— Обещаю, — нехотя выдавила девушка, все еще дуя пухлые губки.

— Так-то лучше. А я обещаю этих поводов не давать.

Войдя в подъезд, они шустро поднялись на этаж с квартирой Бессоновых. Когда мама открыла дверь, она всплеснула руками от восторга:

— Витя! — позвала она мужа. — Иди посмотри на этого красавца!

Из комнаты, с газетой в руках, вышел отец Кати и, оценив преображение паренька, одобрительно произнес:

— Хорош! Но… кое-чего не хватает! Сейчас.

Спустя минуту, он вернулся в комнату, держа в руках охапку галстуков. Катя тут же их перехватила и принялась с энтузиазмом прикладывать каждый по очереди к костюму, периодически оборачиваясь и поглядывая за реакцией своей, опытной в этих вопросах, мамы. Наконец, она выбрала один и стала умеючи завязывать хитровыдуманный узел.

— Идеально! — воскликнула мама. — Доченька, у тебя отличный вкус! Александр, а как тебе самому? Нравится то, что видишь в зеркале?

— Конечно, — парень благосклонно улыбнулся, хотя в прошлом ненавидел галстуки, считал их удавками придуманными для экзекуции мужчин и никогда их не носил. — Катя копия своей мамы: и красотой, и умом, и прекрасными манерами!

— Катюша, внимательно следи за ним! Это будет такой дамский угодник! — рассмеялась польщенная комплементом мама.

— Даже слишком идеально, — буркнула дочка.

— Что случилось, Катя? — спросила, уловившая изменения в настроении дочери, мать.

— Мама! На него все женщины обращали внимание, когда мы шли из магазина! — расстроенно пожаловалась Катя.

— А на кого смотрел он? — посмеивался отец, прекрасно понимая, что дочь просто не хочет делиться вниманием кавалера с другими представительницами прекрасного пола.

— Он смотрел только на меня! — честно призналась дочь.

— Ну так чего ты расстроилась? Пусть лучше на него смотрят, как на привлекательного парня, чем как на неопрятного неряху! — рассмеялась мама.

— Ничего, — махнула рукой Катя. — Мы не будем рисковать! Сейчас пойдем в универмаг и купим там простой костюм на каждый день! Нечего портить в школе такую прекрасную одежду!

— Очень правильная мысль! — одобрила мама, и, склонившись к дочери, прошептала ей на ухо: — Молодец дочка! Правильно мыслишь! Береженую Бог бережет!

— Есть еще одна вещь, — перебил идиллию отец Кати, приподнимая многозначительно брови и выставляя указательный палец вверх. Женщины переглянулись, а Саша, не ожидая уже ничего, что может действительно его заинтересовать, принял позицию пассивного наблюдателя.

Отец вернулся в комнату, держа в руках кожаный саквояж. В том, что это очень ценная и старинная вещь не было ни единого сомнения. Нет, выглядел он отлично. Темная натуральная кожа светилась благородным блеском. Медные застежки красновато оттенка придавали саквояжу солидности и надежности.

— Вот, Александр, тебе саквояж, в котором ты принесешь свой прототип изобретения завтра в институт на ученый совет! — произнес академик с каким-то благоговейным трепетом. — Видно пришло время и мне передать эту эстафету дальше.

— Это, наверное, очень дорогая вещь? — с опаской, и, одновременно, с восторгом, произнес юноша.

— Открой и посмотри, — предложил мужчина и его глаза засветились плохоскрываемым восторгом.

Саша осторожно взял переданный ему саквояж и открыл его. Внутри он был разделен на несколько отсеков. На одной из стенок была прикреплена потемневшая от времени металлическая пластинка, на которой красовалась выведенная каллиграфическим почерком надпись на дореформенном русском языке. Начертаное Саша прочел вслух: — Мастерская Спиридонова К.Ф. 1825 год.

— Ему же почти… сто пятьдесят лет! — благоговейно произнес впечатленный юноша.

— Да! Это саквояж врача тех времен. И он использовался по прямому назначению почти до самой революции, переходя от одного владельца к другому, — подтвердил отец Кати.

— Откуда он у Вас? — не сдержался юноша, прекрасно осознавая бестактность вопроса.

— О-о! Эта очень интересная история! — начал академик. — Этот саквояж мне вручил мой учитель, профессор Ленинградской Военно-Медицинской Академии, Никитов Валентин Михайлович. А ему его учитель, профессор Сорокин, а тому его.

— Здорово! А зачем? Что в нем такого особенного? — вмешалась дочка.

— Это… вроде как талисман. Но главное не сам саквояж, главное те слова, которые мой учитель мне сказал, когда передавал его.

— Какие? — хором воскликнула молодежь.

— Эти слова передавались из поколения в поколение, от одного ученого к другому. Я тогда спросил своего учителя, зачем он столько времени возится со мной, простым студеном. Уверял, что я никогда не смогу ему вернуть этот долг времени и сил, которые он на меня тратит.

— И что он ответил? — с горящими глазами спросила Катя.

— То, что я сейчас скажу Александру, — лицо академика стало серьезным и невозмутимым. — Я занимаюсь с тобой не для того, чтобы ты когда-то помог мне. Я занимаюсь с тобой, чтобы ты, когда придет твое время и ты будешь на вершине успеха, и к тебе придет такой же, горящий жаждой знаний, новый молодой ученый, беспрекословно с готовностью и рвением помог ему, — отец помолчал, и добавил: — Завтра мы увидим, настало ли мое время передать тебе этот саквояж. Чтобы уже ты ждал нового юношу, которому передашь его позже!

Все замолчали осмысливая все вышесказанное и осознав всю глубину мысли, поняли главное. Наука — это не только изобретения и открытия. Это традиция научного общения, сохранения и передачи того огня познания тайн природы, который и двигает настоящих ученых. И который они передают друг другу через все времена. Пусть с трудностями и невзгодами, противоречиями и интригами. Но это их жизнь… жизнь настоящих ученых, горящих душою за любимую идею, за желание движения вперед, стремление к высоким целям и далёким горизонтам. Да, пускай не всегда на этом непростом пути, встречаются их ждёт успех и одобрение со стороны коллег. Пусть не всегда честны помыслы и ясны намерения. Но это особый мир. Со своими законами и правилами, взлётами и падениями. Мир учёных!

И вот сейчас, глядя на этот скромный, но одновременно дорогой саквояж, каждый из присутствующих, особо остро почувствовал дыхание времени. Тот непередаваемый дух единения многих и многих поколений учёных, объединённых веками.

— Я не подведу, — твердо ответил Саша и отец Кати, слегка прикрыв веки, одобрительно кивнул.

— Все! Идем! — перебила всю торжественность момента, своенравная дочь. — Нам еще в универмаг нужно успеть! Потом разберётесь со своим саквояжем.

И она, пока благородные речи отца полностью не завладели вниманием благодарного слушателя, поспешила перевести ситуацию в свою пользу. Схватив кавалера за руку, она решительно потащила его за собой — прочь из квартиры.

Но, победа Кати оказалась сомнительной и недолгой. Из оперы: «От волка бежал, да на медведя напал». Выйдя из подъезда, где жили Бессоновы, они направились домой к Саше, но возле соседнего подъезда они неожиданно столкнулись с его, так называемыми родственничками: мамой и старшим братом, ну и в качестве бесплатного приложения Нинка. Впрочем, как позже оказалось, не таким уж и бесплатным. Эта своего не упустит.

— Здравствуй, Саша! — радостно воскликнула мама. — Здравствуй, Катюша.

— Здравствуйте, Людмила Петровна! — поздоровалась в ответ Катя, растерянно переводя взгляд с Саши на мать, но тот упорно молчал, лишь кивнув в ответ. Алексей с Ниной, абсолютно не разделяя восторг матери, на «торжественность» момента тоже отреагировали короткими кивками.

«Ну надо же! Актриса Большого театра. Зачем так переигрывать?» — лицо младшенького перекосилось в ироничной ухмылке.

— Господи! Какой костюм! — мама со знающим видом пощупала ткань пиджака и оценила фасон костюма. — Сынок, где ты его купил? Мало того, что таких нет нигде, так он и стоит больших денег. Даже у Василия Петровича, такого нет!

«Да неужели, — в душе сыночка всё клокотало от распираемого хохота. — Как же так? Квартира четырёхкомнатная, машина, дача… чего там у него ещё? Да хоть самолёт. А костюма приличного нет. Что ж ты, маман, так прогадала. Могла с мужем оставаться. Он скоро ещё не так одеваться начнёт. И с девочками молоденькими зажигать. Вот посмотрю я тогда на твой удивлённый фейс».

— Ну как где? В магазине. По блату конечно великому. Спасибо маме Кати. Но не бесплатно. Деньги одолжил. А то завтра я выступаю с докладом перед ученым советом Института Белка, с демонстрацией прототипа. Пришлось подсуетиться, чтобы выглядеть презентабильно… в смысле прилично.

— Что? — мама пребывала в полном недоумении, а парочка злыдней, стоящих рядом, так и застыли с разинутыми от удивления ртами.

— Так получилось, — не стал вдаваться в подробности ее младший сын.

Пока мать расспрашивала сына, между девушками тоже состоялся шушукательный диалог.

— Мы только что вернулись из месячного путешествия по Кавказу и Крыму, — жеманно, не понимая как она глупо выглядит со стороны, тягуче растягивая слова, произнесла Нина, надменно глядя на свою, вроде как, соперницу.

— А мы с Сашей закончили работу над его изобретением, которое перевернет всю медицинскую науку! О котором он завтра доложит на Научном совете института, — улыбаясь ответила Катя.

— Что? — Нина даже в лице переменилась от подобной новости. — Это… это когда же он успел-то? — и тут же, спохватившись, что откровенно палится, увела диалог в другое русло: — Вижу, ты решила его приодеть? — ехидно прошипела Нина. — И правильно, а то он все время ходил как оборванец, мне всегда было стыдно идти с ним рядом.

— Ты меня извини, Нина, но ты как была хабалистой дурой, так ею и осталась! — Катя продолжала улыбаться, в душе наслаждаясь промахом конкурентки, который та только, что совершила.

— Это почему она дура? Да еще и хабалистая? Ты следи за языком! — бросился защищать свою пассию старший брат.

— А ты разве не понял? Алексей? — так же улыбаясь ответила подружка младшего брата. — Она только что заявила, что твоя мама, в тот момент, когда она еще не ушла из вашей семьи к академику Соколову, совсем не заботилась о Саше. Если он ходил, со слов Нины, весь такой оборванный и неопрятный, что даже Нине, которая сама была тогда одета как торговка с базара, было стыдно идти с ним рядом.

— Я думаю, — сказала сухо мама братьев, прислушавшись к пикировке девушек, — ты, Нина, не права. Конечно, такого костюма у Саши не было, но и оборванцем он никогда не ходил.

Нина вспыхнув от такой оплошности, густо покраснела, злобно зыркая карими глазёнками в сторону соперницы. Но Людмила Петровна сама, во избежание усугубления накалившейся обстановки, спешно переключилась на режим заботливой мамочки.

— Саша, у вас с папой все хорошо? Что вы кушаете, как с чистой одеждой? Нас не было целый месяц.

— В самом деле? А я и не заметил! — язвительно ответил младший сын. — У нас не просто все хорошо, у нас все отлично! А скоро будет еще лучше! Простите, нам пора идти. Готовиться к докладу нужно. А ты, Алексей, сам следи за языком, когда разговариваешь с моей девушкой. Вижу, общение с Ниной не пошло на пользу твоим манерам. Хотя, чего еще было ожидать иного, с кем поведешься того и наберешься!

— Ты я вижу стал очень борзым, как башкой стукнулся! А если я не буду следить за своим языком? — нахально спросил старший брат, который раньше был физически крепче младшего.

— Тогда я засуну тебе его в одно место, и не думаю, что тебе это понравится! — твердо и решительно произнес Саша.

— Что? — Алексей хотел кинуться на младшенького с кулаками.

— Что слышал!

— Дети! Немедленно прекратите! — строго сказала мама. — Вы же все-таки братья!

— Ты как была моей мамой, ею и останешься этого не изменишь и я благодарен за твою прежнюю заботу обо мне, но эту помесь Каина с Иудой, я больше братом не считаю!

— Саша! Что ты такое говоришь?! — ужаснулась мама, прикрывая рот наманикюренными пальчиками.

— Если он захочет, то сам всё расскажет. А мне он больше не интересен! Простите, но нам пора, до свидания, — и Саша, крепко ухватив Катю за руку, повел ее домой.

Когда они вошли в квартиру, Катя внимательно посмотрела на своего кавалера и сказала:

— Саша! Ты мне ничего не хочешь рассказать?

— О чем, Котенок?

— Почему ты назвал своего брата Каином? Почему Иудой я поняла. Он бросил вас с отцом и ушел с твоей мамой. К этому академику Соколову.

— А что не так с Каином? — пытался соскочить с темы Старик-Саша.

— Саша! Не делай из меня дурочку! — рассердилась девушка. — Я прекрасно знаю, что по Библии, Каин убил своего брата Авеля. Что ты имел ввиду, когда назвал Леху Каином?

— Котенок, может быть тебе не нужно об этом знать, а! Крепче нервы.

— Это почему? Мама говорит, что больнее всего, предают самые близкие люди. А он твой брат. А что, если он обратится ко мне, якобы от твоего имени, а я не и знать не буду всей правды о нем! — кипятилась его подружка.

— Ты права! Хорошо. Говорить об этом очень неприятно.

— Подожди! Ты хочешь сказать, что… — Катя закрыла рот ладошкой, с ужасом глядя на своего парня.

— Да, Катя. Он хотел меня убить. И эта авария, в результате которой я потерял память, была не случайной. Это он ударил передним колесом своего велосипеда в заднее колесо моего, в результате чего, я потерял управление и уже сам врезался в бетонное ограждение.

— Саша! Это очень серьезное обвинение! Какие у тебя факты?

— Помятые колеса велосипедов. Его попытка скрыть, что это он виновник аварии. Да он и сам этого не отрицал в нашем разговоре наедине.

— Зачем ему это? Подожди! Неужели из-за Нинки? — спросила пораженная всем услышанным девушка.

— Думаю, что главным образом из-за этого. Хотя… — сводя брови вместе, Саша задумался. — Но подожди! Как я об этом сразу не подумал! Возможно есть еще что-то, о чем я не помню! Возможно старый Саша что-то знал, или что-то видел, чего так боится Леха. И Нинка это только предлог, попутный приз.

«Ай да Катя! А ведь она возможно права. Интересно, интересно! Какое преступлением можно скрыть убийством? Наверное, не менее тяжкое. Я вообще не знаю о своем бывшем старшем брате ничего. Ладно, сначала завтрашний доклад, а потом я этим займусь более основательно. И еще. Он очень волновался, когда я сказал, что поменяю замок, и он не сможет сам приходить в квартиру. Может в ней что-то спрятано? А он хочет это забрать? Нужно завтра же все осмотреть и обыскать!» — пронеслись мысли в его голове.

— Саша, ты понимаешь, что это значит? — встревоженно сказала Катя.

— Что же?

— Что он на этом не успокоится! И будет совершать попытку за попыткой, чтобы осуществить задуманное! Нужно сообщить в милицию!

— Я его предупредил, что если со мной что-то случится, то письмо об этой ситуации отправится в прокуратуру. Думаю, пока он уверен, что я ничего не помню, он будет ждать!

— Хорошо, Саша, переодевайся и идем скорее. Универмаг закроется, если мы еще кого-то по дороге встретим! — скомандовала Катя.

Когда дома, он снял галстук, костюм и рубашку, Катя все аккуратно развесила на вешалки и поместила в шкаф. В это время, юноша снова надел шорты и футболку.

В универмаге, Катя быстро нашла обычный мешковатый школьный костюм синего цвета. Конечно, после первого костюма, он выглядел ужасно, но девушка была очень довольна. Быстро рассчитавшись, Катя всунула пакет, обёрнутый бумагой и перехваченный шпагатом, в руки Саше и, подцепив его под руку, потащила, пока он не вздумал возражать, из магазина.

— Ты чего?

— Я раскомплектовала костюмы! — призналась девушка. — Я же не виновата, что у тебе разные размеры в талии и в плечах, и боялась, что нас поймают!

— Ну ты моя разбойница! — попытался обнять ее, расхохотавшийся юноша.

— Иванов, ты что творишь?! Тут же люди кругом! — зашипела, словно дикая кошка, изумленная подружка. — Еще целоваться тут начни!

— Извини, Котенок! Просто мне так приятно, что ты обо мне заботишься! Давно со мной такого не было, — он запнулся, но Катя не предала этой фразе особого значения.

— Ну а как же иначе! — сказала девушка.

Они купили мороженое у мороженицы с холодильником на колесах и, весело переговариваясь, пошли домой. Начинало темнеть, за всеми хлопотами они не заметили, как быстро пролетел день. Юноша проводил девушку до ее подъезда.

— Значит так! — сказала деловым тоном его подружка, — Завтра, в половине девятого, я у тебя! Будь готов. Оденься и приготовь все, что возьмешь с собой в Институт. Ах да! Прими душ и помой голову. Все будет хорошо. Я с тобой!

— Спасибо. Но про душ могла и не напоминать, — он широко улыбнулся. Его забавляла эта детская непосредственность девушки, её светящиеся от счастья глаза с оттенком ясных небес. — Не знаю, что бы я без тебя делал!

— Ясно что! Пропал бы! Но я рядом с тобой. Всегда!

— Теперь моя жизнь и судьба в надежных руках! — рассмеялся Старик-Саша.

— Хорошо! До завтра и спокойной ночи, — сказала девушка и пристально посмотрела на него. Он все правильно понял и поцеловал ее очень осторожно в губы.

— Ты такой развратный, Иванов, — сказала довольная Катя, — если ты на улице такое творишь, что же будет если мы останемся наедине?

— Только то, что ты захочешь сама! Я же обещал! — и он снова потянулся к девушке. Но она положила пальчики своей ладошки на его губы.

— Не все сразу и не так быстро! Я, может быть, все еще сержусь! — рассмеялась его подружка кокетливо.

— Как же мне заслужить твое прощение?

— Выступи завтра так, чтобы они все языки проглотили, и тогда я подумаю о том, как тебя наградить! — лукаво сказала юная прелестница, и добавила: — Чао, какао! До завтра!

И девушка убежала в подъезд.

Через пять минут она ему уже махала из своего окна. Он помахал ей в ответ и направился домой.

Дома его ждал отец. Он разогрел вчерашние отбивные и сварил гречку. За ужином сын все ему рассказал. В том числе и о встрече с мамой.

— Как она выглядит? — спросил отец, вроде как небрежно.

— Хорошо выглядит. Они месяц отдыхали все вместе на Кавказе и в Крыму. Загорелые и отдохнувшие, — не стал ничего скрывать сын.

— Она всегда об этом мечтала, — вздохнул отец.

— Батя, — перевел Саша разговор на другую тему. — Завтра я выступаю в Институте белка перед ученым советом с нашим прототипом изобретения. Ты придешь?

— С твоим изобретением! С твоим, сынок! Это твой триумф, я не буду тебе мешать. Кроме того, мне могут начать задавать вопросы, а я не хочу выглядеть дураком.

— Может быть ты и прав, — задумчиво произнес сын. — Хорошо, я пойду писать черновик отчета для завтрашнего доклада. Отец Кати сказал, чтобы я сам это сделал.

— Это обычная практика, — подтвердил отец.

Саша встал из-за стола, помыл посуду и направился в свою комнату.

Задумчиво повертев головой, первое что он решил сделать, так это тщательно ее обыскать.