Завод-3: назад в СССР

Глава 20

Вторую ночь подряд я провёл с Аней. И, черт возьми, был не прочь проводить следующие ночи в таком же формате. Тем более, организму (по крайней мере, пока) вполне хватало нескольких часов сна под конец бессонной ночи. Ну а утренние завтраки в постель от Ани — это отдельное произведение искусства. Поэтому второй день подряд я шел на работу в приподнятом настроении.

Планерка нас ждала в начале рабочего дня. И сегодня атмосфера среди состава мастеров и замов отличалась от вчерашней. Если вчера мужики были улыбчивые, шутили, то сегодня все стояли с озадаченными лицами. Мне хотелось верить, что это — предвестник хорошего, вдумчивого рабочего настроя у моих коллег. Правда, хорошо предание, да верится с трудом, ведь, скорее всего, коллеги опасались того, как и чем закончится совещание. И, естественно, переживали, как бы сегодня не полетели и их головы. Правильно делали, кстати. Рома очень чётко обозначил свою позицию — кто не с нами, тот против нас.

— Егор, здорово! Ну что, ты приготовил план? — таков был первый вопрос, который, очевидно, задавали каждому вошедшему.

— Я вот думал целый день и ничего не придумал, — признался один.

— У меня то же самое, — сказал второй.

— И у меня!

— Я тоже ни хрена не подготовил!

Поднялся галдеж, мастера и замы дружно заверяли, что не сумели толком подготовиться к сегодняшнему совещанию. Теперь понятно, почему у них такие лица — совещание через пять минут, а сказать им начальнику нечего. Погалдели, помахали руками, а после снова переключились на меня.

— Ну расскажи, ты хоть что-то придумал? — последовал вопрос.

— Вот с минуты на минуту и узнаете, — улыбнулся я, сжимая под мышкой листы бумаг.

— Щас, только Ромка придёт! — Серега посмотрел на наручные часы. — А то он что-то сегодня опаздывает.

— Начальство не опаздывает, а задерживается! Чего не заходим, мужики? Особое приглашение нужно? — из-за спины в этот момент раздался голос Романа.

Начальник цеха на самом деле пришел на работу минута в минуту. Пояснил, что его с утра пораньше вызывали в заводоуправление, на ковёр.

Он проскользнул в кабинет, и на ходу раздеваясь, пригласил заходить остальных.

— И чего там, в заводоуправлении, интересного говорят? — спросил один из замов.

— Требуют новый план или подтверждение, что нынешний будет выполнен. Так что план нужен сегодня, а то меня сожрут, и всех лишат премии, — он выдохнул. — Теперь мне понятно, почему начальники так не любят ходить наверх.

Лица присутствующих вытянулись ещё больше, но теперь мне было понятно, что к чему. Все начали рассаживаться по местам, и никто не горел желанием садиться рядом с начальником. Поэтому рядом с Ромой сел я, положив на стол свои бумажки.

— Так! Давайте, по очереди выкладывайте мне свои мысли, как и что вы видите возможным изменить, — попросил начальник. — Надеюсь, вам хватило времени, чтобы подготовиться?

В ответ повисла гробовая тишина.

— Итак, по порядку пойдём — первый участок! Выкладывай.

Мастер первого участка кашлянул в кулак и заерзал на стуле, всячески пытаясь оттянуть свой доклад. Докладывать-то было нечего.

— Ром… как бы тебе сказать, — начал он издалека.

— Говори, как есть! — поторопил его тот.

— Вот ничего в голову не лезет, если бы знал, как работу поменять, то, наверно, это бы уже сделал, — выпалил мастер первого участка. — А так, не буду врать — никаких предложений у меня нет.

Рома нахмурился, но промолчал, переваривая услышанное. Заметив, что начальник недоволен, мастер первого участка поспешил добавить:

— Но если ты велишь, что мне надо делать, то буду выполнять. Ты же хотел знать, в одной ли я с тобой команде или порознь? В одной, но что делать — не знаю, хоть убей.

Примерно те же самые ответы последовали и от остальных мастеров и замов. Как и просил Рома, докладывали по очереди, так что все стелили по-разному, закапываясь в витиеватые формулировки, но сводилось к одному и тому же. Что делать, никто не знал, но уже если сам Рома сориентирует и направит, то работать никто не отказывается.

Я внимательно наблюдал за ходом совещания и за тем, как постепенно менялось лицо Романа. Сначала на его щеках вспыхнул румянец, потом сошел, и лицо стало бледным. Всё-таки начальник не рассчитывал услышать лавиной хлынувшие «не знаю, не умею, не могу». Но реальность была такова — никто не имел ни малейшего понятия, как можно изменить непростую ситуацию в цеху. И очень похоже, что этого не знал и сам новый начальник.

— Серёга, ну а ты чего скажешь? — с надеждой посмотрел Роман на старшего мастера. — У тебя-то наверняка идеи есть.

— Ну-у, как бы так сказать, — протянул старший мастер, и я видел, что Серёга тоже замялся.

Он начал говорить что-то о понимании реальных показателей плана, растекаться. Вот только ничего толкового и относящегося к делу так и не сказал. Я не стал ждать, пока он утонет, и решительно его перебил.

— Серёж, я предлагаю рассказать Роману всё, что мы с тобой обсуждали.

Все тут же уставились на меня, и я, взяв первый из подготовленных мной листов, начал излагать коллегам свой план.

— Я вижу, что для решения проблемы понадобится комплексный подход. В моем плане несколько пунктов. Просьба сначала выслушать их все, а уже затем я буду готов ответить на возможные вопросы, дополнения и предложения.

Коллеги закивали, показывая, что поняли и приготовились меня слушать. Я последовательно начал перечислять эти самые пункты. Первое — я предлагал изменить само распределение работы, как между участками, так и более дробно, на уровне производства отдельных деталей.

— Предлагаю отойти от перекосов. У нас не должно быть участков, у которых более выгодные детали — я думаю, что никто из вас не станет отрицать, что такая проблема присутствует?

— Ну, Егор, я бы не назвал это прямо уж проблемой, — не выдержал и включился раньше, чем я просил, мастер первого участка.

Конечно, участок у него был первым не только по номеру, но и по этому самому перекосу. На первый участок традиционно отходили лучшие позиции, многие рабочие там имели личное клеймо, и считалось, что они и только они могут делать самую ответственную работу, а отсюда шли и более привлекательные расценки. Но это на бумаге. А я тем временем внимательно выслушал возражение мастера.

— Да, так уж заведено, что на участке работают профессионалы высокой квалификации. Смешно же, если им мы будем отдавать всякую мелочёвку, не требующую компетенции, — он всплеснул руками с таким выражением лица, будто объясняет прописные истины. — Тут уж кто на что учился, тот и делает работу по разумению.

— Я же не против, что квалификация у всех разная, вот только план у каждого участка равноценный. Твои мужики его выполняют за две недели, а мои подчас и за месяц не справляются. Пока твои ходят в курилку, чаевничают и нос задирают от своей значимости, мои впахивают, не отходя от станка дальше, чем на расстояние вытянутой руки, — спокойно объяснил я. — А детали у меня на участке встречаются не менее сложные, чем у тебя, вот только стоят они сущие копейки.

— Правильно, поддерживаю, есть такой перекос, — отозвался мастер пятого участка.

— Нет, я и не против, можете некоторые позиции у нас забрать, — хмыкнул мастер первого участка. — Вот только тяму-то у ваших мужиков хватит, чтобы их сделать?

— Вот, — я поучительно поднял палец. — Ты сам назвал ещё один перекос, который влияет на производственный процесс не в лучшую сторону.

— Погоди, ты на что намекаешь?

Тот не на шутку озадачился — ему-то казалось, что его аргументы не перебить.

— Я не намекаю, а прямо говорю, что состав участков должен быть равный, — жёстко отрезал я. — У меня на седьмом участке нет никого выше четвертого разряда, а у тебя все рабочие — пятого и шестого. Или не ты приносишь нам на седьмой участок промежуточные слесарные операции между разверткой, сверловкой и припиловкой, от которых твои мужики воротят нос?

— А на кой хрен им операцию, не соответствующую разряду, делать? — упорствовал тот.

— Потому надо перераспределить состав участков так, чтобы на каждом были рабочие как малых, так и высоких разрядов. Тогда одна позиция будет иметь замкнутый цикл внутри своего участка. Бригадная работа — такое понятие тебе знакомо? — уточнил я. — Именно такой формат можно будет организовать, где каждый заинтересован в том, чтобы деталь делалась быстрее. Тогда производительность каждого участка вырастет кратно.

Мастеру первого участка моё предложение явно не понравилось. Он уже набрал полные легкие воздуха, чтобы выдать в ответ гневную тираду, но Роман его попытки пресек.

— Давайте дослушаем. Мне тоже не до конца понятно, но полагаю, что Егор всё объяснит исчерпывающе.

Я перешёл ко второму пункту своего плана, который как раз вытекал из первого. Резонно, что рабочих следовало ещё заинтересовать работать в таком формате.

— Не должно быть никаких индивидуальных приспособлений. Всё, что используется в производственном процессе, должно быть внесено в технологию, — продолжил я.

— Бред какой-то, — последовало чье-то негромкое возражение.

Я не стал отвлекаться на эти шепотки и продолжил называть следующие пункты плана.

— Третье — все детали должны быть закрыты тем числом, которые стоят в накладных. Четвёртое — нам нужно заранее проверить фактическое наличие заготовок по позициям, а также наличие инструмента и оснастки. Прежде чем спускать позиции в производство, мы должны убедиться, что у нас полная комплектность по всем фронтам. Из четвёртого пункта вытекает пятый.

И вот я назвал заключительный пятый пункт — каждый рабочий обязан уже сейчас знать, какие позиции и когда он должен сдать. Мы, мастера, обязаны подготовить всё для этих позиций самостоятельно, чтобы рабочие не теряли время на получение инструментов, оснастки и заготовок.

— Доклад окончен, — сообщил я. — Это тот минимум, который необходимо внедрять здесь и сейчас. По результатам возможны и другие предложения.

Отложив листы на столешницу, я вернул взгляд на коллег и увидел их скептически поднятые брови и недоверчивые ухмылки.

— Егор, а ты свой план проверял на реалистичность? — последовал вопрос одного из замов.

— Он самый что ни на есть реальный, бери и делай, — подтвердил я и дал более развернутое пояснение. — Если мы сможем его последовательно реализовать, то есть высокая доля вероятности вырваться из этой… задницы, — может быть, на совещаниях при начальстве и стоило бы выбирать выражения, но я не стал смягчать. — Не уверен, что нам удастся выполнить показатели на все 100%, но это будет прорыв.

— Подожди, несколько вопросов! — как и тогда, перед входом, мастера начали галдеть, словно школьники.

Чтобы вычленить из шума конкретику, я попросил мужиков говорить по очереди.

— Не проблема, давай пойдём по пунктам, — мастер первого участка, наконец, получил возможность высказать всё, что думает. — Вот ты говоришь, первоначально необходимо убрать перекосы, так? Стесняюсь спросить, а кто будет вносить изменения в технологию? Наша техбюро в ответ на твоё такое предложение покрутит пальцем у виска. Нет, отказываться никто не станет, но есть другие способы — просто все дружно начнут уходить на больничные.

— Он правильно говорит, ты просто наше техбюро не знаешь, — поспешил согласиться один из замов. — А этот их новенький Валентин, так он вообще распоясался!

— Сделают, — заверил я. — Я с Валентином договорился, проблем не будет.

Я говорил это уверенно, хотя ещё не пояснял Вальку реальный объем работы, который ему предстоит. На всём цеху висели сотни позиций, примерно в половину из них требовалось внести изменения. Придётся думать, как заставить Валентина это делать, но главное, что исполнитель у меня есть. Остальное — вопрос договорённости, а договариваться с Вальком можно и нужно — не такой уж он и твердолобый наглец.

— Ну… свежо предание, да верится с трудом, — сказал мастер первого участка. — Ладно, допустим, что ты договоришься по внесению изменений в техпроцесс. Но как ты заставишь рабочих отдавать свои приспособы другим? Это же их детище, ты просто не представляешь пока, как некоторые мужики к таким вот штукам относятся. Делиться приспособами никто и ни с кем не будет.

— Так а я и не предлагаю никого заставлять. За каждое приспособление рабочие будут премированы, как за внедренное рацпредложение. Дадим срок до конца недели, чтобы все свои приспособы сдали, — пояснил я. — От начальника здесь нужен волевой запрет на использование тех приспособлений, которые не указаны в технологии. Можно как угодно сказать — запретили, распоряжение сверху пришло, проверка. Ты сможешь это организовать, Роман?

Я понимал, что лезу в святая святых цеха, то, на чем строится вся здешняя иерархия. Поэтому рубить сгоряча здесь не получится.

— Сделаю все возможное, — наконец, заверил начальник.

— Ладно, допустим, но ведь на моем участке забастовку устроят, если мы кого-то на другой участок отправим. Сразу пойдут писать заявление на перевод в другой цех! — не унимался мастер первого участка.

— Повторю, мы распределим работу так, чтобы на каждом участке, независимо от его номера, план был понятный и выполнимый. Да, твоим кудесникам придётся поменьше в курилку ходить, но согласитесь — у нас тут не санаторий. И условия у всех должны быть одинаковые.

— Да они мне глотку перегрызут!

— Ничего, повозмущаются, выскажут свое «фу» и будут работать дальше, — заверил Серёга,.

Последующие пункты тоже вызвали вопросы и ожесточённые споры. Мне пришлось последовательно снимать возникшие возражения и убеждать мастеров и замов в том, что пункты плана действительно возможно реализовать не только на бумаге, но и на практике. Я объяснил, что если брака не будет, то контролёры пропустят позиции задним числом. Кроме того, у некоторых рабочих есть личное клеймо, его тоже можно активно использовать, чтобы не показывать в Бюро технического контроля промежуточные операции. За счёт этого мы сможем сравнять по бумагам реальные и вымышленные показатели.

Предложение, что каждый рабочий будет знать, какие позиции и когда он должен сдавать, мастера приняли без возражения. По крайней мере, в кабинете у начальника рожу никто кривить не стал. По сути, я просил мастеров выполнять их прямые обязанности. Сейчас получение заготовок, инструмента и оснастки было благополучно повешено на плечи работяг. Аргумент мною тоже был приведён весомый.

— Предположим, что каждый рабочий тратит на получение инструмента, заготовок и оснастки в среднем полчаса в день, — объяснял я. — Вроде бы, ерунда? У нас 50 человек рабочих на участках, умножь на полчаса — и получим порядка 25 часов. Потерянных часов всего за одну смену!

— М-да, цифры внушительные, — впечатлился Рома. — Больше пятисот часов за месяц и 6 тысяч часов в год… считаю такое нововведение более чем оправданным.

Некоторые мастера даже закашлялись. Предложение им, к сожалению не понравилось, но тут хочешь или не хочешь, а Рома не зря сразу же прямо сказал — либо уходим, либо работаем в одной команде. И опять же, я не призывал ни к чему, кроме как к выполнению прямых обязанностей мастера производственного участка. Наши мастера это понимали и поэтому хоть и хмурыми мордами, но помалкивали. Ничего страшного, на работе им придётся работать, а не страдать всякой ерундой.

Самые жаркие споры вызвал пункт номер четыре.

— Егор, как ты тебе представляешь инвентаризацию? На секунду представь, что на складе не окажется нужного материала — и? Какими ты видишь дальнейшие действия?

— Пишется служебная записка на имя руководителя, — ответил я.

— Ты же сам знаешь, что этими служебными записками кое-кто просто задницу вытирает!

— Тогда пишется служебная записка от имени начальника цеха на руководителя, который отвечает за это, — я пожал плечами. — Эту служебку уже не получится проигнорировать. Молчать и прикрывать кого-то мы не имеем права, если действительно хотим выполнить свой план.

— Допустим, а если материала, инструментов и всего остального по факту нет, а по документам есть, что делать тогда? — уточнил мастер второго участка. — Нехорошо получится, если мы начнём служебками раскидываться, так можно и под гильотину подвести. Вырисовывается статья о хищении социалистической собственности.

— Кость, вопрос простой — по документам всё есть? Есть. Из плана никто ничего не убирал? Не убирал.

— Допустим, ну и?

— Пусть отписываются, куда и что дели. Браковки пишут, объяснительные, чтобы взамен новое выдали. Ну или пусть ходят по дачам, по квартирам — и обратно из своих загашников на завод приносят. Или ты сам хочешь на хищение социалистической собственности намотаться? — я вопросительно вскинул бровь.

Проблема была, и отрицать её не имело смысла. Но если её не решать и оставить всё как есть, то ничего не исправишь и план не выполнишь. Скорее всего, большую часть вынесенного за забор обратно было уже не вернуть. Но всегда существовала возможность выписать новые заготовки и инструмент или заказать новую оснастку. Другой вопрос, что сейчас такой возможностью никто не пользовался. А зачем? И так хорошо! Следовало показать, что «и так хорошо» больше не может быть.

— Или ты, как понимаю, будешь готов отвечать за ошибки других? — прямо спросил я у мастера второго участка.

— Нет, но ты такое дерьмо вскроешь. Рома, ты-то к этому готов?

— Готов! — молниеносно отреагировал начальник, даже не взяв время на размышления.— Этот бардак давно надо прекращать, а для этого нужно сделать первый шаг. Если первый шаг суждено сделать мне, то я его сделаю.

Остальные сидели за столом с хмурыми лицами. Хорошо понимали, что я предлагаю разворошить змеиный клубок. Мне пришлось объяснять, что когда все наладится, то работа каждого здесь присутствующего будет понятной, последовательной и выполнимой. Никому больше не придётся врать, подделывать накладные и бегать между рядами цеха с воплями: «аварийные позиции!».

— Еще вопросы к Егору? — уточнил начальник, когда я закончил. — Если нет, то в течение дня жду от вас полную отчётность, начнем сразу после выходных внедрять план товарища Кузнецова.

Мастера и замы молча поднялись и потянулись к выходу из кабинета. Мне показалось, что меня они готовы сожрать с потрохами. Для своих коллег я сейчас был сосредоточением вселенского зла. Ничего, потом спасибо будут говорить. Тут главное — перетерпеть, где надо — заставить, выдержать свою позицию, а потом все наладится. Ну и я не зря говорил, что по мере выполнения пяти пунктов нынешнего плана его можно будет корректировать — улучшать, конкретизировать и менять.

— Егор, по традиции попрошу тебя остаться, — окликнул меня Рома.

— Весь в твоем распоряжении.

— Во-первых, хочу тебя поблагодарить за конкретику, план действительно направлен на прорыв. Я честно скажу, что не со всем согласен, но иных решений у меня попросту нет. Да, я понимаю, как подтянуть показатели, но вот как сделать так, чтобы в корне все поменять — не знаю… в любом случае, мне нужно время на осмысление. В общем и целом — я за. Хотя прав Костя, такой шум поднимется, — начальник тяжело вдохнул. — Ладно, что будет, то будет. Я тебя не за этим попросил остаться. Хочу тебя поздравить, Егор! Ты большой молодец, человек с большой буквы!

— С чем поздравления? — уточнил я.

— Мне звонили из милиции и сказали, что ждут тебя на вручение грамоты от ведомства, — охотно пояснил Рома.

Я, признаться, не отнёсся серьёзно к словам капитана Сахатыря, думая, что про грамоту им было сказано ради красного словца. Соответственно, благополучно забыл об этом. Как оказалось — зря, начальник милиции сдержал свое слово.

— Так что тебя ждёт торжественное вручение в отделе. Там газетчики, вроде, будут. Ну и родной цех тебя тоже не забудет — в следующую зарплату получишь премию.

Рома расплылся в улыбке и пожал мне руку.

— Кстати, предлагаю тебе сходить на этих выходных накопать червей! Я тут одно место разузнал у мужиков, говорят, на полчеренка копнешь — и червей на целую банку хватит. Ты как?

— Сходим, накопаем, — подтвердил я, а про себя подумал, что только червей мне и не хватало.

Но ладно, тоже дело полезное. Рыбалка с высокими начальниками из заводоуправления явно будет к месту. Тем более, некоторые инициативы из моего плана невозможно внедрить без отмашки с самого верху.

Мы договорились с Ромой определиться по времени ближе к делу, и я вернулся в цех. Внизу меня ждал Серёга, принявшийся меня благодарить.

— Егор, выручил! Я уже думал, что никто ничего не предложит! Ух, что бы было!

— Сочтемся, — отмахнулся я. — Сегодня я тебе помог, завтра ты мне.

— Ну, тоже верно… тебя, кстати, тут мужик какой-то спрашивал, ну, старый такой, пожилой.

Сергей описал внешность мужика — и я понял, что это Генка-электрик.

— А где он, ушел? — спросил я, оглядываясь.

— Да вот только вышел, минуты не прошло, — ответил Серега.

— Слушай, не в службу, а в дружбу, собери ребят с седьмого участка, я короткую планёрку проведу.

Серёга пообещал, что все сделает, а я вышел из цеха и как раз увидел электрика, куковавшего с сигаретой на остановке.

— Как я понимаю, ты ко мне?