Герцогиня-киллер, или Великое Бедствие Элерона (СИ)

Глава 11 «Закрома герцога-маньяка»

Моя улыбка и внимательный взгляд заставили Гордея поубавить его показную радость, которая, как мне казалось, была совершенно неискренней. В этом я разбираюсь как никто другой — настоящий профи в распознавании фальши! Жизнь научила меня этому мастерству, когда я бродила по холодным улицам города, прячась от банды Зёмы. Да и в детском доме внимание к мимике и настроению твоих «сожителей» зачастую спасало от тычков.

Забавно то, что внимание Редклифа тоже имело достаточно высокий уровень, так как Гордей пересмотрел свою наигранную реакцию на нашу внезапную встречу у места, откуда он, как мне стало известно, ненавязчиво велел держать меня подальше.

«Ты не так прост, как кажешься, верно, парень?»

Внутри меня разгорелся интерес — мне хотелось узнать, что же на самом деле скрывается за его улыбкой и уверенной манерой говорить!

— А вот и мой драгоценный начальник стражи, — мягко протянула я, подходя к молодому мужчине ближе. Неудобно, конечно, из-за нашей разницы в росте, но пусть не чувствует себя королём положения. Всё пространство в этой крепости — МОЁ! И даже то, которое нарушает личные границы! — Я вас искала, — взмахнув ресницами, склонила голову набок.

— Кхм-кхм… — прокашлялся мужчина, заметно краснея. И прости, мороз, но на этот раз не в тебе была причина. — Зачем, моя леди?

— Как это зачем? — охнула, состроив лёгкое удивление на лице.

«Тут главное — не переигрывать!»

— Хотела похвалить вас, конечно же! Стройка в бараках идёт полным ходом. Три камина почти построены! А ещё бригада мужчин принялась утеплять бараки вязанками камыша… кажется, так сказал Боран?

— Все так, государыня, — встрял Ивар, тут же опустив взгляд, когда Гордей растерянно повернул в его сторону голову.

— Вот! Раненые под присмотром, работа идёт, целитель на погосте… Медальон, не забыли забрать?

— Никак нет, — отчеканил Редклиф, вытаскивая из кармана массивный амулет с сапфирами. — Вот он. Собирался его отдать чуть позже…

— Да, — покивала я со знанием дела. — Боран сказал, что вы заняты в темницах пересмотром обвинений заключённых.

— И… именно так, — Гордей запнулся и замолчал, как будто затаившись в ожидании чего-то фатального.

— Молодец, — шепнула в район его груди, переходя на «ты», и погладила офицерскую нашивку на плаще. — Помня о том, каков был Моран, легко поверить, что половина его заключённых — бедные ущемлённые люди.

— Да? — выдохнул мужчина, будто гипнотизированный наблюдая за моими поглаживаниями. — Эм… Точно. Так я и подумал. Поэтому и решил проверить всё сам.

— Что вычитал? Сколько в темнице заключённых? Помимо Хорта, конечно. Чьё обвинение показалось тебе высосанным из пальца?

— А?

— Не достаточным для того, чтобы сидеть в этих сырых погребах, — переформулировала быстро, мысленно награждая себя оплеухой. Конечно, ничего криминального я не сказала, но леди так вряд ли выражаются. — Идём, — подхватила мужчину под локоть, пока он пребывал в прострации, зависнув точно перегревшийся ПК со слабеньким процессором. — Хочу лично посмотреть на заключённых. Заодно поделишься со мной своими мыслями насчёт управляющего. Убивать его мне не хотелось бы. Несомненно, — щебетала быстро я, с лёгкостью проскользнув внутрь главного здания управления, дверь в недра которого услужливо открыл для нас Ивар, следуя за нами, но на незначительном расстоянии. — Несомненно, воровство — преступление, но убивать… — я поморщилась. — Как-то слишком, нет? Расскажи, какие ещё есть меры наказания, чтобы мы могли остановиться на другом варианте.

— Эм… заключение под стражу, отрубить одну из конечностей… — удивительно, но казалось, будто офицер сам не силён в знаниях о взысканиях за совершённое преступление.

— Это тоже ужасно, — поморщившись, с интересом разглядывала тёмный коридор, который освещали только одно факела.

— Ужасно? — переспросил Гордей, приподняв брови. — Ужасно, что люди совершают преступления, или ужасно, что за это их наказывают? — Он с интересом взглянул в мои глаза, стараясь уловить реакцию.

Лишь пожала плечами.

— Я просто говорю свои мысли. Отрубание конечностей? Это же не метод, это просто жестокость!

— Жестокость? — Гордей усмехнулся, в его голосе к моему удивлению послышалось легкое презрение. — А что, по-вашему, происходит здесь, в этих стенах? Это место — символ жестокости. Каждый, кто здесь находится, уже испытал на себе всю тяжесть наказания. Некоторые посчитают, что отрубание конечностей — это милость и путь к свободе.

Дойдя до первой двери, остановилась, обдумывая его слова.

— Кстати! Ссылка на далекие земли — неплохой вариант. Или, может, просто оставить их здесь, в темнице, пока они не одумаются? — вспомнился родной УК РФ.

— Хм… Возможно, — Редклиф вздохнул. — Но не советую применять это ко всем. Бывают случаи, когда выпустить преступника куда опаснее, чем оставить в темницах.

— Как раз случай Хорта, верно?

Я рассмеялась, видя, что Гордей оценил мою иронию, криво усмехнувшись. Затем капитан кивнул, указав подбородком на дверь.

— Здесь кабинет прежнего начальника стражи. Не уверен, что захочу проводить здесь время. С вашего разрешения я бы перенёс своё рабочее место в более светлое помещение.

— Как тебе будет угодно.

— Я прочитал журнал, где перечислены все заключённые. Их шесть: двое мужчин вместе с Хортом и три молодые девушки. Собственно, я шёл, чтобы отдать приказ одному из стражей. Нужна травница. Девушки измучены… мягко говоря.

— Ивар, слышал?

— Да, государыня.

— Тогда бегом лети за травницей. Только незаметно. Не надо людям показывать, что мы нарушаем свои же приказы. А ещё забеги в казарму и попроси Борана отправить сюда двух-трёх крепких парней.

— Будет сделано! — отдал честь парнишка, по-иномирному ударив в грудь кулаком.

— Показывай темницы, — повернулась к хмурому капитану.

Через десять минут мы остановились у массивной двери, которая выглядела так, будто могла выдержать любое испытание. Она была сделана из толстого дуба, покрытого слоем пыли и временем, с массивными металлическими петлями, скрипевшими при каждом движении.

Я ощутила, как внутри меня нарастает беспокойство, когда дверь с глухим стуком открылась, открывая доступ к небольшой лестнице, ведущей вниз.

Лестница была широкой и короткой, с каменными ступенями, которые, казалось, помнили множество шагов. В воздухе витал запах сырости и затхлости, и я почувствовала, как холод проникает под кожу.

Мы спустились в широкий подвальный зал, освещённый тусклым светом, пробивающимся сквозь решётки на окнах, которые были высоко расположены и закрыты металлическими прутьями.

По обеим сторонам зала находились камеры, каждая из которых была оборудована тяжёлыми решётками. Сквозь них можно было разглядеть заключённых. Хорта заприметила первым. Уж очень внушительным тот был.

Мужчина спал.

Я подошла ближе к одной из камер и замерла, глядя на измождённые лица пленников.

Внутри я увидела трёх девушек, грязных, зарёванных, с ужасными синяками на теле, в рваных тонких платьях, на которых засохла кровь. Лица пленниц выражали страдание и усталость. Одна из девушек, с длинными светлыми всклокоченными волосами, сидела на полу, обхватив колени руками. Её глаза были полны страха и безысходности, и у меня в душе завозился стыд.

«Почему я раньше сюда не заглянула⁈» — переведя взгляд, с трудом сглотнула. В горле пересохло.

Рядом с блондинкой на топчане сидела другая девушка, с тёмными волосами. Она пыталась поддержать подругу, но сама выглядела не лучше — её лицо было бледным, а губы потрескались.

В соседней камере находились двое мужчин. Один из них был значительно старше, с бородой и глубокими морщинами на лбу. Его взгляд был, пожалуй, самым живым. В нём всё ещё оставалась искорка мужества. Мужчина пристально наблюдал за мной, щурясь время от времени от света факела, который держал перед собой Гордей, чтобы я смогла впечатлиться на полную катушку.

Рядом с мужчиной, закованный в цепи, страдал молоденький паренёк. Он выглядел испуганным и подавленным, но взгляд не отводил.

Я заметила, как дрожат его руки, когда он устало повисает на цепях. Это выглядело жутко!

Я почувствовала, как моё сердце сжимается от сострадания. Эти люди были не просто заключёнными; они были жертвами обстоятельств, которые привели их сюда.

Обернулась к своему спутнику, и в его глазах я увидела ту же тревогу, что и у меня.

— Почему они здесь? — спросила тихо, не отрывая взгляда от заключённых. — Что они сделали, чтобы оказаться в этом Аду?

Испугалась, что ляпнула лишнего, но видимо, амулет и здесь меня выручил, переведя как надо.

— Офицер Дархар, — Гордей указал на мужчину с заросшей бородой, — якобы за дезертирство. Он сбежал с поля боя полгода назад, когда была осада Винтарина, пограничного с горным народом города.

Мужчина никак не прореагировал на обвинение. Лишь презрительно поморщился и с тревогой посмотрел на паренька, который уронил голову на грудь.

— Что с ним? — беспокойно кивнула на несчастного.

— Кажется, потерял сознание, — Гордей тяжело вздохнул.

— За что его так?

— Моя вина, — всхлипнула грязная блондинка из женского отсека, размазывая новую порцию пыли по лицу. — Это мой брат. Он заступился за меня, когда я отказалась… отказалась…

Дальше объяснения мне не требовались.

— Гордей, открывай камеры. С меня хватит! — Повернувшись в сторону пленённых, отчеканила: — Довожу до вашего сведения — герцог Моран трагически умер вместе со всей своей дружиной.

Девушки продолжали смотреть внимательно на меня, с надеждой, а по их щекам ручьями полились слёзы.

Тот, который офицер Дархар, звучно сплюнул, с огромным трудом поднимаясь на ноги и тут же заваливаясь в сторону решёток.

Я тяжело вздохнула, следя за каждым его движением. Этот офицер — единственный, вызывавший у меня сомнение в амнистии. Но так ли он — дезертир? Доверять писанине бывшего начальника стражи и его кодле — последнее дело!

Пока Гордей гремел ключами возле тюремных камер, по лестнице спустились четверо солдат. Последним шёл Боран.

Именно он разрешил мои сомнения.

— Дархарушка! Батюшка наш! — охнул солдат, бросаясь вперёд. — А я уж по вам и горькую выпил! Думал, замучили до смерти, сукины дети! Ой! Прошу простить меня, государыня.

— Ничего, — сдержано улыбнулась я, мысленно выдыхая. — Капитан Редклиф, — снова перешла на официальный тон, — окажите офицеру и парнишке первую помощь, пока травницу везут. Перенесите их в офицерские казармы к остальным раненым. Девушки, как вы? Идти можете?

— Я… да, госпожа, — настороженно прошептала самая старшая на вид. — Мы можем… но только, пожалуйста, не в казармы! — слёзы снова хлынули из глаз молодых женщин.

— Об этом не может быть и речи! Ступайте в замок. Ты, — указала на испуганно хлопающего ресницами молодого стража, который тут же хлопнул себя в грудь.

— Тартан, государыня.

— Найдёшь Раину и скажешь ей, чтобы она помогла девушкам разместиться… желательно в одной комнате. Пусть туда доставят бадью — девушкам надо помыться. А также вели обеспечить одеждой и едой. — Я внимательно посмотрела на бледных служанок. — Шайла явится к вам сразу, как только приведёт в чувство мальчика. Как его зовут?

— Шайтан, герцогиня, — в голос завыла блондинка. Кажется, страх и напряжение, вызванное долговременными издевательствами, решили одномоментно нахлынуть на неё прямо сейчас.

«Бедные… но Шайтан — это забавно», — выдал мой циничный разум.

— Тартан, веди, — ускорила процесс чётким приказом, услышав который завывания девушка приглушила.

Шум разбудил дрыхнувшего в последней камере управляющего Хорта.

Припав в решётке всем своим нескромным телом, толстяк запричитал:

— А я, госпожа⁈ А меня⁈ Потаскух освободили! Дезертира с ублюдком, а я⁈

— А ты пока отдыхай, — усмехнулась, зло зыркнув на подонка.

— Уууу…

— Умолкни, ты! — Гордей стукнул кулаком по решётке, и Хорт быстро заткнулся, уползая на соломенный топчан.

Я уже собиралась уйти за вереницей стражей, которые бережно понесли пленных, не способных из-за слабости и повреждений передвигаться самостоятельно, как Редклиф придержал меня за локоть. — Госпожа… Тут есть ещё один пленник.

— Где?

Молодой начальник стражи стиснул челюсти так, что скулы побелели.

— Где-то здесь. Предполагаю, что на нижних этажах темницы.

— То есть, ты его не видел? — мои брови взлетели вверх.

— М… всё так.

— Тогда как узнал, что он где-то тут? А! В журнале вычитал?

— Именно, — быстро кивнул мужчина, делая глубокий выдох. Как будто вздохнул с облегчением. — Я просто волнуюсь, что дверь на нижние этажи замурована магически… даже если пленника следует оставить в камере, его же кормить нужно… Видимо, этим занимался либо начальник стражи лично, либо герцог.

Я нахмурилась.

— Это очень плохо, потому как я понятия не имею, чем смогу помочь. Давай обыщем кабинет герцога?

— Я подумал… — Гордей задумчиво принялся девать нижнюю губу, не решаясь поделиться тем, что он там «подумал».

— Ну? Что? Говори.