Догоняя рассвет

Глава 9 Сделка

Пару месяцев назад

Одной рукой схватившись за рану, другой прижимая к себе мушкет, Рю плелся по лесу шатающейся из стороны в сторону походкой, готовый упасть от нестерпимой боли. Он не помнил, когда потемнело небо над макушками сосен, как чернота ночи сплелась с землей и повела Рю в кромешный мрак.

Его била лихорадка. Обезумевший и ослепший от жара, он невольно представлял перед собой зубастую пасть волка, преследовавшую мысли, будто назойливое видение.

Рю собирался возвращаться с охоты на закате дня. То ли влияние усталости, то ли предвкушение скорого ужина возле уютного очага в обеденном зале усыпили его бдительность, но так или иначе что-то притупило внимание Рю. Едва он спохватился, что за кустарником клацнули волчьи зубы, как тело Рю прибило к земле большим весом. Из легких вылетел весь воздух: ни столько от силы удара, сколько от неожиданного нападения.

Мощные клыки вцепились в плечо Рю, пустив наружу кровавые брызги. Не ощущая боль так остро, как начал он ощущать ее несколько позднее, Рю вступил в схватку со зверем, по наитию всячески пытаясь отбить от себя волчью пасть. Уличив момент, Рю ловко перекатился по земле из-под натиска зверя и, выхватив свой охотничий мушкет, выстрелил в голову волка с приобретенной долгим опытом меткостью.

Но победный триумф не настиг его. Рю не издал даже облеченного вздоха. Он ощущал, как на него наваливались волны жара, сдавливая голову раскаленными тисками.

Он не отдавал себе отчета, куда следовал, боль от укуса лавой распространялась по телу, путала мысли. В бреду горячки, казалось, что по венам движется и извивается нечто живое и шустрое, имеющее цель существования. И это пугало, возможно, даже больше непрекращающегося потока крови.

На горизонте, что слился с землей, превратившись в один сгусток мрака, вдруг появились проблески серебряного света. Придерживаясь их, как путеводной звезды, единственного ориентира в непроглядной тьме, Рю выбрался на залитую лунным светом поляну. Море высокой, голубоватой травы и цветов простиралось под небом, чудившемся Рю черным полотном со всполохами белых искр. Здесь-то ноги и не смогли больше нести его. Опираясь о ствол дерева, он поколебал ночной тихий воздух тяжелым вздохом и сполз на землю.

Рю горел в пламени, боли и готовился к смерти.

Затуманенным взглядом, он осматривал округу в поисках чего-нибудь, что дало бы ему желанную связь с реальным, устойчивым миром, пока не заметил, как в море лунного света медленно вошел силуэт человека.

Незнакомец был высок, возможно, под просторным балахоном пряталась и недюжинная сила, ведь на спине он нес увесистую поклажу, требующую физической мощи. Зато в руке он держал лишь небольшой холщовый мешочек. Рю было решил, что призрак пришел к нему в предсмертный час, пока в путанном сознании не продрался вдруг к мысли, что явился к нему вовсе не призрак. И даже не человек.

Белая, как алебастр, кожа сверкала под луной перламутром, подобно дивному морскому жемчугу. Алые, налитые кровью глаза светились рубинами, мерцая демоническим блеском, словно сам огонь ада плескался в них.

Уж вампира — нередкого гостя своих детских кошмаров, Рю мог распознать и на смертном одре.

Стараясь скрыть дрожь в руках, Рю взвел курок и наставил на вампира дуло мушкета, уверенный, что рана не станет помехой для выстрела. Обнаружив себя пойманным на прицел, вампир неожиданно поднял ладони кверху, сдаваясь.

— Стой, — он втянул носом воздух, принюхиваясь, — погоди, Моретт, ты… — вампир мялся в совершенно ясных поисках оправдания права на жизнь, — ты ранен. Не стреляй, и я смогу облегчить твою боль, — заметив, как напряглись плечи Рю, и что он не готов снизойти до милости, вампир доверительно добавил: — я могу помочь.

— Помочь выпить мою кровь? — с затрудненным дыханием прохрипел Рю, сам удивившись, с каким усилием далось ему произношение нескольких слов.

— Мне не нужна твоя кровь, — ответил вампир со всей серьезностью, — она проклята.

— Что?

— Я отсюда чувствую этот гнилостный запах черного проклятья, — поморщился вампир. — Ты заражен.

И без того покрытого горячей испариной Рю бросило в совсем уж палящий жар. Рана в плече отозвалась с удвоенной болью. Если Рю и правда заразился от зверя проклятьем, то таким оно и должно было быть: быстрым, режущим, подававшим признаки жизни под кожей, ввергая в лихорадочную дрожь. От одной мысли об этом мушкет в руке Рю дернулся, заставив вампира сжаться под дулом.

— Меня зовут Альвар, — тон, с которым вампир старался расположить к себе Рю, звучал не представляющим угрозы, — я всего лишь алхимик. Собираю здесь травы, смотри, — в доказательство своих слов он раскрыл холщовый мешочек, демонстрируя веточки, листья и цветы, — я могу помочь тебе прямо сейчас.

— Ты ждешь разрешения добить меня, что ли? — будучи несведущим в алхимии, Рю с недоверием взглянул на содержимое мешочка, расценивая его, скорее, как сбор для приготовления ядов, нежели средство спасения.

— Ты и так скоро умрешь, черное проклятье не щадит никого, — со знанием дела отметил Альвар. — Гляди, самые обыкновенные ингредиенты, — он начал доставать из мешочка травы, каждую сопровождая пояснением: — лазурный горноцвет, мне еще посчастливилось наткнуться на переливчатый, представляешь? Казалось бы, похожие на вид, но отвар из одного и другого отличит даже ребенок, запах очень ярко выраженный. Это вообще банальный шалфей, дикий, правда. А тут что у нас? Пузырек с дымной солью. А еще у меня с собой в сумке лунная мука, наверняка слышал о такой.

— Это сильный опий.

— В больших количествах да, но я добавлю всего щепотку, чтобы притупить твою боль. Понадобятся и другие ингредиенты из моей сумки. Кажется, у меня был с собой толченный гриб вабнаб, он бы сейчас пригодился, — Альвар снял с плеч поклажу, чтобы убедиться в своих предположениях. — Нашел слезы фавна, — он потряс маленьким стеклянным пузырьком со светящейся зеленоватой жидкостью, — фавнов, конечно же, не существует, это искусственно выведенный компонент, как и экстракт…

— Много болтаешь, — не вытерпел Рю.

Удивительно, какая потусторонняя сила все еще удерживала его в сознании. Он ощущал проклятье каждой клеточкой тела, каждым напряженным мускулом, а беспрерывное словоизвержение увлеченного всякой дрянью вампира наваливалось на Рю ощутимым весом, сдавливая не только голову, рану, но и грудь, затрудняя дыхание.

Либо этот чудак действительно избавит его от страданий, либо приблизит конец.

Так или иначе смерть коварно готовилась привести приговор в исполнение.

Рю прикрыл веки, ставшие невыносимо тяжелыми, и, сколько бы упорно ни сопротивлялся грузному сну, все же уступил блаженной тьме и провалился в забытье. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем из беспамятства его вывел запах дыма и травяного отвара. Возле до смешного миниатюрного котелка, закипавшего над горящим хворостом, сидел Альвар, мечтательно уставившись на звезды. Заметив, что Рю пришел в себя, вампир лишь помешал томившееся варево, а затем глухо произнес:

— Когда живешь уже более сотни лет, начинаешь особенно ценить тишину. Мне нравится порой сбегать в лес, чтобы провести ночь у костра и попутно прийти к паре-тройке новых формул.

Рю издал хриплый вздох, теснее обнимая себя руками.

— Ты назвал меня Мореттом, — слова слетели с его сухих губ с измученным свистом, угасая.

— За годы противостояния было бы даже как-то невежливо не выучить ваш запах, — усмехнулся Альвар. — Можно взглянуть на рану? Хочу посмотреть на место заражения.

Рю дернул бровями в едва различимом протесте, хоть и знал, что отказ в его положении повлечет не больше пользы, чем вреда. Услышав, как Альвар дернул ткань куртки и обнажил рану, Рю ужаснулся тому, насколько неощутимы оказались прикосновения вампира.

— Интересно… — тихо проговорил Альвар.

— Что ж тут интересного? — хмыкнул ему в ответ Рю. — Я скоро умру, от этой заразы нет лекарства.

— В алхимии меня всегда манила перспектива преодолевать границы возможностей. Бросать вызов устоявшейся природе вещей, — не отрывая полных интереса, алых глаз, промолвил Альвар. — Думаю, я смог бы подобрать формулу для лечения вашего человеческого недуга.

— Зачем ты берешься помогать мне? Даже с оружием я не представляю угрозы. Я немощен, как старик, и исчерпал все свои силы, — недоумевал Рю. — В друзья набиваешься?

Альвар покачал головой.

— Мне никогда не стать Моретту другом, мной движет исключительно научный интерес. Не каждый день встречаешь носителя проклятья, знаешь ли.

Сняв котелок с огня, Альвар залил немного, примерно на дюйм, жидкости в легкую походную кружку, и подал Рю. Подумав, что именно эта кружка служила вампиру подмогой в дегустации замешанной на природе отравы, Рю проявил скепсис. На протянутую руку врага он не мог выказать доверия, но, как говорилось раннее, Рю успел принять тянущиеся к нему объятья смерти и смириться с ее неизбежностью.

Одним большим глотком он осушил кружку до дна. Отвар пролетел в горло, не оставив даже смутного впечатления о вкусе. Рю откинулся головой на ствол дерева в ожидании облечения, каким бы оно ни было: спасительным или вечным, и закрыл глаза.

Как бы сильно Рю ненавидел кровососов, он должен был признать, что этот показал себя способным алхимиком: снадобье постепенно приходило в действие, не заставляя больше сомневаться в благих намерениях Альвара. Тяжесть начала покидать голову, вселяя ощущение легкости, казавшееся странным и чужеродным, а вскоре и боль раны поутихла, оставив лишь тупой отголосок.

Альвар, увидев, как Рю оживает, загорелся взглядом, как только что утвердившийся в собственном опыте, и возбужденно заговорил:

— Возможно, я смог бы замедлить течение болезни. Дай мне две ночи, встретимся здесь же, на этом самом месте, и я предоставлю тебе микстуру, — Рю хмуро приоткрыл один глаз, на что Альвар поспешил добавить: — твое недоверие может дорого обойтись, Моретт. Либо я спасу тебя и найду знание, ценность которого превысит состояние самого императора, либо ты умрешь, и мы оба ничего не извлечем из этой беды.

Отчего-то склонный поверить Альвару и, разумеется, собственным глазам, ясно видевшим, как телом начала завладевать тьма, Рю спустя пару ночей в назначенный срок все же явился на лесную поляну, мысленно коря себя за интерес. Он терзался сомнением, рассчитывая на встречу с существом, вряд ли склонным исполнять договоренности честно, однако, застав на условленном месте человеческий силуэт, Рю угомонил свои опасения. Теперь, не скованный муками боли и жаром горячки, он мог оценить внешность Альвара во всех любопытных подробностях.

Сегодня вампир был облачен в потертую куртку, выделанные из кожи штаны и сапоги с высокой голенью. Новый наряд подчеркивал не слишком выдающиеся рельефы рук и плеч, но подаренной дьяволом силы в них значилось определенно больше, чем в руках Рю, рельефами как раз-таки отличавшимися. Как и упоминалось до этого, Альвар обладал бледностью мраморного изваяния, и еще более явно эту бледность подчеркивали черные локоны, волнами струящиеся до плеч. В целом он обладал приятной внешностью, скорее, даже той, которая с первого взгляда пленила сердца дам: точеные скулы, гладковыбритый острый подбородок, прямой нос, разрез глаз, делавший взгляд лукавым и слегка насмешливым. Но их цвет — это то, что отвратило бы от Альвара любую здравомыслящую женщину.

Альвар попросил раздеть торс. Если кто-нибудь прежде предвидел бы, что Моретт обнажится перед вампиром, Рю наверняка скрутил бы приступ тошноты от одной подобной мысли. Однако теперь он, хоть и недовольно ворча, все же предался власти врага, чувствуя себя одновременно унизительно, уязвленно, но безвыходно. От еще красного укуса по телу Рю начала расползаться чернота, Альвар внимательно осмотрел, как переплетение кривых линий охватило крепкую грудь его подопечного, после чего жестом разрешил одеваться.

— Я буду следить, как протекает болезнь, и по ходу вносить изменения в формулу, — поделился вампир своим планом. — Принимай эту микстуру по одной ложке каждый вечер, посмотрим на результат.

Натянув сорочку через голову, Рю увидел в протянутой к нему руке стеклянный пузырек и с охотой, прятавшим под собой полное отчаянье, взял лекарство.

Микстура оседала во рту скверным, горьким вкусом с преобладающим запахом трав, что не могло не радовать Рю, ожидавшего от алхимика всякой диковинной мерзости. Лекарство он принимал исправно, как наказал Альвар, и ощущал себя не хуже, чем до этого.

Через три ночи Альвар вновь смотрел на зигзаги проклятья, беспощадно подбиравшиеся к косым мышцам живота.

— Похоже, можно усилить состав, — пробормотал он, сделав заметку в сложенный пополам лист бумаги.

Так, путем тайных встреч, двигавших эксперимент Альвара, уже через пару недель им удалось задержать темп болезни. Уродливая тьма остановила наступление, но полагаться на перемирие с проклятьем не стоило. Уступать тело Рю оно не собиралось.

— Что ж, мы достигли уже немалого, — Альвар либо хотел ободрить его, либо убедить в своей пользе, — я работаю над формулой, которая полностью избавит тебя от этой дряни.

Его слова звучали обнадеживающе. Более того, Рю научился искренне доверять Альвару вопреки тошнотворной склонности последнего утолять голод кровью.

Однажды Рю поймал себя на забавной мысли, что ни разу в жизни не сбегал под покровом темноты на свидания, скажем, с любовницей так, как он удирал на полуночные встречи с Альваром теперь. Как юноши, опьяненные романтическим чувством, исчезали из дома к объекту своего воздыхания, так Рю, ощущавший в себе какую-то юношескую шкодливость, волнительно покидал дворец вперед к своей тайне, будто принимал на себя риск быть наказанным кем-то.

Однако на лунной поляне все, что могло показаться веселым, тут же рассеялось. Обреченно склонивший голову Альвар выглядел загадочно и, казалось, собирался огорошить худшими новостями.

Заметив, что вампир не спешит заговорить, Рю потянулся к пузырьку с янтарной жидкостью, но Альвар задрал руку кверху, словно вздумал издеваться и дразнить Моретта. Вот только серьезность лица ни капли не намекала на игривое расположение духа.

— Моретт, я тут подумал, — все еще держа пузырек над головой, начал Альвар, — такое благое дело как спасение жизни вполне может потребовать взамен одну-единственную услугу.

Рю сложил руки на груди и внутренне сжался, почувствовав от слов Альвара дуновение коварного замысла.

— Видишь ли, я не просто алхимик. Я предводитель своего клана, вернее, того, что от него осталось. Дела у нас идут неважно, мы изнемогаем от жажды. Людей здесь встретишь нечасто, путников мало в этих краях, а город заперт от нас. Кровь животных сильно ослабила моих сородичей, все больше подталкивая к вымиранию.

— Так и убирайтесь отсюда, — недобро усмехнулся Рю.

— Порой, мы охотимся в ближних деревеньках, но двинуться дальше не так просто, как это может показаться. В таких серьезных перемещениях нас ограничивает солнце: его лучи внезапны и безжалостны. Некоторые из нас пытаются покинуть клан с помощью слуг-отродьев, но и слуги становятся предметом роскоши, ведь встреча с человеком туманит разум, голод становится важнее, чем обращение себе на радость послушного воспитанника…

— Какую мерзость я слушаю! — оборвал его Рю, едва ли не выплевывая слова в белое лицо Альвара.

— Ты мог бы открыть нам путь в город, — наконец-таки озвучил вампир то, к чему так аккуратно подбирался своей длинной речью, чем вызвал на лице Рю гневную гримасу.

— Исключено, — тот был на краю бешенства от такой вопиющей наглости.

— Тогда я вынужден буду прекратить наш эксперимент. Жаль, ведь мы встали на верный путь твоего исцеления.

Альвар разочарованно качал головой, точно в самом деле был опечален положением Рю, а не обманутыми корыстными ожиданиями.

— Это неправильно, — возразил Рю, то ли намереваясь вразумить вампира, то ли убеждая самого себя.

— Все, что ты знаешь о правильности и неправильности сыпется как карточный домик под угрозой смерти. Дай моему клану шанс выжить, и я исцелю тебя до конца. Уж в моей изобретательности сомнений возникнуть не должно.

Если бы Альвар предложил эту сделку в их первую встречу, Рю не раздумывая отказался бы. Но тогда Рю нечего было терять, а потому ответить категоричным отказом теперь он не мог. Спасение было так близко, и отвернуться от него все равно что обесценить весь пройденный путь, все пережитые страхи и колебания.

Обречь свою короткую жизнь на муки сожалений.

— Мне надо подумать.

— Только не медли, твое время иссякает.

Напоминание об этом всколыхнуло все существо Рю. В его душе уже поселилась надежда на исцеление, и как подло эту надежду Альвар решил вырвать из него вместе с силами бороться против болезни. Жизни многих взамен на одну — отец никогда не одобрил бы такого решения, сам он погиб за других. Но Рю, охваченный ужасом ни столько перед смертью, сколько от ускользающей возможности отвратить ее, уже не знал, что хуже: кануть в вечную ночь либо страдать, истязая себя неверным решением.

«Неверным оно будет в обоих случаях», — вот к чему в итоге пришел Рю. И вместе с тем осознал, что отцу — своему горячо любимому кумиру он и в подметки не годился с такими выводами.

Одним своим требованием Альвар расколол мир Рю на куски. Вот где таилось истинное зло.

— Я не могу пустить полчище в город…

— Моретт, — всплеснул руками вампир, закладывая в этот огорченный жест досаду от глупого упрямства охотника.

— Поэтому предлагаю компромисс, — закончил Рю. — Будете входить в город тогда, когда разрешу я. Не больше двух кровососов за ночь. Остальные детали обговорим позже, дело щепетильное, мне нельзя выдать себя.

На том они и договорились, и встреча за встречей Рю снова получал лекарство. Пока в одну из следующих ночей Альвар не мог не высказать негодования:

— Рю, вчера не вернулся один из моих парней, что случилось?

— Мне пришлось убить его.

Альвар зашипел рассерженным котом, выставив наружу клыки.

— Иначе меня бы раскрыли, — раздраженно рявкнул на него Рю, — и конец твоей пирушке.

— Мы так не договаривались!

— Пришлось пожертвовать, смирись.

Альвар схватился за голову и начал ходить кругами в отчаянии.

— Неужто тебе свойственна скорбь, кровосос? — враждебно ухмыльнулся Рю.

Один ради множества или множество ради одного? Ответ заключался не в распутывании моральной задачки, а всего лишь в том, какими обстоятельствами стеснен тот, в чьих руках находился исход.

Прекратив метаться, Альвар вскинул взгляд в темное небо и безмолвно протянул пузырек.

— Ты ведь понимаешь, что это не может продолжаться вечность, — пряча микстуру во внутренний карман куртки, предупредил его Рю. — Меня разоблачат, и мы оба потеряем все. Ты специально тянешь с лекарством, чтобы продлить сделку?

— Было бы глупо пользоваться твоей «добротой», — мрачно проронил Альвар, так и не соизволив повернуться к Рю лицом. — Я и сам осознаю все риски. А вот ты в упор не видишь моей выгоды. Я близок к идеальной, завершенной формуле, и когда она окажется в моих руках, я открою врата в новую жизнь. Иристэд и, прости, ты, Моретт, станете мне неинтересны, когда я смогу добиться лучших условий у императора, предложив людям то, в чем они так нуждаются. Особая нужда возникнет, если недуг прикует к постели самого императора, и, уж поверь мне, я найду способ, как это устроить.

Рю хмуро молчал, стараясь не допускать мыслей о том, что не только запятнал свою честь, но и стал звеном политической игры. Иначе, сон рисковал покинуть его в угрызениях совести.

— Такой реакции я и ожидал от тебя, Моретт, — улыбнулся Альвар. — Даже грустно, что нам не суждено стать друзьями.