Анти-Горбачев-6

Глава 9

Взрывов раздалось еще две штуки, после чего наступила звенящая тишина с кисловатым привкусом тротиловой гари. Капитан спустя две минуты после последнего взрыва подошел к залегшим бойцам откуда-то сбоку и зычным голосом приказал всем вернуться в учебную часть.

— Все на месте? — бегло оглядел он новобранцев, — никого не зацепило?

— А что это такое было, товарищ капитан? — спросил Гойко.

— Дружественный огонь, — хмуро бросил тот, — раздолбаи из соседней части так провели учебные стрельбы. А мы продолжаем… на чем мы там остановились?

— На вопросах, — напомнил один новобранец, сильно похожий на цыгана, — можно задавать?

— Можно, — устало кивнул капитан, — только быстро давай.

— Я слышал, что хорваты еще имеют виды на Будву — это так?

— Да, — неохотно отвечал командир, — есть такие сведения, однако пока на побережье все тихо и спокойно, поэтому нас отправляют на другой участок.

— А еще вопросик, товарищ капитан, — поднял руку Мирослав, — стрельба боевыми патронами разрешается?

— Вам выдадут по две обоймы для АКМов, — опять с какой-то тоской в голосе продолжил вечер ответов капитан, — с боевыми патронами, да. Но стрельба только по приказу командира… тот, кто начнет стрелять без приказа, пойдет под трибунал.

— У меня еще один небольшой вопрос, — поднял руку Гойко.

— Задавай, но это будет последний, — капитан посмотрел на часы, — время не ждет.

— Кормить нас там будут, в этой Боснии?

— Получите сухой паек на трое суток, а потом решим вопрос. Все на этом, встали, построились и на стрельбище — оно в правой стороне. Оружие на месте выдадут. А вы двое налево — в гаражи.

И снова Москва, Смоленская площадь

Переговоры шли долго и трудно, Бейкер оказался прожженным переговорщиком, умело лавирующим между понятиями «можно» и «надо». Воронцов ему в принципе ничем не уступал, поэтому за три полных часа с одним перерывом на кофе стороны, в общем и целом, ни к чему общему не пришли. По истечении трех часов помощник нашего министра шепнул, что звонит Генеральный. Воронцов извинился и вышел в соседнюю комнату.

— Слушаю, Григорий Васильевич.

— Как проходит встреча? — спросил Романов.

— Очень тяжело, — вздохнул министр, — слишком разные стартовые позиции.

— Пожалуй, я подключусь — ждите меня где-то через полчаса.

Объявили еще один перерыв на кофе, во время которого Бейкер неожиданно вспомнил про Армянское землетрясение.

— Не расскажете, — попросил он у Воронцова, — как у вас так ловко получилось купировать последствия этого стихийного бедствия? Там же, если не ошибаюсь, все десять баллов по шкале Рихтера были…

— Девять с половиной, — поправил его Воронцов, — а точный прогноз по нему выдал институт геофизики…

— Я знаю официальную версию советских властей, — отвечал Бейкер, — но у нас в Штатах такими прогнозами занимается не один, а целых три института, оснащенные новейшей электроникой и классными программистами. Но положительных результатов от них мы ни разу не видели, все время попадают пальцем в небо…

— Это означает только то, мистер Бейкер, — вежливо улыбнулся министр, — что наша электроника и наши программисты немного лучше ваших… больше ничего.

Госсекретарь слегка надулся, но ненадолго — в зал переговоров в это время подтянулся товарищ Романов. После обмена приветствиями генсек сразу взял быка за рога.

— Я так понимаю, что основной камень преткновения у нас такой — вы играете черными, мы белыми, и обе стороны считают, что это игра с нулевой суммой… то есть выигрыш одной стороны неминуемо значит провал у другой… верно, мистер Бейкер?

— Не совсем уж так в лоб, — усмехнулся госсекретарь, — но в целом вы достаточно точно обрисовали наши межгосударственные отношения.

— То есть сейчас вы играете на половине поля хорватов, если привлечь спортивную терминологию, а мы за сербов… а давайте выйдем из этого порочного круга…

— Вы меня заинтриговали, мистер Генеральный секретарь, — с искренним интересом отвечал Бейкер, — давайте попробуем, слушаю ваши предложения.

— Мое главное предложение касается Саддама Хуссейна и околоиракских проблем…

— Так-так, — Бейкер уселся поудобнее, — это очень интересно.

— Саддам в последнее время стал неуправляемым и недоговороспособным, — продолжил Романов, — вы наверняка знаете это не хуже меня. По информации из нашей внешней разведке он готовит масштабную операцию против одной соседней страны.

— Давайте не будем ходить вокруг и около, — предложил госсекретарь, — и назовем вещи своими именами — речь идет о Кувейте?

— От вас трудно что-либо скрыть, — усмехнулся генсек, — да, я говорю о Кувейте. На горизонте полугода Саддам предпримет попытку захватить эту страну, причем с высокой вероятностью можно предположить, что попытка будет успешной. У Кувейта не армия, а слезы какие-то…

— Заканчивайте уже свою мысль, мистер Романов, — сказал Бейкер, — расставляйте все точки над и.

— Окей, как любят говорить в вашей Америке, — улыбнулся генсек, — наше предложение заключается в том, что мы не будем мешать Америке в укрощении амбиций Хуссейна, а Америка не будет мешать нам восстановить мир и порядок на Балканах. Более того, в отношении Ирака мы могли бы даже помочь информацией, ведь большинство видов вооружений у Саддама родом из СССР, да и наши связи в Багдаде никуда пока не делись…

— Это очень интересное предложение, — задумался Бейкер, — но вы же сами понимаете, что один я таких решений принять не смогу, нужно будет согласовать с руководством.

— Согласовывайте, конечно, — не стал спорить Романов, — ночи вам хватит для согласования?

— Думаю, да… однако, хотелось бы узнать ваше видение относительно югославских дел — что вы там собираетесь делать и как?

— Хорошо, — вздохнул Романов, — могу рассказать о наших планах. Первое — немедленное прекращение огня… ну в тех местах, где стреляют, конечно…

— В Сербской Краине идут достаточно интенсивные боевые действия, — дал справку Воронцов, — а в Боснии войска противоборствующих сторон пока что просто стоят напротив друг друга.

— Ну, значит, и там и там надо все это прекратить, — понял посыл генсек, — затем второе — переговоры сторон на нейтральной площадке с одновременным вводом в зоны конфликтов миротворческих сил. Состав этих сил подлежит обсуждению… причем мы в принципе не будем возражать, если поучаствуют и американцы.

— Должно быть еще и третье, — улыбнулся Бейкер, — как говорится в вашей пословице — бог троицу любит.

— Все верно, мистер госсекретарь, — ответно улыбнулся Романов, — приятно видеть, как наши геополитические противники изучают российскую культуру. Третье будет на перспективу — мы реалисты и понимаем, что вернуть дружбу между югославскими республиками не удастся. Поэтому самым лучшим решением проблемы мы бы видели установление новых границ в Югославии. Учитывающее реальные расклады по населению… допустим Сербская Краина отойдет к Сербии, а Боснию можно было бы разделить, все равно это очень рыхлое образование, запад там тяготеет в Хорватии, восток к Сербии и Черногории, а центр мусульманский.

— А что насчет Косово? — поинтересовался Бейкер.

— Косовский вопрос мы предлагаем отодвинуть во времени чуть подальше — там пока спокойно, так что лучше его не трогать. В одной нашей поговорке точно обрисована ситуация в этом регионе — не буди лихо, пока спит тихо.

— Понятно-понятно… — пробормотал Бейкер, — давайте еще чуть более подробно обсудим иракскую тему.

— Конечно, — Романов закинул ногу на ногу и налил себе минералки, — что вас интересует?

— Можно ли предотвратить бросок Саддама в Кувейт — как вы считаете, мистер Романов?

— Это очень сложный вопрос… — задумался тот, — боюсь, что даже совместными усилиями Советского Союза и Америки сделать это будет затруднительно… а у меня встречный, кстати, вопрос — а надо ли его предотвращать, этот бросок?

— Ээээ, — сразу даже не нашел, что ответить, Бейкер, — хороший вопрос… его тоже надо бы обдумать и обговорить с Белым Домом. Думаю, до завтра будет ясный и недвусмысленный ответ на все ваши предложения. Кстати уж заодно, у меня тоже имеется один встречный вопрос, немного не по теме переговоров, но все же…

— Задавайте, мистер Бейкер, — легко согласился Романов, — у нас демократическая страна, все имеют право задавать любые вопросы.

— Так уж и любые? — усмехнулся госсекретарь.

— В пределах разумного, конечно, — ответно усмехнулся Романов, — думаю, что и в Америке нельзя затрагивать отдельные темы, Джон Кеннеди и Мартин Лютер Кинг убедились в этом на своей шкуре.

Бейкер молча съел эту шпильку, отставил дискуссию о разрешенных темах в сторонку и задал, наконец, свой наболевший вопрос.

— Средства массовой информации утверждают, что в Москве вот-вот начнется публичный процесс над руководителями переворота… неудавшегося переворота, конечно…

— Правильное уточнение, — заметил Романов, — если переворот получается удачным, его быстро переименовывают в революцию.

— Да, совершенно верно… так вот — сведения о публичном процессе соответствуют действительности?

— Абсолютно соответствуют, — кивнул генсек, — процесс начнется завтра в Колонном зале Дома Союзов, в десять утра — можете, кстати, посетить его в качестве почетного гостя, у нас никаких секретов в этом смысле нет.

— Уж очень нехорошие коннотации у Дома Союзов вообще и у публичных судов в нем в частности, — продолжил Бейкер, — в тридцатые годы, если не ошибаюсь, таким образом судили оппозицию Сталина — Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова… у нас их называют Московские процессы, Москоу трайлс.

— Знаете, мистер Бейкер, — перешел на совсем уже откровенные высказывания Романов, — имя Сталина сейчас откровенно оболгано, а ведь при нем прошла индустриализация страны, благодаря которой мы выстояли во Второй мировой. При нем построены сотни новых городов и заводов, при нем победили Гитлера и построили мировую социалистическую систему. Наконец, атомная бомба и ядерный паритет с Америкой у нас появились благодаря Сталину. А если вернуться к тем самым московским процессам, Москоу-трайлс, как вы выразились, то там же судили зажравшихся и абсолютно оторвавшихся от реальности московских чинуш. И народ горячо поддержал все три этих процесса — крови на Зиновьеве-Каменеве, не говоря уже о руководителе НКВД Ягоде, было столько, что отмыть ее не было никакой возможности. Поэтому руководство нашей страны твердо уверено, что ничего дурного в римейке московских процессов… так ведь у вас называется выпуск новых версий уже существующих произведений искусства… нет и быть не может. Так что уэлком в Колонный зал.