Древнее сокровище

15

Войдя во двор, Арония внимательно осмотрелась — никого нет. Откуда же паника? И только прикрыв глаза — с помощью внутреннего «сокола», девушка почувствовала что-то. Как будто некая персона туманно маячила в тени от угла дома…

— Эй, ты, трусливая тварь, выходи! — грозно окликнула она. — Я тебя вижу! Кто таков, признавайся! — сказала она магические слова с определённым посылом — род тут же подсказал ей их.

И от стены отделилась — практически отклеилась, некая материализующаяся фигура. Она была довольно высока. И с каждым шагом, сделанным по направлению к ней, обретала всё более реальные и знакомые черты.

Ратобор?

— Я — Ратобор. И это первоначальная? — сказал он, окончательно материализовавшись и встав поодаль. — Удивила!

У него такая мощная и тёмная аура? Раньше она её не чувствовала — силён, негодяй! И то, что она сразу обнаружила его — наверняка использующего очень древние приёмы маскировки, польстило самолюбию Аронии. Хотя само его явление — в этом месте и в это время — слегка повергло её в шок. Хотя, этот негодяй для неё в любое время будет некстати.

«Надеюсь, он один? И к нему не «приложились» оборотни», — мелькнула мысль и девушка зорко осмотрелась внутренним оком.

Но в обозримом пространстве никого не было — ни во дворе, ни в доме….

«Вообще никого? А где же бабуля?» — обмерла она.

— Что ты тут делаешь, Ратобор? И куда ты дел Полину Степановну? — грозно спросила Арония.

Тот — уже хорошо видимый в свете уличного фонаря и освещения, падающего из окон — раскатисто рассмеялся.

— Как нелюбезно!

Это был всё тот же мачо, столичная штучка — прекрасно одетый, высокий, импозантный мужчина лет тридцати пяти. Который отнюдь не смотрелся стариком, на чей солидный возраст намекали Михалап и Фаина. Впрочем, как такие, как он, добывают себе молодость, Арония уже примерно знала: нагло нарушая Покон — свод правил, обязательных для исполнения всем ведающим, и попирая все моральные и этические нормы. А, может, он так выглядит лишь благодаря игре полутеней? А выволоки такую древность на солнечный свет — то ещё страшилище окажется! Если не растает и не рассыплется от солнечных лучей, конечно.

Но нельзя верить его импозантности — надо бы подумать о защите. И, расслабив тело и опустив полусогнутые руки — от чего букет роз упал возле ног на снег, Арония приняла боевую стойку для бесконтактного боя.

— Ну, здравствуй, Арина! — любезно сказал ей маг, будто не замечая её агрессивности и не слыша вопросов.

— Я не Арина! Меня зовут Арония! — заявила девушка. — Отвечай на мои вопросы!

— Да, к сожалению, ты всего лишь Арония, — вздохнул Ратобор. — Но неужели тебе так трудно побыть немного Ариной? Для меня, давнего друга твоей мамы.

— Мамы нет на свете, так стоит ли тревожить её память? — возразила девушка. — Да ещё таким, как ты! Что тебе нужно, Ратобор?

— Приходится тревожить — есть незавершённые дела, — спокойно ответил маг. — Да и, знаешь ли, двадцать лет — не такой уж большой срок. И не считай меня врагом, дорогая, я — друг тебе. А что мне нужно? Правильный вопрос! Вот давай и поговорим на эту тему, но немного в иной обстановке…

И тут в глаза Аронии резко ударил яркий свет…

Она невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то не сразу начала соображать…

В ярком лазурном небе ослепительно и неожиданно сияло знойное солнце. У самых ног и до самого горизонта раскинулось безбрежное море. На его белый берег с шумом набегали пенистые волны, которые, ласково шурша, перекатывали к ней мелкие резные ракушки. Но, будто спохватившись, тут же, уносили их обратно в морские глубины. Над головой теснились высоченные кроны, на саженные на тонкие стволы пальм. А шаловливый ветер приветственно махал ей оттуда огромными веерами листьев. И возле самой линии прибоя изящно стояла пара шезлонгов и столик, на котором в вазе алел букет неких экзотических цветов, возвышался запотевший кувшин, рядом два фужера и фрукты в резном блюде.

Как она перенеслась в картинку из туристического буклета? Или, может, вдруг уснула? Прямо во дворе, на снегу? Ей, конечно, хотелось спать, но не до такой же степени!

Значит это — гипноз!

К тому же, солнце нещадно пекло, а ей даже не было жарко. Наверное, всё же, сон? Арония опустила глаза и оказалось, что розы из-под ног исчезли, как и снег, а она стоит не в дублёнке и сапогах, а в сарафане и босоножках…

Арония ошеломлённо провела рукой по ткани — лён. Ущипнула себя за бедро — больно. Нет, не сон и не гипноз…

— Вот каким должно быть настоящее свидание, дорогая! — раздался рядом ироничный голос. — А не нелепым демаршем по заснеженному парку. С нелепым капитанишкой.

«Ратобор!» — вспыхнуло в памяти. Как она могла о нём забыть?

Он стоял неподалёку, насмешливо глядя на неё. Гад! Ведь он мог её убить за это время! И как он перенёс её сюда? Прямо пушкинский колдун Черномор! Хотя он, скорее, похож на князя Ратмира из того же произведения, особенно сейчас — в богатом белом костюме, в рубашке с кружевными воланами и с пышными тёмными локонами, раскинутыми по плечам. А брошь-то! А запонки! Аж глаза слепит! Это что — бриллианты? Такого размера?

— Я очень люблю снег! И не твоё дело, где я гуляю! И с кем! — гневно заявила девушка, делая вид, что совершенно не впечатлена этим маскарадом.

И ей очень хотелось выглядеть, как он — иронично и самоуверенно.

А Ратобор меж тем, не обращая внимания на её речи, прошёл к столику и вальяжно уселся в шезлонг.

— Прошу, дорогая, присаживайся, — указал он на второй. — Я не говорю тебе — садись. Это прерогатива нашего капитанишки. Или кто он теперь? Неужели майор? — усмехнулся маг. Он и про это в курсе? — Как там его зовут? Забыл… Владеющий славой? — продолжал ёрничать маг. — Не слишком ли высока заявка?

— Ты подсматриваешь за мной? — высокомерно проговорила Арония. — А ты имеешь на это право?

— Я лишь инкогнито. По привычке, — ответил тот небрежно.

— По какой привычке? — прищурилась Арония. — Что за чушь?

— Мы с твоей мамой были когда-то… Ну, скажем так — не разлей вода. Вы с ней похожи, очень похожи, дорогая, — вальяжно откинувшись, ответил он. — И я немного присматривал — иногда, чтобы не натворила бед. Пока она не предпочла меня этому, как его… Имя ещё такое — победительное! — скривился Ратобор.

Его этакие гримасы совсем не красили, но Аронию это даже порадовало — из-за утраченной импозантности.

— Не смей оскорблять моего отца! — возразила она. — Ты же его не знал!

— А зачем? Как я ещё должен относиться к тому, кто испортилмне жизнь? — сверкнул зелёными глазами маг. Кажется, он уже не был так оскорбительно невозмутим. — Арина умерла и именно из-за него! А я её так… — задумался он и решительно закончил: — любил!

— Почему же ты не спас её? — «повелась» Арония. — Если так любил! Ведь, говорят, ты великий маг.

— Моя девочка! Настоящая любовь — это когда счастье любимого человека предпочтительнее, чем твоё собственное! — поучительно заявил Ратобор. И пожал плечами: — Арина выбрала его, этого победителя!

— Моего папу звали Виктором! — возмущённо воскликнула Арония.

— Разве я мог ей препятствовать? Да и невозможно Арине что-то запретить! Я просто самоустранился, — «не услышал» её Ратобор, хотя девушка говорила очень громко. — В итоге на свет появилась ты — такая же красивая и независимая. Но какой ценой! — горестно покачал он головой над фужером. — Иногда я жалею, что отпустил её с этим… Ну, не буду, ладно! — примирительно воскликнул он. И заключил: — Моя жизнь пуста без неё! А цену её ухода для меня трудно переоценить…

— Я сейчас прям заплачу! — огрызнулась Арония.

Ну, почему он её так раздражает? Этот пафос, эти наигранные страсти. И почему он всё время говорит о себе?

— Может, хватит воспоминаний? Что было, то прошло! Объясни лучше, куда ты меня притащил? Колдун Черномор! — недовольно осмотрелась она. — И что тебе от меня нужно? И, наконец, скажи мне — зачем ты похитил бабулю? Будешь меня этим шантажировать?

— Ты такая скучная, дорогая — всё о делах. Давай просто выпьем вина и немного пообщаемся! Это дивный остров называется — Мальдивы. Часто ли ты бываешь в таких местах? — посмеиваясь, спросил Ратобор, разливая вино по бокалам. — Наслаждайся моментом, Ари… дорогая. Считай, что я назначил здесь тебе свидание, — заявил он, любуясь искрами в бокале. — И давай договоримся, что этого нелепого капитанишки в твоей жизни не было! Ну, что он может тебе дать? — спросил он с недоумением. — Разве такого ты заслуживаешь? Жить надо красиво, дорогая! Как твоя мама. До некоторого момента, — вздохнул Ратобор. — Вина? — подвинул он к ней бокал. — Это Шабли, дорогая — 1899 год! Арина его очень любила.

— Немедленно верни меня домой! — потребовала Арония она, не двигаясь с места — она так и стояла поодаль, критически наблюдая за театральными жестами мага. — И бабулю тоже!

Но Ратобор, не обращая внимания на неё, сосредоточенно принялся чистить какой-то экзотический плод, кладя сочные алые дольки на блюдо. Ну, как вот с ним быть? Не бить же человека за то, что он притащил её на Мальдивы? И в то время, как он изгаляется над этим экзотическим фруктом? А то ведь неправильно поймёт. Хотя можно бы и ударить разок — за бабушку. И за то, что не отвечает на её вопросы. А с другой стороны — где доказательства, что Полины Степановны сейчас нет дома из-за него? Вдруг она уже вернулась? Или вообще никуда не уходила! Вдруг Аронии показалось, что она исчезла? Может, бабуля просто спит и видит чудесные сны, пока она тут изводит себя страхами? Тогда почему в доме горел свет? Не спит бабуля при свете — электричество экономит. И вообще — Арония бы почувствовала её присутствие в доме. Но то, что Полина Степановна жива чувствует себя прекрасно. Девушка знала точно — девушка и здесь ощущала аромат и мирную ауру от Фаининых цветов. Но куда её спрятал этот Черномор…

— Обратно в свой мороз хочешь? — вдруг обернулся к ней и заговорил, приподняв соболиную бровь, этот невозможно обаятельный мачо, вновь взяв в руки фужер. — Мало тебе заснеженного парка? Не желаешь любоваться этим изумительным видом? — кивнул он на набегающие шипучие волны, выглядя заморским принцем, увещевающим капризное и неразумное дитя. — Когда ты ещё сюда попадёшь? Учитывая твою любовь к снегу, наверное — не скоро, — усмехнулся Ратобор, отпивая глоток вина. — Хотя — как хочешь, дорогая. Мне ведь ничего не стоит выполнить твою просьбу. Но, может, мы сначала поговорим?

Арония с негодованием окинула его взглядом. Как быть? Выходит, надо играть по его правилам. Надо узнать, что он задумал, а потом — по обстоятельствам.

— Хорошо, давай поговорим! — кивнула Арония, направляясь к шезлонгу и решительно усаживаясь. В то же время незаметно косясь на набегающие под ноги пенистые волны — лишь краем глаза, чуть-чуть. — Именно на этом я настаивала с самого начала! Не заметил? Только пить я не буду! — решительно заявила она. — Даже если это будет вино пятисотого года до нашей эры!

— Пятисотого? До вашей? — всерьёз задумался Ратобор, а потом кивнул ей: — Можно и такое! Хочешь — сейчас смотаюсь? — поставил он бокал на стол. И предупредил: — Только я не советую его пить! Оно тебе не понравится, дорогая. Знаешь, это вино больше похоже на желе или мармелад. И вырубает с первого глотка! Это лучше, поверь знатоку, — заявил он, указывая на своё хвалёное Шабли. — Но, должен отметить, есть и ещё более древний напиток. А именно: в 1980 году в китайской провинции Синьян было найдено две бутылки вина, которое датировали 1300 годом до вашей эры. И потом поместили в музей. Могу тоже… его позаимствовать, — пожал он широкими плечами. — Никто и не поймёт, что сейчас в этих бутылках — вино или сливовый мармелад, — усмехнулся он. — Но, на мой непросвещённый взгляд — китайцы правильно сделали, что спрятали это вино под стекло. По-моему, его даже нюхать нельзя. Иначе б мы с тобой, вкусив этого загустевшего напитка, не скоро бы смогли снова заговорить, — обаятельно улыбнулся он. — Что ты там хотела узнать?

— Не морочь мне голову! — отмахнулась задурённая Арония, очень любившая, кстати, всякие такие истории о древностях. — Ты обещал говорить, а не рассказывать байки! Давай о деле!

— Что ж, давай о деле, — вздохнул Ратобор. — Если не любишь исторически подтверждённые факты. Я байки никогда не рассказываю. Ты бы этого не говорила, если б знала меня получше.

— Мне твоя персона не интересна! Сам навязался! — возразила Арина. И потребовала: — Скажи, Ратобор, зачем ты выкрал у Главы Клана оборотней — ведьму Евдокию и ведьмака Силантия?

— А! Ты о них? — снова беря фужер и отпивая вино, отмахнулся Ратобор. — Это — о деле? Мы с тобой оказались на Мальдивах, чтобы поболтать отаких скучных персонах? А я-то ожидал, что здесь между нами зародится великая дружба. Или, даже — смею надеяться, любовь, — ласково, прямо-таки медово, глянул на неё зелёными глазами этот опытный сердцеед. — Как когда-то это было у нас с Ариной. Ты на неё очень похожа, дорогая, — повторил он, задумчиво крутя в руках бокал и рассматривая янтарное вино. — Обе очень… эмоциональны.

Арония зло прищурилась:

— Какая ещё дружба? О чём ты, Ратобор? Ты начал знакомство с того, что помог бежать этим скучным персонам. Евдокия хотела меня убить, чтобы завладеть моим даром! — Ратобор на этих словах остро взглянул на неё, но тут же пригасил свой взгляд. — Я с ней честно сразилась и захватила Евдокию в плен! — чеканила она. — А Фаине передала для суда и наказания за все её пакостные деяния! А ты выкрал! Зачем? Да ещё прихватил оборотня Силантия! Зачем? — негодующе воскликнула девушка. — Какие у тебя с ними дела? Ведь, говорят, ты обитатель Москвы, принадлежишь к Московскому Клану. Я жду объяснений! — потребовала она. — Зачем ты полез в дела нашего Клана? Зачем явился сюда?

Честно говоря, девушка не была уверенна, что магтолково ей ответит. Особенно учитывая выбранную им методику — иронизировать и вспоминать Арину. Да и кто она такая, чтобы говорить с ним от имени Клана? Новоачальная., как он сказал. Всего-то месяц в этом Клане.

Но Ратобор неожиданно стал отвечать и, кажется, даже не сильно возмутился.

— Что Евдокия хотела убить тебя — не одобряю, — хмуро проговорил он, — а что завладеть твоим даром… Ты же им не пользовалась? А чего добру зря пропадать? — пожал он плечами. — Мир таков, дорогая — не зевай, а то простудишься, — язвительно сказал он.

— С чего ты взял, что я им не пользовалась? Откуда знаешь? Сговорился с Евдокией? — воскликнула девушка, высыпав ворохом все свои подозрения. — Это был заговор? Поэтому ты и пришёл за ней к Фаине?

А ведь так долго взращивала в себе спокойствие — целый месяц! Всё насмарку!

— Ни в коем случае! С такой шушерой, как Евдокия, я обычно не имею дел, — процедил маг. — Знаю её слишком давно, чтобы не питать иллюзий насчёт качеств этой ведьмы, — скривился он будто коллекционное вино в фужере вдруг отдало не благородной кислинкой. — Составлять с такими заговор — себе дороже. Евдокия труслива и нападает только на тех, кто не может дать ей отпора, действуя исподтишка. А о ведьме такой силы, как ты сейчас, дорогая, я бы знал. Вывод: раньше такой не было. И что ты не пользовалась своей силой. Тем паче удивительно, дорогая, что ты до сих пор ещё жива. Ты приманка, дорогая, да ещё безнадзорная.

Арония возмущённо привстала.

— Сожалеешь об этом?

— Нет, предлагаю свою помощь. А также — любовь и дружбу, — обаятельно улыбнулся маг.

— Не слишком ли поздно? — зло прищурилась Арония.

— Извини, раньше я о тебе не знал, — вздохнул тот.

— Ничем не могу помочь! К тому же, учти — место в моём сердце уже занято! — усмехнулась девушка.

— Уж не капитанишкой ли? Вы с ним и знакомы-то — всего ничего! Не слишком ли ты спешишь отдать своё сердце? — ответно прищурился Ратобор. — Со мной ты знакома чуть дольше, дорогая, — напомнил он. — Поэтому…

— И не с лучшей стороны. — перебила его девушка.

В чём-то он, конечно, был прав — Владислав слегка торопился. Но это не его дело!

«Где, бабуля? Где оборотни? Зачем я тут? — пронеслось в её голове. — Он крадёт всё, что под руку подворачивается! Даже из китайского музея вино… Как его — из провинции Синьян! И то мог. Клептоман несчастный!»

— Что ты имеешь в виду? — сделал вид, что обиделся, Ратобор. — Разве я тебе чем-то повредил? Чем я хуже твоего капитана?

— А чем помог? Владислав обезвредил бомбу! Он спасает людей! Ловит бандитов и террористов! А чем занимаешься ты, Ратобор? Присваиваешь то, что плохо лежит? Этим и промышляешь? — наугад ударила она по нему. — Он — вне конкуренции!

Почему-то его прошлое увидеть ей не удавалось — редкий случай. Оно было закрыто для неё, как банковский сейф. А ведь до этого момента заглянуть в чьё угодно прошлое ей не составляло труда. Уже… с месяц. М-да, маловато для настоящей практики.

— И не сравнивай себя с капитаном Чуровым! Он меня… спас, — зачем-то соврала она. — А с тобой я совсем не знакома! — заявила девушка, отодвинув фужер — даже не пригубив его, и расплескав вино, которое так любила мама. — Та случайная встреча не в счёт. Я на улице ни с кем не знакомлюсь!

— Ах, пардон, дорогая, это сильно меняет дело! Особенно, что он тебя спас! — насмешливо взглянул на неё Ратобор изумрудно-зелёными глазами. — А оборотни… Тебе не стоит о них беспокоиться, дорогая! Они сейчас под надёжным контролем. Не то, что были у Фаины. И я обещаю — Евдокия к тебе больше не приблизится, клянусь!

— Наверняка до тех пор, пока ты сам в этом заинтересован? — прищурилась девушка, стараясь делать это, как он — цинично и насмешливо.

Ратобор нахмурился и глянул на неё так нехорошо, что ей стало зябко.

— Запомни, дорогая! Я никогда не причиню вреда тебе, потому что ты дочь моей подруги! — отчеканил он. — Ты слишком низко меня ценишь!

— Нет привычки на всём вешать ценники! — наугад ударила она и он слегка дёрнулся. Опять попала! — Говоришь, оборотни — «скучные особы»? Так стоило ли тебе ради них ссориться с Главой Клана? — спросила Арония.

— Одной ссорой больше, одной меньше — мне не привыкать, — равнодушно пожал плечами Ратобор. — Так вышло.

— Скажешь, ты не планировал этого специально? — прищурилась она.

Тот отпил вина, ничего не ответив, и устремил взгляд вдаль. И выглядел он при этом… весьма романтично. Принц на отдыхе!

Арония, несмотря на намёки Михалапа и Фаины, что Ратобор — тёмная и не внушающая доверия личность, почему-то испытывала к нему… смешанные чувства. По крайней мере, она уже перестала его опасаться. Может это приятие тёмного мага происходит на генетическом уровне? Если он, и правда, был с Ариной в дружеских отношениях. И что ему нужно от неё сейчас? Любви? Дружбы? С какой стати? Но, даже спрашивая свою интуицию, Арония не находила сейчас в нём подвоха. Он действительно не причинит вреда ни ей, ни бабуле. Но у Ратобора явно есть какие-то корыстные интересы, связанные с ней. Иначе б он не разливался перед ней соловьём с этим Шабли в руках и с Мальдивами вокруг. Слишком меркантилен, Арония это чувствовала.

— Разве я слуга Евдокии? — говорил меж тем маг, скривившись, будто вино в бокале вмиг стало кислым. — Друг ей? Отнюдь! Так, слегка знакомы.

— И? Почему выкрал её? Такую шушеру. Зачем она тебе? Давай, рассказывай! — потребовала девушка.

Маг задумчиво оглядел её и заговорил:

— Ну, хорошо. Ты ведь мне не чужая. арония только хмыкнула — нашёлся, родственничек!

— Я сам толком не знаю, чего Евдокия от меня хотела. По телефону просила о встрече. Мол, сообщу нечто важное. А в обмен просила помочь ей в каком-то небольшом дельце. Я и приехал. А она на встречу не явилась, — цедя мелкими глотками вино, рассказывал маг. И чувствовалось, что сам в недоумении. — Вот я и решил всё выяснить — маленько шерсть подпалить. Я человек занятой, розыгрышей не люблю. Кто она такая, чтобы со мной шутить? — Пожал с недоумением плечами. — А когда вышел на след — оказывается её пленили, да ещё в виде чучелки. Что за ерунда? И кто? Как оказалось — дочь моей давней подруги, о которой я даже не знал! Ну, что ж, такое событие достойно награды, — попивая вино, говорил он. — Решил я Евдокию простить. Хотя… — Он замер, с недоумением глядя в пространство. Затем потряс головой и сказал: — Убить хотела? Тебя? С этим надо бы разобраться! Короче, у меня тут теперь ещё одно дельце наметилось — связанное с тобой. Потому и решил с тобой поговорить. И, похоже, что ещё немного задержусь, — вздохнул он и покосился на Аронию. — Хотя — дела зовут. Надо уже выезжать на один серьёзный аукцион в Англии. Обещал.

— А должен был знать обо мне? С какой стати? Ты ж… устранился.

— Я должен был тебя почувствовать, когда Арина… Но ощутил лишь, что её дар угас. — Он махнул рукой и залпом допил вино.

— Как-то всё сложно у вас, господин клептоман, — сердито проговорила Арония. — Про то не знал, про это не почувствовал! А говорят — великий маг! Евдокия с каким-то непонятным дельцем, теперь из-за меня опять какое-то дельце наметилось. Деловой ты очень, Ратобор! Разъяснил, называется! А если б я не была дочерью Арины, то — что? — нащупывая какую-то сложную интригу, спросила она вдруг. — Убил бы меня там, на улице? Из-за какой-то шушеры Евдокии?

И почувствовала — мог, чего уж. Ратобор — тёмный маг, для него чужая кровь — водица.

— Ну, почему сразу — убил? — лениво протянул Ратобор. — Это уж — по обстоятельствам. Сначала б разобрался.

Арония посмотрела на него возмущённо.

— За что?

— Но, дорогая, у ведающих счёт идёт по-особому! — отмахнулся тот. — Ты ещё просто не в теме, — увильнул он от ответа.

Но, что удивительно — врать не стал.

Арония усмехнулась:

— Счёт? Со мной, что ли? Я ведающая-то — без году неделя! Потому ты и бабулю выкрал? Для счёта?

— А почему нет? Одна ведьма тащит другую на Совет этих занудных Хранителей Покона! Который давно пора сдать в утиль — из-за его убогости. По какому праву? Да ещё новоначальная. К тому же, мне с Евдокией надо было кое-что обсудить. В том числе и то, как она попала в сумку дочери Арины?

— Обсудил? Одобрил её действия? А, ну, конечно — ты ж сказал, что нечего зевать, если не пользуешься своим даром! Или что-то в этом роде, — недобро усмехнулась Арония. — Так?

— У меня к ней было много вопросов, не только этот, но ни одного ответа я так и не получил, — скучающе заявил Ратобор. — Не расколдовывается твоя Евдокия! Так и сидит каменной чучелкой. Что ты с ней сделала, дорогая? — спросил он. — Не ожидал от новоначальной! От Силантия тоже толку нет — и зачем я его от Фаины и Совета утащил? Пусть бы совершили над ним свою страшную месть! Одно талдычит: «Знать ничего не знаю, слыхом ничего не слыхивал», — передразнил он басом. — Вот я и зашёл к тебе за… Сама знаешь, зачем. Может, подскажешь, чем ты Евдокию околдовала?

Арония восхитилась — так вот он каков этот Фаинин амулет! Только с виду неказист. Ратобор, скинув с чёрной кошки плат, выходит, даже не догадался о его предназначении. А тут ещё надо неказистые слова сказать — как в детской игре.

— Выкрасть мой амулет хотел, господин клептоман? — усмехнулась она. — Да не вышло? Что ж, придётся Евдокии век вековать чучелкой — не жалко! Такое вот будет ей наказание! Воздух станет чище!

— Я с твоей бабулей — Полиной Степановной, познакомился заодно — милейшая старушка оказалась, — сделал вид, что не слышал её, Ратобор, подливая себе ещё. — Хоть и мать этого… победителя. Я сказал, что являюсь твоим преданным поклонником — она одобрила. Ты же не против? А потом я ушёл — присмотреть за тобой. Уж не знаю, куда делась твоя бабуля, — пожал плечами Ратобор. — И у меня, кстати, за это время созрел гениальный план: а почему бы нам, и правда, не быть вместе, дорогая?

— Чтобы красть всё, что плохо лежит? Нет! И я, конечно, ни на йоту не поверила, что ты не в курсе, где моя бабуля!

— А что? У нас с Ариной отлично складывалась совместная деятельность! Практически — фирма. Если плохо лежит, значит не так уж оно и нужно! И такого, поверь, немало. Даже Ротшильд по сравнению с нами — нищий побирушка, — усмехнулся он. — У ведающих ко всему ведь доступ есть, если голова немного варит. Жаль, что истинно ценных вещей на свете не так уж много осталось. Да и подделки научились делать так, что от подлинников не отличишь. Это сильно портит мой бизнес. Но мне хватает. И меня ведь не проведёшь, — самоуверенно заявил Ратобор. — Я — специалист высшего класса! Меня во всём мире знают, как истинного ценителя! И как профессионального оценщика раритетов и старинных вещей! — с апломбом заявил он.

Чем-то он сейчас напомнил Аронии мать — когда на неё гордыня напала. И с которой та сейчас в Мире Тени безуспешно борется. Много ли она забрала туда с собой золота и драгоценностей? Какой в этом смысл?

— С чего это такая доброта к бедной сироте! — ехидно спросила девушка. — И что это ты всё: дорогая да дорогая? Прекрати меня так называть! — потребовала он.

— Не могу! Ты мне дорога — как дочь лучшей подруги. И ещё… Ты невероятно на неё похожа, — снова повторился он. — Ты не против, если я буду называть тебя Ариной? — заявил он, заглянув ей в лицо. — Я не могу именовать тебя иначе.

— Нет! Я против! — воскликнула девушка, стараясь не слишком погружаться в эти зелёные глаза.

«Гипноз, это очень опасно!» — вскричала её интуиция и вся её ведовская родня.

И девушка отвела взгляд. На море, на пальмы — он сам предлагал этим любоваться.

— Тогда извини — будешь пока без имени! — пожал тот плечами.

— Так вот, продолжим разговор, — невозмутимо сказал Ратобор. — Открываю перед тобой все свои карты!

16

Эти слова Ратобора слегка удивили Аронию. Поскольку трудно поверить в то, что тот способен перед кем-либо открывать ВСЕ свои карты. Но чем чёрт не шутит?

— Все карты? — приподняла бровь Арония — совсем как он. — Ты ещё и игрок? Как я посмотрю — блещешь самыми необычными талантами!

— В точку! — невозмутимо кивнул маг. И задумчиво проговорил:

— Так вот: твоя ведовская сила проявилась у тебя, дорогая, лишь недавно. Наверняка Арина что-то… схимичила. Только зачем было лишать собственную дочь такого шикарного дара судьбы, как ведовская сила? — пожал он плечами. — Но, главное, что он к тебе вернулся. И тут, думаю, не обошлось без участия Фаины. И у каждого был свой интерес. А в чём твой интерес, дорогая? — остро взглянул он на девушку.

— Мой? Просто выжить, — ответила та. — Ведь ты забыл ещё об одном интересе — Евдокиином. Если б не эта злая ведьма, я бы и не знала о своём даре. Хотела всего лишь преподавать математику в школе. Явдоха не дала, — усмехнулась она. — Открыла ведьминские баталии, хотя меня никто не предупредил, что я тоже ведьма. А Покон почему-то в этом деле не помощник. Хорошо, что бабуля забила тревогу. А то б… — И замолчала.

«Чего это я, в самом деле? Нашла подружку! — покосилась она на мага. — Он же враг мне, а я…»

Но тот слушал её сочувствующе — надо же!

— Ты ещё удачно выкарабкалась, — сказал он, вертя в руке фужер. — Но, думаю, дело не в бабуле, а в твоей силе. Она слишком велика. Ладно, проехали, — махнул он рукой так, будто и правда попрощался с чем-то. — Надо думать о будущем. Так вот, повторяю: в чём теперь твой интерес, дорогая?

— Ты о чём? — не поняла девушка. — Жить дальше. Если ты не оставишь меня здесь навсегда.

Ратобор почему-то удивлённо на неё глянул. Но продолжил:

— О том, что Фаинана потребовала с тебя плату за помощь. Она уже перетянула тебя в свою кодлу? — прищурился маг. — В компанию занудных и никчёмных светлячков? — скривился он. — Коптящих небо под бормотание о чести, добре и помощи людям! И о Поконе, который лжив и давно не актуален.

— У тебя есть свой вариант интереса? — догадалась Арина.

— И очень выгодный! — кивнул Ратобор.

— Изложи, — предложила Арония — а что, интересно же.

Хотя она уже примерно знала расклад: красть и обманывать. И использовать ведовскую силу во благо себе и на горе другим. То, о чём ей говорила мать: большая сила, большое искушение. Или власть, например — та же волшебная сила. Старо, как мир.

— И что значит — светлячки? Не смей так говорить о светлых! — заметила Арония. — Они помогают людям! А что хорошего делаешь ты? Украшаешь свою никчёмную жизнь?

— Светлячки? Это те, кто светят, но не греют, — усмехнулся маг, игнорируя её следующий вопрос. — И не способны раздвинуть тьму. Хотя и пытаются.

Арония хмыкнула:

— Такому тёмному магу доказывать что-либо бесполезно! Стоит ли сотрясать воздух?

Ратобор отпил вина, покрутил в руках фужер и задумчиво проговорил:

— Зачем нам погружаться в извечные вопросы добра и зла? Что есть добро? Не укради? Не убий? Не желай себе ничего сверх того, что не даёт тебе сдохнуть? Роскошь, так сказать, — усмехнулся он. — Зато все власть и богатство имущие легко обходят эти моральные нормы, внушив остальным, что имеют на это полное право. Испокон веков так было: плебсу заповеди и этика, а власть имущим — их полное отсутствие. А твои светлячки, написав свой лживый Покон, кому помогают? Таким как оборотень Евдокия, что обирает беззащитных? А если и помогают, то ставят условия, которые выгодны Совету, Хранителям, Инквизиторам — несть им числа. Разве я не прав? — прищурился он. — А я выбрал непослушание, как и твоя мать — пока не встретила этого… И свой путь — не с теми и не с этими. Мы были сами по себе. Можно сказать — серые, — усмехнулся он. — А что выбрала ты? Светляков? Лживый Покон?

— Не твоё дело! — огрызнулась Арония.

Вот ведь… змей-искуситель! Ведь в чём-то он и прав. Она и сама считает Покон… несовершенным.

— Нет, моё! — возразил Ратобор. — Ты — дочь моей подруги! Когда-то я отошёл в сторону и что в итоге? Она погибла. Я больше не повторю этой ошибки! — заявил он.

— Ах, так ты пришёл, как вор, и спрятался в тени моего дома, чтобы спасти меня?

Она хотела сказать кое-что резкое и про бабулино похищение, но прикусила язычок — пусть сначала расколется. Да и всё равно ведь не ответит.

— Ты обещал раскрыть свои карты, Ратобор! Я жду! — сказала она.

— Мои карты теперь, надеюсь, и твои, дорогая, — заявил тот, не моргнув глазом. — Твой дар огромен. Так стоит ли тратить его на ерунду? Пусть людишки играют в свои игры, а мы — в свои. Выгодные нам, а не этой шушере.

— Шушере? А по конкретней можно? — прищурилась девушка.

— Хорошо — я делаю тебе деловое предложение, — кивнул Ратобор. — И про дело говорю не для красного словца. Имею давно сложившийся бизнес — драгоценности, драгметаллы, древние… редкости. И предметы искусства. Одни люди любят увековечивать проходящую красоту, или уродство, другие — иметь это, — усмехнулся он. — У меня своя сеть ломбардов и ювелирных салонов. Лавок и магазинов, как говорили раньше. Когда-то в долю входила твоя мать. Дело у нас хорошо шло. Она очень сильная ведьма, я — не слабый маг, почему бы не объединиться? Не думай — ничего лишнего, сугубо деловые отношения, — покосившись на потупившуюся девушку, вздохнул он. — Хотя я надеялся. А она всем мужикам вокруг головы кружила — чтобы позлить меня. Характер такой был — огонь!

— Небось, караваны грабили? — наугад ударила Арония. — С драгоценностями, специями, шелками и предметами искусства? Которое увековечивает проходящую красоту.

— А что? И грабили. Сами всё отдавали — жизнь ведь дорого стоит, — пожал плечами маг. — Да мы и не лютовали особо. Владельцев — если они с караваном были, на такой вот остров отправляли — на кокосовую диету, — кивнул он в сторону пальм. — Чем не райская жизнь? При жизни-то? — усмехнулся он. — С погонщиками делились кое-чем. Да они нас почти и не помнили — от страха. Всё потом было шито-крыто — пропал караван в песках или в джунглях затерялся. Или в море канул.

— Благородные разбойники? И мама тоже… грабила? — растерялась девушка, но тут же поняла — всё правда.

Вот почему она ей при встрече про золото и драгоценности толковала. И чем всё закончилось? Слезами в Мире Теней?

— О, да — Арина обожала такие приключения, — кивнул маг. — И доля у неё была небывалая — сорок процентов. Она того стоила.

Арония никак не могла представить их разбойниками с большой дороги — ни мать, ни Ратобора. Или это тот случай, когда внешность обманчива?

— И она была такой…

— Какой? — прищурился Ратобор.

— Алчной.

— Обыкновенной ведьмой была. Деньги любила. Богатство. Славу. Шикарную жизнь. Только это всё просто так не даётся — драться за это надо, лукавить, жёстким быть, — покачал он головой, подливая себе ещё вина. — До бедных нам дела не было — сами себе такую судьбу выбрали. А богатым не давали спуску. Восстанавливали справедливость и равновесие в мире, — спокойно заявил он. — Нечего других обирать.

— И банки брали? — обречённо спросила девушка — дочь не только ведьмы, но и пиратки.

— Нет, банки нас не интересовали. Туда и мы часть своих накоплений помещали — когда это стало удобно. И наши банки никогда не прогорали, — подмигнул он. — Или же мы успевали вывести свой капитал — виденье будущего иногда служит неплохую службу. Мы с Ариной ещё ведь специализировались на кладах. Я и начал с того, что искал клады в те времена, когда о банках ещё и кот не шептал. И дело это непростое — ведь при каждом есть свой хранитель. Всякая нечисть — гномы, лепреконы, злые духи. Так что приходилось слегка и повздорить с ними. Гнал их в шею и хвост. А потом, когда я уяснил, что такой клад — лучше любого сейфа, мы с Ариной научились делать их соратниками. А что — выгодное дело. Им ведь эти цацки ни к чему. Но тут сильный заговор нужен — который нежить к кладу привязывает. Арина это делала мастерски. Так что потом они насмерть воевали с теми, кто на это добро покушался и пытался у них… реквизировать. Разные нехорошие люди — ведьмы, оборотни, чародеи и колдуны. А иной раз и простые люди, имеющие способности эти клады находить. Ну как — насмерть? Нежить ведь бессмертна. Так что сама понимаешь — на чью смерть, — нехорошо усмехнулся он. — Так что сохранность была гораздо лучше, чем в банке. Другой вопрос, что иной клад без Арины теперь и не открыть…

— То есть — всё это добро вы у кого-то отбирали? А затем присваивали? И, уже считая своей собственностью, ставили охрану? — хмуро проговорила Арония. — Интересные трансформации. И, главное, всё по закону. Только вот по какому? Разбойному? Ведь ни Покон, ни нормы общества вам не указ?

— Не без того, — кивнул Ратобор. — Скажем так: по закону силы! Ведь в том мире, где царствует только власть и богатство, одна сила чего-то стоит. И знания. А ещё — честный поединок.

— Честный? — прищурилась девушка.

— Ну, по нашим понятиям — да, — усмехнулся чародей. — А слабаки пусть не лезут на территорию, где им не свячено. И где побеждает сильнейший и мудрейший.

— Иначе — смерть?

— Клады, дорогая, это всегда чья-то кровь. Как говорится — не умеешь, не берись, а боишься — отступись.

— Вот почему я всегда относилась к кладам с… опаской, — скривилась Арония. — Всё тут не так: и то, что их прячут, и то, что их ищут. А если и найдут, то подерутся из-за этого заплесневелого клада и потом… Ничего хорошего ведь не выйдет. Только с виду — богатство немереное!

— Для посторонних в этом деле. Искательству кладов надо учиться и не у всех это получается. Я, например — как и твоя мать, был удачливый кладоискатель. Меня клады любят. И я очень хочу, чтобы ты, дочь Арины, тоже продолжила династию кладоискателей.

— А вдруг у меня не получится? — хмыкнула девушка.

— У меня чутьё! Я говорю — династия, значит так и есть. И учти: с тех пор, как Арина меня променяла — сама знаешь на кого, я ещё этого никому не предлагал, — пытливо взглянул он на девушку.

Арония смотрела на него с недоумением. Вот ведь как дело повернул. Сначала хотел с Евдокией её силу забрать — пусть не врёт, хотел, да не вышло. Потом бабулю похитил — чтобы её шантажировать, скоро, видать, и к делу перейдёт. Теперь вот в соратники её зовёт — благородного разбойника. А благородного ли? Сначала пусть вернёт её на место, а там видно будет, как ему укорот сделать.

Кое-какие карты Ратобор раскрыл, только легче от этого не стало. Да и все ли карты? Она чуяла, что нет. Ей очень хотелось отсюда выбраться — с этих хвалёных Мальдив на какие он ограбленных купцов ссылал. Но как?

— Я подумаю, — солидно сказала она в ответ. — Вопрос очень серьёзный и требует осмысления. — Ратобор лишь покосился, о чём-то думая и смакуя, наверное, уже пятый бокал вина. А она спросила, уводя разговор в сторону:

— Евдокия пока пусть так и остаётся — посидит чучелкой, может, поумнеет! — Будто её мнения кто-то спрашивал. — А что с Силантием? Отпустил его?

— У меня он. Зачем добру пропадать? — усмехнулся маг. — Пристроил его московский ломбард охранять. Оборотень ведь нюхом ворьё за версту чует. Говорят, потеют они по-другому, потому как нервничают. Хотя, скажу тебе, он ещё тот фрукт, но я и не таких обуздывал. Рядом со мной все Силантии смирные.

И тут Арония даже вроде увидела этого Силантия. Стоит тумбой — в солидном таком чёрном костюме с бейджиком на груди: «Сила Михайлович», рядом с шикарной зеркальной дверью. Медведь медведем, хоть и в человечьем облике — не позавидуешь тому вору, который на него нарвётся. И судя по шикарности залов магазина, Ратобор действительно не бедствовал — картины, старинная посуда, оклады и скульптуры в рост.

— А мама, говорят, считала, что важнее всего заработать прощение, а не богатство. Иначе на том свете худо придётся. — заметила вдруг невпопад Арония.

Ратобор нахмурился, а его глаза, сузившись, будто заглянули куда-то очень далеко. За пределы горизонта…

— Мама? Считала? — проговорил, наконец, он. — Хотя, учитывая… Впрочем, когда это ещё будет — тот свет? Но, может, со временем и я к такой мысли приду, — усмехнулся он. — А пока мне и тут неплохо. Ты, дорогая, лучше вот что скажи: зачем тебе нужен этот капитанишка? — спохватился маг и его глаза вновь заискрились смехом. — Взгляни-ка на меня! Чем я хуже? Не скрою: всегда пригожим молодцем считался. А века… Думается, они мне только на пользу пошли, — правильно истолковал он её прищур. — Как этому вину, например, — покрутил он в руке бокал с янтарным напитком. — Капиталы опять же имею… Где-то даже неисчерпаемые — антиквариат, нумизматика, ломбарды, — важно перечислил он, будто риэлтор при продаже особняка. — Купец первой гильдии, по прежним-то понятиям — уважаемый человек. Чем я тебе не жених? К тому же, учти — всегда могу необузданным ведьмам укорот дать.

— И тоже — за плату?

— По дружбе, — обаятельно улыбнулся тот.

— И вот так сразу — жених? — криво усмехнулась Арония. — А не ты ли недавно того капитанишку за поспешность осуждал?

— Так — не возбраняется! Конкуренция же! Вынужден спешить, а то уведут! — хохотнул маг. — А нет — могу и на рыцарский турнир выйти. Как в прежние времена. Победителю — руку царевны.

М-да-а. Что-то у неё на женихов урожайный день сегодня выпал. То Владислав со своим балконом, а то и вовсе — благородный разбойник с чужими кладами. Кто там дальше? Принц заморский? Хотя вот он Ратобор — чем не принц? Заморский.

— А что? Дело верное! Я — богатый и конкурентоспособный жених! Ты, думаю — как и Арония, потомственная ведьма, будешь для меня незаменимым сотрудником, — оценивающе пронзил он её взглядом. — И спутником по жизни. Предлагаю обоюдовыгодный союз! — И, отставив на край стола бокал, поднялся.

Ей показалось, что он сейчас упадёт на колено и подаст ей кольцо с алмазом в полфаланги.

— Какой ещё союз? — нахмурилась девушка.

Теперь-то она понимала свою мать, отвергшую его домогания. У этого принца совсем нет никакого понимания. Путает в одну кучу личный интерес, и личную жизнь, и ещё бог весть какие странные понятия. Но — этого не отнять, очень красив и обаятелен. Но… Владислав, со своим забытым на заднем сиденье букетом, лучше. Чем? Как-то… человечнее он, что ли.

— Союз поначалу будет лишь деловой, — проницательно взглянув на неё, сел на место маг, сделав вид, что ему надо было просто передвинуть шезлонг. — Давай на пробу одно дельце провернём, — предложил он. И воскликнул: — А потом, дорогая, мы с тобой такого наворочаем! С такими-то капиталами! Во! — развёл он руки в стороны, одну — с полупустым фужером. — Кроме того — я тебя уже почти люблю, — нетрезвым голосом заявил он. — Ты ведь так похожа на Арину! Так сказать — почти любовь и почти с первого взгляда!

— Быстро ты женишься! И союзы создаёшь! У тебя всегда так?

— Пока — ни разу.

Арония вздохнула и хотела ему ответить. Мол — и я ни разу. И пока не собираюсь. Но не успела…

17

Утро. Вернее, как выяснилось позже — день. Удивительно солнечный для этого зимнего времени.

Арония, проснувшись, взглянула на часы. Ого! Половина двенадцатого! Так поздно она ещё никогда не вставала!

Девушка лениво осмотрелась и… принюхалась: с кухни доносился запах чего-то весьма аппетитного. Похоже — блинчиков.

Какой странный сон ей сегодня приснился.

Кажется, она была на Мальдивах. Красивое место — пальмы, море, белый песок, прозрачные волны…

А что это за букет стоит на тумбочке рядом с её диваном? Откуда здесь взялись эти экзотические алые цветы? Откуда взялась эта вычурная зелёная ваза из малахита?

«Ратобор! — резко села Арония. — И он, и его Мальдивы не приснились мне? Возможно ли такое?

Владислав! — вспомнила она. — У нас вчера было свидание! Тогда где розы, которые он мне подарил?»

Арония, вспомнив, где она их видела в последний раз, вскочила и, накинув на плечи плед, поспешно выбежала из дома. Вот они! Замёрзшие розы ледышками лежали в снегу посреди двора. Девушка бережно подняла и внесла букет в дом. Затем, набрав воду в ванную, погрузила туда букет целиком, вместе с целлофаном. Ей казалось, что таким образом она всё расставит по местам: Ратобор — злой маг и чародей, Владислав — человек, которого она… обожает. Как и подаренные им цветы.

И тут в дверь ванной заглянула Полина Степановна.

«Слава всем богам! Мою бабулю никто не похищал!» — подумала девушка.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула та. — И откуда у тебя эти цветы?

— Мне их вчера подарил капитан Чуров. Но я случайно забыла букет на улице и они замёрзли, бабуля, — вздохнула Арония.

— Капитан? Ты становишься ветреной, Аронеюшка! Зачем он тебе? И его розы — тоже. Ты забыла, какие роскошные цветы подарил тебе вчера душка Ратобор? — сердито проговорила Полина Степановна. — Они гораздо красивее этих мёрзлых роз. Выкинь их! Они ужасны! — приказала она.

И даже попыталась, подойдя, забрать из ванной букет.

Арония растерялась: бабуля плохо отзывается о цветах? Ведь для неё, любительницы-цветовода, все цветы раньше были хороши.

— Оставь их, бабуля! — прикрыла она руками розы. — Их подарили мне и я сама решу, как с ними быть! И откуда ты знаешь Ратобора? — рассердилась девушка. — Вы, и правда, болтали с ним вчера?

— Ты меня пугаешь, Аронеюшка, — с недоумением глядя на неё, проговорила Полина Степановна. — Болтала ты! Забыла, как привела его вчера ночью к нам в дом? Вы сидели тут на кухне допоздна — разговаривали, чай пили. Очень милый молодой человек, — улыбнулась старушка. — И по всему видать — очень обеспеченный! Одет с иголочки, хорошо воспитан, цветы вон какие принёс! Жаль, я забыла, как они называются. Хотя Ратоборчик говорил, — мечтательно протянула Полина Степановна. — Как-то — глориоза…

Про цветы она могла говорить часами, пора её останавливать! А теперь, наверное, ещё и про «Ратоборчика» — вон как расцвела, когда о нём заговорила.

— Бабуля! Что с вами? Какой он милый и молодой? — воскликнула Арония. — Да ему уже тысяча лет, а может и больше!

— Что ты такое говоришь? — отмахнулась та. — От силы — тридцать! Самый подходящий возраст для создания крепкой семьи. Не упусти свой шанс, внученька.

— У меня уже есть друг — капитан Чуров, — возразила Арония.

— Кто? Чуров? Этот капитан, на мой взгляд, ещё слишком молод. Да и чины у него небольшие — пока до генерала дослужится и жизнь пройдёт. А вот Ратоборчик… Эх, мне б вернуть мою молодость, я бы…

Арония была поражена.

Ясное дело — Ратобор применил к бабуле любовную магию, чтобы сделать из неё свою сторонницу! Как это низко! И зачем-то он внушил ей, что это Арония привела его в дом. Как же — он же хорошо воспитан, у него всё по этикету! И охотники за кладами смирно по лесам лежат, и владельцы караванов культурно на островах кокосы кушают.

— Да вы хоть знаете, кто такой Ратобор? — воскликнула девушка, понимая, что всё бестолку — гипноз. — Он разбо… — И спохватилась — зачем нервировать бабулю. — Очень нехороший человек.

— Он бизнесмен из Москвы. Что в этом плохого? — упиралась та, с ненавистью поглядывая на розы.

Ну, вот что это такое?

— Он лавочник, спекулирующий раритетами, неизвестно где и как добытыми! — отрезала Арония. — И это хороший шанс? А Владиславу, кстати, за антитеррористическую операцию майора присвоили.

— Да ну его! Почему бы нам не поговорить о Ратоборчике? — воинственно заявила Полина Степановна. — Ты у меня, внученька — умница, красавица, в университете на математика учишься. И способна украсить любое общество. Даже московское! А Ратобор — богатый человек. И ему именно такая жена нужна! Я рада, что у тебя такой поклонник!

В глазах Полины Степановны горел азарт. Как будто она собиралась сама покорять московское общество — своей увядшей красотой и недюжинным интеллектом пенсионерки.

— Очень мне надо его украшать! — отмахнулась Арония. — Общество Ратибора — это… наглые дельцы, — снова прикусив язычок, возразила Арония.

— Откуда тебе знать? Ты разве там была? — не уступала Полина Степановна, будто танк, застряв в дверях ванной.

Казалось, что она, пока не получит согласия Аронии на выбор угодного ей кавалера, не выпустит оттуда внучку.

— Бабуля! Как вы можете быть такой меркантильной? Вы же меня сами учили, что главное, чтобы избранник был по сердцу! А мне по сердцу Владислав, — заявила девушка и достала из воды розы.

Они заблагоухали! И выглядели сейчас так, будто их только что срезали в оранжерее. Вот что значит — искренняя любовь! Хоть и скоропалительная!

И Арония, решительно отодвинув со своего пути Полину Степановну, вышла и, достав свою любимую вазу — простую, стеклянную, поставила этот благоухающий букет в своей комнате. А подрастерявшие имя тропические цветы Ратобора, как их там — некие напыщенные глориозы, которые совсем не пахли, отнесла и поставила на стол в кухне. Бабуле нравятся эти глориозы, вот пусть ими и любуется!

Но как же получилось, что она сама привела в дом Ратобора? И приняла чаевничание на кухне за посещение шикарного острова Мальдивы? Это что — гипноз? Или она действительно там была? Уж очень всё было реально. Жаль, маминого Шабли не попробовала. 1899 года.

Будь она в своём уме, ни за что бы ни приглашала Ратобора в дом и не стала бы знакомить его с бабулей. Зачем? Видно, совсем уж засыпала на ходу, поддавшись гипнозу. А как же тогда её «сокол»? Тоже уснул? Или Ратобор накинул на него колпачок? Силён колдун! Теперь она вообще не хочет иметь с ним никаких дел. Обманул её, задурил бабуле голову. И действует недозволенными методами и приёмами.

«Хотя чего удивляться? Он же серый! А им всё можно! — хмыкнула девушка, садясь за стол на кухне и подвигая к себе тарелку с чем-то источающим пар. — И с какой стати Ратибор начал считать себя соперником Владислава? Я не давала ему никаких оснований для этого. Просто пообещала подумать — насчёт его предложения войти в дело. И всё. А он уже обложил меня со всех сторон — как добычу на охоте. Или, всё ж, я подала надежду? Не в себе ж была», — вздохнула она, чего-то надкусив и запив это горячим чаем.

Полина Степановна, ходя вокруг, продолжала что-то говорить, подвигая ей тарелочки. Но Арония её не слушала — зачем? И так ведь ясно — уговаривает её на брак с «Ратоборчиком».

«Кто знает, чего я натворила за то время, которое выпало из моей памяти? Ведь все мои воспоминания закончились в тот миг, когда Ратобор признался в любви — почти с первого взгляда, и предложил сотрудничество. Какая там любовь, если я больше видеть его не желаю! И какое сотрудничество? Чужие клады отжимать? Как мама…

Нет, этого не будет никогда! Я не повторю её ошибок!

Так, хватит об этом разбойнике! Много чести! Я обещала позвонить Владиславу! Сейчас и позвоню! — схватила Арония телефон. — И расскажу ему всё про Мальдивы? — подумала она и, замерев над экраном, хмыкнула: — Тогда уж и про оборотней и чародеев тоже! И про родовой дар. Думаю, на этом его любовь и закончится. Не пустит на свой балкон! — хмыкнула она. — Кому нужна сумасшедшая невеста? Это если он не поверит мне. А если поверит, то — кому нужна невеста ведьма? В этом отношении, честно говоря, Ратобор мне даже больше подходит — он и верит и даже деловой союз предлагает. Смешно. А уж невеста-ведьма ему особо подойдёт — караваны отжимать и шхуны грабить. Всё-то он рассчитал!

Нет! — возмутилась Арония, со стуком ставя пустую чашку на стол. — Не будет по его! Встретимся вечером с Владиславом, а там я уж придумаю — как быть дальше?»

Арония открыла в телефоне список контактов и….

Не обнаружила там номера Владислава. Она случайно его удалила? Но с того момента, как они под утро с ним расстались, Арония больше не брала в руки телефон. Да и сама дублёнка с телефоном в кармане, которую сменило льняное платье, была… Неизвестно, где была! А, так вот в чём дело! Это, конечно, очередные проделки Ратобора! Удаляет со своего пути соперников вместе с их номерами!

Ну, ничего! Это дело поправимое! Не будет по его!

И Арония, вылетев из-за стола, быстро оделась и, не обращая внимания на причитания бабули, держащей в руках очередные подогретые кулинаровские изделия, выбежала из дома вон.

Полина Степановна что-то крикнула ей вслед — скорее всего, спросила о цели столь внезапного ухода, но увидела лишь захлопнувшуюся за внучкой дверь…

И вот девушка снова в отделении полиции.

Она даже не заметила, как и на чём туда добралась — это уже, наверное, стало традицией. Метнулась? Да это и неважно.

— Я к капитану Чурову! — бросила она дежурному, подходя к рогатке. Но упёрлась в заблокированную преграду. — В чём дело? — строго глянула она на него.

— Капитан, вернее — майор Чуров распорядился никого к нему не пускать, — заявил тот строго. — Он сейчас очень занят.

— Так позвоните ему и скажите, что пришла Арония Санина! — сказала девушка. — Он ждёт меня в любое время! Мы договорились!

— Насчёт вас, Арония Санина, майор Чуров распорядился особо, — хмуро ответил ей дежурный. — Сказал — если появитесь, то для вас его никогда нет на месте.

Арония потрясённо замерла, а потом, развернувшись, выбежала из отделения.

18

Капитан Чуров был вне себя.

То есть, теперь уже майор — приказ о присвоении ему очередного звания уже пришёл. Ребята из группы намекали, что обмыть бы звёздочки надо — чтобы не заржавели, но до того ли теперь?

«Могла ведь сразу сказать, что у неё жених есть! Зачем мне голову дурила? Гуляла, выпытывала про деда-пасечника! — с бешенством думал он, держась за голову и сидя на работе за рабочим столом, будто его одолевают думы над раскрытием очередного дела — ограблением ювелирки.

Хотя, честно говоря, Арония у него ничего не выпытывала — сам всё рассказал, по доброй воле. Так сказать — дал чистосердечное признание.

«Врать-то зачем было? Зачем подавать надежду влюблённому дураку? Ведь я вёл себя абсолютно как дурень с мылзавода — комплименты рассыпал, болтал о себе без умолку! Цветы зачем-то ей купил! — постучал он себя кулаком по лбу, забыв, что рядом сидит лейтенант Тимошенко и наблюдает за ним.

Чуров не захотел переходить в отдельный кабинет, привык к этому ворчливому и ушлому сослуживцу.

«Как я глупо себя вёл! — чуть не заскрежетал Владислав зубами. — Как она мастерски обкрутила меня! Прибежала — вся красивая, ослом обозвала, за руку взяла».

Он слегка застонал, снова заставив Тимошенко задуматься о его адекватности и психическом здоровье.

А ведь взяла за руку не она, а он. И ослом себя он сам назвал. Но это было уже неважно.

«Я, даже не выспавшись — всю ночь ведь о ней думал, был тогда самым счастливым человеком! Всё бросил — и ювелирку, и планёрку — с ней ушёл бродить по городу. А теперь вот даже приказ о повышении читать не хочу — считаю его оскорбительным! И отмечать майорское звание не буду! А зачем? Ведь без антитеррористической операции, в которой она сделала основную работу, мне и майора присвоить не за что? — изводил он себя. — И зачем я только вызвался на эту операцию? — хотя, к слову, его туда просто назначили, — Зачем её там встретил? — Ну, в основном, конечно, чтобы бомб изъять из маршрутки. — Откуда взялись эти долбанные террористы? — Это предстояло ещё выяснить. Щеглову, который это дело теперь курировал. — Будь они прокляты, скоты! И как мне теперь выбить из головы её колдовской образ?» — Снова постучал он себя по лбу.

А перед его глазами, будто насмехаясь, замелькали цветные картинки, и везде она, Арония: то на обочине шоссе — рядом с вырубленной ею террористкой; то в окружении спасённых ею пассажиров; то в допросной, рассказывающей о… — ну, ничего не рассказывающей, но выглядевшей звездой экрана; то невидимая, но такая ощутимая в допросной; а то в зимнем парке с мороженым в руках… И везде — красивая, смелая и невероятная, будто ниндзя. И милая, будто девчонка из его класса, которая ему нравилась когда-то. Тоже ведь нос высоко драла…

«Стоит ли удивляться, что обманула меня? Не по Сеньке шапка! Как говорится — не для меня она, деревенского полудурка! — Хотя рос Владислав во вполне цивилизованном военном городке. — Недолго музыка играла, как поют, недолго фраер танцевал! Не доведётся нам умереть с ней в один день! Как Ромео и Джульетта! — залпом выпив очередной стакан воды, резюмировал он. И тут же спохватился: — Совсем с ума я сошёл, что ли? Зачем ей-то умирать? Пусть лучше меня бандитская пуля сразит, чтобы не мучался. А она пусть живёт долго и счастливо со своим московским женихом, — стукнул он кулаком по папке, вызвав панический ужас на лице притихшего в углу Тимошенко. — И чего я психую?» — спросил он себя, скрипнув зубами.

А как тут не психовать?

Дело в том, что Владислав, проснувшись по третьему сигналу будильника, как прописная сомнамбула — не открывая глаз, еле дотащился до ванной — взбодриться холодным душем. И тут где-то зазвонил телефон. Будущий майор, споткнувшись о валявшуюся в коридоре куртку — видно, уронил её ночью, и нашарил в её кармане свой истерично трезвонящий телефон. Номер оказался незнакомым, но, тут же выяснилось, что звонит ему бабушка Аронии.

— Доброе утро, Владислав Богданович! — сказала она фальцетом. — Это Полина Степановна Санина. Помните такую?

— Доброе утро, Полина Степановна! Конечно. Вы с Тимошенко говорили, ему давали показания. Но да, видел вас. Чем могу…

— Ты вот что, милок, оставь-ка ты мою внучку Аронию в покое, — решительно перебила его Полина Степановна.

— А в чём дело, Полина Степановна? — растерялся Чуров. — По-моему, она не против наших встреч. Мы дого…

— Вот и дура! — оборвала его Полина Степановна.

Странно! А ведь выглядела милейшей старушкой. Улыбалась, даже, говорят, станцевала с Тимошенко. А танцор он — похуже медведя. Но теперь эта милая бабулька казалась ему сущей мегерой.

— Зачем вы так о ней, Полина Степановна? Она у вас умница, красавица и спорт…

— И невеста одного состоятельного и очень уважаемого человека! — оборвала его речи Полина Степановна. — Вы тут лишний.

— Как — невеста? — опешил Владислав, едва не уронив телефон на пол — в компанию к валяющейся куртке. — Я этого не знал. А, может, она его бросила? У нас любовь!

— Это у них любовь! — решительно возразила старушка. — А у вас… Короче — передаю ей трубку! Арония! Будь любезна — скажи этому капитану правду! — приказала она.

— Здравствуй, Владислав! — раздался потерянный голосок девушки.

— Это правда? У тебя есть жених? — всё ещё не веря происходящему, спросил он.

Может, он ещё не проснулся и ему снится кошмар?

— Да. Я слегка увлеклась. Заигралась. Прошу простить меня, Владислав Богданович! Вчера мой жених Ратобор вернулся из Москвы. И мы на днях с ним туда уезжаем. Насовсем. Там и свадьбу отметим, — дрожащим голосом сказала она.

«Слегка? Увлеклась? Я сплю?» — схватился за голову капитан.

— Какую свадьбу? — вскричал он. Плохо соображая, что в таких случаях говорят. — Ты шутишь? А зачем тогда ты…

— Да мне просто хотелось немного прогуляться, Владислав. Мы же с тобой оба понимаем, что ты мне не пара? Ну, провели вместе время! Забудь! Прощай, Владислав! И, вот что — твой номер я в своём телефоне удаляю. Не звони мне больше!

Дальше в ухо начали назойливо всверливаться гудки…

В этот момент Чурову показалось, что ему по голове хорошенько чем-то ударили. Таким массивным, возможно — строительной бабой для забивания свай…

«Арония — невеста? Какого-то Ратобора? Болгарин, что ли? — метались в ней заполошные мысли. — А вчерашняя вечерняя сказка была просто фейком скучающей невесты? Какой же я дурак! А ещё так радовался, когда она тут же примчалась. Будто что-то ко мне испытывала, какие-то чувства.

Но так не бывает — принцессы не снисходят к простым служакам, — с отчаянием думал Чуров — теперь-то он это знал. — Разве что иногда подсмеиваются над ними. Например — про парикмахерскую и женские штучки, — застонал он. — И потом выслушивая его нежные признания и приглашения… на балкон. Смешно!».

Он снова застонал, зачем-то старательно суя выпадающий телефон обратно в карман своей куртки.

Всё же чужая невеста Арония всё ещё была ему не безразлична. И с этим надо что-то делать. Чуров ещё никогда и ни у кого не уводил девушек, а тем более — невест. Подлое это дело.

Выход один — пойти на работу. Это отвлечёт его.

Но когда, кое-как натянув на себя куртку, Чуров стоял у двери, в её кармане снова раздался звонок. Достал. На экране высветился тот же номер. Невесть почему, но Чуров обрадовался — вдруг Арония передумала?

Но из телефона раздался ненавистный дребезжащий фальцет:

— Это снова Полина Степановна! Хочу предупредить вас! Возможно, моя внучка придёт в отделение, чтобы объясниться с вами и попрощаться. Она очень сентиментальна. Не обижайте её, пожалуйста.

И пошли гудки…

«Что я — покойник, прощаться со мной? Этого только не хватало!»

Не помня себя, Чуров вылетел на площадку, даже забыв закрыть свою дверь на ключ. Как-то доехал, не нарушив правил — на автомате, видно. И приплёлся на своё рабочее место. Выглядя даже страшнее сержанта Нечипуренки после перепоя. Который в такие дни тыкался в отделении во все двери подряд — даже в туалет, ища свой кабинет. Пока кто-нибудь сердобольный не отводил его в архив — отсыпаться.

Но Чуров кабинет нашёл — шестнадцатый. Только вот к работе оказался не способен. Хотя пытался.

«Может, эти дела, которых накопилась чёртова ступа, отвлекут меня от тяжёлых дум?» — пробормотал Чуров, плюхнувшись на свой стул и с ненавистью глядя затуманенными глазами на стопу папок на столе.

Но они валились у Владислава из рук. Единственное, чем он мог заниматься, это стучать себя по голове и всячески ругать себя. Иногда листая папки.

Лейтенант Тимошин, сидя в углу и наблюдая за ним, наконец, не выдержал, и ехидно сказал:

— Чем вы, Владислав Богданович, так недовольны? Может, чин вам не по чину? Рассчитывали на подпола, а дали всего лишь майора?

— Брось язвить, Боря! — отмахнулся тот. — Мне чины до лампочки! Просто я не выспался.

— Ага, понял, — хмыкнул лейтенант. — Но сила ваших эмоций, товарищ несостоявшийся подпол, не соответствует никакому недосыпу, — резюмировал он. — Разве что — недельному. Но вы вчера были на работе. Целых полдня. Кстати, я сказал Мерину, что у вас зуб мудрости воспалился. Нужна, мол, хирургия.

Но Чуров в ответ лишь с досадой махнул рукой.

— До зубов ли тут?

— Что, с Аронией уже поссорились? — догадался Тимошенко.

— А чего мелочиться? — скривился Чуров. — Расстались мы с ней, Боря. Совсем! Вернее — она со мной рассталась.

— Да, ну! — не поверил Тимошин. — Ничего, — успокоил он его, — милые бранятся, только тешатся. Спорим, она одумается? Спорим, сегодня же прибежит мириться! Видел я, как она на тебя смотрит — «як кот на сало»! — усмехнулся он.

— Я не спорю на девушек, — сурово отрезал Чуров, с болью вспомнив, чем это закончилось. Чем не воспаление зуба мудрости? Накаркал, видать, Тимошенко.

— А если она и прибежит сюда, то и обратно убежит! — вдруг заявил он.

И решительно набрал на стационарном телефоне номер.

— Дежурный? А, это ты, Колян? Звонит майор Чуров! — гневно сказал он. — Запомни, друг, или запиши — везде, где только возможно, даже на стене: для Аронии Саниной майора Чурова Владислава Богдановича на месте никогда нет! Никогда, понял? Занят срочной работой! — И бросил трубку. — Пусть к своему московскому жениху бежит! — пробормотал он. — Хоть женится, хоть прощается!

И ему сразу стало легче. Хотя Чуров ни секунды не сомневался, что Арония не придёт сюда. Гуляет где-то сейчас по ресторанам с московским бизнесменом и уже даже имени его не помнит. Да и не помнила никогда — то Борисычем его называла, то Богданович он был.

— У Аронии есть жених? — удивлённо — совсем по-бабьи, всплеснул руками лейтенант Тимошенко. И вздохнул: — О, женщины! Коварство — ваше имя! Не ожидал от неё такого! А с виду — сама невинность. Зачем только тебе памороки забила? С планёрки увела. Начальство потом рвало и практически метало. Мерин обещал тебе дать… внеочередное дежурство.

Чуров, чуть не застонав, отмахнулся, мол — не сыпь мне соль на рану.

— Хотя, чему удивляться — она же суперчеловек, для них обычные люди — игрушки, — вздохнул Тимошенко. — Особенно если с погонами. Щелкунчик!

У Тимошенко жена обожала театр и часто его туда водила — под конвоем. Поэтому он кое-что знал о театральных страстях.

Хотя, честно говоря, он сейчас был очень даже доволен тем, что Чурова «обломили». Лейтенант дольше служил, а очередные звёздочки его обходили. Не замечало его начальство и всё тут, а если и замечало, то только для внушений. Не то, что…

— Много ты понимаешь! — вдруг заявил Чуров, расправляя плечи. — Давай, Боря, работай! Хватит болтать! Что там у нас по делу с ювелиркой? — грозно сказал он и решительно раскрыл одну из папок. — Вызов свидетелей назначен? Охраннику Петрову повестку отправил? — Тимошенко кивнул. — На какое время?

И они погрузились в рутину — расследование уголовного дела. Хоть и с туманной головой и почти не спавший сегодня, вновь испечённый майор Чуров дисциплинированно приступил к опросу свидетелей…

Вечером, когда Владислав уже уходил с работы, был на проходной остановлен дежурным.

— Майор Чуров, Владислав! Разрешите доложить! — высунувшись в окошко, по-свойски обратился к нему дежурный Николай Семёнов. — Сюда приходила эта… Ну, про которую ты мне звонил, чтобы не пускал её — Арония Санина. Рвалась прям-таки! Чуть рогатку мне не сломала! Но я приказ выполнил — не пустил! Ушла она. Около часу дня.

— Что-о? Как это — не пустил? — гаркнул Владислав.

В его душе вдруг вспыхнула глупая надежда.

«А вдруг Полина Степановна что-то напутала? А вдруг Арония передумала выходить за этого московского ферта? И уезжать в Москву? Над с ней срочно поговорить!»

— Но вы же сами…, - растерялся дежурный, прячась обратно за окно.

— Мало ли что — сами? Думать надо, Колян! Самому! И головой, в основном! — сердито гаркнул Чуров, рысью рванув к выходу.

Он выбежал во двор и повернул к своей машине — чтобы ехать прямо сейчас к Аронии, чтобы посмотреть в её серые глаза и…. утонуть.

А дальше — будь, что будет.

Но его красной Ауди на месте почему-то не оказалось…

19

Арония, вернувшись домой из отделения полиции, куда её не впустили — а ведь было же время, когда её не хотели оттуда выпускать — едва соображая, где находится, без сил упала на диван. Укутавшись в старый плед, она отвернулась к стене и провалялась так до вечера.

«За что?»

Обеспокоенная Полина Степановна то и дело подходила к ней, предлагая то поесть, то попить, то выпытывая про здоровье. Даже репетицию в бальной студии пропустила — до танцев ли тут? Но она так и не услышала от внучки ни слова. Старушка была в шоке — что делать? Может, скорую вызвать? Но что врачам сказать? Что внучка говорить не хочет? И что среди дня полежать вздумала? Так у нас полстраны таких больных.

Но вот наступил вечер — окна потемнели, затем посветлели, потому что на улице зажглись фонари. А в душе Аронии по-прежнему обитали непроглядные мрак и печаль…

Но вот, будто проснувшись, она огляделась — будто услышав чей-то далёкий зов, будто некий слабый лучик надежды коснулся её души — и встала с дивана…

Тем временем Владислав, внезапно потерявший свою Ауди, вбежал снова в отделение и снова наорал на несчастного дежурного. Мол, где моя машина? Какой козёл посмел ускакать из-под носа стража порядка, угнав моё транспортное средство прямо от полицейского отделения? В то время как ты, Колян, беспробудно спишь на рабочем месте!

А как иначе? Подчинённые должны иногда получать сеанс бодрости! Иначе порядка совсем не будет! Где машина, а где дежурный Колян, день-деньской сидящий в своём скворечнике?

Но Чуров всей душой уже был у дома Аронии, а ехать туда не на чем! Должен же быть крайний?

— Колян, где моя машина? — снова гаркнул он так, будто от его криков она должна была вдруг появиться за окном. Или Колян достанет её из-под своего стола.

— Почём я знаю! — обиженно буркнул тот. И, тут же спохватившись, добавил: — Не могу знать, товарищ майор! — И козырнул. — Извините, товарищ майор, но моё дело — жалобы принимать и не пропускать в отделение, кого не положено. Я ж не могу ещё и двор курировать!

— А должен! — заявил Чуров, хотя сам понимал, что — нет, не должен.

— Такого ещё не бывало! Хулиганьё! — посетовал Колян. — Надо глянуть видеозапись, товарищ майор! — предложил он.

Конечно, надо. И объявить машину в розыск — по горячим следам. Хотя, насколько они горячи — бог весть. Но Чуров представил, сколько это всё займёт времени — до того ли ему сейчас?

— Некогда! — отмахнулся он. — Ты, Колян, сам тут распорядись — пусть розыск начинают. Кто у нас сегодня на посту? Гольцов? Дрыхнет, небось? Озадачь его! — приказал он, уходя. — А я — на такси!

Дежурный, бормоча что-то нецензурное, принялся куда-то названивать.

А Владислав, оказавшись на улице, тоже что-то бормоча, стал вызывать такси. Тщетно! Как назло, свободных машин не было — предлагали подождать. Плюнув, Чуров вышел на дорогу и — как в старые недобрые времена, стал голосовать, подняв руку. Но автомобили, не тормозя, проносились мимо.

«Кажется, сегодня не мой день. Причём — прямо с утра!» — с отчаяньем подумал Чуров.

Но тут возле него остановилась машина. И какая!

«Неужели Бентли? Здесь? Чудеса!» — удивился Чуров, не зная пока, что они только начинаются.

За рулём белоснежной эксклюзивной машины сидел молодой человек, упакованный… соответствующе. Ещё бы — Бентли! Удивительно, что он — такой и на такой — вообще отреагировал на его поднятую руку.

— На Профсоюзную! Довезёшь? — заглянул в окно машины Чуров.

«Хорошо, что я не в форме — иначе этот мажор бы ни за что не остановился. Да и так он меня вряд ли возьмёт — прикалывается, наверное», — панически подумал он.

Вот тут он кое в чём ошибался.

— Садись, — неожиданно распахнул перед ним дверцу владелец этого невероятно транспорта.

— Вот, спасибо! — воскликнул Чуров, усаживаясь рядом с ним на шикарное жёлтое сиденье. И спросил: — Сколько с меня?

— Нисколько. Я просто катаюсь и мне всё равно куда ехать, — равнодушно заявил мажор.

— Что ж — ещё раз благодарю! А вы смелый человек. Рискуете, беря случайного попутчика, — не сдержался Чуров от профессионального замечания. — К счастью, я служу в полиции и не представляю для вас опасности. Но по статистике элитные марки машин чаще всего подвергаются угону и фигурируют в сводках по грабежам.

— Я знаю, — хмыкнул его благодетель, мгновенно и плавно разгоняя машину до очень приличной скорости, благо — ночные улицы были полупустые. — Но эту не угонят! У меня особая защита, товарищ майор — покруче любой противоугонной системы. Могу даже дверцы не закрывать, выходя. Уж поверь! Если кто посторонний влезет — костей не соберёт! — усмехнулся он, блеснув зелёными глазами.

— Даже двери не блокируете? Не слышал о такой защите! — удивился Чуров.

Прикидывая — откуда же тот знает его чин? По голосу, что ли, определил? Так у подпола Мерина вообще фальцет.

И вдруг он ощутил холодок в затылке — от мажора исходили явные сигналы опасности. Чуров научился их слышать и учитывать во время боевых действий. Не раз спасало.

— А куда мы едем? — сконцентрировав внимание, осведомился он — за окном уже мелькали какие-то поля. Похищают его, что ли? — Вы, наверное, плохо знаете наш город? — осторожно расстёгивая куртку, сказал он.

— Я же сказал — катаюсь. А город ваш невелик, да и зачем мне его знать? Навигатор имеется, — спокойно ответствовал водитель. И, не поворачивая головы, слегка повысил голос: — Не советую! Сядь ровно!

И Чуров, не успев достать пистолет, замер. Чуял — с этим мажором шутить нельзя. Как он говорил про угонщиков? Костей не соберут? Не врал, похоже.

— Кто вы такой? И что вам от меня нужно? — спросил он.

«Может, один из тех, что по делу ювелирки, на меня вышел? — лихорадочно соображал Чуров, ища выход из ситуации — его не было. — Но у этого мажора всё и без ювелирки всё есть. Единственное, чего не хватает — это развлечений. Вот он их себе и устроил. Пожалеет ещё, гад, что связался со мной!»

— Что мне нужно, майор? Правильный вопрос, — затормозив на обочине машину, обернулся тот к нему. — Нужна мне одна девушка по имени Арония. Отстань от неё, майор! А кто я такой — совершенно неважно.

— Я, знаешь ли, люблю Аронию и, надеюсь, взаимно, — в общем-то, сам себе не особо веря, заявил Чуров. — И я прекрасно знаю, кто ты такой — её московский жених Ратобор. Учти, я просто так не в сдамся!

Уж это он знал точно.

— Да что ты можешь? Букашка! — скучающе протянул Ратобор. — Так что лучше поворачивай от неё лыжи!

— А то что?

— Костей не соберёшь.

— Повторяешься, Ратобор, — процедил Чуров. — А, может, мы Аронию спросим? Пусть сама решит, кому лыжи поворачивать! — вдруг заявил он, опять блефуя — она ж ему уже всё сказала. — Поехали к ней! — потребовал он. — На Профсоюзную! Что, слабо?

Владислав и сам не знал, почему так сказал. Просто решил пойти ва-банк! Пусть Арония ему в глаза, при этом мажоре, скажет всё, что сказала по телефону! Вот тогда он и лыжи повернёт! Ну, не верит он — хоть все кости ему раскидай — что Арония предпочтёт ему этого хлыща! Его внутренняя чуйка тихо шептала ему, что не может та, что без раздумий и с риском для себя, боролась за жизнь пассажиров, выбрать такого… объевшегося мажора.

— М-да. Похоже, история повторяется, — вздохнув, почему-то сказал тот, усмехнувшись.

Но Чурову его загадки были сейчас ни к чему. Он гнул свою линию.

— Что? Слабо? — почти не надеясь на удачу, продолжал подначивать его Владислав. — Ну, лады, Ратобор! Давай тогда, раскидывай мои кости! Только сначала я тебе твою холёную морду начищу! Напоследок! У меня это неплохо получается! — воинственно сжал он кулаки.

— Прямо детский сад какой-то! — презрительно хмыкнул Ратобор. — Не буду я с детишками драться! Что я, совсем отмороженный? А давай, и правда, спросим! — заявил он вдруг…

Арония, не отдавая себе отчёта, завернувшись в плед, выбежала из дома.

«Владислав! — почему-то звучало в её душе. — Я здесь! Я иду!»

И за калиткой действительно был он — майор Чуров. А позади него стояла на дороге какая-то белая машина с распахнутой дверцей.

И никаких слов им не понадобилось.

Арония бросилась к Владиславу и повисла у него на шее. А он крепко прижал её к себе…

Они так и стояли, не двигаясь, минут пять — обнявшись и ни слова не говоря. Как будто некая буря вдруг разметала их по разным концам света, а потом, когда они уже потеряли всякую надежду, набежала случайная волна и вынесла, бросила их навстречу друг другу…

— Как хорошо, что ты передумал со мной расставаться!

— Как хорошо, что ты передумала уезжать от меня в Москву!

Наконец, сказали они — причём, одновременно. И рассмеялись.

— Давай посидим где-нибудь в кафе, — как ни в чём не бывало, предложила девушка. — Мне надо очень многое тебе рассказать. Я сейчас вернусь, подожди — только оденусь нормально! Не так же идти на следующее внеочередное свидание! — сказала она, указав на свой клетчатый плед.

— Хорошо. Жду тебя в машине, — ответил Чуров и, повернувшись, сел в свою красную Ауди.

Он сейчас всё забыл — и белоснежную Бентли, и наглого мажора. И был почему-то уверен, что приехал сюда на своей машинке — прямо от отделения полиции.

А Ратобор исчез. После того, как скептически понаблюдал из салона Бентли за лирической сценкой — пылкой встречей тех, кого он так старательно с утра разметал. А потом, плюнув, просто растворился вместе со своим бесконечно дорогим транспортом в вечерней темноте. Или что там обычно делают маги, производя свои магические фокусы?

В эту ночь Владислав и Арония вовсе не спали. До самого утра.

Сначала сидели в кафе, которое уже считали своим — ведя бесконечный диалог. Или, скорее — Владислав слушал монолог Аронии. Потом, когда кафе закрылось, они приехали на набережную. И снова говорили, говорили, сидя в машине и попивая из стаканчиков, прихваченных где-то по дороге, Dim Coffee.

Про сегодняшние неурядицы почти не вспоминали. Ну, был какой-то глупый звонок — который, без сомнения, подстроил самоназваный жених Ратобор; было недоразумение в отделении — за которое «отвергнутый» Владислав охотно извинился; был стёрт номер в телефоне девушки — ясно кем и зачем. Всё это чепуха! Главное — они снова вместе! И ничего не поделаешь, с этого дня, вернее — ночи, мистика окончательно внедрилась в их жизнь. Что ж, бывает. И Ратобор — тёмный маг, таков уж он; а Арония, увы — наследственная ведунья, которая общается с душами умерших, чародеями, домовыми и оборотнями. В чём ей пришлось Чурову чистосердечно признаться. Иначе путаница в их отношениях продолжилась бы бесконечно.

Кстати, Владислав о своём неприятном знакомстве с тёмным магом начисто забыл и слушал её рассказы о нём с большим интересом. И негодованием — типичный уголовник.

Арония поведала Владиславу всю свою семейную историю, практически — мистическую сагу, начавшуюся очень-очень давно. Она решила — будь что будет. Если Владислав примет её такой, какая она есть, значит им и дальше быть вместе. А нет — значит, не судьба, и их дорожки разойдутся. Хотя, её сердце от этого может надолго пострадать. Но что поделаешь, это б всё равно вылезло — как шило из мешка с соломой. Лучше уж сейчас признаться. Не дело начинать любовные отношения — а они у них очень даже любовные, теперь в этом нет сомнений — со лжи, которая может всё перепортить. Вот уже сегодня она и показала свои первые злые ростки — по живому резала.

— Вот такая у меня непростая биография, — завершая свой рассказ, вздохнула девушка, с удивлением заметив, что кромка неба вдали уже розовеет. — Как ты, Владислав, относишься к тому, что я… немного ведьма? Или, лучше скажем так — владеющая силой? — прищурилась Арония, испытующе глядя на него.

Он ведь до этой минуты никак не комментировал её рассказ. То удивлялся, то сочувствовал, то посмеивался. Был просто внимательным слушателем. А ещё — смотрел с любовью и сочувствием.

— Владей себе! Я ведь уже привык, — пожав плечами, заявил Чуров. — То ты у меня ниндзя, то ты невидимка, то пластун. Чего уж там! Я давно ждал чего-то подобного! — сказал он.

Хотя, если честно, он это решил лишь сейчас. Ну, не похожа Арония на… этих, кикимор, что ли. Таких, как её бабушки. А в волшебницы, допустим — годится. Красивая, добрая, нежная, смелая, невероятная — какая угодно, только не ведьма. Вот он и будет теперь считать её такой… — волшебницей.

— Только в шайку с этим Ратобором не ввязывайся — не люблю я шаек. Да и соучредитель он, как мне кажется — так себе! С законом вряд и дружит! — наказал он ей ревниво. Девушка лишь показала ему кулак — мол, и без майоров знаю. — А этот ваш Покон… — задумчиво протянул он. — Сама с ним разбирайся, любимая. А я свой Кодекс чту и лишь ему служу. Вот и будем каждый своего кодекса придерживаться, — заключил этим он своё резюме.

Арония рассмеялась:

— Договорились! Фух! Просто камень с души упал. Как говорится — у каждого своя бражка, да? — радостно проговорила девушка. — И так хорошо у меня на душе сейчас стало — что… открыла тебе карты. Не люблю я врать!

— Я это заметил! — хмыкнул Чуров. — Но привирать иногда умеешь мастерски, так? Щеглову вон — с три короба на привирала. Читал я ваш протокол и диву давался.

— Ну — чуть-чуть! — рассмеялась Арония, показав пальцами некий мизер. — А как ещё вам, обычным людям, объяснить такое? Ну, сам знаешь — какое.

— Во-во! Видно, и судьба у меня такая, обычного люда — любить непонятную ведьму. Прости — непонятно ведающую, — чмокнул он её ручку. — Любовь зла, ей ведь не прикажешь, куда ей лететь.

Арония шутливо замахнулась на него:

— Ты на что намекаешь, люд! Хочешь сказать, я похожа на козу?

Хотя, что с него взять — солдафон. У них такие шутки.

— Ты похожа на звезду, за неё моя любовь и зацепилась! — вывернулся он. И заметил: — что, опять ты мне новое звание придумала? — усмехнулся Чуров. — Я теперь ещё и «люд»? К — товарищу гражданину, Борисычу и Богдановичу в придачу? То ли ещё будет?

— Я придумала? Это ты сам всё придумываешь! — сделала удивлённое лицо Арония. — А я же не могу тебе отказать! Имею сердечную привязанность! — И вздохнула: — Так что ты сначала хорошенько подумай, товарищ гражданин Борисыч! А то ведь испепелю, если начнёшь обманывать меня! Или снова запретишь являться пред твои ясны очи!

— Как же! Тебе запретишь! Сквозь стены невидимкой пройдёшь! Да и не умею я долго на тебя обижаться, — вздохнул Чуров. — Меня тревожит другое. А что, если из-за твоего отказа Ратобор лютовать начнёт? Оборотней на тебя натравит, например. Чем я смогу помочь? Я ведь в этих ваших… баталиях ничего не понимаю.

Ему очень трудно было в этом признаться — привык себя сильным и умелым считать.

— Выходит, что ничем, — серьёзно проговорила Арония. — Мне кажется, что в такие дела лучше никого не вмешивать. А то — вместо того, чтобы сражаться, мне придётся думать о чьей-то безопасности. Давай я сама со всем разберусь — и с Ратобором, и с оборотнями без погон, — улыбнулась она чтобы не обидеть его.

Но Чуров не обиделся.

— Я тебя где-то и понимаю, — кивнул он. — Хуже нет, когда у тебя за спиной необученный новобранец. Может всю операцию завалить. Одному и то спокойней.

— Вот и предоставь дело профессионалу! — с облегчением проговорила девушка-«профессионал» — а как же, уже месяц как. — Ничего, я справлюсь! Прошка мне поможет, род защитит! Он всегда вовремя подсказки присылает. А как только отобьюсь от всех, то заживу, как человек., - мечтательно проговорила Арония. — Выучусь на математика, работу себе подходящую подыщу…

— Какой из тебя математик? — с недоумением сказал возразил Чуров. — Ну, правда! Синусы, косинусы! Иди, лучше, к нам — в органы правосудия! — подсказал он ей. — Объединишь Покон и закон — у нас ведь тоже злодеев хватает. Похлеще, чем у тёмных! У тебя это получится — воевать с ними.

— А почему бы и нет? Я подумаю над твоим предложением, — отозвалась Арония, вспомнив вдруг о Шеглове. — Если в органах возьмут, конечно, — прищурилась она.

— Шутишь? Ты себя уже зарекомендовала! — возразил он.

Это Чуров считал, что она шутит, а она только ему подыгрывала. Ведь Арония так и не дала полковнику ответ — не до того было. И Владиславу о его предложении опять ничего не сказала. Это подождёт… Ведь сейчас — сидя в машине, с видом на реку, допивая последние капли кофе и наблюдая за восходящим на алом небосводе солнцем, Арония и Владислав были счастливы. Они снова вместе, хотя и снова неожиданно.

Чуров — получил свою царицу обратно, даже не догадываясь, каким чудом. Его душевное равновесие и гармония мира были восстановлены. Каким-то образом в эту гармонию легко вписалось и то, что его любимая… ну, со способностями.

А Арония после откровенного разговора почувствовала, как у неё выросли крылья. Она Чурову доверяла, как себе. И каждый из них будет заниматься своим делом, ничего не тая. Она понимала: Владислав идеальный солдат, отлично знающий своё дело. Но ему было бы неуютно в обстоятельствах, где решала не сила и умение бойца, а… Другая сила и уменье, с которыми надо родиться. Пусть он просто будет рядом с Аронией там, где нужно подставить крепкое и надёжное плечо, поддержать. С остальным она справится…

Наутро, когда не выспавшийся, но бодрый майор Чуров приехал в отделение, то его встретил на пороге уходивший с работы лейтенант Гольцов, по прозванию — Оголец, несший сегодня ночную вахту.

— Слушай, Влад, — поздоровавшись с ним за руку, сказал тот, — у нас сегодня с Коляном чудо чудесное было! Одинаковый сон нам приснился — про угон твоей машины. Ну, как — угон? В общем: будто смотрим мы с ним видео-запись с нашей стоянки. А там твоя машина в семнадцать ноль пять просто растворяется в воздухе. В девятнадцать пятнадцать приходишь ты и носишься по этому пустому месту, а потом, не обнаружив машины, убегаешь. А дальше мне снится, что я её в розыск объявляю. Но утром, когда позвонил, оказалось, что не было на постах заявки на угон твоей машины, представь! Я ведь считал. Что это наяву.! И видео проверял: там в семнадцать ноль пять машина стоит на месте, а в девятнадцать пятнадцать ты сел в свою красную Аудио и благополучно уехал! И сейчас на ней прикатил! Значит это был сон! Главное, что и Колянычу точно такой же сон приснился! — развёл он руками. — Мы сверялись. Даже время совпадает! Бывает же такое?

— Бывает! — кивнул ему Чуров. — Особенно когда вместе один кальвадос употребили! На службе такое не рекомендуется, Оголец! На службе надо служить! А то видишь, что из этого получается? Ну, пока! Некогда мне твои байки слушать! — махнул ему рукой Чуров и вбежал в дверь отделения.

— Да не употребляли мы ничего, — пробормотал лейтенант ему вслед.