Гений Медицины. Том 4

Глава 12

Честно говоря, таких слов я не ожидал. Барон Филимонов явно искал меня, ведь только я знал, что произошло с Жуковым.

Он наверняка провёл расследование и определил, что я помог Михаилу Игнатьевичу, и спас тому жизнь. До конца непонятно, зачем вообще Филимонов пытался убить Жукова, думаю, дело как раз-таки в содержимом складов. Там остались ценные реликвии древности. Не зря же Жуков передал мне своё кольцо.

И я ожидал, что Филимонов начнёт допытывать, где Жуков и где кольцо. Но барон вместо этого внезапно просит помощи.

Разумеется, я был начеку. Это могла быть ловушка.

— О чём вы говорите? — поинтересовался я. — Какая помощь?

— У меня болен сын, — ответил Филимонов. — И никто из врачей не может определить, что с ним. Он просто угасает на глазах! Если вы смогли вытащить Жукова с того света, несмотря на смертельно опасное зелье, ваши лекарские способности действительно на высшем уровне. Думаю, что Жуков был прав, и вы на самом деле Гален.

Ох, слишком много информации сразу! Я жестом остановил поток речи Филимонова.

— У вас нет детей, — перво-наперво заметил я. — По официальным данным, по крайней мере.

— От жены нет, — опустив голову, ответил Филимонов. — У меня есть бастард. Единственный сын, рождённый от другой женщины. О нём ничего не известно обществу, я держу его в тайне.

— И решили поделиться этой тайной со мной, после того как готовы были убить? — приподнял я бровь. — Не вижу логики в ваших словах.

— Ему стало хуже пару дней назад, — ответил Филимонов. — Ему уже ничего не может помочь. И я подумал, раз вы спасли Жукова…

Да-да, это он уже говорил. Возложил огромные надежды на мои лекарские навыки. Теперь ещё один важный момент для уточнения.

— Что за бред вы сказали про Галена? — спросил я. — С чего вы вообще взяли, что я могу быть человеком, который жил две тысячи лет назад?

— В этом был уверен Жуков, — ответил барон. — А я сложил все факты воедино… Это действительно может быть так! Вы так блестяще спасли его. Только со знаниями великого лекаря у вас бы это получилось.

Ну нет, ещё не хватало, чтобы мою главную тайну знал ещё один из моих потенциальных врагов.

— Я не знаю, в чём там был уверен Жуков, но звучит это предположение крайне абсурдно, — с усмешкой ответил я. — Реинкарнации не существует, и я абсолютно точно не Гален. Просто мне хватает лекарских знаний, чтобы лечить подобные случаи.

— Пусть так, — кивнул Филимонов. — Значит, вы мне поможете?

Это с чего вообще он сделал такой вывод? Раз я — не реинкарнация Галена по моим словам, то я буду помогать человеку, который при любом другом случае уже подмешал бы мне в бокал смертельное запрещённое зелье?

Итак всё, что я пил и ел во время разговора, тщательно проверял Клочок. Его способности усилились, и теперь он мог чувствовать запахи на небольшом расстоянии. Мысленно он докладывал мне о безопасности каждого напитка и продукта.

— Назовите хоть одну причину, почему я должен вам верить, и тем более, вам помогать? — поинтересовался я.

— Я знаю, что у вас нет причин, — покачал он головой. — Но ведь речь идёт о моём сыне! Он ни в чём не виноват.

Тут он был прав, дети не должны страдать из-за ошибок, которые совершают их родители. И при любом раскладе оставлять человека без лекарской помощи было не в моих силах. К тому же, мне уже и самому стало интересно, что там конкретно за медицинский случай.

Но Филимонову я не доверял. Это могло быть что угодно — ловушка, подстава, обман. Он вполне мог и придумать всю эту слезливую историю.

— Назовите мне причину, почему я должен вам верить? — перефразировал я свой вопрос. — Есть ли у вас доказательства сказанного?

— Есть фотография, — Филимонов продемонстрировал мне фотографию мальчика лет двенадцати. — Этого хватит?

В принципе, мальчик был похож на Филимонова. Но это доказательство было слабенькое. Я мог найти такую же фотографию похожего на меня ребёнка.

— А сами как думаете? — вернув изображение, спросил я.

Барон Филимонов внезапно закрыл лицо руками и разрыдался.

— У меня нет другой надежды, — заявил он. — Я знаю, как всё это выглядит. Я знаю, что у вас нет оснований мне доверять. Я знаю, что вы хотите послать меня куда подальше… Я прошу вас, я вас умоляю! Сделаю всё, что вы скажете. На всех ваших условиях. Только помогите мне!

Это было сказано довольно убедительно. Вряд ли Филимонов настолько хороший актёр, чтобы так правдоподобно изображать отчаяние.

— Мне надо это обдумать, — заявил я. — Встретимся с вами в понедельник в это же время, в этом же ресторане. И я дам вам свой ответ.

— Но это ещё два дня… — попытался возразить Филимонов. — Вадиму станет ещё хуже…

Да, такой риск был. Однако мне всё равно требовалось тщательно взвесить все за и против подобного решения.

— Через два дня в этом же ресторане, — повторил я. — Сами только что сказали, что согласны на все условия.

Что ж, вот и проверим это опрометчивое высказывание.

Барон Филимонов покорно кивнул, и я покинул ресторан. Домой специально пошёл, петляя по дворам. Проверял, нет ли за мной слежки.

Дома состоялся совет с Клочком.

— Ты правду думаешь, что он может говорить правду, хозяин? — недоверчиво поводил носом тот. — Да он просто догадался, что кольцо у тебя, и решил тебя убить! Или пытать, чтобы ты выдал секрет Жукова.

Такой вариант развития событий был вполне возможен. Филимонов мог самостоятельно нанять людей, и отыскать склады Жукова, которые, как я понял, находились в другом городе. Но вот открыть их не смог, из-за магической защиты.

И начал думать, как их можно открыть. И есть вероятность, что именно это и привело его ко мне.

Однако…

— О сыне он говорил весьма убедительно, — заметил я. — Сложно сыграть такие эмоции. Он был в отчаянии.

— Да ну, дай мне ведро попкорна и выходной наедине с ноутбуком — и я тебе в ответ ещё правдоподобнее сыграю, — фыркнул тот. — Не верю я ему.

— Я тоже не верю, — пожал я плечами. — Однако я знаю, как можно проверить хотя бы часть, из сказанного им.

Насколько я понял, до предательства Филимонова они были друзьями с Жуковым. Неизвестно, насколько близкими…

— Ты хочешь навестить Жукова в психушке, и спросить про сына Филимонова? — прочитав мои мысли, спросил крыс.

— В точку, — кивнул я. — Завтра этим и займёмся, после посещения учёного совета.

— Психушка — звучит как-то опасно, — боязливо поёжился Клочок. — Две тысячи лет назад такого не существовало.

Отдельных заведений для психических больных и правда не было. Наверное потому что с помощью психиатрического аспекта лечились любые помутнения разума.

А некоторые и вовсе не хотели их лечить. Как император Коммод, у которого я служил личным лекарем. Того вполне устраивало его сумасшествие.

— Не боись, ничего там с тобой не будет, — усмехнулся я. — Давай лучше спать, завтра важный день.

— Завтрра Гоша встрретится с хозяином, — подтвердил молчавший до этого попугай. — Великий день!

На следующее утро я посадил Гошу на плечо, а Клочка в сумку со всеми документами, и в такой весёлой компании на такси поехал домой к Чехову. Решил доставить его фамильяра прямо на дом.

Жил он недалеко от меня, в собственной двухкомнатной квартире. В которой царил страшный беспорядок. Вся квартира была завалена исписанными листами бумаги, окурками, непонятным мусором.

— Дом, милый дом! — воскликнул Гоша, улетев в сторону кухни.

— Добро пожаловать, — неловко произнёс Антон Николаевич. — В моё скромное жилище.

— Это что за бардак? — я не смог сдержать своего возмущения, потому как обстановка явно не способствовала хорошему самочувствию. А обилие окурков вполне могло послужить стимулом снова начать курить.

— Я просто… не успел убраться, — постарался оправдаться Чехов. — Вот, как раз думал начать…

Явно ведь врёт, при чём весьма неумело. Не собирался он убираться, для него подобное состояние квартиры — привычное дело.

— Значит так, — заявил я. — Сейчас берём и убираем весь этот бедлам. Пока не уберём — не пойдём ни на какой совет.

— Как же, — испугался Чехов. — Да тут уборки на весь день!

— Вдвоём справимся, — отрезал я. — Окружающая обстановка очень влияет и на здоровье, и на рабочий процесс. Ты упоминал, что у тебя совсем не ладиться с работой, и соответственно, плохо с деньгами. И вот она — первая причина.

Чехов больше не спорил, и мы принялись за дело. Даже вчетвером — я быстро приобщил к этому Клочка и Гошу. Попугай, конечно, снова попытался показать свой характер — он же вернулся к хозяину. Но быстро был поставлен на место, и занялся уборкой.

Справились мы за два часа. И квартира засияла чистотой. Заодно я разыскал все нычки Антона с сигаретами, и утилизировал их. Всё, раз бросил — значит бросил. Никакой «это последняя», чаще всего это самообман.

— Ух ты, я и забыл, что у меня такая квартира просторная, которая досталась от родителей, — усмехнулся Чехов. — Спасибо тебе!

Родители его, как и другие родственники, умерли. Но эту тему мы с ним не обсуждали, так что я не стал донимать расспросами. Вместо этого мы собрались, и отправились в здание учёного совета.

Это оказалось величественное сооружение с колоннами на Васильевском острове. Внутри нас встретила симпатичная девушка на ресепшене, которая сразу подсказала, на какой этаж идти.

— Константин, рада вас видеть! — в коридоре мы столкнулись с Дарьей Андреевной, дочкой Брусилова, с которой я танцевал на балу. — Всё-таки пришли?

— Разумеется, — кивнул я. — Ваш отец умеет заинтересовать предложениями.

— Он и меня сюда также заманил, — она весело рассмеялась. — Поэтому я не удивлена.

— Знакомьтесь, это мой друг, и мой компаньон по научной работе, Антон Николаевич Чехов, — представил я почему-то спрятавшегося за мою спину Антона.

Он неловко шагнул к Дарье, и поцеловал тыльную сторону её ладони. А после сделанного залился краской.

— Очень приятно, Дарья, — девушка сделала вид, что не заметила смущение Чехова. — Здорово, что вы решили работать вместе.

— Ммм, — Чехов резко сделался немым, и снова шагнул за мою спину. Так, что-то тут не так, надо будет этот момент тоже обсудить с ним.

— Что ж, было приятно увидеться, но нам пора, — произнёс я. — Лучше не заставлять вашего отца ждать.

— Это точно, — фыркнула она. — До встречи!

Дарья убежала дальше по коридору, а мы вошли в кабинет Брусилова. Он занимал огромное помещение, одна из стен которого была вся уставлена полками с книгами и папками с документами.

— Добрый день, — поздоровался с нами Андрей Михайлович Брусилов, отрываясь от каких-то бумаг. — Рад видеть вас, Константин Алексеевич.

— Добрый день, — кивнул я. — А это мой компаньон, будущий соавтор, Чехов Антон Николаевич.

— Да познакомиться, господин Брусилов, — немота моего друга прошла.

— Родственник писателя Чехова, Константин упоминал про вас, — улыбнулся Брусилов. — Присаживайтесь.

Мы прошли к его столу и заняли два стула. Думаю, он хотел лично поговорить о нашем проекте, затем забрать мою подготовленную папку с документами, и уже сам внести это предложение в учёный совет.

Интересный факт, что и он, и его дочь работали даже по воскресеньям. Люди науки, сразу видно.

— Итак, как я уже и говорил, цель нашего проекта — принести в массы врачей и студентов-лекарей знания о лекарской магии, — начал я. — Сейчас в принципе наблюдается тенденция к вымиранию магии, а уж к лекарской особенно. Я хочу это исправить, потому что за магией — будущее. На днях я смог излечить первого пациента с ВИЧ-инфекцией, и как раз хочу об этом издать первую статью.

— Звучит потрясающе, — кивнул Андрей Михайлович. — А в чём роль Антона Николаевича?

К этому вопросу мы с Чеховым были готовы. Я заранее научил его, как надо ответить, чтобы он сказал свои преимущества самостоятельно.

Я успел немного изучить Брусилова на балу, и уверен, если Чехов будет просто молчать — это тому не понравится.

— Как и мой прадед, Антон Павлович Чехов, я обладаю сразу двумя ветвями магии, — ответил Антон. — Писательская и лекарская. В основном упор я делаю на писательскую магию. У меня есть аспект, с помощью которого я делаю тексты понятными. Это будет значительным преимуществом при подготовке статей Боткина. Его медицинский язык может быть недоступен для понимания широких масс.

— А почему же вы не хотите развивать лекарскую магию? — полюбопытствовал Брусилов.

— Хочу, со временем, — заявил Чехов. — Просто сейчас упор именно на писательскую, так мы с Константином Алексеевичем создаём хороший тандем.

Андрей Михайлович кивнул, явно удовлетворённый ответом. Затем я передал ему подготовленный проект, с примерным содержанием первой статьи. Если совет даст добро — она выйдет уже через неделю.

— Заседание по вашему вопросу состоится завтра, — подытожил Брусилов. — И с вами свяжутся по телефону. Если проект одобрят — снова вызовут сюда, для обсуждения деталей.

Детали — это финансирование.

— Благодарим за уделённое время, — я первым встал, и направился к выходу. Чехов, чуть помедлив, пошёл вслед за мной.

На первом этаже меня тормознула девушка, которая сидела на ресепшене.

— Прошу прощения за любопытство, а вы тоже учёный? — стрельнув глазками, спросила она у меня.

— Врач, — ответил я. — Но одно другому не мешает.

— Первый раз вижу такого симпатичного врача, — улыбнулась девушка. — Обычно я представляю их угрюмыми и старыми.

Она явно заигрывала со мной. Заманчиво, но пока что мне хватит женщин. Тем более что с Настей всё развивалось довольно интересным образом, мы хорошо понимали друг друга, и легко нашли общий язык.

— Значит, я сломал стереотипы, — пожал я плечами. — Прошу прощения, нам надо идти.

Уже на улице я решил поговорить с Чеховым, который снова замолчал как рыба.

— Что с тобой происходит? — поинтересовался я. — Что-то не так?

— Всё нормально, — он опустил голову. — Просто… как у тебя так легко выходит разговаривать с женщинами?

Интересный вопрос. Я об этом не задумывался.

— А у тебя с этим проблемы? — поинтересовался я.

— Мне тридцать пять лет, а у меня ни разу ещё девушки не было! Я даже не целовался ни разу! — выпалил Антон. — Сам-то как думаешь⁈

Он сказал это даже излишне громко, и на нас обернулись несколько людей. Оу…

— Что ж, если это тебя беспокоит — я тебе помогу, — заявил я. — Разберёмся с этой твоей проблемой.

Такая проблема явно у него в голове. Я смогу разобраться с ней, если прокачаю психиатрический аспект.

Который между тем нужен мне и для помощи Матвею, айтишнику с немотой. Насколько я помню, его немота связана с сильным эмоциональным потрясением, и психиатры помочь не могли. Но если я снова воздействую на него сразу несколькими аспектами — то смогу его вылечить.

Он тоже участвовал в попытке сорвать первый этап конкурса на лучшую клинику, но я уверен, это было по приказу Кобылина.

— Правда разберёмся? — с надеждой переспросил Чехов.

— Правда, — кивнул я. — А пока иди домой, и тренируй свою магию. Всё, как я тебя учил. Ждём ответа от совета.

— Понял, — радостно кивнул Антон. — Увидимся!

Настроение у него поднялось, и он поспешил домой. А я отправился по следующему пункту своего плана на день. К Жукову, в психиатрическую больницу имени Ордина. Располагалась она на набережной реки Мойки.

Жуков Михаил Игнатьевич не считался опасным пациентом, тем более я был врачом лучшей клиники города, поэтому допустили меня к нему без проблем. Он как раз отдыхал в своей палате.

Белая мебель, массивная дверь, решётки на окнах. Да уж, подобная обстановка была весьма удручающей.

— Добрый день, Михаил Игнатьевич, — поздоровался я с Жуковым. — Как вы?

Лечили здесь опять-таки совокупностью психиатрической магии и препаратов. Но препаратам уделялось больше внимания, как и во всех других областях.

Со временем я хотел изменить и эту сферу, но пока приходилось работать с тем, что есть.

— Лечусь, — немного замедленно ответил Жуков. — Много отдыхаю и лечусь.

Его пришлось определить сюда, не было другого выхода. Из-за своего желания получить от меня рецепт эликсира бессмертия он давно уже потерял рассудок.

Я проверил его психиатрическим аспектом, заодно влил немного магии. Это заставило его взгляд прояснится. Излечить пока что не могу, но по крайней мере, ненадолго ему станет легче.

— Я пришёл кое-что обсудить, — заявил я. — Вы не знаете, есть ли у барона Филимонова дети?

— Точно нет, — покачал головой Михаил Игнатьевич. — Иначе об этом было бы известно в обществе.

Логично, но Филимонов упоминал, что он наоборот прячет своего сына от аристократического общества. Я решил задать вопрос по-другому.

— А была ли у барона Филимонова женщина, любовница? — спросил я.

Барон Жуков задумался.

— Вообще-то одна была, — медленно кивнул он. — Лет пятнадцать назад. Простолюдинка, не помню, где работала. В общем, Филимонов тогда к ней чуть ли не каждый день мотался. Несколько лет роман этот продлился.

— А что потом? — кажется, это именно то, что нужно.

— Потом он перестал рассказывать, — пожал Михаил Игнатьевич плечами. — Когда я спросил прямо, заявил, что это была ошибка. Что не будет он путаться с простолюдинами. Вот и всё.

Можно предположить, что сын как раз от этой женщины. Это всё равно не доказывает точно, но, по крайней мере, хоть какое-то подтверждение этой теории есть.

— Он вам не угрожал? — сменил Жуков тему. — Не пытался узнать, где я?

— Пытался, — кивнул я. — Но здесь вы в безопасности. Я ничего ему не сказал.

Барон Жуков тоже пытался меня убить, ни раз. Но сейчас я видел перед собой больного человека. Он уже достаточно получил за свои заслуги, побывав сначала в тюрьме, а потом и в психушке.

— Спасибо, — коротко заявил Михаил Игнатьевич.

Я попрощался с ним, и покинул психушку.

«Это всё ещё не доказательство» — мысленно пробурчал крыс.

Я это и сам прекрасно знал. Поэтому уже решил, что соглашусь посмотреть его сына только на нескольких условиях. И разумеется, буду готов к любому повороту событий.

Если он обманет — то я смогу дать ему отпор. Но если он говорит правду — нельзя оставлять ребёнка в беде.

Вечер воскресенья мы с крысом провели по-разному. Его я занёс домой, оставив смотреть очередной фильм — на этот раз боевик, где крысы-мутанты спасают мир. А сам отправился домой к Насте.

Мы провели ещё одну тренировку её лекарской магии, и я отметил, что справляется она гораздо лучше. Явно тренировалась ещё и самостоятельно.

После тренировки мы отдохнули, прекрасно проведя время вместе, и я ушёл домой. Надо было выспаться перед следующей рабочей неделей, она как всегда обещала быть насыщенной.

Шуклин привычно дремал на диване после суточного дежурства, когда в ординаторскую ворвался Валера.

— Танцуй, дружище, — радостно объявил он. — Уже сегодня!

Павел недовольно приоткрыл один глаз, и уставился на Ковалёва.

— Что сегодня? — зевнув, уточнил он.

— Сегодня у Боткина начнутся большие проблемы, и его вышвырнут из интернатуры, — ответил Валера. — Какой день чудесный! Я так долго ждал, когда, наконец, отомщу ему.

Шуклин открыл и второй глаз, и теперь уставился на Ковалёва с интересом.

— Что именно сегодня произойдёт? — спросил он.

— Всё увидишь, — махнул рукой Валера. — Главное, если тебя спросят — всё подтверждай. Говори, что тоже это всё видел и слышал. Ему конец! Его не просто выгонят из интернатуры, его, скорее всего, посадят.

Шуклину почему-то стало страшно. Да, он сам не раз создавал подставы для Боткина ради места в терапии. Но отчего-то слова Валеры показались ему слишком кровожадными.

— Так, а что ты сделал? — снова уточнил он.

— Это сюрприз, — холодно улыбнулся Валера. — Не хочу портить тебе его. Так, мне нужно отойти, скоро буду!

Он выбежал из ординаторской в неизвестном направлении.

Ох и не нравилось всё это Павлу. Совершенно некстати вспомнилось, как Боткин помогал ему несмотря ни на что. Подсказывал с пациентом. Да и вообще…

Шуклин хотел место в клинике, и очень хотел выгнать Боткина. Но сейчас ему резко стало не по себе.

Утро началось с классической планёрки в ординаторской. Сегодня Зубов был в прекрасном настроении, как и Никита. Последний как раз выписал Маргариту в субботу, и они явно отлично провели выходной.

Настя тоже периодически подмигивала мне с другого конца ординаторской, напоминая, что наш выходной был не хуже.

— Итак, птенцы и прекрасная Настя, начинается новая рабочая неделя, — бодро начал Михаил Анатольевич. — Второго этапа конкурса ожидать не стоит, всё ещё проверяют участников на первый этап. Но расслабляться тоже не стоит, это вредно в нашей профессии.

— Костя, — внезапно шёпотом позвал меня Шуклин. Правда, получилось это вовсе не шёпотом, а на всю ординаторскую.

— Птенец Шуклин, шептаться будете после планёрки, — одёрнул его наставник. — Что вы как в школе-то? Погодите, планёрка всего минут десять идёт обычно.

— Извините, — покраснел тот.

— Итак, задания на сегодня… — закончить Михаил Анатольевич не успел.

В ординаторскую открылась дверь, и внутрь вошли трое мужчин. За ними шагала растерянная Надежда Васильевна.

— Простите, они сказали, что…

— Мы из медицинского совета, — перебил её один из мужчин, показывая какое-то удостоверение. — Нам нужен Константин Алексеевич Боткин.

— Это я, — отозвался им. — В чём дело?

— На вас поступила жалоба о проведении неодобренных медицинских экспериментов на пациентах, — заявил мужчина. — Вы обвиняетесь в нарушении медицинской этики и подвергании пациентов риску.

В ординаторской повисла тишина. Какого?..