Древнее сокровище

38

— И что же ты решила, дорогая? — отставив чашку, спросил у Аронии Ратобор.

— Это зависит от тебя, — ответила девушка.

Калина неодобрительно покачал головой, а Михалап от возмущения аж стуканул по столу кулаком — посуда с дребезгом подпрыгнула. А майор Чуров, нахмурившись и глядя исподлобья на неё, замер.

— Ты что же, дорогая, отдашь мне половину клада? — подняв бровь, вкрадчиво спросил Ратобор. Та кивнула ему. — Я всегда знал, что ты хорошая девочка.

И вдруг комната исчезла.

В глаза Аронии ударил яркий свет и она зажмурилась. А когда их открыла, то увидела, что она вновь оказалась на Мальдивах. Будто и не было ни поляны, ни честной компании в Акимовой хате…

Безмятежно плескалось безбрежное синее море, шелестели веера зелёных пальм, мелкие ракушки подкатывались с волнами к самым ногам, а у линии прибоя всё так же стоял столик, на котором блестел матовыми боками глиняный кувшин…

— Что? Опять? — совсем как волк из небезызвестного мультика вскричала Арония.

И, пройдя, без сил плюхнулась на шезлонг — ноги в комнатных тапках с пушистыми помпонами её совсем не держали.

— Не опять, а снова, — проговорил Ратобор, садясь напротив и наливая в фужеры вина, — Шутки в сторону, дорогая! Давай обо всём заранее договоримся, как говорится — здесь, на берегу, — усмехнулся он, отпив глоток вина. — За свою честную компанию не волнуйся. Они о нашем разговоре не узнают — я остановил время, — пояснил он.

— Ты это умеешь? — несмотря на возмущение, смогла удивиться она.

— Теперь — да. Этот смарагд, — тронул он на шее чёрный камень, — многое умеет. Смугляк глуп. И, завладев этим чудом, он так и не научился им управлять. И поэтому я считаю — он ему не нужен. Поскольку бесполезен. Мой процент решит все его проблемы, впрочем, как это и раньше было. И по-моему, наш договор с Монифой абсолютно честен и справедлив, — самоуверенно заявил он. — Смугляк теперь просто забудет и о нашем кладе, и об этом смарагде. А эти войны между африканскими колдунами, он будет считать за обычные разборки между магическими авторитетами за зону влияния. В которых он одержал верх. Почему-то! — усмехнулся он. — Повезло, наверное.

— Ушлый ты тип! — хмыкнула Арония. — Ты тот, кто, творя зло, делает добро? — спросила она ехидно. Тот лишь пожал плечами — мол, что в этом плохого? — А кто был тот колдун, что создал такое чудо, как этот смарагд? Как его звали, хоть? — спросила она.

— Неважно, как его звали! Он его тоже у кого-то отобрал — как и Смугляк. Думаю, что этот смарагд пришёл к нам на Землю…, - прищурился он, расфокусировав взгляд, — издалека. Даже я не могу туда заглянуть. Впрочем, это совершенно неважно! — заявил маг, отпив ещё глоток Шабли. — Главное — он теперь в хороших руках! — самоуверенно заявил он. Арония усмехнулась, но промолчала — этого павлина не переубедишь. — А ты заметила, дорогая, что с некоторых пор ты разучилась колдовать? — прищурившись, вдруг спросил её Ратобор. — Хочу признаться — это моя работа, — нахально признался он. — Это я закрыл твой дар.

— Зачем? — вскричала Арония. И, не удержавшись, выдала сразу все вопросы, которые лезли ей в голову — раз уж на него нашло настроение откровенничать: — Почему ты, управляя временем, не вернулся туда, где вы с мамой ещё не зарыли клад? Мог ведь его в это время перетащить, наверное. Почему — если этот смарагд всё может, ты не забрал клад, когда нашёл новое место, где Калина его спрятал? Тогда и делить бы не надо было ни с кем.

— Слишком много вопросов, дорогая, но я постараюсь вкратце на них ответить. Ведь ресурсы смарагда я пока ещё не изучил. Возможно, времени у нас не так много, как хотелось бы, — доброжелательно ответил маг.

— Итак, первое — зачем я ограничил твой дар? Чтобы ты не наломала дров.

— Каких ещё дров? — вспыхнула девушка. — Кто ты такой, чтобы решать за меня — что мне ломать и как?

— Кто я такой? Я — друг твоей матери, который решил о тебе позаботиться.

— Я тебя не просила! Спонсор африканский, что ли — для неумелых и неразумных девочек? — ехидно спросила она. — Благодетель нашёлся!

— Именно! Иногда это лучшее, что можно сделать — не дать наломать дров, — самоуверенно заявил тот. — Я поступил так потому, что ты, дорогая, включая дар, ещё не умеешь отключать эмоции. Это мешает. Не всегда они правильные, дорогая. Даже учитывая помощь твоего «сокола», — усмехнулся маг.

И он сейчас абсолютно не обращал внимания на то, что бриз растрепал его волосы, что на белый его пиджак и брюки ветер насыпал песка, и что на его светлые туфли волна с шипением набросала ракушек. Вот артист! Значит, раньше он просто рисовался?

— Вспомни, дорогая, хотя бы твой нелепый демарш в отделение полиции! Был ли в этом смысл? — улыбаясь, спросил он.

— Вспомнила! Спасибо, что напомнил! Подскажи, зачем ты разыграл по телефону Владислава? Зачем задурил моей бабуле голову, заставив её считать тебя моим женихом? Это были довольно подлые приёмы! — ещё больше вспыхнула девушка, гневно глядя на него. — Я считаю, что это наихудшие приёмы из набора самых неэтичных и неэффективных методов завоевания невест!

— Ну, перестарался! Признаюсь — ты мне очень нравишься, — вздохнул маг. — Но я уже вижу, что мои шансы невелики — как и с Ариной. Но она хотя бы выбрала себе в спутники жизни достойного человека — твоего отца, потому и отступил. А ты… Будешь ли ты с Чуровым счастлива? У этого майора, по моему мнению, на первом месте всегда будет служебный долг, а потом уж — супружеский. Пардон — любовь к жене. Зачем он тебе? Я пытался тебя оградить от этой ошибки, дать возможность подумать…

— Это не твоё дело, кого я выберу! — резко бросила Арина, понимая, что в чём-то он прав.

Но кто дал ему право вмешиваться в её жизнь, да ещё так жестоко и беспардонно?

— Да и с кладом…. У тебя, дорогая, в этом вопросе было слишком много советчиков, — не обращая внимания на её реплику, продолжил маг. — Которые в этом вопросе довольно плохо разбираются — извини за тавтологию, проявляя полное незнание специфики. А мне, надеюсь, удастся решить его разумно.

Второе — почему я не вернулся в то время, когда… Арина ещё была жива? Потому что это… больно. Я всё сказал, — нахмурился Ратобор, будто стесняясь своих чувств. — Даже клад неоценимой стоимости этого не компенсирует. — Отпил он ещё вина.

— И третье. Почему я не забрал сундук, перепрятанный Калиной в другое место? Хотя у меня уже был смарагд? — приободрившись, продолжил он. — Я, конечно, мог это сделать. Например — с помощью смарагда опять вернуться на поляну в то момент, когда бравые полицейские только брали нас на «кукан». И, прихватив клад, смыться. А ты, дорогая, можешь представить, что было б с Калиной после этого? — спросил он, прямо и почти по-человечески взглянув на девушку колдовскими зелёными глазами. — Калина, конечно, мужлан и грубиян. Но такая безнадёжная и верная любовь, как у него, стоит уважения. Ради Арины он погиб, ради неё столько лет сидел над этим дурацким сундуком, ради неё сражался, чтобы клад отошёл тебе, её дочери. Мог ли я лишить его клада и достойного завершения всех этих самоотверженных поступков? Да и что мне сказала б потом Арина, когда я пришёл бы к ней в мир Теней? Вряд ли похвалила б, — грустно сказал он. — Конечно, я попаду именно туда! Почему-то я думаю, что никакие спонсорские дела здесь не компенсируют всех моих грехов, — вздохнул он. — Они велики!

Как? Неужели Ратобор так любил её мать, что готов пойти за ней даже туда, где нет света?

Арония, не помня себя от потрясения, отпила из фужера глоток Шабли…

И ощутила удивительно нежный и терпкий вкус…

А какой букет! Цветы, фрукты, солнце…

Она будто наяву увидела свою мать Арину — красивую, разодетую в пух и прах, хохоча, пьющую это божественный напиток…

«Зря я его попробовала! — спохватилась девушка. — Теперь ни одно другое вино мне не понравится! Что ж! Значит — буду теперь трезвенницей! — усмехнулась она. — Где ж мне взять потом Шабли 1899 года? Разве только выйдя замуж за этого… непорядочного мага? Да ни за что!»

Этот князь Иглович оказался очень… странным! Смугляку помогает — хоть и не обязан, её оберегает — как может, Калине сочувствует — в ущерб себе. Да и Арину, похоже, он искренне любил. Знала ли её мать об этом? Да и она, выходит, вовсе его не знает…

В итоге, лишь посмотрев на мага, Арония растеряно промолчала.

— Вот и я так думаю, — кивнул тот, хлебнув ещё вина.

— Скажи, Ратобор, а почему родители выгнали тебя из дома? И лишили наследства? — спросила Арония, решив уж всё у него выпытать.

Теперь она немного сомневалась — так ли это было?

— А-а, это Старинушка твоему Михалапу напел? И он не соврал, не сомневайся, — усмехнулся маг. — Всё было так, но по-другому. Не всем ведь княжья «злата носия», то есть, одежда — в кайф. Как ты считаешь?

Арония пожала плечами — не довелось узнать. Пластуном была, князем — нет. Почему ж не в кайф?

И Ратобор ей пояснил:

— Мои родители — прекрасные люди и отличные землевладельцы. Были, — вздохнул он. — В нашем роду — из рода в род, все такие же были. Но я — другой. Всегда знал, что, как старшему сыну, мне предстоит повторить их судьбу. Но это так скучно! Меня манили приключения, драки, дальние страны. Поэтому я ушёл из дома. Из княжьего дворца, пардон. И потом ни разу об этом не пожалел. И я не осуждаю мать и отца за то, что они лишили меня наследства. Его цена была слишком высока — это моя свобода и возможность жить, как мне нравится. Младшие Игловичи — мои братья, вполне соответствовали родительским надеждам. Так что уходил я, не оглядываясь.

Какое-то время я скитался по городам и весям, промышляя… чем придётся. Ну, да, подворовывал, — вздохнув, признался он, взглянув на скептическое лицо девушки, кое-что видевшей раньше из картинок этой его «свободной» жизни. — Есть то хочется, а наши повара остались в замке, — насмешливо пояснил он. — И это оказалось так… волнительно — добывать пищу самому. И поучительно, замечу: «Торговцы и обыватели, не будьте раззявами!» — воскликнул он, смеясь. — Хорошо уметь воровать — это тоже искусство. А потом мне и это наскучило, хоть я и не бедствовал. И тогда я прибился к пиратам. Стал юнгой на их корабле. Ну и что? Да, пират! — приподнял он соболиную бровь. — Тогда на морях все имели кортики и пушки, иначе не выживешь: или ты их, или они тебя. Прибыльное оказалось это дело — торговать, грузы возить. Но своё добро ещё отстоять и защитить надо от покушений чужаков. А заодно попутно и разжиться. Все так делали — наглецов надо наказывать! Но потом меня стали манить клады, о которых я многое услышал от моряков в дальних и скучных плаваниях. И однажды на стоянке в одном из русских портов я — от скуки, обворовал чёрного арапа. Как-то он туда забрался, как оказалось — сбежал от африканских колдунов к славянам. И, увидев у себя в руках очень древнюю золотую монету, я вернул её ему — сказал, что он обронил эту монету. Слово за слово, и я нанялся к Смугляку в ученики. Когда он похвалился мне, что умеет брать клады. Пришлось мне заплатить ему за обучение вперёд — он всегда был хитёр, а я — молод. И я отдал ему всё, что заработал на корабле и украл в портах. И получил это обучение — хотел он того или нет, — усмехнулся маг. — Надо же мне было урон возместить. Возместил. А далее ты примерно знаешь, — проговорил маг, отпивая половину вина из бокала.

— Знаю, видела картинки, — кивнула Арония, — хотя сейчас уже ничего не вижу — твоими заботами, — не преминула уколоть она мага.

— Вот и хорошо, — пробормотал тот.

— Так что, поверю тебе на слово, Ратобор. Хотя ничего нового я от тебя сегодня не услышала. Выходит, ты сызмала — как и «сказывал» Старинушка, был неслухом, гулеваном и вором!

— Каюсь — я таков, каким меня сделала жизнь! — охотно согласился тот.

— Ты её сам выбрал — такую жизнь, — заметила Арина.

— Согласен. Не спорю. Но я таков, каков есть! А правильную жизнь за меня прожили мои братья — Стоян и Ангел. Их потомкам я иногда — инкогнито, конечно, немного помогал всегда. Ведь не всегда князьям жилось хорошо. А бывали времена, когда для болгарина этот титул стал нехорошим клеймом. Ну, это не интересно. Вернёмся лучше к нашим баранам.

— Да, давай вернёмся, — согласилась девушка. — Так для чего ты меня сюда затащил? О чём хочешь совещаться здесь, «на берегу»?

— Так ни о чём новом, дорогая — о нашем с Ариной кладе. Я рад, что ты решила со мной им поделиться, — усмехнулся он. — Сама решила, что особо ценно. Не хотелось никого грабить, хотя мне это не впервой, — подмигнул он. — Давай заранее здесь обговорим, как это сделать наилучшим образом? Да так, чтобы никого из честной компании не обидеть. Ни Калину, ни, тем более — твоего майора.

— Он не мой! — дёрнула плечом Арония.

— Вот как? А чей? — прищурился маг. Но тут же продолжил: — Так вот, слушай, дорогая, что мы будем делать…

Арония стояла посреди кухни перед Калиной и решительно говорила:

— Я знаю, как всё будет! Калина, ты можешь этот клад переместить завтра сюда, ко мне на участок? Часам к десяти утра, например?

— Сюда? Да хоть в Австралью! — радостно ответил тот.

— Я те дам — Астралью! — погрозил ему Михалап. — Сказано — сюды!

— Замётано! — кивнул Калина.

— Так, отлично! А далее я беру на себя решить то, куда деть этот клад! Это древнее сокровище всяческих царей больше никому не принесёт зла! Оно отойдёт государству!

— Как ето? Оно тут причём? — возмутился домовой. — Клад же ты найдёшь! У себя в огороже!

— Он мне не нужен! — повторила девушка.

— Я щитал — ты для удобствия сюды сундук тащишь, — разочарованно протянул Михалап. — Шоб золотишко сподручней считать, да в стопочки его в хате укладать! А яхонты и коронья рекомендую — у мешок покаласть. Да подале их на чердак спрятать! Я их там поберегу — скоко надоть!

Он заранее потёр мохнатые руки. Но Арония, отмахнувшись проговорила:

— По российским законам, как я слышала, всё уже про клады прописано! Подскажи нам, пожалуйста, Владислав? — попросила она его. — Мне кажется, ты в этом вопросе понимаешь больше всех.

Ратобор только хмыкнул, но ничего не сказал.

А майор, расправив плечи, процитировал, как по писаному:

— Тем, кто клад нашёл, полагается половина от его оценочной стоимости, то есть — пятьдесят процентов. Ценность этой находки определяют авторитетные эксперты. А если нашедших клад несколько, то пятьдесят процентов стоимости клада делится между ними в равных долях. Вознаграждение выплачивается лишь в том случае, если клад найден на территории частного владения. Если же, например, он обнаружен в лесу — как в данном случае, то он полностью является собственностью государства. Учитывая, что ваш сундук не мал и это очень древний клад, его оценочная стоимость будет очень велика. Боюсь, что я и цифр таких не знаю, — усмехнулся он.

— Ишь, как чешет, служивый, — недовольно пробурчал Калина. — Готовился, что ль? Что стоимость велика, мы и сами в курсах!

— Я просто в юности этим интересовался, — ответил майор. — Когда мы с другом, учась в школе, нашли ржавую казакую шашку — у него в сарае, под балкой. Хотели сдать её в музей — за вознаграждение, но там сказали, что она вполне обычная и никакой ценности не имеет. Так что не вышло у нас мопед купить, — развёл руками Чуров. — Может это и к лучшему — аварию никому не устроили. А друг эту шашку потом от ржавчины очистил, деревянную ручку к ней приделал и дома на ковёр повесил. Теперь хвастает перед гостями, что она дедова, хотя этот дом его родители купили у кого-то. Наверное, у потомков казаков.

Михалап только крякнул, вспомнив не-до-казаков Белоглазов, но промолчал — до того ли сейчас, чтоб былое вспоминать?

— Ну вот, мне отойдёт четверть стоимости клада, — сказала Арония. — А другая его четверть по праву принадлежит Ратобору.

— Этому разбойнику? Четверть? — возмущённо сказал майор. — Да по нём тюрьма плачет! А ты ему — клад на блюдце! — упрекнул он девушку.

Та, упрямо вздёрнув подбородок, сказала:

— Про тюрьму ничего не знаю! Не моя забота! Но поскольку клад принадлежит им с мамой и меж ними был заключён договор, я обязана его исполнить! Мне чужого не надо!

— Правильно рассуждаешь, дорогая! А мне и четверть клада подойдёт, — сказал Ратобор, лениво допивая чай. — Мог ведь и вовсе ничего не поиметь! Спасибо, что дочь Аронии проявила щедрость и честность, — усмехнулся он. — Хорошо, хоть не осьмушка досталась! Вот отдам Смугляку процент и ещё мне чуток останется, — вздохнул он.

Владислав не понял:

— Что за осьмушка?

— Так ить когда за клад дралися, Ратобор Смугляку осьмушку от клада отстёгивал, — пояснил Калина. — А я б тому аспиду — оглоблей по спине. И вся плата!

— Не пойму — с какого бока тут Смугляк, — возмутился майор. — Ведь он Полину Степановну выкрал!

— Ага! Не шёл бы он лесом! Залежницу брал! — поддержал их домовой, уже, наверное, смирившийся с потерей половины клада. — Его ж тута нету! Чего ему делить?

— Я тоже свой договор исполняю, — пожал плечами маг.

— Это не Смугляк, а налоговая служба какая-то, которая ото всех имеет свою долю! — развёл руками майор. И добавил: — Кстати, налог с вашего дохода от клада государством с вас не взимает.

— Да, ить, оно и так Аронию обдерёт, как липку! — хмыкнул Калина.

— А то! Ни за один чих — пол клада хапанет! — недовольно поддержал его Михалап. — Куды уж боле?

Калина тут остро глянул на Аронию и задал вопрос:

— Никак ты забогатеть решилась теперя, Аронея? Чо так? Оно ж и четвертинка от ентого клада на много мильёнов потянет. Не боисси их брать? Аль думашь — коль это не смарагды кровавы, то с их можно и наживаться? Не так ить оно!

— Нет, Калина, негоже это — богатеть на чужой крови, — сказала та. — Потому я отдам эти миллионы в благотворительный детский фонд — пусть на них детей спасают! Надо только правильный фонд выбрать, где без жульничества.

— О-хо-хо, Аронеюшка! — вздохнул домовой. — Иде ты видала, чтоб купчины, сбивающие гильдии, по-честному своё дело ставили?

— Не все ж купчины такие, — отмахнулась Арония. — Есть и честные!

Домовой только рукой махнул и скептически засопел.

— Дело твоё!

— Ну, что ж, тогда всё путём! — кивнул Калина. — Ты сдашь капитал на доброе дело, освободишься. А дале уж те купчины отвечают за то, как его стратят!

— А ты, Ратобор? Куды свои неправедны доходы стратишь? — испытующе глянул на него Михалап. — Опосля, как ентому наглецу процент отвалишь?

Тот, отодвинув пустую чашку, встал, почесал в макушке, невзирая, что его локоны пришли в беспорядок, и хитро протянул:

— Ну, и задачка! А что тут тратить? Я ж рассчитывал получить от этого клада раритеты! На что мне бумажки и компенсация? — будто только сейчас это понял.

— И я про то ж! — буркнул домовой. — Сор ето один — гумажки!

— Лучше б вы мне — ещё до передачи государству, мою четверть клада драгоценностями и золотом отдали, — прищурился маг. — Уж я-то знаю, как их верно оценить, куда пристроить и где за них взять максимальную цену. Уверен — ваши эксперты капитально вас надурят. И дадут вам гроши по сравнению с истинной стоимостью раритетных ювелирных изделий.

Арония слегка растерялась.

Что он такое говорит? Они с Ратобором не договаривались, чтоб его долю драгоценностями отдавать. Но потом решила, что маг просто комедию ломает, как всегда. Всё ж уже обсудили на Мальдивах с ним.

— Обойдёшься без раритетов, Ратобор! — заявила она. — Всё сделаем так, как по закону положено!

— Ещё одна законница нашлась! — пробормотал тот.

— Хоть он и башибузук, а дело сказывает, — заметил Михалап недовольно. — Чо эт ты, Аронеюшка, удумала? Чтобы за золото одни бумажки тебе дали? Чо они ныне стоят? Подуй на них и улетят. Я б тоже золотом и смарагдами взял! — Но потом махнул рукой: — Так о чём эт я гуторю? Ведь ты себе-то вовсе ничего не возьмёшь, — уныло протянул он. — А здря! Вона домик-то наш перекрыть бы надо — крыша ветхая и чердак скоро протечёт. Да и забор подновить ба…

Но Калина прикрикнул на него:

— Никшни, домовёнок! Не чаешь — Аронеюшка добро желает творить? Не зуди! Проклят этот клад! Кто с его доходов домы строить будет, тот и вовсе без угла останется! А то и жизню свою утратит!

— Ратобор-то, вон — всё живой, — возразил домовой, кивая на задумавшегося мага.

— Дык у него и души-то давно нет! Чернота одна! — возразил Калина. — У него и помирать-то ведь нечему! — Будто об отсутствующем говорил.

А Ратобор их уже — и правда, не слушал. Он вышел из-за стола и, раскланявшись, заявил:

— Ну, моё почтение честной компании! Мне пора! Бывайте!

И тут же растворился прямо в воздухе.

Майор хоть и привык уже немножко к тому, что вокруг него завелись какие-то странные существа, но всё ж вздрогнул.

— Да и мне пора! До завтрева! До десяти! — заявил Калина и ушёл в стену.

Майор опять вздрогнул, но уже поменьше.

— Тьфу ты! — тихо проговорил он. — Никак не привыкну к этой чертовщине!

Тут его растерянность довершил ещё и домовой.

— Благодарствую за угощенье! — сказал он Аронии. — Пора и мне одёжу сменить! С самых Мальн-див ить дома не бывал!

И, сиганув вверх, растворился в потолке.

Чуров, неожиданно перекрестившись, тоже вдруг засобирался.

— Арония! Рад, что ты приняла верное решение — сдадим этот проклятый клад и заживём спокойно! Извини, мне тоже пора! Я тебе потом позвоню! — сказал он, натягивая куртку и одевая форменную фуражку. — Мне надо начальству доложить о кладе! И всё организовать. Охрана ж будет нужна! Эксперты!

И, чмокнув её в щеку, скрылся за дверью.

Арония осталась в кухне одна рядом со столом, заваленным грязной посудой. И не только столом — на полу тоже стояла пустая розетка из-под малинового варения и чашка с блюдцем…

39

Происшедшее затем надолго врезалось в память Аронии.

На следующий день — после того, как было решено передать древнее сокровище государству, действовали по плану.

Арония предварительно — чтобы клад, появившийся в реальности, не стал сюрпризом для Полины Степановны, подготовила её к этому. Ратобор хоть и нейтрализовал дар девушки, но Прошины умения оставались при ней. В том числе и способность к гипнозу.

Поэтому бабуля, проснувшись утром, рассказала внучке удивительный сон: про то, как она обнаружила клад с несметными сокровищами прямо у них в огороде под вишней.

— А сундук был совсем, как приснился мне раньше, — с восторгом говорила она. — И в нём — всякие жемчуга! А вдруг там, и правда, клад есть? — предположила старушка. — Надо раскопать его! — решила она и даже завтракать не стала, побежала к вишне.

Арония, выйдя следом, с энтузиазмом поддержала её:

— Вы правы, бабуля — надо это проверить! — выбежав следом, сказала она. — Вдруг ваш сон и правда вещий? Такое часто бывает!

Арония тут же позвонила майору Чурову и попросила его помочь в поисках клада. А также пригласила и Ратобора — подсобить с археологическими раскопками древнего сокровища в их огороде. Те, на удивление быстро явились на Профсоюзную, будто ждали этого приглашения в землекопы за углом. Но Полину Степановну, которая была полна энтузиазма, это ничуть не озадачило.

И вот на участке закипела работа, зазвенел шанцевый инструмент — лопаты, застучали ломики. Морозец прихватил землю, но мага и майора это ничуть не останавливало. Наоборот — возникло соревнование: кто глубже копнёт и дальше кинет грунт. Ведь тут же была Арония — с термосом горячего чая и кружками. Тут же, под вишней — незримо, разумеется, присутствовал Хранитель и домовой. Калина направлял раскопки, указав Ратобору место у забора, куда он переместил клад, а Михалап, типа, наблюдал за порядком. Как-никак — роют-то на подведомственной ему телиторьи, рядом с Акимовой хатой. Да и — чего кривить душой, ему просто хотелось ещё раз полюбоваться «на богатющее золото и самоцветные яхонты». Когда ещё такое доведётся? Скорее всего — никогда.

Все присутствующие были на удивление дружны и деловиты.

Яма, над которой трудились маг и майор, копалась по всем землеройным правилам — без применения колдовства. Но для начала, в целях наглядности, что клад был найден не сразу — неподалёку, под сливой, была выкопана ещё одна яма. Так что работы хватало. Чурову и Ратобору ещё повезло, что Калина поместил сундук не глубоко — всего лишь в метре от поверхности. Но по пути им иногда попадались толстые вишнёвые корни, выглядевшие очень натурально — будто они годами тут над кладом росли и расползались. Пришлось найти ещё и топор, который случайно в сарае завалялся. И хотя температура на улице была минусовая, спины у копателей вскоре стали мокрыми и они скинули с себя куртки. Очень выручал их горячий чай, который подносила Арония. А Полина Степановна угостила подогретыми сырники — главным украшением стола в Акимовой хате.

И вот, наконец, лопаты, звякнув, упёрлись во что-то железное.

Ещё немного усилий и — вот он, узорный кованый сундук, весь измазанный в сырой земле, стоит рядом с ямой в снегу.

Усталые землекопы вслед за ним выбрались наверх. Майор откинул крышку. И…

Арина ахнула и попятилась — сундук был пуст…

Полина Степановна прошла вперёд и, с любопытством заглянув в него, радостно принялась кружиться в танце вокруг сундука. Девушка заглянула тоже. Там, едва прикрывая дно, лежало лишь немного золотых вещичек — несколько колье, перстней и колец.

Полина Степановна, остановившись за её спиной, восхищённо воскликнула:

— Видишь — изумруды! Совсем, как в моём сне! Только там драгоценностей было больше. Ну, ничего! Нам и этого хватит! — махнула она рукой. И обратилась к кладоискателям: — Спасибо вам, что помогли откопать клад! — Но оказалось, что у сундука стоит только майор Чуров. — А где же Ратобор? — удивлённо спросила она.

Арония осмотрелась — куртка и пиджак мага с ветки вишни, как и он сам, тоже исчезли. И тут она услышала возмущённый шёпот невидимого Калины:

— Вот же аспид! Я и глазом моргнуть не успел — мигнул мимос яхонтами, будто молонья!

А в другое её ухо невидимый Михалап прошипел:

— Я ить упреждал, Аронеюшка! Не верь ентому башибузуку! Ето ж мизер! Цельный сундук анпираторского золота — тю-тю!

Арония ужаснулась: Ратобор обманул её! Ещё рассказывал тут, что собирается делать добрые дела! Начав с очередного грабежа? Ей, конечно, этот клад ей не нужен. Но он подвёл здесь всех!

А она-то недоумевала: почему он забыл вернуть ей доступ к дару? Чтобы она не смогла ему помешать! Клептоман несчастный, спонсор африканский, подлый лжец! Не зря ему родители отказали в наследстве! Он этого заслуживал!

Девушка виновато взглянула на майора Чурова, а тот лишь развёл руками — мол, сама виновата! Ей показалось даже — торжествующе.

А Чуров и действительно не сильно был огорчён. Ведь клад предстояло отдать — государству ли, Гохрану ли. А Мерин вообще не поверил ни единому его слову. Какой ещё древний клад? Закопан на огороде у фигурантки дела о теракте — Аронии Викторовны Саниной? Мол, на чём основаны эти сведения? Пусть сначала его покажет. Несомненно, Арония Санина проявила немалые способности при обнаружении бомбы и поиске террористов, но причём тут клады? И вообще, мол, с тех пор как ты спутался с этой Саниной, от тебя, майор, отделению никакого толку! И если у тебя крыша насчёт кладов протекла, то ремонтируй её сам! И начинай работать, пока я тебя не шуганул вовсе!

Похоже, скоро ему придётся писать заявление по собственному желанию.

Но, поскольку он должен был организовать охрану клада, который он сам в глаза не видел, Чуров договорился с товарищами — Костей и Петром, у которых был сегодня отгул. И пригласил эксперта из музея — Иезекииля Натановича, к которому он, после того, как тот казацкую шашку забраковал, обращался по поводу оценки конфискованных старинных вещей. Осторожно сказал ему — мол, возможно, на неком огороде закопан клад и понадобится ваша консультация.

Сам он, если честно, сразу чуял во всей это истории подвох. Особенно после разговора с Мерином. А что, если вся эта чертовщина — с прозрачным Калиной в стене, с Михалапом в кафтанчике под столом, с магом в белом, просто привиделась ему? Вдруг он заснул за столом. И виноват в этом Ратобор, обладающий гипнозом и добивающийся руки Аронии любой ценой. Даже ценой мистификации. И возможно, Ратобор испугался, что сюда приедет эксперт, который разоблачит его аферы? Потому и смылся. Ведь майор рассказал ему о Иезекииле Натановиче, когда они копали эту дурацкую яму. Может, зря сказал?

Короче — как он и ожидал, туфтой всё оказалась! И большой вопрос — не фальшивка ли эта смехотворная кучка на дне сундука? Как исам маг. Действительно ли он настоящий князь? Существовали ли эти Игловичи? Или это легенда афериста?

«А как Ратобор перья-то распустил перед Аронией, изображая из себя благородного рыцаря! То он спонсор африканский, то щедрый дядюшка, готовый бесценный клад со всеми разделить! Разделил? Как же! Два грошовых колечка кинул на бедность! Жаль, что я не успел ему физиономию холёную испортить!»

— Негодяй этот твой Ратобор! — воскликнул Чуров. — Вовремя он свалил! А то б я ему…

— Ратобор очень благородный человек! — возразила ему Полина Степановна. — Помог нам выкопать эти сокровища! Представляете, какие мы теперь богатые? Подвески! Колье — и с жемчугами, и с изумрудами! Кольца исключительной красоты! — говорила она, примеряя перечисляемые ювелирные изделия.

Чуров, наблюдая за ней, прикидывал: как бы сказать старушке о том, что всё это — государственная собственность, а не её личные цацки. Но так и не смог подобрать нужных слов.

А Полина Степановна — то колье на себя приложит, то кольца примерит, которые почти все были ей маловаты. И она их — то на мизинец цепляла, то на первый фаланг пальца.

— Мне вот это изумрудное колье нравится, — заявила она, показав его хмурой Аронии. — Представляешь, как оно будет смотреться с моим бальным платьем?

— Представляю, — упавшим голосом сказала та.

Это колье было не только с изумрудами, но и с бриллиантами. А в средине него висел большой зелёный камень, кабошон, вроде, называется. Всё было очень тонкой работы. Перстень был даже нужного размера.

Арония отвернулась — всё эти драгоценности добыты разбоем!

Владислав сочувственно приобнял её. А что тут скажешь — хоть Ратобор и жулик, но решение-то о выемке клада принимала она.

Камушков он Смугляку дал! Как бы ни так!

Но делать нечего, не век же стоять над пустой ямой и не менее пустым сундуком.

Где там ребята? Майор позвонил им, едва начав копать яму — уже должны бы подъехать. К разбитому корыту, вернее — к опустошённому магом сундуку. Ведь Арония уверяла его, что всё будет тип-топ. И Калина подаст им бесценный клад чуть не на блюдце с голубой каёмкой.

Подал!

40

Полицейские вошли во двор вместе с экспертом, которого они захватили заодно из музея по пути сюда.

Костя и Петро были одеты в полное обмундирование и при оружии — как и полагается стражам порядка при охране особо важных объектов. А Иезекииль Натанович — напротив, был в какой-то затрапезной куртке и резиновых сапогах. Видно, слова майора об огороде, где обнаружен некий клад, он понял слишком буквально. Поздоровавшись с присутствующими, они подошли к майору и стали с ним о чём-то шептаться. Видно, тот вводил их в курс дела: клад есть, но его, вроде, и нет почти.

— О, полицейские! — удивилась Полина Степановна, продолжая любоваться своим перстнем. — Зачем они здесь?

— Бабуль, вы только не волнуйтесь! По закону этот клад принадлежит не нам, а государству, — пояснила Арония, а старушка тут же непроизвольно спрятала руку с кольцом за спину. — Его придётся отдать.

— Как, отдать? Кому? Он же наш! — воскликнула та. — На нашем огороде был!

— Не волнуйтесь, Полина Степановна! Поскольку этот клад найден на территории частного домовладения, вам обязательно выплатят половину его стоимости! А если б он был обнаружен на общественной территории, то нашедшему клад вообще ничего не полагается. Так гласит закон, — подойдя, пояснил ей майор. — Не волнуйтесь — всё будет официально. Его ценность определят специальные эксперты, а пока я пригласил научного сотрудника из музея — Иезекииля Натановича. Он произведёт предварительную оценку его исторической ценности.

— Но мне не надо никаких денег! Пусть государство забирает себе половину клада! Хоть эти жемчуга, что ли! Остальное моё!

И, нагнувшись, Полина Степановна суетливо поделила драгоценности в сундуке на две неравные кучки. В одной, что побольше, оказались жемчужные колье и кольца, в другой, поменьше — всё, что с изумрудами.

— Зачем вы их сюда позвали, майор? Это нечестно! — распрямившись, обиженно сказала Полина Степановна Чурову, покосившись в сторону эксперта и ребят. — Ратобор поступил гораздо благороднее! Он всё нам оставил! А вы…

Майор только хмыкнул, но промолчал — тоже ещё, благодетель нашёлся! Унёс всё, что мог! А эта мелочь, наверное, случайно выпала!

— Бабуля, зачем вам эти изумруды? Куда вы в них пойдёте? Выступать в Доме Ветеранов? — увела разговор в сторону Арония. — Это — музейное достояние!

— Будьте благоразумны, Полина Степановна! — увещевал её и майор. — Мы всё делаем по закону! Вам отдадут половину стоимости.

— А я не хочу по закону! О, я придумала! Потом на те деньги, что нам выплатят, куплю такое же изумрудное колье! — решительно заявила та. — Чтобы передать его Аронии по наследству. Как какая-нибудь графиня! — гордо улыбнулась старушка. — Чтобы она обо мне чаще вспоминала!

— Рано вам о таком думать, бабуля! — отмахнулась девушка. — Я вас и без колье люблю и буду всегда помнить!

— А с колье любила б больше! — упёрлась на своём Полина Степановна.

— Ну, хорошо, купите вы колье. А дальше что? — вмешался Чуров. — Ведь такая старинная вещь может быть только у бандитов — ворованная, из музеев и личных коллекций, — хмыкнул майор. — А они не любят расставаться со своими цацками. Того и гляди, потом придут и заберут у вас свои изумруды обратно.

— Как это — заберут? — не поняла Полина Степановна. — Я не отдам!

— Они согласия не спросят! Просто убьют, чтобы деньги не возвращать. И свидетеля преступления не оставить! — вздохнул он. — Быстро просекут, что защитить вас некому.

— Страсти-то какие! — ужаснулась старушка. — Вы шутите?

— Ни в коем случае! Такое нынче происходит сплошь и рядом. Поэтому, те, кто имеют подобные драгоценности, почти их не носят — прячут от грабителей. В основном — в сейфы и в банковские ячейки, — нагнетал майор. — Уж лучше потратьте свою компенсацию на полезное дело, Полина Степановна. Как говорит Миха…, - споткнулся майор и тут же поправился: — Как говорится — на улучшение быта и ремонт крыши, которая может протечь, — посоветовал он.

— Да? Вы думаете — она протечёт? — Удивилась Полина Степановна. И вздохнула: — Как-то это скучно, майор! Крыш много, а таких вещиц очень мало. Ведь любая крыша когда-нибудь обветшает, а это, — покрутила она в руке сверкающее колье, — будет таким всегда! Жаль, что я не графиня — у меня б такие обязательно были б! И, мне кажется, я всю жизнь что-то подобное носила!

— Но вы же не графиня, бабуля! Вам это кажется! — обняла её девушка.

Та, вздохнув, задумалась.

А Арония с благодарностью посмотрела на Владислава.

Вот это настоящий друг! Не бросил её в беде: бабулю из неволи спас; чуть не с боями забрал их с поляны; с кладом помог разобраться. Хотя его начальник беспрерывно проклятия в него мечет. А Чуров готов был погибнуть — взяв отгулы и приехав её выручать. Чуров — настоящий герой. А Ратобор — лжец и вор!

И именно он помогает ей вразумить бабулю, у которой голову напрочь снесло при виде этих драгоценностей. Повезло ещё, что их тут мало и нет царских корон, которые так подошли бы к её бальному платью. А то одела бы самую сверкающую и никакими силами не удалось бы её снять.

Как хорошо, что рядом с ней сейчас майор Чуров — такой честный, порядочный и надёжный. И что он сейчас увезёт отсюда этот треклятый сундук.

И на этом всё закончится…

Но тут Полина Степановна нагнулась над сундуком и снова взяла колье с изумрудами.

— Бабуля, будьте благоразумны! — стала уговаривать её Арония, уже не зная, что делать. — Эти вещицы красивы, но их блеск обманчив. Все клады созданы разбоем и преступлением! И чем ценнее вещь, чем крупнее камни, тем больше на них крови и слёз людских.

— Ужас какой! — воскликнула старушка, испуганно глядя на колье.

— Давайте, бабуль, положим это обратно в сундук! — мягко уговаривала девушка. — Пусть поместят его в музей! Чтобы люди любовались им, а не дрались а эти изумруды. И давай отойдём, а то запах от этого сундука какой-то… нехороший! — проговорила она, непроизвольно шагнув в торону.

Арония — и вправду, ощущала некий запах тления. Может, это просто прелой землёй пахнет? Но ей очень хотелось, чтобы этот сундук увезли из её дома прочь. Немедленно!

Полина Степановна, испуганно положив в сундук колье, отошла вслед за ней. Но после этого вся как-то скукожилась, съёжилась. Похоже, теперь её уже вовсе не радовал этот клад, чудесным образом обнаруженный в её огороде.

А далее — по знаку майора, к сундуку подошли эксперт и полицейский Петро.

Иезекииль Натанович, нагнувшись, стал перебирать старинные вещицы и смотреть их на свет. А Петро, заняв пост рядом с сундуком, с интересом наблюдал за этими манипуляциями и иногда, восхищённо покачивал головой.

И тут во дворе появились новые люди, приведённые Костей: перепуганные соседи — Людмила и Николай Цыбульские. И с ними неизвестный мужчина, как оказалось — случайный прохожий с улицы. Кстати, Николай был сегодня на удивление трезв.

И дальше дело по оценке и учёту драгоценностей закипело.

Для этого все присутствующие плотной подковой окружили открытый сундук. Майором сначала была произведена фотосессия и записано видео на телефон — чтобы приложить к отчёту о находке клада в огороде Саниных. Далее эксперт, под охраной полицейских и пристальным контролем присутствующих свидетелей — Цыбульских и прохожего с улицы по фамилии Микоян, произвёл опись ювелирных изделий. Которые были обнаружены Саниными в этом кладе. В руках Иезекииля Натановича эти вещицы поочерёдно так сверкали золотом и камнями, что все от восхищения ахали и тихо переговаривались. Лишь Полина Степановна всё это время стоически отворачивалась. Но когда Иезекииль Натанович достал из сундука изумрудное колье, которое ей так понравилось, она едва слышно всхлипнула и сопроводила печальным взглядом процедуру его помещения в целлофановый пакетик…

Вся эта процедура довольно быстро закончилось.

Всё поставили под какими-то бумажками свои подписи, свидетели — трясущимися руками, и отошли в сторону. Майор и эксперт принялись опечатывать сундук.

И тут-то Людмила Цыбульская мёртвой хваткой вцепилась в Полину Степановну.

— Ну, вы и дураки, Степановна! — тихо сказала она той, стоя рядом возле стены дома. — Зачем эти бриллианты государству сдала? Или немного и себе оставили? — с надеждой спросила она. — Этих цацек для такого сундука маловато будет — только дно прикрыли. А остальное где? — остро глянула она на старушку.

— Да всё тут! — вздохнула Полина Степановна. — Такой сундук и был!

— А, может, всё ж, кое-что к рукам прибрали? — не поверила соседка. — Я ведь никому не скажу! — пообещала она.

— Ничего мы ни к чему не прибрали, Людочка! — печально ответила ей Полина Степановна. — А мне так понравился… этот…как его… Эксперт сказал, мол — изумрудное ожерелье с бриллиантами, кабошоном и фермуаром. Вот! Внучка и майор говорят, что нам за полклада компенсацию дадут. И что себе брать нельзя ничего, а то нам ничего не заплатят, если узнают.

— А кто им сказал бы? Если б по-тихому, а? Нечего тебе было клад сдавать! — гневно сверкнула глазами Людмила. — Мне б тихонько отдали, я б его сховала! А если всё ж кое-что припрятали, то ты знаешь, где я живу — неси мне. Целее будет! — шепнула она старушке.

— Да нет у нас ничего, говорю ж! — отмахнулась та.

— А Белоглазы, что тут жили, тоже свою долю получат? — подойдя к ним, полюбопытствовал Николай Цыбульский. — Может, их предки-казаки этот сундук-то и зарыли? Токо чего ж он пустой-то? Степановна, ты себе, что ль, сундучок камушков отсыпала? — подмигнул он Полине Степановне. — Правильно!

— Так его майор уже таким откопал! — растерялась Полина Степановна. — А я до того к яме и не подходила!

— Говорит же, что не брала! Чего пристал? — заговорщицки толкнула мужа в бок Людмила. И заметила: — И Белоглазы тут не причём! Что они, графья? Откуда у казаков такие цацки возьмутся! На дом-то их глянь! Разве что Аким ограбил кого, когда на войне был? Когда Георгия получил!

— Компенсацию получают только те, кому принадлежит участок. Белоглазы своё право уже утратили, когда дом продали, — сказала Арония, недовольная этой новой делёжкой — хватит с неё свар и разборок.

— То-то за локти себя будут кусать, как узнают! — злорадно заметил Николай. — Что зря за копейки продали!

— Да откуда они узнают-то? — удивилась Полина Степановна.

— Есть общие знакомцы — передадут им, — ехидно хмыкнул сосед.

Но вот сундук с драгоценностями уже опечатан, завёрнут в плёнку — как историческая ценность, и погружен в машину майора.

Владислав, подойдя к Аронии, сказал, что они повезут его в банк — в специально оборудованный блок. Мол, Мерин опасается, что надёжно охраняемого помещения у него под такую историческую ценность нет.

Аронии было всё равно — в банк так в банк. Лишь бы избавиться от этого треклятого клада…

И вот двор Саниных опустел, люди, обсуждая потрясающую новость, разошлись. Он имел теперь плачевный и поруганный вид — снег истоптан, везде кучи земли, под вишней и сливой ямы, лопаты и ломики брошены…

Вот и отлично! Зато легко дышится.

Арония зашла в дом и, упав на диван, уснула.

Чем в это время занималась Полина Степановна, она не знала. Может, оплакивала свои изумруды. Но, по крайней мере, из кухни было слышно тихое бряканье посуды. Может, чаёвничала бабуля — для успокоения нервов.

Но сначала Арония ещё немного позлилась. Ведь майор, уезжая, поделился с ней ещё одной сногсшибательной новостью:

Возможно, что драгоценности в сундуке оказались… фальшивыми. То есть, они были настоящие — и золото, и камни, но, что называется — новодел. То есть, они были сделаны недавно, а не сто пятьдесят лет назад. И, тем более — не тысячи. Да и камни, возможно, изготовлены по новым технологиям. То есть — изумруды и бриллианты искусственные, выращенные. И цена у них совсем другая. Конечно, как говорил Иезекииль Натанович — необходимо будет провести геммологическую экспертизу камней и прочие проверки на древность этих вещиц. Но он, Чуров, верит в его чутьё.

Что ж, выходит, и тут Ратобор их обманул? Подменил даже те драгоценности, что оставил в сундуке?

Есть ли слова, которые опишут всю подлость этого негодяя?

Хотя, какая ей разница? Пусть хоть всё забирает! Она же не собиралась носить эти драгоценности, как бабуля — в Дом Ветеранов. Их носить нельзя, а то, как говорит Калина — смертью помрёшь. Но с идеей внести свои миллионы в какой-нибудь Детский фонд, придётся проститься. Хотя, можно сказать — и тут маг о ней позаботился. Меньше суеты и волнений у неё будет. Поди, найди ещё такую «гильдию», в которую сбились бы порядочные купчины…

Арония мирно задремала…

А под вечер на Профсоюзную приехал майор Чуров.

Он вошёл, не позвонив в звонок, что был на калитке. С опаской дошёл до приоткрытой двери дома. Кляня себя, что не оставил здесь хоть Костю — для охраны, заглянул и вошёл.

— Есть кто дома? — с волнением крикнула он в пространство прихожки.

Сначала из кухни выглянула Полина Степановна.

— Есть! — с недоумением сказала она.

Потом вышла из своей комнаты заспанная Арония, придерживая на плечах плед.

— Это ты, Владислав? Что-то случилось? — спросила она. — Почему ты не позвонил?

— Ещё спрашиваешь! — возмутился майор. — Калитка у вас настежь, дом открыт! Я уж боялся, что вас снова похитили! Предлагаю вам перебраться к нам — хотя бы на несколько ночей, — заявил он. — Неспокойно мне что-то!

— Почему? — удивилась Арония.

А Полина Степановна с недоумением спросила:

— Зачем это — к вам? Нам и тут хорошо!

— Пока, наверное — да, неплохо. Но, не думаю, что надолго, — хмыкнул Чуров и, в ответ на приглашающий жест Полины Степановны, войдя в кухню, сел в кресло в углу. Обе хозяйки дома его окружили, вопросительно глядя. — Ведь весть о баснословном кладе, найденном в вашем огороде, уже разнеслась по всей округе, — заявил он.

— Как — по округе? И почему — баснословном? — удивились те. — Там же всего лишь несколько колье и колец!

— Эх, не знаете вы жизни! — заявил Чуров. — Всегда найдётся, кто разнесёт! — ехидно — совсем как Николай Цыбульский, усмехнулся он. — Ведь все уже решили и постановили, что ваш сундук пуст потому, что вы припрятали остальные драгоценности, — усмехнулся он. — Поэтому ночью можно ждать сюда не прошеных гостей. И не без железных аргументов в свою пользу. Вам оно надо? — вздохнул он. — И за меньшее убивают. Я, конечно, могу остаться и охранять вас. Но не всех мой пистолет испугает. Потому что многие уверенны, что в этом доме древними сокровищами и дармовыми миллионами пахнет.

— Но мы можем от них очень хорошо закрыться! — растерялась Полина Степановна. — Ставни накрепко закрыть! Шкаф к двери придвинуть!

Арония тоже так считала. Мол, с моими пластунскими техниками удержать здесь надёжную оборону не сложно. Но ради чего? Похоже, этих людей ничем не переубедишь. Да и спать ей когда-то надо, ведь девушка собиралась устраиваться на работу. Не оставишь же бабулю одну в надежде, что днём все бандиты спят…

— Найдутся желающие попытать удачу и во дворе — поискать рассыпавшиеся драгоценности, — говорил меж тем майор. — А не найдя их, легко выломают ваши ставни и сметут с дороги шкафы. Это для вас они — защита, а для грабителей — фанерки. Настоятельно предлагаю — поживите пока у нас! Люди ведь не верят, что вы ничего себе не оставили! Потому что — как они считают, так поступил бы каждый. Поверьте, я за свою службу повидал многое и не советую вам проверять мои самые нехорошие предположения. Может, я ошибаюсь, но лучше не рисковать. Конечно, я мог бы пригласить сюда моих ребят для вашей охраны. Но они могут прийти только на ночь — у них работа. А люди, увидев такую охрану, только укрепятся в идее, что здесь прячут сокровища. Так что охранять вас им придётся долго.

Полина Степановна и Арония переглянулись. Так себе перспективка — поселить у себя в доме на долгое время толпу хоть и хороших, но посторонних им ребят в камуфляже. И, опять же — ради чего?

— Хочу предупредить: готовьтесь к тому, что всё в вашем доме будет перевёрнуто. Так что лучше оставьте двери и ставни открытыми — пусть всё тут проверят и успокоятся.

— Страсти какие! — ужаснулась Полина Степановна. — Дом отдать на разграбление?

Похоже, её удивительная находка ей уже совсем не нравилась. Что ж теперь — из своего дома насовсем уйти, чтоб живым остаться?

— А как же моя бальная студия? Мне там дали сольный номер! Как мои цветы? — всплеснула руками Полина Степановна. — Они замёрзнут! Эти люди совсем отморозки, наверное!

— Полина Степановна, да кто вам запрещает танцевать в студии? — удивился майор. — Танцуйте сколько угодно! И цветы мы заберём! Окон в квартире хватает. Соглашайтесь!

— Ладно уж! — вздохнула та. — Тогда я пошла за горшками!

И направилась в зал.

— Спасибо тебе, Владислав! — шагнула к нему Арония. — Какой ты… у меня хороший! Что бы мы без тебя делали? Нам ведь больше некуда идти.

Тот погладил её по пышным волосам и сказал:

— Как это — некуда? Мой дом — твой дом, я тебе это сразу сказал.

— И балкон? — усмехнулась девушка.

— Балкон — особенно, — кивнул тот. — С него всё и началось. Оттуда ты бросала в меня розами — символически, там мы делимся секретами — реально.

И тут с потолка тихо свалился Михалап, по-свойски встав рядом с ними.

— Та вы обнимайтеся себе? — махнул он мохнатой рукой. — Я токо на два слова, Аронеюшка! — тихо шепнул он. — Езжайте до Ладислава! Не бойтеся! Я тута всех башибузуков шугану! Стены расшатаю, потолки на них обрушу! Забудут сюда и дорогу! Пока вам!

И не успели они ответить, как домовой, сиганув вверх, опять растворился в потолке. А в кухню уже входила Полина Степановна, одетая в сапоги и шубу, держа в руках какой-то пакет и два горшка с цветками, усыпанными бутонами и цветами, распространяющими вокруг неё дивный аромат.

— Там ещё как раз четыре осталось — для вас! — деловито сказала она и, развернувшись, танком двинулась к выходу…

Оказалось, что Владислав забрал их не зря.

Когда Арония на другой день вернулась — проверить обстановку, то всё в доме было перевёрнуто вверх дном. Книги валялись на полу, все вещи из шкафов выброшены, а сами шкафы, кресла и диваны лежали на полу, будто сражённые пулями бойцы. Кто-то даже поддел линолеум и ламинат. Она попыталась хоть немного навести порядок, но потом махнула рукой и села посреди комнаты на поднятый с полу стул, оценивая нанесённый ущерб. В общем, тут прошёл Мамай со своим войском…

А Михалап уже был тут как тут — свалился на неё сверху.

И, насупившись, рассказал ей всё про то нехорошее, что творилось в Акимовой хате. Мол, сосед тут был ваш — Николай Цыбульский, с дружками. И он, домовой — будь в надёже, ужастей на них разных нагнал и страхований. Но те, всё ж, успели накуролесить и порыться везде своим свинячим рылом. Уж больно им забогатеть за чужой счёт хотелось — весь страх потеряли. Да и пьяным — то ж всем «звестно, море до коленов». А потолки и стены у них и так шатаются — привыкли «оне».

— Так шо, Аронеюшка, живить вы пока со ста… Полинкой у Ладислава, — вздохнув, сказал он. — Мабуть, ще кого-сь жадность сюды притащит — за яхонтами и смарагдами, будь они неладны!

Арония кивнула.

Хотя она и предполагала, что коли новости о кладе так быстро разнеслись по округе, то и весть и о том, что ни в доме, ни во дворе сокровищ нет, так же быстро по ней разлетится. Но Михалап прав — вдруг ещё кого принесёт, проверить это более тщательно. Да и принимали их в семье Чуровых хорошо, можно и задержаться. Ираида Вениаминовна и Богдан Тихомирович — зная о сердечной привязанности к ней сына, принимали их как родных. Вернее — как будущих родственников. Отчего ж не погостить, пока округа успокоится?

А майор Чуров, то есть — Владислав… Что ж, он, конечно, не без недостатков, но она его действительно любит…

41

Арония слегка выдохнула, попав в спокойную обстановку профессорской квартиры. Ни тебе домовых — внезапно рухающихся на голову с потолка, ни оборотней — проходящих сквозь стены и намеревающихся жизни лишить, ни не упокоенных Хранителей кладов — норовящих от клада отпугнуть, а потом его навязать, ни магов — утаскивающих на Мальдивы и плетущих непонятные интриги, ни арапов — похищающих старушек ради своего разросшегося семейства, ни самих древних сокровищ царей — постоянно пропадающих и нагоняющих жуть.

Этот клад — или то, что от него осталось, она с радостью передала государству. Неважно, что большую его часть умыкнул Ратобор — его проблемы. Хорошо, что об этом никто не знает. Кроме всякой нежити, которую люди не признают, да майора, который не в счёт. Ведь он только рад, что его соперник, вроде, настоящий князь, но этим действом навеки себя опозорил. А ловить этого клептомана — не её забота. А то бабулю опять умыкнут, пусть он сам дальше с этим треклятым кладом разбирается. Да и ведовского дара у неё теперь нет — чтобы найти Ратобора и призвать его к порядку. К тому же, в его присутствии она напрочь теряет боевой пыл. Может — гипноз? Да и кому потом этот клад отдать? Отобрать у одного, чтобы его расхитили другие? Хотя, наверное, такова судьба всех кладов — убийства, воровство и интриги всегда их сопровождают. Ну, его совсем! Как говорится — баба с возу, кобыле легче. Какая радость в таком наследстве? Нашла его лишь для того, чтобы потом пришлось с бабулей по чужим квартирам скитаться. А Михалапу теперь приходится к старым проделкам возвращаться, чтобы воришек распугивать. Только его от этого полу-криминала отучила…

Хотя, надо признать, Чуровы даже были рады их возвращению. Они охотно отдали под спальню Полине Степановне кабинет Богдана Тихомировича, перетащив профессорский стол на просторную лоджию, где раньше господствовала Ираида Вениаминовна, сделав из него филиал кабинета. Теперь они там к лекциям вдвоём готовились. И, казалось, их это вполне устраивало.

А Арония царствовала в зале одна.

Казалось бы, теперь-то, наконец, девушка отоспится после своих мистических приключений. Она и попыталась. Как ей показалось в полусне, все ходили по квартире на цыпочках и, шёпотом позавтракав на кухне, куда-то разбежались. Профессора, наверное, в свой институт — учить студентов уму-разуму; майор в отделение — толкать в суд дело по ювелирке и писать отчёт о кладе, найденном в огороде Саниных; неугомонная бабуля — не иначе как подалась на гастроли с бальной студией и своим балетмейстером.

В квартире стало тихо.

Но далее Арония недолго валялась на кожаном чуровском диване. Отоспаться и покайфовать ей так и не удалось, от слова — совсем. Потому что в дверь квартиры кто-то настойчиво и требовательно позвонил. Вернее, этот кто-то вообще не снимал руку с кнопки звонка. Арония, торопливо накинув халатик, бросилась её открывать — может, бабуля вернулась зачем-то, у неё ведь нет ключа…

Но за дверью стояла не бабуля, а полковник Щеглов собственной персоной. Откуда он взялся? Как узнал, где сейчас Санина квартируется?

И дальше в её жизни всё закрутилось с такой скоростью и натиском, что Арония едва успевала примениться к новым обстоятельствам. Натиск назывался — Семён Семёнович Щеглов.

Полковник, забыв её поприветствовать, сходу поставил заспанную девушку перед фактом, что ей передаётся важный государственный объект — бывшая военная часть, предназначенная для подготовки ребят. Наверное, тех, чьи имена известны лишь самым высоким чинам, облечённым особыми полномочиями. Мол, эта база, Санина, оборудована всем необходимым для обучения! И имеет немереную прилегающую территорию, плавно переходящую в охраняемый природный заповедник.

— Зачем передавать? — промямлила ещё не совсем проснувшаяся девушка.

— А я не сказал? Там будет школа для юных пластунов! Её кодовое название — БНП! То есть — База «Невидимый пластун»! Что тут непонятного? — громогласно объявил Щеглов эту тайну на всю лестничную площадку.

Действительно! Что тут непонятного? Но кто её спросил? Согласия на передачу себе некоего военного объекта Арония не давала! Об этом она и попыталась сипло сказать, что-то возразить, но тщетно. Щеглов оборвал её, заявив:

— Санина! Не выпендривайся! Государственная машина ждёт у подъезда! А начальство, которое её прислало — заждалось тебя в своём кабинете! Собирайся!

И ушел — только ботинки по лестнице застучали.

И лишь тут Арония сообразила, что стоит посреди прихожки в почти распахнутом халатике, открывающем все подробности девичьей красоты, едва прикрытые откровенной то ли пижамой, то ли топиком. Полковник так поразил её своим неожиданным визитом и ещё более неожиданными речами, что она и себя не помнила. А тому, видать, без разницы — будь она хоть в неглиже, хоть вовсе без него. Базу под БНП отдают!

Потом была бешеная езда по городу — наверное, высокие чины заждались. Не иначе, спешили на рандеву с губернатором или кем повыше. Затем Щеглов, не дав опомнится, втащил её в кабинет, расположенный… Ну, вы понимаете, что это за здание. Там ей — на ходу, даже не усадив за стол, похожий на футбольное поле, дали поставить подпись — под тем и этим, заключённым в папочку. Прочитать её содержание не дали — некогда, рандеву же. Но Арония, всё ж, попыталась что-то спросить у сурового чина, едва глянувшего на неё. Однако Щеглов тихо шикнул на неё — мол, с ума сошла, Санина? Замолкни!

И далее она в сопровождении ещё каких-то чинов — тоже облечённых властью, судя по их бесцветным глазам, и под охраной устрашающих парней в камуфляже, отправилась принимать эту самую закодированную БНП за городом. Которая ей — ну, что уж скрывать, несказанно понравилась. Это оказался целый городок — прекрасно отстроенный, изолированный от мира и идеально подходящий для подготовки юных пластунов. А, кроме того, рядом был ещё коттеджный посёлок — для преподавателей. И она — девчонка двадцати лет от роду, будет главой этого огромного улья, что ли? Уму непостижимо!

В общем, всё происходящее очень напомнило ей то, как полковник Щеглов натиском брал банду террористов. Санина и пикнуть не успела — хотя и пыталась, как в один момент стала руководителем этой самой БНП. И теперь ей предстоит делать здесь из несмышлёнышей живые боевые военные машины. А дело это — хоть и знакомое, но не простое.

Мама, дорогая!

Далее всё в её жизни ещё больше закрутилось и закучерявилось.

Арония забыла в каком дне недели живёт. Забыла б и как её звать, да не давали. Её имя звучало постоянно — и в речах, и в разных документах, причём — с отчеством. Впрочем, она ведь намеревалась стать учителем, так что отчество Арония пережила легче всего…

Далее Санина — с помощью Щеглова, конечно, азартно участвующего во всех делах БНП, укомплектовала штаты преподавателей-пестунов. И подобрала для школы учеников — это уж сама, ища их по всей стране. В основном набирала их в школах боевых искусств и секциях единоборств. Родителей — опять же, уламывал полковник Щеглов — у него получалось. Попробуй ему возрази! Попутно она вела занятия. С кем? С самими преподавателями-пестунами, которым предстояло работать в БНП. Ведь преподавать пластунятам — дело новое, незнакомое. Поэтому Аронии — попутно с решением прочих дел, пришлось открыть для них курсы. Благо, вопросы здесь могла задавать только она — армия же. И никто из этих боевых кадров, прошедших крым и рым, не спросил у Аронии Викторовны — откуда она знает всё до тонкостей о пластунских науках и техниках, которые уже больше века существуют лишь как легенда? Просто учились с её помощью эту легенду делать явью. А Арония — спасибо батьке Фоме и Проше, все эти тонкости помнила и легко демонстрировала. Какие ещё могут быть вопросы?

Голова у Аронии, если она вообще у неё была — поскольку ввязалась в такое непростое дело, шла кругом. Щеглов её на это сосватал! И теперь ни остановиться, ни задуматься ей не давал. Мало того — любая её просьба исполнялась как по мановению джина из бу… Ну, допустим, полковника Щеглова. И неких людей, очевидно, облечённых немереной властью и возможностями. Кто-то бы о таком только мечтал бы, Проша, например, а Санина…

Ну, что ж, дальше будет видно.

Арония, к слову, так и осталась без ведовского дара, который недавно с таким риском и трудностями был ею получен. Ратобор, исчезнув с кладом в неведомых пространствах, заодно и его прихватил. Наверняка, чёрный смарагд Смугляка поспособствовал этому. Ведь её ведовское имя и сила рода — её кровь, были при ней. Однако ведовские таланты Аронию покинули. Но она о своём даре и не вспоминала — некогда. Как и о чародейке Фаине. Ведь без дара Арония ей — Главе Ведовского Клана, не подведомственна. Да и Фаина человек занятой, а, может, и не человек вовсе — поди, разберись в её коронах. Чародейкины мониста и амулеты, как и тетрадочка деревенской знахарки Фроси, лежали на полке в шкафу — вместе со старыми институтскими конспектами. Не до них.

В её новых буднях главными стали умения Проши. И опыт, приобретённый им в преклонных годах во время пестования казачат-пластунят.

И, кажется, учебный процесс в БНП у Аронии наладился.

Ребятишки — хотя была и пара шустрых девчонок, подобрались способные. А база, оборудованная всем необходимым, позволяла проходить курс пластунских боевых техник ускоренно. Но сначала, конечно, был начальный этап обучения — вынужденной слепоты, жизни с повязкой на глазах. Этого не отменишь и ничем не заменишь. Тут уж никакое оборудование не поможет — или ты Проша, или Паша, не-до-пластун старого Георгия. Кое-кто из учеников — у которых не пробудился внутренний сокол, не открылся третий глаз, после него отсеялся. Лучше уж сейчас, чем потом. А далее Арония — как и батько Фома, воспитывала своих пластунят только в диалоге, общаясь с ними, как с родными детьми, и всё им объясняя. Этому же научила и остальных преподавателей.

Вот почему Проша, то есть Прасковья, так и не создала свою семью. Её семья — это братья-казаки и воспитанные ею пластуны. Им отдала она свою жизнь и таланты.

Но тут у Аронии всё складывалось по-другому.

Она вскоре вышла замуж, став женой Владислава Чурова. И взяла себе двойную фамилию: Чурова-Санина — в память об отце. Свадьбу Арония и Владислав сыграли как-то незаметно, между делом. На ней полковник Щеглов был посажённым отцом невесты, а посажённой мамой — Полина Степановна. Ей это уже привычно — становится чьей-то матерью.

Майор Чуров теперь работал в БНП инструктором по одной из военных дисциплин. Он сразу же ушёл сюда из отделения — переводом. Подпол Мерин, наверняка, был только рад этому — ведь с тех пор, как на горизонте появилась Санина со своей бомбой, работник из него стал никакой. Еле дело о ювелирке в суд передал. А начальником в отделе стал вместо него дисциплинированный Тимошенко — как и предрекала Арония.

42

Надо отметить, в Акимову хату Арония и Полина Степановна так и не вернулись. Вернее — они вернулись, но только не в хату.

Короче, поначалу Арония и бабуля пожили в квартире Чуровых — то время, пока у них пошаливали криминальные кладоискатели. И очень сдружились с хозяевами, став почти родными. А потом и действительно родными стали.

После свадьбы молодая чета Чуровых отселилась от старшего поколения — в один из коттеджей при Базе. Удобно — тут тебе и дом, и работа. Питались в общественной столовой — после кулинаровских шедевров бабули всё там казалось очень вкусным. Уборкой, стиркой и прочими бытовыми делами, а также благоустройством территории в БНП занимались специальные люди, имеющие подписку о неразглашении. База являлась секретным военным объектом, хоть и населённым детками. Странными детками, гуляющими по нему с завязанными глазами и деревянными шашками в руках.

И как-то так вышло, что окончательно раскуроченную Акимову хату — со сломанными ставнями, отпавшими дверями и упавшими шкафами, полностью снесли. А на её месте за пару месяцев воздвигли большой дом на три входа. Один предназначался для четы молодожёнов, второй — для бабули, а третий — для родителей майора Чурова. А пока молодёжь обитала в коттедже, профессора ещё больше подружились с Полиной Степановной. Они ведь ей даже ни разу не припомнили про то, как она напилась в первый вечер знакомства. За что та была им очень благодарна. И теперь Полина Степановна выращивала свои великолепные ароматные цветы на окнах всего дома. Что ж это за дом без цветов? Высадить цветы на клумбе перед домом — чтобы те цвели в снегу, она так и не решилась. Жалко эту красоту на мороз выгонять. Богдан Тихомирович и Ираида Вениаминовна тоже стали поклонниками блюд из местной кулинарии — ведь и им некогда готовить разносолы. Все то и дело ходили друг к другу — как к себе домой. Рассказывали новости — об институте, о гастролях студии, говорили о погоде, о молодожёнах. Хорошим людям ведь всегда есть о чём поговорить. Полина Степановна, честно говоря, ещё никогда не жила такой насыщенной и интересной жизнью. Она теперь поимённо знала всех студентов профессоров Чуровых, переживала о том, как они сдают зачёты и сколько было поставлено неудов. Как когда-то болела душой об артистах театра, их удачных или не очень ролях в спектаклях. Иногда к ним в гости приезжали Арония и Владислав — это был редкий праздник. Владислав баловал их шашлыками и все с удовольствием ели пиццу и суши — заказные, конечно.

Возникает резонный вопрос — на какие доходы были построены эти хоромы? Уж, не на компенсацию ли, полученную за клад? Ведь не зря говорят: то, что построено на кровавом золоте, долго не простоит. Но, нет, дом был построен на вполне нормальные деньги.

Во-первых — как и предполагал мудрый музейный работник Иезекииль Натанович, ювелирные изделия, обнаруженные в сундуке на огороде Саниных, особой исторической ценности не представляли. Они были поддельными.

Во-вторых — хотя найденные цацки и пролежали под корнями вишни не менее сотни лет, они были — неведомо как, изготовлены из драгоценностей, выращенные с помощью современных нано-технологий. Чертовщина какая-то!

В-третьих. Однако оказалось, что эти фальшивые колье и кольца отличались невероятно тонкой работой. И были точной копией неких царских украшений давно и загадочно утерянных. Опять чертовщина!

Потому — в-четвёртых, все эти находки из огородного клада Саниных авторитетными экспертами были бережно переданы в столичный музей — для экспозиции, посвящённой царской династии.

И, в-пятых. Саниным, несмотря на поддельность вещиц из их клада, была начислена неплохая компенсация — около полумиллиона рублей. Немалую долю которой составила стоимость кованого сундука, на который поначалу никто не обратил внимания. Он был изготовлен из неизвестного лёгкого металла и передан учёным для изучения.

В общем — чертовщина на чертовщине.

Кстати, возраст сундука оказался невероятным — около пяти тысяч лет, а может и более. Ведь у археологов до сих пор нет точных методов для определения возраста их находок. Так что — и десятки тысяч лет могли случайно утерять. А ещё говорят, что археологи и на миллион лет иногда ошибаются. Но это — тс-с, тайна.

И, в-шестых, вся эта компенсация — до копеечки, была передана Саниными в один известный Детский фонд.

Полина Степановна одобрила этот благотворительный шаг. Пусть эти деньги достанутся детям! Вон она только подумала взять себе изумруды с кабошоном из клада, а разбойники уже весь им дом перевернули. Чур, меня!

Так что дом на Профсоюзной строился на нормальные деньги. Не на кладбищенс…, то есть — не на кладовые… В общем — на нормальные.

Строили по договорённости: от Саниных — участок, где раньше стояла закоренелая Акимова хата, а от Чуровых — деньги, вырученные от продажи их четырёхкомнатной квартиры. От Щеглова… Причём тут полковник, скажете? А при том, что в расходах на строительство смело можно обозначить и третью часть — это работа строителей. И к ней хорошо приложил свою руку вездесущий полковник — посажённый отец невесты. Он и риелторов для Чуровых нашёл — чтоб без обмана было, и строительный процесс организовал. Ведь Аронии и Владиславу — с их загадочным, то есть, закодированным БНП, некогда. Профессора в этих делах — чисто дети. А Полина Степановна… Она ведь танцевала, блистая на сцене. Этих профессоров с бабулями так легко обмануть. А Щеглов… Он как-то умудрялся быть в курсе всего и одновременно находиться в нескольких местах. Риелторы были — как шёлковые и взяли за свои услуги минимум. Похоже, было, что они рады, что вообще живыми ушли. Ну а дом Чуровых, похоже, строила вовсе не раскрученная строительная фирма — как Щеглов говорил, а самый обычный стройбат. Причём — почти бесплатно. Потому что никакая четырёхкомнатная квартира не способна вырасти в такущий домище. Ну, да ладно — что выросло, то выросло.

А как же иначе? Надо было строиться. Ведь молодой семье нужны просторные хоромы — чтобы было куда расти. Хата совсем развалилась. Не в квартире ж всем жить, где профессора уже парами на лоджиях обитают? Так и вышло — теперь семья, и вправду, растёт: молодая чета Чуровых в скором времени ждёт прибавления. Они уже и имя дочке придумали — Арсения.

Старшее поколение поначалу намеревалось взять внучку на воспитание. Арония же не может на долго осесть в декретном отпуске, бросив на произвол судьбы своих пластунят. Поэтому сказала — наймёт дочке нянек. Бабушки и дедушки сопротивлялись — мол, зачем няньки, когда есть мы? Но, Арония и Владислав так рассудили: вряд ли профессоров Чуровых учебный процесс выпустит из своих расписаний, а Полину Степановну — её расписанные на год гастроли с бальной студией. Где она солистка. Поэтому и остановились на первом варианте — на официальной няне для ребёнка.

Арония иногда задумывалась — больше ночью, когда никто её не теребил по имени-отчеству. Унаследует ли у её дочь ведовской дар? Ежели он матери совсем не проявляется. Скорее всего — нет. Что ж, значит — не судьба. Жила же Арония без дара, будучи Ларой — и вполне себе прекрасно. А теперь вот — хоть она и Арония, но опять дара нет. И не сказать, что жизнь её стала уныла и скучна без оборотней и магов.

В общем — как будет, так и будет.

Кстати, домовой всё так же живёт при Аронии. Вернее — при её новом доме.

Михалап охотно перебрался из порушенной Акимовой хаты на его чердак. Арония лично — с трудом выбрав на это время, переселила его туда из своей косметички по всем ведовским канонам. Ведь пока строился новый дом, он в ней кантовался. А чего ж? В энтой косма-тичке он и на Мальдивы мотался, а потом — на лесну поляну. Из хаты он в неё прихватил и зерцало-портал бабки Апраксии. Мало ли — вдруг понадобиться. Моря-то он так и не видал. Оклунок со струментами тожеть бал при нём в косма-тичке. В ем он сховал и укладочки с одёжей — жаль, куфайку Акимову и штаны стёганы пришлося выкинуть, но кирзовы сапоги осталися, всё жа — им сносу нет. И сундучок с царскими монетами тута был. Особливо Явдохин золотой был домовому дорог — как память, что он Явдоху пленил — за хвост, и смертоубивства в хате не допустил, как и обещался Акиму. Да и теперя его хата вовсе не пропала — эвон какой домина на её месте стоит! Нет бы — сыны Белоглазы такой смайстрячили! Та где уж им! На машинёшки да на кредиты всё дедово гнездо спустили!

А Михалап на чердаке этого нового дома зажил по енеральски!

Ён ить у него не хужей, чем хоромы племянника Кузёхи! Пол под им дощатый — на паркет он несогласный был, не живут уважаемы домовики в паркетах! И лежанка у него имеется — пущай она от обчего отополения греется, но сделана быдто бы настояща русска печь! И радио тутож бубонит ему — новостя шлёт. Телевизера он не захотел — неча глаза портить из-за всякого вранья! Жаль, про Мальн-дивы и други райски места в радиве ре-хламы нету. Да и пущай — токо душу травить! И тутож столик у него стоит — с лектро-чайником та с чашками, што от сервизов недобитых. Так домовикам положено — не новые.

Во, как!

У него на чердаке ить дажеть лучшей, чем у енерала живётца! У того — служба, а у него — одно довольство! Он здеся главный — за порядком в такущем домище следит! За ентой, как её — губернаткой Сонькой, шо пыль вытирает раз в неделю. Ничо так, чисто у ей. Ему сюда и плюшек справно волокут — раз в пару дней. Ста… Полинка самолично с молоком сюды их вечерком тащщит. На мисочке. Арония ей про то наказ дала — мол, ето всё коту, што на чердаке мышей ловит. Та ей верит, тащщит. Хучь Михалап, наоборот, одну мышу от скуки себе завёл — плюшками подкармливат. И от скуки ж — для окончательной Полькиной веры, пару раз ей показался — видом с кота. Она опосля Чуровым сказывала — мол, на чердаке у нас котяра живёт. Рыжий такой, да толстенный! Глаза — во, уши с кисточками!

Про кисточки — враньё. А што толстый, так это от довольствия.

Куды делся Хранитель Калина? А кто ж его знает? Михалап и сам удивлялся. С того дня, как сундук с изумрудьями государству уволокли, Калину здеся больше никто не видал. Наверное, напросился к тем, кто наверху. Взяли его, похоже. На справление.

А тут на днях в дому такое случилося, что незнамо как его и понять.

Михалап только ахал, сидя у себя на тёплой лежанке и прислушиваясь к тому, что внизу творится. И кисточками на ушах от вдивленья шевелил. Наростил домовой эти кисточки, будь они неладны. Надо ж Полинкиным сторьям сответствать.

А как не шевелить: деньги, чо ль, Полинке пришли, або хоромы свалились ей, або имечко ей подменили — поди, пойми! На Боню. И от кого это всё — неведомо! В обчем, гумага нижним жильцам пришла — оченно непонятная. Вроде — с Московии, што ль…

43

А дело было так.

В один весенний вечер на Профсоюзной отмечали день рождения Полины Степановны.

Молодые Чуровы приехали поврозь. Владислав вышел по пути из машины — за цветами, и обещал вскоре на такси подъехать. А Арония порулила дальше, надеясь, что на рынке найдутся гиацинты или, на худой конец — сирень. Их именинница очень любила. А за весь день не было ни минутки, чтобы купить букет.

Людей в домище на Профсоюзной сегодня собралось немного — это был почти семейный праздник. Зато в бальной студии Полина Степановна отметила это событие очень широко — вчера накрыла в ДК большой стол для танцорок. Напелись, наплясались. Тут было лишь несколько человек, но угощение не хуже — еду Арония тоже заказала в ресторане.

Свой возраст именинница кокетливо скрывала. А на заказном торте, стоящем в центре стола, было просто написано: «С юбилеем!» Поэтому всё так и поздравляли, как на торте — с юбилеем! Профессора Чуровы предполагали, что Полине Степановне стукнуло шестьдесят, однако её тайну не выдавали. Ведь выглядела именинница в этот день прекрасно… ну, то есть — красиво. На ней было красное шикарное платье — бальное, с фижмами, и красные же туфли. Причёска — как у царицы Тамары. Хотя, кто его знает, какие причёски были у Тамары, но наверняка одна из них была очень похожа на бабулину — смотрелась она просто царственно. Всё вверх, вверх и потом загогулина. Царица Тама…, то есть — Полина Степановна просто сияла от счастья. Что не удивительно: сегодня впервые в компании Чуровых-Саниных присутствовал и руководитель её бальной студии — бывший известный балерун. Он оказался очень милым и галантным человеком, в общем — достойной парой Полине Степановне. Она его так и представляла:

— Мой друг Вадим Юрьевич!

Высокое звание!

Когда в дом с большой коробкой в руках вошла Арония — по секрету скажем, это была картина, на которой известный художник мастерски изобразил чародейкины цветы, Полина Степановна, торопливо сунув коробку в руки Вадима Юрьевича, шепнула ей:

— Арония! Выручай! Там какое-то странное письмо мне пришло. Я ничего в нём не поняла. Может адресата перепутали? Глянешь? Оно в кухне — на шкафчике.

Чуров, удачно прикупивший гиацинты и торжественно вручивший их ахнувшей имениннице, именно там и нашёл Аронию — стоящую посреди кухни среди укутанных кастрюль и запасных тарелочек. И с ошеломлённым лицом изучающей какие-то бумажки. Учитывая интересное её положение, такое лицо его жене было противопоказанно.

— Что это у тебя? — спросил Владислав, осторожно вынимая из её рук опасные бумажки. — Дай сюда!

— Там пишут, что моя бабуля — не бабуля, а графиня Полина Бонэ-Кудеярова. И что ей принадлежит старинный особняк в Москве, построенный архитектором Гельрихом и являющийся исторической ценностью. И что какое-то частное лицо, пожелавшее остаться неизвестным, предлагает ей за него огромные деньги.

— Полина Бонэ да ещё Кудеярова? Ты ничего не путаешь? — удивился Чуров.

— Вот и бабуля решила, что тут ошибка. Но ошибки нет — она выросла в детском доме! И, скорее всего, она из рода Бонэ-Кудеяровых. Ведь прежде, чем писать такие письма и отдавать огромные особняки, люди должны были всё сто раз перепроверить! — растеряно проговорила Арония. — Скорее вчего, она законная наследница графского имущества! Но в письме указана такая оценочная стоимость этого особняка, что мне как-то нехорошо…

И Арония — будто только сейчас осознав, как ей нехорошо, попятилась и села в бабулино кресло. То самое, из Акимовой хаты, в котором так любила вязать Полина Степановна и за которым прятался один крысёнок-оборотень. Арония сохранила этот раритет, отреставрировав его в мастерской.

Владислав, плеснув в стакан минеральной воды, подал его жене.

— Ты не волнуйся, солнышко, разберёмся! — пообещал он.

И стал вертеть в руках отобранные у жены бумажки.

Но то ли у него после уличного солнца в глазах рябило, то ли текст документов был слишком мелок и уборист, но Чуров никак не мог одолеть эти нули, буквы и цифры. Всё путалось в какую-то белиберду.

— Вот так сюрприз! — почесал он макушку. — У вас такие именитые родственники? — удивился он.

— Жаль, до сего дня я об этом ничего не знала, — хмыкнула Арония, ставя пустой стакан на столик рядом. — А то б не пошла замуж за простого майора — принца б искала. Думаю, и бабуля тоже ничего не знала. Так прожила… Эти сумасшедшие деньги слегка запоздали.

— Сумасшедшие? Да что там за сумма? — озадачился Чуров и, прищурившись, снова всмотрелся в бумаги…

М-да! Что-то у него со зрением, наверное. Надо меньше за компьютером сидеть, а, может, уже пора и очки заказывать…

— Там написано: два с половиной миллиарда рублей! — вздохнув, сказала Арония из кресла. — Или… сколько это в долларах?

— Не может быть! Может — миллионов?

Владислав потёр глаза и сумма — указанная и цифрами, и прописью, наконец, проявилась. И была именно той, которую назвала Арония…

— Моя родословная для меня всегда была большим ребусом, — задумчиво говорила та, потирая поясницу. — Не знаю, можно ли её когда-нибудь разгадать. Моя родня с маминой стороны, не к ночи будь помянуты, жили во дворцах и в золоте купались. Но я лучше уж буду есть с деревянной тарелки… — пробормотала она. — А тут ещё и с папиной стороны сюрприз. Может мне теперь носить фамилию: Чурова-Санина-энд-Бонэ-Кудеярова? — усмехнулась она. — Когда мы с бабулей получим компенсацию за этот московский особняк, мне будет позволено всё! Даже четверная фамилия.

Чурова, внимательно слушавшего её, вдруг осенило:

— Компенсацию? За особняк? И имя того богача, что его покупает, неизвестно? Я понял! Этот благодетель — вор и негодяй Ратобор! Это он крутит тут с ообняками! Больше некому! — воскликнул Владислав. — Таким хитрым путём он возвращает тебе половину клада! Которая принадлежала твоей матери Арине! Только не пойму, кого он любит? Тебя или её! — зло стукнул он пладонью +о столу, на котором с грохотом подпрыгнули кастрюльки и плошки. — Даже вот графский титул подарил!

— А посуда причём! Её зачем бить? — хмыкнцла Арония. — Да и я тоже не причём! Бабуле документы прислали! Это она — Бонэ-Кудеярова! Я — Санина, а теперь вот ещё и Чурова.

— Он наверняка знает, что ты теперь под подпиской, — отмахнулся захваченный своим озарением Чуров. — Тебе нельзя получать такие деньги от кого бы то ни было! Тем более — от неизвестных людей. Кроме того, фамилии твоих матери и отца известны, а бабуля — детдомовская. Вот он и шлёт компенсацию Полине Степановне! У неё ведь кроме тебя никого нет!

— Почему же? — усмехнулась Арония. — А её балетмейстер? Возьмёт и оформит с ним брак, сделав его наследником!

— Тут такие деньги, что всем балетмейстерам хватит! Два с половиной миллиарда рублей! — покачал головой Чуров. — Неужели те цацки в сундуке так дорого стоили?

— Конечно! Там были какие-то скипетры и подвески, похоже — фараонов, хотя я в этом ничего не понимаю! Подумаешь — всего-то около тридцати миллионов долларов за такие раритеты! — пожала плечами Арония. — Я слышала, за рубежом есть виллы, которые и подороже стоят.

— Что, маловато будет? — прищурился Чуров.

— Да ну тебя! — отмахнулась та. — Если это за клад, то мне не надо ни копейки! Надо же! Я удивлена! — призналась она. — Неужели у Ратобор совесть проснулась? Два года прошло!

— Старая любовь не забывается! — хмыкнул, злясь, майор. — Совесть проснулась? Думаешь, она у него есть?

Арония только вздохнула. Как оказалось, майор Чуров очень ревнив. И то, что она работает в мужском коллективе, постоянно раздражая мужа, создавало проблемы. А когда на горизонте опять возник Ратобор, то мрачные тучи совсем его накрыли.

— И что ты будешь делать с этими деньгами? — нахмурился Владислав.

— Я? Спроси сначала у бабули! То есть — у Полины Бонэ-Кудеяровой? — отмахнулась Арония. — Может, просто порвать это письмо? — задумалась она. — Бабуля ведь так и не поняла, кому оно и насчёт чего. Ещё удар хватит от такого количества нолей!

— Это, конечно, выход, но очень неразумный, — покачал головой Чуров. — Пришлют новое письмо… Бонэ-Кудеяровой.

— Тогда надо отказаться от особняка! — заявила Арония.

— Тогда Ратобор его не купит и останется при деньгах. Он уже обобрал наше государство, а ты хочешь чтобы маг и дальше богател на ворованнмм? Думаю, он только будет рад такому твоему решению! И будет считать, что рассчитался с тобой — пытался, мол, да ничего не вышло.

Арония, упрямо выдвинув подбородок, молчала.

— Эх ты, математик! — усмехнулся Владислав. — За эти фальшивки, которые Ратобор тебе оставил, ты получила мизер — как говорит твой домовой Михалап. А теперь он возвращает тебе реальные деньги за настоящие драгоценности! Правда, я так и не смог понять — почему этот вор так поступает? Может, помирать собрался и покупает себе вход в рай? — ехидно проговорил он. — Спонсор африканский! Зачем тебе отказываться от миллиардов? Сдай эти деньги опять в Детский Фонд! Пусть Ратобор и не надеется, что ты вернёшь их ему! — сердито заявил Чуров.

Хотя, с чего он взял, что маг на это надеялся? Ведь не указал же он своё имя в документах.

— А ведь верно! — спохватилась Арония. — Знаешь, Владислав, я раньше не верила, что беременность живота притупляет мозги, но, наверное, так и есть! Я отдам эти деньги в Детский фонд! В прошлый раз они отчитались передо мной за каждую копейку. Но что такое для них — полмиллиона? На одну операцию, да и то не на каждую хватит. А эти деньги многим помогут! Так и сделаю! Думаю, бабуля согласится, когда узнает, что это снова за клад. Или снова применю гипноз, — усмехнулась она. — А то, как ей объяснить, откуда взялись новые сокровища? Да уж — врать только начни, потом не остановишься!

— Вот и умница! — бережно обнял её Владислав, — Если у него совесть проснулась, то у нас — нет! Не отдадим ему ничего!

— Согласна! Ты иди, Владислав — там Щеглов должен подъехать, займёшь его! А я тут ещё немного посижу, — сказала Арония, снова потирая поясницу.

— Да, да, солнышко. Отдохни! — кивнул Чуров и вышел из кухни.

Письмо оставил на подоконнике.

Арония переосмысливала поступки Ратобора.

Он не вор? А благородный разбойник? Сколько же он тогда передал Монифе? Если два с половиной миллиарда — стоимость половины клада, то десять процентов от них, это… Её беременный живот никак не давал голове быстро соображать. Двести пятьдесят миллионов, что ли? А, это же Африка, там доллары в ходу. Это… около трёх миллионов долларов. Для Африки очень даже ничего — всех расселить, детей и внуков наукам выучить. Впрочем, какое ей дело до Смугляка, похитителя старушек? Что она скажет Щеглову, когда тот узнает, что Санина, руководитель БНП, из графского рода? Что скажут те, что сидят в высоких кабинетах? У Бонэ-Кудеяровых могут быть родственники за границей. Её увольнение могут совместить с уходом в декретный отпуск. Но кто же ещё сможет восстановить пластунские техники, кроме неё? Нет таких.

Уходить из школы пластунят она не хотела. Работа ей нравилась, а возможности, предоставляемые БНП, вдохновляли. Что будет дальше?

Михалап, сидя на чердаке на своей тёплой лежанке — имелся индивидуальный подогрев, не решался рухнуть вниз с потолка и нарушить одиночество Аронии. Что он ей скажет? Чтоб взяла себе енти мильярды? Он бы взял. В царски золотые монеты перевёл бы, чтоб кучней ложились, и — в сундучок. Аль в ачейку банковску — щас тама фсё кладут. Хай тама, места не пролежат! А она — больным дитятам? То не её забота, чужих деток колыхать! Значитца таков урок родителям и душам, вселённым в их потомство. Но она ить слухать не станет…

И тут Михалап почуял магическу силу, да ещё какую — силищу! Глянув вниз, скрозь три потолка, он увидал… Ратобора, стоящего посреди кухни. Никак сызнова к Аронии явился — уговаривать мильярды взять себе! А чо — дело!

Хорошо, что Арония сидела в кресле. А то б рухнула на пол. В её положении это делать нежелательно.

А Ратобор, улыбаясь голливудской улыбкой, сказал ей:

— Ну, здравствуй, дорогая! Рад тебя видеть!

Как всегда, одет был с иголочки. Но на этот раз не в белом, а костюме горчичного цвета, чёрном свитере и чёрных лаковых туфлях. На руке — перстень. Один, но какой-то чёрный камень сверкал в нём так, будто их было десять.

— Ты? — удивилась Арония. — Что ты там ещё затеял с особняками?

— А что ещё прикажешь делать, если все покупатели на раритеты живут за границей России? Перевод долларов через неё тоже ограничен смешными суммами. А ту ещё твои БНП и подписки. Что бы сказал Щеглов и его покровители, узнав, что тебе оттуда, — указал маг куда-то в сторону, — приходят миллиарды? Боюсь представить. Кстати, Полина Степановна действительно потомственная графиня, тут я ничего не изобретал. Особняк, который принадлежал её предкам, покупаю через одну подставную фирму, которая вскоре обанкротится. Так что всё будет шито-крыто. А документы о своём дворянстве Полина Степановна на полном праве может забрать в Москве. Юристы всё собрали в папочку — каждая бумажка подлинная.

— Как те драгоценности, что остались лежать в сундуке? После того, как ты его опустошил, — хмыкнула Арония.

— А что мне оставалось делать? — пожал плечами маг. — Майор нагнал полицию, эксперта, поставил в известность Мерина. Не мог же я оставить им пустой клад? Да и вам кое-что перепало. А копии… — вздохнул он. — Я подготовил их для Гохрана, хотел подменить там кое-что. Никто бы и не заметил. А мне деньги нужны были — выкупить одну вещицу.

— На всё-то у тебя объяснение есть! — усмехнулась Арония. — И такие разумные. А ничего, что все тут тебя проклинали — Калина, Михалап, Чуров, я. Хорошо, бабуля приняла всё за чистую монету. Вернее… Ну, неважно. Я считала, что ты всех обманул, обворовал, обмишурил…

— Я это прогнозировал! — отмахнулся маг. — Но уж лучше считаться клептоманом, чем дураком, — усмехнулся он, подмигнув ей зелёным глазом. — Свои размышления я вам изложил, никто не внял. Да и не всё ли тебе равно было, сколько отдать в Фонд? Ведь сейчас я рассчитываюсь с тобой реальными суммами. Потому что не хотел, чтобы это были копейки, которые назначат ваши эксперты. И чтобы на раритетах наживались…

— Другие? — перебила его Арония.

— Да! На моих раритетах! Я и Арина с риском для жизни их добыли, используя тайные знания их закопали, рисковали, что кто-то до них доберётся. Оставили на чёрный день. Который длился сотню лет… — вздохнул он. — Почему бонусы за это должны достаться другим? Каким-то прохиндеям. Майору легко рассуждать — его дело, сторона. Впрочем, о чём это я?

— Да, что ты хотел, Ратобор? Зачем пришёл? Не всё ли тебе равно, куда пойдут эти миллиарды? — заявила Арония. — Отдал долг, что ж, спасибо. Дальше я сама разберусь.

— Хотел попытаться тебя вразумить, но вижу, что это бесполезно. Ты — жена майора! — усмехнулся он.

— Не смей! — нахмурилась та.

— Всё, всё! — поднял руки маг. — Замолкаю! Просто хотел ещё раз взглянуть на… дочь Арины. Которая так на неё похожа. Внешне. Кстати, дорогая, а почему ты сама вынашиваешь своего ребёнка? — покосился он на её живот. — При твоей непростой должности это слишком хлопотно. Наука уже ушла далеко вперёд. Можно было взять суррогатную мать.

Арония сурово на него глянула.

— Не твоё дело! А тебе так нравятся суррогаты? Фальшивые колье, суррогатные дети, чужие фамилии? А у меня будет только моя дочь! — гордо заявила она. — Никаких счуррогатов! Кстати, объясни мне — куда делся мой родовой дар? И смогу ли я передать его моей не-суррогатной дочери? Зачем ты его забрал?

— Клептоман? — рассмеялся маг. — Не волнуйся, дорогая, тебе это вредно! Дар остался при тебе и в любом случае он передался б твоей дочери — вместе с ведовскими генами. Просто я временно его заблокировал. Заметь — не украл, не унёс, не лишил тебя этого счастья! Отчасти я и пришёл сюда за тем, чтобы его разблокировать. Ведь ты уже не натворишь глупостей, пытаясь отнять у меня раритеты. Этот похищенный у твоего государственного майора клад! Оставить вам его было бы очень неразумно! Извини, что реализовать раритеты быстро не удалось, — развёл он руками. — Товар штучный — закрытые частные аукционы, тайные агенты-реализаторы, длительная экспертиза. Это нтребует времени! А те, кто покупает такие вещи — не любят огласки. — Арония, слушая его и понимая, что он прав, примиряюще кивнула. — Да, о твоём даре! — спохватился маг. — Не знаю, как это делает мой смарагд, но мне достаточно будет просто до тебя дотронуться. Ты не против?

— Нет! — ответила Арония, не задумываясь.

Ей очень хотелось вернуть то, чем владела по праву рода. Нужно оно ей или нет — она сама решает.

— На твоей право руке с некоторых пор появилась родинка — в виде кляксы. Он её уберёт — и всё будет в порядке, — заявил Ратобор.

Арония вытянула вперёд руку — на которой действительно два года назад возникло небольшое родимое пятно в виде кляксы, Ратобор дотронулся до него… Перстнем, что так сверкал на его руке. Оказывается так теперь выглядел смарагд.

И затем Ратобор исчез, растворился в воздухе, даже не попрощавшись…

Арония этого не заметила. Она вдруг почувствовала всё, что её окружало: наверху, на чердаке подслушивал их разговор домовой; за стеной находились люди, мысли которых она слышала, будто громкий разговор; по улице мимо дома шла цыганка, таща за руку девчонку лет десяти, и с любопытством смотрела на их ярко освещённый дом. У девчонки дар ясновиденья…

Арония, приходя в себя, осмотрелась.

Так, пора снова контролировать свой дар, а то выплеснулся, будто шампанское из долго запечатанной бутылки! И где Ратобор? Может, он ей почудился? Может она просто уснула нечаяно? Но нет, вот — правая рука и на ней больше нет родинки-кляксы.

И её дар к ней вернулся! Он очень поможет ей в работе! Сидя в своём кабинете на пятом этаже, она теперь будет знать всё, что происходит на территории БНП! Будет слышать и видеть то, что сокрыто…

А особняк надо продавать.

И создавать собственный Детский Фонд. А людей и других спонсоров она найдёт. Или, как говорит Михалап — создаст гильдию честных купчин.

Арония встала и её тело вдруг пронзила боль…

В эту ночь у Аронии и Владислава родилась дочь — Арсения.