Бумажная империя

Глава 17

Я стоял посреди офиса Заневского вестника, окружённый взволнованными сотрудниками.

— Что это значит? — взволнованно спросил у меня Стас.

— Ничего хорошего, — сухо ответил я, прекрасно осознавая будущее развитие событий. — Как я понимаю, многие успели приобрести акции нашей газеты? Мне понадобятся нотариально заверенные заявления с правом голосования на завтрашнем собрании от вашего имени.

Когда я торговался с владельцем газеты и выбивал для себя акции, то подробно изучил устав фирмы. Он был типовым для подобных заведений в этом мире. До голосования на собрании акционеров по любым вопросам, а именно оно завтра и будет проводиться, допускались только крупные держатели пакетов акций. В нашем случае — больше пяти процентов.

В моём родном мире был киногерой, который утверждал, что сила не в деньгах, а в правде. Но в этом мире многие бы с ним не согласились. Здесь многие вопросы решались по принципу — кто богаче, тот и прав. Так и в голосовании всё решало количество акций на руках, у кого их больше, тот и победил. И не важно, что думают остальные.

— Надеюсь, что наших акций хватит, чтобы обойти Хвалынского завтра. Васнецов тоже наверняка проголосует со мной, — рассуждал я вслух, оставшись наедине.

Прошедшую ночь я не стал проводить в офисе, карауля новое появление бандитов. Я был уверен, что слух о появление в редакции самого Васнецова точно дошёл до наших противников и они не решатся сунуться туда повторно. Поэтому, наконец-то, выспавшись дома, я одел свой лучший костюм и отправился по указанному в приглашении адресу.

Выйдя из такси, я оказался перед огромным зеркальным небоскрёбом. Здание из стекла и бетона стояло на набережной и буквально нависало над Невой. Я прошёл через массивные стеклянные двери и оказался в невероятно огромном холле с потолками, высотой в несколько этажей. Масштаб здания поражал и внушал благоговение.

Расположенная в центре холла стойка ресепшн, отделанная чёрным мрамором, казалась крошечной в сравнении с масштабом всего помещения.

— Добрый день, меня зовут Даниил Уваров. Подскажите где проходит собрание акционеров Заневского вестника? — вежливо обратился я к девушке со строгим хвостом, сидящей за стойкой.

— Конечно, одну секундочку, — вежливо улыбнулась она и полезла в свой компьютер.

Спустя полминуты она подняла взгляд, полный наигранного сожаления:

— Так, это зал для совещаний на тридцатом этаже, но к огромному сожалению вас нет в списках участников.

— Но я являюсь держателем крупного пакета акций, как мне попасть на собрание?

— Возможно вас ещё не внесли в списки… — замялась девушка и посмотрела в сторону.

Проследив за направлением её взгляда, я увидел Виктора Хвалынского, входящего в здание.

— Добрый день, Даниил Александрович, какие-то проблемы? — с усмешкой спросил он.

По взгляду девушки, адресованному Хвалынскому, было понятно что моего имени в списке точно не найдётся и это было подстроено заранее.

Грязно играете, Виктор Григорьевич, ой грязно!

— Виктор Григорьевич, если меня не пропустят на собрание, то я опротестую любое принятое сегодня решение, — обратился к аристократу.

— Что же, ваше право, Даниил Александрович, ваше право, — махнул он рукой и прошёл через турникет.

Когда он зашёл в один из десятка лифтов, покорно ждущих на первом этаже, чтобы отвести спешащих бизнесменов на нужный этаж, я вновь обратился к девушке.

— Позвольте бумажку, — очаровательно улыбнулся ей. — Я запишу свой номер телефона и вы позвоните мне, если моё имя вдруг появится в списках.

Она нехотя протянула мне лист из блокнота. По выражению её лица было ясно, что делает она это исключительно для того, чтобы отвязаться от меня поскорее. Впрочем мне было всё равно.

В моей руке уже была ручка, взятая с собой именно на такой непредвиденный случай. Если Хвалынский думает, что я так просто сдамся, то он сильно заблуждается.

Написав короткую команду на бумажке, я протянул её девушке, после чего она любезно открыла турникет, чтобы я мог пройти к лифтам.

И никаких следов, — улыбнулся я, убирая ручку с исчезающими чернилами, купленную мной несколько дней назад в магазине приколов.

Зайдя в зал для совещаний, я насладился вытянувшимся лицом Хвалынского, не сумевшего вовремя скрыть удивление. Палитесь, сударь. Вам бы научиться контролировать свои эмоции, как это делают мастодонты вроде Васнецова и Никитина.

В помещении нас оказалось трое. Помимо меня и Виктора Григорьевича, в углу за небольшим столиком с ноутбуком сидел парень в строгом костюме. Судя по всему это был секретарь, ведущий протокол собрания.

— Даниил Александрович Уваров прибыл на собрание, — громко произнёс я, посмотрев на секретаря. — Прошу занести в протокол.

Он тут же застучал пальцами по клавиатуре.

— Давайте уже начнём, — раздражённо сказал Хвалынский.

Парень с ноутбуком поднял руку и взглянул на часы. Движение было настолько механическим, словно это был робот. Меня аж передёрнуло.

— Конечно, — безэмоционально сказал секретарь.

Дальше он формально озвучил тему, зачитал список участников, который состоял из двух человек и добавил, что Иван Васильевич Васнецов прислал нотариальную доверенность на меня с правом использовать его акции при голосовании.

Это было ожидаемо, — подумал я, взглянув на любезно приготовленное третье кресло, стоящее за длинным столом. Остальная мебель стояла по периметру офиса, намекая, что других гостей не ожидается.

Услышав про доверенность Васнецова, я достал из сумки папку, где лежали аналогичные документы, подтверждающие моё право распоряжаться при голосовании акциями остальных сотрудников.

— Даниил, тебе это не поможет, — с усмешкой сказал Хвалынский, пока секретарь методично заносил все данные в протокол.

Наконец он закончил и оторвал взгляд от экрана:

— Поднимается вопрос о запрете издания скандального расследования в текущем номере издания, кто за?

Хвалынский небрежно поднял два пальца, сложенные словно пистолет.

— Против, — спокойно сказал я.

— Итак, на текущем этапе «За» проголосовали владельцы сорока четырёх процентов акций, против — сорока трёх, — всё таким же ровным голосом произнёс секретарь.

У меня внутри похолодело. Хвалынский сделал то же что и я. Он собрал доверенности от держателей небольших пакетов акций и голосовал от их имени.

— Думал один такой умный? — усмехнулся он. — Это МОЯ газета и мне решать что так будет напечатано.

Мои мысли судорожно перебирали варианты, как выйти победителем из этой ситуации, или хотя бы отсрочить неизбежное, но ничего путного в голову не приходило.

— Секундочку, сегодня также поступила доверенность на имя Даниила Александровича от некого Дмитрия Ивановича Полоза, держателя двух процентов акций, — заметил протоколист. — Документы поступили до начала заседания, значит я не могу не принять их к сведению. Таким образом, против запрета проголосовало сорок шесть процентов держателей акций.

— Стоять! Нет! — крикнул Виктор Петрович.

Мы с секретарём посмотрели на него в ожидании пояснений. Но он молчал, глядя на свободное кресло. Неужели он всерьёз думает, что Васнецов явится сюда и внезапно проголосует против меня?

Нет, нет, нет, этого не может быть! — пронеслось в голове в тот же момент, как дверь в кабинет распахнулась. Но это был не Васнецов.

В кабинет вошёл мужчина лет тридцати. Безупречный костюм говорил о том, что его владелец не привык считать деньги. Он сразу прошёл к свободному креслу, которое Хвалынский уже наверное успел нагреть своим взглядом.

Беззаботное выражение лица вошедшего не очень коррелировало со строгостью его костюма и выглядело совсем инородно в напряжённой атмосфере, повисшей в просторном кабинете. Лениво заняв своё место, он со скучающим выражением лица взял телефон и начал пытаться крутить его на пальце, словно ребёнок с игрушкой.

— Внесите пожалуйста в протокол, что к нам присоединился Роман Павлович Юсупов, держатель пяти процентов акций издания, — ликующе произнёс Виктор Григорьевич.

Он едва не парил над своим креслом, окрылённый внезапным появлением младшего сына Юсупова.

— Давайте побыстрее уже закончим, ты выдернул меня со скучного, но важного совещания, — тонким и звонким голосом попросил Роман. — Чего тут такого важного?

Так вот ты какой, княжич Юсупов. Это ведь получается мой дядя. И что-то мне подсказывает, что пришёл он сюда вовсе не поддержать племянника, а скорее похоронить.

— В данный момент проходит голосование акционеров по вопросу отстранения главного редактора Заневского вестника и запрета публикации расследования, порочащего честь и репутацию издания, — формально зачитал тему собрания секретарь.

— Роман Павлович, это категорически нельзя делать. Мы смогли привлечь внимание аудитории и не имеем права подвести читателей. Впервые у газеты есть реальный шанс заявить о себе и заработать имя этой статьёй, — обратился я к наследнику рода Юсуповых, сидящему в кресле с беззаботной улыбкой. — Благодаря этому фундаменту, а также новым рекламным инструментам мы сможем наконец вывести газету из затяжного кризиса и впервые за долгое время показать прибыль. Голосуя за запрет публикации — вы подписываете смертный приговор изданию, и так стоящему на коленях.

Юсупов поднял взгляд и заинтересованно посмотрел на меня:

— А ты кто вообще такой и откуда у тебя такой кусок акций?

— Он обманом забрал их у меня, — тут же встрял Хвалынский.

— Меня наняли, что спасти этот бизнес. А поскольку денег, чтобы платить мне у издания нет, то я взял оплату акциями, — спокойно ответил я, не обращая внимания на ремарку моего сегодняшнего противника.

Роман демонстративно зевнул. Всем своим видом аристократ показывал, насколько ему всё это не интересно. Честно говоря я вообще не понимал, какое дело наследнику одного из богатейших родов империи до мелкой газетёнки. Но судя по всему Юсуповы действительно оставляли для себя долю акций абсолютно во всех меда и газетах, даже таких мелких. А сейчас, он находился здесь лишь из-за просьбы Хвалынского. И видимо в моих глазах он прочитал этот незаданный вопрос.

— Парень, мне глубоко безразлично, что здесь происходит. Вик был назначен управляющим и именно он будет отвечать перед семьёй за результат работы. Я здесь лишь потому, что шёл в туалет мимо этого кабинета, — лениво бросил Роман Павлович Юсупов и сделал полный оборот в огромном кожаном кресле.

Мне было прекрасно понятно, что это уточнение он сделал специально, чтобы показать всю незначительность наших с Хвалынским баталий касательно Заневского вестника. В масштабах бизнеса, с которым работают Юсуповы, эта газета — хлебные крошки. Но именно в этом и заключается моё преимущество. Они просто не обращают внимание на то, что происходит с подобными изданиями. А когда заметят, что я создал у них под носом — будет уже поздно.

— Секретарь, внесите в протокол результат голосования Романа Павловича, — не сводя с меня торжествующего взгляда сказал Хвалынский.

Парень в строгом костюме уже печатал текст в своём ноутбуке. Это был мой приговор.

— Так, если это всё, то я пошёл, — небрежно сказал Юсупов и поднялся из кресла. — Вик, не забудь, что в воскресенье юбилей отца, купи что-нибудь приличное и не позорься в этот раз.

Сказано это был буднично, будто фраза ничего не значила. Но это было не так. Короткая ремарка была словно хлёсткая пощёчина для Хвалынского, ставящая его на место и показывающая его истинное положение и статус тут.

Сделав вид, что не заметил этого, Виктор Григорьевич повернулся ко мне и холодно произнёс:

— Мнением большинства акционеров принято решение о запрете публикации расследования. И чтобы вы ничего не учудили, я отправлю своего человека в типографию, чтобы проследить за выполнением этого решения.

— Протокол заседания будет направлен на всех акционеров в установленные сроки, — послышался голос секретаря, сидящего в углу кабинета.

— Советую поторопиться с новой темой номера, — ехидно произнёс Хвалынский, уже стоя в дверях. — Вам скоро пора отдавать его в печать.

Он вышел, довольный собой, довольный своей победой. Думая, что поставил меня на место и показал кто тут настоящий хозяин.

Что же, он может думать что хочет. Но правда в том, что я ещё не сдался и сдаваться не собираюсь.

Выкручусь. И не из такой задницы вылезал, — рассуждал я, выходя из монументального здания из стекла и бетона.

Обернувшись и окинув взглядом зеркальную поверхность небоскрёба, я думал лишь о том, что скоро вернусь сюда куда сильнее.

— В смысле нам нельзя выпускать статью? Они там совсем обезумели? — вспыхнула Вика. — Как они вообще могут запрещать что-то печатать⁈

— Тебе ли не знать, — грустно покачал я головой. — Хвалынский боится, что если мы ввяжемся в этот скандал, то газета может разориться и его репутация пострадает.

— Как это разориться? Ты ведь говоришь, что мы наоборот станем только сильнее⁈ — тут же запереживал главный редактор.

— Всё, что не убивает нас — делает сильнее, — философски ответил я, но затем пояснил: — Виктор Григорьевич опасается, что мы заглотили добычу не по своему размеру и люди, стоящие за Степаном окажутся куда могущественнее, чем мы думали и попросту сотрут нас в порошок.

В офисе повисла гробовая тишина.

— И ты тоже так думаешь? — робко спросила Аня.

— Я думаю, что чем сильнее соперник — тем громче победа, — ободряюще сказал я так, чтобы все вокруг услышали. — А теперь все за работу, у нас сегодня номер в печать должен уходить!

Громко хлопнув в ладоши, я объявил закрытие нашего импровизированного собрания и направился в типографию.

— Дмитрий, ты действительно приобрёл целых два процента акций? — спросил я у рыжего парня.

— Да, я проникся вашими словами и поверил в вас, — пожал он массивными плечами. — Да и все стали покупать, я тоже купил. Я чё, рыжий что ли⁈

Сказав это, мы оба рассмеялись. Похоже первое впечатление об этом парне оказалось обманчивым. Он вёл себя, словно ёжик, защищаясь с помощью агрессии. Но как часто бывает, под внешней грубость скрывается верный и честный человек.

— Но откуда у тебя столько денег? — спросил я интересующий с утра вопрос. Два процента акций — это очень большая сумма и я искренне не понимал откуда у скромного работника типографии такие деньги.

— Ну, я заложил дом и взял кредит, — виновато произнёс он. — Он достался мне от бабушки с дедом. Вы не переживайте, я найду где жить если что…

— Никаких если, — строго посмотрел я на него. — Я не сдаюсь. И ты обязательно верь. У нас всё получится, но мне понадобится твоя помощь.

— Конечно же, я готов на всё! — тут же подобрался он, готовый к бою.

— Именно этот ответ я и хотел услышать. Тебе необходимо бросить всё и как можно скорее создать печатный оттиск под главную страницу и разворот с нашим расследованием. Только сделай оттиск под офсетную печатную машину.

— Но ведь он не подойдёт для нашего допотопного прокатного станка, мы не сможем его тут использовать…

— А мы и не будем использовать его у нас в типографии, — заговорщицки подмигнул ему я.

Дело в том, что вчера, едва узнав о грядущем экстренном собрании, организованным Хвалынским, я уже принялся действовать. Прекрасно понимая, чему именно будет посвящено голосование, я решил подстраховаться и разработать план «Б». Как оказалось очень даже не зря.

Днём ранее

Перенеся встречу с Аней в другой ресторан, я попросил её приехать пораньше.

— Что-то случилось? — удивлённо спросила она. — Это из-за завтрашнего собрания?

— Ты невероятно проницательна, — улыбнулся я ей. — Сегодня мы с тобой побудем шпионами.

Глаза девушки игриво блеснули.

— Тебе необходимо вновь применить свои чары и заманить одного человека в наш капкан, — объяснил я свой план очаровательной блондинке. — Мы будем страшно пытать его вином и дружескими беседами, и заодно выведаем кое-какую информацию.

— Ни слова больше, я в деле, — захлопала в ладоши Аня, предвкушая интересное приключение.

Спустя пару часов она уже мило прогуливалась рядом со зданием газеты «Новости окраин», расположенной в соседнем районе города. Её целью был парень, работающий в их типографии. Мне удалось выяснить как он примерно выглядит, но не более того, так что основная работа была за Аней.

Наблюдая со стороны за её действиями, я невольно восхищался той лёгкостью, с которой она невзначай познакомилась с черноволосым парнем, вышедшим из здания типографии. Это точно был он, благо помещение типографии в этой газете располагалось отдельно и имело свой вход, так что определить нужного нам человека не составило труда.

— Ой, Даниил! Вот так встреча! — картинно помахала мне Аня, когда спустя оговоренные полчаса мы пересеклись в обозначенном месте рядом с рестораном. — А я тут познакомилась с Колей, представляешь он тоже в газете работает!

Я добродушно протянул ему руку.

— Сто лет не виделись, может посидим поболтаем все вместе? — щебетала девушка, указывая на вход в ресторан.

— Почему бы и нет, — с улыбкой согласился я и мы завели ничего не подозревающего Николая внутрь.

Спустя час и пару бутылок красного успокоительного и белого расслабительного мы уже знали про Колю всё, что только можно и нельзя. Он кстати оказался отличным парнем, очень весёлым и даже порой слишком. Шутки за гранью — явно его конёк.

Ну и самое главное — мы знали всё про наших коллег из Новостей окраин. Как у них обстоят дела, какие перспективы и почему их главный редактор — трус и балбес. Что интересно — типография у них была не чета нашей: новенькая, с отличными современными офсетными машинами, годящимися не только для печати газет, но и любой полиграфической продукции, что сразу породило в моей голове множество идей.

Но сейчас было не до них. Самое главное — наш грядущий тираж.