Джо 3

Глава 4 Графский бутлегер

— «Здъявствуйте! Я маг и волшебник!», — кое-как вставший на задние лапы кот выполнил нечто очень отдаленно напоминающее поклон, а затем, повалившись на бок, принялся кашлять, выражая тем самым своё отношение к произошедшему. Ну, то есть, ржал бессовестно.

— Сам дурак, — с достоинством ответил я, сидя с кружкой кофе в любимом кресле, — Мы теперь, как минимум, отобьем затраты на наши кустарные аппараты. И это только начало…

— Угу. Мочало! — хрюкнул кот, — В жизни не забуду, как тебе там в панамку напихали! Все!

Здесь оставалось лишь уныло вздохнуть. Увы, но это чистейшая правда — простые человеки знают волшебников как унылых типов, сидящих по башням. Что у таких есть? Прорва времени, недостаток денег, начальные навыки алхимии со Школы. То есть что? Подавляющее число башенных волшебников — самогонщики и алкаши. И тут я такой красивый, с разбега врываюсь на тусовку баронов… с чем? С двумя бочонками самогона.

Ну да, ну да, выжрали все. Но в процессе выжирания и знакомства с новым бароном Бруствудом, бедного Джо просили быстро не спиваться, крестьян не спаивать (тут я помянул старого барона Бруствуда, стаканом. Наравне со всеми), гоблинов тоже не спаивать (особенно беременную!), Бистраму вообще не наливать, а если покушусь на эту миленькую эльфийку (затащенную в шатер и вообще не понимающую, что она тут делает), то грозились вообще убить!

В общем, моя репутация, не успев построиться, рухнула на целой половине графства. Сомнительный плюс, конечно, но, под конец застолья, поглядев, как быстро и хищнически работают хваткие дочери Ходриха, пусть и не красивые, но умом определенно пошедшие в папаню, я даже немного порадовался произведенному эффекту — обе девушки поставили на мне крест в любых планах и игнорировали полностью. Мне, правда, показалось очень странным, что если бывший казначей до сих пор демонстрировал некоторые симптомы шока от своего падения, то его молодые отпрыски, долженствующие вообще пребывать уничтоженными, вполне бодро ведут новую жизнь. Как так-то?

Очень подозрительно.

— А тебе не плевать? — поинтересовался Шайн, переворачиваясь на брюхо, — Не наше дело. Лучше дай мне микстурки какой-нибудь для Наталис. Она, кажись, вчера обожралась совсем. Вдруг страдает лежит?

Объевшаяся на крестьянской ярмарке эльфийка. Кому расскажи — не поверят. Но да, мне её даже в хату заносить пришлось. Кастрюли у вечноживущей перворожденной точно не было.

— Ничего я тебе не дам, — задумчиво решил я, раскрыв шкафчик с разными целебными настоями, — Тут есть рвотное и слабительное, а с какого конца её бы не пронесло, она снова во всем обвинит меня. Сама оправится.

— Жадина.

— И только попробуй утащить, споить ей, а потом сказать, что это я передавал. Прокляну.

— Гад… — скуксился кот, вынашивавший, похоже, именно такую гадость.

Наложить запирающие заклинания на аптечку мне не дали гнусные завывания из-за частокола, на которые пришлось немедленно откликнуться — голос сэра Бистрама вещал о серьезных вещах. Он принес мне приглашение срочно явиться в баронский замок, куда с неофициальным визитом прибыл один весьма высокопоставленный гость. Сам его светлость Азекс Караминский, сюзерен Побережья Ленивых Баронов.

Граф — это не шутки, совсем не шутки. В каком-нибудь романе герои могут графьев пучками вязать и пинками со стен скидывать, но это не та сказка. Побережье Ленивых Баронов почти не отличается площадью от Италии, и пусть даже состоит из прорвы сонных поселков, но всё равно, представляет из себя крайне существенный актив в рамках королевства Рикзалия. В общем, к чему это я? Считать графов средними феодалами отнюдь не стоит, они — очень крупные феодалы, посерьезнее даже маркизов, ибо сидят на уже освоенных землях и рулят серьезными производствами. Это не Илон Маск с грудой фантиков и пачкой акций, это человек, по синему свистку которого соберется целая армия, чтобы донести графское мнение до любого индивидуума, решившего, что просто озвученным мнением можно пренебречь!

В общем, я поспешил откликнуться на призыв. Не так, чтобы прямо поспешил, совсем спешить нельзя, чревато потерей остатков морды лица, но прихорошился, причесался, состроил в зеркало орлиный взор (и чуть не плюнул в него), а затем вышел ногами по направлению к баронскому замку при полном параде, с посохом, жезлом и палочкой, и в шляпе, как приличный волшебник. Зеленый рыцарь остался у меня во дворе трепаться с Сансом и Шайном, на что внимания обращено не было — это рыцарь, а не слуга, он не на побегушках.

Обратно, через пару часиков, я возвращался куда более задумчивый и совсем медленным шагом. Графа пришлось подождать, он принимал присягу у свежеиспеченного барона Бруствуда, но затем меня удостоили аудиенции. И на ней мне было озвучено требование, лишь немногим отличающееся от того, что в свое время выдал старый барон Бруствуд. Оно звучало так: «Не смей спаивать моих вассалов!». Но с продолжением: «Я их сам спою, так что гони вот столько, сдавай вот сюда, вот за такие деньги, а дальше мы сами разберемся».

Предложение, почти приказ, были… крайне неинтересными с первого взгляда. Нет, для мага, работающего в одну харю, условия были почти райскими, но не для Джо, платящего много кому зарплату, так что, посмотрев на украшенное усиками и бородкой лицо графа, выжидательно пялящегося на меня, я начал осторожную торговлю. Отнюдь не по деньгам, а по условиям сделки, что удивило как его светлость, так и присутствующего на разговоре Ходриха Бруствуда.

Договорились мы, в итоге, на совершенно другой формат, при неизменно тех же результатах. Никакой сделки между магом и графом нет, а вот в самом баронстве открывается небольшая баронская винокурня, откуда люди графа (разумеется, присутствующие на земле), получают опломбированный, заверенный печатью Бруствуда, булькающий груз, выдавая за него золотишко и серебришко. Сам Ходрих получает статус поставщика к графскому столу, заодно получая право закупать необходимые ресурсы и местный заменитель сахара по ценам человека графа. Маг же Джо в этих делах как бы совершенно не при чем, так что Гильдии Магов тут узнавать нечего и незачем. Зачем беспокоить этих занятых и умных людей нашей местной, сугубо на пропой, ерундой, не так ли? Сугубо местное оживление экономики, вызванное лишь тем, что граф через третьи уши услышал, что некий «маг и волшебник» может свободно выкатить на ярмарке шестьдесят литров крепкого бухла бесплатно… и просто взял это дело под контроль.

Казалось бы, в этом случае я ничего не выигрывал, работая почти в ноль, но это лишь на первый взгляд. Достаточно было всего лишь перевезти производство в баронский замок, чтобы избавиться от обременения, и лишь несколько раз в месяц захаживать на него в гости, обновляя заклинание нагрева под котлами!

Что? Вы еще не поняли? Ладно, объясню на пальцах. Графу нужен контроль алкоголизма на своей земле — он его получает. Барон Бруствуд получает весьма лестный статус, оживление экономики в своем баронстве, рабочие места, контроль алкоголизма на собственной земле, качественную выпивку. Волшебник Джо получает возможность приобретать нужные ресурсы по сниженной ставке и полное отсутствие вопросов от кого бы то ни было!

Это как в том анекдоте. Сказал жене, что идешь к любовнице, а той сказал, что остаешься у жены. А сам на рыбалку! Теперь если Мойру спросят в Дестаде, откуда у нее промышленные запасы товара, она честно скажет, что от барона Бруствуда, поставщика к графскому столу. Никто не будет интересоваться «зачем волшебнику Джо пятьдесят тонн зерна», потому что это этот объём нужен барону, а это совсем другой коленкор. Графу будет совсем неудивительно, если барон будет приторговывать дорогим и качественным алкоголем в меру, а то и не приторговывать, а раздаривать, это не те объёмы, о которых стоит беспокоиться. Почему он будет закрывать глаза? Потому что даже простая закупка ячменя, зерна, солода, сахара и прочих ништяков — будет полезна для Побережья.

Мелочи? Ну, с чего-то же надо начинать… империю?

Следующие несколько дней мы плотно работали, причем вместе с людьми барона. Требовалось разобрать наши огромные самопальные агрегаты с уже выявленными недостатками и особенностями конструкции, вынести их на свежий воздух, тщательно очистить и начать переделку с подгонкой под спешно освобождаемый и слегка перестраиваемый каменный сарай, который должен был быть у Бруствудов конюшней голов на тридцать, но пустовавший в забвении. Там, пока барон занимался закупками, я навел как вентиляцию, так и нужный температурный режим, разместил несколько заклятий от мух, ну а прогнившую крышу пришлось убирать целиком, надстраивать стены, а затем сооружать новую. Никогда бы в жизни не подумал, что знание и умение постройки дорог, полученное мной в том дурацком мире, живущем по игровым правилам, может оказаться таким полезным…

— Ааа… — протянул к концу постройки винокурни Джо, видящий радующихся, довольных и весьма энергичных жителей замка, всячески и усердно помогающих строительству, — Вот почему вы так быстро согласились, ваше благородие. И вот почему торопили меня.

— Именно, — с довольным видом покивал стоящий рядом толстячок, сложивший руки на животе, умильно наблюдающий за происходящим, — Всё так и есть!

Люди. Старик Гогурт завернул ласты, но сделал это один, без слуг, поварих и конюхов, а вот Ходрих прибыл сюда со своими. Образовался излишек людей, готовых (и очень желающих) продолжать работу, потому что вокруг у нас сплошь пастораль, а крутить быкам хвосты, пахать и сеять эти люди либо не умели, либо разучились давным-давно. Бывший казначей оказался перед тяжелым и неприятным выбором, который пока медлил сделать и, теперь ему не нужно было никого выгонять!

— Только вот когда всё утрясется, хватит лишь пятерых на обслуживание винокурни, — тихо произнес я на ухо барону, — Крестьяне сами будут доставлять грузы.

— У меня на этот счет появилась идея, когда я смотрел за твоей работой, — также тихо ответил мне темноглазый и остроносый толстячок, — Если тебя, Джо, можно будет нанять консультантом и волшебником. Ненадолго, судя по всему.

— Ммм?

— Я испросил дозволение и получил разрешение построить башню у деревни Скаменки, здесь, в Бруствуде. Сэру Бистраму давно уже пора обзавестись своим наделом, к нему уйдут и те, кто не приживется в этом замке. Я рассчитываю, что ты своей магией поможешь нам возвести башню.

Помочь я был не против, но возводить башни не умел. Это вам не стены с колоннами и не сарай проапгрейдить, тут думать и знать надо. Но у моего нового соседа был ответ на этот вопрос, который, как оказалось, был интересен и мне.

— Попробуй раздобыть побольше денег, — сказал мне тогда Ходрих, — Мы через неделю отправимся к карлам. Там ты сможешь приобрести детали к своим новым аппаратам, а то и их целиком. Карлы — известные умельцы.

Вот оно чё, Михалыч. Как я мог забыть⁈ Карлы, то есть гномы на федеративно-российском, они же не могут не куя! Мы не будем мучить хладный металл кривыми руками, заточенными под заработок денег, а займемся тем, что у нас получается гораздо лучше!

Будем лежать…и записывать манадримы. Нужно больше золота!

…не очень получается записывать магические сны, когда за забором страшно орёт эльфийка, которой некий рыцарь подарил переданное ему злоумышленным котом слабительное. Но я стараюсь, пока Редглиттеры пытаются понять, как разъединить сэра Бистрама с его смятым в гармошку доспехом. Помогает, как ни странно, Игорь, у которого очень мощные щупальца, но Зеленый Рыцарь после этого начинает бояться как моей башни, так и леса.

Неделя пролетает незаметно, как Шайн, пожравший чересчур переперченного окорока (было сложно ему подсунуть, но я справился), после чего я вновь вижу барона Бруствуда. Мрачного донельзя.

— Эльмира и Авадия сбежали, — мрачно пожаловался он, — Астольфо тоже хотели забрать с собой, но он спрятался от них в деревне. Потом всё мне рассказал…

Как оказалось, юные дочери казначея, выросшие при дворе, выросли уже довольно давно. Ну вы понимаете, в каком смысле они выросли, да? Альтернативы, как таковой, у барона не было — Бюргаузен, его старое баронство, был очень глухой дырой, в которую отправился старший сын, получивший стараниями отца хорошее образование, но вот младших пришлось держать рядом и смотреть за ними в четверть глаза. При таком недосмотре (живя при королевском дворе) хорошие люди вырасти не могут. А вот циничные стервы — еще как. Настолько циничные, что аж четыре года тихо, скрытно и жестоко травили своего младшего брата, «выращивая» из него весьма востребованный некими высокородными дворянами актив (точнее пассив), который бы пришёлся весьма при дворе герцога Дистрийе, к которому сестры и свалили.

Напрашивается вопрос — а зачем девушки вообще отправились с батей в ссылку, если у них всё было почти на мази?

— Документы, — тяжело вздохнул в ответ на мой вопрос барон, — Они стащили мой архив. Как уволокли-то вдвоем…? Плевать мне на бумажки, я бы ими отсюда никогда бы не воспользовался, метка Побережья Ленивых Баронов ставит крест на любой политической жизни, но дочери…

— Не мне вам давать советы, — почесал затылок я, — но на вашем месте я бы подумал о сыновьях.

— Это я и собираюсь сделать, — вздохнул толстячок, а затем в его глубоко посаженных глазах мелькнул стальной блеск, — Поэтому, Джо, давайте отложим наш визит до завтра. Сегодня мне нужно в столицу. Собираюсь официально отречься от этих негодяек. Посмотрим, как к ним повернется жизнь, когда они окажутся в новом для себя качестве.

Суров мужик, очень суров. На вид безобидный, а перед самыми радикальными ходами не пасует ни разу. Нам еще в Школе рассказывали, что среди аристократии Орзенвальда, причем, вне зависимости от культуры, отречение, то бишь не просто изгнание из рода, а полный отказ от крови — это мера очень редкая, приберегаемая лишь для тех, у кого на руках оказалась кровь родственников. Скорее всего, хваткие девицы даже не предполагают, на что способен их батя. А зря…

Мысленно поаплодировав барону, я отправился мириться с эльфийкой. Ну, просто не придумал никакого занятия получше. С недавних времен, благодаря Мойре, Наталис стала для наших планов по развитию весьма важным агентом, который отвечал за травы и специи для особо выгодных заказов, так что пришлось брать вину за кота на себя. Остроухая, решившая устроить магическую дуэль, активно и громко не верила, осыпая меня боевыми заклинаниями, но на вопрос «нафига мне-то тебе гадости устраивать?» ответа не имела. Несмотря на преступную асексуальность к человекам (первородный грех, не иначе), она была полноценной женщиной, поэтому вместо аргументов предпочла орать и драться.

— Да я тебе казан подарю! Гномской выковки! — заорал я из-за очередного магического щита, которые уже заколебался возводить.

Ууу, сука, последний козырь королей. Но какой, скотина, эффективный. Зачем этой заразе бессмертие и длинные уши? Она же буквально человек! Моментом переобулась, разве что улыбаться не начала! Хотя нет, стоп, только ну очень культурное существо может совместить в одной витиеватой фразе «я тебя прощаю, без казана не возвращайся, пошёл нафиг» так, что это прозвучало почти поэтично! И ведь на едином духе выдала, даже не репетировала!

На следующий день около башни опять был барон, лучащийся мрачным сдержанным удовлетворением. Он даже соизволил поделиться причинами своего настроения — оказывается, изрядно накрутив себя перед путешествием, он слегка переборщил с пробами из по чуть-чуть работающей винокурни, так что влетел в Палату Знатных Имен маленьким, но очень буйным метеором, которого никак не ожидали… вроде бы. И даже при этом ему пришлось выдержать нехилый бой с людьми, отчаянно не желавшими пропускать бывшего казначея далее, в нужный ему кабинет. Однако, поддатый Ходрих был неостановим, а его права священны, так что все, им задуманное случилось.

— Пусть теперь попляшут! — зло усмехнулся он, ссыпая золотые монеты в чашу телепортационного зала, — А им всем еще покажу! Я им так покажу!!

Оо, кажется, кто-то ступил на Темную сторону! Это хорошо. Темные чувства ведут к темным делишкам…

Переместились мы не так уж и далеко, всего лишь к ближайшей горной гряде, в небольшой городок Самуахан, в котором коз было, кажется, больше, чем жителей. Такое же тихое спящее поселение, каким являлись и другие в нашем графстве, но достаточное развитое, чтобы иметь конюшни, куда я и направился за лошадью для барона, для себя и для тяжеленного чемодана с расширенным пространством, в котором мы несли товар. Арендовав копытных за недорого, мы получили в свое распоряжение сноровисто оседланных кляч, способных проскакать около двух километров до отдельно стоящего караван-сарая, представляющего из себя торговое представительство местных карлов, клана Соурбруд.

— Первым говорить буду я, — предупредил меня барон, неуклюже слезая с лошади, — Карлы очень трепетно относятся к старшинству. Попробуй… соответствовать, если умеешь. А то, может, и выгнать тебя придется.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — послушно кивнул я. Нет, в памяти, конечно, свежа была эльфийка, обладающая талантом переобуваться буквально в прыжке, но извините, дело было в лесу, нас было двое, да и мы с Наталис практически свои люди, я её, обожравшуюся, в избу заносил, да и до этого руками трогал. А внешние сношения требуют пиетета и уважения к культуре. Никто не будет всерьез с тобой разговаривать, если ты открыл дверь с ноги и вывалил яйца на стол.

Сооружением караван-сарай был монументальным, практически крытая крепость с наглухо закрытыми окнами-бойницами и коновязью снаружи. Но нам снаружа была неинтересна, никаких карлов тут не бегало, так что, привязав кляч, мы с бароном вошли внутрь, еле отогнув капитальные двери, едва ли не более крутые, чем стояли у самого Ходриха в донжоне. Они, снабженные пружинами, гулко грохнули за нашими спинами, чуть ли не запирая нас в приличных размеров зале, где были столы, как в таверне и даже стойка. Та пустовала, но недолго — на звук грохота закрывшейся двери раздались тяжелые шаги. В зал вошёл карл, тут же направившийся к нам.

Ну как вошёл…? Вкосолапил.

Знаете, будучи в первой жизни знатным книголюбом, я читал всякое, особенно много этого вашего фэнтези. Обчитывался им, чуть ли не обмазывался. Обычно, когда речь касалась гномов, то основным вопросом был такой: «Есть ли у их женщин бороды?»

Вот честно вам скажу — говно вопрос. Он героя вообще касаться не должен, если тот, конечно, не побаивается за свою жопу, которую в ночи может оприходовать его новый низкорослый спутник. Ну мало ли, вдруг люди красивее гномок? Вполне может такое быть. Однако, повторюсь, вопрос так себе. Куда важнее другой: «А как они там моются, внизу?». Земные недра далеко не везде могут похвастаться полостями, содержащими воду. Дождика там тоже не идёт. Ручьи не текут. Деревья не горят. Климат так себе.

Теперь передо мной стоял ответ. Уверенный, мощный, непрошибаемый. Шире меня в два с лишним раза, но ниже на полторы головы. С носом-картошкой и офигенно густой порослью на морде лица, где выделялся этот самый нос, толстые губы и два провала, в которых поблескивали маленькие глазки. А еще был он, ответ.

От него нас зашатало.

Редко. Редко они моются. Возможно, что моются только слезами людей. Подходят к ним и ждут слезоразлива, чтобы, покряхтывая и поругиваясь, растереть текущую сверху влагу по себе, освежившись тем самым. А потом утираются бородой. Её точно бы хватило на всё это дело!

— Десять золотых просрали! — гулко грохнул карл, поглядев на нас обоих, — В долг не даем! Ни баронам! Ни волшебникам!

Тут выручил, буквально затащил его благородие бывший казначей. Я, по причине жизни на свежем воздухе, обонявший лишь экологически чистых гоблинов и эльфиек, был совсем не в порядке, уже почти готовый умыть карла своими выделениями, но Ходрих оказался крепким орешком, тут же начав объяснять, что мы, такие-то и такие-то, имеем деловые предложения, которые желаем озвучить. И что в этих предложениях нет ничего об авансах со стороны клана Соурбруд, так что в мошенники нас записывать нельзя и оскорбительно.

— Гм! — удивился карл, так и не дождавшийся душа, — Ну тогда сядьте вот здеся, я пойду позову нашего советника. Можете налить себе выпить, чего уж там. Вон кружки. Вот бочонки.

Развернулся и пошёл. Вразвалку. Моряк, с-сука, слишком долго плававший. Как тот духан, что от него идёт, цвета-то не имеет⁈

— Джо, нам нужно выпить… — тихо простонал барон, пошатнувшись, — … не местного.

Намек я понял, тут же собрав все оставшиеся силы, чтобы зацепить со стойки три здоровенные кружки, которые и доволок до занятого Ходрихом стола. Там, под его умоляющим взглядом, я с натугой добыл бочонок самой крепкой сивухи, что был заранее накошмарен в баронской винокурне, набулькал нам с толстяком грамм по триста, а в третью кружку ливанул едва ли не доверху, литра на полтора. Безразличие в глазах наблюдающего аристократа сменилось живостью, когда он присосался к своей посуде. Я последовал его примеру.

Как бы вам описать запах карла? Вот знаете «русский дух»? Теперь представьте себе, что богатырь, значит, русский, целую неделю пахал. С конем. Пахали. Устали сильно, обнялись и легли в мать-сыру-землю. И спали, значит, в обнимку, три дня и три ночи. Потом коня цыгане украсть попытались. Богатырь проснулся, отловил цыган, собрал в пучок, обнял его и понес. И нес он его три дня и три ночи. Цыгане срались, ссались и молились, может быть, даже плакали. Выкинул их богатырь в синее-синее море и домой пошёл. Домой пришёл, а там конь стоит. Он его обнял, да в избу зашел. Увидела его Василиса Прекрасная и в слезы: «Вернулся», — говорит, — «мой Ванечка. А я тебя за три версты сердцем углядела!»

Сбрехала, конечно. Но не насчет трех верст. Да и рыдала-то, вы уже поняли, почему!

В общем, когда дверь в очередной раз запустила к нам карла, на этот раз обещанного, в каждом из нас уже сидело грамм по шестьсот крепкого и душистого алкоголя…