Апостол: Творец Апокрифов #1

Кроны Древ. Падение Улграда

Измерение-план Эль’Кор-Ши.

Время: Правление лангардов. 44 год. 74 день. События до образования Империи Лангариуса и до Гнёта Трибунала.

Место действий: город Улград. Регион Курма.

Главный персонаж: Ренод Бойкий — ланир(генерал рыцарей региона). Опытный военачальник, что побывал во многих битвах. Уважаемый всеми муж. Умён, мудр, справедлив и верен своему лангарду.

Холодные ветра с трудом пробивались через пики леса, но хитрым порывам удавалось проскочить, обрушивая долю своей силы на посетителей сосновой рощи.

Ренод Бойкий возглавлял шествие на своём коне. Верные ланиру две сотни рыцарей следовали за ним в колонне по четыре человека, а середину марша разбивали две повозки с припасами.

Деревянные спотыкались о неровную каменную дорогу, в свою очередь, она лениво выводила армию из леса.

На горизонте появились горы, которые защищали местность от океанских ветров. У подножия стоял маленький город с выходом в залив.

Улград — один из важнейших субъектов ланитского народа. Население не впечатляло своими цифрами, но доходы изредка тягались с крупными полисами. Жители центров — чистокровные ланиты, которые выделялись белоснежной кожей, пепельными волосами и сапфировыми глазами, а самое главное — своим высокомерным характером. В менее утончённых поселениях обитали простолюдины, довольствующиеся телесным цветом кожи, осеннем или жёлтым окрасом волос, голубыми или серыми глазами, как и под стать чистым не брезговали эгоизмом, но встретить добродетелей имело место быть. Рост ланитов не зависел от чистокровности, гулял от ста семидесяти сантиметров до двух метров. Но в приличном обществе коротконожкам приходилось не сладко, виною оказывались догмы идиотии, которые влияли и на отправку маршей в дальние уголки владений.

Из первой повозки колонны выпрыгнул худощавый паренёк. Юноша пронёсся возле строя, остановился возле Ренода Бойкого и, тяжело дыша, обратился к военачальнику.

— Ланир Ренод Бойкий, дать знать лангарду Амеди Верховному?

— Как будем в городе, — ответил басистый голос под шлемом. Ланир поднял забрало и посмотрел сапфировыми глазами на юношу. Взгляд военачальника одаривал теплотой, но в зрачках обитала тяжесть былых времён. — Стоило ради этого бежать?

— Стоило, — глубоко вдыхая, ответил юноша.

— Глупый, уйди обратно. Тут не безопасно.

— Да, — сказал юноша и умчался обратно в повозку.

Марш быстро достиг Улграда. Возле деревянных стен города спал лагерь, который предназначался для размещения армии Ренода Бойкого. В отличие от града стоянка пыталась стать достойной проживания, что в свою очередь принимало смехотворный вид.

Встречать прибывших вышел мэр и его свита. По бокам от знатных особ храбро следовал отряд из десяти рыцарей, которые омрачали своими доспехами встречу. Боёв не знали местные воины, но снаряжение доставшиеся от предков познала вкус стали, что и демонстрировала.

Лидер Улградской знати представлялся рослым мужчиной, выше на две головы своих подчинённых. Его длинные пепельные волосы всегда заплетались в конский хвост на важные мероприятия, а серебряная заколка в виде розы сдерживала озорные кудри.

— Здравого Вам дня ланир Ренод Бойкий, — приветствовал мэр военачальника.

— Леон Клайминг! — доброжелательно воскликнул ланир. Военачальник грациозно слез с коня, вручил поводья и шлем юноше, который стрелой примчался к своему покровителю, а после подошёл к мэру и по-товарищески пожал ему руку.

Леон Клайминг обольстился сей честью. На мгновение растерялся и не сразу представил своих подчинённых. Они же, любезно кланяясь хотели пасть ниц, вылизать сапоги ланиру, очищая от дорожной грязи.

Один из нижестоящих от мэра являлся управляющим шахтой, объевшийся кот — лучшее описание. Другой, занимался ростовщичеством, налогосборами и борделем, но в отличие от своего приятеля по бизнесу, имел худощавое тело; больное и крысоватое.

— Хранят Вас боги, а с ними их чемпионы, — пропищал налогосборщик.

— Долдонить и века не хватит, — промурчал второй, — Дозвольте Вас угостить крепкими напитками, а там дела и в гору, да в шахту пойдут.

— Верно, — согласился мэр, — К Вашему приезду мы приготовили вкусности. Сравниться не смеем со столицей, но Бойкий Ренод оценит наши яства.

— Вашему гостеприимству рад и лангард, да бог, — любезно отвечал ланир, — Не примите за дерзость, да я откажусь. Долг мой не почивать в вашей обители, а защищать. Дела наши ждать не умеют. Лагерь хорош, достоин похвал. Да рыцари мои голодны и устали, без отцовских трещин распояшутся. Молодость — сука без поводка, ощенится в подворотне, а потом хоть топи её проказы.

— Здравомыслие ценим, — похвалил Леон Клайминг ланира, — Дозволите узнать? Мы ждали больше людей, да и по вашему багажу…не хочу быть грубым…припасов мало.

— Благодарю за беспокойство, — сомнительно изрёк ланир, — Да лангард Амеди Верховный приказал немедля выдвигаться. От часу к часу, да коли на следующий день, прибудут другие марши.

— Вот как, — мэр удовлетворился ответом, — Без певчих славным рыцарям не дело биться. Могу я Вам услужить?

— Здесь всё, что нужно. К вечеру буду рад свидеться, а там и дела расставим.

— Как будет угодно, — приклоняясь закончил разговор мэр.

Леон Клайминг второпях увёл свою свиту за стены Улграда, но его тонкий взгляд возвращал взор на прибывшее усиление. Недоверчиво бурил ланира.

Прошёл час с момента прибытия в лагерь. За это время ланиты сформировали квадрат постов, в каждом углу поставили по три рыцаря, со сменой через два часа. Ещё четыре человека патрулировали внутри лагеря. Остальные рыцари занялись готовкой похлёбки и выпечкой хлеба.

Ближе к центру стоянки стояла палатка ланира. Пост возле военачальника не соизволил сформироваться, руководство приняло решение дождаться другие марши с подкреплением, а после укрепить позиции как полагается.

Самый крупный среди церхэймеров отправился докладывать ланиру о положение дел в лагере.

Церхэймеры — щиты ланира. Их долг пасть в битве, но любой ценой защитить своего военачальника. В дали от битв, главной обязанностью церхэймеров является следить за порядком и регулировать распорядок дня рыцарей в походе.

На пути к палатке щит ланира сделал замечания рыцарям, которые пели песню о путешественнике. Никто не сравнится с ланитами количеством песен и красивыми голосами. Только наш церхэймер суровых правил, да и раздражался от всего, что не являлось частью долга.

— Ланир Ренод Бойкий, дозвольте зайти, — хриплым голосом обратился щит ланира.

— Да, да…проходи, — небрежно ответил военачальник, — На чём мы остановились?

— Мой лан, мы успешно прибыли, — ответил юноша.

— Фиакр, пиши следующие. Прибыли в город Улград, да заняли позиции в лагере у стен…

Церхэймер молча стоял и ждал, когда ланир к нему обратится, своей правой рукой поглаживал плеть с железными наконечниками. Щит ланира мог отрицать, но все прекрасно знали, церхэймер любил применять свою плеть. За всю его службу можно сосчитать свыше двадцати случаев, когда провинившиеся за легкий проступок, кончали под ударами плети.

— Отправь ворона, а после займись моим конём, — обратился ланир к юноше, который сворачивал послание в трубочку.

— Да! — ответил Фиакр и выскочил из палатки.

— Доклад, — сурово сказал Ренод Бойкий и отправился за стол.

— Мой ланир, четыре поста были закреплены строго по долгу, по два часа на позициях. На сутки выступило четыре человека для патруля лагеря. Остальной состав занимается едой и подготовкой снаряжения. После ужина запланировано построить деревянную стену вокруг лагеря. Ранений и происшествий не обнаружено. Доклад окончил церхэймер Жюст Статый.

Щит Ренода Бойкого с силой ударил кулаком в грудь и важно задрал голову.

— Хорошо, — сухо ответил ланир, — Сегодня ночью я отлучусь в город. Вы — церхэймеры, остаётесь за старших. Без меня важных решений не принимать. В особенности это касается тебя. У нас людей и так не хватает. Мои слова передашь другим церхэймерам.

— Да, — принял приказ Жюст Статый, — Разрешите узнать⁈ Кто отправится с Вами в город?

— Я выбрал себе спутника, и он об этом знает. Можешь идти.

— Да! — церхэймер сделал кивок и вышел из палатки.

Ланир тяжело вздохнул, когда наконец за долгое время смог остаться один. Задумчивый взгляд военачальника пробурил пола палатки, а сухие крепкие руки бережно достали письмо из кожаной сумки.

Умирающий лист почти поглотил чернила, важное указание практически превратилось в каракули ученика магистерской школы. Несмотря на столь печальный исход, содержимое осталось в голове, а строчка за строчкой пробегали в думах военачальника.

— Прибавил же ты мне гемора…Рембер… — уныло прошептали губы ланира, прежде, чем одиночество вновь погрузилось в мечту.

Утренняя звезда ушла за горизонт, а на её место вышла ночная. Холодные лучи слабо освещали местность, в отличие от сестринских лучей.

Две тени выбрались из заточения строгости лагеря, направились в сторону города. Лазурный свет не стал скрывать лики нарушителей тишины, наоборот, старался оповестить всех о гостях ночи.

— Мой ланир, я считаю лучшим решением было взять церхэймера. Я не смогу Вас защитить, — беспокоился Фиакр.

— Дурень! Будь я слабым, дослужился бы до ланира? — грубо ответил Ренод Бойкий юноше.

— Прошу извинить за дерзость, — спешно извинился Фиакр.

— Твои умения мне пригодятся. А будь там засада, то даже церхэймер не спасёт меня.

Ланир вместе со своим подчинённым дошли до городских стен. Из двух башен высунулись стражники и пытались разглядеть гостей.

— Кто идёт? — спросил один из рыцарей Улграда.

— Ланир Ренод Бойкий, а со мной мой подчиненный, — представился ланир, — Леон Клайминг ожидает нас.

— Рады Вашему прибытию! — учтиво сказал стражник, — Открывай!

Ворота неспешно открылись, и путники вошли.

Город хорошо освещался ночной звездой, фонари являлись роскошью и излишеством, которое предназначалось для ублажения ланира. Деревянные дома тихо спали и не беспокоили шествие, но наперекор шли далёкие улицы. Доносили лай собак и невежество пьяниц.

— Прошу следовать за мной, — сказал один из стражников, кивая товарищу на шум. После утончённо, насколько мог это сделать рыцарь без знатного происхождения, повёл их в сердце Улграда.

Шли они не долго. Две улицы остались позади, а перед ними появился трёхэтажный дом, который сильно выделялся на фоне других зданий.

Каменные стены вытирали нос давно сгнившим брёвнам и доскам соседних развалюх. «Палаты для знатных, а дерево для вас итак жирно.» — стандарты общества.

— Здесь я вас оставлю, — сказал стражник и ушёл обратно на стену.

Ланир подошел ко входу. Его костяшки не успели прикоснуться к двери, как она открылась изнутри. На пороге стоял старик. Он бросил хмурый взгляд на гостей, презренно их осмотрел, а после фальшиво улыбнулся.

— Добро пожаловать, — сказали гнилые зубы, — Мэр ожидает.

Ланир переступил порог, а вот Фиакр с подозрением посмотрел на старика, секунду размышлял войти или убежать.

— Прошу…на второй…по левой лестнице — направлял старик гостей. Сквозь каждый слог слышался скрежет его зубов, а когда он заметил следы из грязи и лошадиного навоза, то полностью перешёл на грубый тон. Фиакру досталось в полной мере.

На втором этаже коридор привел к единственной комнате.

Старик хромая подошёл к двери, небрежно постучал.

— Входите, — раздался голос Леона Клайминга.

Дворецкий открыл дверь и с почтением представил гостей мэру.

— Проходите, садитесь, хотите вина? — расторопно встретил хозяин гостей.

В комнате кроме Леона Клайминга обитала его свита, вальяжно ели и пили (до момента пока не заметили ланира). В углу возле камина тихонько сидела маленькая девочка, которая жадно читала книжку. До тёплого прикосновения хозяина дома, красавица и глазом не моргнула, что уж говорить до манер приличия.

— Мэри, отвлекись на минутку, — позвал мэр девочку. С неохотой она убрала книжку и подошла к гостям. — Это Мэри Клайминг. Моя дочь.

Угольные волосы Мэри терялись в мрачности помещения, но вызвали любопытство у гостей. Если мягко сказать, то тёмная палитра дикость для местных жителей. Даже если Леон Клайминг и женился на простолюдинке, такой ребёнок не мог появиться на свет.

На лице Фиакра отразилось удивление в союзе с любопытством. Не считая, что девочка чудо света для ланитов, она имела весьма красивый и обаятельный лик.

— Наш дом рад Вам, — девочка поклонилась, держа правую руку на сердце. Её карие глаза не отводили взгляд от ланира, игнорируя присутствие подчинённого Ренода Бойкого. — Прошу быть великодушными. Когда я читаю, то сильно увлекаюсь.

— Всё хорошо, — ответил ланир, — Хотелось мне Вас понять, только грамоте не обучен. Это мой слуга Фиакр. Простолюдин, но грамоту знает.

Юноша закивал, улыбаясь как дурачок. Слова ланира смогли повлиять на высокомерную особу, она соизволила бросить безразличный взгляд на Фиакра, но сразу же с отвращением отвернулась, отправилась обратно к огню.

— Ланир Ренод Бойкий, позволите перейти к делу, ради которого мы здесь? — обратился мэр к военачальнику.

— Да, — ответил ланир и принял бокал вина, который подал любезно налогосборщик.

— В связи с нахождением новых ресурсов, мы начали заменять деревянные стены на каменные, — начал Леон Клайминг, — Это поможет защитить город, а также расширить наши границы. Более тысячи новых людей отправит нам через год лангард Амеди Верховный. Рабочих рук совсем не хватает.

— Как я понимаю, — сказал ланир, — Наш лагерь и шахта попадают в область будущего города.

— Верно, — ответил мэр, — До тех пор, пока стена не будет стоять…*кашель*…простите…мы хотим, чтобы Вы и Ваши люди защищали шахту.

— Пост из четырёх человек, — вставил полный мужчина, — Нам нужен контроль, чтобы руда не была украдена. А также не пробрались лишние люди.

— Другие лангарды присылали ворон. Каждый из них хочет, чтобы Улград перешёл под их крыло. — мэр сделал глоток вина, — Наш лангард платит больше, да и армию прислал на защиту мгновенно. Идти против лангарда Амеди Верховного глупо.

— Разумеется, — безразлично буркнул ланир, а после перешёл к интересующему его вопросу, — Чем так ценна новая руда?

Мэр кивнул, и налогосборщик достал кинжал из шкатулки, которая покоилась возле него. Бирюзовое свечение озарило комнату, когда оружие разрезало воздух.

— Ого, — не смог сдержать свои эмоции ланир, — Кхм…прошу меня извинить.

— Не нужно извинений, — улыбался худощавый, — Опробуйте.

Ланир взял кинжал в руки и тщательно осмотрел. Данное холодное оружие предназначалось не только для колющих ударов. Острые края позволяли резать.

— С виду обычный кинжал, не считая красивого металла.

— Мой ланир, коснитесь им вот этой железной пластинки, — пропищал худощавый, подавая жертву для оружия.

Ренод Бойкий прикоснулся лезвием, а после и вовсе разрезал железный квадрат.

— Как бумагу⁈ — удивился ланир.

— Именно, — подтвердил мэр, а его свита кивала и улыбалась.

— Немедленно нужно поставить пост у шахты, — вскочил ланир.

— Успокойтесь, — придержал мэр военачальника, — Наши люди охраняют шахту, а другие лангарды думают, что в ней залежи золота.

— Как много руды вы сможете добыть? — воодушевленно спросил ланир.

— Трудно сказать, — ответил пухлый мужчина.

— Сколько рыцарей можно вооружить? Какие свойства у доспехов?

— На все ответ: не знаем, — ответил мэр, — Защитные свойства мы в должной мере не изучили. Прочный? Да. Насколько? Не можем сказать.

— Я вас понял, — с трудом успокоился Ренод Бойкий.

В комнате повисло молчание, которое обругивал треск из пасти камина. Мэри старалась не замечать поздний час, но унылость книги вызывало сон.

— Финансовый вопрос, — убила тишину девочка, громко захлопнув книгу.

— Да, дочь моя? — подпрыгнув от неожиданности спросил Леон Клайминг.

— Казна Улграда пуста, — важно заявила Мэри.

Девочка холодно встала с кресла и направилась к отцу. Её хрупкие ручки подобию плющу обвились вокруг шеи мэра, а после рубиновые губки поцеловали мёртвую щеку Леона Клайминга.

— Если поставки ресурсов и танталлов не начнут ход через месяц, то планы пойдут крахом.

— Мэри Клайминг, — уважительно обратился Ренод Бойкий к девочке, но его бровь не смогла скрыть удивлённую неприязнь к произошедшему ходу, — Мой лан уверил меня в вашей платёжеспособности, да как заверил Ваш отец, Амеди Верховный платит больше.

— Расходы увеличились, — виновато пропищал налогосборщик, — Мы не хотим оскорбить нашего лангарда, но грандиозные планы требуют увеличить размер ресурсов.

— Я вас услышал, — заверил ланир присутствующих, — утром я отправлю ворона с просьбой о увеличение бюджета, добавив своё одобрение.

— Благодарим, — покладисто поклонился Леон Клайминг. В угоду сей жест повторила свита и с неохотой дочь мэра.

— Но… — прервал Ренод Бойкий хвальбу окружения, — у меня есть условия, которые я потребую с Вас мэр Леон Клайминг.

— Все Ваши пожелания встречу с улыбкой, — коряво улыбнувшись ответил мэр, но услышав просьбу ланира потерял сию эмоцию на всю ночь. Ренод Бойкий не стеснялся персон, а желание далеко не рукоплескало честному имени бравого военачальника.

— Ты запомнил? — спросил ланир у юноши.

— Да. Золото. Много золота в шахте.

Ренод Бойкий с Фиакром вышли из города, направились к своему лагерю под заход ночной звезды, которая тихо скрывалась за Улградом.

— Простите, а что необычного в этой руде?

— Фиакр, да ты дурень, — покачал головой ланир, — Оружие из этой руды режет доспехи, как бумагу. Затачивать нет необходимости. С этой рудой можно захватить всю Глаю, да и Тарну.

Юношу поглощало изумление.

— Я тебе верю малыш, но запомни: если твой язык хоть слово сболтнёт…

— Мой ланир, я никому не расскажу. Клянусь своей жизнью, — испугано залепетал Фиакр.

— Надеюсь…надеюсь…

Дневная звезда прогнала ночную и торжественно встречала жителей Улграда. Лучи с утра сообщали: погода будет жаркой.

В паре километров от душного города спешил второй марш. На этот раз повозок отправилось больше, чем рыцарей. А в середине колонны сидели певчие и тренировали свои голоса.

Певчие — малый круг дев. Они прибывают на место битвы ланитов, дабы петь во время боя или отпеть павших после сражений. Маленьких девочек отбирали и учили особой технике пения, ещё начиная с рождения первых ланитов. Их голоса нежны, а песню слышат не только сражающиеся, но и сами боги.

— Яркая звезда моя, — молилась одна из дев богам, — Я молю о любви тебя. Послушай же голоса убиенных, прими в свои объятия жителей Улграда, ибо я дарую суд, кару грязным ликам.

В руках девы лежала монетка, она периодически её целовала и пристально разглядывала изображение змеи, которая поедала людей.

Закончив свою молитву, девушка спрятала монету в корсете; чешуйчатая грудь мелькнула на секунду, которую заметили только небеса.

Лучи дневной звезды вступили в беспощадную битву с ночными. От их сражения получилось зеленоватое свечение, которое освещало прибрежный город.

Жители Улграда выбирались из своих домов и спешили на работу. Треть населения занималась рыболовлей, другая торговлей, а остальные ланиты работали в шахте. В последний месяц у шахтёров прибавилось работы. Приходилось работать за двоих, а то и за троих. Они не жаловались, так как стали платить больше. Занятие было нелёгким, но двадцать лет тяжкого труда позволит им обеспечить безбедную старость.

Группа крепких мужчин собиралась возле выхода из города. Когда все шахтёры пришли, толпа выдвинулась.

Мужчины проходили мимо слабой недостроенной деревянной стены. В центре лагеря находился позорный столб, у которого в колодках стоял оголённый рыцарь. Братья по оружию подходили к нему, били деревянной палкой по его спине.

— Смотрите, — сказал самый старый из мужчин, — Церхэймеры кого-то наказывают.

Крики рыцаря недолго стояли над окрестностями города. Несмотря на кончину провинившегося, его продолжали бить палкой, до тех пор, пока весь состав не сделал по удару.

— Лучше уж работать в шахте, — отозвался один из шахтёров.

— За распитие в рабочее время тебя только лишат пары монет, — поддержал другой, — Служили бы в армии, то всё. Поминай как звали.

Мужчины рассмеялись. Не было среди них даже одного человека, который не пил в рабочее время.

— Странная руда, — задумчиво произнёс один из шахтёров, — От грубых прикосновений она разваливается. Кому вообще нужна? Толку в ней нет.

— Не наше дело, — вставил старый мужчина, — Платят, вот и хорошо. Видать нашли в ней толк. А вам пустым головам кирками махать и лясы не точить.

— Верно говоришь, отец, — согласился самый крупный из них, — Развели тут бабское кудахтанье.

Группа людей в тишине дошла до шахты, где их встретили рыцари ланира Ренода Бойкого. Они задали несколько вопросов и осмотрели ланитов, а после неумелой проверки пропустили шахтёров.

Двойную норму старик выполнил раньше других. В самом дальнем месте присел отдохнуть, достал бурдюк из сумки и начал жадно пить. Когда жажда отступила, шахтёр тяжело вздохнул. С соседней стены, ему подпел упавший камешек, который заставил на секунду насторожиться старика. Он посмотрел по сторонам, проверил балки на прочность, а после уселся на холодной пол.

— Вши уиши вши, — издала параллельная сторона.

— Какого хрена? — встревожился старик, поднимаясь со своего места. В это время противоположная стена открыла проход, отвечая на вопрос шахтёра. Из дыры торчала панцирная голова по размерам с лопаточную часть коровий туши.

Старик разинул рот, а крик застыл в горле.

Странное существо вылезло в проход. Голова диковинки напоминала муравьиную, а тело отвратительно походило на многоножку. Глаза у существа отсутствовали, но вместо этого по бокам располагались глубокие ноздри, которые в считанные секунды вдохнули весь дух шахтёра.

Старик рванул к выходу, но жвала существа разомкнулись и с легкостью перерубили ноги. Кровь с силой бурной реки заполняла помещение. Шахтёр кричал от боли и поддался панике, но старался уползти. Насекомое-существо не позволило этого сделать, «нежно» взяло тело жвалами и утащило в проём.

Церхэймер приложил тяжёлую пощечину рыцарю, вынуждая провинившегося пасть на колени и взвыть от боли.

— Вы! Двое! К столбу его! — скомандовал Жюст Статый.

— Да! — в один голос крикнули выбранные рыцари, которые в стойке смирно наблюдали за происходящим. Они взяли под лопатки собрата и повели его в указанное место.

— Жюст! — крикнул Ренод Бойкий.

Такое обращение является оскорбительным. Ланиты знатной крови имеют право носить фамилии, в отличие от простолюдинов. Обращение к знатному ланиту без титула и без фамилии — серьёзное оскорбление. Иногда дозволяется опускать произношение титула в дружественной обстановке, но не более. Если профанирующий не имеет выше статус, то оскорблённый вправе убить обидчика. Вызов на дуэль редкость в таких ситуациях, ведь униженный имеет право на удар в спину.

Несмотря на явное оскорбление, лицо Жюста осталось непроницаемым.

Военачальник вышел из своей палатки и грозно направился к церхэймеру.

— Мой ланир, — поприветствовал церхэймер Ренода Бойкого и приложил правую ладонь к сердцу.

— Что произошло?

— Этот пёс был поставлен в разведку. Ночью напился и уснул на посту, — докладывал Жюст Статый, — Мой приговор был мягким, как Вы и просили.

— Он один употребил вино? — спросил Ренод Бойкий.

— Да, — ответил церхэймер, — Наказание — битьё палками. Весь свободный состав приступит к исполнению немедленно.

— Хорошо. В скором времени прибудет марш. К его прибытию укрепление должно быть готово.

— Как прикажете, — церхэймер сделал кивок и удалился.

Ночные прогулки давали о себе знать, ланира тянуло в сон. Ренод Бойкий спешно отдал приказы по обеспечению лагеря и лишению рыцарей неразбавленного вина, а после отправился к себе в палатку вздремнуть до обеда.

Фиакр, в отличие от ланира, после прихода из города «поспал». Сны оборвались, так и не начавшись, его разбудил патруль, отвесив смачного пинка.

Юноша утопил своё лицо в бочке с водой, но разбитость и сонливость не хотели уходить. Дабы убить картины сна, Фиакр легким бегом выбежал из лагеря и сделал несколько кругов вокруг палаток.

— Тебе дело найти? — спросил юношу один из рыцарей, который с товарищами стоял на посту.

— Утренняя пробежка, — ответил Фиакр.

— Утро было во время зелёных лучей, а сейчас от часа к часу полдень будет.

— Я знаю. У меня ещё дела есть. Я пошёл, — соврал юноша и ушёл от надоедливых рыцарей.

К сожалению, спокойствие не удел в лагере. По гарнизону свирепо ходил церхэймер (стоявший по значимости ниже Жюста Статого) и кого-то искал, а когда нашёл, то его рык поднял дремавших птиц.

— ФИИИИАААКР!!! А НУ ЖИВО ВЗЯЛ ТРУП И ПОВЁЗ ЕГО ХРАНИТЬ!

— Да! — ответил пугливо юноша, — А кто пойдёт со мной?

— Лопата и твои ручонки, — усмехнулся церхэймер.

Фиакру пришлось изрядно помучиться. Бывший рыцарь имел лишь нижнее бельё, но легче от этого не становилось. Ушло три часа на похороны.

Провинившийся не являлся ланитом из знатного рода, да и времена шли после падения ланитского царства. Права жизни безнаказанно отобрали у всех, кроме лангардов. Если ты из знатного рода, то твой долг служить и умереть за лангарда. А если родился простолюдином, то будь орудием в руках знати.

Лангарды при царе имели закрепленный за их родом участок земли. В политике они выступали советчиками и голосом регионов. Правление династии царей тяжело назвать долгим. Лангарды вечно ругались между собой и часто шли врозь с правителем. В итоге правящую семью свергли, убив в корень всех наследников и потомков, а заговорщики вступили в холодные или горячие сражения. Войны приносили смерть и голод, да бюрократия не волновала главенствующий класс.

Сотни поколений назад, когда ланиты прибыли в Глаю, они не отличались друг от друга, имели равные привилегии. Об этом писал Персерон, в своей книге «Тропы Глаи»: «К западу от земель Глая, быть океану дикому. Пучины, рождающие детей Амифа, пропустили белоликий народ. Туман расступился и показались паруса размерами с богов. Лебеди (имеется ввиду корабли) остановились у берегов и заняли свободные земли. Добрые лики и конские хвосты встречали гостей, как любящая мать родного ребёнка. Сердце народа не билось в груди, оно билось в душах и головах.»

Персерон в последних своих трудах так же упоминал о ланитах. Строки те были холодны и не давали конкретики:

«Я полюбил чувство ланитов. Ибо там я был любим, да любовью не пахло в доме родном. Однажды решил я оставить семью, пусть и буду своим среди чужих. Но почки древа не дали плодов. Шипы пропитаны ядом, а их образ осени предвещает зиму.»

Не считая нагоняев, которыми насытился Фиакр и другие рыцари, день прошёл спокойно. К сожалению, нельзя сказать такое о вечере. Шахтёры развели суматоху, гул убегал за многие километры, пугая диких зверей.

Когда пухлый начальник пришёл разобраться, что за дела, его практически снесло толпой. Так бы и затоптали ненароком, но обнажённые мечи рыцарей остудили шахтёрский пыл.

Ренод Бойкий вместе с Леоном Клаймингом и церхэймерами тоже прибыли к шахте. Увидев военачальника и мэра, голос толпы вновь воспарил над местностью.

Жюст Статый, недолго думая, достал свою плеть. Толпа постепенно успокоилась, когда увидела голодные острия наконечников, а говорить с руководством вышел крепкий парень.

— Ты лидер? — спросил Леон Клайминг шахтёра, — Рассказывай, что происходит.

— Лучше показать, — просто ответил парень.

Из толпы вынесли средних размеров ткань, с которой капала кровь. Перед мэром развернули полотно, демонстративно показывая отрубленные ноги.

— Это всё, что осталось от старика, — сказал себе в нос один из толпы.

— Мы услышали крик, — рассказывал лидер шахтёров, — Когда пришли на место, то от «отца» остались лишь ноги и кровавая лужа. В проёме заметили дыру, которая уходит глубоко вниз. Кровавые тропы в ней и скрываются.

— Это Мот! — кричала толпа, — Мы разбудили Мота! Забрали его сокровище! Он заберёт нас!

Мот — это чудовище. По сказаниям ланитов он являлся богом. Однажды Мот обезумел и пожрал народ, который жил в Глае до ланитов. Другие боги разгневались на брата и заточили его в безымянных горах. С тех пор Мот обитает под рядами великанов и жаждет вырваться на свободу, дабы отомстить и пожрать ещё больше народов.

— Успокойтесь, — потребовал мэр, — Отведите меня к месту.

У шахтёров глаза полезли на лоб. Большинство закачало головой, другие же прятали лица.

— Я отведу Вас, — вызвался крепкий парень.

— Хорошо. — ответил мэр, а после обратился к ланиру, — Ваша компания будет очень кстати.

— Разумеется, — задумчиво ответил ланир.

Два церхэймера во главе с Жюстом Статым остались у входа, третий выдвинулся вместе с военачальником.

Место убийства находилось в глубине шахты. Дорога в недра Глаи часто резко уходила вниз, светильники на стенах не полностью освещали проходы, вынуждая группу людей идти осторожно.

По пути попадались разбросанные шахтёрами различные инструменты, а тележки полные бирюзовой рудой одиноко стояли во мраке. Свечения они не издавали, но их блестящий вид так и манил.

— Вот здесь, — показал на высыхавшую лужу крови парень, когда группа пришла на место.

Ланир вытащил короткий меч из ножен и подошёл к новообразовавшемуся проёму.

— Бо́лгар, дай мне огонь, — приказал Ренод Бойкий церхэймеру.

Церхэймер снял со стены светильник и подал своему военачальнику.

— Глубоко, — заключил ланир, — В доспехах будет тесно, вернёмся в лагерь, а после осмотрим.

— Вы считаете это разумно? — спросил мэр.

— Работы должны идти. А Ваши люди не будут работать пока не убедятся, что чудовище из их сказок не существует.

— Вы нам не верите? — спросил парень ланира.

— Я верю, что старик нежилец, — сухо ответил Ренод Бойкий, — А что касается Мора или Мота, как вы его зовёте…Возможно один из вас, убил его, дабы остановить работы.

— Предполагаете шпион иного лангарда? — спросил Леон Клайминг.

— Именно. Чудовища — это опасности жизни. Сказки — это сказки. В жизни у монстров человеческие лица.

— Хорошо сказано, — похвалил мэр ланира, — Парень, успокой своих людей. Скажи им расходиться по домам, а завтра утром мы им поведаем о своих находках.

— Да, — ответил лидер толпы, — Разрешите и мне пойти с вами⁈

— Ха, — усмехнулся ланир, — Разумеется ты с нами пойдешь. Плутать в этих туннелях мы не собираемся. И прихвати ещё троих мужчин с членами. По-моему опыту, проводники любят умирать в пути.

Ренод Бойкий, церхэймер Болгар, рыцарь из лагеря, а также парень со своими товарищами выдвинулись в шахту после захода дневной звезды. С собой они прихватили несколько сумок, в которых беспорядочно покоились: еда, вода, разбавленное вино, запасные фонари, огниво, береста с измельчённым хворостом, верёвки, шахтёрские инструменты и средства для первой медицинской помощи.

Первым спуститься вниз вызвался парень. Один из фонарей закрепил на своей талии вместе с верёвкой, по которой его спустили. За ним спустился рыцарь, а дальше все остальные, кроме церхэймера, он должен остаться на непредвиденные случаи.

Группа оказалась в туннеле, который ввел глубоко вниз. Чем глубже они спускались, тем легче и чище становился воздух, что слегка смущало ланитов.

— Здесь дышать легче, чем на свежем воздухе, — говорил один из шахтёров, — Явно царство Мота. Не к добру это.

— Спокойно, — успокаивал парень товарища, — За отца мы должны отомстить. Бог или люди иного лангарда, они все ответят.

Туннель вышел в небольшое пространство, от которого шли в разные стороны другие проходы.

— Делайте явные засечки, — приказал ланир. Туннели уходили вглубь, разглядеть куда они ведут не удавалось, а тратить лишнее время, да и идти раздельно в стан врага глупо. Поэтому вся группа отправилась в проход, в который вели кровавые «крошки».

Из сердца шахты до ланитов донеслись странные звуки, которые сильно перепугали шахтёров. С трудом Ренод Бойкий убедил товарищей парня, что это с большей вероятностью люди, чем их мифическое божество. Шахтёры доверились и продолжили путь.

Проход завершался ярким бирюзовым светом, нарастал при приближении к нему.

— Вот вам и Мот, — усмехнулся ланир, — Огни горят. Уверен, что это подземное убежище таких же ланитов, как и вы.

К сожалению, ланир ошибался. Когда ланиты подошли к краю прохода, перед ними появилось огромных размеров помещение с тысячами туннелей. Свет издавала бирюзовая руда, которую таскали орды насекомых-существ.

Это были муравьиные многоножки — так называли насекомых, которые проживали под землёй возле гор, выстраивались в километровые ряды и несли жвалами руду. Панцирные существа складывали её в центре помещения, сооружая стены.

В самом центре сидело громадных размеров существо. Оно напоминало слизняка с щупальцами осьминога. К отросткам монстра присосались несколько других насекомых, которые отличались от муравьиных многоножек. По размерам они на глаз крупнее и имели панцирное шарообразное тело. Можно предположить, что это яйца, которые отложила матка. Но эти шарики имели тонкие паукообразные лапки, которые периодически двигались.

Один из натуралистов однажды сделает шокирующие заявление: «Горы — это муравейники тварей. Наш мир огромен и за стенами тумана есть другие миры.»

— Я же говорил, что это не Мот, — истерично пошутил ланир, — Медленно…уходим отсюда.

Ланиты прошли половину пути, как к ним в проём забрался один из представителей муравьиных многоножек. Прошла доля секунды, а насекомое уже оказалось рядом. Рыцарь, недолго думая совершил колющий удар в голову существа. Панцирь оказался крепким и гладким. Клинок вместо вхождения в плоть скользнул по панцирной голове. Рыцаря повело на насекомое, которое в свою очередь распаковало жвала и практически перерубило солдата пополам.

Брызги крови окотили ланитов и насекомое. Шахтёры в ужасе закричали и, расталкивая друг друга, помчались к выходу. Ренод Бойкий, недолго думая, схватил крепкого парня и, используя его как щит, опрокинул трёх шахтёров, устремился к выходу.

Реноду Бойкому и парню хватило времени только добежать до помещения. Насекомое расправилось с шахтёрами и неслось к ним. Ланиру оставалось только приготовить меч для последнего боя.

— Я задержу эту тварь, а ты беги и расскажи всё! — приказал военачальник. Парень, не раздумывая рванул к выходу, а Ренод Бойкий дождался выхода насекомого и отсёк ему одну ногу, которых имелось с несколько десятков.

Тварь оглушительно визгнуло и переключилось на военачальника, позволив парню убраться прочь. Постепенно тело многоножки заполнило помещение, а голова проводила лобовые удары или лязгала жвалами. Ланир уворачивался от натиска и не забывал наносить рубящие и колющие удары. Все атаки оказывались без успешными, тело насекомого имело довольно прочный панцирь.

— Да чтоб тебя, — ворчал Ренод Бойкий.

Насекомое тоже не сдавалось и провело успешную атаку. Левую руку существо отсекло чуть выше локтя. Фонтан украсил помещение. Однако потеря стоила того. Меч нашёл слабое место между головой и телом, вошёл как в масло и порвал трубки внутри тела, которые шли к сердцу насекомого. Тварь сдохла.

Кровь ланита хлестала с бешенной скоростью, правая рука отказалась слушаться, тряслась. Это являлось чудом, что руки позволили сразиться с невиданным чудовищем. Ланир гордился собой, ведь в последнем сражении он победил. Уходит, как подобает воину.

Братья и сестры убитого спешили на последний крик брата. Туннели заполнялись тушами насекомых и противными звуками. Тварей стало настолько много, что дышать было невозможно. Да и не нужно уже это.

От чего умер ланир Ренод Бойкий? Вот это вопрос. Возможно, потерял сознание. Возможно, умер от быстрой кровопотери, а может добит жвалами или лобовыми атаками насекомых, да и вовсе его могли растоптать. Но мне хотелось бы верить, что боги его не бросили. Но кинули ли они в нужный момент взор? И могут ли посмотреть, что происходит под землёй?…

Шахту временно закрыли. Управителя народ выгнал из города. Простым умам нужен виновный, и они его нашли. Сначала зашла речь о казни, но мэр смог убедить народ заменить плаху на изгнание.

Лангарду Амеди Верховному спешно отправили ворона с подробностями о произошедшем. Церхэймер Жюст Статый временно занял пост ланира, чему не сильно обрадовались рыцари.

Погибшим отдали дань почестей. Во время церемонии, весьма кстати, прибыл второй марш. Певчие тут же принялись за свою работу, отпели павших и подарили титул героев, даже шахтёрам.

Лагерь решили свернуть и разместить армию в городе.

Стены Улграда незамедлительно принялись укреплять и готовиться к вторжению насекомых.

Мэри Клайминг, как и её отец, выступила с речью, а после помогала семьям потерявших кормильцев. За это ей дали титул «Дева Милосердия». Этим регалиям может окрестить народ. Во времена первых царей, земли Глаи часто сталкивались с голодом. Тогда и появились девы, которые жертвовали свои тела для выживания народа. Позднее этот титул стали давать девам, которые, несмотря на свой статус, приравнивали себя к простолюдинам, помогали в трудные времена.

Улград утопал в сплетнях. Новая версия в разы отличалась от старой, а спустя несколько дней, дошла до абсурда. Парень — единственный свидетель ужасных событий в шахте, потакал слухам и являлся одним из новаторов пугающих идей. День для него начинался на холодной земле улиц, оттуда он устремлялся в кабак и за кружку мёда выдумывал новую версию.

Лишь певчих не волновало творчество шахтёра. Круг малых дев пел богам три раза в день. Их голоса нежны и наполнены любовью, заботой. Пьяные шахтёры ни один раз пытались завоевать сердца дев, но всё оказывалось бесполезно.

Певчие всю жизнь хранили свою девственность. Они считали, что, совершив прелюбодеяние, падут в глазах богов. Их голоса утратят силу, а души отправятся прямиком в Бездну.

Конечно, место находили случаи, когда певчие заводили семьи. Такие романтические истории пользовались популярностью среди мужчин. Ведь за покровом вуали прятались неписанной красоты девы, а корсеты подчёркивали популярную в те времена фигуру — песочные часы.

Равнодушными не оставались и рыцари. Их вульгарное поведение способствовало отсутствие близости. Любовные дела в «долге» прописать не посчитали нужным. Даже наоборот — сурово карались. Церхэймеры считались ярыми блюстителями долга, большую часть времени им приходилось следить за инстинктами своих подчинённых.

«Секс и любовь — награда рыцарям после похода. Сражайтесь яростно и получите женское тепло.» — вечная фраза Жюста Статого.

Дом мэра не остался в стороне от суеты жителей Улграда. Каждый вечер с третьего этажа доносились девичьи крики, которым подпевала бьющаяся посуда. Народ поддерживал и жалел бедную девочку. На её хрупкие плечи выпала тяжёлая ноша. Мэри Клайминг без устали помогала горожанам, а её сердце разрывало от скорби по убиенным.

— ТВАРЬ! МРАЗЬ! СКОТИНА! СЫН ШЛЮХИ!

Леон Клайминг долго не решался подняться на третий этаж к дочери. Последний раз его попытки успокоить девочку закончились полётом в него вазы. Когда шум утихомирил свои обороты, мэр города отправился в комнату к Мэри. Его шаги в дуэте со скрипом ступеней оповещали дом о храбром поступке мэра. Дворецкий молча качал головой, а его презренный взгляд провожал силуэт хозяина дома.

— Разрешите? — вежливо обратился мэр к смотрящей в окно девочке. Леон Клайминг пристально наблюдал за дочерью, готовился увернуться от летящих предметов. К его счастью, руки кареглазки слабо сжимали один лишь спёртый воздух.

— Да, — устало промямлила Мэри. Она не обращала внимания на отца, её взор хищно направлялся на слоняющихся шахтёров.

Леон Клайминг закрыл за собой дверь. Силы мужчины закончились, что-то сказать или подойти не хватало духа.

— Работы в шахте нужно восстановить, — нарушила минутное молчание девочка.

— Люди боятся, — сказал мэр себе под нос.

— А мне есть до этого дело? — девочка повернулась к Леону Клаймингу. Её лицо создавалось нитями морозного гнёта. От взгляда Мэри стыла кровь в жилах.

— Угроза…

— Я здесь угроза, — перебила мэра девочка, — Я здесь богиня и мать! Мой приказ ты услышал! Так захлопни рот, жалкое создание!

— Да, — мэр приклонил колено. Если бы взгляд мог пробивать деревянный пол… Страх сковал грудную клетку и ударял в мозг безумными идеями. Леон Клайминг тысячу раз пожалел о своём решении подняться наверх, но это его долг, шанс изменить свою жизнь.

— Грязный пёс убил все мои планы! Моя кампания рушится на глазах! Герой? Чемпион? Ум? Тупой, высокомерный и МЁРТВЫЙ! У тебя неделя! — кричала Мэри. Её щеки надулись от гнева, от чего кареглазка стала ещё прекраснее.

— Спасибо Мэри Нэсеф Руника тон Шраск, — ответил Леон Клайминг и упал ниц перед девочкой.

— Свободен, — с презрением сказала Мэри и взяла книжку с кровати.

Мэр на четвереньках выполз из комнаты и кланяясь убрался прочь.

Ворон от лангарда Амеди Верховного не заставил себя долго ждать. Сообщение было коротким:

Я быть у вас. Готовьте лица. Мои ладони — повергнут ваше легкомыслие.

Рыцари угнетали себя своим воображением, а церхэймеры готовились к казни за невыполнение долга. Горожане же в спешке украшали город в честь приезда правителя. Байки о насекомых народу стали не интересны, алкогольные напитки хозяин кабака спрятал от пьяниц, все силы бросили на приведение города в порядок.

Приезду лангарда радовался только один человек. Крики в доме мэра сменились на радостный смех девочки, а Леона Клайминга ожидали новые хлопоты, новые пытки для нервов.

Прошла неделя после гибели ланира Ренода Бойкого. Слухи о трагических событиях перевернулись: парень из героя превратился в пьяницу, а подвиг — унылую околесицу.

Вскоре прибыл марш во главе лангарда Амеди Верховного. Правитель нижних западных земель ланитов сурово осматривал окрестности. Праведный гнев выжидал момент обрушиться на Улград.

Тысяча рыцарей, десятки повозок и Пядь Услуг шли следом за своим лангардом. Голоса ланитов доносились до стен города и завершались у заколоченной шахты.

Пядь Услуг — организация, которая обслуживала личную армию лангарда. В ход услуг входили: проститутки, спектакли, палачи особого уровня (специалисты по пыткам и убийствам) и повара, которые готовили вкусные блюда. Пядь — мера величины, которой можно быстро сделать замер. Организация взяла себе такое название из-за скорого оказания необходимых услуг. Пядь Услуг незамедлительно выполнит ваше желание, за ваши деньги.

Отряд из двадцати рыцарей во главе церхэймера Жюста Статого, мэр города Леон Клайминг со своей дочерью и налогосборщиком вышли из Улграда встречать правителя. Мэри шла под руку с отцом, её глаза наполнились очарованием и блестели под светом дневной звезды Зуры. Мэр под нос репетировал любезности и ответы на вопросы, которые никогда бы не услышал от лангарда. Церхэймер молча гладил рукоять плети. Крысоватый налогосборщик в полусогнутом положении следовал за Леоном Клаймингом, лепетал дурные советы, которые отвергали мысли мэра.

Амеди Верховный одарил всех холодным взглядом, когда знатные лица встретились. Его орлиный взор потрошил зверьков, но заметив Мэри, глаза хищника вспыхнули от удивления, пошло и растеряно пожирали красоту девочки.

— Мой лан, — обратился церхэймер к лангарду, — мы рады Вашему прибытию.

— Молчать пёс, — грубо отсёк правитель и слез со своего коня. Лангард подошёл к девочке и одарил её улыбкой. — Я поражен вашей природой дева.

Мэри протянула руку. Амеди Верховный, не убирая взгляд от чарующих очей, поцеловал хрупкую кисть и не сразу отпустил её.

— Ваши слова — муза для меня, — кокетливо ответила девочка.

— Моё сердце жаждет узнать, откуда такая роза в этом забытом месте?

— Меня зовут Мэри Клайминг. Я дочь мэра Улграда Леона Клайминга.

Лангард с трудом перевел свой взгляд на мэра, безразлично осмотрел заштопанные одеяния Леона.

— Мой лан, сами боги выковали мою дочь. Моя покойная жена не могла иметь детей, но после таинств смогла подарить мне дитя, — поведал Леон Клайминг на взгляд лангарда, а после опустил голову.

— Я соболезную Вашей утрате, — фальшиво сказал Амеди Верховный мэру, а после вновь обратился к девочке. — Я почту за честь быть сопровожденным Вами.

— Непременно, — поклонилась Мэри и под руку повела лангарда в город.

На стене Улграда почётно стояли стражники, а с ними певчие. Одна из дев малого круга сольно приступила к песне. Она находилась далеко от марша, но её голос кружил среди слушателей, шептал в уши, проникал в душу.

Сердца ваши выкованы из стали и злата,

Окутаны мысли заветами богов.

Пусть тают оковы, души им плата,

А плоть разорвут тысячи ртов…

«Тук, Пум, Тук» — раздались удары барабана со стороны леса.

Рыцари в ужасе посмотрели на место рождения звука войны. В ответ ланитам десятки огромных жёлтых пар глаз пожирали их взглядом, одновременно показывая длинные змеиные языки.

Не успели рыцари опомниться, как змеи длинною от десяти до тридцати метров поползли в строй армии лангарда.

Леон Клайминг, заметив чудовищ, выхватил девочку у лангарда и побежал за стены Улграда. Мэр меньше чем за минуту оказался на пороге своего дома.

Дворецкий, словно предчувствуя прибытие хозяев дома, торопливо открыл дверь и с удивлением спросил:

— Что стряслось моя королева?

— Передай каперам немедленно готовить корабль к отплытию. Мы отправляемся в Шраск, — скомандовала девочка, а после повернулась к мэру, — Поздравляю, Леон Клайминг. Вы приобрели своим поступком место на корабле, а также в моём дворе.

— Благодарю, Вашу пылкую душу, — пыхтя сказал мэр и упал на колено.

Армию за стены переместить не хватило времени, да и лангард заметил змей, когда они находились на половине пути к нему.

— Щииитыыы! — заорал Амеди Верховный. Приказ в высшей степени являлся глупым и бессмысленным. Вооружиться щитами никто не успел, да это и не помогло бы.

Головы змей влетели в строй и разбросали десяток рыцарей. Лошади от испуга погнали повозки в неизвестном направлении, люди, обслуживающие их, и часть рыцарей померли от копыт. От ударов хвостов чудовищ ланиты впечатывались в стены: повара, рыцари и проститутки.

Стражники города приготовились к обороне и направили свои арбалеты на неприятеля, выпустили болты. Только малая их часть нанесла незначительный урон змеям, другие же попали по союзникам. Мгновенно от болтов погибло около десятка рыцарей, свыше тридцати получили тяжёлые ранения.

Из леса к сражающимся выдвинулась толпа дикарей в ягуаровых шкурах. Среди них выделялись несколько человек, которые носили редкий окрас ягуара — чёрной пантеры. Дикари, вооружённые деревянными щитами с изображениями змей, каменными мечами или топорами с красиво расписанными деревянными ручками, рассекали враждебно воздух, глумились.

Толпа людей в шкурах медленно направлялась к месту битвы, а после и вовсе остановилась, наблюдая за бойней со стороны.

Лангард отчаянно кричал команды, которые терялись в криках и воплях. Лошадь Амеди Верховного давно убежала, а с ней щит и шлем правителя.

Ещё недавно зелёная трава сменила свой окрас. Лужи крови, части тел, кишки с внутренностями, блевотина, моча и дерьмо покрывали землю. Ужасная вонь стояла в месте битвы.

Рыцари безуспешно махали мечами, спотыкались о трупы или поскальзывались на органах своих товарищей.

Лангард терявший обладание и стойкость поднял с земли знамя, которое зафаршмачилось кровью и блевотиной знаменосца. Различить узоры уже не представляло возможности. Амеди Верховный кинулся со стягом на средних размерах змея и проткнул чудищу живот.

— Получи! ТВАРЬ! — завопил лангард.

Змея завыла, а после проткнула своими клыками тело правителя. Словно тряпичная кукла, он был выброшен на головы еле сопротивляющихся рыцарей.

Спустя пятнадцать минут сражения, армия пала. Стражники города пускали болты недолго: малая их часть нашла покой на стенах, другие же бежали. Деревянные ворота от трёх сильных ударов хвоста пропустили чудовищ. Толпа дикарей устремилась следом, добивая уцелевших.

Рыцари смогли одолеть только двух змей, которые покоились на месиве у стен Улграда. Крики жителей города постепенно утихали, вынуждая тишину спуститься. Церхэймеры с рыцарями первого марша пали в городе. Жюсту Статому удалось уцелеть, обмазав себя кровью, прятался среди трупов.

Фиакру посчастливилось сесть на корабль Мэри и убраться в земли Шраска, так как юная королева увидела в юноше потенциал, который она планировала использовать в своих целях.

Корабль убирался прочь, наблюдая за дымящимся городом. Грозная компания юной владычицы потерпела крах, но это только начало беспощадных козней.

Мэри не желала сдаваться. Под её началом самый сильный флот Глаи. Под её знамёнами маршируют мунхэды и гриффиры. Чего стоят только кошмарные обмигонги.

Теперь в нежных объятиях и наследник. Слабый, мало претендующий, но имеющий право. Следующая компания в ланитские земли получит успех, получит власть над тайнами и ресурсами потомков Амифа.

Возле Улграда гнили павшие рыцари. Смрад мог убить любое живое существо, окажись оно в пределах разлагающийся плоти, да падальщикам сие событие было в радость, ведомые голодом — противники здравия. Стая воронов пировала и конкурировала с волками. Мухи беспощадно грызли животных и павших, — знать чистильщиков природы. Они горды своей трапезой, ведь есть благодать и забота для живых, проводники в загробный мир.

Прагойны не устроили мародёрство, только забрали павших змей. Племена топей часто устраивали набеги на ланитские земли, с радостью отбирали всё ценное, но не сейчас. В своих вылазках, до пакта с Трибуналъом, они не использовали гигантских змей. От этого чудовища стали мифов. Было это сделано задумано или имелись другие причины, дано знать только прагойнским племенам.

По улицам разрушенного города хромал последний рыцарь — церхэймер Жюст Статый. Стоит ли его так называть? Как только пал лангард Амеди Верховный, а позднее падут и все его земли, Жюст утратит свой титул. Утратит и родовую фамилию.

Жюст пустым взглядом одаривал тела. Разум бывшего церхэймера стал супом, где: сожаление, жалость, страх, отчаяние, гнев и беспомощность — разрушали психику.

«Я видел этот взгляд ранее, пустой, выжженный лес, даже ветер отказывается спуститься на убитую местность. Все идеалы стали посмешищем для червонца, легче пуха, хрупче снежинки на ладони и вязкая смолёная консистенция, готовая утопить чистых сердцем.» — монолог Персерона.

— МмЫыы… — раздался тихий стон, который наполовину вернул Жюста из его внутренних стенаний.

Мужчина осмотрелся, но вокруг гнили лишь трупы.

— Атама стамр, — уже чётче сказал женский голос. Жюст смог определить от куда доносилась мольба, стиснув зубы от боли, прихрамывая отправился на зов.

Атама — дрема, дремота; сонливость. Для ланитов это слово является синонимом к слову отец. Происходит от верований предков. Родители являются стражами детей. Мать — страж дома и очага. Отец — страж сна, страж стража.

Слабые стоны за руку вели церхэймера по улицам Улграда, живая нить закрывала ужасы от глаз Жюста, голос женщины затмевал окружение. Плач привел к разрушенному дому, возле него стоял столб, к которому кровожадно привязали молодую девушку. Верёвки беспощадно натирали ей шею, живот и ноги. Тело красавицы изуродовано: не глубокие, но рваные раны создавали паучью сеть от пяток до шеи. Руки же до плеч, ей отрубили и прижгли, сохраняя крупицы жизни, продлевая муки.

Церемония детей Шепот завершалась трупами детей, которые в плохо различимый символ разложили возле столба. Для тебя читатель, я не углублюсь в сильное описание сего зрелища, но поведаю о значении обряда.

В топях, в сердце Глаи, живут племена прагойнов. Они и являются детьми Прагора. Но в союзе племен топей есть и другие. Это дети Шепот. Они не выходят на общее обозрение, скрываются в тенях и нападают чаще ночью. Ритуал — дань богини сетей. Великая паучиха, раскинувшая свою паутину во все стороны света, богиня судьбы.

Тела детей — символизируют глупых людей. А дева у столба — сердцевина; башня; цитадель обитания Шепот, от куда и берут начала сети.

Привязанная девушка с трудом боролась за жизнь, а в её глазах читалось безумие. То громко, то тихо, да и безмолвно шевеля губами, выкрикивала странные слова. Агония пыталась выбраться из юного тела, раскрывая узоры, окропляя кровью лежащие тела.

— Прости меня, — с сочувствием прошептал Жюст. Он подобрал короткий меч, который валялся возле смятого в лепёшку рыцаря, а после совершил колющий удар в живот девушки.

Меч ударил вибрацией по рукам бывшего церхэймера. Остриё в мгновение затупилось, а от ребра до дола пошли трещины. Оружие отказалось входить в живот, казалось, девушка состояла не из плоти, а из камня.

Жюст ещё сильнее стиснул зубы, от этого столкновения он вывихнул правую кисть.

— Что ты делаешь? — холодным голосом спросила привязанная девушка.

Жюст поднял глаза. Жертва прагойнов не моргая смотрела на него, а в её зеркале души отразился лик церхэймера, напуганный воин с рубцом на щеке.

— Что…Ты…Делаешь? — снова спросила девушка, в этот раз делая акцент на начало каждого слова.

— Хотел облегчить твои страдания, — ответил Жюст. Его слова прозвучали как вопрос, который он задавал скорее себе, чем мученице.

— Сними меня, — скомандовала жертва и величественно взмыла взор на небо.

Несколько секунд до мужчины доходила просьба. Пока взгляд девушки не вернулся и не спросил: И?

Жюст быстро отрезал верёвки, которые держали мученицу и принял в объятия обнажённое тело.

— Поставь меня, — прошептала она холодным голосом церхэймеру на ухо.

Мужчина выполнил её просьбу. Жалобный взгляд воина пытался найти надежду в девушке, несломленная и сильная, воительница предков, для которой рыцарство ланитов — сбор глупых детей.

Мученица осмотрела своё тело, а после спросила:

— Это ты сделал со мной?

— Эмм…нет, — запинаясь ответил Жюст. Поражение в сражение, нарушение долга и ситуация с этой истерзанной девушкой выбили из калии сурового рыцаря. Стержень мужского начала треснул, остался лишь напуганный ребёнок. Состояние Жюста вернулось на двадцать лет назад, когда вторжение Ливаских ланитов забрало отца, когда мать на его глазах наложила на себя руки.

— Славно, — произнесла девушка и улыбнулась.

В этот момент Жюсту совсем поплохело. Державший себя в руках рыцарь выпустил наружу вчерашний паёк. Когда Жюст отошёл от рвотных позывов, мученица стояла к нему спиной и осматривала округу.

— Ответь мне, — властным голосом обратилась девушка к бывшему церхэймеру, — и держи свой голос статным. Кто посмел украсить алым и тошнотворным моих детей?

— Дети Прагора, да дети Шепот, — чётко ответил Жюст. Он не знал почему, но спокойствие вернулось в его душу. Тепло чинило стержень со скоростью тысячи кузнецов, а сердце разрывало от желания свершить отважные действия. Дурные мысли покинули думы церхэймера, заменой им стала она, дева, что лишённая рук, непоколебимо стоит.

Девушка тяжело вздохнула, а затем обратилась к павшим, её голос не уступал девам малого круга, сильнее старшего круга, нет, выше хора певчих.

— Ваша отвага не забыта, а ваши души навеки в моих объятиях.

В это же мгновения тела павших окутал ветер. Вихри поглотили тела и обратили их в орлиные перья: чёрные и белые.

Девушка расправила плечи, а из них начали расти кости, которые тут же покрывались мясом и кровеносными сосудами. Но вместо рук выросли крылья, куда молниеносно устремились перья.

Орлица взмыла в небо, а её десятиметровая благодать закрыла лучи, которые освещали Улград.

— Цица Криста! — приветствовал Жюст и пал на колени. Он не мог поверить, но душою знал, она королева стальских орлиц, которая привела ланитов к победе до ланитского царства. Кара и правосудие отныне ожидает врагов ланов, ведь она цица — заставляющая молчать; титул, которым обладала только Криста. Кристания, мать певчих.