Двойник короля 18

Глава 3

Все джунгары, которые вышли с генералом и тварью, повернулись в мою сторону. Мозг уже искал варианты исходов и дальнейших действий. Секунды превратились в тягучую смолу — медленные, вязкие. Я внутренне оценивал ситуацию. Холодный, расчётливый взгляд фиксировал детали.

Трое слева — ближайшие: тяжёлое вооружение, доспехи из кожи, мечи наготове. Двое позади генерала — лучники: стрелы ещё в колчанах, но пальцы уже подрагивают в готовности. Сам генерал — массивный, грузный, с глазами-щёлками. Нижняя губа выпячена, во взгляде — презрение. А рядом с ним… тварь.

В этом теле мои истинные способности сильно ограничены: теневой шаг, магия, да и всё остальное. Только пространственное кольцо и монстры могут в крайнем случае помочь. Твою сучью душу! Ко мне идут.

Ладони мгновенно стали влажными — не от страха, от концентрации. Пульс участился, но дыхание я сохранял ровным.

«Старик! — позвал монгола. Внутренний голос прозвучал уверенно, ни намёка на тревогу. — У нас тут немного нештатная ситуация».

Диск внутри запульсировал сильнее.

«Что, человек, ты решил? — задал вопрос хан. — Поможешь мне с Цэрэн?»

Голос звучал напряжённо. Имя сестры сорвалось с его уст как проклятие. Старая вражда, древняя ненависть чувствовались в каждом слоге. Брат и сестра — оба мертвы, оба не нашли покоя и вот теперь снова сошлись через столетия.

«Считай, что да… Мне стало жалко твой народ, твою землю!» — выдал я высокопарную тираду.

Даже в кризисной ситуации нельзя показывать слабость. Не с такой тварью, как дух великого хана.

Монголы тем временем приближались. Их кожаные доспехи поскрипывали, оружие позвякивало. Шаги — тяжёлые, уверенные.

Я стоял и не двигался. Ноги слегка расставлены, вес распределён равномерно. Готов сорваться в любой момент — вперёд, назад, в сторону. Руки опущены, но пальцы чуть согнуты, до пространственного кольца — доля секунды. Одна проблема: тело, которое я занял, слабое, есть травмы.

«Я тебе не верю, чужак! — хмыкнул мужик. — Ты хочешь власти! Я это чувствую, долго прожил и много видел».

Диск внутри меня запульсировал сильнее — Тимучин волновался.

«Слушай! — сдержал желание высказать всё, что я сейчас думаю. Горло сжалось от гнева, но проглотил ругательства. Не время для эмоций. — Как уже сказал, у нас тут обострение ситуации. Твоя сестрёнка что-то почувствовала… Тебя. И сейчас я пойду к ней».

Диск в ответ запульсировал ещё сильнее.

Монголы уже были рядом. Мышцы напряглись сами собой, инстинкт самосохранения кричал об опасности. В следующую секунду меня кто-то схватил за руку. Пальцы впились в предплечье до боли, рывок — грубый, нетерпеливый.

— Пойдём, воин, тебя хотят видеть! — сказали мне и потянули.

Дыхание, пульс, мимика — контролировал всё. Ни капли волнения или чего-то, что могло бы меня выдать. Сердце колотилось в груди, но внешне я оставался спокоен: лицо — бесстрастная маска, взгляд — прямой, уверенный. Кое-как шаркая ногой, направился за монголами.

Мы подошли к генералу и суке. Я оценивал расстояние до них: пятнадцать шагов… десять… пять… И вот теперь — лицом к лицу. Рух — всё такая же бледная, неестественная, с глазами, в которых плескалась тьма веков.

Поклонился, повторил жесты, которые делали остальные. Поклон — не глубокий, но достаточный, чтобы не оскорбить, при этом не показать излишнего подобострастия. Жесты — точная копия того, что делали другие. В общем, имитация уважения без тени искренности.

— Ты! — указал на меня генерал. Палец — толстый, с обломанным ногтем, глаза — прищуренные, оценивающие. — Что делаешь?

— Я? — пришло время изобразить волнение и испуг.

Глаза чуть расширил, брови приподнял. Точно выверенная игра: растерянность, но не паника, замешательство, но не ужас. Пот на лбу — естественная реакция, которую я не пытался скрыть. Пусть видит нервозность, пусть думает, что я боюсь.

«Сука, и что делало это тело? Кормило русского? Мимо проходило?» — в голове лихорадочно прокручивал варианты ответов — простые, правдоподобные объяснения, но не успел произнести ни слова.

— Подойди! — приказала рух. Голос звучал, словно лёд по коже, — низкий, с вибрирующими обертонами.

Проглотил. Давай, великий хан, включайся в нашу борьбу!.. Диск внутри пульсировал, а тварь улыбалась.

Сделал несколько шагов. Мышцы напрягались сильнее, чем требовалось для простой ходьбы. Словно я шёл не по земле, а по колено в воде. Ужев полуметре от неё. Возле меня разошлись монголы, образовался круг: я в центре, рух передо мной, остальные — безмолвные зрители.

Тело дёрнулось. Ощутил боль в груди — резкая, пронзительная, словно раскалённое лезвие вошло под рёбра. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. На миг, всего на миг сознание поплыло, затуманилось.

Я перевёл взгляд. Какого?.. У твари в руках было сердце. Бьющееся! Моё, точнее, монгола. Убила? Не понял сразу, что произошло. Мозг отказывался воспринимать увиденное. Сердце, вырванное из груди, ещё пульсирующее, истекающее кровью, — в её тонких бледных пальцах.

Диск замерцал сильнее — ярко, лихорадочно, бешено. Волны энергии прокатывались по телу. Хреново… Плевать! Дотронулся до него ментальным усилием. Вспышка — ослепительно-яркая, как взрыв солнца. Мир исчез в белом сиянии.

И тут моя душа… просто появилась рядом с телом монгола, а его — вернулась назад.

Я увидел тело руха. Внутри твари была… сущность? Словно молоко, которое заполняло сосуд, и оно выглядело мерзким — белёсая масса, пульсирующая, живая. Не жидкость, а нечто среднее между жидкостью и газом. Оно перетекало, меняло форму, заполняло каждый уголок тела женщины.

И вот рух начала поглощать душу монгола. Она… пила её. Нет, не пила — всасывала, втягивала, чавкала. Бледная субстанция внутри твари становилась ярче, плотнее с каждым мгновением поглощения. Душа монгола растворялась, исчезала, превращалась в часть этой мерзости.

А я… Меня потянуло куда-то. Сильный поток, неодолимый, как течение горной реки, вырвал и унёс отсюда. Калейдоскоп ярких вспышек перед взором, осколки реальности — несвязанные, хаотичные. Вот лагерь, палатки, какие-то воины, духи — всё мелькало. Слишком быстро, чтобы уловить детали, слишком ярко, чтобы различить формы.

Раз, и я в своём теле, словно молнией ударило. Разряд — от макушки до пят. Каждый нерв, каждая мышца, каждая клетка вспыхнула болью — короткой, острой, прошивающей насквозь.

Миска с моих коленей упала на солому, раздался глухой стук дерева о землю. Брызги каши разлетелись вокруг. Мышцы скрутило, судорога — короткая, но сильная. Всё тело выгнулось дугой, а потом обмякло.

Тут же проверил: правая рука движется, левая — тоже, ноги подчиняются командам мозга. Голова — ясная, хоть и пульсирующая от боли. Никаких повреждений, душа, источник, тело — всё на месте.

Пространственное кольцо, монстры, рух-статуя, диск, мои девочки… Перебирал своё имущество, словно скупец — сокровища. Всё здесь, всё со мной. Ничего не пропало.

В палатку зашли монголы. Их было двое — молодые, настороженные. Оружие наготове — ладони на рукоятях мечей, глаза — подозрительные, изучающие. Увидели меня с перевёрнутой миской еды и почему-то сплюнули. Что за манера? Суеверие? Примета? Или просто выражение презрения к пленнику?

Выдохнул, успокоил сердце и выровнял дыхание. Медленно, глубоко: один вдох, выдох, ещё один. Пульс замедлился, мышцы расслабились, мысли прояснились.

— Какого чёрта сейчас произошло? — спросил сам себя.

Это ж нужно было так… Прийти в момент, когда тварь вышла, да ещё и меня заметила. Почему-то показалось, что она меня почувствовала. Или братишку своего?

«Ты жив, чужак? — спросил хан. — Я спрятал твою душу от её взора!»

Голос Тимучина звучал устало, но с нотками гордости. Он говорил, как воин после тяжёлого, но успешного боя. Действительно что-то сделал? Или просто приписывает себе заслугу, чтобы повысить свою ценность в моих глазах? Не знаю, насколько это правда, но, похоже, что-то ручной дух всё-таки делал. Выбора нет, верить или не верить. Я нахожусь на вражеской территории, в клетке, в окружении врагов.

Сложил все элементы в картинку, мозг работал чётко, методично. Она могла почувствовать меня и попыталась убить, но получила душу монгола. Допустим. Либо всё-таки просто что-то напрягло, и тварь решила проверить. Тоже вариант. Но зачем поглотила душу монгола? Зачем вырвала сердце? Жест не просто жестокий, а ритуальный. И тут пришло осознание…

Слова шаманки вспыхнули в голове, как строка из полузабытой песни, внезапно всплывшая в памяти. Духи… Они истончаются. Рух тоже имеет эту слабость? Ему нужно питаться, чтобы продолжать жить в теле, которое занято?

Да, это имеет смысл. Тварь питается душами, вытягивает жизненную силу из живых существ. Вот почему она вырвала сердце — символ жизни, вот почему поглотила душу монгола — ей нужна была энергия.

«Тимучин! — позвал хана. — Я согласен помочь тебе с сестрой, если ты поделишься со мной знаниями, силой. Даже постараюсь остановить войну между монголами и джунгарами».

Торговался, как купец на рынке, выставлял условия, повышал ставки. Но это было необходимо: нельзя показывать заинтересованность даже перед союзником. Особенно перед союзником, который ещё вчера был врагом.

«Принеси клятву души!» — потребовал хан.

Голос духа звучал настойчиво, но в нём не было агрессии. Скорее, нетерпение. Как у человека, который видит долгожданную цель и не может больше ждать.

«Души?» — уточнил я.

Мне объяснили, что, в отличие от клятвы крови, её нельзя нарушить. Именно она была раньше основной. Во всяком случае, когда Тимучин жил. Клятва крови появилась потом и была создана магами для магов.

Слушал внимательно, ведь это именно то, что я искал. Клятва, связь, которую не разорвать, не обойти, — то, что позволит полностью положиться на близких мне людей. Нужно понять, как она работает, и потом использовать на своих. Дух объяснял это, а я мысленно конспектировал каждое слово, каждую деталь, каждый нюанс. Такое знание — бесценно, такая информация равносильна обретению новой силы.

Удивительно универсальная вещь, потому что она может быть принесена и обычным человеком. Странно, почему про неё забыли? Ещё один бонус в мою копилку. Внутренний хомяк радовался, его щёки надулись от новых знаний, возможностей и инструментов.

И что я сделал? Конечно же, принёс её, ведь это несложно. Нужно лишь коснуться своей души и связать с чужой. Искал тонкость или подвох и, кажется, нашёл: взять такую клятву может только шаман.

Процесс был странным, почти сюрреалистическим. Коснуться собственной души — как это описать? Словно нырнуть внутрь себя, погрузиться на глубину, о существовании которой даже не подозревал. И там встретиться с сутью, с тем, что делает тебя тобой.

Может, поэтому про неё забыли? Утрата древних знаний, утрата связи с собственной сущностью. Возможно, маги постарались? Или же мир стал слишком материальным, слишком приземлённым? Ладно. Скажем так, мы пожали руки с ханом. Всё на моих условиях, даже первый урок состоялся.

Моя душа крайне… специфическая. На ней метки уже трёх духов, тьмы и демона. Увидев её сам, я почти содрогнулся: словно карта с отметками путешественника, только каждая точка — шрам, рана, изменение.

Мне очень важно научиться её скрывать, иначе буду для сильных шаманов как красная тряпка — яркая, заметная, привлекающая внимание. Захотят заполучить. Кто откажется от такого трофея? Душа с метками духов, рухов, тьмы и демона — редкость, ценность, источник силы.

Хан рассказал мне, что делать, и я сейчас сидел тренировался. Нужно свою белую точку, во всяком случае, у меня, — так я представляю и вижу душу… Так вот, её требуется окутать кольцом энергии, которую нужно взять из души… Да уж.

Сосредоточился. Глаза закрыл, дыхание замедлил. Вот она — пульсирующая, живая, моя душа. Только не совсем белая, скорее, перламутровая, с вкраплениями других цветов. Тёмные пятна — метки духов и демона? Красноватые прожилки — след тьмы? Неважно. Главное, что я вижу её, чувствую.

Теперь взять энергию из души — как вычерпать воду из колодца, не истощив источник, — осторожно, бережно. Слишком много — и я навредил бы сам себе, слишком мало — и защита будет недостаточной.

Но это фундамент, база для сильного и защищённого шамана. Без основы никуда. Иначе я уязвим, открыт, доступен сильному шаману, который пожелает завладеть моей душой.

Вот ещё одна тонкость… Такие, как Наран, могут легко выкинуть тебя из твоего тела, хотя они не рухи. А потом способны сделать призраком и подчинить себе. Хорошо, что узнал это до встречи с ублюдками.

Возился долго, тренировался почти до самого утра. Часы текли незаметно. Внешний мир перестал существовать, только я и моя душа, только я и кольцо энергии, которое должно было стать моим щитом, защитой.

Когда лучи солнца попали через края палатки, я открыл глаза. Первый луч — золотистый, тёплый — коснулся лица. Новый день, новые возможности.

По коже стекал пот, а я улыбался. У меня вышло защитить свою душу, получилось создать кольцо энергии, барьер между сущностью и внешним миром. Теперь я в большей безопасности.

Всё это время параллельно общался со своим новым наставником. С новой способностью я смогу ещё кое-что. Что именно? Хан не говорил прямо, но намекал на возможности, которые откроются перед тем, кто умеет защищать свою душу. Контроль над другими духами? Невосприимчивость к их влиянию? Я тоже умею хитрить, чтобы получить нужную информацию. Хан не знал о моей способности покидать тело и рядом с диском оставлять чужую. Он почему-то не чувствовал это. Отлично! Даже союзники должны иметь секреты.

Задавал теоретические вопросы с разных сторон, чтобы узнать то, что мне нужно.

Когда я покидал своё тело, отправляя душу в путешествие по чужим оболочкам, моя собственная оставалась уязвимой. Пустой сосуд, ждущий, чтобы его наполнили. Любой дух, любой рух мог бы занять его, пока меня нет. И тогда… что? Я стал бы бездомным, бестелесным, скитающимся в поисках нового вместилища? Мерзкая перспектива.

Наверное, за последнее время это одна из самых важных ночей. Столько всего расспросил у хана, а он честно отвечал. Ведь в нашу клятву душ я впихнул много условий. Не просто «помогу тебе с сестрой», а целый список требований, ограничений, гарантий. Я не доверял хану полностью — лишь настолько, насколько позволяла клятва.

Выдохнул, потянулся. Мышцы заныли от долгого сидения в одной позе, суставы хрустнули, позвоночник выпрямился. Ощущение, как после долгого, глубокого сна. Тело отдохнуло, разум прояснился, душа… стала крепче, защищённее.

Но останавливаться я не собирался. Тело… Оно тоже отмечено духами, вот такой я везучий. Хотя, по словам хана, это моя награда за каждую победу. Может быть и так, но каждая метка — как маяк в темноте, как сигнальный огонь в ночи. Притягивает, манит, зовёт.

Провёл рукой по груди, словно мог ощутить эти отметины физически. Они невидимы для обычного глаза, но в духовном мире светятся, как раскалённые клейма. Тёмная метка от демона преисподней, две светлых, почти прозрачных — от Рязанова и Топорова, которые пытались захватить меня ранее. И самая свежая — от Тимучина, великого хана.

Спросил у него, и он честно ответил. Это ж надо… Рухи, суки хитрые, когда пытаются занять тело, делают метку. Мол, оболочка отличная, если что, хватайте. Как грабители клеймят дома богачей.

Внутренний хомяк в моей голове нервно бегал по колесу, пытаясь переварить всю информацию.

Хан закрыл эти метки на время от своей сестры. Теперь мне нужно освоить такой приём самому. Почему? Потому! Обожаю такой подход в обучении.

Собрался с мыслями, сосредоточился. Согласно инструкциям хана, нужно было представить своё тело как сосуд. Не просто оболочку, а живой, дышащий, пульсирующий сосуд. Затем предстоит наполнить стенки этого сосуда энергией, взятой из души, создать барьер, щит, непроницаемый для духов и рухов.

Пот выступил на лбу от напряжения. Мышцы затекли, но я не шевелился. Боялся нарушить концентрацию, потерять нить, связывающую меня с процессом защиты. Это оказалось сложнее, чем защита души. Тело больше, объёмнее, с множеством уязвимых точек — каждую нужно было закрыть, оградить, укрепить.

«Слушай… — хмыкнул я. — Ты прям молодец! Давно я не встречал таких хитрых правителей. Достаточно умён и как всё разыграл».

Комплимент был искренний, несмотря на ситуацию. Восхищение мастерством манипуляции, стратегическим мышлением. Хан действительно сыграл свои карты умело. Давно я не встречал таких хороших стратегов и не зря его недооценивал.

Хан смеялся. У старика получилось от меня скрыть кое-какую правду и использовать это. Я даже не злился, в его положении всё сделано идеально. С моей стороны тут, скорее, лёгкое восхищение.

Удивительно, как мы быстро с ним нашли общий язык. Будь он жив… Наверное, стали бы даже приятелями. За грубой силой, властью, гордостью скрывался очень мудрый дед. Расчётливый, хладнокровный, беспощадный, но мудрый, как и я сам. Может, поэтому мы понимаем друг друга настолько хорошо?

«Ты тоже не так прост, чужак, — заметил хан. — Не многие смогли бы заключить великого духа в артефакт из руха. Имея столько, как ты, не каждый бы рискнул торговаться с мёртвым правителем. Ты… интересен».

Лесть? Может быть. Но в голосе духа звучало что-то похожее на уважение, признание равного.

Как только я защищу своё тело, получу ещё одну плюшку. Никто не узнает, что я шаман, не увидит мою душу, тело. Просто обычный маг, и всё. С этим преподнесу крайне много сюрпризов своим врагам, даже той суке… Она сдохнет!

Мысль о грядущем столкновении послала волну холода по позвоночнику. Не страх, а, скорее, предвкушение, смешанное с осторожностью. Я не боялся руха, уважал её силу, не паниковал, а готовился. Собирал информацию, изучал слабости, укреплял защиту.

Моё заключение и свободное время помогали подготовиться к этому моменту. Палатка, служившая тюрьмой, стала учебным классом. Клетка, сдерживавшая тело, не могла сковать разум, дух, волю. Я учился, тренировался, готовился прямо под носом у врагов.

Еду больше не приносили, и ещё кое-что изменилось: меня начали проверять почти каждые двадцать минут. Это крайне напрягало. Заходили, как к себе домой. Они мешали сосредоточиться, прерывали тренировки, разрывали нить концентрации.

Поначалу это были обычные стражники, рядовые воины с пустыми глазами, грубыми движениями. Охранники заглядывали в палатку, убеждались, что пленник на месте, и уходили. Не опасность, лишь помеха.

А дальше понеслось… То с каким-то амулетом зайдут и смотрят на его реакцию. Амулеты — разные по форме, размеру, материалу, одни светились тусклым огнём, другие вибрировали, третьи испускали странные звуки на грани слышимости. Мне приходилось постоянно останавливаться и ждать. Сидел неподвижно, сохраняя маску безразличия: глаза — пустые, лицо — бесстрастное. Пусть думают, что я сломлен, что побеждён.

Как же вовремя я закончил со своей душой и приступил к телу. Мой враг впервые оценил меня. И если бы не новые способности… Уже заканчивал со своей оболочкой. Хан объяснил, как это делать незаметно.

Проверки тем временем участились. Сука, каждые десять минут! Никакого уединения для пленника.

И вот настала очередь шаманов, пожаловал один из них. Лет тридцать, с каменным лицом и глазами, видевшими больше, чем должен видеть человек его возраста. Когда он вошёл, обычные проверяльщики тут же удалились.

Всё ныло от предвкушения. Желудок сжался в тугой узел, сердце ускорилось. Не паника — концентрация, не страх — готовность. Ручной дух был прав: его сестрёнка — умная тварь, это будоражило. Она что-то ищет, изучает. Судя по словам старика, если почувствовала мою душу или его, а потом нет… Так что я на тотальном контроле и проверках. Под микроскопом, под постоянным наблюдением.

Шаман подошёл ко мне и что-то запел. Ритуальные танцы начались. Голос — низкий, гортанный, с вибрирующими обертонами. Движения — плавные, гипнотические, словно танец змеи перед нападением.

Я почувствовал колебания его души, и она… Да ладно, словно малюсенькая точка от иголки, и после этого сей клоун считается шаманом? Душа его — крошечная, тусклая, слабая искра. Она раз в десять меньше моей. И передо мной тот, кто должен общаться с миром духов? Смешно.

Но не это главное. На его стенания припёрся призрак. Я видел сущность, которая заглянула в мою палатку. Бесплотная, полупрозрачная, с размытыми очертаниями, хотя некоторые детали всё-таки проглядывались.

Воин. Лицо перекошено, голодный. Я прямо чувствовал его желание, почти осязал голод — не физический, а духовный. Жажду существования, воплощения. Этот дух хотел тело, моё тело.

Шаман закончил свои пляски и весь взмыленный указал на меня. Капли пота стекали по его лицу, одежда прилипла к телу. Он выложился полностью, отдал всю энергию ритуалу и теперь ждал результат.

Сука! Да ты чё, издеваешься? Внутри вскипел гнев — короткий, острый, как вспышка. Но я подавил его, не позволил отразиться на лице. Спокойствие, контроль, маска безразличия.

Дух направился ко мне, движение — стремительное, целенаправленное.

Крайне скользкий момент. Просто жопа! Я тут сижу, защиту одну за другой поднимаю, и меня решают проверить. Если сейчас у бестелесного ничего не получится… Твою мать! Хотел курс экспресс-обучения? Вот он. Практика вместо теории, боевое крещение вместо тренировок. Хан тут же выдал мне инструкции: голос духа звучал напряжённо, торопливо. Поток информации, которую нужно было усвоить за секунды.

«Фокусируйся на центре своего тела! — командовал он. — Представь свет, исходящий изнутри. Свет, который отталкивает, отвергает, не принимает!»

Внутренним взором искал центр — точку силы, света и сопротивления. Заметил, как она начинает сиять: сначала тускло, едва заметно, потом ярче, сильнее. Свет не тёплый, не холодный. Чистая энергия, чистая воля, чистое отрицание.

Паучок материализовался из кольца. Мысленный приказ, и он вылетел из палатки. Край колыхнулся, словно от ветра. Монстр толкнул одного из стражников. Охранник пошатнулся, потерял равновесие, выругался. Он тут же влетел к нам. Лицо перекошено от гнева, ладонь замерла на рукояти меча. Шаман начал на него орать.

А я… продолжил тянуть силу из души. Сфокусировал энергию и словно лучом долбанул по призраку. Представил свой свет как оружие — острое, яркое, непреклонное. Раз, и он вспыхнул. Дух загорелся не физическим огнём, а духовным пламенем. Его сущность задрожала, заколебалась, начала распадаться. Беззвучный крик, безмолвная мука, невидимая смерть.

Тут же потянул энергию от него в себя. Точнее, не так: в диск хану. Мой компаньон очень просил. А я инстинктивно понял, как это сделать. Словно открыл канал, по которому энергия умирающего духа потекла к Тимучину, питая его, укрепляя, усиливая.

Бестелесный развеялся. Только что был, и вот уже нет. Как свеча, задутая ветром, как сон, прерванный пробуждением.

У шамана ничего не получилось, и виноват в этом стражник, который влетел и помешал. Во всяком случае, именно так всё выглядит. Идеальное алиби, идеальное объяснение. Не я уничтожил духа, а это случайность, совпадение, неудача. И вообще, шаман рукожопый.

Мужик с костями и перьями на одежде вышел. Движения его были резкими, раздражёнными. Плечи напряжены, спина прямая. Злость и разочарование читались в каждом жесте.

Я шумно выдохнул. Близко… Это было близко… Сердце колотилось, как безумное, в висках пульсировало. Адреналин разливался по телу горячей волной, обостряя чувства, ускоряя реакции.

Тварь меня проверяет. Вопрос только в том, когда она сама решит это сделать? Когда рух лично придёт убедиться, что она почувствовала или ощутила во мне?

Нужно ускоряться. Времени мало, слишком мало. Придётся всё познавать в экспресс-обучении, прямо на практике.

У меня было ещё много вопросов к хану: про призрачных монстров, про серые зоны и вообще. Раз моя душа привязана к тому капищу, может, я могу одолжить там сотню-другую призраков и духов.

Вот так всегда! Голова кружилась от истощения. Крайне непривычно и сложно работать с душой, никогда раньше не делал ничего подобного. Контроль магии, использование артефактов — всё это было знакомо, обычно, но прямая работа с собственной душой — нечто новое и иное.

И хотел бы я сказать, что освоил суперпродвинутые техники. Может быть, так это и есть, но, по словам моего напарника… Я получил лишь базу шаманов, которая была, когда он жил. Азы, основы, фундамент — то, с чего начинали ученики, делающие первые шаги в искусстве общения с духами. Если это базовые техники, то какими же должны быть продвинутые? Какой силой обладали шаманы древности? Какие возможности открывались перед теми, кто полностью освоил это искусство?

«Павел!» — обратился ко мне хан.

Да, мы с ним на имена перешли. От «чужака» до «Павла» — маленький шаг для хана, но значительный для наших отношений.

«Нам нужно подобраться к моей сестре незамеченными, и я должен разглядеть её, проверить метки на душе. Только после этого смогу тебе сказать, что нам потребуется и как действовать», — продолжил он.

Голос духа звучал решительно, с нотками требовательности. Тимучин был осторожен, как и полагается тому, кто являлся настоящим правителем. Его план имеет смысл. Нельзя сражаться с врагом, не зная его слабостей.

«Понял», — кивнул я.

Короткий ответ, но большего и не требовалось. Мы начали понимать друг друга с полуслова, действовать, как слаженная команда. Странный союз — русский попаданец и древний монгольский хан.

Так, цель у нас есть, кое-какая подготовка осуществлена. Мне нужно тело… Ладушки, переходим к плану «Б», нет, уже «В». У меня их много припасено. Не зря же я притащил с собой монголов в лагерь и они там страдают.

Оторвал прядь своих волос. Паучок, которого я вытащил, подошёл к клетке. Передал ему локон. Он взял своими желваками бережно, аккуратно, словно величайшую драгоценность. Мои волосы — сигнал. По ним Бат и Жаслан узнают, что сообщение от меня, и поймут смысл.

Теперь ждём проверяльщиков. Терпение — добродетель стратега, умение ждать подходящего момента, не торопить события, не форсировать ситуацию. Я сидел неподвижно, дыша ровно и глубоко. Восстанавливал силы, накапливал энергию, готовился к следующему шагу.

Когда в очередной раз зашли стражники, мой монстр выскочил. Я сосредоточился на нём: видел его глазами, чувствовал его телом, направлял его разумом. Бат с Жасланом должны быть на месте.

Монстр скользил мимо джунгаров, благо сейчас их было немного. Остальные заняты рутиной — попыткой захватить город. Лагерь гудел, как разворошённый улей, — все заняты, все в движении, сосредоточены на своих задачах.

Нашёл нужных мне монголов у палатки генерала. Был очень большой риск, что тут находится Наран или кто-то похожий на него, что они заметят моего монстра и поднимут тревогу. Поэтому я действовал крайне аккуратно. Паучок двигался медленно — от одной палатки к другой, избегал открытых пространств, яркого света, скоплений людей.

Я уставился на происходящее глазами монстра. Бата били джунгары, а рядом стоял Жаслан. Зубы сжаты, с кулаков капала кровь от попытки сдерживаться. Он хотел вмешаться, помочь товарищу, но не мог — только навредил бы обоим.

Шаманов я не увидел. Отлично! Значит, никто не заметит моего монстра, никто не почувствует его присутствие, не перехватит сообщение.

Бросил свои волосы перед ногами Жаслана и тут же рванул обратно. Условный знак, который мы обсудили до этого. Монстр вернулся, и я убрал его в кольцо.

День постепенно перетекал в вечер. Солнце клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени. Скоро наступит ночь — время действий, время возможностей. Бои останавливались, очередной день осады подходил к концу без решающего штурма. Судя по звукам, джунгары возвращаются в лагерь.

Меня перестали проверять, и, кажется, это нехороший знак. Что-то задумали.

Палатка дёрнулась, в ней появился Жаслан. Он зашёл с другой стороны, заполз. Движения — плавные, бесшумные, как у змеи, скользящей по траве. Хороший охотник, не зря на него ставил.

— Русский, — прошептал он. — Удивляюсь твоим способностям.

Голос был тихий, еле слышный, дыхание — контролируемое, ровное, глаза — настороженные.

— И я рад тебя видеть, — кивнул и отвернулся.

— Всё, как ты говорил. Все действия, поведение… — продолжил монгол. — Как так чётко просчитал ходы джунгаров, даже то, что будут делать с нами? Словно это ты раздавал приказы.

Слова — торопливые, сбивчивые. Он хотел рассказать всё и сразу, вывалить информацию одним потоком. Типичная реакция человека, который долго держал важные новости в себе и наконец получил возможность поделиться.

— К сути! — прервал его.

Мне нужно новое тело для путешествия. Хорошее, тренированное, и вот само пришло ко мне.

— Информация! — потребовал я.

Голос — тихий, но с командными нотками. Жаслан вздрогнул, хотя подчинился мгновенно. Дисциплина, вбитая годами тренировок и службы, сработала автоматически.

— Плохо! — в тоне просквозила паника и тревога с грустью.

Повернулся к нему. Глаза монгола потускнели, плечи опустились.

— Тебя завтра казнят. Одну отрубленную руку отправят на твои земли, чтобы люди отдали всё оружие, деньги, кристаллы за выкуп.

— Уверен? — уточнил я.

— Да!

Не просто так меня проверяли, рух действительно что-то почувствовала. Теперь я в этом убеждён. Заметила дух хана? Уловила следы моей собственной странной души? Почувствовала монстров? Неважно.

Решили не просто оставить в качестве пленника и демонстрации силы, а избавиться. Логично. Зачем держать потенциально опасного врага? Зачем рисковать, если можно просто отрубить голову и закончить с этим?

— Что ещё?

Я знал, что это не всё. По лицу Жаслана, по его напряжённой позе, по тому, как он сжимал и разжимал кулаки, было видно: худшие новости ещё впереди.

— Я связался с нашими людьми… — продолжил упадническим тоном Жаслан, голос задрожал. — Город… Хан… Хунтайжи…

Слова застревали в горле, не желая быть произнесёнными.

— Что там-то случилось? — спросил я шёпотом.

Нетерпение проскользнуло в голосе, несмотря на все попытки сохранять спокойствие. Быстрее, говори быстрее!

— Хан смертельно болен, его уже не видели несколько недель. Наследник… он… в тюрьме. Обвиняют в покушении на отца.

Картина складывалась кусочек за кусочком. Хан болен или отравлен, его сын обвинён или подставлен. Классический сценарий дворцового переворота: убрать правителя, избавиться от наследника, захватить власть.

— Сука! — ухмыльнулся я.

Эмоция была не от радости или удовольствия. Улыбка волка, увидевшего добычу, стратега, разгадавшего план противника.

— Сейчас главная — жена хунтайжи. Именно она сдала мужа и взяла все бразды правления. Город хотят завтра сдать после битвы, — закончил выдачу «обнадёживающих» новостей Жаслан.

Жена предала мужа — стандартный ход. И она же подставила наследника — устранила конкурента, расчистила путь к трону.

Потёр лицо. Это ж нужно было умудриться попасть сюда в такой момент? Какова вероятность оказаться в эпицентре государственного переворота, дворцовых интриг, масштабной войны? Для обычного человека — ничтожная, для меня — похоже, стопроцентная.

Пальцы стучали по соломе быстро, ритмично, нетерпеливо. Мозг работал на полную мощность, анализируя информацию, составляя план, просчитывая варианты.

Подведём итог. Меня пускают в расход. Род сначала грабят, потом убивают и захватывают земли. Тут сука втискивает свою задницу на монгольский трон, хан умирает, сыночка казнят. Джунгары становятся во главе монголов. Она потирает ручки и радуется.

Всё выстроено идеально, просчитано до мелочей. Все фигуры на местах, а пешки в движении. Шахматная партия мастера интриг, и я оказался в центре этой партии.

Вообще не то, чего хотел. Скажем мягко, у нас с ней конфликт интересов. Поэтому… Придётся вмешаться. Если она думает, что я буду тихо сидеть и ждать казни, то сильно ошибается. Если считает, что всё идёт по плану, то скоро узнает, что значит настоящий хаос.

Спасти хана, сына, не дать захватить город. Разбить джунгаров, договориться о мире, завалить тварь. И времени не так много. А перед этим мне неплохо бы оценить руха, чтобы Тимучин смог понять, как её убивать. Добавляем сюда кристалл подчинения монстров — я обязан его получить любой ценой, особенно после слов старика о его силе. Ведь именно он притащил камень из своей серой зоны.

Задачи множились с каждой секундой, список рос, становился длиннее, сложнее. Но это меня не пугало — наоборот, вызывало азарт. Сложная игра, высокие ставки, опасные противники — именно то, что я люблю. И это так, план минимум буквально на ближайшее время. План максимум… О нём подумаю позже.

— Беги, русский! — сказал мне Жаслан. — Это не твоя война, не твои земли и народ.

Его глаза смотрели с искренней заботой. Он действительно волновался за меня, действительно хотел, чтобы я спасся. Странно, всего несколько дней знакомства, а такая привязанность?

— Ага! — кивнул. — Вот прям с языка снял. Но пока немного другие планы.

Иронический тон, лёгкая улыбка. Никто не указывает мне, что делать, никто не решает за меня. Я сам выбираю свой путь, определяю свою судьбу.

— Какие? — удивился монгол.

Недоумение на его лице было почти комичным. Он не понимал, как можно не бежать от смерти? Как можно оставаться в клетке, когда дверь открыта? Как идти навстречу опасности, а не от неё?

— Протяни руку, — сказал я.

Простая просьба, но в ней был скрытый смысл. Я не собираюсь бежать, а планирую сражаться. Не собираюсь прятаться, а хочу атаковать, не выживать, а побеждать.

Он послушно вытянул ладонь. Что бы я ни задумал, хан был готов помочь.

Я коснулся руки и диска. Мир вспыхнул. Ослепительно-яркая вспышка, словно молния, ударила прямо между нами.

«Чего? — спросил сам себя. — Почему у него в теле ещё одна душа?»

Меня тут же атаковали.