Якутская Сага

Глава 5. Собрание

– Атаман, ну не зли ты меня!!! Давай, двигай ногами, не так сильно они у тебя связаны, зайдем внутрь, развяжу их. Но смотри, будешь рыпаться, вот из этого ружья сразу пулю схлопочешь, понял? – обратился к Галкину Антон, когда они спустились на мостик, где находилась кают-компания.

– Путы сними, не пойду яко басурманин полоненный! Да и куды мне отседова…всуе это, уразумел ужо. И блядословие свое уйми, негоже мне пред твои бесовским осударем в виде неподобающем бысть! – посмотрел в глаза майору казак, демонстративно отказываясь идти.

– Вот чудной ты человек, Иван Алексеевич, ладно, повернись сюда лицом, дернешься, пожалеешь, – сказал Верщагин, освобождая атаману ноги.

– Слухай, воевода, а как твоего осударя величать надобно, покамест огнем не спалит? Царь всея бездны и великай демон Сатана Лиходеич? – нервно засмеялся Галкин.

Каменский и Мельников, идущие позади с повисшим на руках отцом Михаилом, грохнули дружным смехом.

– Майор, а казак то твой с юморком, скажет же!! – утирая выступившие от смеха слезы, обратился к командиру Мельников.

– Пойдем уже, харэ ржать! – не удержался от улыбки Верещагин – направо сейчас, там третья дверь. Серега, пока с атаманом говорить будем, посторожи попа в соседней каюте, не развязывай его пока.

– Хорошо, Антон, вот рассмешил твой атаман!!

– Тебя ирода льстивого не кощунить, а живота лиховать надобно, – зло зыркнул на прапорщика Галкин.

– А че живота то, а казак? Еду негде хранить будет, – не понял слов пленного Мельников.

– Баять по – нашенски наловчись, упырь мухортый!! – поставил точку в дискуссии атаман.

Мельников, ухмыльнувшись, затащил священника в соседнюю с кают-компанией комнату. А майор, внимательно следя за пленником, обратился к Каменскому:

– Саня, зайди-ка, объясни царю ситуацию, а я пока с атаманом потолкую, понял меня?

– Уже иду, товарищ майор, – открывая дверь в помещение, бросил Саша.

Когда дверь в кают-компанию закрылась, Верещагин, пристально посмотрел на Галкина и твердо произнес:

– Атаман, я против тебя ничего не имею, ты мне даже симпатичен. За то, что случилось в остроге, прошу у тебя прощения, но другого выхода у меня не было. Я понимаю, что все вокруг тебе кажется странным и непонятным, и ты считаешь нас чуть – ли не антихристами, но это не так. Мы просто, как тебе сказать, более развитые что – ли…Короче оружие у нас гораздо лучше вашего и живем по другим законам. Не рыпайся на царя, он мужик суровый, отвечай, чего спросят и все будет хорошо.

– У мене один царь, хоть я и казак, но на службе осударевой, темь ничаго во вред ей не скажу, як на дыбе хороните!! – удивленный словами майора, ответил Галкин.

– Во вред и не говори, Иван Алексеич, я же тебя по-хорошему в гости звал, а ты заартачился. А теперь, видишь, как вышло некрасиво. Ответишь, что спросят, отпустим потом, не груби там никому.

– Эх! Прежде веку не помрешь, да и страху пред вами не имаю, неисповедимы пути господни. Веди, воевода, к осударю!

– Дай руки, – достал десантный нож Антон – только не шали, успокою сразу.

Когда Верещагин и Галкин вошли внутрь, за столом посредине комнаты сидели Лемех, Иванов и командир субмарины Нестеренко, Саша с "Сайгой" наблюдал за событиями из угла напротив. Анатолий Алексеевич, бывший в роли царя, как и положено – располагался в центре и, следуя советам Каменского, пытался напустить на себя важный вид, который, по его представлению, должен соответствовать монаршей персоне. Картина немого напоминала сцену из фильма Гайдая "Иван Васильевич меняет профессию", когда на аудиенцию к Грозному прибыл шведский посол. "Главное, чтоб не вскочил сейчас и не начал говорить: Очень приятно, царь!" – сдерживаясь от душившего его хохота, подумал Саша.

– Ваше величество, великий государь всея ледокола, – пытаясь сдержать улыбку, поклонился Верещагин – доставил по вашему велению казачьего атамана, Галкина Ивана Алексеевича.

– Слава тобе, великай осударь!! – чуть наклонившись, поприветствовал Лемеха атаман – Имуть бити челом тобе, князю великому, на людишек твоих, воеводу и подручников евоных!! Обманом и корыстью полонили оные меня, яко басурмана и нехристя. Дозволь правды сыскать, ежели гость я твой!!

В кают-компании на несколько секунд установилась тишина. Лемех и другие присутствующие рассматривали гостя, для человека из 21 столетия наряд казачьего атамана выглядел довольно колоритным. Он был одет в высокие красного покроя сапоги, расстегнутую мехом наружу шубу длиною почти до колен и в покрытую золотой вышивкой синюю рубаху, заправленную внутрь теплых шаровар. Густая, окладистая русая борода и идущий от левой брови старый шрам придавали крепкому телосложением Галкину совсем уж оригинальный вид.

– Кхм, садитесь, – указал на стулья капитан ледокола – поговорить я с тобой хочу, Иван Алексеевич, а по поводу воеводы потом обсудим.

После того, как атаман и Верещагин сели напротив Лемеха, тот достал из под стола, украшенные камнями ножны с саблей казака и положил их напротив него.

– Вот, возьми свое добро, а на майора не серчай, я с ним сам разберусь, и если посчитаю виноватым, то накажу, – постепенно входил в роль Анатолий Алексеевич, наблюдая за реакцией атамана.

Расположившийся сбоку от гостя Антон заметно напрягся, когда ножны оказались в руках Галкина. Каменский снял ружье с предохранителя и встал, так, чтобы при случае смог сразу выстрелить. Лицо же атамана вытянулось от удивления, не думал он, что оружие свое еще увидит, а тут отдают, да и кто – сам царь!!

– Благодарствую твое осударево величество, за доверие!! – встал и поклонился казак.

– Садись, Иван Алексеевич. С царем отобедать не желаешь? – из густой бороды улыбнулся ему Лемех.

– Благодарствую, твое осударево величество! Голодного, хоть за порог, токмо дай пирог, темь хоромы енти зело красны!!! – оценивающе осмотрел окружающую его мебель и обстановку казак.

Глаза атамана, от увиденных перед собой блюд разве что не вылезали из орбит: по просьбе Гривы начпрод не поскупился на угощения, на скатерти, помимо красиво нарезанных колбас и фруктов, появились хинкали, супница с борщом, а также мясное ассорти из оленины и говядины. Официанты Григорий и Максим были предупреждены старпомом, что ввиду определенных обстоятельств, они должны обслужить находящихся в кают-компании, словно это был званый обеде в кремле. Закончив сервировку, в каюте остался только Максим, одетый в колпак и белый фартук. Сидевшие за столом молчали, лишь звон приборов и гул судна нарушали сложившуюся тишину. Верещагин, пытаясь привлечь внимание капитана, громко закашлял и выразительно посмотрел на Лемеха, намекая, что он, как старший за столом, должен подать пример и начать беседу.

– Кхм, воевода, скажи ка мне, а где находится священник, который прибыл вместе с вами? Он как-никак гость, или нет?? – пытаясь говорить повелительно-королевским тоном, обратился к майору "царь".

– Отдыхает с дороги в соседней каюте, ваше величество, перенервничал в пути. Но помня о вашей исключительной заботе обо всех своих гостях, я уже приставил к нему нужного человека и приказал покормить.

– Хорошо, как отдохнет, желаю поговорить с ним! Атаман, угощайся уже, – обратился Лемех к Галкину, который буквально пялился на окружающие его хрустальные фужеры и начищенные до блеска приборы.

– Благодарствую, великай осударь! – только и смог ответить казак, смущенный направленными на него взглядами всех, кто находился за столом.

– Тост! – громко произнес, окончательно взявший ситуацию под контроль новоиспеченный монарх – За здоровье всех присутствующих и за наших новых друзей!!! Ура!!

– Ура!! – немного скомкано поддержали начинание Лемеха остальные, подняв фужеры с вином.

Галкин, статус которого так резко сменился с пленника на гостя, с интересом наблюдал за тем, как другие пользовались приборами и вели себя около странного, по его мнению, царя. В конце – концов, видимо решив не заморачиваться, он руками достал из большого блюда кусок говядины и с наслаждением вонзился в него зубами.

– Саша, давай к столу, хватит там, в углу слюни пускать, – позвал стоящего в углу Каменского Лемех.

– Спасибо, ваше величество! И впрямь голоден, как волк!! – оставив подле себя ружье, ответил голодающий.

Верещагин рукой подозвал официанта и на ухо прошептал:

– Максим, будь добр, организуйте водочки, да чтоб похолоднее, ну и закусон соответствующий, договорились?

Максим кивнул и быстро направился к выходу из кают-компании. Постепенно напряжение первых минут стало спадать, Нестеренко о чем-то увлеченно рассказывал капитану "Курчатова", а остальные с энтузиазмом поедали приготовленные лично Жаванидзе вкусности. Верещагин, искоса посматривая за гостем, вдруг задумался: "Да, еще недавно демонами нас обзывал, а сейчас смотри жрёт и не стесняется! Интересно, если бы я вдруг попал на космический корабль каких-нибудь пришельцев, то вел бы себя так же как он? Ладно, надо бы Ивана Алексеича подпоить чуток, там глядишь, расслабится, на разговор пойдет".

– Атаман, – негромко обратился к казаку майор – как тебе вино наше, нравится?

– Да, воевода, доброе вино! Вот токма не уразумею никак, откудова вы туто? Зело все у вас богато и дюже лепотно. И царь, яко равный с простым сотником сотрапезничает.

– Не бери в голову, – увидев вошедшего Максима, продолжил Антон – давай лучше водки выпьем, да и обиды твои обговорим!

– Обиды, баешь? – удивленно поднял брови атаман – тады погутарим, яко не в полоне я тутова, верно разумею?

– Верно, атаман, но по – другому ты в железную птицу не полез бы, пришлось мне тебя чуть помять. Царю же не откажешь, а он тебя видеть хотел.

– И то верно, вой осударю попрек не скажет. Токмо не знамо мне, что ента за водка?

Верещагин ухмыльнулся и взял у Максима графин с беленькой:

– Щас узнаешь, Иван Алексеич, лучше всякого вина будет!!

Галкин поднес рюмку к носу и, поморщившись, произнес:

– Яко вино хлебное, токма дюже прозрачно!

– За примирение, не держи зла на меня, атаман, – поднял рюмку Верещагин.

– Любо, воевода! – осушил рюмку Галкин.

– Дрогнули!!

– Кхэ!! Зело крепко вино будэ!! – закашлялся казак – Отродясь не видовал!! Любо, воевода, любо!!

– Да ты водку никогда что-ли не пробовал?? – удивился реакции Галкина майор.

– Как енту ни в раз, крепка дюже! Токма у нас се дело вином хлебным нарекаем.

Наполнив еще по одной, Верещагин, поймав одобряющий взгляд Лемеха, встал и обратился ко всем находящимся за столом:

– Государь, разрешите тост сказать?

– Говори, Антон. Но почему только ты и наш гость крепким балуетесь? Максим, – нашел официанта капитан – будь добр, разлей-ка всем народного напитка.

После того, как официант наполнил все рюмки, начальник службы безопасности продолжил:

– Итак, тост! За наших новых друзей, за отважного атамана Ивана Алексеича и его казаков!! Ура!

– Хороший тост, Антон, – похвалил Верещагина "царь" – Если конечно гость за друзей нас считает. Атаман, ты как, не в обиде на меня?

– Твое осударево величество, – сухо начал Галкин – негоже мне на царей обиды держать. Да токма я человек служивый и по указанью царя и великого князя Михаила Федоровича на землицах ентих. А коли гость в хоромах сих красных, хоть и в дальней украине, то благодарствую за хлеб – соль, великай осударь.

– Ну и хорошо, – посмотрел на опустившего голову казака Лемех – выпьем!

Когда все сели, Антон вновь наполнил свою и атамана рюмки:

– Иван, давай по-простому поговорим, как мужик с мужиком?

– Як не смерд я, а воин!! – удивленно уставился на говорящего Галкин – Али слова твои неверно разумею. Какой же я мужик, да и ты воевода?

– Вот блин!! Ну, выпьем как воин с воином, говорю же, издалека мы приплыли, язык у нас один, но немного отличается, мне тебя порой тоже сложно понять. И сними ты свою шубу, жарко же.

– Это ты верно баешь, воевода. Вино енто дюже борзо, яко жар в преисподней!! – отдавая шубу Максиму, улыбнулся майору Галкин.

Постепенно застолье подходило к концу, а непривыкший к столь крепким как водка напиткам атаман после пятой порядочно захмелел. Лемех, глядя на осоловевшего, ткнул локтем Нестеренко:

– Слушай, Петр, думаю, что уже можно с нашим гостем из прошлого и поговорить. Как ты там сказал, какой сейчас год по старому летоисчислению?

– Если я правильно посчитал, то 7142 или 1634 год, первый Романов на троне. Только я этот период плохо помню, разве что война с поляками, да и вот – освоение Сибири. Анатолий Алексеевич, вы же понимаете, как все это дико выглядит?

– Что именно?

– Я про предположение о том, что мы провалились в прошлое. Нет, конечно, увиденное на пленке и слова Кривенко я не подвергаю сомнению, но больно все это фантастикой попахивает. Может у нас глюки какие…коллективные?

– Петь, ну не столько же дней подряд, да и натурально все слишком. Сам посуди, ни тебе самолетов, ни кораблей, ни связи, ни городов. Куда все это могло деться?

– Не знаю. Ладно, поговорим с этим ряженым, – кивнул он в сторону о чем-то увлеченно беседующего с майором Галкина – разговор построим, как и спланировали, правильно?

– Да. С утра организуем общее собрание, капитаны судов, старшие помощники, начбез, Кацман и наш особист с "Курчатова". Я с ним перед полетом группы Верещагина к Якутску имел довольно обстоятельный разговор.

Официанты постепенно убрали со стола, оставив лишь алкоголь и вазы с фруктами. Лемех, заглядывая в свой ежедневник на спешно составленный план разговора, громко обратился к атаману, который удивленно смотрел на руки Верещагина, очищающие апельсин:

– Атаман, расскажи мне про царя своего, да и про себя, как ты в этих краях оказался?

Галкин, оторвав пьяный взгляд от диковинного для него апельсина, посмотрел на Лемеха:

– Гм. Твое осударево величество, дык как шляхтичей из Москвы прогнали, так и его царево величество, великай князь Михаил Федорович по воле божьей на царствие положен. Токма не видывал я нашего осударя, сызмальства на украине, як батька с Ермаком прибыли. В осемнадцатом году в Енисейский острог направлен, а далее чрез десяток зим был пожалован атаманом и сыном боярским, поставил острожек на ленском волоке от сыроедов спасаяся. Далече по реке на стругах с товарищами спустился, да якуцких людишек под государеву руку приводил, то больно доспешны и воисты они, осударь. Призывал их для ясачного збору и покорности. А далече оприч де того места, где Петр Бекетов острожек поставил, его и оброняю с людьми своими и Бекетова. В якуцком остроге должон делать всякие дела по осудареву указу и по памятам, каковы из Енисейского острога от стольников присланы.

Лемех и остальные, замерев, слушали изыскания необычного языка предполагаемых предков. Как только казак замолчал, в каюте установилась почти полная тишина, которую и нарушил капитан:

– Кхм, атаман, спать уже пора, поутру разговор наш продолжим. А тебя за твои слова и проблемы нами доставленные награжу по-царски. Иди, воевода тебе покажет, где спать будешь.

– Благодарствую осударь! – немного заплетающимся от алкоголя и накатившей усталости голосом произнес Галкин, поднимаясь со стула.

После того как Верещагин и казачий атаман вышли из кают-компании Лемех обратился к оставшимся:

– Да уж, я, если честно, немного не в себе от сложившейся ситуации. Завтра в 8.00 проведем общее собрание. Как и оговаривалось, капитаны судов, и ты Петр возьмите своих замов. Кацман и Артюхин тоже будут. Кстати, надо с грузовика геолога старшего захватить. Сейчас подойдет мой старпом, с ним можете пройти в рубку, там отдадите указания своим по поводу завтра, Грива поможет всем разместится на ночлег. Вопросы?

Вопросов не у кого не было. Уходивший последним из кают-компании Максим выключил в помещении свет.

– Ramiro, tengo de relatarte algo – смотря в глаза аргентинцу, произнес Саша – no se que pasò, pero a bordo no funcciona enlace por satèlites y la administracion tiene nigun posibilidad de conectarse con cualquier otro nave or oficiales de un paìs.[4]

– ¿Còmo? – удивился южноамериканец, с поднесенным ко рту калабасом – He notado que no hay internet, pero pensaba que fueron solamente problemas tècnicos, eso es asi?[5]

– No del todo, amigo – почесав затылок ответил Саша – La cosa es que se desapareciò el puerto Tiksi, absolutamente desapareciò. Y nadie sabe como explicarlo, el capitan dijo que se ocurriò una anomalìa. Ahora nos hemos amarrado en la cala Tiksi y el grupo de investigaciòn no encontrò algunas estampas de presencia del mundo sobre el costero.[6]

– Mirame, Sasha, soy ciudadano argentino, soy el jefe de mi grupo, entiendes – отчаянно жестикулируя, быстро заговорил Рамиро – tu debes ir al capitan y saber todo.[7]

– Vale, no te preocupes tanto, me voy, al saber màs detalles te dirè, oкas? – вернув мате аргентинцу произнес Саша и направился к выходу из каюты[8].