Часовые времени

Глава 7

Глава 7

Алексей. 1942

- Не верю я ему, командир, - старшина Иксанов лениво почесал небритую щеку, мрачно глянул на Белугина и сплюнул в сторону. – Мутный он какой-то. А историю, что он нам тут втюхивает, впору сказочникам отдать – как раз по их части будет.

- Погоди, Сашка, - лейтенант Фурсов слегка поморщился, недовольно зыркнув исподлобья на подчиненного, - не гони лошадей. Что ты предлагаешь?

- Известно что, - Иксанов выразительно поиграл финкой. – Какие еще могут быть варианты. Стрелять-то нельзя - враз немчура набежит.

Алексей нарочито лениво посмотрел на Фурсова, ожидая, что тот скажет. Для себя капитан твердо решил: не стоит ввязываться в ненужный спор и доказывать, что не верблюд. Оправдываешься – значит виноват! А виноватым себя Белугин не считал. По крайней мере, перед наткнувшимися на него разведчиками уж точно. Вот если бы на их месте оказался кто-нибудь другой – со званием повыше, да с петлицами иного цвета, тогда еще ладно, а так…

- Это точно, - согласился со старшиной лейтенант и вдруг быстро спросил, обращаясь к Белугину: - Sagen Sie, und Ihre Freunde weit?[1]

Алексей тяжело вздохнул.

- Тебе по-каковски ответить, лейтенант? Нет, я могу, разумеется, и по-немецки, и даже с гораздо лучшим произношением, чем у тебя, но какой в этом смысл? Или моего удостоверения не достаточно? Может не в порядке там что?

Фурсов хмыкнул.

- Да нет, с документами у тебя все в порядке.

- Тогда в чем дело?

Разведчик бледно улыбнулся.

- А дело в том, что одолевают меня, капитан, серьезные сомнения по поводу того, откуда ты так хорошо немецкий знаешь. Вон, даже на произношение мое внимание обратил. Вроде в программу доблестных сталинских соколов такие навыки не входят. Развей подозрения, а?

Белугин мысленно выругал себя, кляня за длинный язык. В самом деле, ну кто его дурака за язык-то тянул? Ишь, выдумал, повыпендриваться. Как теперь расхлебывать кашу, что сам же и заварил – разведчикам ведь показал документы обычного летчика, сбитого во время выполнения задания над временно оккупированной немцами территорией. И легенду задвинул, с правдой кое-где перемешанную: мол, остальные члены экипажа погибли, а он теперь пробирается к своим. Табельное оружие осталось в сгоревшей «пешке», но повезло разжиться немецким – случайно наткнулся на обломки «шторьха». И точка.

На самом деле Алексей даже себе не мог объяснить, почему не показал шелковку. Казалось бы, продемонстрируй грозное удостоверение, от которого за версту несет неприятностями, и все. А вот что-то остановило его, когда Фурсов потребовал представиться.

- Не твое дело! – Белугин решил перейти в атаку. – Раз знаю, значит так нужно. А объяснять ничего не обязан. И вообще, вам я, вон, исключительно на слово должен верить – документиков-то никаких нет. Может вы сами шпионы немецкие.

- Ах ты, гад! – вскинулся Иксанов. – Командир, дай я ему врежу?!

- Тихо, Саня. Тихо, - Фурсов сделал предостерегающий жест рукой. – Разберемся… А ты, капитан, не хами. Понимать должен, у нас задание и встреча с посторонним нам нужна как зайцу портсигар. И так уже из графика выбились.

- И ребят потеряли, - зло сказал старшина. – Каких ребят!

- А я в компанию и не напрашиваюсь, - с вызовом заявил Алексей. – Верните оружие, дальше сам пойду.

Лейтенант тихо засмеялся.

- Дурилка, - произнес он ласково. – Кто ж тебя теперь отпустит? Ты нас видел, и этого достаточно. И если тебя фрицы поймают, то жилы вытянут, но узнают, сколько нас осталось, и куда мы направляемся. Потому и решаем мы теперь, что с тобой делать – прибить по-тихому или вместе идти. А третьего не дано. Понял?

Белугина невольно бросило в жар от услышанного.

- Что ж в вас такого ценного?

- А вот это не твоего ума дело. Иксанов, ползи ко мне, пошепчемся.

Разведчики откатились немного в сторону, сблизили головы, и о чем-то ожесточенно заспорили вполголоса, а капитан опять невольно восхитился тому, насколько бесшумно они двигались. Казалось, что они летят низко-низко над землей, не задевая при этом ни одной веточки, травинки или камешка. Белугин мог бы поставить на кон что угодно – это вовсе не обычная группа. Не та подготовка, не те повадки. Хорошо подогнанные маскхалаты, трофейные автоматы, кинжалы на поясе. Как минимум, уровень дивизии, а то и выше. А значит у них и в самом деле очень важная миссия. Судя по всему, несут какие-то документы – вон как лейтенант к себе планшетку прижимает. Черт, и угораздило же с ними столкнуться! Наверняка давешние эсэсовцы по их душу к переправе приезжали. Прощай надежды незаметно выбраться.

- Слушай, капитан, - Алексей вздрогнул – разведчик оказался возле него словно из-под земли, - мы тут посовещались, и я решил… – Фурсов сделал небольшую паузу. Белугин напряженно ждал, решив в случае чего оказать достойное сопротивление и не дать себя зарезать, как покорную овцу -… взять тебя с собой. Но учти: начнешь мешаться под ногами или выдохнешься – самолично пристрелю!.. Саня, верни товарищу пилоту оружие.

- Есть, - нехотя пробурчал старшина и протянул Алексею ремень с кобурой.

- А остальное? – возмутился Белугин.

- Тебе хватит! – решительно отрезал Фурсов. – Слушай сюда. До вечера перекантуемся здесь, а как стемнеет, переберемся на тот берег и двинем к нашим. Кстати, колись, почему решил именно в этом кустарнике отсидеться? Я и сам лучшего места не придумал бы – у немцев под самым носом, но они ни в жизнь не догадаются, что кто-то здесь решит спрятаться.

Алексей польщено улыбнулся, но, естественно, решил отделаться слабым подобием правды – не скажешь же, что курс выживания во враждебной среде входит в курс подготовки всех оперативных сотрудников Службы.

- У Конан Дойля вычитал: лучше всего скрываться на самом видном месте.

- Неужели? А что за произведение?

Белугин в очередной раз чертыхнулся. Нет, с этими приступами болтливости надо завязывать – он, хоть убей, не помнил, выходил ли в СССР упомянутый им рассказ или нет. И вообще, Конан Дойлю принадлежит данная мысль или кому-то еще.

- Не помню.

- Да? Ну-ну, - Фурсов как-то странно хмыкнул и отвернулся. – Старшина, я посплю чуток, а ты покарауль. Через два часа поменяемся. – Разведчик не договорил, но Алексей и так понял – в плане караула речь идет и о нем тоже. Ладно, переживем, сейчас не время и не место играть в обидки. Шутки шутками, а ему самому кровь из носу необходимо добраться до Москвы. Белугин не знал, в чем заключается то задание, к которому намеревался приспособить его Ведерников, но вряд ли оно относилось к разряду малозначащих. А значит, требовалось приложить все силы, чтобы жертва, принесенная комиссаром, оказалась не напрасной.

Подумав, Алексей осторожно подполз к замершему с биноклем в руках Иксанову. Отодвинул мешавшую наблюдать ветку. Бронетранспортеры с эсэсовцами давно ушли. Но возле зенитных расчетов появились несколько вооруженных до зубов солдат в десантных комбинезонах, настороженно зыркающих по сторонам с офицером во главе. Время от времени они останавливали проезжавшие через речку машины – как правило, грузовики, оборудованные тентом – и тщательно их досматривали.

- Охотники, - зло сплюнул в сторону Иксанов. – Спецподразделение СС из охраны важных объектов. Те еще звери.

- Доводилось сталкиваться?

- Ага. Еще в сороковом.

- Погоди, как в сороковом? Война же началась…

- Это для тебя война в сорок первом началась, а для нас она, считай, никогда и не заканчивалась.

- Для «вас»?!

Старшина промолчал, а Белугин, напрасно прождав ответа, затосковал – положеньице, судя по всему, складывалось еще хуже, чем он думал раньше. Мало того, что разведчики, видать, принадлежали к самым верхам местных спецслужб, так в голове еще занозой засела противная, точно зубная боль, мыслишка: какова вероятность того, что в степи ему могли попасться именно такие «попутчики»?

Евгений. 1906

Не торопиться, подумал про себя Белугин, медленно усаживаясь на диван напротив Ольги. Не торопиться и не делать резких движений, иначе эта фанатичка мигом продырявит мне лоб.

- Пальто! – девушка повелительно качнула пистолетом.

- У меня нет оружия, - угрюмо сказал Евгений. – Можешь обыскать. А раздеваться не хотелось бы – холодно. И рана от этого очень болит. – Последнюю фразу он произнес умышленно, стремясь напомнить террористке о том, что пострадал за их общее дело.

- А вот, кстати, - Ольга мило улыбнулась, отложила блокнот и откинулась на диване. Пистолетик, правда, по-прежнему глядел на Белугина своим черным зрачком. - Не расскажешь, что с тобой приключилось во время визита к солдатам? И куда ты потом делся, где скрывался все это время? Только постарайся не лгать, хорошо?

Если бы Белугин не потратил уйму времени, обсуждая с резидентом этот щекотливый вопрос, сейчас ему пришлось бы довольно туго. В самом деле, как можно правдоподобно объяснить появление таинственных спасителей, не имеющих никакого отношения к партии, но обладающих нехилыми возможностями для освобождения пленника из цепких лап охранки?

- Мне помогли товарищи из заграничного отделения. Все это время они приглядывали за нами.

- Зачем?

Евгений поморщился и, растянув нарочно паузу, сказал нехотя, будто каждое слово причиняло ему нешуточную боль.

- Среди нас действует провокатор.

- Неужели? – Ольга продолжала улыбаться, как ни в чем ни бывало. Так, словно не поверила ни единому слову. Плохой признак. Не допускает мысли о наличии предателя в комитете, или…

- А ты сама хорошенько подумай. Сначала налет на конспиративную квартиру, затем засада в казарме… ах да, ты же не знаешь! Меня ждали. Да-да, не перебивай, дай договорить. Когда я пришел в полк, то угодил в знатную переделку. А когда попробовал бежать, то получил пулю. Ладно в плечо – еще бы несколько сантиметров в сторону и мы бы сейчас уже не беседовали. И знаешь, что самое интересное? Стреляли из-за забора, с улицы. Не находишь, что это, гм, несколько странно? Хорошо еще, что товарищи успели помочь, а не то солдатня мигом переправила бы в полицию и все. Амба. Никто и не узнал бы, как я провалился.

- Почему же, мы нашли бы способ связаться с тобой в тюрьме, - Ольга прищурившись смотрела на Белугина, размышляя над услышанным.

- А время? Время-то упустили бы. Причем безвозвратно! И вся акция коту под хвост. Хотя… и так ни черта не вышло. – Евгений безнадежно махнул рукой. – Что ж, выходит наш враг достиг своей цели. Я ведь не ошибся, вы не стали действовать?

- Комитет постановил отложить выступление, - неохотно подтвердила его слова Ольга. – Мы опасались, что ты выдал наши планы.

- Естественно, кто же, как не я? – Белугин саркастически усмехнулся. – Видать у нашего таинственного «друга» на этом весь расчет и строился. А что, очень удобно – судя по всему, он прекрасно знал, что я просто так в руки солдатам не дамся, а значит, меня легко могут подстрелить. Но на всякий случай подстраховался и подождал возле казармы. Свалил бы все на мертвеца и точка. Удобно, не находишь?

- Ты так говоришь, словно подозреваешь кого-то.

- Увы, - Евгений развел руками. – Чтобы кого-то подозревать, нужны улики, а их нет. Слова же, как говорится, к делу не подошьешь.

- Интересное выражение. Сам придумал? – девушка немного опустила пистолет и Белугин мысленно выдохнул с облегчением. Кажись, получилось – вроде поверила. – А как же наши заграничные друзья – у них, выходит, тоже только подозрения?

- Знаешь, - медленно проговорил Белугин, решив, что пришла пора и самому перейти в атаку, - а ведь у меня к тебе тоже один интересный вопросец имеется. Как ты узнала, что я еду в этом поезде? Вроде ни с кем из комитета не связывался и о своих планах не уведомлял.

- Как ты смеешь! – Ольга вспыхнула. – Думаешь, что это я агент охранки?

- А я уже боюсь кому-то верить, - жестко сказал Евгений, поймав ненавидящий взгляд девушки и аккуратно, буквально чуть-чуть, надавливая на нее. – Любой из вас может статься предателем. Любой! Поэтому у меня есть самые веские основания опасаться таких вот неожиданных встреч. Так кто тебе сообщил обо мне?!

Ольга слегка вздрогнула и медленно разжала пальцы. Пистолет с негромким стуком упал на диван. Открыла рот, собираясь что-то сказать, но вдруг дернулась, точно от удара и мягко повалилась на бок, глядя перед собой остановившимися глазами. Белугин опешил. Он ожидал чего угодно – названного имени, протеста, ругательств, но только не такой реакции. Больше всего это походило на блок, поставленный кем-то в сознании девушки. Стоило едва затронуть запретную тему, как он мгновенно сработал, отключая своего носителя. Вообще-то ничего экстраординарного пока вроде бы не наблюдалось – в этом времени увлечение гипнозом и прочими похожими методиками процветало, но вот в сочетании с Ольгиной «профессией» и другими обстоятельствами операции данное происшествие выглядело весьма тревожным и подозрительным. Неужели опасения руководителей Службы, доведенные до Белугина еще в Париже, оказались небеспочвенными и против них играет кто-то из своих? Ох, не хотелось бы в это верить. Но со счетов сбрасывать такую возможность нельзя. В сущности, что мешает кому-нибудь из агентов затеять собственную игру? Да ничего. Причины? Сколько угодно – в метрополии тоже не все так гладко, как хотелось бы, и мнения о Службе и ее методах подчас самые противоречивые.

- Что здесь происходит?

Надо же, погруженный в свои мысли Евгений даже не заметил, как открылась дверь купе, и на пороге появился проводник с дымящимся стаканом чая в руке. Ах, как не вовремя!

- Все в порядке, братец, это моя знакомая. – Белугин поднялся с дивана, стараясь встать так, чтобы заслонить лежащую девушку и, самое главное, валявшийся рядом пистолет. – Вот тебе за труды, - первая попавшаяся купюра, наугад выхваченная из кармана пальто, перекочевала к ошеломленному железнодорожнику, - и оставь нас. – Евгений взял чай и радушно улыбнулся, делая шаг вперед и заставляя проводника отступить в коридор.

- Позвольте, господин хороший, а как же билет? Есть билет-то у барышни? – слабо запротестовал проводник. – Не дай бог, проверка, что я скажу?

- Скажешь, что все в порядке! – Белугин перестал улыбаться. – И с билетом, и с барышней. А теперь иди с богом. – Дверь клацнула и закрылась прямо перед носом ошеломленного неожиданным натиском мужчины. Евгений перевел дух. Вся эта нервотрепка здорово выматывала. В раненом плече опять заворочались разворошенные угольки боли, пронзающие насквозь. Белугин щелкнул задвижкой и осторожно сел на свое место. Хлебнул чая и довольно зажмурился, чувствуя, как горячая волна живительной влаги прокатилась внутри, согревая тело.

- Оля, - позвал он тихонько, аккуратно касаясь уснувшего сознания. – Оля, просыпайся.

Девушка вздрогнула, тихонько застонала и открыла глаза.

- Что со мной? – Она закашлялась. – В горле все пересохло. Дай воды.

Белугин встал и протянул ей стакан.

- У меня только чай, но мы можем сходить в вагон-ресторан и заказать что-нибудь.

- Спасибо, не нужно, - Ольга сделала пару глотков и с благодарностью улыбнулась. – Нам лучше не привлекать к себе лишнего внимания.

- Нам?

- Я верю тебе, - просто сказала девушка. – Шла сюда, думала, что убью предателя, а теперь… мне кажется, что все не так. Не могу до конца объяснить. Что ты смеешься?

- Да так, не обращай внимания. Просто до сих пор не могу привыкнуть, что под маской простодушной юницы прячется опасная террористка.

- Вот и хорошо, - усмехнулась Ольга. – Когда я сидела в Витебской тюрьме, то один надзиратель тоже все сокрушался, как, мол, такая «деточка» угодила в камеру к политическим. Норовил приласкать, обнадежить, иконки таскал, - она презрительно дернула уголком рта.

- И чем закончилось?

- Я застрелила его. Из собственного же «нагана». А после сбежала, - спокойно сказала Ольга. – Взяла ключи и сбежала. Кстати, чуть не забыла, скажи-ка, а что за иероглифы у тебя в блокноте? Ни на один из наших шифров не похоже.

Белугин тоскливо вздохнул и… призвав на помощь улетучившееся было вдохновение, опять начал врать.

[1] «Скажите, а ваши друзья далеко?» (нем.)