Гений Медицины. Том 5

Глава 4

Зрелище было неописуемым. Глаза Павла горели первобытным страхом, а халат покрывали пятна крови. Более того, он что-то непрерывно бубнил себе под нос.

— Я не хотел, я не хотел, — услышал я.

Следом за ним в ординаторскую влетела главная медсестра, Надежда Васильевна.

— Я его сейчас точно историями болезни поколочу! — воинственно заявила она, и приготовилась лезть на Шуклина с кулаками.

Воу, что здесь вообще происходит?

— Надежда Васильевна, — Михаил Анатольевич аккуратно перехватил её руку и посадил на диван. — Что случилось?

— Я попросила вашего интерна отнести в лабораторию накопившиеся пробирки с кровью, — чуть выдохнув, ответила Надежда Васильевна. — Людей много, и я не успевала. А анализы хочется начать делать побыстрее.

Чисто технически она поступила не самым правильным образом, нагрузив подобной работой врача, а не другую медсестру. Но, учитывая что это Шуклин… Такой вариант заслуживает права быть.

— Я не специально! — снова решил подать голос Павел.

— Цыц, птенец-переросток, — гаркнул на него Зубов. — И что случилось дальше?

— А дальше он споткнулся, и уронил весь поднос! — ответила она. — И принял кровавый душ. А мне теперь у двадцати пациентов кровь заново брать!

Ох, тогда понятна причина такой злости главной медсестры. Работу предстоит переделать довольно объёмную.

— Я случайно, — повторил Шуклин. — Запнулся, и… всё пролил.

— У меня другой вопрос, — задумчиво ответил Михаил Анатольевич. — А почему вы вообще были возле процедурной? Вы же работаете на другом этаже.

— Я… — Павел на глазах начал стремительно краснеть.

Что-то здесь ещё не так, помимо разлитых пробирок.

— И правда, а что вы вообще делали возле процедурной? — спохватилась медсестра. — Вы ведь сами вызвались мне помочь. И я решила попросить вас отнести пробирки.

— Ничего я не делал, — отрезал Павел. — Так, мимо шёл.

Не говорит. Ну ничего, это можно будет узнать и потом.

— Птенец, моё терпение подошло к концу! — гаркнул Зубов. — Вы как будто специально делаете столько косяков, сколько все остальные интерны в мире не делают за всю свою жизнь! У меня уже не хватает слов, чтобы оправдать вас в своей голове! Потому что это просто невозможно!

Косяки Шуклина никуда не делись, это не новость. Я просто меньше обращал на это внимания, погружённый в другие проблемы.

— В общем так, до конца этой недели вы идёте в морг! — подытожил Зубов.

И снова это самое неожиданное из того, что я вообще мог сейчас услышать.

— В морг? — растерянно переспросил Павел.

— В морг, — кивнул наставник. — А что? Будете практиковаться там. Живых людей я вам уже боюсь доверять, так может с мёртвыми не налажаете.

— Михаил Анатольевич, — побледнел Шуклин. — Но я боюсь…

Такая проблема у него была и в академии. По крайней мере, я помню это по шестому курсу. Патологическая анатомия и Шуклин были просто несовместимы.

— А вы не бойтесь, — отрезал Зубов. — И отделению спокойнее, и вам разнообразие. Всё, переодели халат и вперёд с песней.

— С какой песней? — простонал Павел.

— С маршем мёртвых, — серьёзно ответил Михаил Анатольевич. — Всё, птенец, увидимся в следующий понедельник. Даже плюс вам, кстати, дежурств-то тоже не будет.

Судя по лицу Павла, он лучше бы год отдежурил, чем отправился в морг. Но деваться ему было некуда, и он со вздохом вышел из ординаторской.

Надежда Васильевна тоже убежала, у неё теперь было много работы. А вместо неё зашёл Терентьев.

— Что за шум, а драки нет? — весело поинтересовался он.

— Драка сейчас могла быть, — мрачно ответил Зубов. — Птенец-недомерок вылил на себя кровь, и гонялся в таком виде по отделению. Хорошо его гипертоники и сердечники не видели!

— Ох-ох, и что ты с ним сделал? — с любопытством спросил гинеколог.

— Отправил в морг, — махнул рукой Михаил Анатольевич. — До следующего понедельника.

Я и сам ни разу ещё не был в морге нашей клиники. Хотя работу патологоанатомом и не рассматривал в принципе. Считал, что с лекарской магией лучше тратить потенциал на лечение людей, а не на установление причины их смерти.

Но патологоанатомический аспект у меня, разумеется, был.

— Мишутка, расстроили тебя, — ласково усмехнулся Терентьев. — Пойдём, добрый друг даст тебе конфетку.

— Евгений Георгиевич, у меня к вам вопрос, — вспомнил я. — С предыдущим заместителем главного врача, Кобылиным, работала медсестра Екатерина Енина. Я с ней общаюсь, и она тут призналась мне, что хотела бы работать в отделении гинекологии. Готова пройти обучение.

— Енина? — Терентьев потёр ладони друг об друга. — А это которая?

Иногда его поведение бывает не просто странным, а вызывающим.

— Старый извращенец, — Зубов тоже это заметил. — Тебе предлагают сотрудницу новую, готовую учиться. Сам же говорил, медсестра нужна. А Енина — рыжая которая.

— Рыжая… — мечтательно протянул Терентьев. — А она рыжая вез…

— Даже не думай, коробка с просроченными шприцами, — Михаил Анатольевич дал ему подзатыльник. — Константин, отправляйте Екатерину к нему на собеседование, думаю, он её примет.

— Спасибо, — усмехнулся я.

Оставил их одних и отправился работать. За Катю я не переживал, Терентьев только на слова горазд, но без согласия никогда ни к какой коллеге не полезет. Он честный человек. Просто очень дам любит, и не стесняется им об этом говорить.

В середине рабочего дня меня позвал к себе Николай Андреевич.

— Добрый день, — постучав, заглянул я к нему в кабинет. — Вы меня вызывали?

— Да, проходите, — кивнул главврач. — Как проходит подготовка к лекции?

— Всё отлично, — кивнул я. — Запланирована первая лекция на субботу.

До этого я читал похожую лекцию нашему отделению терапии, и кое-какие наработки взял оттуда. Но не повторялся, всё-таки хочется сделать что-то новое.

— Это хорошо, — Николай Андреевич вздохнул, собираясь с мыслями. — На вас пришла жалоба.

Ух ты! И я даже знаю от кого. Что-то неймётся этому эндокринологу усатому.

— От Кравцова Владислава Сергеевича? — уточнил я.

— Именно, — главврач выглядел удивлённым. — У вас действительно был конфликт?

— Не знаю, можно ли считать это конфликтом, — пожал я плечами. — Владислав Сергеевич выказал своё недовольство, что я вешаю объявление о лекции в его отделении. А также, что читать лекцию в принципе буду неопытный и глупый я.

— Оу, — Николай Андреевич опустил глаза в лист бумаги. — А он утверждает, что вы нахамили ему, оскорбили его и вели себя неуважительно.

У этого эндокринолога с самого начала обнаружилась неприкрытая неприязнь ко мне.

— Что ж, такого не было, — спокойно заявил я. — Вы знаете меня, и людям я не хамлю. Не имею такой привычки, даже если они бы этого и заслуживали.

— Я вам верю, — подумав, ответил главврач. — Кравцов был лучшим другом Птицына, моего предыдущего заместителя. И после его увольнения он считает своим долгом постоянно доставлять мне проблемы. Так что я не сомневаюсь, что эта жалоба — ложь. Однако прошу вас постараться с ним не конфликтовать лишний раз. Только нервы себе трепать будете.

О, это уже как пойдёт. Не очень люблю, когда на меня клепают ложные жалобы.

Но мысли свои я пока не озвучил, кивнул и отправился дальше работать.

Квасов шёл утром на работу в отличном расположении духа. Ему удалось купить газету, в которой в пух и прах разгромили статью Чехова и Боткина. Надо обязательно показать её Брусилову, чтобы учёный совет пересмотрел финансирование!

В прекрасном настроении он открыл ключом свой кабинет… И замер на пороге.

Внутри творился настоящий хаос. Разбросанные клочки бумаг, крошки, птичье… О, он что, форточку не закрыл⁈

Уборщице он запретил убираться в его кабинете без его присутствия, поэтому всё это дело мирно дожидалось его появления. Любимая ручка пропала… Чёрт, печенье даже погрызли.

Видимо, в его отсутствие в форточку проник наглый и обжорливый голубь.

Только этого не хватало! Он разорвал одну из научных статей, которые готовил Квасов! Нет, так дело оставаться не может.

Владимир Александрович решительно взял газету и направился в кабинет к Брусилову.

— Андрей Михайлович, можно? — заглянул он.

— Что такое? — тяжело вздохнул тот. — Владимир Александрович, если вы опять по поводу того, что мне надо уволить Чехова и Боткина…

— Мне нужна компенсация, — перебил его Квасов. — В мой кабинет ночью пробрался голубь. Порвал мне все бумаги, растащил вещи, съел печенье и насрал!

Андрей Михайлович Брусилов уставился на Квасова в лёгком недоумении. А чего это он так смотрит? Нужны деньги на восстановление вещей. Да одно печенье было весьма недешёвым!

— Кхм, Владимир Александрович, вы в своём уме? — наконец подал голос Брусилов. — Какая ещё компенсация. Какой ещё голубь?

— Голубь обычный, сизый наверное, — махнул рукой Квасов. — Пробрался ночью через форточку. Так вот, мне составлять заявку на компенсацию?

— Да погодите вы с заявкой! — воскликнул Брусилов. — Форточку вы сами не закрыли?

— Ну… да, — признал Квасов. — Но…

— Никаких но, — отрезал Андрей Михайлович. — Раз сами не закрыли — то проявили безответственность. И никакая компенсация вам не положена.

— Я проветривал! — возмутился Владимир Александрович. — Поэтому и оставил открытой! Хотя бы печенье мне возместите!

— Если у вас всё — не мешайте мне работать, — отрезал Брусилов.

Бесполезно разговаривать. Что за руководитель такой, который не пытается даже вникнуть в проблемы сотрудников! Вот бы его, Квасова, сделали главой учёного совета! Он был бы совсем другим руководителем…

— Владимир Александрович, с вами всё в порядке? — от грёз его оторвал голос Брусилова. — Вы уставились в одну точку и молчите.

Даже помечтать не дал, ну что за человек.

— Вы видели статью в «Невском курьере»? — Квасов аккуратно положил перед Андреем Михайловичем газету. — Боткин — шарлатан. Его метод не работает. Всё ерунда.

— Вы поиздеваться надо мной решили, — Брусилов отпихнул от себя газету. — Подсовываете жёлтую прессу! Метод Боткина уже проверили несколько учёных-врачей с достаточной лекарской магией. И метод рабочий. Теперь во всём мире инфекционисты экстренно повышают уровни владения магией, чтобы тоже освоить этот метод. Это настоящий прорыв в медицине, а вы мне тут про какую-то жёлтую газетёнку!

— Но посмотрите, — Квасов не собирался сдаваться. — Почитайте хоть…

— Всё я сказал! — повысил голос Андрей Михайлович. — Идите и работайте, Владимир Александрович. Если не хотите совсем лишиться финансирования.

Квасов сгрёб газету и покинул кабинет Брусилова. Во всём произошедшем он ещё больше принялся винить Боткина. Теперь ему начало казаться, что Боткин виноват даже в погроме его кабинета!

Вечером мы с Настей решили выбраться в ресторан. Уже давно не получалось проводить время вместе, в спокойной обстановке.

Сделали заказ, Настя выбрала пасту с морепродуктами, а я — стейк и овощи.

— Я потихоньку совершенствую свой навык владения магией, — похвасталась девушка. — И на медитации в тот храм хожу. И сама тренируюсь. И мне очень нравится!

— Это очень хорошо, — улыбнулся я. — В субботу будет лекция для всей клиники. Ты тоже обязательно приходи, послушай.

— Договорилась, — она прищурилась в знакомом кокетливом взгляде. — А в воскресенье приём, всё же в силе?

— Ну да, — улыбнулся я. — У барона Кантемирова. Трусики только надень в тот раз.

Мы рассмеялись, вспоминая, с чего вообще началось наше знакомство. Потом Настя хотела что-то сказать., но меня отвлёк шум за соседним столиком.

А ведь именно в этот ресторан мы ходили с Леной, когда за соседним столиком жена попыталась отравить мужа цианидом.

И вот я снова притянул к себе какой-то случай из-за лекарской магии. Можно сказать, что это судьба!

Мужчина лет сорока судорожно хватал ртом воздух, держась за грудь. Рядом суетилась миниатюрная блондинка, видимо жена.

— Серёжа, что с тобой? — взволнованно спросила она. — Давай ещё раз ингаляцию сделаешь!

Я подскочил и поспешил к ним.

— Что произошло? — спросил у жены.

— Ужинали, а потом он внезапно начал задыхаться, — поспешила ответить она. — Обычно Сальбутамолом такие приступы снимаются, но в этот раз вон не помогает ничего!

Сергей шумно пытался сделать вдох, и даже на расстоянии были слышны свистящие хрипы в лёгких. Лицо уже начало приобретать синюшный цвет.

— Вызывайте скорую, — распорядился жене я.

Сам активировал нужные аспекты, поспешил сделать ту же самую манипуляцию, что делал и с Чеховым. Опять-таки, полностью это мужчину не вылечит.

Я продумал способ лечения ХОБЛ, но бронхиальная астма — это совершенно другое заболевание. Хотя они и похожи во многом.

Но состояние мужчины я облегчить смогу. Влил магию пульмонологическим аспектом, заставив бронхи расшириться. И мужчина, наконец, сделал вдох!

— Ему лучше? — обеспокоенно спросила его жена.

— Да, но всё равно надо в больницу, — ответил я. — Такой приступ — дело серьёзное. Лучше пусть побудет под наблюдением.

Как раз подъехала скорая, и я описал фельдшеру, что именно сделал. Мужчину забрали.

— Ты словно притягиваешь к себе подобные приключения, — заметила Настя.

— Ещё как, — вспоминая огромное количество подобных случаев, кивнул я. — Лучше пойдём к тебе. Пока ещё что-нибудь не произошло.

— Вряд ли это единственная причина, почему ты хочешь ко мне, — усмехнулась она, но спорить не стала.

Я оплатил счёт, на всякий случай проверил, что в ресторане больше никому не нужна помощь, и мы пошли к Насте.

Игорь Николаевич с размаху положил газету перед Раскольниковым.

— Что это⁈ — воскликнул он.

Эдуард Георгиевич аккуратно повернул газету к себе.

— А что вам не нравится? — невозмутимо спросил он.

— Что не нравится⁈ — директор снова дёрнул её к себе. — «Врач, пожелавший остаться неизвестным, попробовал методику Боткина». Да это же смешно! Никто не поверит подобной статье из жёлтой газеты!

— Но это всё, что я смог сделать, — заявил Раскольников. — Никто больше не захотел…

— Надо было дать больше денег, — перебил его Игорь Николаевич. — Надо было найти тех, кто согласится напечатать это в главной газете, а не в этом подобии туалетной бумаги. Ничего тебе поручить нельзя.

Он в сердцах скомкал эту статью и выбросил в мусорку. Затем налил себе в бокал магического коктейля, и несколькими глотками осушил его.

— Значит так, — чуть успокоившись, распорядился он. — Даю тебе ещё один шанс. Бери столько денег из нашего фонда, сколько потребуется. И сделай так, чтобы имя Боткина было уничтожено. Чтобы все снова шли за лечением к нам. И чтобы о нём даже шёпотом не говорили.

— Игорь Николаевич… — попытался возразить Раскольников.

— Выполняй! — директор с размаху швырнул в него пустой бокал, и тот еле уклонился.

Эдуард Георгиевич кивнул и поспешил покинуть кабинет.

Если ничего не сделать — то всему бизнесу придёт конец. Игорь Николаевич не мог этого допустить…

К себе я вернулся около одиннадцати вечера. И снова прямо у порога меня встретил крыс, который ждал дома.

— Хозяин, ну чего ты так долго? — возмущённо пискнул он. — Знал бы, что так задержишься — с тобой бы пошёл!

— А что такое? — удивился я. — На сегодня у нас с тобой планов не было.

Крыс потупил взгляд.

— Но планы поменялись, — признал он. — В общем, помнишь, мы выбирали кота?

Ещё бы. Клочок устроил мне целую презентацию с фотографиями, кличками и манерами.

— Помню, — кивнул я.

— Хозяева Рыжика, который нам с тобой понравился, уезжают уже завтра! — пискнул крыс. — Что-то у них поменялось, и поездку они ускорили. Поэтому кота нужно забрать сегодня. Я им уже написал, они всё равно всю ночь собираться будут, так что нас ждут.

Ехать посреди ночи за котом не то чтобы сильно хотелось, но выбора не было. Я кивнул, крыс забрался мне в карман, и мы отправились за котом.

Ехать пришлось на такси, в другой район города.

Я позвонил в нужную квартиру, и дверь открыла молодая симпатичная женщина.

— Вы за Рыжиком? — пропуская меня в квартиру, суетливо спросила она. — Ох, жаль нам с ним расставаться, но перевезти мы его не можем. Так, сейчас.

Она засуетилась, и спустя некоторое время вынесла мне кота в переноске, а с ним большой пакет.

— Здесь лоток, наполнитель, миски, еда, игрушки, — перечислила она. — На первое время хватит. И пожалуйста. Позаботьтесь о нём, — быстро погладив кота, она отдала всё это мне.

— Позабочусь, — улыбнулся я. — Спасибо вам большое.

Отдал ей шоколадку, на чём настоял крыс. Мол он вычитал в интернете, традиция якобы какая-то. Я спорить не стал, это целиком его проект.

Только к часу ночи мы добрались до дома.

— Клочок, ты теперь осторожнее, — предупредил я выбравшегося из кармана крыса. — У нас теперь кот будет, как бы он тебя не поймал.

— Да я сама осторожность, — махнул лапкой Клочок.

— Ну-ну… тебе припомнить?

— Нет! В этот раз точно сама осторожность! Кошачьими богами клянусь!

Я улыбнулся. Это была старая шутка Клочка из прошлой жизни, когда он упоминал своих вымышленных кошачьих богов при любом удобном случае.

Я разобрал пакет с приданым кота, размещая в маленькой студии его миски и прочие предметы. А затем открыл переноску.

— Какой-то он трусливый, — заметил крыс. — Надеюсь, это мне не передастся.

— А я надеюсь, что он нормально перенесёт ритуал, — ответил я. — Нужно обязательно будет спросить у мага животных, как лучше успокоить кота, когда он резко переместиться в крысу.

Кот тем временем вылез из переноски, и уставился на нас большими зелёными глазами.

— Вы черти, совсем офигели что ли? — возмущённо произнёс он. — Какой ещё ритуал⁈