Фантом. Инженер системы 2

Глава 14 Спасение?

Как бежал эти проклятые триста метров почти не помню.

Мухи наконец добрались до меня, лезли в рот, слепили глаза. Там, где жрали кожу, выступила кровь, но ощущения боли почти не было. Будто бы рыбки Гарра Руфа, которые делают фиш-пилинг покусывают, ну, может, чуть сильнее.

Бег отнимал все силы, но мозг, на удивление, работал быстро и спокойно. Я даже не бежал, скакал огромными прыжками.

Прыжок.

Оля судорожно хватается за каркас скелетоника. Вижу, что едва держится, стиснула зубы, во все глаза смотрит на Петровича.

Прыжок.

Петрович запрокинул голову. Вижу, его кожа кровоточит, но не слишком сильно, сознание в глазах тает.

Прыжок.

Почему не больно? Похоже, мухи при укусе выделяют какое-то вещество, обезболивают, может и кровь сгущают. При таких ранах, она хлестала бы во все стороны.

Прыжок.

Я уже видел границу развалин — четкую линию, за которой даже трава была другая. Будто бы циркулем прочертили, отделили ад от обычного мира.

Прыжок.

Боль настигла меня внезапно. Не сильная, но ощутимая. Как будто нерадивый стоматолог все же зацепил своим дьявольским буром нерв в больном зубе. Но так как пациент под обезболом, то и боль не убивающая — терпимая.

Прыжок.

В прыжке я пересёк невидимую линию, и грёбаных мух словно смыло прозрачной стеной. Вот только что мы все были облеплены мелкими пожирателями плоти, и вот теперь — всё чисто.

Я сделал еще пару прыжков, оглянулся.

В воздухе висело черное шевелящееся пятно. Гудело недовольно, но выйти за пределы своей зоны не могло.

— Выкусите твари!

[Внимание, игрок!

Выполнено задание: Спасение разумных — настоящее милосердие

…]

Какое нахрен задание⁈

Я просто проигнорировал мелькающие передо мной буквы.

Я бы предпочел показать мухам средний палец вместо выполнения задания, если бы у меня на руках не висели два человека. Причем, один только что лишился сознания.

Петрович обмяк, едва не выпал из моих объятий. Пришлось подбросить его, перехватить. Оля при этом вскрикнула, похоже, зацепил её случайно.

Мысли вновь начали путаться. Кризис миновал, и организм вышел из состояния сверхконцентрации. Если Петрович не помрет сам оторву ему голову за эту выходку, точно!

Чёрт!

Я прекрасно понимал, что ситуация аховая. Я вытащил товарищей с того света, но не до конца. Оля того и гляди тоже потеряет сознание. Раны начали кровоточить сильнее, видимо, действие вещества заканчивается. Еще немного и меня накроет болью. То, что осталась в некоторых местах от кожи — это просто ужас.

Как держится Петрович? Или он уже не держится? Хотелось кричать, но сил на крик не было.

Я снова бежал, задыхался и бежал.

Даже рывок не использовал. Понимал, что могу не удержаться в финале. А если завалюсь, переломаю все кости и Петровичу, и Оле. Черт! Кости! Я посмотрел на торчащие огрызки костей из полусожранных бедренных мышц.

Сознание подсунуло картинку пережаренной куриной голени. Когда мясо так проготовилось, что слезло с кости. А кость торчит сухая, горячая. Меня замутило, едва не вырвало.

Впереди замаячил дом.

Еще издалека я видел, что Таха и Дариан так и стоят в коридоре. Хоть эти чётко выполнили приказ, не двинулись с места. Подумал, и вдруг испугался, что чертово наваждение распространилось дальше. И сейчас Таха с Дарианом просто два болванчика, не способные даже нормально думать.

Оля вдруг ослабила пальцы, я чуть встряхнул её. Она дернулась, сознание вернулось. Оля снова вцепилась так, что пальцы побелели, мне показалось, что из-под ногтей выступила кровь.

Я влетел в дом, ворвался в коридор.

Таха закричала, увидев Петровича. Дариан бросился помогать.

Уфф! Хоть здесь всё в порядке.

— Что с ними?

Дариан схватил Олю, спустил на пол. Она тут же упала, ноги её не держали. Я передал ему Петровича, тот всё так же был без сознания. Таха отшатнулась к стене, её рвало.

— Подыхают!

К железистому запаху крови добавилась кислятина.

— Таха! Соберись! Аптечку, срочно!

Сам я выдирал себя из креплений скелетоника. Зарычал, когда один из ремней застрял, рванул руку, едва не вывихнул. Дариан заметил, подскочил, одним ударом ножа рассек не пускающий меня крепеж.

Я вывалился из экзоскелета, покачиваясь направился к Петровичу.

Таха уже выскочила из коридора, скрылась в комнате. Молодец девочка! Быстро собралась. Было бы время, я бы насладился мыслью, что горжусь ей.

Петрович так и лежал без сознания. Я прощупал пульс — сердце едва билось.

Что делать⁈ Сможет ли помочь Таха? Главное, не ценой собственной жизни!

Гребаный старый дурак!

— А-а-а! — заорал я от бессилия. — Грёбаный старый дурак! Что мне теперь прикажешь делать⁈

Безногий калека на руках, даже если выживет — это гарантированная смерть в ближайшее время. Бросать? Это то, что стоило сделать там, в развалинах, когда понял, что у Петровича нет ног. Но я его вытащил, и теперь — только спасать. Но как? Убил бы, дурня!

Меня трясло, но неожиданно голова прояснилась. Словно я сбросил пар, который скопился в черепной коробке, давил на мозг, мешал думать. Я понял, что нужно делать. Мысль яркой вспышкой пронзила голову, и засела там. Я сам удивился, насколько ужасной она была. Но…

Петрович вдруг шевельнулся. Открыл глаза, испуганно и одновременно жалобно на меня взглянул и… закричал.

Похоже, мушиное обезболивающее переставало действовать. Еще немного, и он снова потеряет сознание от болевого шока.

— Убей меня! — орал он, перемежая эти слова, идущие по кругу, с матами.

Я бы убил его только за то, что ребенку приходится слышать такое.

— Заткнись! — заорал я на него.

Я не злился, просто пар надо было сбрасывать до конца. Прежде, чем приступать к задуманному.

Петрович, задергался и отключился.

Оля подползла к нем, попыталась погладить по груди.

— Дариан, убери её! Таха, давай аптечку! Что тут есть?

А ничего там толком не было.

Я слышал, как начала поскуливать Оля. Её тоже накрывало болью. Еще немного, отрубится и она.

В аптечке нашелся только ибупрофен и спрей лидокаина.

Ибупрофен я вытряхнул три таблетки, сунул Оле в рот, та проглотила с хрипом. Умоляюще уставилась на меня. Они ее не спасут, но другого у меня нет.

— Я могу, — прошептала Таха.

— Что ты можешь⁈ Умереть? — не выдержал я.

— Я попробую. Вдруг…

Не хватало мне еще этого эксперимента.

— Есть шанс, что уйдешь к своим духам? — спросил я чуть спокойней. — Только правду!

Таха кивнула.

— Заливай этим все места укусов Оле!

Я протянул Тахе спрей.

— Нужно сильное обезболивающее! А его нет!

Я швырнул бесполезную аптечку на пол. И снов импульсивный порыв немного меня успокоил.

— Думай, Матвей, думай.

Ноги Петровича начали «подтекать». Кровь возвращала себе обычные свойства. Жуткие раны сочились, того и гляди хлынет потоком. Сколько там этой дурной крови осталось в полутеле Петровича! Сука! Как же так!

Я замер. Нельзя сдаваться. Сейчас секунды решают.

Я видел в аптечке жгут. Надо перетягивать бедра. Этим я и занялся. Обматывал, тянул, думал.

— Дариан!

— Да?

— Ты пиромант. Что можешь? Фокус с зажигалкой хорош, но что еще?

Вначале я подумал про эту чертову зажигалку. Надо как-то убрать кровотечение. Ничего другого, как прижечь рану, пока Петрович без сознания я не придумал. А может еще и мушиный обезбол действует. Потом он точно не выдержит этой процедуры.

— Могу создать малый шар огня.

— Он больше, чем пламя зажигалки?

Дариан сосредоточился.

— Стой! Твою ж мать! Ты чего? Собрался мне показать?

Дариан кивнул.

— Откат же! Так! Стоп. Стоп.

Я чуть отдышался.

Таха только что закончила обрабатывать Олю. Надо чем-то занять девчонку. Сейчас тут будет жутко.

— Я видел в одной из аптечек мазь Вишневского. Ищи! Она раны заживляет. Другого у нас нет.

— Я…

— Знаю, что можешь, но ты будешь проводить реабилитацию чуть позже. Понадобятся все твои силы! Если эти придурки выживут. Я буду их медленно убивать, а ты оживлять!

Таха с испугом уставилась на меня.

— Шучу! Это все нервы! Иди ищи. Понадобится.

Таха снова скрылась в комнате, я слышал, как она там заревела навзрыд, но судя по шуму искать продолжала.

— Теперь ты! — бросил я Дариану.

— Я не уверен…

Я схватил его за плечо, притянул к себе.

— Нет у нас права не верить! Верь! Я в тебя верю! И ты в себя верь! Давай, жги!

Я указал Дариану, где нужно прижигать, но он и сам понимал.

Сосредотачивался он несколько секунд, я молчал. Замер, задержал дыхание.

Над черной, словно вымазанной в саже ладонью Дариана, возникло едва заметное свечение, начало разгораться.

Есть! Я знал!

Дариан напрягся. Свечение потускнело. Нет!

Я видел, как с него ручьем потек пот. Он нервничал.

— Просто расслабься! Всё получится.

Сверкнуло, и клубок огня закружился в воздухе. Да!

Дариан, сначала медленно, а затем резко впечатал его в огрызок бедра Петровича.

Завоняло горелым мясом, кровью и чем-то еще отвратительным.

Петрович распахнул глаза, вытаращил их, захрипел и снова отрубился.

— Дар, сколько откат?

— Минута.

— Ждем!

Я никак не мог придумать, что делать с обезболиванием.

— У меня есть кое-что, — вдруг произнес Дариан. — Но это скорее стимулятор. Не знаю. У нас говорят, каллу используют…

— Что там? Давай! — перебил я его.

Некогда было слушать пространные объяснения, которые начал выдавать Дариан из-за нервяка. Дариан покопался в кармашке, достал горсть подсохших листьев.

— Кат. Это…

— Наркотик?

Дариан поджал и скривил губы.

— Сколько? Доза?

— Максимум пять листков. Дальше… можно к духам.

— К черту, ваших духов! Давай!

Дариан что-то забормотал себе под нос. Я не понял ни слова, но похоже, это было на его языке. Небось просил прощение у духов, которых я только что послал. Плевать!

— Пять?

Дариан кивнул.

Я раскрыл рот Петровичу, размял листья в кулаке, сунул пять штук под язык. Слюны почти не было, но может он очнется и проглотит? У меня на ладони осталось еще три листка. Я положил их рядом. Если не поможет — добавлю.

— Прошел откат.

— Жги вторую!

На этот раз Дариан смог создать сферу огня быстрее.

Петрович снова очнулся. Похоже, боль уже была невыносимая. Он глотал воздух, едва не подавился, похоже, заглотил листья ката. Уже хоть что-то. Ведь то, что будет дальше — еще хуже.

Кан обшаривал очередные трупы, оставленные Господином Ти, когда услышал голоса.

— Чёртовы обезьяны, как же они уже достали! Не дадут спокойно трупы поковырять, — пробормотал Кан себе под нос.

Нужно было искать место, где спрятаться. Ему не хотелось, чтобы местные видели его. Собственно, ничего страшного не произойдет, но это его бесило. Если ты чего-то не хочешь — никто не должен тебе в этом мешать.

Господин Ти и так словно с цепи сорвался. Став новым хранителем Частицы мира, он истребил практически всех мутировавших животных в этом осколке. Ничего особо важного эта Частица конкретно Господину Ти не давала, кроме того, что как только местные поймут для чего она нужна, на него откроют охоту. Кан с удовольствием бы на это глянул.

Ти не в первый раз попадает в особый осколок, где находится Частица мира. Таких осколков всего несколько на всю планету. Не в этом мире, в другом, он уже сражался с хранителем, но тогда проиграл. Выжил лишь чудом. Кан тогда даже немного помог здоровяку. Можно сказать выходил его. А Частицу ту отобрали аборигены. Хотели сохранить свой мир.

Ха! Наивные дураки! Никому, почти никому, это не удается! Кан наблюдал закат миров уже много раз. Свой мир был первым.

Сейчас он уже почти и забыл, как хорошо было дома до прихода Системы. Да и вообще, память о родном мире стиралась с каждым переходом в новый мир. Замарывалась чередой новых миров, с такой же судьбой — быть разрушенными, низвергнутыми во вселенское НИЧТО.

А Частица мира, будь она неладна, лишь приманка! Напрасная надежда, отравленная косточка, которую Система бросает аборигенам, обещая оставить их мир в покое. Ага! Хрен им! Всё это — лишь повод стравить долбанутых уродов, чтобы посмотреть как они будут грызть друг другу глотки, а потом станцевать на их костях.

Кан, неоднократно проделывал и такое.

Голоса послышались ближе.

Кан забеспокоился. Почему Господин Ти не идет проверить, кто пожаловал?

Надо было уже прятаться, искать надежное укрытие. Кан не просто так не хотел, чтобы его видели. Честно говоря, по этому поводу, он покривил душой. Ему хотелось спрятаться и посмотреть, как Ти будет уничтожать очередных глупых самоуверенных ублюдков. А потом Кан сможет собрать то, что из них выпадет.

Но Господина Ти так и не было видно. Неужели старый долбанный мудак завалился спать?

Кан всё же перебежал под сень густого кустарника. От греха и от места потенциальной расправы подальше. И отсюда, со своего нового наблюдательного пункта заметил толстую чешуйчатую задницу Ти, валяющуюся на боку, подрагивающую в такт исполинскому храпу.

Н-да! Кан задумался. Почесал немытый живот под замызганной одеждой. Подумал еще. Достал фляжку, глотнул, крякнул и занюхал рукавом. Этому он научился у группки местных, спрятавшихся в небольшом каменном доме, и распивающих с утра до ночи крепкие спиртные напитки. За эту безалаберность, Ти их просто сожрал. Проглотил и сырого места не оставил. А напиток Кану не понравился. Он долго плевался, затем разлил всё и поджег. Из дома и погреба, забитого этим дерьмом, получился неплохой костерок.

Вот то, что собственные запасы поддерживающего божественного нектара подходили к концу, Кана немного тревожило. Стоило бы уже в ближайшее время присмотреть площадку, где можно будет развернуть мини-аппарат. Местные ингредиенты Кан уже присмотрел. И теперь с каждым днем всё больше настраивался на проведение первого эксперимента.

— Смотрите! — заорал кто-то из приближающихся аборигенов. — Вот тварь!

— Заткнись, — зашипели на него, — придурок! Разбудишь.

— С чего бы? Зря мы что ли снотворным буйвола нашпиговали?

Послышался звук легкого удара, и разговоры стихли.

Кан подполз ближе.

Вот! Вот сейчас начнется! Господин Ти не мог не слышать этого крика.

Но Ти дрых без задних ног. Видимо, схарчеванный полчаса назад мутировавший буйвол пришёлся ему по вкусу. А набив потроха, Ти завалился спать, да еще снотворное, о котором говорили ублюдки…

Нужно было что-то делать.

Кан прикинул расклад. Десяток обезьян с примитивным оружием. Всего двое имеют системные кинжалы. Чем они вообще собрались досаждать Ти? Этими своими ручными пукалками?

Кан присмотрелся. У троих на спинах висели длинноствольные «машинки», а через плечо были перекинуты крест-накрест ленты с патронами.

Ха! Глупцы! Так они лишь разбудят свою смерть!

Кан уселся под кустом, достал подсохший лист кустарника, зажевал. Голова закружилась, но очень легко. Не как в первый раз. Вкус был отвратительный, лучше было сжевать дерьмо Ти, но от него не торкало.

Аборигены что-то тихонько обсуждали. Кажется, они поняли, что их оружие может лишь легонько погладить дубовую шкуру Ти.

О, мать честная!

Двое распаковывали рюкзаки. Действовали они в полной тишине. После того выкрика, и пары фраз больше никто не проронил ни звука.

Вот теперь Кан забеспокоился по-настоящему. Плоские кирпичики очень походили на какую-то взрывчатку. Кан не видел именно такую, но тот, кто хоть раз держал это средство для убийства в руках, легко опознает подобное.

О-о!

Похоже, придется вмешаться.

Как залпом допил содержимое фляжки, смачно рыгнул. Жаль тупые обезьяны не услышали. Поднялся во весь свой рост, и даже привстал на цыпочки.

Над верхними ветками приземистых кустов, показалась макушка грязных свалявшихся волос.

Н-да, незадача! Эти уроды даже не увидят Кана среди листвы. А ему, если уж вмешиваться, надо было показаться противнику. Пусть видит и трепещет от ужаса!

Кан вздохнул и поперся в сторону готовящимся взрывать Господина Ти, придуркам.

Можно было конечно, попробовать разбудить Ти, но раз он не проснулся от крика того дебила, то поднять отрубившуюся тварь будет непросто.

Подойдя на расстояние метров в десять, Кан остановился.

— Кхм, кхм! — откашлялся он. — Господа!

Все десять разом подпрыгнули на метр и развернулись в его сторону. Трусливые идиоты!

— Это… это…

Один что-то мямлил, тыча пальцем в Кана. Другие схватили автоматы и наставили на него стволы. Вот такого Кан точно терпеть не мог.

Те, что с «машинками» покрупнее, медлили.

— Это… — я, — спокойно заявил Кан. — И я хочу, чтобы вы немедленно тащили свои задницы подальше отсюда. И это… пушки, эссенции и вообще, всё, что есть, оставьте лежать на земле. А лучше и сами ложитесь рядом. Я еще подумаю отпускать ли вас.

— Ты чё, клоп недоразвитый, берега попутал?

Вперед вышел крупный бородатый абориген.

Как прикинул, что он всего-то в два раза выше него самого.

— Я сказал…

Собственно, говорить он больше всё равно ничего не собирался. Его принцип: одна стычка — одно предложение о сдаче. Второго он никогда не делал.

Легким усилием, он вскрыл биополе, быстрым движением извлек оттуда тазер.

Этот тазер был создан лучшими инженерами его мира, на основе системных технологий. Затем многократно улучшен самим Каном. На эти улучшения он потратил полсотни монад.

Удобная рукоять легла в ладонь. Квадратный ствол с тихим гудением выдвинулся вперед, расширился, разделился внутри на нужное количество шестигранных секций, точно по количеству противников. Загудел системный источник питания, создавая заряды.

На все эти манипуляции ушло меньше секунды.

Кан криво улыбнулся.

— … лежать!

Искрящиеся крохотными молниями заряды вылетели из ствола со скоростью в десять раз выше скорость звука в этом мире. Точность попадания обеспечивала автоматическая система наведения.

Миг — и все десять недоносков корчились в пыли, опутанные тонкими синеватыми молниями. Руки и ноги дергались, голова откинулась назад так, что оголилась шея. Подходи — режь. Но Кан не собирался опускаться до такого. Убивать игроков начальных уровней системным оружием — моветон.

Он просто нажал вторую кнопку.

— Сдохните!

Тела полыхнули синим огнем, и тут же осыпались на землю пеплом. В серой пыли осталось с десяток разноцветных эссенций.

— Эх-х-х, — с тоской произнес Кан. — Отличная штука, жаль откат на перезарядку слишком долгий.

Он давно собирался немного поколдовать над тазером, но все никак руки не доходили. А теперь снова не дойдут несколько дней. После того, как фляжка опустела, придется начать варить нектар. Иначе, как Кан сможет пережить это тупое и нудное начало новой игры?