Жена для непокорного и мама в придачу

Глава 4 – МАМА, ОНА ТАКАЯ МАМА

Что нужно делать, если ты гостья, но к тебе относятся, как хуже, чем к прислуге?

Этим вопросом задавалась Мари все время, пока мылась, помогала сестре и перевязывала ее ногу. В единственной сумке, которая осталась у них после ограбления, была лишь пара ночнушек, одну из которых пришлось пустить на повязку.

– Никуда не годится, – резюмировала Мари, оглядывая рану, которая и не собиралась переставать кровоточить. – Нужно идти и просить о помощи.

Эмилия смерила ее таким взглядом, что Мари поняла, что пробиваться ей придется не только через холодный прием Верховной и ее сына, но через упрямство сестры. Но сдавать позиции она не собиралась.

– Сама избранная Эмилия Рунн пойти не может, а вот ее служанка – запросто.

Она подхватила платье Эми, которое было выстирано и лежало на подоконнике.

– Высуши.

Эмилия скорчила гримасу, но все же подняла здоровую руку, превращая ее в перья и провела вдоль платья. От жара, исходившего от перьев, платье моментально высохло, а Эми откинулась на спинку кровати, устало прикрыв глаза.

– Я точно не в силах.

– А тебя никто и не просит. – Когда Эмилия открыла глаза, Мари уже стояла, облаченная в платье горничной. – Пока ты без руки и без ноги, я буду за двоих, все равно отличить нас никто не может. Да и лиц из-под грязи разглядеть было невозможно.

– Невеста-служанка. – У Эми хватило сил рассмеяться. И снова от звонкого смеха на душе у Мари стало тепло и появилась уверенность, что все будет хорошо.

– Скоро вернусь.

Она выскочила за дверь, велев сестре запереть ее изнутри. Мало ли что придет в голову этому наглому горгулю. Найти путь обратно было легко: в соборе не было путанных коридоров и потайных уголков, все пути были прямыми, двери, встречающиеся по пути, были простые, без особых знаков отличий. В какой-то момент Мари пожалела, что не заглянула вперед, посмотреть, как выглядит дверь Кхиля. Но подумала, что такая возможность у нее еще будет. А сейчас самое важное – найти комнаты прислуги.

Дойдя до центральной лестницы, она на миг замешкалась. Можно проходить здесь служанкам или нет? Не зря же Тамора отдалила всех слуг от невест. Осторожно выглянув, она убедилась, что путь открыт, и только тогда, перепрыгивая через ступеньки, сбежала с лестницы. Но в самом конце, когда она уже видела холл, уводящий в подсобные и хозяйственные помещения, сверху раздался воинственный голос.

– А что ты здесь делаешь? Прислуга запрещено подниматься в гостевые комнаты.

Мари оступилась и упала, спасло только то, что ступенька была последняя. Но, растянувшись на полу, она подняла голову и увидела Тамору, спускавшуюся сверху.

– Хозяин разместил нас с хозяйкой в одной комнате, – как можно испуганнее пискнула Мари. Находясь на достаточном расстоянии, Тамора все равно наводила ужас и вводила в оцепенение.

– Не послушал, – будто выплюнула Тамора и подошла вплотную к Мари. Та поднялась и встала перед Верховной, опустил голову в пол. – И как тебя зовут, непослушная служанка?

– М… Мари.

Тамора замолчала, оглядывая ее с ног до головы.

– Мне не нравится. И куда же ты бежишь, М…Мари?

– Комната, которую нам выделили, не пригодна для жилья. Там паутина и пыли полно. Да и мне нужна помощь с ногой.

Тамора еще раз оглядела девушку, отчего холодок пробежал по ее спине.

– А по лестнице бежала как здоровая.

– Торопилась. – Мари затараторила, стараясь поскорее закончить этот разговор. – Нужно убраться в комнате, да и лекарство.

– Не балаболь. – Лицо Таморы скривилось, будто ее ужалили. – Пойдем, я покажу, где живет прислуга. Там все и спросишь. Мало мне этих невест, еще вы на мою голову свалились невесть откуда.

Тамора прошла вперед, мерно покачивая бедрами. Мари поплелась следом, оценивая и прямую спину, и жесткость походки, и ту уверенность, с которой Верховная горгулья открывала двери. Фениксы так не ходили, не были такими холодными, спокойными и высокомерными. Было видно, что Тамора недовольна. Если бы мама Мари была недовольна незваными гостями, об это бы узнал каждый гость, которому бы выставили список пунктов, в каких он «виновен». Все знали об открытости и резкости фениксов, поэтому никто из крестьян и не обижался. Такое поведение было понятно Мари. А как общаться с той, кто все свои мысли тщательно скрывает?

– Почему невесть откуда? Вы же сами прислали приглашение.

Мари показалось, что Тамора скрипнула зубами, но, идя у нее за спиной, было сложно понять.

– Бедных фениксов в моем списке не было. Да и испытания твоя хозяйка все равно не пройдет.

Мари, хоть и не получила магию фениксов, была прирожденная Рунн. То есть никогда не отступала перед препятствиями.

– Почему же пройдут? Чем плохи фениксы?

Тамора дошла до нужной двери, развернулась к Мари и на ее лице заиграла довольная ухмылка.

– Все испытания проходят ночью.

***

Не успела Мари обдумать сказанную фразу, как дверь распахнулась, и Тамора втолкнула ее в небольшое помещение. Окон в нем не было, лишь одна свеча стояла на столе по середине комнаты. Вдоль стен стояли кровати, Мари насчитала их целых десять. На них сидели девушки, поджав ноги и прижавшись к стене. С появлением Таморы, все вскочили и выстроились вдоль кроватей.

– Вот здесь и живут нормальные, – он сделала акцент на последнем слове, – прислуги. Можешь попросить у них, что тебе нужно. Моих слуг не беспокой, они не для вас работают.

Дверь захлопнулась, и Мари осталась наедине с девушками. Серые лица, давно не видевшие света, тусклые волосы и острые, очень острые клыки, показавшиеся из-под губ, улыбнувшихся девушек. Только что она считала свою комнату ужасной, теперь же сильно радовалась, что они с Эми получили хоть грязную, но отдельную комнату, в которой есть окно.

– Здрасьте. – Мари сделала шаг назад и уткнулась спиной в закрытую дверь. – Мне сказали, у вас можно попросить помощи.

– Конечно. – Вперед выскочила худенькая девчушка и широко улыбнулась острозубой улыбкой. – Это же твоя хозяйка – феникс? До нас уже дошли слухи о том, как вы прибыли.

Они хихикнула, и это снизило накал, остро ощущавшийся в комнате. Девочки, которые с недоверием смотрели, смягчились и убрали клыки за приятные улыбки. Мари это особо не успокоило, но позволило сердцу не пропускать удары. А девчонка уже схватила ее за руку и притащила в центр комнаты, усадив на одну из кроватей.

– Рассказывай, как вы отбивались от оборванцев?

– Забросали их комьями грязи, – хихикнула сидящая рядом. – Нам слуги рассказали, в каком виде вы приехали.

– Говорят, оборванцы тебе копьем в ногу попали?

– Да не оборванцы это, а мкруты, – затараторила рядом другая.

– Не мкруты, а гробыри.

Тут все разом зашипели и оскалили клыки, а потом замолчали и выжидательно уставились на Мари. Не зная, что сказать, она так же молча смотрела в ответ. Не выдержав молчания, решилась спросить.

– А кто такие гробыри?

– Ты не знаешь? Это мертвяки, они ловят живых и поедают их живьем.

– Зачем тогда они стреляли? И как мертвые могут ходить и есть?

Мари поняла, что девушки, которых заперли в такой коморке, хотят наговориться, и сейчас она получит полную лекцию по мертвякам, мкрутам, найдет десять отличий, а в конце узнает и о фениксах то, чего сама не знала.

– Сестра конюха моей хозяйки, – начала сидящая рядом девушка, – слышала от их покровителя, что они нападают и едят всех, кто гуляет по ночам. Особенно в Приграничье.

Только недавно самой большой опасностью ночью Мари казалась встреча с горгулем. Оказывается, она еще легко отделалась, не повстречав каких-то мертвяков. Или это все страшилки прислуги, ведь в их семье никогда не говорилось ни про каких пожирателей людей.

– Они стреляют стрелами с красными оперением, – заметила более старшая из служанок. – Ранят жертву, а потом подъедают.

Все разом повернулись в сторону Мари, а она инстинктивно поджала ноги под себя.

– А мазь у вас есть? Лечебная?

Девчонки всполошились, быстро забегали и начали искать снадобья в своих сумках.

– Держи. – Протянула баночку та, которая первая подошла к Мари. – Вообще странно, почему твоя хозяйка не может тебя вылечить? Она же феникс.

Все разом примолкли. Вот снова фениксы вызывают непонятую оторопь у окружающих.

– Фениксы такие фениксы, – попыталась выкрутиться Мари. – Хозяйка пока не пришла в себя.

– Лучше бы ей побыстрее прийти в норму, первое испытание завтра утром.

Мари зацепилась за нужную фразу. Выяснить, что же ждет ее завтра, было интересно. И даже жизненно необходимо, учитывая, что феникс она такой себе.

– И что же будет завтра?

– Никто не знает. – Пожала плечами девушка. – Но все наши хозяйки – нетопыри, летучие мыши, вампирши и оборотни. – Она по очереди указывала на каждую из служанок. – Что здесь делает феникс, никому из нас не понятно. Вы вообще в темноте летать то можете?

Мари притихла. Ладно в темноте, как вообще летать, если она даже перевоплотиться не может?

– А можно еще ведро и швабру? А то у нас не убрано.

– Твоя хозяйка разве не с невестами?

– Нас поселили в левое крыло.

Девочки застыли и в очередной раз уставились на Мари. Она уже пожалела, что поделилась этой новостью. Сейчас начнутся завистливые нотки, все тут же будет доложено остальным невестам, и отбор превратиться в выживание. Глубоко вдохнув, она приготовилась к потоку вопросов.

– Бедняжки.

– Спаси, сохрани вас.

– Не смей там убираться!

Резкий выкрик перебил остальные голоса. Мари дернулась от испуга, выжидательно смотря на говорившую. Все замолкли, давая возможность подойти самой старшей из них. К Мари подошла женщина лет сорока, полная, она закрывала почти весь проход между кроватями.

– В левом крыле только комнаты самой Верховной и ее сына. То, куда вас поселили – комната для жены горгуля.

– Нам жениться рано, мы еще даже чай не пили, – выпалила она.

Какая еще жена? В такой комнате? Да туда только провинившихся изменниц можно сажать, а не законных жен! Мари перестала дышать, понимая, что влипли они капитально. Только вот во что?

– Жены горгулей живут в аскезе, их недокармливают, держат взаперти, не показывая другим. И никогда не выпускают на свет. Там должно быть сыро, темно и неуютно.

– И все же, можно мне ведро и швабру? – Мари не собиралась сдаваться. Оставить Эмилию в комнате, где чуть ли не змеи ползают, значит, ослабить выздоровление. А этого она точно не допустит. Прежде, чем решить, будет ли Эмилия выходить замуж, нарушив запрет отца, или срывать отбор, нужно добиться ее выздоровления.

Молча ей протянули и швабру, и ведро, даже тряпку дали. Провожали молча, несогласными взглядами. Ну что могут понять нетопыри и летучие мыши о светлой жизни фениксов? Около двери девчушка поймала ее за руку.

– Меня зовут Краула, я служу при вампирах. Знаешь, моя хозяйка тоже чувствует себя не на своем месте, будто их согнали по чьей-то прихоти. Она говорит, бояться нужно нетопыриху. Так что предупреди хозяйку, может, вам это поможет.

Мари кивнула и вышла в коридор. Но успела пройти всего пару шагов, как в воздухе раздался щелчок, и ее потянуло в темную нишу.

***

– Привет, красотка, – раздался прямо у нее над ухом знакомый бархатный голос. – Вот и дождался я твоего появления.

Мари дернулась в сторону, ведро выскочило из рук и покатилось по коридору, звеня и отбрасывая дребезжащее эхо. Рука, схватившая ее, сжала сильнее, а вторая легла на лицо, закрывая рот, а заодно и источник кислорода. В коридоре открылась дверь и тихий голос позвал:

– Мари, это ты? – Пара секунд тишины, звук подбираемого ведра, и дверь закрылась обратно.

Хватка стала чуть мягче, Мари мотнула головой и больно укусила за палец, который закрывал ей рот.

– Да что ты делаешь? – обиженным басом проголосил похититель и стал дуть на укушенный палец. – То хвост общипала, то укусила. В следующий раз ноги отдавишь?

Мари одернула платье и развернулась, выставив перед собой палку от швабры с намотанной на нее тряпкой.

– В следующий раз не стоит пугать меня.

– Ох, какие мы пугливые.

Голос стал насмешливым, а глаза Мари, привыкшие к темноте, разглядели темную фигуру горгуля, возвышающуюся над ней. Все-таки горгульи намного крупнее фениксов, мощнее и мохнатее. Даже в полутьме она могла разглядеть бугры мышц, перекатывающиеся на предплечьях, и шерсть, обиженно торчащую как у мохнатого ежика, когда его напугают.

– Зачем ты это сделал?

– Поговорить хотел.

– Говорить можно и не сидя в темном углу. Или у горгулий принято разговаривать в маленьких, замкнутых пространствах?

Кхиль удивленно посмотрел на девушку: вверх поехала левая бровь, а руки встали на талию, отчего горгуль стал будто еще выше и страшнее.

– А фениксы умеют разговаривать только стоял в чистом поле под палящим солнцем?

– Откуда ты знаешь, что я, – запнулась Мари, вспоминая, что сейчас она вовсе не невеста, а простая служанка.

– Фениксы слишком эгоистичны и самолюбивы, чтобы брать в прислугу, да еще на такое мероприятие, как отбор, простолюдинок. Ты явно феникс, но более низшего рода. Хотя, куда еще ниже, я не знаю.

Мари фыркнула, развернулась и хотела уйти. Еще не хватало терпеть от рослого горгуля оскорбления своей семьи. Но уйти ей не удалось: швабра, будто ожила и потянула ее назад, а большие и теплые руки прижали к себе.

– Обиделась, что ли, огненная птичка? – Горгуль жадно вдохнул запах ее тела. – А я ведь ждал, когда ты со своей хозяйкой приедешь.

– Не стоило. Скоро мы уедем от вас.

– Такую добычу я не отпущу. И ты, и твоя хозяйка, мне еще нужны будут.

Мари вспыхнула и топнула ногой, попав по жесткому сапогу. Кхиль охнул, но не ослабил хватку.

– Решили, Ваше Высоко Преосвященство, поиграть сразу с двумя? Фениксы не созданы для ваших утех.

– Знаю, – будто с сожалением, процедил Кхиль, – твоя хозяйка нужна мне по другими причинам. Она должна сорвать отбор и стать моей женой.

У Мари перехватило дыхание. Такой наглости она не ожидала. Да и предложение было безумное, особенно из уст самого жениха. Хотя, оно было идеальным: Мари не нарушит наказ отца сорвать отбор, а Эми будет рада выйти замуж за горгуля. А сама Мари отправится быстрее домой, сядет под дерево с книгой, где никто не будет ее искать.

– Зачем тебе это?

– Хочу позлить матушку. Со своей манией женить меня она уже достала до печенок. Знаю, что для фениксов горгульи – не самая лучшая партия, но обещаю, что не обижу. Твоя хозяйка будет купаться в роскоши, меня мало видеть. А через пару месяцев дам развод с кучу денег за неудобства. Не это ли идеальный муж? Согласится твоя хозяйка?

Предложение было заманчивым для Эмилии, которая так и представляла себе замужество с горгулем. Пользоваться его деньгами, редко видеть и быть подальше от родителей.

– Вы сказали, что мы обе вам нужны.

– Мне нужно показать, что делать на отборе. Таскать с собой одну из невест будет подозрительно. А вот служанка не вызовет подозрений.

Мари чуть задумалась. Она не любила принимать решение второпях, всегда продумывая наперед все возможные последствия. Но сейчас времени не было, приходилось соглашаться, не представляя на что. Но, если сам Кхиль готов сделать все, что обречь себя на мучительное замужество с фениксом, Мари не могла помешать такому самоубийственному порыву.

– Как только вы поженитесь, я буду свободна?

– В смысле? – Кхиль не ожидал такого вопроса. – Ты не останешься со своей хозяйкой?

– У вас полно слуг, думаю, они позаботятся об Эмилии.

– Думаешь, я отпущу такую хорошенькую птичку? Нет, дорогуша, мы с тобой еще поиграем!

– Как-нибудь в другой раз!

Но Кхиль и не собирался ослаблять хватку, крепко поймав ее в свою ловушку. Да еще потянул за чепец, который постоянно съезжал на лоб и сдернул его с головы. Мари айкнула, но тут же ощутила тяжелое дыхание на своей щеке и шершавые губы, ищущие поцелуй. В прошлый раз сама попалась в ловушку, расставленную умным горгулем. Не зря его считают хорошим военным стратегом: фраза про удар по ноге была сказана специально, чтобы Мари ударила по самому защищенному месту. Но теперь она была начеку и со всего размаха ударила по коленке. Не ожидавший такого подвоха Кхиль, охнул и отступил. Мари успела выскочить в коридор, не забыв прихватить швабру и натянув на голову съехавший чепец.

– Стой! – громогласный голос раздался за ее спиной, заставляя врасти в пол.

Она застыла, не оборачиваясь, но ничего не происходило. Медленно повернула голову и увидела, как Кхиль идет по направлению к комнате служанок невест, открывает дверь и рычит, замершим от страха девушкам:

– Ведро!

Получив нужное, он вернулся к ней, выхватил из рук швабру и пошел вперед.

– Помогу донести, – пробурчал он. – И вообще, зачем тебе все это нужно?

– Комнату вымыть, там жутко пыльно и темно.

Кхиль остановился, заставив Мари резко замереть, чуть не врезавшись в него.

– Матушка будет в дикой ярости, – произнес он и, не поворачиваясь, пошел дальше. – И как ты собралась мыть пол с такой раной? Патруль сказал, что у тебя в ноге была стрела.

Он остановился и Мари все-таки влетела ему в спину. Повернувшись, он потянулся к ее юбке, но Мари проворно отпрыгнула в сторону.

– У фениксов есть живительные слезы, хозяйка все вылечила.

– Удобно, – пожал плечами Кхиль и пошел дальше.

У самой комнаты Мари всполошилась. Если сейчас он откроет дверь и увидит там Эмилию, то сразу поймет, что там ее полная копия, и дурить будет не он матушку, а обе они дурят его. И тогда сбудется только навет отца о срыве отбора. Только вот вытолкают их с позором, а отношения на Приграничье будут намного хуже. Нужно было что-то делать, Мари заметалась и в тот момент, когда Кхиль открывал дверь, подставила подножку. Запутавшись в ногах, горгуль ввалился в комнату, громыхая ведром и ломая швабру.

Эмилии в комнате не было, зато поющий голос раздавался из ванной. Она вышла на шум, а Кхиль в это время поднимался на ноги, ворча и злобно поглядывая на Мари. Но, повернувшись в сторону Эмилии, он так и застыл, с ведром в одной руке и сломанной палкой в другой.

Тут было от чего замереть. Эмилия была закутана в балахон, на ее лице была намазана маска, под глазами красовались длинные полосы от сажи, а волосы были завязаны в длинный хвост, покрашенный в ярко-красный цвет. Кхиль застыл, раскрыв рот, а Мари судорожно показывала жестами Эмилии, чтобы она уходила обратно. Но сестра поняла это по-своему.

– Это что за наглость? – воззрилась она на растерявшегося Кхиля. – Слуги-мужчины смеют заходить в комнату к невестам?! Что за беспардонное поведение! А, ну-ка, мужчина, выметайтесь отсюда! Уберетесь здесь, когда я буду на ужине. Кстати, когда будет ужин?

Кхиль так и не отмер, а Мари закрыла руками голову.

– Мужчина! – Эмилия продолжала отлично играть роль. Повернулась ко мне. – У горгулий мужчины все немы? Как эти, – она щелкнула пальцами, вспоминая, – евнухи.

Наконец, самообладание вернулось к сыну Верховной, он поднял ведро, громыхнул им со всей силы об пол и вышел, со словами:

– Стерва!