Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 111 Нечистивая тварь

— Я лапу не сразу заметил, — объяснил Вака. — Потому, как тварь по краю купола убегала, и вся кровь вниз во двор улетела. Лапа, видать, на тонком клоке кожи болталась. А как тварюка вниз прыгнула, там деревья внизу есть подходящие, высокие, лапа-то и зацепилась за черепицу и совсем оторвалась.

Точно. Прав ты, Вака. Как есть, прав. Так, похоже, и было. Я тварь достал в темноте, и теперь она внизу. Спрыгнула вниз. Надеюсь, переломала себе еще и ноги, хотя это вряд ли. Но следы найдутся, и мы её найдем.

Сын певицы горящими глазами следил за нами всеми разом. О да, парень, смотри внимательно, такого блокбастера тебе больше нигде не покажут!

— Все за мной! — приказал я, опирая двуручный меч плоскостью лезвия на плечо.

Я сбросил засов с двери и рванул вниз по спиральной лестнице. Все остальные с грохотом мчались следом.

Мы ещё не спустились до конца, а я уже слышал, что внизу дела идут ой как неладно.

По дворцу разносился дикий крик, вопль, истерика:

— Царь ранен!

Вот дерьмо! Не уследили!

Мы гурьбой скатились по лестнице, выскочили на первый этаж. Конечно, о преследовании твари уже не могло быть и речи. Степка, бледный как смерть, бросился к дверям царской опочивальни, прикрытой бронзовым рядом из шести телохранителей, образовавших непреодолимую стену из круглых щитов, с грозно просунутыми над щитами стальными остриями копий.

— Стоять! — крикнул их старший из-под бронзовой маски на лице. — Никому хода нет!

— Я брат царя! — выкрикнул Степка.

— Никому! — отрезал старший. — Приказ царя!

— Что это за приказ такой⁈ — заорал Степка.

Надо его успокоить. Едва же на их копья не бросился, балбес.

— Такой, который я жизнью обязан выполнить, — прорычал из-под шлема телохранитель.

Ну, понятно, этот не пропустит. Костьми ляжет, а не пропустит.

Вот же блин! Вот какой все-таки молодой Валент идиот! Нарвался таки! Влез не в свое дело! Аж руки опускаются с таким царем. Вот кто его просил бросаться одному на раненую тварь? Решил подвигом блеснуть перед всем честным народом? Вот нашелся же герой народного эпоса!

Могу понять, но не могу простить. Что теперь мы делать будем? Как сильно она его изувечила? А если вдруг помрет? Кто мне тогда заплатит?

Степка не находил себе места, он метался вдоль строя:

— Я должен пройти! — крикнул он.

— Нет! — отрезал телохранитель.

— Он там умирает, может быть! — прокричал мне Степка. — Они его убивают прямо сейчас!

Блин. А это кстати тоже рабочий вариант, если не голимая паранойя. Хотя, какого черта? Какая там рана должна быть, что нам нельзя показать живого царя? Мы тут булки мнем, а мне там работодателя-благодетеля может уже табакеркой по черепу от всего на свете излечивают, чтоб значит больше ничем и не болел никогда.

Я приблизился к сомкнутому ряду щитов, набычившись, чувствуя, как ближники мои готовые ко всему идут следом, разворачиваясь в такую же вооруженную до зубов линию.

— Нам нужно видеть царя, — веско бросил я в бронзовые личины данайских шлемов. — Сейчас.

— Нет! — бросил старший телохранитель, и они еще плотнее сомкнули щиты, направили копья мне прямо в лицо.

А вот этого точно делать не надо. Я такого не люблю, когда мне копьями в лицо тычут. Я от этого зверею и теряю веселое расположение духа.

Не знаю, в курсе ли эти бойцы напротив меня, что это за двуручная штука у меня на плече, но вообще-то усиленный элементалем, а гарде, Меч Бури становиться универсальной открывашкой для пехотного строя вроде этого.

Я сделал шаг назад, скинув меч с плеча, относя его назад словно для широченного размаха и позвал:

— Вака!

— Я здесь, — отозвался мой верный оруженосец.

— У тебя мел есть? — спросил я чем поверг оруженосца в непроходимое недоумение.

— А зачем нам мел? — пробормотал офигевший Вака.

— А чтобы посыпать им этих чудаков у нас на пути, прежде чем я начну их рубить, почем зря!

Общее угрюмое молчание было мне тяжелым ответом. Блин. Серьезно? Тут никто этого прикола не понимает?

— Ладно, Вака, — вздохнул я. — Раз уж мы не готовы к рукопашной, пойдем другим путем. Держи меч.

Вака подхватил Меч Бури, а я сделал шаг обратно вперед, выдернув двуствольный обрез из набедренной кобуры.

Сунул стволы в маску старшего телохранителя и процедил:

— Или ты нас пропустишь, или я тебе башку вместе с шлемом прострелю.

Вижу, моя пантомима произвела некоторое впечатление на данайских мужиков. Вон, мнутся, колеблются.

— Ты можешь убить нас всех, Искандер Бестибойца, — проговорил старший телохранитель. — Но мы тебя не пропустим.

Вот же псих упертый. И что теперь делать? Стрелять? Пожалуй, придется.

В этот момент за моей спиной зашипел Нанотолий и Ангелина крикнула:

— Лекарь!

Я едва оба крючка разом не спустил.

— Что лекарь? — прорычал я не оборачиваясь.

— Тут лекарь подошел! — крикнула в ответ Ангелина. — Пройти просится.

Так. А вот это, похоже, выход!

Я посмотрел над стволами в глазные прорези на шлеме старшего телохранителя и проговорил:

— Пропустите брата царя с лекарем. Только его одного. Мы останемся здесь.

Старший телохранитель колебался, но…

— Пусть пройдет, — наконец выдохнул он.

Их строй распался, пропуская лекаря к дверям в царскую опочивальню. Степан прошел вслед за лекарем, субтильным старичком в белой тоге.

Дверь нешироко приоткрылась, не дав мне рассмотреть, что за ней, лекарь и Степан проскользнули в узкую щель и дверь захлопнулась.

Мне показалось или действительно из-за приоткрытой створки донесся до меня длинный воющий стон?

Строй телохранителей немедленно сомкнулся перед мной.

— Ладно, — процедил я сквозь зубы, засовывая обрез дробовика обратно в набедренную кобуру. — Значит, ждем.

И мы ждали.

Я ходил вдоль строя данайских воинов, шесть шагов в одну сторону, шесть шагов обратно, образцово действуя им на нервы. Не то, чтобы я прям этого хотел, но раз заодно получается расшатать их дух, значит пусть будет, пусть мучаются, сговорчивее станут.

Вот так просто стоять в линии, удерживая плотный строй локоть к локтю, и ждать невесть чего довольно утомительно само по себе, уж я то знаю.

Я еще выше их всех на голову и заметно тяжелее, от светильников на стенах залы на ряд воинов постоянно падает моя тяжелая непроницаемая тень.

— Что, мужики? — бросил я походя. — Страшно? Я же вижу, что страшно. Это вы правильно. Я действительно страшен в гневе. Так что вы меня лучше не злите…

В наступившей тишине только и был слышен стук моих подкованных каблуков по изысканной узорной мозаике на полу.

— Александр Петрович, — подал вдруг голос мой оруженосец Вака. — А зачем всё-таки нужно их мелом обсыпать?

Не, ну а чо, про это можно и поболтать, всем интересно будет.

— Чтобы враг точно знал, куда я буду его бить, — зубасто усмехнулся я.

— То есть, это наотмашь, и куда прилетит? — озабоченно нахмурился Вака.

— Именно, что наотмашь, — подтвердил я. — Как завещал нам всем славный богатырь Илья Муромец. Махнешь рученькой— во вражеских рядах образуется улица, отмахнешься, значит, — образуется переулочек с двусторонним движением, а в конце бульвар.

— У-у, судя по всему, Илья Муромец — великий герой, — с неподдельным почтением отозвался Вака. — Он плохого не завещает.

— Ну, а ты думал! — пробурчал я.

А ситуация всё не менялась. Дверь не открывалась. Степка не возвращался, а меня всё так же туда не пропускали. Это вновь начало навевать на меня дурные мысли.

— Так, шестеро смелых. — я резко остановился перед строем заметно вздрогнувших телохранителей. — Меня эта драматическая пауза начала реально доставать. Это ожидание слишком затянулось. Давайте решать. Или вы меня пропускаете, или я пройду туда по вам. Вы меня знаете. Вака покажи им меч.

Вака выступил вперед, подняв меч рукоятью вверх перед собой.

— Некоторые говорят, что двуручник не предназначен для промывания пехотного строя, — махнул я рукой в сторону меча. — Но я вам так скажу как специалист. В умелых руках им можно страшных дел наворотить, а вы меня знаете. Я им людей разваливал от плечей до пят. Я им рубил таких тварей, каких вы жизни не видали. Вака, покажи им лапу.

Вака опустил меч и поднял другую руку показав им наш трофей обрубком кверху.

Невероятной длины когти свисавшие с лапы скоблили по плиткам пола.

Телохранители запереглядывались.

А, проняло вас-таки, сухарики… Что они там шепчутся? Лапа левая? Ну да, левая лапа, точно. Была бы еще и правая, показал бы вам обе, а так пока не комплект, это верно.

Телохранители тем временем пришли к какому-то решению и сообщили мне:

— Мы спросим.

Видать действительно, натурная демонстрация убедительнее тысячи слов.

— Ну так быстрее давайте, — подбодрил я их. — Одна нога здесь, другая тоже там!

Один из телохранителей отступил из строя, приоткрыл дверь и ловко юркнул внутрь.

Вроде никаких воплей изнутри не доносится.

Ну, вот чего там Степка-то застрял? Может, конечно, я зря тут обстановку накаляю, но ведь можно хотя бы выйти и знак дать, что мол живой, всё в порядке у меня.

А то ведь получается так, что не в порядке у них там примерно всё. Ещё бы я не накалял. Это я ещё и не разогрелся толком.

Телохранитель довольно быстро к нам вернулся.

— Ну наконец-то! — с облегчением возмутился я, потому как уже ждал худшего. — Чего они там говорят?

Вернувшийся телохранитель малость помялся, но все-таки сообщил:

— Сказали, что вам лучше обождать тут.

Чего? Они это мне говорят подождать? Они это серьезно?

Видимо у меня многое на лице отразилось, потому что телохранители без команды сбились обратно в оборонительную линию, щиты сомкнули и копья вперед выставили.

— Не мужики, ну мы так не договаривались! — искренне возмутился я. — У любого терпения есть предел. И вы только что пересекли мой!

Думаю, в этот момент они там у себя под шлемами синхронно взбледнули.

— Ну значит всё, мужики, — тяжко вздохнул я. — Меня это достало. Не обессудьте.

— Искандер! — выкрикнул их старший, в призрачной надежде отвратить необратимое.

— Я уже двадцать с лишним лет Искандер! — злорадно бросил я, разминая плечевой пояс, с хрустом сгибая шею. — Ничего личного, мужики!

В этот момент сбоку выдвинулся Вака с небольшим ведерком и метнул его содержимое в телохранителей. Между нами заклубилось облако белой пыли.

— Вака! Это еще что? — смог проговорить я прочихавшись, отряхивая от белого порошка рукава шинели.

— Мука! — довольно доложил мой телохранитель. — Мела нет, а тут кухня рядом, ну я и вот…

Я едва не заржал от такой его трогательной исполнительности.

— Сойдет! — хихикая, махнул я рукой. — Молодец, хвалю. Подготовился!

Я оглянулся, на своих, увидел, что меч и лапу Вака перепоручил Ангелине. Ну, тоже можно. У Фрола в руках пулемет, его больше нагружать нельзя.

Мучная пыль осела на доспехах телохранителей, скрыв их блестящую поверхность. Они не старались не шевелится, в ужасе ожидая, что дальше будет.

Что дальше, что дальше… Мука рассыпана, значит теперь бить буду.

Я сбросил шинель на руки доку Штирцу, с хрустом размял кулаки и медленно пошел на них.

Думаете они после такого разогрева взяли и разбежались? А вот и нет. Только сбились еще плотнее. Ладно. Убивать их я не собирался, я же не маньяк, но какие уж могут быть гарантии в таком деле. Могу и пришибить ненароком…

Первого телохранителя я выдернул из строя, поймав его за копье. Я, собственно, копье отобрать хотел, но он в него так вцепился, что просто вылетел из строя, и соседи его не смогли удержать. Он пролетел надо мной, как прыгун с шестом и грохнулся под ноги Ангелине. Она его и добила ударом походного ботинка в голову, помяв бронзовый шлем.

Нанотолий на её плече победно зашипел, вздернув полосатый хвост как флаг.

Копье осталось у меня в кулаке, и я вбил его тупой конец между шлемом и щитом другому телохранителю и, похоже, пробил до горла, боец осел по двери запрокинув голову в шлеме.

— Сомкнуть строй! — выкрикнул старший телохранитель и они сделали синхронный шаг вперед, ко мне, закрыв пробитый мной разрыв в середине строя.

Я встретил их на полушаге встречным ударом ноги, выбив из их строя третьего. Он взлетел в воздух, врезался спиной в дверь, створки сотрясло и он свалился вниз прямо на своего товарища ушибленного в горло.

— Гол! — в восторге выкрикнул я.

Роскошный удар!

Следующую пару минут царские телохранители со скоростью швейной машинки тыкали в меня сразу тремя копьями, а я проявлял чудеса гибкости и сосредоточенности, отбивая их уколы древком отобранного копья и голой ладонью.

Я отобрал еще одно копье и ударами тупыми концами вниз в подъемы стоп, выбил из строя бойцов справа и слева от старшего телохранителя.

Бойцы, заорав от боли, попадали на колени, оставив старшего стоять одного.

Старший глянул направо, глянул налево, заорал в отчаянии, прикрылся щитом и кинулся в отчаянную атаку на меня.

Я пропустил острие копья мимо, уклонился от удара щитом, поймал мужика за шлем и используя инерцию его атаки крутанул его вокруг себя, ноги мужика оторвались от пола, и швырнул его в еще стоящих телохранителей.

От удара телохранители разлетелись как кегли.

В этот момент дверные створки в царскую опочивальню раскрылись, и Степка, распахнувший эту дверь, едва успел пригнуться, когда старший телохранитель пролетел над ним прямо внутрь, грохнулся на пол и проехал по мозаичному полу прямо к подножию огромной царской кровати.

И первое, что я увидел, ворвавшись следом в царские покои, это бледного, голого царя Валента на окровавленной постели, и перемотанный бинтами окровавленный обрубок, торчавший из его обнаженного тела. Всё, что осталось от царской руки, отрубленной по самое плечо.

Левая, подумал я.

Левая.