Я царь. Книга XXVIII

Глава 24 Несколько царей в одном здании

Улицы Москвы.

Что почувствует человек, вышедший из комы, когда узнает, что страна очень сильно изменилась. Буквально несколько часов назад случился переворот. Царь пропал. А Сахалин теперь это другая страна?

Наверное, первой мыслью будет, что это все розыгрыш? Но потом спустя несколько минут в ожидании того, что сейчас из шкафа выскочат товарищи, громко смеясь, наступает отрицание. Нет. Такого не может быть. Это просто бред. Или все же слишком долго затянувшаяся шутка?

Но у Александра Сергеевича Пушкина было немного не так.

Он бродил в своем подсознании бесконечное количество времени. Он не знал, сколько прошло. Несколько минут или веков. Лабиринты сознания не имели пределов. Не было даже намека на то, что где-то есть выход, и есть ли он вообще в принципе?

У Александра осталось только два пути. Сдаться или идти до конца. Но все же ему помогли определиться. Странная женщина, явившаяся к нему в подсознание.

Пушкин был опытным магом и точно знал, что она не плод его воображения, а маг извне. Причем очень сильный, раз смогла забраться так далеко.

Подсказки были не такие уж и значимые, но все же они сделали свое дело, и медленно, но верно Пушкин выбрался из забытья. Хотя не только из-за этого он продолжал торчать в лабиринтах сознания.

Проигрыш. Он впервые проиграл серьезный бой. И кому? Сыну Сергея Есенина? Да как такое возможно с его идеальной защитой? Такого просто не могло быть! Но все же произошло.

И надо это принять. Потому что другого выбора не было.

Первые секунды после того, как он пришел в себя, сознание еще не понимало, где он находится. Реальность ли это, или нет? Ощущение, как будто он только что проламывал толстые стены голыми руками. Дышал разряженным воздухом. Но постепенно, привыкая, осознавал, что он где-то в помещении.

«Я еще сильный?» — именно такая мысль посетила Пушкина после того, как он осознал себя в этом мире.

Сжав несколько раз кулаки и пустив по ним энергию, он убедился, что сила еще при нем. На стене календарь, и, судя по числу, прошло не так уж много времени с момента его проигрыша. А значит, в этом мире ничего не успело кардинально поменяться.

Пушкин выдохнул. Бросив взгляд на часы, понял, что время уже перевалило за полночь.

«Надо больше информации».

Продолжая крутить головой, он понял, что находится в больничной палате. Судя по виду из окна, это Москва. Но какая-то не такая… Некоторые дома разрушены. На улицах пусто. А со стороны Кремля звучали сирены.

Наверное, надо позвонить, но при себе он не нашел мобильного, да и вообще вещей. Только белая рубаха, и все.

Подойдя к зеркалу, Александр тихо застонал.

— Ну не-е-е-е-т… Мои кудри…

Врачи сбрили его шикарные волосы, оставив ежик.

Стационарного телефона в палате также не было.

И как же хорошо, что был хотя бы телевизор. Он схватил пульт и врубил первый канал. И уже через пятнадцать минут у него была полная картина происходящего.

«Ну нихрена же себе!» — только и крутилось в голове у Пушкина.

Он не так уж и долго спал, а тут что-то масштабное! Причем настолько, что страна раскололась. Но не это было главным.

Видимо, Петр Первый смог каким-то чудом завладеть троном и свергнуть своего сына. И тут никак не обошлось без вмешательства магии хаоса и этого вездесущего Небесного Пастуха. Будь они прокляты.

Ярость начала подступать комом к горлу Пушкина. Петр Первый мог повергнуть страну в пучину хаоса и убить миллионы. Не зря они в свое время его остановили, хоть и после той битвы из двадцати осталось пятнадцать. А раз этот тиран на троне, то точно быть беде, особенно в союзе с божествами.

Пушкин не был сторонником долгих сборов и подготовки. Ему требовалось только переодеться.

Он выглянул в коридор.

— Э, уважаемые, — окликнул Пушкин двух охранников.

— Александр Сергеевич! — воскликнул тот, что здоровее. — Вы очнулись? Сейчас позову…

— Стоять! Никому не сообщать. Мне нужны ваша обувь и одежда.

— Но у меня прямой приказ от Арины Родионовны, — и полез к рации.

Александр только вздохнул и, пустив свою ауру по этажу, вырубил двух охранников.

Неизвестно, Арина Родионовна специально подбирала мужчин схожей комплекции, что и ее подопечный, но на Пушкина вещи одного из них были как раз в пору.

Теперь оставалось добраться до Кремля. Александр Сергеевич захотел сделать это как можно громче. Зачем ему скрываться от какого-то подонка и тирана?

Выпрыгнув в окно, он оказался во внутреннем дворе. Охрана еще не обнаружила пропажу пациента, так что ему это как раз на руку.

Перепрыгнув через забор, он понял, что до Кремля придется добираться относительно долго. И это еще сильнее начало злить Пушкина.

Но его ушей коснулось тяжелое цоканье копыт по брусчатке. Из-за угла вышел огромный черный конь.

— Чего? — от неожиданности воскликнул Пушкин. — Да ладно? Булат? Как так-то?

Конь невозмутимо подошел к нему и посмотрел в глаза.

— Ага, — похлопал Пушкин коня по массивной шее. — Рад тебя видеть! Ну давай, наведем шуму в Кремле!

Появление Пушкина внесло ту самую частичку сумбура, чтобы отвлечь на себя большую часть врагов.

И как же хорошо, что я оставил часть деталек снаружи. Когда Александр Сергеевич поставил над Кремлем купол, некоторые детали не успели попасть внутрь, но мне и этого хватило, чтоб увидеть, как Пушкин, почему-то бритый под ежик, в черном классическом костюме и на огромном вороном коне штурмует внешнюю стену.

— Лора, разве это не тот самый конь? — удивился я.

— Булат. Да, — кивнула она. — Но откуда он вообще взялся? Что за неизвестные ружья?

— Уж не знаю, но разве это нам не на руку? — ухмыльнулся я, выскакивая в коридор. — Свяжи меня с Пушкиным.

Одна из деталек подлетела к Александру Сергеевичу, и я начал говорить до того, как он попытался уничтожить инородный объект.

— Александр Сергеевич, это Михаил Кузнецов. Не пугайтесь, я говорю с вами через своего питомца, — пояснил я.

— О, Миша! — обрадовался тот. — Да ты думаешь, я совсем полоумный старик? Знаю я твоего питомца. Болванчик, кажется?

— Верно, — но у меня не было времени болтать по пустякам. — Скажите, через купол, который вы повесили над Кремлем, можно телепортироваться?

— В теории, да, — кивнул тот.

— А вы можете сделать так, чтобы нет?

— Могу, а надо? — удивился он.

— У Петра Первого есть книга, с помощью которой он может перемещаться, — пояснил я.

— Некрономикон… — пробубнил Пушкин.

Я видел, как он хлопнул в ладоши, и от удара пошла воздушная волна, которая и накрыла еще одним куполом Кремль.

На этом мы отключились. Надо было попасть в кабинет. Но даже тот факт, что Пушкин сейчас штурмовал Кремль с внешней стороны, не вытянул людей из тронного зала. Видимо, верхушка Канцелярии имела четкие задачи.

— Видимо, нам не остается ничего другого, кроме как принять бой? — вздохнул я.

— Ты, наверное, что-то попутал? — удивилась Лора. — Сейчас там находятся минимум четыре мага вне категории. Это совет Канцелярии! Алло, Миша!

— А ты что, перестала в меня верить?

— Статистика, дорогой. Холодный расчет и анализ, — она стояла передо мной, скрестив руки на пышной груди. — И все равно. Шанс, что ты их победишь, равен только сорока процентам!

— Ого, а я не так уж и плох, — ухмыльнулся я. — Но если есть другие варианты, то с удовольствием их выслушаю.

— Ну… — она задумалась. — Проблема в том, что нас ждет дальше. Петр Первый уже не сможет переместиться за пределы здания, если не разберется с Пушкиным. Но мы не знаем, насколько он силен.

Сражаться, конечно, против нескольких членов совета Канцелярии было тем еще испытанием. И даже Гоголь, которого я до этого избил, как девчонку, на этот раз имел свои магические силы, и был куда опаснее, так что мне не стоило рассчитывать на легкий второй раунд.

Но все пошло, как всегда, не по тому месту.

— Вы, Кузнецовы, все немного не от мира сего, — услышал я ровный голос у меня за спиной. — Хочешь пройти через тронный зал, чтобы попасть в кабинет? Давай я тебе облегчу задачу.

Я повернулся и увидел в конце коридора Петра Первого. Он стоял с обнаженной шпагой.

Вот этого я не предвидел. И даже Болванчик не показал приближение врага.

— Где Павел?

— Ты про моего внука? — улыбнулся Петр Первый. — Не переживай, он спокойно сидит внизу, — он потопал ногой по полу. — Ему ничего не угрожает. Просто я немного сковал его движения, а то он мальчик буйный. Как закончу с тобой, пойду с ним поговорю. Может, удастся донести до него, что дедушка не плохой.

— Слишком поздно, — вытащив Ерх и родовой меч, я медленно пошел к нему. — Ты уже сделал достаточно, чтобы тебя убить.

— Разве? — ухмыльнулся Романов. — Ох, Кузнецов, поэтому я сейчас там, где нахожусь. Потому что вы не планируете наперед.

Больше болтать мне с ним не о чем. Задача была простой. Найти книгу, узнать, как избавиться от недуга Петра Первого и вернуть все на круги своя. Хотя с отношением народа к Романову еще предстоит поработать. Но на то он и царь.

— Протокол? — предложила Лора.

— Погоди… — остановил я ее. — Сперва оценим, на что он способен. Все же триста лет провести в клетке и остаться в хорошей боевой форме — достаточно проблематично.

Но слова старшего Романова осели у меня в голове. Значит, это не конечная его цель. Было что-то еще. Но что? Жаль, что он мне не расскажет…

Романов сделал резкий выпад, и мы скрестили мечи.

Начался обмен ударами. Никто пока не применял магию, и первый раунд мы хотели проверить наши навыки в ближнем бою. Вот только у меня было большое преимущество. И постепенно мне удалось подстроиться.

Тут же я получил небольшой пинок в грудь, а Петр отпрыгнул на несколько метров, очертив передо мной огненную черту.

— О, вижу, — похлопал он в ладоши. — Адаптируешься… Интересно… Значит, мне невыгодно затягивать с тобой битву. По крайней мере, на мечах.

Его оружие тут же исчезло, и он начал создавать рунические заклинания.

Я увидел, как его руки полностью покрылись мелкими письменами. И если мы с Лорой все техники наносили через внутреннее хранилище и привязывали заклинания к определенному жесту или пальцу, то у Петра Первого все было намного сложнее.

У него заклинания могли комбинироваться, соединяясь и создавая абсолютно новые, уникальные сочетания. Например, звуковой импульс, магия ветра и песчаная буря, соединяясь, давала очень неприятный эффект, с помощью которого песок превращался в мощную режущую струю под давлением.

Также он создал огненный шар с цепной молнией. И получалось, что когда шар достиг цели, то вместо взрыва по коридору прокатились цепные молнии.

Отражал я это все с помощью Болванчика и Лоры, которая успевала создавать контратаки и блоки. А иногда просто показывая траекторию уклона.

Но и я не сидел на месте. Петр Первый не старался показать все, на что он способен, и это чувствовалось. Но и я не сильно напрягался. Пока что. Мы прощупывали почву.

Первыми атаками я отправил Болванчика. Пулеметная очередь из бесконечно зацикленного потока деталек начала с огромной скоростью атаковать Петра Первого. И нет, они не летели тупо прямо. Лора рассчитывала все варианты и реагировала молниеносно. Если Петр ставил блок, то детали меняли траекторию. И это начало приносить свои плоды.

Но Романов только улыбался, отбиваясь от деталек.

— Интересно, — и пустил сетку из молний по коридору, заполнив все проемы. Протиснуться было некуда.

— Придется открыть один козырь, — вздохнул я и накрыл себя куполом, которому научился у Пушкина.

Электрическая сетка прошла надо мной. Петр даже задержал ее на мне, но ничего не вышло, и он убрал заклинание.

Я же решил попробовать атаковать мощными заклинаниями. Например, атакой Захара. Решил назвать ее так, потому что это тупо удобнее.

Но Болванчик показал мне кое-что странное.

Скинув купол, я вытянул руку. На кончике пальцев уже был создан шарик с магией хаоса.

— Кто ты такой?

— Как кто? — улыбнулся Петр, наклонив голову набок. — Я царь Российской Империи, а ты, Михаил Кузнецов, уже как несколько часов незаконно находишься в чужой стране.

— Ты не Петр.

— Петр, — уверенно кивнул тот.

— Тогда кто на улице?

Улыбка на лице царя стала еще шире.

— Значит, ты и это можешь… — кивнул он и, вытянув руку, начал формировать заклинание. На первый взгляд это был просто очень горячий шар.

— Ой-ей, — предупредила Лора. — Это что-то новенькое…

— Детальнее.

— Он создает маленькое солнце! — воскликнула Лора.

Внешняя стена Кремля.

Пушкин не был приверженцем долгих и тягучих сражений. Тем более сейчас ночь, что не играло ему на руку. Все же он был не на пике. Но это компенсировалось его яростью.

Почему царя сверг этот тиран? Как ему удалось это сделать? Это не важно, если он сейчас оторвет голову Петру Первому!

Булат же подошел к стене Кремля.

— Перепрыгнешь? — ухмыльнулся Александр, смотря на шпиль.

Булат только фыркнул и подошел вплотную. Передние копыта вспыхнули и, встав на дыбы, он ударил передними копытами по стене и тут же отскочил. Пушкин едва удержался.

Стена дрогнула и начала сыпаться, словно конструктор.

— Булатушка, — ухмыльнулся Александр. — Я уж и забыл, что для тебя это не проблема.

Конь гордо махнул гривой и медленно вошел на территорию Кремля, как будто он уже победил всех врагов.

Но на просторной площади их уже ждали. Пара десятков наемных солдат.

— Если хотите дожить до завтра, то стойте на месте, — рявкнул Пушкин.

— Ты слишком дерзок для одиночки! — получил он в ответ от какого-то чрезмерно наглого человека.

И тут же его сплющило невидимым прессом, оставив на земле кровавый блин.

— Такие отбросы даже не смеют со мной говорить! — зарычал Александр. — У меня плохое настроение, и я не намерен с вами сюсюкаться.

— Убить ег…

Но и этот наемник не успел договорить. Пушкин просто махнул пальцем и расплющил врага. Остальные пришли в движение, и Александр повторял свой жест до тех пор, пока враги не закончились.

— Романов! — прогремел голос Александра Сергеевича. — Сильнейший пришел! Выходи, если хочешь умереть красиво! Если я сам тебя найду, то твою смерть увидит вся страна!

В здании напротив сама собой сломалась стена и оттуда вышли четыре человека.

Болконский, Каренина, Вронский, Чацкий.

— А, вот и вы, архивные крысы! — Пушкин спрыгнул с Булата и прошептал: — Стой за мной. Хочу сам с ними покончить.

— Александр Сергеевич, вы понимаете, что сейчас делаете? — крикнул Болконской.

— Разумеется! — пошел вперед Пушкин. — Я не хочу, чтобы страной руководил этот ублюдок. Вас еще и в проекте не было, когда он сидела на троне, так что даю один шанс отступить.

— А не то что? — дерзко заявила Каренина. — Нас четверо.

Пушкин вытянул руку, и девушку как магнитом притянуло к нему.

— Аннушка, — прорычал Пушкин. — Я сейчас не в духе. Мои прекрасные волосы остригли. Страной руководит самый худший человек в мире. Так еще вы тут что-то пытаетесь из себя строить!

Его окружили с трех сторон, в нескольких сантиметрах от его шеи остановились три клинка.

— Отпусти ее, — произнес Вронский.

— Эх… — устало вздохнул Пушкин. — Я давал вам шанс… Но вы не захотели им воспользоваться. Как же опрометчиво… Когда вы перестали меня бояться?

— Сейчас ночь, — ухмыльнулся Болконский. — Был бы полдень, разумеется, мы бы действовали по-другому?

— А что меняется? — холодным тоном произнес Пушкин, глядя ему в глаза. — Если мыши дать зубочистку, она не станет опаснее для слона.

Сжав горло Карениной, он подождал, пока она потеряет сознание, после кинул ее в сторону Булата.

— Что вы стоите? — послышался ровный голос из разрушенного здания.

Через мгновение вышел сам Петр Первый.

— Вы его боитесь? — ухмыльнулся царь.

— А вот и ты, — оскалился Пушкин и пошел на царя, игнорируя три лезвия у шеи.

Болконский, Вронский и Чацкий тут же, усилив мечи энергией попробовали его проткнуть, но все три клинка замерли в сантиметре.

— Зря…

Схватив Вронского, он перехватил его руку с мечом и медленно, через сопротивление, проткнул бедолагу — словно насадил на шампур.

— Видимо, придется сперва разобраться с вами… — и откинул мертвое тело в сторону.